В тени деревьев казалось свежо и влажно. Река неспешно ласкала сочные травы, разросшиеся до самой воды. Демон Наль взъерошил когтистыми пальцами смолистые кудри, почувствовал, как по шкуре пробежали мурашки, фыркнул и улёгся спиной на траву. Солнце пробивалось между ветвей и светило прямо в лицо. Демон приложил ладонь торцом ко лбу, чтобы не слепило глаза, и стал разглядывать солнечных зайчиков, перебегающих по листве. Ветви ивы танцевали туда-сюда в объятиях лучей.

— Мда... — протянул уныло.

Стало неловко от нахлынувшего сладковатого чувства. Он брезгливо поморщился, грубая сизая кожа сложилась в несколько безобразных складок на носу; перевернулся на пузо. Уткнувшись носом в грунт, недовольно запыхтел — запах земли и свежей травы щекотал и без того раздраженную душу.

— Демоны так не могут!

Он произнёс это твёрдо и громко, чтобы было слышнее. Иногда это помогало, но не теперь. Пятый день Наль скитался вдоль реки, взбираясь на вершину горы Хормы по ночам, и ничего не мог с этим поделать. Не ел, не видел своих. Его воля ослабла. Следовало с этим покончить сегодня же. Но как?

Он пофыркал, поворочался еще немного. Потом сдался: глубоко вздохнул, развалился на траве, раскинув конечности во все стороны, уставился на танцующую гриву ивы и погрузился в мечтательную дрёму. Длинные ветви-локоны свисали серебристыми прядями над угрюмым лицом и дразнили ароматом фиалок, ароматом её волос. Демон спал.

*

Кальвиандра сидела над обрывом в полупрозрачном платье. Жемчужное мерцание тонкой ткани подобно лёгкой вуали окутывало её тело. Кальвиандра протяжно напевала. Губы медленно изгибались, и темный провал рта источал серебристый дым, летучий, игривый, нежный. Дым пах фиалками. Так казалось демону Налю. Наверняка он не знал, но ему так чудилось, когда он думал о далекой красавице.

Однажды, туманной ночью высоко в горах он словно почувствовал серебристый дым, ощутил, как невидимые нити пронизывают клетки, проходят даже сквозь него, тянутся по венам, зарождая жизнь и любовь. Из тумана вдруг проявилось её лицо. Бледный и властный лик. Влажные черные зрачки впились в поросячьи жёлтые глазки демона и всё перевернули в нём. В ту жаркую ночь в воздухе стоял аромат фиалок. По шершавым щекам покатилось что-то, забарабанило о камень под ногами. Он присел, ощупал скалу. Среди пыли в расщелинках обнаружились гладкие зёрна. Наль поддел когтём пару зёрен и сгрёб в руку. Поднес к лицу. Когда свет звезд, пробиваясь сквозь серебристые нити тумана, осветил ладонь, он разглядел крошечные гранатовые камешки.

— Демоновы слезы! Отчего это?

Растерянное существо потупившись слушало, как звенят капли, и пыталось разглядеть лицо богини среди таявшего облачка серебра, повисшего над горой. Но видение её лица исчезло. Вместо этого далеко в небе замерцала звезда, которой Наль прежде не видел.

— Прекрасная Кальвиандра, — прошептал демон, — творит новые миры, сплетает ткань мироздания из серебряных нитей мечты.

Он слышал, что Кальвиандра, рожденная в тумане, из песен создаёт причудливые обители. Теперь же он видел её лицо. И это изменило черноту внутри него — она сгустилась, задрожала, пошла пятнами. Демон заглянул в свою душу и насторожился. А ещё эти слезы...

*

Наля пробудил мелкий дождик. Он проспал от полудня до глубокой ночи. Одежда и волосы промокли, стало зябко. Демон взглянул на тропу, ведущую вдоль реки. Туда ему и нужно — к своим, в город демонов.

— Хватит! — отчаянно зашипел он. — Уже к утру я буду дома.

Наль шёл по мокрой траве очень быстро, почти бежал. Казалось, он победил странные видения, превозмог томные мечты о недосягаемой женщине из другого мира, высшего мира, в который таким как он не было ходу.

Демон старался отбросить все мысли и просто идти, не оглядываясь, иначе — он пропал!

Туманная богиня явилась ему пять дней назад, во время ночной прогулки на вершину Хормы. Наль любил ходить на эту гору — она была мрачна и одинока, как он сам. Ему нравилось темное чувство, пробуждаемое в нём безжизненной скалой. Хорма подпитывала, вдохновляла.

Демону нужна была чернота теперь, как никогда! Предстояла встреча с Верховным и посвящение. Наль знал своё предназначение, чувствовал его с самого рождения. Он ощущал привязанность смертных и поглощал, впитывал её без остатка. Обращал любовь во тьму. Ему это нравилось, он много раз пробовал — всегда было сладко.

