Холодный ток растекался по телу. Бил в кровь, пульсировал. Гаэлтиас Аст`Рей – Первый Чародей Ф. и Верховный маг Конклава – улыбнулся. Пустой пузырек из-под снадобья он спрятал в поясную сумку. Отвар из звездолиста начал действовать. Он будил магию, вытягивал ее из внутренних «закромов» тела прямо к кончикам пальцев. Впрочем, этого было недостаточно. Нужно подождать. Минуту, две, пять. Когда снадобье войдет в полную силу, тогда... тогда можно идти в бой!

«Надеюсь, они не станут просить пощады». - холодно подумал чародей.

Взгляд его остановился на поселении внизу. Несколько домишек, частокол, сараи и загон с парой тоскливо-серых лошадей. Отступники обжились неплохо. Почти восемь лет они скрывались по лесам, не выдавая себя. В такой глухомани их бы и не нашли, если бы не фатальная случайность – одна-единственная и достаточно сильная вспышка магии. Она привлекла «ищеек» – чародеев с особым чутьем на чужую силу. «Ищейки» привели хозяина. Как Верховный маг, Гаэлтиас не мог закрыть на это глаза. Не мог пощадить тех, кто предал древнейшие правила колдовства – отрекся от главенства Конклава. Впрочем, он и не желал.

- Твои люди готовы, Ридель? - тихо осведомился Гаэлтиас у сурового мужчины в латном нагруднике.

- Готовы, господин Первый Чародей! - отозвался тот. Голос прозвучал жестко.

- Ждут вашего приказа. - добавил Бруно Ридель мгновение спустя.

Будто подтверждая его слова, рыцари в пестрых сюрко зашевелились, потянули руки к мечам и боевым молотам. Явно предвкушали побоище – возможность показать себя и свою удаль. Здешний король прислал лишь десять бойцов, но лучших. К тому же яростных и покорных, как вышколенные псы. Они станут достойной поддержкой в бою.

- Скоро начнем. - коротко бросил Гаэлтиас.

Магия разрасталась в нем, почти искрила на руках – снадобье набрало силу. Остались последние приготовления. Первый Чародей сосредоточился, направил рассудок к братьям-магам. Те корпели над заклятием – подтачивали колдовскую защиту поселения. Отступники приложили немало усилий, чтобы оградить свое жилище не только простым частоколом, но и невидимым барьером. Чары... они оплетали массивные бревна! До сего момента. Теперь Гаэлтиас ощущал бреши в магической защите поселения.

Прикажи, и мы сокрушим их! - грохотало многоголосье чужих умов.

Готовы ли? Нельзя тратить слишком много сил! - Гаэлтиас позволил осторожности просочиться в телепатическую «беседу».

Нам хватит сил! Дай приказ, Верховный! - один голос – женский, звонкий, горделивый –отделился от общего хора. «Заслышав» его, Гаэлтиас усмехнулся. Невольно облизнул тонкие сухие губы.

Хорошо. - отозвался Первый Чародей, - Задай им жару, Эва!

Задорный смех эхом прокатился по разуму. Сплелся с магией, скользнул в тело, вибрацией прошелся по костям и стих, оставив после себя некую взбудораженность. Лихое веселье.

Раздался громкий треск: будто кто-то порвал плотную ткань! Гаэлтиас вернулся к реальности: к густому лесу и селению неподалеку. Защитные чары, окружавшие частокол, проявились. Дали увидеть себя. Тонкий лазурный купол раскинулся над домами, зацепил верхушки деревьев и... Трещины прокатились по его сверкающей глади! Сначала маленькие, едва заметные с такого расстояния, потом все более и более отчетливые. Они росли, будто невидимые пальцы ухватились за края и тянули в стороны. Посыпались искры: белые и ядовито-голубые, а после купол рухнул. Стал цветной дымкой, развеялся в предутренней мгле.

На мгновение округу охватила тишина. Глухая, неподвижная. Даже шелест древесных крон не смел ее нарушить. Первым сквозь плотную тишину пробился крик. Он пришел со стороны поселения и пробудил в Гаэлтиасе нечто древнее, хищное, но все еще присущее эльфам – инстинкт охотника. Первый Чародей даже приоткрыл рот, пробуя воздух на вкус. Пытался уловить запах страха, лихорадочное тревожное чувство, источаемое загнанной жертвой, но высвобожденная магия лишь кольнула язык, вернула рассудку трезвость. Набрав в грудь побольше воздуха, Гаэлтиас скомандовал:

- Вперед! Раздавим их! - на последних словах благозвучный голос эльфа перешел в гортанный рык. Гаэлтиас первым же бросился в атаку. Он был не из числа тех магов, что отсиживаются в тылах, пока другие воюют на передовой.

За спиной заскрежетала сталь. Тяжелое бряцанье доспехов раздалось следом. Гаэлтиас расправил легкие крылья, перескочил (почти перелетел!) через поваленное дерево, прямо на бегу выхватывая из ножен изящный клинок. Взгрел и без того распалившуюся «внутреннюю» магию. Оплел ею тело подобием доспеха: невесомого и незримого как тот купол, защищавший селение.

Хлестких ударов веточек по бокам и ногам Гаэлтиас больше не чувствовал, зато он в полной мере ощутил всплеск чужого колдовства. Только-только сотворенный «доспех» откликнулся на него, обдал кожу неестественным жаром. Всплеск – густой клок магии – пронесся сбоку и с треском своротил частокол. Вывернутые из земли бревна разлетелись в стороны, точно захваченные ветром прутья. Гаэлтиас слегка замедлил бег – не хотел попасть под случайный удар. Коротко оглянулся назад: рыцари почти спустились с холма. За ними с размеренной осторожностью следовали маги.

«Быстрее!» - кипело – почти полыхало! – в мозгу. Гаэтиас сдержался – отбросил прочь гневный нетерпеливый порыв.

Выждал, затем только бросился к пролому. Мгновение, и вот он наконец в селении. Отступники высыпали из домов. Не все. Если верить ищейкам, в этом гадюшнике обитало не меньше двух десятков. Сейчас же Гаэлтиас видел лишь шестерых: заспанных и ошеломленных. Все они таращились на брешь в частоколе. И на Гаэлтиаса. Лица двоих вытянулись в удивлении. Один одурело заморгал. Другой приоткрыл рот. Еще двое – мужчина и женщина средних лет – вскинулись. Последняя жестом указала на Гаэлтиаса и забормотала что-то под нос. Эльф знал, что именно. Его колдовская броня загудела.

- Бей еретиков! - с грозным ревом Бруно Ридель ворвался в селение.

