Егор Мищенко

Я не хочу быть воином

- Гилиан! Немедленно иди сюда!

Звук разбиваемой посуды, тонкий вскрик, удар. А затем юный голос прокричал:

- Иду, мам.

Дверь, ведущая в кухню, распахнулась, и в общий зал таверны выскочил чумазый паренек лет двенадцати, одетый в фартук и мешковатые штаны, взлохмаченный, будто только что вылез из стога сена.

«Если матушка использует полное имя, дела плохи».

- Посетители жалуются, что на их тарелках с жареным цыпленком налипла какая-то гадость, – разгневанно выговаривала дородная женщина, уперев руки в бока. – Ты что, плохо моешь посуду?

«Ну, точно, добром дело не кончится».

- Нет, мам, я мою хорошо. Я просто…добавил немного приправ, – парнишка уставился в пол и зашаркал ножкой.

- Ты сделал…ЧТО? – глаза женщины округлились. – Каких еще приправ?

«Я покойник. А ведь день так хорошо начинался».

- Сельдерей, кинза, немного укропа… Смотри, – парень полез в один из карманов фартука и вытащил оттуда стопку листов. – Я ходил по деревне и спрашивал. Тетя Римма показала мне эти травы, а я зарисовал.

Гил поочередно показывал матушке листы, на которых были углем как попало начертаны рисунки а-ля «палка, палка, огуречик». Мать склонилась над ним и прошипела:

- Твой прадед, твой дед, а нынче я – мы готовим в этой таверне уже полсотни лет. Всем всё нравится и никто никогда не спрашивал: «Дорогая Марта, а почему в мясном рулете нет кинзы?» – матушка отобрала листы у парня и пихнула их за пазуху. – Я забираю эту…эту ересь! Да! Мы так лишимся всех посетителей. Упаси нас Эльдат! Приправы! Щепотки соли было бы вполне достаточно. Отправляйся на кухню и принеси гостям новые тарелки.

«Новые тарелки, очень смешно. Как будто у нас они есть. Максимум, что я смогу сделать, – это поменять две тарелки местами».

Горе-повар развернулся и поплелся на рабочее место. Если бы у таверны вдруг не стало крыши, наверняка можно было бы разглядеть персональную хмурую тучку, которая следовала за ним по пятам в сопровождении трагической музыки. Добравшись до своих кастрюль и поварешек – единственных во всем огромном мире, кто понимал его, – парень тяжело вздохнул и произнес:

- Да, ребята, так мы с вами каши не сварим.

Внезапно Гил осознал, что разговаривает с котелком, в котором бурлила, вываливаясь комьями на пол, овсянка. Мысль пронзила его разум как молния. Он кинулся за ухватом, приговаривая: «Простите, господин Монти, я не хотел Вас обидеть», – но запнулся о ящик с картошкой и влетел головой прямо в недавно приготовленное мясное рагу, уже разложенное по мискам. Стирая со лба кусочки свинины и тряся длинными липкими волосами, он все-таки схватил вожделенную кухонную утварь и победоносно вытащил котелок из печки. Залитый потом и свиным жиром, Гил развернулся, чтобы поставить кашу на стол. И тут послышался звук, отдавшийся в сердце юного дарования хрустом костей самой Смерти. С сухим треском ручка ухвата надломилась, отправляя котелок в короткий бесславный полет навстречу твердому неприветливому полу.

«Ну, вот и всё, друзья. Для меня было честью готовить с вами».

А затем на кухню ворвалась матушка.

* * *

Весь следующий день Гил провел в раздумьях. Матушка была доброй и отзывчивой женщиной, но в некоторых вопросах была крайне строга и непреклонна. Особенно это относилось к ее младшему сыну, на которого она возлагала большие надежды. Собственно, больше ни на кого возлагать их не оставалось, ведь старшие дети под тем или иным предлогом уже давно покинули Краснозём. И вот, когда ее единственная опора, ее маленький помощник вдруг начинал творить отсебятину, у Марты немного сносило крышу.

Ближе к ужину Гил, как обычно, выполнял свои обязанности на кухне: чистил, нарезал продукты, мыл посуду и котлы. У самого огня печи гордо возвышался «господин Монти», униженный падением, но не сломленный.

- Гилиан! Подойди сюда!

«Снова этот тон».

- Мам, я сейчас занят.

- Чем бы ты там ни занимался, у тебя секунда, чтобы появиться передо мной!

Кухонная дверь, чуть не слетев с петель, врезалась в стену, когда через общий зал таверны пронеслось небольшое стихийное бедствие, в центре которого был мальчуган, сжимающий в левой руке огромную рыбину, а в правой мясницкий тесак. Остановившись перед матерью и столиком с посетителями, Гил отчитался:

- Секунда, мама.

