Дело, не терпящее отлагательств

1

 

- А я тебе говорю, что бредятина это всё до последнего слова, Ривлик, - Садрад закинул ноги на непротёртый дубовый стол и сложил руки на животе, поглядывая на своего собеседника с толикой презрительного снисхождения.

- Не бредятина. Вечно ты болтаешь, не дослушав, - вздохнул Ривлик. Он был, наверное, слишком красив для этих мест, что, впрочем, нисколько не удивляло посетителей здешнего трактирчика. Глубокая задумчивость на его лице придавала ему загадочный и весьма зловещий видок.

- А мне и дослушивать не требуется, - Садрад слегка прикрыл скучающие сонные глаза, но всё же наблюдал за тем, как Ривлик пыхтит от злости.

- Люди мрут многими дюжинами, с этим надобно же что-то делать. От сыростных мух несёт дерьмом и смертью с каждым деньком всё паче. Я не хочу кончить, как все эти несчастные, - не унимался Ривлик.

- И что ты намерен предпринять? Уж не думаешь ли ты, что собственной персоной найдёшь лекарство? Недаром сыростный люд пропадает. Заболевает - и пропадает. Как нельзя к месту, кстати. Видать, и нужно, чтобы так было. О скольких исчезновениях сообщили за последний месяц? О восьми, о девяти? А может, куда больше задевалось? Наверное, сами Неизвестные боги забирают в глубины тех, кто уже точно там окажется и без их вмешательства, только позднее. Но зачем богам ждать? Боги не ждут. Недавно сосед мой, я, помнится, говорил, помер бы на глазах у собственных деток, если б не улетучился, как душок из нужника. Скажи, разве ж это плохо?

- Если струсил, так и говори, Садрад.

- Да хоть бы и так, чтоб тебя, Ривлик, только мне начхать на твою эту сырость. И не обманывайся, коли считал иначе. Этих умирающих повывелось, как по мне, чересчур уж многовато, чтоб я ещё специально их рассматривал.

- Значит, ты ещё больший неразумец, чем я думал, Садрад, - Ривлик жестом подозвал трактирщика, полноватого мужичка в замызганном, местами прохудившемся фартуке из коричневой кожи. - Ещё две, и мы пойдём. Сколько там с нас?

- Три серебряных ойта, милейший, - ответил подоспевший трактирщик с заискивающей улыбочкой.

Ривлик залез в мешочек на поясе и высыпал на стол немножко деньжат. В основном забряцали, конечно же, медяки.

- Вот ваши три ойта, - с сожалением и небольшим раздражением Ривлик протянул плату трактирщику.

- Не кривись ты так, - неприятно усмехнулся Садрад.

- Похоже никому в этом проклятом городишке нет решительно никакого дела до того, что происходит, - раздосадовано нахмурился Ривлик.

- Ага, - безразлично отозвался Садрад, с интересом осматривая то, что не очень скромно таилось под платьем с глубоким вырезом одной из примостившихся рядом девушек. - Благо, мы не в Таргерте, - продолжил он, не поворачивая головы к Ривлику. - Эта дрянь оттуда же полезла. Хотя мне даже не любопытно, каково им там бок о бок с подобной гадостью живётся.

- Тебе бы только пялиться и брюзжать, - недовольно заключил Ривлик. - Вещи, как ты понимаешь, забавно несовместимые. Девки таких не любят.

- Но меня-то любят, - еле заметно улыбнувшись, ответил Садрад. - Значит, не в брюзжании дело, дружище.

- Как же, любят, - Ривлик фыркнул. - До поры до времени они тебя любят, потом ты им наскучиваешь, что, собственно, не удивительно, и они бегут от тебя сломя голову, лишь бы не слышать твоих жалобных колкостей.

- До поры до времени, зато всё-таки любят, - невозмутимо отрезал Садрад и помахал какой-то девице пальчиками. Та смущённо отвернулась, но Ривлику показалось, что скорее разочарованно, чем смущённо.

- Заигрывать-то каждый умеет, да только не из могилки, Садрад.

- Что-что?

- Забудь, - обречённо вздохнул Ривлик, в очередной раз убедившись, что вести подобного рода беседы с Садрадом бессмысленно.

- Что там у тебя? - спросил Садрад, заприметив небольшую истёртую книжку в руках у Ривлика.

- Тебе зачем? - пробурчал тот, судорожно перелистывая пожелтевшие страницы. Он явно не хотел говорить, что у него там.

- Любопытство, Ривлик, - объяснил Садрад.

- Мои записи... - начал было Ривлик, но Садрад перебил его неучтивым вздохом.

- О сырости?

- Если тебе и так понятно, на кой ляд спрашиваешь, а?

- Частичка надежды, что ты, может быть, ещё не совсем идиот, во мне оставалась, но уже нет. Дерьмо, опять эти выродки.

На пороге появились двое немолодых мужчин и женщина. Как и у всех выродков, у них были характерные кровавые колечки вокруг зрачков.

- Что ж их так тянет-то сюда?

- Таргерт совсем рядом, ты и сам знаешь, - пожал плечами Ривлик, не отрываясь от записей.

- Я как-то наведывался туда - так пожалел, что наведался, - Садрад тряхнул головой, как бы пытаясь избавиться от навязчивых картин. - Но только они что-то не болтали тогда, эти выродки.

- Да, я слышал.

- Ты слышал, а я видел. Точнее не слышал, тьфу. Это ещё годка три назад, а сейчас вон как хихикают, сволочи, - Садрад неодобрительно глянул на троих посетителей, которые уселись за небольшой столик у входа. Их досужая болтовня всё ещё доносилась до Садрада. - Они до того расхрабрились, что стали и к нам заглядывать, а раньше только соседей тревожили.

- Так мы и есть их соседи, - отозвался Ривлик.

- Не про то я, - отмахнулся Садрад недовольно. - Соседей, которые в Таргерте. С чего им заблагорассудилось сюда являться? Хоть бы и дальше плескались со своей рыбёшкой, а нас не трогали. А теперь глаза мозолят, пропади они все пропадом.

- Не преувеличивай, их здесь не так уж и много.