За ним, гремя доспехами, ввалились рыцари. Церемониться они не стали – налетели на ошеломленных отступников, как волна на прибрежные камни. Гаэлтиас только в сторону отскочить успел, давая путь. Гудение магического панциря стихло. Пронзительный женский визг ударил по ушам. Гаэлтиас покривился: он ведь и сам мог прищучить нахалку!

Мелькнуло что-то неподалеку – в дверном проеме ближайшего дома. Тихо рыкнув, эльф повернулся. Совсем еще молодой парень замер у порога. Страх исказил бледное лицо. Заметив Гаэлтиаса, юноша попятился – попытался скрыться в доме.

Усилие воли, и эльф выбросил вперед частичку своего магического доспеха. Она ледяным потоком прошлась по пальцам и ускользнула к парню. Тот взвопил. Не было ни ярких вспышек, ни молний, ни огненных шаров. Просто ноги юнца подкосились, и он с грохотом рухнул на крыльцо. Голова безвольно дернулась. Лоб шарахнулся об порожек. Своим брошенным будто невзначай заклятием Гаэлтиас смял парнишке все внутренности и перебил кости.

«Так просто...» - разочарованно подумал эльф и, перешагнув через распростертый труп, заглянул в дом. Ничего интересного, только разворошенные постели, да всякий бытовой хлам. Ни книг, ни бумаг, ни других отступников, коих следовало истребить.

«Я бы мог сделать все один... Пожечь это гнездо... уничтожить лишь взмахом руки!» - крутилось в уме.

Хищное нечто в душе Гаэлтиаса исходилось яростным воем, со всей возможной страстью просило освободить ту магию, что броней прикипела к коже и все еще стыла в крови. Оно требовало разнести селение в труху, но... Неразумно! Слишком много усилий! Как и всякий чародей, Гаэлтиас знал, что колдовство требует платы. Чем сильнее и разрушительное оно, тем дороже стоит. К тому же дельце с ренегатами требовало особой деликатности.

Гаэлтиас покинул дом. Бойня продолжалась. Рыцари теснили отступников, врывались в дома, выволакивали наружу тех, кто силился спрятаться и затаиться. Немногие живые враги пытались сопротивляться, но там, где бесполезным оказывался рыцарский меч, свое брали чары. Верные Конклаву маги уже вторглись в селение. Здешние отступники едва ли могли противостоять их мастерству. Только в одном месте – у дальнего дома – кипело нечто, похожее на равный поединок.

Высокая женщина южных кровей сошлась в бою с крепким плечистым мужчиной. Сила кипела и искрила вокруг них. Звенели едва видимые колдовские барьеры. Женщина шипела, встряхивая черной гривой. Мужчина... отступник сопел, отбивая короткие быстрые атаки противницы. В определенный момент ему даже удалось перейти в контратаку!

Недолго думая, Гаэлтиас бросился на помощь. Прямо на ходу он сплетал заклятие, призванное ослабить защиту чересчур живучего ренегата, но... В противостоянии наступил перелом. Отступник зарычал и тут же осел наземь. Гаэлтиас не сразу понял, что случилось, а когда понял, усмехнулся. Наверняка обидно погибать вот так вот, от собственных же чар! Сначала ты целишь врагу в горло, а потом он перехватывает орудие и вонзает его тебе же в глаз. Жестокая нелепость! Женщина, Эва, повела пальцами, сжала кулак. Послышался хруст шейных позвонков, потом «украденное» заклятие рассеялось.

Свои чары Гаэлтиас тоже развеял. Достойная победа, пускай и не его! Сердце с особым усердием стукнуло в груди, заставило возбужденно трепыхнуть крыльями. Эва оглянулась. Заметила Гаэлтиаса. Сначала подозрительно сощурилась, потом, признав, вяло улыбнулась. Движением руки она оборвала поток крови, сочащийся из носа. В груди у Гаэлтиаса снова защемило. Похоже поединок дался Эве нелегко.

- В порядке? - коротко осведомился Гаэлтиас. Рык все еще клокотал в его глотке, но волнение... нежные, мягкие нотки пробились сквозь него!

Эва лишь отмахнулась, кивком указала на дом.

- Там еще один! - сказала она.

Голос Эвы дрожал. Дрожало и тело. Гаэлтиас поморщился: он знал, что чувствует подруга. Откат – ломоту и опустошенность, оставленную вырвавшейся на волю магией.

Подавив беспокойство, эльф коротко кивнул и ринулся вверх по ступеням, в темное нутро здания. Эва двинулась следом: не так легко и стремительно, но все же спешно. Приятное чувство надежности, почти неуязвимости одурманило Гаэлтиаса. На миг. На один только миг, потом к нему вернулось привычное спокойствие. Холодным настороженным взглядом Гаэлтиас обвел помещение. Явно нежилое. Ни намека на постель! Столы завалены кипами пергаментов, потрепанными гусиными перьями, ингредиентами для чар и эликсиров. Все это же хрустело под ногами.

Лаборатория.

Это была лаборатория, а вместе с тем и архив, может своего рода библиотека. На стенах хватало грубо слаженных полок с толстыми «блоками» книг. В дальней части помещения возился мальчишка. Младше того, что убил Гаэлтиас несколько минут назад. Совсем сопляк еще! Он шарил по столу, сгребал какие-то бумаги и шумно дышал. Видимо услышав их с Эвой шаги, мальчик подпрыгнул, обернулся, спиной вжался в стол. Гаэлтиас опустил меч. Демонстративно убрал его в ножны. Улыбнулся. Настолько доброжелательно, насколько мог. Потом протянул к мальчику руку.

- Отдай! - повелел эльф на Общем языке.

Мальчик замялся, потом решительно мотнул головой. «Нет!» - говорил он всем своим видом.

Гаэлтиас разочарованно цокнул.

«Что ж, я все равно не могу тебя пощадить!» - подумал он и, сосредоточившись, зажмурился. Колдовская броня снова отделилась от кожи, скомкалась, подобралась, как кот перед прыжком, затем схлынула на мальчишку.

Он погиб быстро. Практически мгновенно. Магия просто выдавила из него жизнь, высушила кровь, оставив после себя маленькую сухонькую мумию. Гаэлтиас пошатнулся, но устоял. Будоражащая прохлада силы ушла, сменилась усталостью и легкой тянущей болью в мышцах. Последнее заклятие оказалось очень... резким. И, пожалуй, излишне затратным!

Эльф склонился над мумией. Перед глазами заплясали цветные огоньки. Лишь после секундного промедления он вытянул из ломких пальцев отступника пергамент. Распрямился, прижал крылья к спине и вчитался в неровные строки на помятом листе. Довольная улыбка тронула губы. Гаэлтиас поднял взгляд на сопровождавшую его Эву.