Теперь что-то в душе демона перепуталось и сбилось в беспорядочный мерзкий ком. С тех пор, как увидел богиню, он так и не возвращался в город. Наль словно помешался. Каждую ночь поднимался на вершину и глазел на неё. Она смотрела сквозь дымку серебра в бесконечность, пела свои песни. Наль видел, как рождались звезды от её дыхания. И всё бы ничего... Но прошлой ночью женщина взглянула на него. Прямо на него сквозь необъятное пространство. Не так, как прежде, когда явилась впервые. Взглянула не просто, как богиня, как женщина! Наль вспомнил об этом, и ему стало мерзко и жарко. Взгляд Кальвиандры словно притронулся прямо к его сердцу каким-то тёплым, сладким, липкий прикосновением.

— Да будь неладна эта божественная женщина! — выкрикнул Наль в ночную пустоту, отдаляясь от реки, шагая огромными шажищами между двух холмов спасительной тропой, ведущей домой.

Вдруг остановился. Потупился под ноги. Вздохнул. Прижал когтистую ладонь к сердцу — оно бешено колотилось. Несчастный сплюнул. Он думал, всё минуло, раз он смог повернуть в сторону города, решился не идти к ней этой ночью. Демон оглянулся на Хорму — над горделивой чернеющей скалой сгустилось мерцающее облачко. Наль думал, что овладел собой, но он ошибался.

*

Лицо демона искажала злобная гримаса. Дождь давно прекратился, но воздух был влажный и густой. Или может ему так казалось из-за того, что спирало дыхание от нахлынувшего чувства. Да, чувства... Он брезговал, презирал себя и одновременно обожал её. Хотел сбежать, но не мог двинуться с места. Стоял как вкопанный на скале, не понимая, как здесь очутился!

Вдруг, туман начал танцевать и потянулся к нему. Наль отшатнулся и чуть не упал, но отшагнул назад и снова обрёл равновесие. Демон понял, что значил тот взгляд! Его как молнией пробило. В злобу вливалось другое чувство — гордости, невероятной демонской гордости за себя.

Изящная ножка коснулась земли. Белизна кожи утонула в серебряной дымке. Демон, оглушённый её появлением, ощутил, как завибрировал воздух, как волна дрожи прокатилась от самого хвоста, тревожа каждую клетку грубой мясистой шкуры, дошла до горла... И изрыгнулась пламенем грядущих перемен в фосфоресцирующую туманность. Демон вздрогнул. Это было не видение. Его глаза горели, сизая кожа налилась углём. Зрачки Кальвиандры заволокла серебряная пелена, и в неподвижном взгляде метнулось что-то, чего Наль не ждал, к чему не был готов. Богиня приблизилась к пылающему демону. Он почувствовал, что в ней томятся холод и спокойствие. Затем ощутил, как спокойствие поколебалось и сбежало от неё. Женщина обошла его дважды и остановилась у Наля за спиной. Волны инфернальной любви теперь перемежались волнами отвращения. Семенили в клокочущей душе, сменяли друг друга, то стихали, то налетали с неистовой силой. Наль совсем потерялся. Он очнулся от прикосновения. Шелковая кожа её ладони скользила по корявой щеке, шее...

Сердце Наля похолодело, а тело полыхнуло от жара с новой силой! Демон решился взглянуть в глаза Кальвиандры. Её зрачки теперь казались прозрачными. Он видел, как по капиллярам белков струится серебряная кровь, как вены на висках пульсируют. Наль простонал, и в чёрной душе сошлись два мира — вступили в схватку страсть и презрение.

Бледная рука взмахнула, описывая кольцо в полупрозрачном воздухе, неслышно опустилась демону на плечо. Все пошло кругом. Светила заспешили, метнулись россыпи сверкающей пыли. У Наля все поплыло перед глазами, ноги стали проваливаться, в душе разверзлась бездна. В голове мелькнуло: «Не к добру!».

Прохладное свежее тело богини и жаркая плоть демона соединились в танце страсти и жизни на вершине скалистой Хормы, устланной нежнейшей простынёй из серебряных нитей.

«Богиня, которой ты овладел — больше не богиня! Я впитал и эту привязанность и обратил в ничто!» — Отдавалось глубоко в демоновой душе. Было гадко, но он чувствовал, что вернул свою черноту — неведомое больше её не тревожило, не терзало. Богиня лежала обнажённая, неподвижная, кажется, даже не дышала рядом с ним на той самой скале в облачке тумана. Такая близкая, такая доступная, она уже совсем не волновала. Наль перевернулся на бок, чтобы не видеть её.

— Ты знала, что я — демон. Демоны не любят! — злобно отчеканил он.

Под сизой, бессильно отброшенной ладонью, в расщелине скалы покоились гранатовые слёзы.

Демону вдруг показалось, он снова слышит тот самый звон крошечных камешков. Наль вздрогнул... Глубоко вдохнул ноздрями свежий горный воздух с тонким, еле слышным ароматом фиалок.