Голод Сытых

Золотой паспорт за 7 лет!
Агитационный плакат Армии Земли-I

Из-за деревьев вышел хаунд, повернулся хитиновым боком, поводил головой из стороны в сторону. Его ноздри сжимались и расширялись, выпуская пар. Обломанный желтый клык выступал из влажных чёрных губ. Похожее на насекомообразную собаку существо зевнуло, разинуло широкую пасть, а затем уселось на мягкую траву, подставив морду весеннему солнцу. Форма челюсти делала оскал магической твари похожим на жутковатую ухмылку.

Андрей опустил перекрестие прицела чуть ниже подбородка хаунда и подождал, пока стихнет слабый ветерок. Выдохнул. Отсчитал два удара сердца и плавно спустил курок. Хаунд заскулил от боли, забившись в агонии. Дождавшись, когда тварь перестанет дёргаться, Андрей поставил винтовку на предохранитель и отстранился от прицела.

Пачка пресных хлебцев хрустела, сминаемая грязными пальцами. В окопе пахло мокрой землёй и ржавчиной. Под ногами на каждое движение отзывалась чавканием вязкая жижа. Андрей поправил каску, бросил взгляд на бесшумно покачивающий ветвями лес, швыркнул носом и вернулся к попыткам открыть галеты.

Скоро рассвет.

Третью ночь подряд ничего не происходило. Этот негостеприимный мир лишь вяло кряхтел старыми деревьями, шелестел листвой и хищно рычал утробным низким басом неведомых чудовищ, прячущихся в глубоких тенях чащи.

Обёртка наконец лопнула, большая часть галетов разлетелась, смачно шлепнулась в грязь, белым квадратным пятном с румяными боками издевательски сверкая в темноте на фоне коричнево-чёрной жидкой глины. Андрей грустно посмотрел вниз и вздохнул. Стоящий в окопе, в нескольких метрах дальше Рябой повернулся на шум и обеспокоенно спросил:

- Эй. Всё в порядке? - послышался железный щелчок снимаемого с предохранителя автомата.

- Да, да. Нормально всё. - Ответил Андрей. В тесном окопе, больше похожем на извивающуюся кишку со скользкими грязными стенками, было невозможно сесть. Галеты медленно впитывали воду из жижи под ногами, покрываясь мокрыми пятнами, с каждой секундой становясь всё менее и менее аппетитными. Андрей бесшумно выругался, аккуратно свернул пачку с оставшимся печеньем и убрал её во внутренний карман. Вытянул руку вниз, упершись лицом в стену окопа, ощутив на губах солоноватый привкус глины. Нащупав успевшие размякнуть галеты он схватил их вместе с грязью и встал.

Еще пару месяцев назад снайпер бы рассмеялся, если бы кто сказал, что он будет есть хлебцы вперемешку с землей. Сегодня он сломал бы нос каждому, кто улыбнулся, глядя на него.

- Это ты там жрешь? - Спросил Рябой, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Не услышав ответа, он добавил уже тише, нервно хихикнув. - Или тебя?

Вытерев губы рукавом кителя Андрей спокойно ответил:

- Иди нафиг.

Рябой хохотнул. Через мгновение послышался знакомый щелчок предохранителя.

В весенней траве стрекотали кузнечики. Создавалось впечатление, что это обычное утро на родной Земле. Но стоило моргнуть и ощущение исчезало - трава была не такой зелёной и вообще странной формы, стрекот насекомых был больше похож на звон мельчайших колокольчиков, а лес - на зловещую чащу из старых сказок про Бабу Ягу и Кощея.

Когда совсем рассвело и Андрей перестал понимать, смотрит ли на неподвижный пейзаж или тот ему снится, пришёл разводящий. Сержант задержал взгляд на лице подчиненного и, поморщившись, спросил:

- Спал, что ли?

Андрей сначала не понял, почему Сухой так подумал. Потом потрогал лицо и нащупал грязь - измазался, пока пытался достать злосчастные галеты. Открыв рот, чтобы оправдаться, Андрей вспомнил, что есть на посту тоже нельзя. Так и не придумав, что ответить, лишь помотал головой, вздохнул и отвёл глаза. От трибунала его спасло только то, что Рябой подтвердил - ни одного позывного Андрей не пропустил. Но Сухой всё равно был недоволен:

- Анке скучно одному. Ещё покараулишь.

Рустэм был крепким смуглым парнем, с басовитым голосом и быстро растущей щетиной. Как именно за ним закрепилось его прозвище не помнил никто. Просто в один момент Рустэм стал Анкой-пулемётчиком. Как бы глупо это ни звучало.

В углу покосившейся избушки в полумраке пыльной комнаты находился пулемётный расчёт. Вернее, должен был находиться. У окна стояла закреплённая за Анкой груда металла, что по задумке конструкторов должна была низвергать на врагов свинцовый дождь. Пулемёт содержался бойцом в образцовом порядке, всегда был чист и смазан. Анка постоянно находился с ним рядом, честно разворачивая сошки и подтаскивая на огневую точку имеющийся цинк патронов. По задумке интендантов это должно было заставить груду металла работать так, как задумали конструкторы. Только в цинке содержались боеприпасы не того калибра, что нужен, а многочисленные обращения в штаб приводили лишь к ссылкам на ТТХ, где чёрным по белому было написано: “Пулемет + патроны = смертоносное оружие”. Именно поэтому вместо пулемётного расчета в избушке находился только Рустэм и груда металла, которая не сделала ни одного выстрела.

Неделю назад часовой проморгал пробежавшего сквозь минное поле магеря, похожего на покрытого костяными наростами кабана. Тяжелая туша врезалась в хлипкую стену избушки. Стена, на удивление, выдержала. А вот ствол пулемета превратился в корявую кочерыгу. Так что теперь он не выстрелит никогда.

Анка улыбнулся, когда увидел грязное лицо Андрея и кивнул вошедшему на стоящее в углу ведро с водой. Более не обращая внимание на снайпера, пулемётчик вернулся к чтению электронной книги, аккуратно обёрнутой в водонепроницаемый чехол.

- Сегодня опять тишина. - Сказал Андрей, закатывая рукава и набирая в ладони воду.

- Угу. - промычал в ответ Анка, щёлкнув кнопкой книги.