«На самом деле три, но я хотя бы ничего не снес по пути».

В полнейшей тишине десятки глаз посетителей были уставлены на него. Парень глотал ртом воздух почти как та рыбина, что была зажата в его руке. Из ее наполовину вспоротого брюха показались потроха…

«Нет, пожалуйста, только не это!»

Шмяк! Рыбьи кишки шлепнулись ровно на сапог огромного бородатого дядьки, сидевшего во главе стола. Бородач взглянул на парня, затем на сапог и снова на парня… Краем глаза Гил увидел, что остальные мужчины, сидящие за столом (а все они были, судя по всему, солдатами), затаили дыхание, уставившись на старшего.

- Пацан, – начал дядька, тряхнув ногой, – а ты, я гляжу, владеешь клинком.

Пара робких смешков раздалась за столом солдат.

- Господин, она просто называется «рыба-меч», а когда я закончу разделку, и матушка приготовит жаркое, владеть ей будет уже кто-то другой, – мальчик для наглядности приподнял рыбину.

Громовой раскат хохота окатил таверну. Молодые солдаты катались по столу, остальные посетители дружно ржали в голос, и даже Марта вроде улыбнулась. Отсмеявшись вдоволь, бородач серьезно взглянул на оробевшего паренька и сказал:

- Слушай, а в тебе что-то есть! У таких простых мальчуганов всегда великие замыслы. Чего бы ты хотел от жизни?

Снова наступила тишина. Гил задумался. Солдаты и матушка смотрели на него выжидающе. Кажется, слышно было, как в голове юноши со скрипом пытаются вращаться шестеренки. Мысли улетучились из головы.

«Чего я хочу?»

Отблески солнца отражались в шлемах, лежащих на скамьях подле солдат. Мечи в ножнах стояли, аккуратно прислоненные к столу. Из-под плаща бородача проглядывала красивая серебристая кольчуга. Несколько свежих шрамов украшали лица воинов. Шестеренки не вращались, отказывались вращаться.

«Что делал дядя Руперт, когда шестерни на мельнице заклинивало? Смазывал маслом!»

Мысленно Гил зачерпнул огромную поварешку расплавленного масла, открыл свою голову, будто кастрюльку, и влил его туда. Сначала нехотя, но потом все быстрее, механизм заработал. Шлемы. Мечи. Кольчуга. Шрамы. Подвиги. Победы. Слава…

- Я хотел бы стать великим поваром, – промолвил он.

* * *

Позже вечером Гил убирался на кухне. Проводив последнего гостя, мать зашла к нему.

- Послушай, мой мальчик, – начала она, – я знаю, что бываю строга к тебе, ведь ты часто витаешь в облаках, а мир суров к таким мечтателям. Но, в конце концов, кто я такая, чтобы лишать тебя мечты?

С этими словами она протянула сыну потрёпанную книжицу в кожаном переплете.

- Будь любознательным и умным, мой сын. Храни свои впечатления и мечты в этой книжке. Когда-нибудь, я уверена, ты покинешь отчий дом – неспокойная душа влечет тебя навстречу неизведанному. Но я надеюсь, что ты всегда будешь возвращаться и показывать мне новые рисунки на этих листах.

Матушка зарыдала. Гил зарыдал. Зашедшая одолжить десяток яиц тетя Римма тоже зарыдала на пороге. Мать с сыном стояли, обнявшись и плача, а опрокинутый кувшин молока медленно и торжественно заливал кухню. В конце концов Марта утерлась передником и развернулась уходить, но внезапно, обернувшись, строго добавила:

- И запомни, Гилиан, щепотки соли вполне достаточно, чтобы сделать любое блюдо вкусным. Сельдерей, кинза, петрушка – всё это излишнее.

- Хорошо, мама, я запомню, – хитро улыбнулся мальчик.

«Она ведь ничего не говорила про лук-порей и листья салата, так, господин Монти?»

* * *

Утро субботы выдалось отменным. Сегодня в поселке должно было состояться соревнование юных гончаров. Так как Краснозём раскинулся вокруг крупнейших залежей красной глины в округе, зерно тут почти не выращивали, зато каждый второй неплохо разбирался в лепке и обжиге. Староста стремился прививать детям любовь к полезному ремеслу сызмальства и каждый год награждал самых талантливых ребятишек.

По такому поводу матушка отпустила Гила поучаствовать в соревновании (а заодно пополнить арсенал глиняных тарелок, сильно оскудевший с тех пор, как мальчик стал помогать на кухне).

