«Люди веками веровали в свою непогрешимость. Истинность их идеалов определялась ими же самими, а всяк их оспаривающий подвергался притеснениям и – порою – даже уничтожением. Всецелым и бесповоротным. Жизнь – есть жизнь, и не столь важно в которой форме, ведь она обладает единой для всех ценой. Не существует жизни ценной и бесценной, каждое живое существо находится на одном уровне в своих правах на возможность быть. И тот, кто не в силах понять столь простую истину, обречён на бесконечное уныние. Человечество веками находилось в упадке, так тщеславно скрывающемся за высокоморальными высказываниями, и доколе люди не жили полноценно, они не давали жить остальным.

Существа мерзкие по своей натуре, люди придавали себе гораздо большее значение, коим обладали на деле, столетиями изничтожая всех нелюдей, сводя их в войнах между собой, а после выступая судьями кровавого пиршества. С высоты своего высокомерия они не смели даже вообразить, что сами являются подобными нам, а может просто старались не обращать на то внимания. Но именно этот эгоцентризм рано или поздно погубит их. Ведь тот, кто считает, что достиг вершины эволюции – не более чем самовлюблённый глупец. А когда таких глупцов целый вид, то он обречён кануть в небытие с течением времени.»

Ладонь, обличённая в массивную стальную перчатку, с не присущим своим габаритам изяществом и грацией перевернула чёрную, как смоль, каменную страницу. Наконец он достиг завершения короткой, но пропитанной первородной ненавистью и презрением истории. Хотя, скорее, это было схоже на какой-то трактат, но Герою не верилось, что бесы способны на научную деятельность. Он ловко водрузил книгу – то вместилище инородных знаний, скорее схожее на переплетение каменных скрижалей – на постамент и сделал пару шагов назад. Комната, вся из себя мрачная, вытесанная внутри великого чёрного камня, не отвечала всем стандартам человеческого минимализма, за исключением того, что дом этот находился далеко не на поверхности материка.

Посреди комнаты безвольной куклой лежало тело. Издали оно бы сошло за шахтёра, испачканного в саже, но при более детальном рассмотрении легко можно было подметить серую блестящую кожу и два изогнутых рога, выпирающих из висков. Глаза, раскрытые в натуральном ужасе, заволокла непроглядная пелена давно угасшего янтаря. И коль глаза его не сияли, бес был мёртв. Возлегал он в луже голубой и столь же блестящей, как и кожа, крови. Облачённый в рыцарские латы, сошедшие из-под молота самого искусного мастера, мужчина, чьи золотистые волосы ниспадали ему на плечи водопадом, присел рядом с трупом оглядел его холодным взглядом.

– Прежде чем указывать на чьи-то пороки и предсказывать кому-то бесповоротную гибель, – с уст Героя сорвалась жестокая молва, – убедитесь, что способны ответить за слова.

– Примитивнейшая логика как для существ, преподающих себя господами этого мира, – раздалось рядом. В дверном проёме показался бес, правда более крупный, чем убитый, и чья нижняя часть лица была скрыта неухоженной чёрной бородой. Вопреки желанию, атаковать Герой не стал. – Пойдём, твоё войско прошло последние укрепления и собирается выдвигаться к Башне.

– Я не претендую на звание господ, а лишь восстанавливаю справедливость, – поднявшись, он последовал к выходу из комнаты.

Они покинули дом, выйдя на широкую площадку, что возвышалась над миром бесов. Это было подземное царство, сошедшее прямиком из книг о чудищах – тёмное, освещаемое лишь тусклым алым светом кристаллов, нескончаемым частоколом выступающих из каменного слоя, исполняющего роль «потолка» Огромная пустота глубоко под землей была испещрена длинными лавовыми реками и ручьями чистой воды, неясно как не испарившейся от жара лавы.