- Видел что-нибудь интересное? - спросил снайпер, закончив умываться и сев на скамейку в тени, рядом с ведром.

- Наа... - Выдал в ответ что-то нечленораздельно-отрицательное Рустэм. Набирающее яркости с каждой минутой местное солнце пробивалось сквозь щели между досками, освещало тёмные углы, выделяло кружащиеся в полумраке хороводы пыли. Лучи мягкого света разрезали пространство небольшой комнаты, словно полупрозрачные эфирные мечи, что вонзает в магический ящик фокусник. Анка чихнул и, скрипнув покосившимся стулом, отклонился назад, поправляя книгу ближе к свету.

Андрей поставил винтовку стволом в пол и положил подбородок на приклад, слегка покачиваясь вперёд назад, чтобы как-то унять скуку и не заснуть. Глаза перебегали с одного на другое, пытаясь найти хоть что-то интересное в окружающей обстановке.

- Что будешь делать, когда вернёшься? - Андрей уже не ожидал, что Анка что-то ответит. Рустэм лишь еле слышно цокнул языком и вздохнул. Подождав пару мгновений, Андрей прикрыл глаза и ответил на свой же вопрос:

- Я думал ремонтом займусь. У меня руки-то, сам знаешь. Может, даже высшее получу, а чё нет?.. Сухой вон думает оставаться в армии. А по мне, так какой смысл получать Золотое Гражданство, если останешься снаружи?

Очередной вопрос остался без ответа. Рустэм продолжал смотреть в книгу, но на протяжении некоторого времени его глаза не бегали по строчкам и не было слышно щелчков перелистывания страниц.

- Я между прочим тоже читать люблю. Меня родители же отдавали в школу... Батя даже на вторую работу пошел, чтобы обучение оплатить. Так что у меня все девять классов. У нас и литература была, читали рассказы там... Ну классиков. Не помню о чём, правда. Я больше по математике же - она как-то полезнее, что ли. Тут же считать надо, - Андрей поднял подбородок и качнул винтовку в сторону пулемётчика и замолчал, ожидая реакции собеседника. Анка безразлично хмыкнул в ответ, так и не посмотрев на сослуживца. Андрей снова положил подбородок на приклад и прикрыл глаза.

- А в книгах пишут, что там за стеной? А то я только из сети знаю, но там чёрт разберёт где правда. В книгах-то её больше... Правды, в смысле. А так, говорят, что там голода нет. И питьевой воды столько, что люди ей туалеты чистят и купаются. Глупость, конечно! Хотя хорошо было бы...

- Правда.

Андрей вздрогнул, неожиданно получив ответ. Посмотрев на пулемётчика, он увидел как тот опустил книгу и повернулся к забитому кривыми сухими досками окну. Сузив глаза, Анка смотрел в щели между досками на тёмный лес, безразлично покачивающий ветвями. Его губы были сжаты в тонкую линию, так сильно, словно Рустэм старался заставить себя замолчать. Анка почесал щёку, сглотнул и опустил голову. Широкая челюсть опускалась и поднималась, пытаясь разорвать сжатые губы, но, будучи не в состоянии это сделать, возвращалась на место. Рустэм повернулся в сторону Андрея и резко выдохнул через нос, продолжая избегать зрительного контакта. Он начал говорить значительно тише, чем обычно. Паузы между словами больше походили на зияющие провалы и не следовали смыслу фразы, а скорее мешали понять то, что Анка хотел сказать.

- Снаружи берут, чтобы спрятать за стеной. Берут, даже когда брать нечего. Берут не потому, что надо, а потому, что могут. Поэтому снаружи ничего нет. А за стеной... Всего слишком много.

Рустэм бросил взгляд на Андрея. В его глазах ничего не отражалось - снайпер выглядел так, будто слушает доклад о причинах вторжения на Землю-II. Анка поморщился и отвернулся к окну.

- Но так устроен мир. Чем больше у тебя есть, тем больше ты можешь забрать. Умри ты сегодня, а я завтра. - Теперь слова пулемётчика звучали отрывисто и рублено, даже грубо.

Андрей не понимал причину этой злобы и стал искать её в направлении взгляда Анки. В стороне, за пределами деревни, копошились на недавно распаханных полях местные. Некоторое время оба молчали.

Андрей почувствовал себя неуютно, кашлянул и проговорил:

- Слышал, как они говорят? Я поначалу думал, что с переводом проблемы. А оказывается у них язык такой. В какой-то мере удобно конечно. Но жутковато как-то. На скот похожи.

Рустэм повернул голову в сторону сослуживца, пытавшегося рассмотреть казавшихся неподвижными местных. Андрей не знал зачем он старательно делает вид, что не замечает взгляда Анки. Пулемётчик вскоре тихо хмыкнул, криво ухмыльнулся и вернулся к своей книге, больше не обращая внимания на говорящего. Андрей почему-то почувствовал себя легче и, расслабившись, откинулся назад, облокотившись спиной о стену. Тишина заполняла помещение, словно выталкивая воздух наружу. Чтобы унять скуку и это ощущение тягучего давления Андрей заговорил, больше сам с собой, успокаиваясь, слыша звук своего же голоса.

- Тот раз решил поговорить с девчулей. Ну наши советовали. К ней это... Ну, много кто ходит. Она так-то красивая, мы пока молчали, ничего. А после уже поговорить захотелось. Ну и я начал спрашивать, мол, как вы тут: что делаете, как развлекаетесь. А она мычит в ответ.

Андрей швыркнул и вытер нос пальцем. Стоило ему замолчать, как тишина вновь становилась живой. Давящей. Она заполняла комнату горячим воздухом, насыщала его весом. Ноздри заполняла пыль, от которой неудержимо хотелось чихнуть, но снайпер сдерживался, стараясь дышать медленно и спокойно. Не было слышно ни щелчков переворачиваемых страниц, ни шороха одежды от движения. Замерев, оба солдата одновременно хотели и боялись нарушить эту тишину. Сухая обгоревшая на солнце кожа лица зудела. Андрей не выдержал, почесался, затем резким движением откинулся, мысленно обругав себя за непривычное ощущение страха. Прочистив горло, чтобы окончательно прогнать неприятное чувство, он продолжил:

- Я на неё смотрю, а у неё глаза стеклянные. Я думал у них только во время работы так. Но мне кажется, они и мыслят так же как говорят. Мол кто, что делает и когда. Ни чувств в языке, ни отношений... Скот и скот.