Придя к карьеру, парень выбрал себе приглянувшийся кусок глины. Вокруг десятки мальчишек и девчонок создавали вазы, тарелки, плошки и другие изделия. Опытные взрослые гончары подходили то к одному, то к другому, помогая советом или просто наблюдая. Отойдя чуть поодаль, Гил спрятался в небольшой сосновой роще. Ему не нравилось, когда кто-то стоял над душой во время работы. Обычно на себя эту роль брала матушка, но сейчас можно было позволить себе некоторую вольность.

Проработав несколько часов, юный ремесленник почувствовал чье-то навязчивое присутствие за спиной и процедил сквозь зубы:

- У меня тут всё хорошо. И незачем так пристально смотреть.

Обернувшись, он увидел старого Морта. Слепого старого Морта.

«О, Эльдат, чем я тебя так прогневал?»

- Простите, пожалуйста, – поник мальчик.

- Да брось, я, и правда, слишком пристально «смотрел», – засмеялся Морт, акцентировав внимание на последнем слове. – Ты так громко пыхтел над своей поделкой, что мне стало интересно. Дай-ка взглянуть. Понял, да? Взглянуть!

Снова захохотав, Морт протянул руку, и Гил вложил в нее то, что слепил.

- Хмм, это что-то большое, округлое, похожее на горшок, – начал ощупывать глину Морт. – А вот это что за бугорок? Ты что, решил сделать шлем с прорезью для носа?

«Нос, точно! Вот, как я это назову».

- Это носик, – важно начал парнишка, – специальная штука, чтобы удобнее было выливать жидкость.

- А я уж грешным делом подумал, что ты у нас – будущий великий воин. Слышал, намедни ты устроил показательное выступление в таверне матушки, – старик уже откровенно подтрунивал над мальчиком.

«Почему все норовят записать меня в воины? Ой, надо вслух».

- Почему все норовят записать меня в воины, дядюшка? – спросил Гил.

- Может, просто потому, что гончар из тебя так себе? – улыбка Морта стала еще шире. – Обжигай своё изобретение и приходи к старосте. В этом году ему в оценке помогает заезжий торговец. Говорят, он – сам дьявол. Но, скорее, просто тифлинг.

- А это правда, что тифлинги не боятся огня и у них вместо ступней копыта? – глаза мальчугана расширились.

- А что, это было бы очень удобно, – задумался старик, – работаешь себе в кузне, жара тебе нипочём. А как подходит срок «обувь» менять, сам себя подковываешь.

Довольный удачной шуткой, Морт поднялся и, опираясь на палку, поковылял в сторону карьера, выкрикивая «Дюк! Где ты, чертов пёс? Я же ни черта не вижу».

«Странные они все. Ну, какой из меня воин?»

Солнце нещадно палило и, желая спрятаться от него, Гил напялил горшок на голову. Прохладная влажная глина гостеприимно приняла его в свои объятия.

«Да разве это шлем? В нем же не видно ничего! Зато он неплохо спасает от жары».

Присев поудобнее и опершись спиной на ствол сосны, мальчик стал размышлять о преимуществах глиняных изделий над металлическими и деревянными. Мысли сменяли одна другую, он порядком утомился, а полуденный зной сделал всё остальное.

* * *

- Гилиан, ты уже подмел крыльцо? Посетители вот-вот будут здесь.

Матушка смерила сына строгим взглядом. Тот взглянул на свои руки, но вместо метлы обнаружил в них сияющий серебром меч и огромный тяжеленный щит. Точнее, щит должен был быть тяжелым, но почему-то весил не больше крышки от кастрюли.

- Мам, а я тут…воюю, – озадаченно произнес мальчик.

- Как же ты воюешь, если еще пыль не сметена, да и шлема на тебе нет, – всплеснула руками Марта.

- Неправда! Разве ты не видишь, вот он, шлем, – Гил несколько раз аккуратно постучал мечом по голове…

…И проснулся. В ушах стоял звон, а лицо заливали капельки пота. Кругом было темно. Ощупав голову, парень быстро осознал, что глиняный горшок высох и намертво прилип к его голове, полностью закрыв обзор. В руке Гил сжимал небольшую лопатку для копания и формирования глины – тот самый серебряный меч, которым были нанесены предательские удары по самому себе.

- Эй, тут есть кто-нибудь? – робко позвал мальчик.

Ответом ему была тишина. Видимо, рядом никого не было, а может глина затекла и в уши тоже.

«Слава Эльдат, что никто не видит этого».

Сгорая от стыда, парнишка решил во что бы то ни стало самостоятельно высвободиться из глиняного плена. Кроме лопатки и небольшой доски, на которой он должен был оставить изделие подсыхать, под рукой ничего не было. Не придумав ничего умнее, он попробовал разорвать горшок, однако тот стоически выдержал испытание. Тогда Гил прибегнул к крайней мере – он изо всех сил стукнул лопаткой по голове.