– Навязывание своей воли окружающим – это справедливость? – мечтательно вздохнув, произнёс бес, наблюдая за чарующей картиной поднимающихся столпов огня. Вдалеке слышался лязг доспехов, крики, болезненные вопли, которые тотчас утихали, когда очередному кричащему обрывали жизнь коротким росчерком меча. – А ведь в той книге, «Дихотомии человека и абсолютного зла», было написано верно – истребляя неподвластные вам народы, вы выступаете судьями этого мира. И если вы возносите себя как богов, способны ли вы в конечном итоге выдержать ту ношу, которая подвластна лишь истинным богам?

– Почему же тогда ты примкнул ко мне и указал, где находится поселение твоих сородичей?

Бес ухмыльнулся.

– Я лишь жажду взглянуть на то, как далеко вы способны зайти в своей грешности, – коротко пояснил он, – и уже давно не принадлежу этому месту. Ещё с того момента, как был изгнан.

Они направились по склону в стремлении присоединиться к остальной армии, медленно продвигающейся по огромному каменному городу к необъятно высокой обсидиановой башне.

– Так ты желаешь мести?

– Только люди поддаются своим примитивным желаниям и мстят за что-то. Мой народ никогда не мстит, а предпочитает вкладывать все силы и ресурсы для того, чтобы нивелировать потери.

– Глупый подход, я считаю. И к чему это вас привело? Сейчас вы на грани вымирания, а ваш последний оплот штурмует моё многотысячное войско, – сказал Герой, искренне убеждённый в своей правоте.

– Мои сородичи считают, что лучше умереть от руки инородца, чем скатиться в глупое и бессмысленное братоубийство. Из всех известных в мире рас таким активно занимаетесь только вы и эльфы.

– Именно потому вы и находитесь сейчас в таком плачевном состоянии.

– Выступаешь вестником справедливости, защитником невинных, пропагандируешь мир и добро, но при этом столь цинично оправдываешь ту резню, которую устраиваешь сейчас? – бес нахмурился: в его светящихся глазах играл огонёк интереса и лёгкого отвращения.

– Это и есть защита невинных. Вы неконтролируемы, а потому опасны. Я не могу допустить, чтобы мой народ пострадал из-за вас, – проговорил Герой, умело проигнорировав последний вопрос.

Они наконец спустились к подножью холма и продолжили свой путь по запустевшим улицам некогда кипящего жизнью города. Дорога, по которой они шли, была усеяна израненными трупами серокожих существ, истекающих кровью. Ранее чёрная дорога чёрного города покрылась тонким голубым полотном крови – шёлком, что протекал в жилах несчастных. Каждый шаг беса, идущего по правое плечо Героя, сопровождался мерзким хлюпаньем, давившим на нервы и вызывающим не самые приятные ощущения. Пространство обуяла оглушительная тишина: и лишь гул армии, расположившейся далеко впереди, даровал гнетущей атмосфере хоть какую-то жизнь.

Кровь поверженных бесов отлично сливалась с цветом плаща Героя. Тот, не поведя бровью, шёл вперёд – его взгляд был устремлён только туда, ни на миг не соскакивая на разрушенные здания, поваленные статуи, снесённые торговые лавки и стены, измазанные кровью.

– Остановись и посмотри на то, что здесь произошло, – произнёс спутник Героя украдкой, рассматривая удивительную картину: как женщина-бес сжала в объятиях маленького ребёнка, накрыв того своим телом. Разумеется, ожидать, что ребёнок смог пережить произошедшее здесь, бес не смел. – Это... это настоящая бойня. Никто не оказывал сопротивление, ты просто направил своё войско, и оно перебило всех. Даже женщин и детей. Ты уверен, что мы «опасны»?

– Моя воля... непоколебима, – отрезал Герой, устремившись к своей армии.

– Настолько же непоколебима, как и тупость, – тихо прошептал мужчина, следуя за Героем, и повысил голос: – Победа света, абсолютное добро, любовь и сострадание – то, за что вы выступаете. Какой же это бред и лицемерие! Если тотальное уничтожение тех, кого благодаря своему природному скудоумию вы не способны осознать, является вашим состраданием, то к чёрту его! Вы зовёте бесов тёмными тварями, воображаете, будто бы все ваши проблемы только из-за них, а после решаете эти проблемы «светлыми» методами? Геноцидом? Ты правда веришь в то, что говоришь?