Из угла раздался нервный смешок. Снайпер замолчал и осторожно посмотрел в ту сторону. Анка сидел в той же позе и пялился в свою книгу. Андрей выждал мгновение, в надежде на то, что тот скажет хоть слово, но Рустэм не обращал на него внимания. Подумав что пулемётчик всё-таки слушает, Андрей положил локоть на колено, подался вперёд, ближе к углу где сидел молчаливый сослуживец и продолжил свой рассказ:

- Я ей: “Как зовут?”. Она думала, думала. Башкой мотает. Я ей: “Ты кто?”. “Сосуд”, - говорит. Я думал может имя такое, просто перевёл плохо. На малого показываю в поле: “А это?”. Она: “Сосуд”. Я говорю: “У вас что, имена одинаковые?”. Она опять башкой мотать.

Андрей отстегнул от пояса фляжку и сделал несколько глубоких глотков. Уже отнимая её ото рта, поперхнулся и сплюнул остатки воды на пол, зашедшись кашлем. Анка дёрнулся было, чтобы помочь, но снайпер вытянул руку в останавливающем жесте. Рустэм замер в неудобном положении, затем снова сел и склонился над книгой, периодически поглядывая в сторону сослуживца. Андрей вытер губы рукавом, закрыл фляжку и пристегнул её к поясу. Прочистив горло он продолжил:

- Я тогда спросил: “А я?”. - Андрей кашлянул ещё раз. - А она в ответ: “Причина”. Ну я обрадовался, вроде как не то же самое...

Снайпер замолчал. Его глаза остекленели, казалось он провалился в какое-то иное время и место. Скрипнула скамья, на которой сидел Анка, но Андрей не отреагировал на шум. Рустэм кашлянул. Снайпер так и не шелохнулся, пребывая где-то глубоко в своих мыслях.

- И что? - Андрей вздрогнул и повернулся в сторону пулемётчика. Тот отложил книгу и внимательно смотрел на него, прищурив глаза. Некоторое время ничего не происходило. Казалось, Андрей не сразу понял где он и что происходит. Дальнейшие слова прозвучали тише и менее разборчиво, заглушаемые даже еле слышным шорохом одежды:

- Она потом добавила... - Андрей помолчал. - “Ты паразит. Ты ломать. Ты причина всё умирать. Скоро.”

Комнату снова заполнила тишина. Рустэм отвернулся к окну и проговорил, не обращаясь ни к кому:

- Найди пять отличий...

Андрей не понял, что Анка имел ввиду. Несмотря на тепло от весеннего солнца, лёгкий ветерок, пробивающийся сквозь щели ветхой избушки, пробирал до костей.

 

****

Объять моё тело изволь
Обережной тканью покрой
Отведи мороз, огонь и боль
Дай беззаботно вступить в бой

Отрывок заклинания времён поэтичного колдовства

Прямо над переливающимися в свете солнца вратами из полупрозрачного адамантита парил магерь. Порождение фантазии одного из основателей академии напоминало сверкающую птицу. Ее вытянутые вдоль тела когтистые лапы были покрыты прямой золотистой шерстью. Пальцы периодически сокращались, будто хватая изогнутыми когтями невидимую добычу. Зеленоватые перья огромных крыльев, с десяток человеческих ростов в размахе, подрагивали на ветру. Магерь кружился над воротами, медленно поворачивая голову, осматривая окрестности.

Солнце перевалило за полдень. Тёмная, почти чёрная от яркого света, тень коснулась носков Сандера и поползла за спину. Изящное заклинание замкнулось, выжгло остатки энергии и со звуком, похожим на резкий вдох, растворилось в воздухе вместе с парящим магерем.

Рибор Дифербогх разработал плетение этой химеры шутки ради, искусно спрятав рунную вязь в узоре защитного купола Академии. Студиозы называли её Девкой, то ли из-за древней легенды о неразделённой любви старого колдуна и молодой ведьмы, что закончилась превращением оной в птицу; то ли из-за связанного с плетением обычая, по которому ты мог считаться полноправным учеником академии только когда нашёл её.

Сандеру пришлось потратить несколько дней в библиотеке, чтобы узнать правду. В реальности, плетение Девки обнаружили только после войн Рубиновых Чертогов, когда ресурсов стало ещё меньше и приходилось урезать расходы на бесполезные вещи. Проверяя защитные контуры один из профессоров того времени обнаружил аномалию и поначалу подумал, что это следящее заклинание или перебирающий ключи алгоритм одного из враждебных кланов и хотел его уничтожить. Но ему “повезло” потратить больше суток на исследование вязи и дождаться полудня - именно тогда Девка становится видимой. Плетение так и не обесточили, несмотря на повторяющуюся потребность в создании и уничтожении жизни, что требовала просто прорву энергии, посчитав кощунством разрушать такую красоту. Со временем птичка стала гордостью и своеобразным талисманом академии.

А дурацкое имя связано с тем же профессором. Будучи не особо популярным среди ведьм, он большую часть времени проводил среди книг и своих исследований, но сколько-нибудь выдающихся успехов достичь так и не смог. Потому обнаружив это плетение, начал хвалиться им, чем несказанно достал и коллег и своих учеников. Кто-то пошутил, что он так носится со своей птичкой, будто впервые девку пощупал. Так и пристало. Теперь каждую вступительную церемонию ректор завершает фразой:

- Ну, а теперь, самое время каждому из вас найти Девку!

И каждый год эту фразу встречают гробовым молчанием. Как клоуна на похоронах - мало того, что не смешно, ещё и обстановка неподходящая. Особенно интересно реагируют на эту фразу ведьмы. Вроде как и возмущаться глупо - ректор всё-таки. А с другой стороны, что это за чушь? А затем начинаешь задумываться. Ректор - пожилой и уважаемый человек, никогда не позволяет себе таких вульгарных высказываний. Может в этой шутке есть какой-то скрытый смысл?

Хотя ощущения такие, словно кто-то обделался, но старательно делает вид, что просто пукнул.