- То, что нужно! - радостно выдохнул эльф.

***

У потолка гостевых покоев королевского замка плавали колдовские огни-фонарики. Горели вполне обычные свечи. Их теплый желто-оранжевый свет сплетался с холодно-голубым магическим. Эвелин заглянула в спальню: пусто, да и стоило ли ждать иного? Вздохнув, женщина двинулась к маленькой комнатке – подобию кабинета. Не прогадала! Он сидел за столом, спиной к двери, и, кажется, не слышал ее появления. Похоже, сильно увлекся, ведь слух у Гаэлтиаса был куда острее людского. Эвелин просияла – впервые за столько лет она сможет застать его врасплох!

Легко вытянула ступни из туфлей, крадучись двинулась по ковру и звериным шкурам, устилавшим пол. Гаэлтиас и ухом не повел. По-прежнему читал, время от времени что-то черкая пером. Еще шаг, другой, и Эвелин смогла заглянуть эльфу через плечо, узнать, чем он там занят.

«Наработки отступников!», - поняла женщина и снова вздохнула. Шумно.

Гаэлтиас вздрогнул, вскинул голову, оглянулся. Мгновение его взгляд выражал лишь растерянность, потом удивление. В конце концов, в зеленых глазах мелькнула радость. Живая, искренняя... Еще мгновение, и вот уже радость уступила беспокойству.

- Эва... - начал было Гаэлтиас, но Эвелин его оборвала на полуслове.

- Меня никто не видел! - заверила она и подалась ближе. Склонилась над эльфом, припадая к его горячим губам. Гаэлтиас ответил. Не пылко и не страстно, скорее... благодарно? Кротость и удовольствие чувствовались в нем.

Они наслаждались друг другом может секунду, может минуту, а может и все десять. В конце концов, женщина отстранилась, отступила на шаг. Гаэлтиас не сводил с нее глаз. О, этот взгляд! Пристальный и едва ли не влюбленный! Эвелин улыбнулась, попятилась еще. Гаэлтиас все понял. Подчинился. Отбросив перо и бумаги, он встал из-за стола. На миг остановился. Выпрямился, расправил крылья, столь похожие на крылья большой стрекозы. Они трепетали, подрагивая за спиной.

Эльф не медлил, а Эвелин... Она и не заметила, как оказалась в его объятиях. Он был как всегда обходителен и тактичен. Не позволял излишне фривольных касаний, обнимал легко и нежно. Эвелин сама прижалась к его груди: крепко-крепко, как только могла. Прикрыла глаза, чувствуя почти у щеки биение сильного нечеловеческого сердца. И магию. Сейчас она спала в Гаэлтиасе, но… такая мощь! Ее «запах», странный потусторонний холод, покалывающий кожу, ощутил бы даже неискушенный в чаровстве неофит. А еще эта вибрация! Не рык, скорее урчание. Оно зарождалось глубоко внутри и поднималось к горлу. Эвелин это слышала, чувствовала телом и восхищалась. Гаэлтиас... его непохожесть так очаровывала!

- Эви... - с жаром шептал эльф.

Эвелин откликнулась, позволяя возлюбленному вновь поцеловать ее. Теперь, когда Гаэлтиас возвышался над ней в полный рост, Эвелин вряд ли смогла бы сама дотянуться до его губ. Она не была низкорослой. Скорее наоборот, но... куда там тягаться с эльфийской статью! Эвелин расслабилась, почти обмякла в объятиях. Давно они не оставались наедине, давно не изводили друг друга лаской. Хоть какая-то радость от сидения в этом невыносимо скучном замке!

Захотелось большего. Куда большего! Пальцами Эвелин заскользила вверх по груди Гаэлтиаса, к плечам и шее. Едва не запуталась в его пышной каштановой гриве, уцепилась за ворот одежд, потянула за собой – в спальню. Шаг. Один и еще один. Двигались любовники неловко, неуклюже. Не могли оторваться друг от друга. Дошли почти до порожка кабинета. Гаэлтиас проявлял покорность, а Эвелин пьянела от того все больше и больше.

Подумать только! Восемь тысячелетий жизни, искуснейший из ныне живущих чародеев, существо, силой и разумением превосходящее человека, и так охотно поддается ей! Это было сравнимо с сотворением заклятия, излишне могущественного, чтобы пережить его. Упиваешься мощью, проходящей сквозь тело, но понимаешь, что она разорвет тебя, вот-вот отделит плоть от костей! Игра с огнем...

Гаэлтиас вдруг остановился. Щеки пылали румянцем, дыхание вместе с причудливым урчанием рвалось из груди, но... он отстранился.

- Ты не хочешь? - спросила Эвелин. Разочарование все же проскользнуло в ее голосе. Обида – нет. Ее укол женщина сдержала непоколебимо.

- Хочу. - признался Гаэлтиас. Взгляд его пылал.

- Очень! - смущенная улыбка тронула губы, обнажила нечеловеческие клыки.

«Тогда почему нет?» - Эвелин только-только открыла рот, чтобы задать этот вполне закономерный вопрос, но эльф опередил ее.

- Мне нужно закончить работу, - тихо сказал он, - до того, как мы вернемся в Н.

Немного помолчал, потом продолжил:

- Мне кажется, я близок к успеху! - энтузиазм отчетливо прозвучал в его голосе.

- Ох, Гай!.. - Эвелин выдохнула, укоризненно покачала головой.

- Не сердись, - Гаэлтиас снова прильнул к ее губам. Этот поцелуй вышел коротким и будто бы извиняющимся.

- Это важно, понимаешь? Ты ведь все понимаешь! - эльф погладил Эвелин по щеке.

Когти Гаэлтиас остригал коротко, не желая уж слишком пугать людей (а их в Конклаве было большинство) своим излишне хищным видом, но отрастали они быстро. Женщина уже сейчас ощущала их остроту.

- Идем! - он потянул Эвелин обратно в кабинет, к рабочему столу.

Эвелин лишь вздохнула, но проследовала за ним. Легкое разочарование еще жгло изнутри, однако ситуация теперь куда больше забавляла, чем злила. В конце концов, чего еще ждать от Гаэлтиаса? Восемь тысяч лет он отдавал себя науке и магии – едва ли кто-то сможет изменить это древнее бессмертное существо! Эвелин было достаточно и того, что Гаэлтиас время от времени покоряется ей: топит в ласке, называет первой и единственной, кого полюбил больше чародейства.

- Только представь, как изменится мир! - урчание стихло окончательно, теперь в голосе Гаэлтиаса звенел восторг.