Герой остановился.

– Да что ты знаешь о нас?! – воскликнул он яростно и, резко обернувшись – столь резко, что капли ещё не засохшей на плаще голубой крови брызнули на беса, обжёгши его щёку. – Кто ты такой, чтобы осуждать мои методы? Ты – тёмная тварь, как и эти, – Герой небрежно пнул труп сапогом, на лице его отобразилась редкая злость. – Так что тебе известно о нас? Вы – нелюди, существа без души и разума, движимые своими первичными инстинктами. Вы – ошибка!

– Пожалуй, я действительно ошибся, когда решил, что вы – сложные существа, – бес, вздохнув, прикрыл глаза, – твоя мотивация порождена банальным страхом перед неизвестным. Уничтожать просто потому, что неспособен понять – это самое примитивное проявление животной натуры. Ведь по сути мы похожи, только моим сородичам известно истинное сострадание, любовь, стремление к совершенству. Мы не воинственны, как вы. Мы – не трусы, как вы. Мы – совершенно не вы. И знаешь что? Именно потому что мы на вас непохожи, вы стремитесь нас изжить из этого мира. Так скажи мне, «Герой», что это: действительная угроза или банальный страх перед фактом, что существует кто-то на равне с вами или даже выш...

Блистательный росчерк клинка было невозможно заметить. Удар был произведён с необузданной силой, смертельной скоростью и превосходной точностью: меч преодолел путь от ножен к шее беса за считанные мгновения, холодный металл пропорол податливую кожу существа, оборвав тому жизнь за секунду. Он моментально повалился на колени, схватившись за горло и пытаясь закрыть кровотечение, но скоро сияние глаз серокожего угасло, а вместе и с ним – тот огонёк жизненной энергии, на коем держалось существование беса.

– З-заткнись, м-монстр, – прошептал разгневанный Герой, спрятав меч в ножны.

Герой шагал по пустой улице, старательно не обращая внимание на окружающую его разруху. Сомнения, вызванные словами почившего собеседника, были задавлены непоколебимой верой в свою правоту и нежеланием останавливаться на достигнутом – ведь если он остановится сейчас, это будет значит, что всё произошедшее было бессмысленно. Фактически, он признает неправильность своих методов, и тогда...

Нет. Его методы априори не могут быть неправильными, ведь здесь всё просто и понятно – существует свет и существует тьма. И тьму нужно разгонять светом, ибо иначе миру грозит беспробудное забвение. И если он сейчас завершит начатое, то достигнет абсолютной справедливости.

***

– Свет создан для того, чтобы разгонять тьму, – произнёс Герой, смотря на Верховного Беса, лежащего у его ног. – Ты был силён, но я оказался сильнее.

Окровавленный, тяжело дышащий, лидер народа бесов медленно умирал. Он мало чем выделялся от остальных представителей своей расы, но при том являлся сильнейшим в своём роду. Но даже та сила, дарованная ему от рождения и отточенная годами постоянных тренировок, не смогла уберечь его от гибели от меча Героя. Возвысившись над поверженным врагом, Герой улыбался – улыбался искренне, как победитель, достигнувший своей заветной цели. Но улыбался не только он.

Губы Верховного Беса изогнулись в лёгкой улыбке: совершенно отличной от улыбки Героя, скорее счастливой, нежели триумфальной, искренней и абсолютно чистой. Сия улыбка была столь шокирующе неожиданна, что вынудила Героя и его подданных, – армию лучших воинов материка, – собравшихся в широкий круг рядом со своим лидером, напрячься.