Сандер потоптался на месте. Земля отдавала тепло сквозь подошву мягких, подогнанных идеально по размеру, ботинок, которые, впрочем, всё равно немного натирали пятки. Несмотря на яркий свет весеннего солнца, молодой колдун замерзал. Слабый ветерок хоть и был еле заметен, но умудрялся пролезть сквозь полы одежды и наслоения белья, впивался ледяными пальцами в нежную кожу, с рождения не знавшую грубого обращения. В такие дни тротуары подогревали, отчего хоть ногам было не так холодно.

Сандер мысленно выругался. На время обучения студентам можно было пользоваться только артефактами или талисманами собственного изготовления. А регулирующий температуру медальон у него никак не получался. Приходилось как какому-то нищему ремесленнику кутаться в плотные одежды, от которых к вечеру кожа чудовищно зудела. Обняв себя тонкими руками, Сандер сдержал желание почесать лопатку, которую что-то кололо и двинулся в сторону аллей.

Осматривая окружающую обстановку, он не мог перестать считать стоимость плетений в чистой жизненной эссенции. Считая, убеждался - очередная война за ресурсы неизбежна. Потребление энергии, даже с учетом потепления к оккультным наукам и некромантии, с учетом полного использования сосудов, продолжало стремительно расти. А скорость воспроизводства не менялась.

Весна еще не набрала силу, беззаботные ученики академии прогуливались по мозаичным тротуарам, украшенным редкими тёмно-фиолетовыми драгоценными камнями и разноцветным, сверкающим в лучах солнца, гранёным магическим стеклом. Каждый камень содержал в себе небольшое плетение, что заставляло его светиться мягким светом. Заметно это правда было только ночью, а стекляшки, несмотря на яркий вид, при неудачном стечении обстоятельств могли порезать подошву ботинок.

Оранжереи наполнял мягкий цитрусовый аромат диковинных цветов. Академия хвалилась тем, что во всем саду нет двух одинаковых растений. Вся флора создавалась факультетом ботаники и алхимии, выпускники которого должны были в качестве дипломной работы создать что-то, что могло удивить деканат. Студентам запрещалось сходить с защищённых магией тропинок и тротуаров - каждый второй шип был смертельно ядовит, пыльца одних цветков могла вызвать ожоги, другие вовсе были плотоядны. Но из года в год несколько нерасторопных учеников не возвращалось с прогулки. Что, впрочем, не умаляло красоты оранжереи, поэтому здесь всегда было людно.

В центре парка стояли фонтаны элементалистов. Живые скульптуры - големы, разных форм и размеров упражнялись в гимнастике пытаясь привлечь к себе внимание. Одни были похожи на людей, другие на животных, третьи представляли бесформенные кучи глины, перетекающие из одной формы в другую, четвёртые были чем-то средним - не то люди, не то чудовища. Они сражались друг с другом на потеху благодарным зрителям, что восхищались тонкой работой мастеров, создавших их десятки, если не сотни лет назад. Победившие вздымали руки или жвала, эффектно окутывали себя клубами пара, или выпускали вверх сотни литров воды, рисуя радугу.

Иногда Сандер задавался вопросом, сражаются ли големы, когда на них никто не смотрит?

Рогвальд Отшельник более двух сотен лет назад доказал, что именно умиротворяющая обстановка, чистый воздух и отсутствие стресса позволяет умам укрепиться, набраться созидательной силы. Не может творить тот, кто прозябает и испытывает нужду. Сад Академии наглядный тому пример - нигде в мире нет ничего похожего. Само поступление сюда - по сути билет в высшее общество. Каждый студент знает, что больше никогда не будет заниматься тупой ремесленной работой - создавать с помощью слабой магии жалкие предметы быта, печь еду или строить здания.

Если в тебе достаточно силы и таланта, если ты способен творить, значит тебе место среди лучших. Значит ты можешь и больше того, должен стать магом. Потому что магия создаёт этот мир. Маги могут изменять его, адаптировать и вносить коррективы в сложившийся порядок вещей. И этот парк - лучшее тому доказательство. Этот парк - квинтэссенция всего прекрасного, что вообще может существовать. Этот парк показатель того, как талантливый Маг может сжать хаос в своей руке, превратить его в инструмент и выгравировать своё имя на теле вселенной - создать нечто прекрасное, исправить отвратительную природу реальности. Этот парк доносил простую и понятную каждому студенту мысль: “Чтобы творить, нужно ценить Красоту”.

Красоту вызова. Красоту силы. Красоту опасности.

Красоту Смерти.

В конечном итоге нечто может быть, только если может отстоять своё право на существование. Потому все маги стремятся создать что-то одновременно прекрасное и смертоносное. Зараженный глупостью и наивностью юности мозг молодых магов не сразу осознает эту простую истину, пытается бороться, создает идеи плетений, что прекрасны в своей простоте и эффективности. Сандер сам горел идеей “мирной” магии некоторое время назад. Но вместе с другими студентами постепенно очнулся от этой иллюзии, раз за разом наблюдая как творения, на которые ушло несколько бессонных ночей расчётов и подготовки, уничтожаются старыми, кажущимися на первый взгляд уродливыми, плетениями выпускников.

Год назад Сандер смог создать растение, что выжило даже в западной части парка, где обитали полуживые создания некромантов. Клейкая Орхидея вышла отвратительной на вид - с разлагающихся серо-коричневых листьев без конца капала густая слизь цвета запекшейся крови. Цветок раскрывался ночью, наклонял жирные, мясистые лепестки к земле, источая смрад гниющей плоти, привлекая местных плотоядных обитателей. Яд растения вызывал паралич, но не лишал чувств. Жертву буквально переваривали заживо.

Сандер создал Орхидею разозлившись на предыдущий провал. Он попытался сконструировать самый отвратительный цветок, который только видел свет. Свет его так и не увидел, как это ни иронично - насытившись, Орхидея опускалась под толщу болотной воды, избегая попадания под солнечные лучи.

Сандер почему-то вспомнил слова из вступительной речи ректора:

- Для того, чтобы создать что-то прекрасное, вовсе не обязательно стремиться к чему-то прекрасному. Вы сделаете то, что является результатом вашего действия. Но создавая что-то новое, вы не можете знать, каким будет результат. Значит нужно концентрироваться на процессе, а не на результате. Потому что лишь на процесс вы можете повлиять.