Горшок, видимо, яростно боролся за свою жизнь, поскольку удар не принес никаких результатов, кроме жуткой головной боли. Скрепя сердце, парень тяжело вздохнул и встал, опираясь на доску. Размахивая перед собой лопаткой, чтобы не напороться на кусты или дерево, он двинулся в сторону карьера.

* * *

День уже подходил к концу, и все желающие давно показали свои творения старосте. Он еще раз пробежался глазами по паре десятков разномастных предметов утвари, выставленных перед ним на длинном столе, отметив про себя парочку самых красивых и качественных. Неподалеку старый Морт, Вилли Красильщик и тифлинг по имени Лудиос о чем-то энергично спорили:

- Говорю вам, не хватает одного горшка, который лепил сынишка Марты, – настаивал Морт. – Я бы его ни с чем не перепутал, ведь у него есть нос!

- Естественно, у него есть нос, любезный господин, - с придыханием ответил Лудиос, – ведь у всех сыновей в вашем поселке они есть. Если только уважаемая Марта – не какой-нибудь орк.

- Побойся Эльдат, о чем ты? – несмело вступил в разговор Вилли, воровато заозирался по сторонам и продолжил гораздо громче. – Надеюсь эта во всех отношениях замечательная и добрая женщина, вне сомнений человеческого происхождения, не слышала твоих слов.

Староста ухмыльнулся и хотел уже вернуться к своим делам, как из ближайших зарослей выбежало какое-то чудовище. У него была большая красная голова без морды или лица, а тело полностью покрыто грязью и чертополохом. Присмотревшись, староста понял, что это всё же человек, однако действия его объяснить было довольно сложно.

Широко расставив ноги, фигура перемещалась подобно утке. В левой руке она держала доску, словно прощупывая ей дорогу, а в правой сжимала лопатку и размахивала ей во все стороны. При этом человек кричал что-то нечленораздельное вроде: «Ау! Эй! Ама…гите!».

Вилли и Лудиос аккуратно приблизились к фигуре, пытаясь что-то ей сказать, но та, похоже, не слышала ни слова. Староста закатил глаза и тяжело приподнялся со стула.

- Лудиос, ты бы не мог как-то помочь вызволить мальчишку? Кажется, я догадываюсь, кто скрывается под этой броней, - произнес он.

- Сей момент, сию секунду, - отозвался тифлинг, и в глазах его заплясали искорки.

Он полез в карман и достал связку каких-то трав, растер их в пыль и произнес несколько фраз на незнакомом никому из местных наречии. После этого торговец стремительно поднырнул под хаотично метающейся в воздухе лопаткой и коснулся горшка на голове человека. На секунду глина побелела, а затем вдруг стала жидкой и хлынула потоком с головы несчастного. Перед глазами озадаченных взрослых предстал грязный и запыхавшийся парень, вытаращившийся на синекожего торговца - тифлинга, а точнее на его небольшие рожки.

- Ну, здравствуй, Гилиан. Я гляжу, ты малость отошел от темы соревнования, - ухмыльнулся кончиками усов староста.

- Я…я, - начал было Гил, но Вилли перебил его.

- Ты решил вместо унылого соревнования – да простит меня наш мудрый и уважаемый староста – сделать себе оружие, доспех и уничтожить пару кустов? - захихикал он.

- Нет, я… - снова открыл рот парень.

- Ты, верно, наслушался всяких доблестных историй от посетителей таверны и хочешь стать могучим воином? – поддакнул Морт.

- Да нет же, я…- лицо Гила начало краснеть от смущения.

- Возможно, юный господин Гилиан просто нашел лучшее применение глиняному горшку и лопатке. И вы только посмотрите на этот потрясающий щит! – Лудиос указал на доску, на которую все еще опирался мальчик.

- Я не хочу! Я не хочу быть воином! – заорал тот. - Я хочу готовить, рубить лес, ткать, добывать медь, ловить рыбу – все что угодно, только не быть воином. Это же совершенно не мое! Да я скорее провалюсь сквозь землю, чем когда-нибудь возьму в руки что-нибудь, кроме…кроме лопаты.

Четверо взрослых наблюдали, как сконфуженный парень побросал на землю всё, что было у него в руках, и стрелой умчался через рощу в сторону поселка, оставляя за собой красный след из глины. Староста лишь проронил:

- Не хочет он. Как будто я мечтал быть старостой в детстве. Я ведь тоже неплохо лепил горшки и в плотницком деле был хорош. Но судьба распорядилась ина…

Где-то в лесу раздался звучный треск, и небольшая стайка птиц вспорхнула с одной из ближайших сосен. Староста устало посмотрел на Вилли.