Эльф усадил Эвелин в кресло у стола. Разложил перед ней пергаменты, развернул причудливые схемы с колдовскими формулами и символами. Что-то женщина узнала сразу: труды самого Гаэлтиаса (о, сколько лет он бился над ними!), чародейские круги, позаимствованные у других Первых или отнятые у отступников силой; а кое-что нет. Новые завитки и ответвления отходили от схемы на пергаменте, пестрели свежими рунами и знаками. Гаэлтиас собрал воедино, сплел в одно изощренное заклятие, едва ли не все, что только можно было вообразить!

- Если... Нет, когда! Когда мы откроем портал и вернем искусство телепортации! – восторженно говорил эльф возбужденно. Он замер у кресла, рядом с Эвелин.

- Сначала мы свяжем между собой Н. и Ф., а потом устроим по порталу в каждой башне Круга на материке! - крылья Гаэлтиаса снова затрепетали. Эвелин пришлось немного отстраниться, чтобы те не задели ее.

- Только представь, Эви! Настоящая телепортационная сеть! - Гаэлтиас мечтательно улыбался. Взгляд его снова горел, однако желанием иного толка: глядя на Эвелин Гаэлтиас тлел изнутри, вожделея, сейчас же полыхал буйным огнем от одной только мысли о новых (новых ли?) открытиях.

- Мгновение, и вжух – ты на другом конце света! - он всплеснул руками. Мелкие искры магии осыпались с пальцев, разлетелись по комнате. Гаэлтиас же, будто этого и не заметил.

- А потом, когда все получится, займусь другими утраченными при Расколе техниками! Может созданием разумных химер или сотворением искусственных элементалей... - говорил эльф.

Он, наконец, заметил искорки магии, кружащиеся в воздухе, повел тонкими когтистыми пальцами. Искорки затанцевали, потянулись друг к другу, сплелись. Защебетала крохотная чародейская птичка (не больше воробья!), паря над головой Гаэлтиаса. Эльф улыбнулся. Улыбнулась и Эвелин, глядя на чужое творение.

«Как легко ему дается колдовство! Он ведь порой даже не замечает!..» - подумалось женщине, и все же внутри нее шевельнулось беспокойство.

- Ты ведь... - начала было она, однако, увлеченный своими грезами Гаэлтиас перебил:

- Ох, Эви! - совсем распалился он. Эвелин почувствовала, как его руки ложатся ей на плечи.

- Я так хочу, чтобы ты увидела мир, каким он был до Раскола! До того, как мы – маги – разучились творить подлинные чудеса! Утратили столько знаний, столько умений!

- Я видела мир до Раскола. - тихо сказала Эвелин, поднимая взгляд, - Ты ведь сам мне его показал, Гай. В своих воспоминаниях...

Из памяти выскользнули те далекие дни, когда она еще совсем юная девчонка часами сидела с Гаэлтиасам в залах медитаций. Держала его за руку, боялась признаться... открыться! Он тоже смущался, но был так рад хоть кому-то передать воспоминания о столетиях жизни… Поделиться тоской по минувшему! Вместе с Гаэлтиасом Эвелин гуляла по девственным лесам Ф. восемь тысяч лет назад, пела во славу лун, охотилась и колдовала – совсем еще неумело, робко – на заре времен иначе не умели. С ним же она видела первых из Первых, стояла у истоков Конклава... И чудеса! О, сколько дивных чудес Эвелин породила рука об руку с Гаэлтиасом! Порталы... они лишь пустяк – приятное удобство – по сравнению с тем, что создавал Конклав в те годы!

До Раскола колдовалось иначе. Магия была совсем другой на вкус и ощупь. Поддавалась легко, ластилась и сама шла в руки. Не брала столь высокой платы и не иссушала в ответ на незначительную просьбу. Ее было больше. Она приходила из Предела – мира снов и духов – столь мощным обширным потоком, что и не объять! Так говорил Гаэлтиас, а воспоминания свидетельствовали ему.

- Это не то, милая... - грусть мелькнула в зеленых глазах. Гаэлтиас улыбнулся с каким-то уж слишком явным сожалением.

- Я хочу, чтобы все было по-настоящему, - шепнул он, погладив Эвелин по щеке, - чтобы у тебя появились собственные воспоминания об этом!

Женщина глубоко вдохнула, после призналась:

- Я волнуюсь за тебя, Гай… - и опустила взгляд.

Гаэлтиас стих. Задумался на мгновение, потом вскинул брови и умиленно улыбнулся.

- Не волнуйся, сердце мое! - проворковал эльф. Все еще улыбаясь, он опустился на колени подле Эвелин, взял ее за руки.

- Все будет хорошо, я знаю что делать! - беззаботно заявил Гаэлтиас, - Я уже делал это и не раз. До Раскола. Это легко! Всего лишь небольшой разлом в Грани...

Заслышав о Грани, Эвелин сжалась. Внутренности сплелись в тугой холодный ком. Однажды Гаэлтиас показал ей Раскол. Он не хотел, но Эвелин... она настояла, а потом узрела воочию, как это было. Грань – незримая преграда, отделявшая их мир от Предела – дрогнула. Треснула. Едва не рассыпалась! Днями и ночами в небе горела магия. Она лилась из мира духов, как вино из дырявого бурдюка. Извивалась и корчилась, будто в агонии. И бури. Магия из-за Грани вызвала их. Годами бури бушевали над их миром! Корежили его, разрушали...

- Дурно от того не станет! - все еще заверял Гаэлтиас, - После Раскола Грань стала плотнее, толще, от того-то так тяжко стало колдовать... маленькие разрывы ей не навредят! Да, конечно, придется потратить уйму сил, чтобы их открыть, и откат будет чудовищным, но этот круг... формулы... они идеальны! Лучше быть уже не может! Ты не представляешь, как те отступники были близки!

- Но у них ничего не получилось, Гай... - робко заметила Эвелин.

- Если верить записям, они даже не пробовали. - Гаэлтиас фыркнул, - Не рискнули! Мол, не хватит сил!

- Ни у кого еще не получилось. - добавила Эвелин более твердо и настойчиво. Она глянула на Гаэлтиаса исподлобья. Тот нахмурился.

- У нас получится. - заявил он, - Дело – лишь вопрос цены – количества сил и энергий. Мы не отступники, не ренегаты-недоучки, мы – Конклав! Кому как не нам сделать это?

Снова повисло молчание. Эвелин нахмурилась, размышляя, затем осторожно спросила:

- Мне тебя не переубедить?

- Нет. - вздохнув, признался Гаэлтиас. Он выпустил ее руки, поднялся и отошел в сторону.