Сандер подумал, что это верно не только для студентов. Год назад Совет решил в очередной раз выделить средства на поиски альтернативных источников энергии. Исследовательский рейд отправился изучать артефакты Древних за Перевалы Первых. Совет предполагал, что они смогут найти преобразователи, руны, артефакты или камни силы - что угодно, что может быть накопителем. Через несколько месяцев они связались с представителями своих кланов. Исследователи не нашли ничего из того, ради чего их отправляли.

Но они нашли нечто другое.

В пещерах, в тёмной, душной и влажной утробе горы скрывались Врата. Что произошло там до сих пор доподлинно не известно. Половина ушедших так и не вернулась домой. Большая часть выживших тронулась рассудком, уважаемые и признанные маги несли околесицу о разумных сосудах, обладающих настоящим, не животным сознанием и осквернённой силой. Они кричали о том, что необходимо срочно начать аккумулировать все ресурсы на борьбу с неведомым. Тогда это казалось странной болезнью, превращающей ранее рациональных и расчётливых магов в запуганных фанатиков, уверовавших в учение секты. Весь эфир смеялся над их страхом. Потому что всё это было не важно, тогда.

Важно было то, что они вернулись. И они принесли с собой энергию. Море её. Сосуды, что они привезли с собой были полны жизни. Сила пульсировала в них, чуть ли не с той же частотой, что и в полнокровных магах. Сосуды рычали и гавкали на непонятном языке, хаос бился в них, как дикий зверь в клетке, разжигая огонь жизни, что при поверхностном взгляде похож на искру разума. Но более глубокое изучение позволило определить - они не могут управлять силой.

Они лишь более полные сосуды.

Сила опьянила тех магов, что смогли вернуться из рейда. Уходя из пещер они даже не закрыли Врата. Потому, через несколько дней, вслед за магами пришли тысячи тысяч сосудов. Они несли с собой странную, извращённую магию. В ней не было искусства, не было плетений и изящества. Лишь грубая, как дубина, сила. Оружие варвара, которым может воспользоваться каждый. Оружие, которым можно убить даже Мага.

Когда пали первые города, казалось, что это преувеличение. Казалось, что пришельцы не представляют угрозы. Маги думали, что города не захвачены, а лишь закрыты - нестабильны от внутренней гражданской войны или вечной борьбы за власть, к которой давно привыкли. Но затем в эфире стали появляться проекции и пространственные слепки, в которых были видны последствия от использования оружия пришельцев. Они бросали с неба железные трубы, похожие на всё те же дубины, с зажатыми внутри разгневанными демонами, что вырывались на волю, расправляя горящие крылья в стороны, слепо уничтожая всё на своем пути, превращая и сосуды, и даже магов в пепел. От температуры плавился камень и железо. Сила гнева демона была так велика, что она разбивала даже адамантит и магическое стекло. После боя с демоном спаслись лишь единицы, успевшие укрыться за Абсолютным Щитом Трикстера. Это плетение моментально стало самой популярной вязью, копируемой с эфира.

Совет стремительно собрал силы. Орду пришельцев, с их визжащими и ревущими чудовищным рыком механизмами, встретили на Багровом холме в излучине реки Робкой. Мастера низвергли на головы чудовищам кислотные дожди и наслали слепоту и слабость. Огненная магия почти не причиняла урона, поэтому маги сосредоточились на воздушных лезвиях и стеклянной пыли, на отравлении воды и превращении земли в непроходимое болото. Некроманты поднимали павших и бросали их в бой против бывших собратьев. Поначалу казалось, что скоро бой завершится...

Но затем земля начала взрываться прямо под ногами у магов. В небе не было видно стальных драконов врага, но словно из ниоткуда с душераздирающим, леденящим душу свистом, похожим на крик баньши, на головы им падали демоны, вспыхивали и гасли купола щитов, а нерасторопные маги исчезали в огне. Через несколько дней боев с переменным успехом армии разошлись.

Пришельцы проклинали облака и спускали их на землю, заставляя всё живое харкать кровью. Мастера ответили разведением чудовищ в лесах. Установилось равновесие. Хрупкое. Напряжённое.

Унизительное.

Сандер прокручивал в голове события недавнего прошлого и вёл внутренний диалог с воображаемым собеседником. Как это обычно и бывает в споре с самим собой - аргументы оппонента были настолько слабыми и нелепыми, что молодой маг легко их разбивал. Сандер настаивал на том, что необходимо все силы бросить на уничтожение новой угрозы. Собеседник же вяло отвечал опасениями, мол, не известно сколько сосудов тратят они на вызов и заточение в трубу огненного демона. Неизвестно, сколько демонов они могут вызвать ещё.

- Мы - потомки Первого. - Отвечал сам себе Сандер. - Качественно лучший вид людей. До Первого люди пресмыкались перед эманациями “Неведомого”. Боялись всего живого. Жили в пещерах и сбивались в стаи, чтобы пережить очередную ночь. Первый научился управлять силой. Ранее мы пресмыкались перед другими видами, а теперь стали возвышаться над всем и каждым. Даже над себе подобными... Хотя, называть их себе подобными как-то оскорбительно... Словно сравнивать человека и обезьяну.

Первый смог изменить всё. Первый понял, что всё вокруг - магия. Всё, что есть, создано из хаоса и имеет дикую разрушительную природу. Созданное в хаосе ведёт к хаосу. Только с помощью магии можно создать что-то поистине прекрасное.

Унылая и бестолковая жизнь каждого живого существа, каждая минута, каждый вдох, каждое движение - насыщены магией. Её можно забрать, преобразовать в энергию и пустить на что-то полезное.

Чем больше энергии в существе, тем больше в нём Хаоса. Чем больше Хаоса, тем меньше способности им управлять...

Потеряв запал, Сандер остановил внутренний диалог, не найдя следующую тему для софистики. Стоило только очистить голову от странных мыслей, как тут же из тёмных закоулков всплывала запретная тема. Тема, от которой молодой маг бежал изо всех сил, прятался в рассуждениях о сути вещей, которую откладывал в долгий ящик под предлогом очередного “важного и очень интересного” спора с самим собой. Тема, которая приводила в отчаянье.