- Немного-то немного, но раньше их вообще не было. Взять хоть твою эту сырость. Уж на что отвратная болезнь, и появилась она примерно тогда же, когда и эти твари, а самое забавное то, что на них она не действует. Ну ты и сам знаешь. Я порасспросил тут недавно, люди говорят, что сырость разыгралась после прихода выродков. Хотя немудрено, что она у них в Таргерте завелась. Там же сплошь озёра и ручьи. У нас же всё кусты, ветки да деревья, чтоб они пересохли все до последнего. Всё тут заполонили, как сорняк кроличий. Того тут, к слову, тоже что-то донельзя много. А кролики где? Где они, Ривлик? Это ж для них тут повыросло. Почему эти бестолочи не приходят? А ещё уморительнее - выродков в Таргерте даже выродками уже не зовут. Ты подумай, король-то их, как бишь его, Ойай, кажись, ну и имечко, кстати, запретил строго-настрого называть выродков выродками. Сказал мол, это такие же люди, но штука в том, что это он не от добросердечия какого так приказал, а себе в угоду, разумеется. Жёнушка его выродочьих кровей, не слыхал часом, Ривлик?

- Да ну? А детки-то какие будут... - задумчиво протянул Ривлик.

- Вот-вот, и я о том. Дрянные детки получатся, если вообще получатся. Хотя у него есть же дочурка Ойайя, настолько красивая, насколько нелепо её имя. Интересно мне, каково ей? Прежняя королева - жена Ойая - давно померла, а он вместо неё нечисть привёл. Уж не знаю, что его натолкнуло на мысль пошалить с одной из этих странноглазок, но он явно свихнулся, коли прыгнул в постель к нынешней своей супружнице.

- Отнюдь, ты их видел, выродочьих девок-то, в смысле? Да ты любую возьми - глаз не нарадуется. Они же все прелестницы. Одно дело - страхолюдины, которые нам достались, другое - милашки с некоторыми странностями. Как по мне, выбор очевидный. Ты любого мужичка спроси, с кем бы он хотел связать свою бессмысленную для него же самого жизнь. Между благоверной уродкой и миловидным личиком он долго выбирать не будет, ты уж мне поверь. Всем начхать на стряпню и заботливость. Потому как готовка и трепет, может, и продлевают жизнь, но не делают её сильно приятней. Каждый в этом треклятом королевстве понимает, что если его и не убьёт какой-нибудь полоумный, то сырость прикончит. Так на кой ему тогда стремиться к долгой и спокойной жизни? Намного разумнее заиметь какую красотку, чтобы та доставила тебе удовольствие прежде, чем всё кончится. А выродочьи девицы на это как раз годятся получше остальных.

- Как-то слишком безрадостно, Ривлик, - в глазах Садрада промелькнула тоска, несмотря на то, что он попытался скрыть её за ехидной усмешкой.

- Именно, что безрадостно. Я же, Садрад, хочу жить. Долго и спокойно. Ты можешь мне не верить, но мне плевать на то, какая у меня будет жена, лежбище и сколько на том будет одеял.

- Но ты не сможешь в одиночку одолеть сырость, Ривлик. Ты просто сам заразишься, если будешь якшаться с умирающими от неё.

- Значит, заражусь, но ждать пока она меня прикончит я не намереваюсь.

2

 

- В любом случае, мне пора идти, - Ривлик похлопал Садрада по плечу в не присущей ему манере.

- Куда это? - недоверчиво поинтересовался Садрад.

- Куда-куда, домой.

- Не рановато ли для сна, Ривлик? Да и мне что прикажешь делать? Слоняться по окрестностям одному?

- У тебя дел что ли нет?

- Сегодня как-то не предвидится. Хотя... - Садрад пожал плечами и призадумался. - Загляну-ка я к Инви, может, хоть она меня чем-то порадует.

- Например, тем, что жива?

- Не начинай, Ривлик. Сырость никуда не денется, и ты не в силах этому помешать. Другим-то не порть настроение, коли тебе так уж неймётся.

Ривлик отрывисто и горестно улыбнулся, хмыкнул и, не сказав ни слова, побрёл прочь. В его поступи была непонятная уверенность. Раньше он был таким застенчивым и робким, что редкая девица обращала на него внимание, несмотря на всю его несомненную привлекательность. Больше, чем заигрывать с миловидными путницами, Садрад любил только подначивать приятеля за эту самую излишнюю скромность. Но в один день Ривлик стал другим. Не в том смысле, что принялся кокетничать со всеми встречными девушками, разумеется. До этих самых пор Ривлик, казалось, жил бесцельно и напрасно, как и Садрад. Впрочем, того это ни в коей мере не волновало. Теперь же у Ривлика как будто появилось какое-то дело, ради которого он всякий раз покидал Садрада без каких-нибудь объяснений. И сейчас у Садрада уже не получалось отмахиваться от смутных беспокойств, которые посещали его скептичное сердце.

Инви жила в полном одиночестве, да к тому же и неподалёку, потому Садрад добрался до её дома за несколько минут. Он неприлично громко постучался в дверь, та задрожала и отворилась. На пороге появилась приятная почти что нагая девушка в прозрачной шёлковой накидке.

- Здравствуй, Инви. Я к тебе загляну? Чёртов Ривлик опять куда-то смылся.

- Ага, и ты, конечно же, побежал ко мне, - Инви расстроено вздохнула и впустила Садрада, без надобности прикрывая грудь рукой, ибо Садрад в этот раз почему-то и не думал пялиться. Видимо, дело было в привычке. Внутри было тепло и убрано. Перед кроватью стояло большое зеркало, возле него и уселась хозяйка, тогда как Садрад плюхнулся на постель.

- Не в одежде, Садрад, - захныкала Инви. - Вечно ты так. Я только прибралась. Разденься, если тебе уж так кровать приглянулась.

- Только после тебя, - поднял брови Садрад.

- Я не в настроении, чтобы резвиться с тобой каждый раз, когда твой ненаглядный Ривлик тебя бросает, - гордо сказала Инви, пододвинула стульчик поближе к зеркалу и стала расчёсывать волосы бронзовым гребешком.

- И ты за своё. Я просто так зашёл, могла бы и порадоваться.

- Порадоваться самой или порадовать тебя, Садрад? Мне кажется, в твоём понимании это одно и то же. Мне надоело твоё враньё, да и приставания твои тоже надоели. Я, в конце концов, девушка с чувствами, а ты печёшься только о своём Ривлике.

- Ничего я не пекусь, - возразил Садрад и подошёл к Инви. Он слегка приобнял девушку за плечи, убирая её холодную руку, всё это время прикрывавшую грудь.

- Садрад, - Инви еле ощутимо отстранилась. - Я же сказала, что не намереваюсь...

- Ладно, ладно, - буркнул Садрад.

- Раз уж зашёл, давай, говори, что там с твоим Ривликом.