- Тогда я буду просто верить в тебя. - Эвелин выскользнула из-за стола.

Легким стремительным движением она снова сблизилась с возлюбленным, пальчиками потянула за ворот одежд. Гаэлтиас тихо рассмеялся, наклонился. Впрочем, Эвелин все равно пришлось приподняться на цыпочки, чтобы оставить новый поцелуй на его тонких губах.

- Я буду в спальне, - прошептала женщина, отстраняясь, - только не заставляй ждать уж слишком долго! - просила она игриво.

- И не посмею! - охотно отозвался Гаэлтиас.

***

Чертоги Знаний – излюбленная обитель в Н. – встретила магов Конклава за половину семидневки до Совмещения. Идеальное место и столь же идеальное время для колдовства. В Чертогах Знаний хватало больших и просторных залов, в коих свободно поместились бы все тридцать пять отобранных Гаэлтиасом чародеев, а также колдовской круг – изощренное сплетение знаков и рун. Совмещение же... чем ближе луны, тем тоньше Грань – это знает каждый, хоть сколько-нибудь искушенный в чародействе! Провести ритуал сейчас казалось Гаэлтиасу лучшей из возможных затей. В конце концов, он намеревался надломить Грань. Так почему бы не сделать это тогда, когда она более всего хрупка? К тому же все было почти готово. Он сам проверял.

Лично обхаживал выбранный для дела зал – самый большой в главной башне Чертогов. Наблюдал за тем, как чародеи рангом ниже чертят составленную им схему, намечают места, где должно стоять во время ритуала его участникам. Порой вносил правки, берясь за мел. За два часа до начала из подземных хранилищ Чертогов доставили фокусирующие кристаллы. Камни всех мыслимых форм и размеров украсили расчерченный на полу круг. Огни факелов и свет из узких оконцев у потолка плясали на их ребрах и гранях. Цветные искры гуляли по мрачному залу. Гаэлтиас ждал. Ждал, когда братья-чародеи займут отведенные места, когда соберутся с духом, когда все будет не просто готово, а идеально готово.

Момент настал.

Или дало слабину взращиваемое веками терпение.

Гаэлтиас облизнул сухие губы, обежал зал взглядом. Тридцать пять пар глаз смотрели на него в ответ: нетерпеливо, взволнованно, восхищенно и настороженно, но нет, не равнодушно. Равнодушных здесь не было. Гаэлтиас улыбнулся. Сперва украдкой, потом, заметив Эвелин, чуть шире. Она поддержала его. Не оставила! Решилась участвовать. Одно только это грело Гаэлтиаса изнутри, лишний раз уверяло в успехе. Он зашагал к выходу из зала. Тридцать пять взглядов неотрывно смотрели в спину. Остановился у массивных черных дверей. Глубоко вдохнул и развернулся, встречая чужое внимание грудью.

Сердцем.

- И так, - начал Гаэлтиас сухо и ровно, - Каждый из вас знает зачем мы собрались в этом зале. Также все вы осведомлены о возможных рисках, - он снова облизнул губы, - Если есть здесь усомнившиеся, прошу – покиньте нас!

С этими словами Гаэлтиас отступил в сторону, приглашающим жестом указал на двери. Никто более не шелохнулся. Все тридцать пять магов по-прежнему взирали на него. В груди радостно ухнуло, затеплилось. Гаэлтиас не ошибся ни разу, ни в ком.

- Превосходно! - выдохнул он, затем наклонил голову, означая поклон, - Я горд возможностью разделить с вами грядущий триумф, и клянусь, собственной рукой впишу ваши имена в Летописи Конклава!

Одобрительный шепот прошелся по залу. Шелест одежд вторил ему. Многие склонились в ответ. Загорелись решимостью. Особенно Эвелин.

«Она будет рядом, когда все случится. - эйфория нахлынула неожиданно, и Гаэлтиас подумал в тот же миг, - Видят боги, мы больше не станем таиться! Скажем... покажем всем, а там... пускай говорят, что хотят!».

- Что ж, тогда я запечатываю вход. - сообщил Гаэлтиас, когда шепоты стихли.

Эльфа смутила легкая хрипотца в собственном голосе, однако не остановила, не задержала ни на мгновение. Он снова повернулся к черным дверям, взялся за холодные латунные кольца, потянул на себя. Створки тронулись с тяжким древесным стоном и сомкнулись. Незримые колдовские токи прошлись по ним. Отрезали путь к отступлению. Старинная магия, пропитавшая Чертоги Знаний от подземных корней до верхушек башен, не впустит и не выпустит никого до зари.

- Гланброг! - занимая место в центре колдовского круга, позвал Гаэлтиас.

- Да, Верховный? - отозвался рослый беловолосый мужчина – Гланброг Лейфсон – Первый Чародей Исгрехейма. Он и еще девять магов, включая Эвелин, держались у стен, за пределами круга.

- Не вмешивайтесь, покуда не скажу. Ты и твоя группа на подхвате. Берегите силы, - быстро проговорил Гаэлтиас, - и смотрите в оба. Заметишь то, что не учую я – дозволяю ослушаться.

- Понял. - Гланброг, здоровенный как северный медведь, покорно кивнул. Положение Верховного мага Конклава на самом-то деле не давало Гаэлтиасу права приказывать иным Первым Чародеям, но они уважали его. Доверяли. Гланброг в том числе.

- Самуэль! - на этот раз Гаэлтиас обратился к «вплетенному» в круг магу: черноволосому, сероглазому, с благородными прямыми чертами и дважды сломанным носом. Он был из местных колдунов и хоть не причислялся к Первым, в чародействе весьма преуспел.

- Начинайте. - голос опять едва не подвел Гаэлтиаса.

Возбуждение, нервозность... они нарастали. Заставляли пальцы дрожать, а кожу покрываться мурашками. Важность момента... ее осознание так захватывало! Из последних сил эльф удерживался от того, чтобы расправить крылья: им тоже хотелось трепетать.

- Сосредоточьте усилия на кристаллах, через них ведите силу к центру круга, ослабьте Грань. - повелел Гаэлтиас, а после на выдохе добавил, - Удар я нанесу сам!

Утвердительный кивок, размашистый жест. Самуэль подал знак остальным. И начал. Впился резко и жадно в сквозящие как в нем самом, так и вокруг нити магии. Мгновение, и уже не только Самуэль терзал колдовские потоки. Воздух задрожал от усилия двух с лишним десятков магов. Гаэлтиасу больше не хотелось расправить крылья, скорее наоборот: прижать их к спине куда сильнее, чем прежде. Нестройный хор голосов выводил заклятье. Эльф знал каждое слово, угадывал наперед кто, что и когда скажет, в каком порядке и с какой интонацией.