- Найди его. И разверни в нужную сторону. А дровосекам передай, чтоб не смели жаловаться на ржавые топоры - парень валит деревья собственной головой.

* * *

Зажав небольшой мешочек в потной руке, Гил стоял перед домом старосты. Набравшись смелости, он поднес руку к двери и негромко постучал. Глухая дубовая дверь не пропускала наружу звуки из дома – шагов не было слышно.

«Может, они ушли куда-нибудь?»

Парень еще раз постучал. Ответа всё так же не последовало.

«Матушка хотела, чтоб я взял у торговца чайник. Она расстроится, если я не выполню ее поручение».

Закрыв глаза, Гил собрался с духом, и постучал в третий раз…прямо по лысине открывшего дверь старосты.

- Никого нет дома, – ответил староста, – абсолютно пусто. Хотя, если попробуешь еще раз, авось у меня изо рта вылетит кукушка.

На лице мальчика отразились сомнение и небывалый интерес. Не в силах сопротивляться манящей возможности, он аккуратно тюкнул по голове старосты и затем в ожидании воззрился на его рот.

- Что, всё еще ничего? – деланно удивился тот. – Ну, давай попробуем третий раз, на удачу, так сказать.

«Здесь что-то не так»

- Мне кажется, вы надо мной издеваетесь… – прищурился Гил.

- И это говорит тот, кто лупит по голове старого больного человека, – всплеснул руками староста. – Ты что-то хотел, горе мое?

- Матушка послала к торговцу, а он ведь у вас живет.

- Лудиос на заднем дворе в своем фургоне, пойдем.

С этими словами староста вышел за порог, провел паренька вдоль ограды за дом и указал на небольшую крытую повозку. В ней сидел, улыбаясь всему миру и показывая нечеловечески острые зубы, торговец Лудиос.

- Приветствую в моем магазине, любезный сэр, – приподнялся и поприветствовал он. – Чем ваш скромный слуга может помочь?

- А кто такой слуга? – удивился мальчик.

- Как это? – не понял торговец. – Слуга выполняет любые указания своего господина, а тот заботится о нем.

- Но у меня нет слуги, – запротестовал Гил. – По вашим словам получается, что это я – слуга своей матушки, а она – мой господин.

- Ну, тогда уж госпожа, – улыбнулся тифлинг. – Я наслышан о твоей матушке и, кажется, половина деревни считает себя ее слугами. По крайней мере, ссориться с ней никто не хотел бы.

Неловкое молчание повисло в воздухе. Гил переминался с ноги на ногу, пытаясь сформулировать мысль. Заметив это, Лудиос вопрошающе посмотрел на него.

- Матушка сказала взять у вас чайник и отдать вам эти серебряные кружочки, – протянул руку с мешочком парень. – Вы любите украшения, да?

- О, молодой господин, эти украшения любят все, - сказал торговец и принялся пересчитывать содержимое кошеля.

- Вы снова назвали меня господином, а ведь я – просто Гилиан.

- Знаешь, в тебе чувствуется что-то такое, - тифлинг пытался подобрать слово, - какое-то преддверие великого. Воины назвали бы это доблестью.

- Я не хочу быть никаким воином! – насупился Гил. – Я даже не удержу меч в руке, да и, говорят, этому надо долго учиться. Нужно это... Как его? Образование!

- О, поверь, всё приходит с опытом. Смотри, – Лудиос спрыгнул с фургона и достал из многочисленных ящиков, стоящих рядом, новенький чайник. – Это чайник. Ты думаешь, что воины должны биться с мечами в руках и только. Но это не так. Ты ведь умный парень, я слышал. Ходишь, записываешь всё…

«…скорее уж зарисовываю, а потом долго пытаюсь понять – что же я изобразил».

Лудиос ходил из стороны в сторону, продолжая:

- В бою – в настоящем бою – не всё так красиво, как в поэмах проезжающих мимо бардов. Часто людям, далеким от ратных подвигов, приходится постоять за себя. И вот тогда они просто делают то, что умеют, вот и всё. Пытаются выжить в этой бойне. Крестьяне с полей колют вилами, пекари из лавок лупят скалками, а лесорубы рубят топорами.

Гил как завороженный смотрел на торговца, который размахивал чайником, нанося удары по воображаемому противнику. После очередного сильного взмаха ручка с протяжным звоном отцепилась, и чайник улетел куда-то на крышу дома старосты.

- Я дам тебе другой, не волнуйся, – хмыкнул Лудиос и снова полез в свои ящики. Достав необходимый предмет утвари, он произнес, – Надеюсь, ты сегодня многое узнал. Удачи тебе, парень!

С чайником в руках, задумчивый и смутившийся Гил направился домой.