- А что с ним может быть? - Садрад вздохнул и вновь рухнул на кровать, в очередной раз забыв раздеться. - Как обычно, куда-то улепетнул, ничего не сказав.

- Интересно, чего ты ожидал? Ты ж обращаешься с ним, как с ребёнком. Вы даже не родственники, а тебе, видать, вздумалось, что да.

- Инви, бредятина это, сама знаешь.

- Знаю, что не бредятина. Ему двадцать четыре года, а ты относишься к нему, будто ему и четырёх нет. Как-то же он жил без тебя.

- Это ничего не меняет. Каким был, таким и остался. Только нынче стеснительность его меня почему-то донимает.

- Каким это образом тебя касается его стеснительность, Садрад?

- В том-то и дело, что никаким. Она исчезла, как не было. Ты его когда в последний раз видела? К тому же он всё что-то бормочет про сырость, даже записывает в книжку.

- И что с того? Впору и тебе поостеречься этой дряни. А то, что Ривлик обеспокоен происходящим в мире, лишь подтверждает его зрелость. Как ты этого не видишь? Или тебе думается, что зрелый мужчина на досуге - должен обязательно ухлёстывать за каждой горожанкой, и только?

- Дело не в этом. Он какой-то странный в последнее время, вон как распереживался.

- Конечно, распереживался. Сырость-то была в Таргерте, а когда поползла сюда, Ривлик и всполошился. Чего и тебе советую.

- Да ты не понимаешь. Я беспокоюсь не поэтому. Если бы сырость была просто неизлечимой болезнью, так люди пропадают. Они заболевают и пропадают. И дело тут не в лекарстве, дело в том, кому могли понадобиться умирающие. А Ривлик излишне уж сильно хочет найти лекарство, - Садрад перешёл на тревожный шёпот. - А если не нужно его искать? Вдруг так боги задумали? Не ровён час и Ривлик поплатится за свою настойчивость. Коли он заболеет, я и помочь ему не смогу. Ведь чтобы помочь умирающему, нужен умирающий, а если он куда подевается?

- Что ж, в таком случае посодействуй ему в его поисках. Тогда вы оба пропадёте, чтоб вас, и я наконец-то отдохну от твоего занудства. Всё ладно с твоим Ривликом, Садрад, и перестань уже доставать меня подобными бреднями.

- Может, ты и права, - задумчиво протянул Садрад.

- Вот и я о том же, - Инви облегчённо всплеснула руками, позабыв о бронзовом гребешке, который в тот же миг брякнулся на пол. - Поменьше переживай и...

- Я посодействую ему, - продолжил Садрад, будто не слыша девушку.

- Нет-нет, я это так сказала, в порядке шутки.

Но Садрад уже выбежал за дверь.

 

3

 

"Посодействую и помогу. Тогда этот болван, может, успокоится. Но прежде..." - Садрад на секунду остановился и посмотрел на дверь из ниоткуда возникшего трактирчика. - "Прежде ещё кружечку".

Время близилось к закату, и народу в заведении оказалось как нельзя в достатке. Садрад огляделся, но не обнаружил ни одного свободного столика. Трактирщик сновал от одних посетителей к другим, а его молодая помощница не успевала разносить блюда и выпивку. Внутри было как-то неспокойно.

- Садрад! - окликнула Блекка, юная девушка с зелёными радостными глазами. - Садрад!

Он обернулся и увидел маячащее среди угрюмых физиономий местных завсегдатаев знакомое лицо.

- Иди же сюда, Садрад, у меня тут свободный стул. Зрение тебя подводит, дорогуша. Как же ты меня не углядел?

- Бессонница, - хмуро отозвался Садрад и примостился рядом. - Довольствуйся тем, что хоть услышал.

- Опять колобродишь? - спросила Блекка. Садрад зевнул и пожал плечами. - Смотри-смотри, усталость до добра не доводит, особенно в твоём деле. Хотя это же я обычно не тебе говорю. Где Ривлик?

- У себя, как я понял. Работает.

- Мастер Лейнс уже давно закрыл лесопилку, где же он работает?

- Да не в том смысле, - вздохнул Садрад. - Неважно. Всё одно напрасностями занимается.

- Как у него сил-то хватает? Работать в закатный час...

- Так он и не лес рубит, чтобы так уж уставать, - немного обидевшись, перебил Садрад. - Работа резчика не очень-то и трудная. Хотя он и в мастерскую Лейнса редко стал захаживать.

- С каких пор? - удивилась Блекка. Садрад вновь пожал плечами, на этот раз причмокнув губами. - Это же он порекомендовал тебя Лейнсу.

- И что с того?

- Сначала он просит, чтобы тебя взяли на лесопилку, где сам работает, а потом уходит. Странновато это. Как будто преемника назначил, - Блекка рассмеялась.

- Ты, сестрёнка, может, запамятовала, но я-то лесоруб. Ривлик был подмастерьем резчика.

- И сколько он проработал после того, как Лейнс позволил тебе трудиться на лесопилке?

- Вроде как, с недельку.

- Ну точно преемник. И ещё непонятно, зачем ему уходить. Мастер Лейнс так расхваливал Ривлика. Всегда расхваливал, сам слышал. Старикашка всё твердил, что недалёк час, когда Ривлик срубит деревце, и оно зацветёт после этого пуще прежнего. Да и глупо отрицать, что древесина отдаётся Ривлику, как иная потаскушка не отдаётся неприхотливому клиенту. А тут раз и ушёл.

Садрад заказал себе выпить, и пока трактирщик не подоспел с кружкой эля, не сказал ни слова.

- Моя соседка Эрвер захворала, слыхал, Садрад?

- Сырость?

- Она самая, - Блекка кивнула. - Уже несколько дней из дома не выходит. Давно её не видела.

- А слышала? - Садрад насторожился.

- Да как же я её услышу, она же заперлась. Все, у кого сырость, запираются. Мне вот одно непонятно, как такая болезнь вообще могла уродиться.

- Когда ты последний раз видела Эрвер?

- Говорю же, несколько деньков назад. Хотя заболела она, по-моему, раньше. Мать из дома выгнала, тогда я и поняла. Ну а всё-таки, как можно выставить за дверь родную мать? Думаю, если бы её отец был жив, она бы и его... Я с ней нередко виделась, к слову, а ведь могла и сама заразиться.

- Вряд ли, - покачал головой Садрад.

- Это с чего ты взял?