«Странно, если б иначе! Это ведь ты составлял заклинание! Ты давал рекомендации!» - заметил внутренний голос. Едва не сорвал с губ нервный смешок. Гаэлтиас сдержался, прикрыл глаза: так он лучше чувствовал, что происходит на «магическом плане».

Заполыхали изнутри фокусирующие кристаллы. Эльф ощущал их, как тугие узлы. «Вплетенные» же в круг чародеи казались свечами. Их огоньки манили к себе разрозненные сгустки силы, притягивали сочащиеся магией потоки. Один за другим... «Свечи» росли. Сияли все ярче. Гаэлтиас кожей чувствовал клубящуюся подле них мощь. Наконец от «свечей» к узлам-кристаллам пошла сила. Сначала по чуть-чуть, робкими токами, потом стремительными ручьями и реками. Пол под ногами Гаэлтиаса заходил ходуном. Эльфу так показалось сперва, потом он открыл глаза. Пол не двигался, не качался. Нет! Просто в средоточии круга расцвел бурный водоворот энергии.

Теперь Гаэлтиас не просто чувствовал колдовскую силу, но и видел ее собственными глазами – так много ее было! Начертанные на полу линии сияли потусторонним светом. Под высоким потолком клубился цветастый туман. Пахло как после долгой грозы.

«Отлично!» - внутренне ликовал эльф. Вслух радоваться не спешил: боялся сбить колдующих – сосредоточение для них нынче было важно, как никогда. Не стоило отвлекаться и Гаэлтиасу. Он продолжал наблюдать за действиями других чародеев и за тем, как разрастается подле магический водоворот.

«Еще немного! Давайте же!» - Гаэлтиас напрягся. Вытянулся как струна, как хищник перед броском, но Грань... она почти не откликалась на полыхающие в колдовском круге силы. Лишь слегка потрескивала в ответ.

«Нужно помочь! Направить!» - понял Гаэлтиас и взмахнул когтистой рукой. Собственная колдовская сила выплеснулась из него, соскочила с кончиков пальцев, коснулась той, что кипела под ногами. Как дети комкают мокрый песок, лепя куличи и неуклюжие с виду замки, так и Гаэлтиас «комкал» магию. Пытался сжать ее в один плотный клубок. Зажгло ладони и само нутро. Эльф стиснул зубы. Все равно, что держать в кулаке маленькое солнце!

«Получается!» - Гаэлтиас судорожно выдохнул, оскалился. Прямо перед его носом проступила завеса. Тонкая, эфемерная, пульсирующая, точно оголенная плоть.

Грань.

Ее тихий звон затопил сознание. Хорошо. Раз звенит, значит поддается! Еще один судорожный вздох, и Гаэлтиас сильнее сжал пылающую в водовороте магию. Мышцы задрожали, откат напомнил о себе первыми всполохами боли и легкой усталостью.

«Ослабь хватку! Тебе еще открывать разлом!» - сам себя осадил эльф. Слишком увлекся, когда как следовало беречь силы. Опять...

«Проклятье! Как же жалок я стал после Раскола! - рык клокотал в горле, - И как же велик я был до него! С какой легкостью сокрушал Грань когда-то! Все еще вернется на круги своя – это только вопрос цены!»

Завеса перед глазами гнулась и искажалась, становилась все более явной и материальной. Теперь она походила не на эфемерную дымку, а на плотное серое покрывало. Полотнище... Копившаяся рядом магия выдирала из него нить за нитью, срезала слои, покуда Грань не сдалась окончательно и не обнажила таящуюся за ней черноту. Непроглядную, густую, мертвую. Бездну без конца и края! Гаэлтиас смотрел в нее, едва дыша. Слишком завораживающе!

«Еще немного, и смогу нанести удар!» - понял эльф, а спустя мгновение дрогнул. Маленькие-точки огоньки зажглись по ту сторону Грани.

Звезды?

Нет, не звезды. Глаза! Десятки, сотни, тысячи! Предел – большой многоглазый зверь – таращился на него – на Гаэлтиаса. Недобрый холодок прошелся по спине, вздыбил волосы на загривке, заставил крылья нервно вздрогнуть.

«Я не боюсь тебя!» - оскалился эльф, мыслями обращаясь к ожившей бездне.

Глаза заморгали. Некоторые сощурились. Другие расширились, словно в недоумении. Треск и звон Грани сменился музыкой. Странной. Чудной. Какой-то... ненастоящей! Ни один инструмент не смог бы исторгнуть из чрева такой звук, потому что это был и не звук, а нечто... нечто такое к чему Гаэлтиас не смог подобрать слов.

Грохот отвлек. Тяжелый ботинок с окованным металлом носком ударил по мраморному полу. Гаэлтиас оглянулся, хоть внутренне и не желал сводить глаз с бездны. Гланброг. Северянин почти вступил в круг, а вместе с ним и остальные колдуны-наблюдатели. Бледные, напуганные как... как малые дети!

- Стойте! - рявкнул Гаэлтиас, - Это всего лишь духи! Полезут – сам отгоню! - заявил он без тени сомнения, затем снова глянул за Грань. Глаза... духи... Они бездействовали. Бестолково наблюдали за потугами людишек с той стороны.

«Не посмеете!» - снова Гаэлтиас обратился к бездне и тем тварям, что населяли ее. Предчувствие скорого успеха охватило эльфа. Оставалось всего ничего, самая малость, и он просто ждал удобного момента для удара.

Новый громкий и резкий звук отвлек его. На этот раз не грохот, не удар обуви об камень, а крик. Надрывный. Шелест одежд, а вот теперь уже грохот. На пол упало тело – это Гаэлтиас понял еще до того, как увидел в чем дело. Опустошенный, иссушенный труп лежал на дальней границе круга. Первая жертва отката... В груди кольнуло. Гаэлтиас знал, как звали того мага. Это был Нил Кормак – подающий большие надежды колдун, начинающий мастер артефакторики.

«Неважно! - одернул эльфа здравый смысл, - Он – необходимая жертва. Плата за грядущую победу!».

И еще один крик. Женский. Это погибла Катрин из Эталаса – чародейка-целительница, хорошенькая полуэльфийка со вздернутым носиком. Больше она не будет смеяться над его – Гаэлтиаса – шутками.

- В круг! Быстро! - Гаэлтиас снова оглянулся на Гланброга.