«Так значит, у этого чайника слабая ручка, да?»

* * *

- А ты слышал? Юный Гил мечтает стать воином!

- Что? Поваренок что ли? Да он кроме черпака ничего в руках-то и не держал.

- Я тебе точно говорю, он уже расхаживает повсюду с оружием и в доспехах.

- Да не может быть. Откуда у него доспех в наших краях? Кузнец Том кроме подков да ободов на бочки ничего сковать не сможет.

- Но я видел парня в кузнице, зуб даю! Он ходил туда раз или два.

- Сдается мне, что ты врешь. Или мальчишку туда другое дело привело. Может, чугунок какой прохудился в таверне…

- Что ж ты не веришь мне? Еще скажи, что плотника Гил не навещает.

- Да мало ли у плотника забот. Может, ему Марта обед передает с сыном.

- А я тебе говорю, неспроста это. Щит ему плотник делал или еще что…

- Да на кой ему щит? Зимой с горки снежной кататься на нем? Слышал я, что торговец рогатый продает особое снаряжение для этого. Представляешь?

- Я больше скажу! Торговец этот – демон, не иначе. И товары у него странные, в деревне не нужные. Уж и не знаю, что ему у нас понадобилось, да только гостит он у старосты уже который месяц… Эй! Ты мне зубы не заговаривай. Ты про Гилиана мне что скажешь?

- В этом году урожая совсем нет, ага.

- Ты бы видел, как он на соревновании гончаров к старосте заявился – в шлеме, да с оружием…Мальчик, не ровен час, вскочит на коня и в разбойники подастся. Или еще хуже – стражником у ворот города станет. Те еще пуще обирают.

- Кровопийцы! Нелюди! Никакой жизни простым людям не дают.

- Мне кажется, ты опять меняешь тему. Неужто не переживаешь за парнишку? Ведь бросит всё, возомнив себя великим мечником, попадет в передрягу и сгинет, как многие мечтатели до него.

- Ты, если так сильно волнуешься, пойди да проследи, чтоб не сгинул. Мальчик он любознательный, всем интересуется, книжку с собой таскает. Кто вообще все эти слухи распространяет и зачем?

- Известно, зачем. В деревне событий раз, два и обчёлся. Корова родила, крыша у кровельщика обвалилась, да какой-нибудь пьянчуга ночью в овраг свалится… А тут – событие! Люди говорят. А разговоры, знаешь ли, на пустом месте не рождаются.

- Сам парень только и твердит, что неправда это. Брат ты мне, но иногда двинуть хочется.

- Лесорубы рассказывали, что Гил как-то и у них отирался, хотя тут даже я не понимаю, зачем.

- Это же совсем просто – он тебя со следа сбивает. Парень далеко пойдет!

- Куда пойдет-то? В воины или в повара?

- Вот из-за таких бездельников языкастых, как ты, видимо застрянет на развилке, да нос о камень указательный расквасит.

- Дурак ты. Как есть дурак. Женушке да детям привет от дядьки.

- И сам будь здоров!

* * *

Ночной лес был тих и спокоен. Лишь изредка ухал филин, да налетевший ветер колыхал листву. Осторожно, стараясь не шуметь, по едва заметной тропинке пробирался высокий нескладный мальчик. Каждый шорох заставлял его вздрагивать и вглядываться во тьму, но он упорно продвигался вглубь леса, подальше от деревни.

Выйдя на небольшую поляну, мальчик остановился и вытащил из-за пояса длинную крепкую палку. Обхватив ее двумя руками, он с суровым видом двинулся на куст ежевики, расположившийся посреди поляны.

- Говорят, ты обижаешь простых людей, да, злодей? – спросил мальчик. - Твоим козням пришел конец, так как я остановлю тебя!

- О, нет! Только не это! – воскликнул куст голосом мальчика. - Меня предупреждали, что эта деревня под защитой великого воителя, но я был глуп и не поверил. Позволь же мне хотя бы узнать, от чьей руки я паду.

- Я окажу тебе эту милость. Знай же, что тебя победит Гилиан Светоносный! – мальчик торжественно приподнял палку в воздух.

- Над прозвищем стоит поработать, - саркастически заметил куст.

- Как насчет «Непобедимый»? – задумался Гил.

- То есть ты даже не дашь мне шанса выиграть нашу дуэль? – изумился куст. - Где твоё сострадание, где интерес от сражения?

- Я просто знаю, что ты не сможешь победить меня, ибо… - он повысил голос и продекламировал, - ибо меня ведет дорога чести, а доблестный воин никогда не проигрывает!

- … особенно, если он сражается с одними лишь кустами…

«О, Эльдат, чем я занят?»