– Свет был создан для того, чтобы балансировать тьму, -- прохрипел Верховный Бес, – ровно как и тьма, балансирующая свет. Но никогда они не задумывались как средства уничтожения друг друга. Вы, люди, привыкли извращать всё в свою пользу и слепо верить в свои же фантазии. Придя сюда, чтобы истребить мой народ, ты подписал контракт не только с совестью, Герой. Ведь то, что произошло – яркий показатель вашей животной натуры. Н-но м-мы заговори... лись. Мн... Мне п-пора умирать. Я выиграл достаточно... времени для остальных.

Свет в глазах беса погас навеки, существо покинуло физический мир, оставив всё войско и Героя в тронном зале в полном ошеломлении.

– Остальных?.. – прошептал Герой.

– Если подумать, когда мы прорывались к вершине башни, то совершенно не встретили сопротивления, – взял слово один из генералов Героя. – Может ли случиться так, что...

– Он сдерживался, – резюмировал Герой, распахнув глаза в неверии, – он специально сдерживался и атаковал в полсилы, максимально затягивая наш бой. Он знал, что не победит даже если убьёт меня, ведь здесь вы, а потому изначально планировал умереть. Но умереть, разменяв свою жизнь на время для... остальных? О боги, нет! Они все спрятались на первом этаже и, наверное, уже давно покинули город!

– Но почему ему надо было приносить себя в жертву? Бесы ведь тёмные существа, ими движет лишь эгоистичное желание жить и уничтожать, тогда как... – задался вопросов один из воинов. В рядах армии Героя поднялся гул предположений и догадок.

Сам же Герой, наклонившись над погибшим Верховным, судорожно перебирал варианты развития событий. К нему наконец пришло осознание того, насколько он ошибался в нечеловечности этих существ. Ведь если их лидер был готов отдать свою жизнь ради сохранения жизней своих сородичей, это опровергало все домыслы людей про природу бесов. Это кардинально переворачивало ситуацию с ног на голову, меняло подход и...

...и, наконец, означало, что всё, что они сделали здесь, было редким актом варварской жестокости и страха пред неизвестным.

Всё абсолютно так, как и сказал тот, кого Герой убил в порыве ярости.

Нет. Нет, нет, нет. НЕТ! Он не допустит этого, он не допустит, чтобы в его рядах звучали подобные мысли, он не допустит, чтобы об этом кто-то узнал, он не допустит, чтобы имя Героя, произносимое с нескрываемым восхищением, стало звучать с отвращением и презрением.

Он не станет Злодеем. Ведь если никто не узнает о произошедшем, если задавить предположения в самом зародыше, то... То они уйдут из подземного мира победителями, которых в верхнем мире встретят триумфаторами. А значит... А значит – решение есть.

Но ведь это неправильно!

Его взгляд судорожно бегал по каменному полу, огибая контуры тела Верховного. Тот погиб с улыбкой на лице, беззастенчиво лишив улыбки Героя. Гул в тронном зале всё нарастал – тихими шепотками по пространству разносились догадки и мысли бравых воинов, заставших удивительную и неподдающуюся объяснению картину. Герой же молчал. Обессиленно выдохнув, весь из себя болезненно бледный, тот пытался унять предательскую дрожь в руках. В ушах звенело, мужчина ощутил непонятную лёгкость по всему телу, но то было лишь секундное изнеможение. Осознание произошедшего больно било по разуму, непризнание и отрицание с треском ломались под давлением понимания. Герой до боли прикусил губу в надежде развеять этот кошмар и проснуться. Боль была вполне реальна и совершенно не отрезвляла.

Но Герой не мог так долго бездействовать. Закрыв глаза, он отрешился от тревожных мыслей и постарался очистить разум. Вернув себе короткое самообладание, тот медленно поднялся на ноги, бросая последний взгляд на труп Верховного. Сейчас он должен был принять максимально правильное решение.

И, наконец, он его принял.

– Молчать! – воскликнул Герой. Армия тотчас затихла, ожидая приказаний. – Экстренный сбор, через пять минут мы выдвигаемся.

– Мы возвращаемся домой, господин?

– Нет, – молвил он, осмотрев свои войска холодным взглядом. – В погоню.

Он не допустит этого позора.