Северный медведь лишь коротко кивнул, перешел намеченную мелом границу, стал частью заклятья, а вместе с ним и Эвелин. Болезненное тревожное чувство стиснуло сердце. Гаэлтиас прикусил губу. Боль усмирила эмоции, а железистый привкус на языке распалил прежний азарт. Грань едва держалась. Призванная Конклавом магия уже настолько обтесала ее, что проступили трещинки-шрамы. Совсем крохотные, но хватило бы и этого...

«Пора!» - Гаэлтиас глубоко вдохнул, замахнулся. Всю свою внутреннюю силу, ярость и волю собрал воедино для этого решающего удара, затем опустил руку. Всадил когти в ослабевшую преграду.

Треск.

Надсадный звон.

Руку пронзило ледяным острием. От кончиков пальцев до самого плеча. Своего торжествующего рева Гаэлтиас не услышал. Ему будто заложило уши. Не почувствовал он и боли. В мышцах. В связках. В костях. Просто рухнул на пол, расшибая колени об нагретый магией мрамор, и воззрился на разверзшийся черный разлом. По его краям бегали мутные проблески.

- Получилось!.. - одними только губами прошептал Гаэлтиас. Дрожь пробила тело: какое-то ватное, совсем опустошенное и безвольное.

«Постой! Я должен войти в разлом... укрепить!..» - мысли в панике забились об череп. В глазах зарябило. Дыхание стало таким громким, что пробилось сквозь вату в ушах. Гаэлтиас накренился, завалился набок и, подломив крыло, окончательно свалился на пол.

Оскаленная морда высунулась из-за Грани.

***

Едкий запах страха вырвал Гаэлтиаса из забытья. Эльф открыл глаза. Безумие магических всполохов едва не ослепило, едва не отправило обратно в блаженную тьму! Что-то происходило, что-то кипело вокруг. Ошарашенный, а от того заторможенный разум никак не мог уцепить суть – понять, что же не так! Лишь чужой страх ощущался Гаэлтиасом остро, и страх этот не будил в нем прежнего азарта.

- Прочь! Пошел прочь! - срывался высокий женский голос где-то над головой. Такой знакомый, такой... родной!..

Гаэлтиас скрипнул зубами, приподнял голову и тут же рухнул обратно. Спина и шея едва гнулись. У левого крыла пульсировала боль. От нее затуманился и без того неясный взгляд. И все же Гаэлтиас уловил знакомый силуэт прямо над собой. Эвелин. Она возвышалась над его распростертым телом. Яростная и грозная... как кошка, защищающая котят! Магия трещала на ее ладонях. Магия же клубилась вокруг Эвелин и чудовищной прорехи перед ней.

Разлом.

Он разросся и обильно «кровоточил» дикой необузданной силой, становился все больше и больше с каждым мгновеньем. Не из-за льющейся повсюду магии и не из-за Эвелин, нет. Просто... Тварь... Чудище... Нечто! Нечто упорно лезло из бреши между мирами. Силилось протиснуть себя сквозь прореху. Уже показалась огромная беспрестанно меняющаяся голова, а вместе с ней мощная шея и длинная такая же меняющаяся лапа. Сначала она казалась черной, с лоснящейся мягкой шкурой и острыми когтями-крюками, потом обернулась мохнатой ножкой паука, а после заросла круглой рыбьей чешуей...

Демон.

Не безобидный дух – оживший кусочек Предела. Не демоненок – ничтожная пародия на дурной сон, а демон. Настоящий демон! Такие не водятся у Грани. Они приходят из глубин. Нечасто. Совсем редко даже. Их влечет пища: магия, кровь, переполненные страстями души. Последние особенно. Какие-то демоны любят жрать гнев, другие отчаяние, третьи тщеславие – порывы гордости и алчности. Чувства для них все равно что деликатес! И когда такой деликатес «воняет» слишком сильно, тварям из глубин сложно устоять.

Гаэлтиас смотрел на демона, на россыпи жутко светящихся глаз, и думал, пытался думать, что именно привлекло его.

- Уходи! - кричала милая Эвелин, нанося удар за ударом.

Тварь не сопротивлялась, лишь ворчала и все усерднее ворочалась в разломе. Атаки колдуньи не причиняли ей вреда. Рядом слышались еще голоса. Громкие и напуганные, не такие твердые как у Эвы. Гаэлтиас заворочал головой, уцепил взглядом еще четверых из группы Гланброга: они тоже сражались. Осыпали демона вспышками магии, пытались сдержать разлом, а тот все ширился и ширился, когда как силы чародеев таяли прямо на глазах...

«Приди в себя! Бейся, как бьются другие!» - внутренний голос подстегнул точно плетью.

Гаэлтиас взревел, ринулся вверх в попытке подняться. Сел. Зал качался и кружился. Трупы. Всюду трупы! Сухие обгорелые мумии… Из живых только он, Эви и четыре чародея из группы Гланброга. Осознание этого ошеломило не меньше, чем пробуждение посреди битвы с демоном.

«Сделай что-нибудь! Скорее!» - неистовствовал рассудок.

Гаэлтиас лишь бестолково взирал на разлом и тварь, тянущуюся из него. Показались плечи и мощная грудная клетка, украшенная костистым наростом. Миг, и нарост пропал, обернулся оскаленной пастью. Демон все еще менялся.

«Нужно закрыть разлом. - очевидное решение свербело в болезненно гудящей голове, - Магия! Только магия сможет его срастить!».

Гаэлтиас озадаченно нахмурился. Колдовской круг распался. Вызванные с его помощью энергии носились по залу бесконтрольно. Еще некоторое их количество тлело в мертвых телах и сколько-то просачивалось из самого Предела. Этого хватит. Нужно только найти что-то в себе – заплатить за заклинание: немного жизненной силы, чтобы перекрыть откат.

Гаэлтиас закрыл глаза. Отрезал себя от творящегося безумия. Подавил боль и немощь в истощенном теле. Предел, демоны, откат… никто его не одолеет! Он – Верховный маг Конклава, Первый Чародей, взращивавший свое могущество тысячелетиями – хоть крупника силы найдется в нем и сейчас! Искорка. Хватило бы и ее!

«Нашел!» - Гаэлтиас потянул горячий виток магии от собственного неровно забившего сердца к кончикам пальцев. Нараспев потянул колдовские слова.

Действо не осталось незамеченным. Демон взревел. Забился в злобе о края разрыва. Грань звенела пронзительно и звонко, почти вопила. Совсем рядом вскрикнула Эвелин. Ее голос пробился сквозь иные звуки, но слов Гаэлтиас не разобрал. Зато он ощутил приток силы.