- Всё не так просто с этой сыростью. Я одним глазком поглядел на записи Ривлика. Кажется, он всё об этой болезни заносит в книжку. Так вот, там говорилось, что эта гадость не совсем заразна.

- Как же тогда столько людей от неё померло?

- А этого я как раз не знаю, но мне известно, что никакого вреда от общения с сыростными не будет. Разве что рассудок пострадает. Что с матерью Эрвер? Она как отнеслась к тому, что её дочь заболела?

Блекка побледнела, ответила она не сразу.

- Утопилась.

- Неужто? Хотя... Я её понимаю. Когда собственная дочь при смерти, да к тому же ей и дела нет...

- Не надо, Садрад, - остановила его Блекка.

- Не надо? А когда будет надо? - выпалил Садрад, почему-то разозлившись. - Когда ты заболеешь, будет уже поздно, Блекка.

- Говори не говори, толку всё равно нет, как и лекарства.

На миг Садрад разделил беспокойство Ривлика.

- Эрвер живёт в такой лачужке с повядшими сорняками возле, или в большой хижине рядом?

- В лачужке, но зачем тебе? Я же сказала, она заперлась и не отопрёт.

- Надо к ней заглянуть.

- Что ж ты, украдкой проберёшься? А если стражники заприметят? Они с тебя шкуру сдерут, можешь не сомневаться. Эти прохвосты так распоясались в последнее время, что, сдаётся мне, никакими уговорами ты их не прельстишь.

- Да чхать они хотели. Тем более, я пойду ночью.

 

4

 

Уже совсем стемнело. В городе было безлюдно, и стражников поблизости, как Садрад и думал, не оказалось. Он стоял перед лачужкой Эрвер и вспоминал Ривликовы записи. "Белая кровь и смерть. Облезлая кожа, раны по всему телу", а потом опять - "Белая кровь..." Невнятные обрывки смешались у Садрада в голове, он не мог сосредоточиться, не мог вспомнить чего-то очень важного, но он был уверен в том, что ему смертельно нужно это сделать и как можно скорее.

Заглянуть в окна Эрвер не представлялось возможным, ибо те были задёрнуты изнутри полотняными шторами. Выкрашенные в пепельный цвет ставни давно попортило время. Застарелая краска с треском отваливалась от дуновений лёгкого ночного ветерка, оголяя обтёсанную древесину. Отвалившиеся кусочки падали и скрывались в стебельках непримятой травы. У окна Блекки земля была притоптана обувкой многих и многих поклонников. Тогда как в окна к Эрвер редко заглядывали. Не сказать, чтобы она была неприятна на вид, но вот её манера общения была как раз-таки неприглядна. Девушка не скупилась на язвительные замечания и с радостью одаривала ими своих немногочисленных приятелей, которые вскоре до того поизносились, что их и вовсе не осталось.

Садрад никогда раньше не пробирался в чьё-либо жилище без приглашения, потому, по привычности, он тихонько постучался в дверь. Разумеется, её никто не отпер, но оказалось, что в этом и не было необходимости. Дверка подалась назад, и сквозь узкую щёлочку тут же прошмыгнул тусклый свет. Садрад протиснулся внутрь и двинулся на ощупь в сторону предполагаемого светильника. "Если Эрвер не спит - тем лучше". Но появиться учтиво ему не удалось. Заходя в дверной проём спальни, откуда и исходило свечение, Садрад споткнулся обо что-то и с грохотом рухнул на дощатый пол. Он уже ждал недовольного женского возгласа, но того не последовало. Садрад принялся озираться. Перед глазами возникла резная деревянная статуэтка. Она изображала силуэт юной девушки, очень красивой и утончённой, казалось, даже слишком для игрушки. Та показалась Садраду донельзя знакомой. Должно быть, он смахнул её на пол, когда упал. Садрад поднял её и поставил на прикроватный столик, возле фонаря. Эрвер поблизости не оказалось. "Может, ушла куда-то? В таком случае, почему она оставила фонарь зажжённым? Ладно, подожду. Я ведь, в конце концов, к ней пришёл. Я не какой-нибудь там грабитель, поэтому и опасаться мне нечего", - успокоил себя Садрад, усаживаясь на кровать, как всегда, забыв снять куртку.

Какое-то время он хмыкал и причмокивал в ожидании, но подобное коротание времени ему быстро наскучило. Его взгляд упал на тень, что отбрасывала статуэтка. Загадочный силуэт был почти как живой, разве что не двигался. Хотя сквозь щели в стенах просачивалось слабое дыхание ветра, оно игралось с огоньком гаснущего фонаря, и тень девушки дрожала и извивалась, подёргиваясь, будто в испуге. Игрушка беспрекословно приковала к себе встревожившийся взгляд Садрада. Лицо деревянной девушки хранило безразличное выражение. Глаза были полуприкрыты. "Откуда же у Эрвер такая диковинка? Явно сделана рукой мастера, но какой резчик способен на такую красоту? Только старик Лейнс мог вырезать что-то подобное, хотя, если это он, на кой чёрт ему дарить эту вещицу Эрвер?" Садрад взял игрушку, дабы получше её рассмотреть, как вдруг за входной дверью послышались грубые шаги. Это не могла быть Эрвер. Он выскользнул из спальни и спрятался за холщовую ширму, что стояла в прихожей. В следующий миг дверь распахнулась, и внутрь ввалились трое стражников в грубо пошитых суконных куртках с капюшонами. Снаружи лил дождь. С их одежды на пол струилась вода, чем стражники были весьма недовольны.

- Дверь-то отперта, - сказал один. - Видать, воришки нас опередили.

- Ерунда, - ответил второй. - Тут и красть-то нечего, дурачина. Что можно взять у девицы, сам подумай. Ничегошеньки не получится с неё стрясти, да хоть бы она и сама раскошелилась.

- Сама она уже не раскошелится.

- Это точно. Ты подумай, в канаву сбросили. Прямо под стеной, во дают, наглецы. Нет бы спрятали где, а они как специально поддразнивают, смотрите, мол, ничего вы нам не сделаете.

- Да ей всё одно недолго оставалось. Видал её личико? Она же этой, как её... сыростью болела. А эти, кто болеет, долго не живут, сам же знаешь.

- Плевал я на них, - вставил третий. - Где поищем?

- А где, по-твоему, девки украшения прячут?

- В спальне, где ещё.

- Ну вот и давай в спальню.