Тема выпускной работы.

Самое страшное в этой теме то, что до сих пор не была выбрана даже тема. Сандер извинился перед самим собой за тавтологию и ухмыльнулся. И да, унылый юмор - ещё один способ уйти от мыслей о выпускной работе.

Половина его сокурсников занимались военными плетениями. На фоне затянувшейся войны с пришельцами из-за пространственного разрыва, некоторые из их разработок вполне могут и принять. Вторая половина придумывала плетения эффективного освоения питательной энергии новых сосудов. Ни то ни другое Сандера не интересовало. Он хотел создать что-то уникальное. Что-то настоящее... Но что конкретно придумать никак не мог.

Из невеселого раздумья молодого мага вырвал крик профессора Гиннера. Сандер заинтересовано огляделся и обнаружил себя стоящим у входа в главный корпус Академии в окружении других студентов. Видимо погрузившись в мысли он не заметил как вышел из парка.

- Не то, всё не то! - распылялся Гиннер, развеивая плетение очередной внеклассной работы. - Вы никчёмные куски дерьма, этого недостаточно, то что вы предлагаете - это комариный укус. А мне нужен геноцид. Массовое истребление. Или, на худой конец, неограниченный источник энергии...

Сандер усмехнулся. Толпа роптала, выражая свое недовольство через невнятное бормотание. И это приводило профессора в бешенство. Гиннер был одним из тех, кто вернулся из рейда за артефактами. Он относился к той части, что уверовали в грядущий конец света и изо всех сил пытались “подготовиться”. Потому его так раздражал сквозящий из отведённых взглядов скепсис. Профессор резко выдохнул и еле слышно проклиная глупость и недальновидность молодежи принялся разворачивать плетения.

Большую часть он развеивал практически сразу после развертывания, некоторые удостаивались нескольких секунд внимания, но затем все равно растворялись в воздухе. Сандер не успевал разобрать ничего, кроме общего назначения заклинаний. Вот заклинание регулирующее температуру, вот что-то странно завязанное само на себя - видимо очередная попытка создать замкнутый увеличитель вложенной энергии. Дальше видимо боевое заклинание, не направленное, на основе... Огня вроде бы, Сандер не успел рассмотреть. Каждое новое плетение сопровождалось бранным словом от профессора:

- Зажравшиеся аристократы. Бестолковые мечтатели. Идиоты. Бездельники. Беспечные лентяи.

Сандер некоторое время нерешительно топтался на месте, разрываясь между желанием покинуть это место и нежеланием оставаться наедине со своими мыслями. Поэтому просто стоял и играл в игру на скорость - необходимо было успеть найти Узел Малковича в плетении до того, как профессор его развеет. Увлекшись процессом, он не заметил, как толпа студентов рассосалась и он остался один на один с профессором. И судя по всему, Гиннер всё это время что-то говорил. Было как-то неудобно просто сказать, “ну ладно” и уйти, поэтому Сандер по привычке сделал максимально задумчивое лицо и покивал на очередное высказывание профессора, хотя не имел ни малейшего понятия о чём идет речь. Но Сандер не первый год витает в облаках на занятиях. На эти случаи у него был заготовлен идеальный вопрос:

- А как вы думаете... - Сандер опустил взгляд вниз, изображая глубокую задумчивость и желание разобраться в вопросе. - Почему так происходит?

Затем он поднял глаза и посмотрел прямо на профессора ожидая его ответа, по-прежнему не имея ни малейшего понятия о теме разговора. Гиннер недоуменно повернул голову в его сторону и замер. Развернутое ранее плетение лопнуло и рассыпалось розовато-красными искрами. Профессор сначала нахмурился и набрал было воздуху, чтобы начать гневную отповедь, но затем как-то обмяк, посмотрев на облако искр с эфирными проекциями плетений, что крутилась по спирали на его ладони.

- К чёрту. Всё равно там нет ничего интересного. - Гиннер брезгливо помахал рукой, будто пытаясь стряхнуть с пальцев капли грязи, затем повернулся к Сандеру. - Почему что?

Сандер растерялся и некоторое время пытался придумать внятный ответ. Судя по всему бормотание профессора было разговором с самим собой и не было направлено на кого-то конкретного. Пока Сандер подбирал слова Гиннер уже потерял к нему интерес и грустно выдохнул.

- Был бы от вас толк... Никто ни к чему не относится серьёзно. Ни один из этих напыщенных идиотов не понимает, насколько страшна эта угроза. Нас ждет не одна из старых добрых войн. Пришельцы несут новое. Новый порядок вещей. Новое мироустройство.

Гиннер почесал нос и замолчал. Сандер потоптался на месте и осторожно осмотрелся в поисках чего-нибудь, что можно использовать как предлог для ухода.

- В рейде... За вратами... Мы видели здания, выше гор. Мы думали это города древних. Мы искали магов, думали, что сможем с ними договориться. А пока искали - поглощали, впитывали, очищали сосуды той стороны. Но магов так и не нашлось. До некоторых до сих пор не дошло, что в том мире их нет. Это сосуды. Хаос в них настолько силен, что направляет их. - Гиннер помолчал и словно не веря собственным словам прошептал, - Они создали это сами.

Сандер слышал похожие высказывания уже сотни раз. Но так и не мог понять, что они значат. Не может заклинание производить больше энергии, чем поглощает. Не может артефакт работать без помощи мага вечно. Не может сосуд созидать.

Это базовые понятия, основы науки.

Науки... У Сандера перехватило дух. Он почувствовал что-то. Решение? Или может, возможность? Возбуждение от догадки и эйфория от вдохновения накрыли его с головой. Какая бы магия не управляла заклинаниями пришельцев - они все равно подчиняются законам магии. Энергия не появляется из ниоткуда и не уходит в никуда.

Нужно разрушить источники их силы.

- Профессор... Мы же применяем магерей для нападений?

- М? Да, но они не продемонстрировали большой эффективности. Пустая трата сил и времени.

- Я бы так не сказал... - Профессор заинтересовано поднял взгляд на молодого мага. Сандер кивнул в сторону парка. - Все магери там выглядят весьма опасными.

Взгляд профессора на миг затуманился. Некоторое время он прикидывал что-то в уме, а затем покачал головой:

- Не... Они неуправляемы.