«Гилиан, ты просто устал от пересудов за своей спиной. Одни пророчат тебя в воины, а другие зовут самонадеянным мальчишкой. Но, не попробовав сварить кашу, не узнаешь, хороший ли ты повар».

«Нет, Гил, богиня бы точно так не сказала, не смей говорить за нее».

- Что же делать, если великая Эльдат не дает мне ответов? – развел руками парень.

- Она слишком занята делами всего мира. Кто ты такой, чтобы отвлекаться на твои мелкие проблемы? Давай-ка, лучше руби меня! – подзадорил куст.

- Мне бы хоть какую-нибудь весточку от нее. Хоть один знак того, что я не сошел с ума и иду по жизни верной дорогой, – в отчаянии простонал Гил.

Где-то над головой захрустела старая ветвь, нависшая над полянкой.

- Ты слишком многого хочешь, поваренок, - скептически отметил куст.

- Я просто не знаю, что для меня приготовила судьба, - оправдывался парень. - Все так спуталось в последнее время. Все эти разговоры совершенно сбили меня с пути.

Высохшая ветвь, скрипнув на прощание, отломилась от дерева и рухнула в метре от Гила. Тот уставился на нее, словно громом пораженный. Частично обломанная от падения, ветвь напоминала огромную стрелку, направленную куда-то в лес, в противоположную от деревни сторону. Гил поднял побелевшее лицо к ночному небу и произнес внезапно пересохшими губами:

- Неужели ты услышала меня? Мне нужно идти в этом направлении?

- Да, конечно, беги, отважный герой. Беги от страшной ежевики туда, куда указывает ветка. Я ведь никуда не уйду и буду ждать тебя здесь, - куст был явно расстроен.

- Погоди-ка, ты чувствуешь запах? – мальчик принюхался. - Да, он идет оттуда. Пахнет горелым. Прости, злодей, мне нужно бежать.

Гил опрометью кинулся в лес, ведомый старой сосновой веткой и запахом гари. Спустя пять минут бега запах стал гораздо сильнее, а среди деревьев замаячил свет. Пробежав еще полмили, парень оказался на небольшом холме, с которого можно было неплохо разглядеть окрестности. Лес впереди пылал.

«Прямо как в тот день, когда я на полдня забыл в печи горшки с жарким. Глаза матушки пылали так же…»

* * *

Запыхавшийся, в грязной рваной одежде, Гил колотил в дом старосты.

- Что ты хочешь, Гилиан? – сурово спросил приоткрывший дверь глава деревни. – Ты вообще знаешь, который сейчас…

- Пожар! Пожар, там! - заорал мальчик и указал рукой в сторону леса.

- Ты уверен? – встрепенулся староста. - Послушай, это важно. Пожар идет с юга или с востока?

- Я… Я не знаю, - растерялся Гил.

- Со стороны карьера или со стороны медной шахты, – уточнил староста.

- Думаю, шахты…

- О, Эльдат, только не это. Бертран и его парни… Они же там неделю безвылазно сидят. Я должен их предупредить. И организовать защиту деревни от пожара.

Староста кинулся было в дом и начал натягивать сапоги, но Гил уже бежал в сторону шахты, по пути выкрикивая: «Пожар, пожар!»

Его ноги едва касались земли. Один из башмаков давно потерялся где-то в грязи, но мальчик даже не замечал этого. Он всё бежал и бежал, эти десять минут казались ему вечностью.

«Я должен успеть. Эльдат направляет меня».

Медная шахта находилась не так уж далеко от поселка, но между ними пролегало небольшое ущелье, через которое был перекинут веревочный мостик. Подбежав к ущелью, Гил с ужасом осознал, что пожар успел добраться до него. Пепел застилал небо, и кругом летали искры. Мост, еще вчера бывший таким прочным и надежным, загорелся и частично оборвался.

В этот момент с противоположной стороны ущелья, прямиком из огненного ада, выбежало пятеро мужчин. Рослый мужчина – глава шахтеров, Бертран, – вел их к мосту. Но тот был уже не в состоянии выдержать кого бы то ни было. В отчаянии Бертран хотел попробовать перепрыгнуть ущелье, но друзья остановили его. Пожар подбирался все ближе, грозя пережечь последние веревки, удерживающие мост.

Гил замахал руками и крикнул сквозь дым и оглушающий треск горящих деревьев:

- Дядя Бертран, я здесь, на другой стороне. Чем помочь?

Углядев мальчика покрасневшими слезящимися глазами, огромный шахтер взревел в ответ:

- Гил, дружище, ты – хороший парень, но тут ты ничего не сделаешь, – он оглянулся назад, на бушующее уже совсем близко пламя. – Беги в поселок! Приведи подмогу.