Когда прихожая опустела, Садрад выскользнул наружу и только тогда осознал, что по-прежнему сжимает в ладони деревянную статуэтку из спальни Эрвер. "В любом случае, она ей уже не понадобится, - он с досадой поёжился. - А вот мне пригодится". Садрад сунул игрушку во внутренний карман куртки и пошагал в сторону дома Инви. Его хибарка была чересчур далеко, да и мокнуть ему не хотелось. Инви отворила дверь, стоило Садраду приблизиться к её дому. Час был поздний, но, похоже, девушка ждала его.

- Садрад, на тебе лица нет, - спохватилась Инви, когда пламя в камине озарило физиономию ночного гостя. - Что стряслось? Неужели с Ривликом всё так скверно?

- Нет, не с Ривликом. Я был у Эрвер.

- У какой ещё Эрвер? - ревниво подняла брови Инви.

- Соседка Блекки.

- Какой ещё Блекки?

- Она мертва.

- Какая из них?

- Эрвер.

- А Блекка?

- Блекка жива.

- И что с этой Эрвер такого приключилось?

- Сырость, - выдавил Садрад. - Но дело не только в ней. Она тоже пропала, а стражники нашли её в канаве возле городских стен. Как я и говорил, заболела и пропала.

- Опять ты за своё, Садрад. Ты явился ко мне в очередной раз пожалобничать? Как же мне надоела эта сырость. Неужто хоть на минуту ты не можешь забыть о ней? Теперь мне кажется, что не Ривлик, а ты ей одержим.

- Ты права, - Садрад снял куртку и повесил её на крючок возле входной двери, затем улёгся на постель.

- Не забыл, - улыбнулась Инви.

- Там во внутреннем кармане, - Садрад показал на куртку.

- Что?

- Подарок.

- Для меня? - Инви расцвела и, запустив изящные пальчики в карман, выудила деревянную статуэтку. - Какая изумительная красота! Ты сам это сделал? В мастерской на лесопилке?

- Нет-нет, купил у торгаша возле трактира. Я поначалу не хотел, но он так расхваливал эту безделушку. Я подумал, что тебе она приглянется.

- Какая тонкая работа, - Инви восторженно крутила игрушку в руках, всматриваясь в слегка расстроенное женское лицо. - Спасибо, Садрад.

Инви поставила статуэтку на тумбочку, сбросила с себя полупрозрачную накидку и легла на кровать рядом с Садрадом. Она нежно поцеловала его, и на какой-то миг он забыл обо всех своих тревогах.

 

5

 

Садрад проснулся довольно поздно. Гораздо позднее обеда, почти под ужин. Он проспал бы ещё дольше, если бы его сон не нарушил болезненный вскрик Инви.

- Что стряслось? - спросил Садрад, потирая заспанные глаза. Девушка не ответила. - Инви, что такое? - повторил он, но ответа вновь не последовало. Садрад натянул ещё не вполне высохшую после вчерашнего дождя обувку и подошёл к Инви. Она зажимала кровоточащую ранку на пальце.

- Ничего, - сухо сказала девушка наконец. Садрад ещё раз протёр глаза, взглянул на порез и обомлел.

- Инви... - медленно произнёс он, вперив взгляд в её руку, надеясь, что ему привиделось. Кровь, запёкшаяся на пальчике Инви, была странно светлой. - У тебя есть, чем перевязать палец?

- Не нужно. Со мной всё в порядке.

- Мне так не кажется.

- А мне кажется, что тебе пора убираться, Садрад, - неожиданно грубо сказала девушка. - У меня есть дело, не терпящее отлагательств. И я не собираюсь растрачивать время на тебя.

- Инви... - Садрад пытался привести мысли в порядок.

- Вон, Садрад, - повторила она. - Не хочу тебя видеть. Ты мне всю постель измял, а я ведь только прибралась, как подобает. Уходи, Садрад, я же сказала.

Снаружи было прохладно. Садрад кутался в куртку, но та не спасала от порывов промозглого ветра. Лесопилка находилась за городскими стенами в миле от старого дома Ривлика, но Садрад намеревался сперва заглянуть к резчику Лейнсу. Его мастерская была прямо на лесопилке, иногда Садраду думалось, что Лейнс и живёт там. Когда бы Садрад ни наведывался к нему, тот всегда работал. Вот и сейчас в сгущающихся сумерках Садрад различил неявный огонёк светильника, маячащий на втором этаже. Сама лесопилка представляла собой громоздкое строение из обтёсанных дубовых балок и брёвен. На первом этаже окна отсутствовали. На втором, впрочем, тоже, как и стены. Хотя это был скорее увенчанный крышей деревянный остов. К нему вела приставная лестница в двадцать футов высотой. Лейнсу было далеко за шестьдесят, но он по-прежнему с удивительной ловкостью взбирался по ней в свою мастерскую. Садрад и Ривлик нередко наблюдали за стариком во время работы. Они усаживались на какое-нибудь брёвнышко, закуривали трубки и смотрели, как старый резчик создаёт из полусгнившего полена очередную изумительность.

- Мастер Лейнс, - позвал Садрад, когда залез на второй этаж.

- А-а, Садрад, - обрадовался резчик. - Заходи-заходи. Впрочем, ты уже зашёл. Как поживаешь, Садрад?

- Я - недурно, - задумчиво ответил Садрад, отряхивая штанины от стружек, которые уже успели прицепиться к ним. - А вы, мастер Лейнс? Давно трудитесь? Не хотите ли отдохнуть, у меня тут неплохой табак, да я и трубки прихватил.

- Отдохнуть - это можно, - довольно сказал Лейнс. - Но только давай используем мои трубки. Я только-только вырезал несколько. Выбирай любую, какая тебе приглянётся.

Старый резчик поманил Садрада к себе и жестом продемонстрировал десять деревянных изделий. Каждое выглядело просто потрясающе. Какие-то витые узоры, резные чаши. Такие трубки и дымом-то портить не хотелось. Табак, который Садрад слишком поспешно назвал неплохим, теперь казался ему недостойным быть в одной из таких трубок. Но Садрад пересилил досаду и взял первую попавшуюся.

- Как я и думал, - расхохотался Лейнс. - Я ведь её для тебя сделал, Садрад. А ты её и выбрал, очень любопытно, хоть и предсказуемо. Но в том нет твоего упущения, скорее, моя заслуга.

- А вы какую возьмёте? - поинтересовался Садрад. Резчик вынул из кармана потёртую трубку.

- У меня есть эта, мне достаточно. Давай-ка спустимся отсюда. Малейшая искорка - и всё вспыхнет, как сухой валежник. А мне бы этого не хотелось.