Сандер улыбнулся одними губами.

- А зачем ими управлять?

****

Стена оберегает нашу свободу.
Надпись с внутренней стороны

Андрей поёжился, растирая заиндевевшие пальцы. Днём было невыносимо жарко, вечерами душно, а ночью холодно. Тем более на вышке, где от ветра негде было спрятаться. От движения во внутреннем кармане что-то зашуршало. Андрей запустил руку за пазуху и нащупал свёрнутую пачку с остатками галетов. Облизнув потрескавшиеся губы, стараясь не шуметь, достал весь пакет. Последний галет раскрошился, разбитый ударами бронежилета о грудь. Высыпав крошки на ладонь, Андрей закинул их в рот, облизав остатки с руки, ощущая привкус оружейного масла и грязи на языке.

Крошки впитали остатки влаги во рту. Андрей чуть не поперхнулся. Сдерживая кашель, он торопливо отстегнул фляжку. Та глухо булькнула со звуком, похожим на стук капель дождя, падающих на жестяную крышу. Осторожно открутив крышку, сделал маленький глоток, чуть смочив губы, и убрал фляжку. Привкус алюминия смешался со вкусами масла и грязи. Андрей соскоблил налёт с языка о передние зубы и с отвращением сплюнул.

С запада, со стороны леса, донёсся возглас. Андрей не разобрал, что кричали. Он вскинул винтовку и щелкнул выключателем прицела. В зелёном свете прибора ночного видения весь лес был усыпан огнями, словно солнечными зайчиками. Эти огни загорались и гасли, перемешивались, наскакивали друг на друга. По ногам растеклось тепло. Запахло аммиаком. Андрей машинально нажал на кнопку тревоги. Сирена взвыла, меняя ноту с низкой на высокую, вселяя одновременно страх и спокойствие.

Никогда раньше они не нападали таким числом. В берцах хлюпало, но Андрей старался не обращать на это внимания. Опустившись на колено и уперев винтовку в борт он прицелился. Сердце бешено колотилось, не хватало воздуха, дрожащий прицел метался с одного поста на другой пытаясь поймать в перекрестие врага. Затылок свело, с внутренней стороны черепа будто натянули кожу. В ответ на вой сирены раздался рев тысяч магерей, слитый в режущую уши какофонию.

- Вы что там все пообосрались? - прокричал капитан в наушнике. - Огонь! Огонь на поражение, вашу мать!

В темноту полетели первые искры пулемётных очередей, через мгновение из всех окопов слышалась стрельба. Волна глаз на секунду откатилась назад, первые ряды светящихся точек погасли, словно морская пена, что впиталась в прибрежный песок. Андрей выстрелил в толпу, особо не метясь, просто чтобы унять дрожь, чтобы знакомый, похожий на удар плетью звук выстрела винтовки придал ему уверенности. Море огней замерло, покачнулось и стремительно потекло в сторону окопов.

Похожие на жуков-носорогов, размером с трехэтажное здание, магери вышли из леса, ломая деревья и придавливая других тварей. Даже попадания из единственного живого пулемета не оставляли на их хитиновых панцирях и костяных наростах заметных следов. Мелкие хаунды попрятались от огня за броней жуков. Стрельба постепенно затихала, бойцы стреляли короткими очередями, пытаясь выцелить мелких магерей. Тем временем жуки неумолимо шли вперед, приближаясь к линии обороны.

- Механик! Заводи “Машеньку”. Давай бронебойным по жирным. Следом фугасом в мясо. Давай, давай, быстрее! - Раздражённо прокричал капитан в наушнике. Андрей поставил винтовку рядом с собой, открыл ящик с боеприпасами и сгрёб остатки патронов. Руки слушались с трудом, в голове не осталось никаких мыслей. Последний патрон пришлось зарядить в отдельный магазин в гордом одиночестве. Закинув его в нижний подсумок снова изготовился стрелять.

Андрей успел отстрелять всё, кроме последнего магазина, когда жуки дошли до окопов. Снайпер оставался на позиции ожидая приказа ещё несколько секунд, пока наушник не замолчал. Ещё раздавались автоматные очереди и редкие хлопки взрывов подствольных гранатометов и оборонительных гранат. Но бой уже был окончен.

- Андрей! - снизу раздался окрик Анки. Снайпер свесился с башни и посмотрел на пулемётчика.

Тот повернулся в сторону фронта.

- Мы завелись... Только поздно уже. Спускайся.

Съехав по лестнице Андрей осознал, что снова может мыслить, а не только наблюдать.

- Пойдём заберём гражданских, кого успеем и свалим отсюда.

Андрей подумал, что ослышался.

- Кого? Ты ударился что ли?

Рустэм поджал губы.

- Они люди, Андрей. Они тоже люди. Кузов заводится, но без брони мы не уйдем. Задержи мехвода, дай мне время.

Время. В такие моменты самое важное - это время. Жизнь снаружи учит этому в первую очередь. Нельзя ждать. Нельзя думать. Нельзя спорить. Нельзя сомневаться. Андрей уже принял решение и знал, как надо действовать, чтобы успеть.

- Я ведь из “золотого миллиарда”... Из-за стены. - Сказал Анка с грустной усмешкой, заставив Андрея замереть. - Веками мы грабили Землю... Затем собрали награбленное в кучу и построили стену, чтобы ресурсы доставались только “достойным”. Только тем, кто может их купить, а не тем, кому они нужны. Мы назвали это справедливостью. За стеной есть всё. И даже больше... За стеной больше ресурсов, чем надо всему человечеству. Но этого всё равно мало...

Голос Рустэма издевательски менял тембр, он практически выплёвывал из себя слова. Пулемётчик замолчал и повернулся в сторону затихающего фронта. Андрей вспомнил о том, где находится и оглянулся назад, намекая Анке, что времени на эти рассуждения нет. Рустэм же вёл себя так, словно для него ничего больше не существовало.

Словно эти слова реальнее, чем ревущее стадо смертоносных магерей.

- Те, у кого и так всё есть всегда хотят большего... Их голод неутолим. Когда маги открыли портал в наш мир “достойнейшие” увидели в этом возможность. Теперь руками тех, кто остался снаружи мы грабим их Землю. Кому от этого стало легче? Куда уходят все эти ресурсы?