Гил сорвался с места в сторону деревни, но, отбежав полсотни шагов, услышал оглушительный треск. Обернувшись, он успел увидеть, как еще одна веревка лопается, увлекая за собой десяток досок.

«Я не успею. Мне ни за что не успеть».

Кулаки его сжались, а из глаз вот-вот готовы были сорваться слезы. Кто-то из шахтеров заметил его нерешительность и замахал руками, крича: «Спасайся! Уходи!».

«Я простой поваренок. Я – не воин. Но, чтобы совершить что-нибудь храброе, воином быть не обязательно»

Гил огляделся по сторонам.

«Камни, глина, догорающий мост, дерево возле него…Дерево!»

- У вас есть топор? – крикнул парень.

Шахтеры, видя, что мальчик вернулся к разрушенному мосту, удивленно переглянулись. Один из мужчин вытащил что-то из-за пояса, крикнул «Берегись!», разбежался и что было сил запустил это через ущелье. Предмет врезался в землю в двадцати шагах от Гила. Мальчик подбежал и подобрал тяжеленный колун. Подтащив его к дереву, он попробовал размахнуться, но колун был словно отлит из чугуна.

- Что ты удумал? Ты ведь не собираешься в одиночку валить это дерево? Не глупи, у тебя не выйдет, – раздался с другой стороны встревоженный голос Бертрана.

Гил напряг все мышцы и смог оторвать топор от земли. Взмах – и лезвие ударило по дереву, отколов от него крошечную щепку. Видя, что мальчик изо всех сил старается спасти их, шахтеры начали подбадривать его криками.

- Не торопись, дружище, мы тут пока подрумянимся, – крикнул Бертран. – Навались, Гилиан! Покажи этой деревяшке, кто ты!

«Не знаю, кто я и кем хочу быть. Но знаю, что сейчас ты – мой враг, дерево»

Взмах – отлетевшая щепка.

«Когда приходится постоять за себя, люди делают то, что в их силах».

Взмах – кусок коры отправился в полет.

«Крестьяне колют врага вилами».

Удар – лезвие выбило еще одну щепку.

«Пекари лупят врага скалками»

Еще удар – топор глубоко вгрызся в ствол.

«А лесорубы…Лесорубы бьют врага топором!»

Последний раз взмахнув колуном, Гил обрушил его на ствол. Дерево надломилось и начало крениться. Вот только не в сторону ущелья. В ужасе бросив топор на землю, мальчик уперся ногами и подставил спину под падающий ствол, пытаясь хоть немного изменить направление. Его колени подкосились, пот застилал глаза, и Гил уже ничего не видел. Он закричал и сделал отчаянную попытку выпрямиться. Дерево немного отклонилось и тяжело рухнуло, пригвоздив его ветвями к земле, выбив весь воздух из легких, и мальчик потерял сознание.

* * *

- Гилиан, если ты немедленно не очнешься, я…Я подожду здесь еще пару часов, – это был голос матушки.

Гил приоткрыл один глаз и увидел заплаканное лицо матери.

- Мам, всё хорошо, – парень попытался приподняться с кровати на локтях, но всё тело жутко болело.

- Лежи и не вставай! – бросилась к нему Марта. – Ты так меня напугал, глупый! Безобразный мальчишка, ты совсем не жалеешь родную мать.

- Матушка, Бертран и остальные…Они спаслись?

- Бертран до сих пор травит байки у нас в общем зале о том, как ты «перебросил через ущелье дерево и спас всех шахтеров», – видимо, Марта не особо верила в эти россказни. – Они перебрались по нему, а затем вытащили тебя из-под веток. Вдобавок, староста говорит, что только благодаря тебе он успел организовать людей для защиты от пожара. Весь поселок считает тебя чуть ли не народным героем.

Матушка тяжело вздохнула. Видно было, что судьбы всех деревень мира волновали ее не так сильно, как жизнь сына.

- Я не хотел расстроить тебя, – поник Гил.

- Ничего страшного, мой дорогой. Главное, что ты жив. И знаешь что? – она заговорщицки подмигнула ему. – Я подумала о том, что ты говорил про специи и всё такое. С этого дня ты будешь главным на кухне! Твори, что душе угодно, я не буду тебе препятствовать.

- Мам… – начал мальчик.

- Да, сынок? – подалась вперед Марта.

- Я очень хочу быть хорошим поваром… И плотником тоже быть хочу. Еще я не против ковать железо. И мне нравится рыбачить, рубить деревья, даже лепить горшки! Но еще… – Гил замялся на секунду, но Гилиан Светоносный, непобедимый рыцарь без страха и упрека, победитель тысяч врагов, продолжил, – Я хочу быть воином!

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...