Старый резчик двинулся к лестнице, а Садрад почему-то задержался и окинул взглядом мастерскую. Всё было как обычно, ничего такого он не заметил, разве что на длинном узком столике возле дальней балки покоились деревянные статуэтки. Садрад не на шутку заволновался. Эти статуэтки в точности походили на ту, из спальни Эрвер, которую он подарил Инви. Садрад приблизился к столу, но тут Лейнс окрикнул его, и ему не удалось получше их разглядеть. Усевшись возле стены, резчик принялся заполнять свою неплохую трубку плохим табаком Садрада.

- Мастер Лейнс, я поговорить хотел о Ривлике.

- Что с ним? - спросил резчик, не поворачивая головы.

- Я беспокоюсь, он какой-то не такой в последнее время. Думаю, вы и сами приметили.

- Это ты о том, что он отказался работать на лесопилке? Что ж, не сказать, чтобы я был этому рад, но и расстраиваться повода не вижу. Ривлик знатный резчик, ему незачем торчать здесь, - горестно сказал Лейнс. Должно быть, он всё ещё переживал из-за ухода своего подмастерья.

- Я не об этом. Он из-за сырости всполошился, а я не знаю, как его разубедить. Вы, должно быть, слышали...

- Да, доводилось. Жаль, что эти сыростные не сразу пропадают. Меньше бы мороки было. А так - слёзы и причитания, но толку-то? Им же всё одинаково, плачут по ним или не убиваются вовсе. Если болезнь не искоренить в человеке, то нужно искоренить человека, чтобы другие не перемёрли.

- Как же, вот так просто?

- А что ещё прикажешь делать с ними? Это Ривлик хочет их спасти, но, сдаётся мне, понапрасну он переживает. Им никакого дела нет до спасения. Им бы покойничать себе, а родичи пекутся о них и пекутся. Вот только себе тем самым хуже делают. Заразился сыростью - считай, помер. Что тут гадать-раздумывать? А сказки об исцелении - сказки, да и только. Эта гадость не расползалась бы, если бы все заболевшие разом передохли. А так - один захворал, после его сосед, а там уже и весь город пойдёт сорняки удобрять.

 

6

 

Садраду очень не полюбился разговор со старым резчиком. Да и эти статуэтки, откуда они в мастерской? Что ещё любопытнее - откуда такой статуэтке взяться в спальне покойной Эрвер. Лейнс показался слишком безразличным к судьбе несчастных, о которых так пёкся Ривлик. Садрад намеревался, не откладывая, обсудить это с другом и незамедлительно отправился к Ривлику. Тот был у себя, и когда дверь отворилась, Садрад сразу понял, что его приятель уже прослышал об исчезновении Эрвер. Глубоко удручённая гримаса сожаления исказила его приятное лицо. Садрад похлопал Ривлика по плечу.

- Ничего-ничего, дружище.

- Рад бы согласиться, - покачал головой Ривлик.

- А меня Инви выгнала, - Садрад попытался рассмеяться, но у него не очень получилось.

- Неужели? - ни с того ни с сего обрадованно спросил Ривлик. - С чего ей тебя выставлять?

- Даже не знаю, может, сказал чего не того.

- Ты и так всё время это делаешь, навряд ли это повод, - прищурился Ривлик.

- Тогда не знаю, разве что... Она порезала палец.

- И что с того? Не обычное ли дело?

- Не сказал бы. Она вообще-то готовит неважно, и нередко могла пораниться, когда резала мясо, но...

Ривлик поднял брови.

- Кровь... - продолжил Садрад. Какая-то странная у неё была кровь.

- Странная кровь? Не белая ли?

- Нет, не белая, но посветлее, чем обычно. Не тёмно-красная, а какая-то светловатая. Не знаю, может, мне показалось.

- Говоришь, выгнала тебя? - Ривлик встревожился.

- Сказала, что я постель ей измял, хотя я столько раз это делал, что и не упомню. Вот только в этот раз она как-то болезненно это восприняла.

- Вот именно, - кивнул Ривлик. - Болезненно.

- О чём ты?

- Думаю, ты и сам догадываешься, о чём я.

- Только не говори, что у неё сырость. Это же бредятина. Она не могла. Когда? Я бы заметил.

- Ты сам сказал. Кровь светлеет. Она тебя выставила, то бишь ей всё равно. А когда ей было всё равно?

Слова Ривлика не оставляли Садрада в покое. Довольно долго он ворочался на кровати, но сон так или иначе ускользал от него. То шорохи за окном, то зловещее посвистывание ветра. "Может, стоило остаться с Инви? А что если у неё и правда сырость? Надо пойти к ней. Пойти и убедиться". Впервые волнение Садрада окутало весь его разум. Он больше не мог противиться ему, не мог сосредоточиться ни на чём, кроме назойливого беспокойства. Он нацепил плащ прямо поверх ночной одёжки и торопливо отпер дверь. Как же ему не хотелось покидать свою спальню.

Три года назад горожане даже не подумали бы остаться дома в столь непоздний час. Теперь же Садрад не видел на дорогах почти никого, кроме изредка попадающихся выродков и подслеповатых старушек. В зашторенных окнах виднелись взволнованные силуэты склонившихся над стряпнёй женщин. Потому Садрад не нашёл ничего удивительного в том, что и в окне Инви виднелся зажжённый светильник. Садрад постучался в дверь, не слишком громко, чтобы не разбудить соседей, которые, должно быть, уже видели десятый, хоть и не очень-то спокойный, сон. Но никто не отпер. Садрад постучался ещё, и получил в ответ ту же тишину. Он приблизился к окну и заглянул внутрь, шторы были отдёрнуты. Одеяло наполовину сползло на пол. В остальном спальня Инви была убрана и ухожена, так же как и обычно. Разве что... "Может, мне показалось?" Садрад уставился на тень статуэтки, которую он подарил хозяйке. Женский силуэт был незнаком Садраду. Он помнил, как выглядела игрушка, которую он прихватил из дома Эрвер. Эта статуэтка была на неё совсем не похожа.

- Инви, впусти меня, - Садрад постучал пальцами в протёртое окошко, оно затряслось, послышался недобрый дребезг. Неприятная догадка посетила Садрада. Он вновь подошёл к двери и налёг на неё. Та подалась назад и отворилась. В доме было пусто, на тумбочке стояла деревянная статуэтка. Вот только это была не та статуэтка, которую Садрад подарил Инви. Женщина, изображённая в дереве, плакала. Она сохранила прежнюю позу, но её привлекательное личико исказилось от боли. Садрад вспомнил слова Инви: "Какая изумительная красота". "И правда, изумительная. Вырезана рукой мастера..." В следующую минуту Садрад уже бежал к лесопилке.