Анка вскинул голову и посмотрел Андрею в глаза. Снайпер продолжал оглядываться по сторонам, ожидая нападения с секунды на секунду. Рустэм схватил его за плечи и чуть ли не прокричал в лицо:

- Нам не ресурсов не хватает, Андрей! - Анка секунду помолчал, дождавшись пока его сослуживец посмотрит на него в ответ и только потом добавил. - А здравого смысла...

Становилось всё тише и тише. И в данной ситуации это не могло значить ничего хорошего. Андрей медленно кивнул смотрящему на него с надеждой Анке, снял с плеча винтовку и протянул её пулемётчику, что стоял без оружия. Анка искренне, широко улыбнулся. В его глазах было столько тепла, что Андрею пришлось смущённо отвернуться. Снайпер никогда раньше не видел такую улыбку у Рустэма. Андрей ещё раз кивнул и резко развернувшись побежал в сторону ангара. Обернувшись на полпути, он увидел, как Анка стоит на том же месте, смотря ему вслед.

- Я знал, что ты хороший человек! - услышал Андрей его крик.

Механик встретил снайпера напряжённым молчанием. Его голова в шлеме торчала из люка старенькой, коптящей чёрным дымом из выхлопа Арматы.

- Ну чё там, долго ещё? Чё так тихо-то? - спросил он, стараясь перекричать звук работающего двигателя танка.

Где-то вдалеке раздался выстрел, похожий на удар плетью. Андрей сглотнул и запрыгивая на броню сказал:

- Поехали. Он не придёт.

“Машенька” заглохла через несколько часов - кончилось топливо. В расположение дивизии пришли с одним пистолетом на троих и электронной книгой, которую Рустэм оставил на броне. Вот всё, что осталось от роты. Интендант обещал отдать их под трибунал. “В такое время нужнее техника и оружие, а не солдаты!” - орал он.

Проблемы бывают лишь у тех, кто пытается кому-то помочь, думал Андрей, держа в руках книгу Анки. С трудом прочитав название последнего открытого произведения, он незаметно для себя погрузился в чтение, завороженно следя за переливами слов и замысловатых фраз, так похожих на речь самого Рустэма. Достигнув конца страницы, Андрей нажал кнопку перелистывания.

Щелчок прозвучал как взвод затвора.

****

Сосуды почему-то теряют волю к размножению...
Отрывок из научного труда “О пределе рождаемости”

Сандер удерживал барьер, с тупым безразличием наблюдая стремительно истощающиеся запасы энергии. Последний сосуд он успел выпить не полностью - девушка беззвучно корчилась на холодном полу, поджав колени к животу. Из её глаз катились слезы, а высохшие губы еле заметно двигались. Он видел это сотни раз, но никогда так близко не присматривался. Обычно сосуды погибали быстрее, чем можно было что-то рассмотреть. Она же умирала медленно.

С той стороны бились о невидимую стену сотни магерей, раз за разом пытаясь пробиться сквозь барьер. Сандер чувствовал их взгляды, полные ярости. Ярости направленной именно на него. Несмотря на то, что все они обязаны магу жизнью.

Хаос в них сплетался с жаждой. Они стремились к силе, словно она давала надежду. Хаос менял их, заставлял их тела приобретать черты, о которых Сандер и подумать не мог. Невольно он залюбовался ими. Гнилая Орхидея и рядом не стояла рядом с этим творением.

Из стаи вышел необычный хаунд. Его тело было раздуто и покрыто струпьями гнилой кожи. С его разорванной пасти капала с шипением на пол сиреневая слюна. Магерь разбежался и прыгнул на барьер, лопнув как болотный пузырь. По барьеру растеклась едкая жижа, нанося тому огромные повреждения. Сандер понял, что стена исчезнет через пару секунд.

Маг осмотрел свои творения. Творения, которые уже не мог назвать своими - они стали лучше, чем он мог надеяться. Сандер опустил руки и довольно улыбнулся.

- Надеюсь, вас назовут в мою честь...

Когда магическая преграда исчезла, стая ринулась на истощенного мага. Сандер опустил голову и встретился взглядом с сосудом. Девушка перестала плакать. Она смотрела на мага так, словно действительно понимала, что происходит.

На ее губах застыла кривая, жутковатая улыбка.

 

****

Мы заперты снаружи.
Надпись с внешней стороны стены

- Вы предлагаете мир? - генерал подался вперёд, сложил ладони треугольником и облокотился на широкий стол. Маг стоял перед ним в абсолютно пустой комнате, щурясь от контрового света из окна.

- Временный мир, при выполнении определённых условий. - Ответил он, затем осмотрелся, отошёл в тень и провёл ладонью по воздуху. В углу возникло резное кресло из тёмно-зелёного дерева с глубокими прожилками и подушками из золотой ткани. Сев, посетитель продолжил, - Профессор Гиннер, к вашим услугам. Я здесь от лица Совета.

Генерал поморщился и повернулся к вошедшему лицом.

- Условия?

- Вы уничтожите моё детище. Всю орду этих тварей.

Гиннер взмахнул рукой. В комнате стало чуть прохладнее.

- Зачем нам это делать? - генерал опустил ладонь на поверхность стола и начал бесшумно отбивать пальцами марш.

- Мы отдадим вам земляное масло и все руды в землях севернее багрового холма.

Генерал с еле слышным шлепком ударил ладонью по столу, прекратив стучать пальцами и разочарованно покачал головой, - Этого мало.

Маг медленно развёл руками. Слегка пожав плечами, он предложил:

- Мы ведь можем начать торговать. - Профессор улыбнулся. - У нас есть магические товары, предметы быта и роскошь, которую вы себе представить не можете.

Генерал молчал. Гиннер вздохнул и посмотрев на свои ногти, добавил:

- Правда, есть лишь один товар, который интересует нас...

Генерал несколько долгих секунд смотрел на Гиннера не говоря ни слова.

- Я посмотрю, что можно сделать. - Наконец ответил он, вернув улыбку. - Проблемы с перенаселением никто не отменял.

В воздухе пахло порохом и озоном. Сощуренные глаза и угрожающая атмосфера делала их улыбки больше похожими на звериный оскал.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...