 

7

 

Несмотря на все свои опасения, Садрад не мог взять в толк, что же всё-таки происходит. "Если Инви заболела, то это случилось совсем недавно. Тогда почему она пропала так скоро? И дня не прошло. Люди пропадали только спустя несколько дней. Все они. Все пропадали, но не сразу. Почему же она исчезла? Может, я напридумывал себе небылиц и поверил в них? Тем не менее, проверить стоит. Эрвер, она мертва. Скончалась от сырости, или нет? Или не сырость виновата в её смерти? А эта проклятая статуэтка, с чего ей вздумалось оказаться в спальне бедной девушки?"

Была поздняя ночь. Лесопилка, конечно же, выглядела пустующей, как и мастерская резчика. Но огонёк фонаря, который Садрад предусмотрительно прихватил из дома Инви был слишком слабым, чтобы говорить наверняка. "Лейнс давно уже похрапывает себе дома. Чего это я удумал?" - Садраду сделалось немного неловко за его подозрения, но всё же он влез по лестнице в мастерскую и подошёл к узенькому столику. Он поднял светильник повыше, и деревянные лица озарились тусклым мерцанием. Садрад всматривался в каждую фигурку, в каждую вырезанную складочку на одежде. Тут он заметил статуэтку пожилого мужчины. Садрад взял её в руку и поднёс поближе к свету. Недлинная щетина на заспанной недовольной роже. В неопрятных волосах виднелись проплешины. Садрад будто наяву услышал хриплый голос, который мешал ему спать почти всю жизнь из недели в неделю: "Оставьте меня в покое, чтоб вы все передохли, скоты!" Это был его сосед, пропавший с месяц тому назад. Садрад вздрогнул и выронил статуэтку. Она ударилась о пол, подскочила вверх, покатилась по доскам и пропала в деревянном люке, ведущем вниз, в лесопилку. "Почему это люк не закрыт?" - спросил Садрад сам себя. Он подошёл к проходу, которым пользовался долгие месяцы. И как же ему не захотелось спускаться, но статуэтка валялась прямо у подножия необтёсанной балки, возле лестницы. Ему ничего не стоило подобрать её и вернуть на прежнее место. Вдруг внизу забрезжил неясный свет. Садрад быстро спустился по лестнице в лесопилку. Поближе к стенам были сложены порубленные дрова. Возле огромного резного стола стоял ещё один фонарь. Рядом был какой-то человек, но из-за темноты Садрад не мог разглядеть лицо.

- Ты ещё кто такой? - Садрад недоверчиво отпрянул назад. - Какого чёрта тебе тут надобно, ворюга?

Незнакомец не ответил, лишь взял в руки светильник так, чтобы Садрад смог увидеть его лицо.

- Ривлик? Ты чего здесь? На кой ты ночью-то сюда пришёл?

- А ты? - коротко спросил Ривлик.

- Я... Я за этим, - Садрад вдруг вспомнил о статуэтке. Он на ощупь отыскал её среди древесной стружки, коры и щепок, коими был усеян пол, и повертел в руках.

- Не самое удачное, что я делал. Не понимаю, я бы и спускаться за такой ерундой не стал.

- О чём ты, Ривлик? Ты это сделал? Я думал - мастер Лейнс.

- У старика уже руки дрожат, чтобы подобное вырезать.

"И правда, как я мог забыть? Резчик уже давно прикладывался к бутылке, а чтобы смастерить что-то столь утончённое, нужен ясный рассудок".

- Ривлик, зачем ты здесь? Только не говори мне, что тоже ради этих чёртовых статуэток.

- Нет-нет. Разумеется, нет, - рассмеялся Ривлик.

- Тогда зачем? - настойчиво повторил Садрад. - Инви куда-то задевалась.

В следующее мгновение до Садрада донёсся болезненный стон.

- Что это было, Ривлик? - Садрад настороженно прислушался.

- Не будем делать вид, что ты не догадался, - спокойно ответствовал Ривлик. - Вопрос совсем в ином, - он поднял фонарь выше, и дубовый стол, озарился неярким светом. - Вопрос в том, посодействуешь ли ты мне, или будешь притворяться, что дорожишь тем, чем дорожить никогда не намеревался.

Садрад похолодел и в оцепенении уставился на Инви. Она лежала на столе, понемногу приходя в сознание.

- Ты что делаешь, Ривлик, чтоб тебя? - пролепетал Садрад, не в силах оторвать взгляда от девушки.

- Говорил же, - усмехнулся Ривлик. - Тебе бы только пялиться и брюзжать. Она всё равно мертва, Садрад, не кривись ты так.

- Ничегошеньки она не мертва, сумасбродный ты полоумец! Совсем из ума выжил, Ривлик?

- Выжил из ума? - Ривлик неподдельно расхохотался. - Я-то как раз - нет. Люди продолжат подыхать от сырости, если я не найду лекарство.

- Какое лекарство, Ривлик? Не таким же путём!

- Не всё ли равно каким, Садрад? Не обманывайся. Этот мор нужно повывести. Тем более, твоей Инви недолго осталось. Глупо с этим спорить. Но она до сих пор способна послужить спасению многих. Какое счастье, что я узнал о её болезни так рано. Теперь я смогу выявить всё, что требуется для исцеления.

- Что ты хочешь выявлять, Ривлик?

- Как сырость поглощает её тело и разум, конечно. Твой сосед, кстати говоря, попался мне в намного более плачевном состоянии. С такими помощничками ничего толкового не жди. Но Инви... Инви - совсем другое дело.

- Помощничками, Ривлик? Им и без этого не сладко. Получается, это ты? Ты их похищаешь? Но на кой ляд? Ты же так пёкся, когда Эрвер нашли в канаве возле города. Или это ты её прикончил и был расстроен вовсе не оттого, что она мертва, а оттого, что её смерть не пополнила твою проклятую книжонку?

- Откуда ты думаешь у меня все эти записи? Я их не придумал, Садрад. Болезнь по-другому не изучить. Коли прочие не хотят смотреть правде в глаза, это сделаю я. Этот недуг нужно искоренить. Одним богам известно, что случится, если позволить сырости разрастаться. Почему люди должны умирать? Почему, спрашивается? Почему должен умереть я, Садрад?

- Всё дело в смерти?

Ривлик в ярости отбросил в сторону фонарь, тот упал на сухие щепки и опилки, и на них мгновенно занялось пламя.

- Да, Садрад. Всё дело в ней. И всегда было. Я не хочу умирать, я жить хочу, Садрад. Долго и спокойно. Но жить с оглядкой на смерть - ещё хуже, чем подохнуть в канаве. Я не хочу засыпать с мыслью о том, что завтра могу потерять все былые радости. Не хочу ждать, когда моя кровь окрасится белым.

Садрад хранил молчание, языки пламени поблескивали во тьме. Они ползли вверх по балкам, брёвнам и подпоркам, въедаясь в щели и трещинки.

- Почему тебе не плевать, Ривлик? - спросил Садрад наконец. На кой цепляться за жизнь, если всё равно помрёшь? Почему не жить себе в удовольствие? Забудь о сырости. Может, она никогда и не настигнет тебя.

- Жить себе в удовольствие? О каком удовольствии ты толкуешь, дружище? Резвиться с девками, напиваться - такое удовольствие ты мне сулишь?

Ривлик рванулся к Садраду, выхватил у него из рук статуэтку и потряс её перед собой.

- На что сгодилась его неладная прихоть? - со злостью рявкнул Ривлик. - Скажи, Садрад, он был счастлив? Был он доволен своей никчёмной судьбёнкой? Любой, кто живёт только ради того, чтобы ублажать себя стоит не больше, чем эта треклятая деревяшка! - Ривлик с силой отшвырнул статуэтку, она ударилась о стену и разлетелась на кусочки. Едкий смолянистый дым окутал лесопилку. - Скажи мне, Садрад, отчего я должен умереть вслед за этой бестолочью? - Ривлик схватил Садрада за куртку и принялся тормошить друга. Тот не знал, что сказать. Не знал, как ему утешить Ривлика. Садраду сделалось не по себе от мысли, что он ничем, в сущности-то, и не отличается от своего покойного соседа. - Почему вообще на свет появилась эта сырость? Почему я должен сражаться с ней в одиночку? Почему вам всем плевать, умрёте вы или нет, так вас перетак? Неужели же дело только в удовольствиях? Неужто нет чего поважнее, чем продать подороже и купить подешевле? Почему нельзя просто жить? Почему, Садрад? Ответь мне!

Деревянные своды недобро затрещали.

- Ривлик, забудь об этом хоть на минуту! Приди в себя! Мы тут все сгорим к чёртовой матери! Нужно выволочь отсюда Инви. Где она? - Садрад завертел головой. Ножки стола уже поглотило пламя, но он был пуст.

- Ну что тебе ещё, Садрад? - раздался недовольный приятный голосок. Садрад обернулся и увидел Инви. Она стояла неподалёку и неприязненно оглядывалась. - Оставь меня в покое хоть на минуту. Раз в жизни подумай не о себе.

Потолочная балка с грохотом рухнула вниз, обрушив часть стены. Ривлик еле успел отдёрнуть Садрада за куртку, чтобы того не придавило. Тем временем огонь уже сочился наружу через образовавшуюся дыру. На мгновение в ней показалось звёздное небо, но его тут же заволокло гарью.

- Инви! Наружу! - Садрад что есть мочи махал руками, указывая на дыру в стене. - Быстрее, пока тут всё не обрушилось! Выбирайся, Инви!

Девушка бросила ничего не выражающий взгляд на проход и бесстрастно отвернулась, будто не слыша Садрада, который всеми силами пытался найти хоть какой-нибудь способ подобраться к ней. Но миновать упавшую балку не представлялось возможным. Она полыхала пуще прежнего. Чёрные клубы дыма с шипением поднимались к потолку. Садрад уже не видел Инви, но не переставал звать её.

- Ривлик, помоги мне отодвинуть чёртову балку! Очнись, чтоб тебя! Надо ей помочь!

Но Ривлик только обречённо глядел на Садрада.

- Нельзя спасти того, кто не желает быть спасённым.

- Заткнись и помоги мне!

- Ей не помочь, Садрад. Она не хочет этого.

- Бредятина это всё! Она просто испугалась, она не в себе! Она не может не хотеть... Инви!

- Я говорил тебе. Теперь ты видишь, это и есть сырость. Я не убивал тех людей. Это они убили себя.

- Ты несёшь вздор, Ривлик! На кой чёрт им убивать себя, если им и так осталось недолго?

Вдруг в памяти Садрада восстало то, что он так старательно пытался вспомнить. Забытый отрывок записей Ривлика. "Это определённо не пропажи, это самоубийства. Бедняги кончали с собой, как прознавали о своей болезни".

Сожжённая дверь лесопилки оторвалась от петель и упала, но Садрад не сдвинулся с места. Он ошеломлённо всматривался в огонь, не желая верить в то, что было написано в чёртовой книжонке. Ему казалось, что он всё ещё видит девичий силуэт в шёлковой накидке.

- Инви! - позвал Садрад, но ответом ему послужило лишь потрескивание языков пламени. Ривлик силой выволок Садрада из полыхающей лесопилки. Садрад приблизился к пролому в стене. Через дыру можно было безо всяких сложностей выбраться наружу. Почему же Инви этого не сделала? Садрад вновь всмотрелся в огонь. В пламени по-прежнему мелькала тёмная фигурка девушки, но теперь то была не иллюзия Садрада, а Инви. Она сидела на полу. Огонь медленно, но неуклонно подбирался к ней. Садрад бросился внутрь, прокричав что-то, но огонь сжёг его слова и поднял пепел к потолку. Садрад подхватил Инви на руки, не обратив внимания на то, что девушка попыталась отстранить его, и выбежал вон.

- Что на тебя нашло, Инви? - спросил Садрад, когда они оказались в безопасности. Он помог девушке встать и отряхнуться. - Почему ты не пыталась спастись?

Ривлик, стоявший рядом с ними, горестно вздохнул и закрыл глаза, словно в ожидании чего-то дурного. Садрад не заметил этого.

- Я же сказала, Садрад, - тихо произнесла Инви. - Я не хочу тебя видеть. У меня есть дело, не терпящее отлагательств, и я не собираюсь растрачивать время на тебя, - с этими словами она развернулась и ринулась к лесопилке. Садрад устремился следом за девушкой, исчезнувшей в разыгравшемся огне, но Ривлик схватил друга за плечо. Раздался оглушительный треск, и обуглившиеся своды лесопилки обрушились.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...