Эви… его милая Эви! Это она без сомнений и размышлений жертвовала ему свою магию. И другие. Четыре выживших. Они по-прежнему верили своему Верховному. Их сила тоже потянулась к Гаэлтиасу. Вспыхнул разорванный и искаженный круг, завихрились новые энергии в нем – это эльф ощутил нутром.

- Вон! - едва закончив заклинание, оскалился Гаэлтиас и распахнул глаза. Жест – властный взмах руки – направил поток чар на разлом и бестию, забившуюся в нем.

Грянул взрыв.

***

На этот раз из тьмы его вытянула тишина. Глухая. Тяжелая и неестественная. Такой не бывает в месте, полном людей. Гаэлтиас глубоко вдохнул. Грудь саднило. Мышцы занемели. Чувство опустошенности и внезапный холод сковали эльфа. И все же он принюхался, попробовал воздух на вкус. Странные запахи. Не менее странные ощущения. Ни живых, ни мертвых Гаэлтиас не чуял. Магию он тоже не чуял. Почти. Что-то все-таки еще оставалось. Что-то чуждое и неестественное этому миру.

«Разлом?!» - Гаэлтиас распахнул глаза, вскочил.

Его тело отозвалось на резкое движение острой и долгой болью. Все помутилось. Пошло цветными пятнами и кругами. Эльфа качнуло. Снова потянуло в сторону. Он попытался выровнять положение тела хаотичными взмахами крыльев, но получил лишь еще одну порцию боли. Поврежденное при прошлом падении крыло не слушалось. Пришлось подставить руку, упереться ладонью в пол, чтобы не свалиться окончательно. Запястье приняло на себя вес измотанного тела. Гаэлтиас ожидал услышать хруст ломаемой кости, но...

Другой звук – более громкий, неожиданный и пугающий – захватил его.

Звон Грани.

И крик.

- Гай! Помоги мне, Гай!

Эви...

Гаэлтиас тихо рыкнул: уже не зло, скорее обреченно. И новым рывком потянулся вверх. Нужно встать на ноги, нужно идти... и сфокусировать взгляд. Что-то с разломом... в разломе! Гаэлтиас едва стоял. Раненное крыло сбивало с толку. Эльф не чувствовал собственного тела, не понимал, как держать себя, чтобы не крениться в сторону. Ноги едва двигались. Каждый шаг жрал все больше. Зато прояснилось зрение. Гаэлтиас видел впереди разлом. Совсем маленький и слабый, почти затянувшийся.

- Гай! Гай, помоги! - голос Эвелин дрожал, почти срывался.

- Я иду, Эви!.. - одними лишь губами бормотал Гаэлтиас. Сердце в груди било слабо. Кровь почти застыла в жилах, а по спине и лицу катил холодный пот.

Немощь... ничтожная немощь! Эльф давил ее в себе. Пока не упал в изнеможении, нужно бороться! К тому же Эви... его Эви в опасности! Эта мысль жгла изнутри. Придавала сил, хоть и все резервы уже были истощены. Всего несколько шагов до разлома и...

Рука.

Из бреши в Грани показалась рука!

Женская.

«Эвелин!» - Гаэлтиас едва не сорвался на бег. Вытянул руку, хватаясь за тонкие белые пальцы.

- Я... Я рядом, Эви! - лихорадочно шептал он.

Взгляд.

Злобный и торжествующий взгляд множества глаз. Гаэлтиаса будто прошибло молнией. Жуткая догадка настигла его. Это была не Эвелин. Гаэлтиас разжал пальцы. Отшатнулся. Его собственный взгляд зацепил пол и стены зала. Гарь. Кругом гарь, хоть запаха горелого и не чувствовалось. Черные силуэты людей. Везде. Повсюду! Их тридцать пять. Наверняка тридцать пять!

«И Эви среди них». - обреченно сознал Гаэлтиас.

Он медлил у трещинки разлома. Не мог отвести взгляда от черного силуэта под ногами. Женского. Тонкого. Что случилось? Что произошло? В чем ошибка? Гаэлтиас не понимал. Восемь тысяч лет он наращивал свое могущество, постигал магию, изучал, но все равно не понимал. Как дитя: столь же беспомощное, сколь и бестолковое!

Попался! - разум наполнили шепоты и шепотки. Зловещие нечеловеческие голоса.

Ты наш! - говорили они.

Рука из разлома потянулась навстречу. Обернулась чудовищной лапой и сжалась на предплечье. Ледяные когти пропороли рукав, вошли в плоть. Гаэлтиас лишь слабо выдохнул, поморщился. Эта боль ничего не значила рядом с той, что расцветала внутри. Огненный клубок под сердцем бился и трепетал, пока лапа тянула Гаэлтиаса к себе в разлом. Сверкнули сотни глаз. Обнажились длинные острые зубы. Тварь перестала меняться, но лишь для того, чтобы пожрать его. Гаэлтиас не сопротивлялся, равнодушно взирая на разлом.

«Демон вырвется...» - мрачно подумал эльф. Холодные течения Предела уже обхватили его кисть. Сила того – чужого – мира пульсировала.

«И разлом снова станет большим...» - предплечье почти наполовину погрузилось в густую черноту. Воспоминания о давней катастрофе, о Расколе, выплывали из памяти. И Эвелин. Тот день, когда он показал ей Раскол.

«Эви!» - локоть почти коснулся кромки Грани, но Гаэлтиас наконец воспротивился. Он должен закрыть разлом. Ради Эвелин. Ради всех тридцати пяти магов, что сегодня отдали свои жизни. Рык вновь забился в горле. Гаэлтиас дернулся. Сил не хватало.

«Нет, их смерти не будут в пустую!» - ярость распалялась все пуще, но магия... за нее нечем было платить. Если только...

«Забери хоть руку, хоть всего меня, только закрой его!» - Гаэлтиас повел пальцами – там в Пределе. Зацепил чужеродную энергию. Второй рукой он неуклюже вычертил в воздухе знак. Удар сердца. Еще один. И еще. Магия молчала, пока не охватила эльфа целиком.

***

Холодный остывший пол. Судороги. Гаэлтиас снова лежал без сил. Ему оставили жизнь, оставили руку. Разлом затянулся, будто и не было этой гнойной кровоточащей бреши! Плата... она оказалась куда выше. Гаэлтиас понял это с запозданием. Черная корка на кисти и предплечье. Негнущиеся изуродованные пальцы. Постоянная телесная боль. Она его не оставит – Гаэлтиас чуял. Его ждет медленный откат. И непрекращающаяся душевная боль, потому что рука – это напоминание. Потому что тридцать пять веривших в него магов погибли. Потому что впереди тысячелетия без Эвелин – единственной души, полюбившейся ему больше чародейства!

И потому что демон пришел за ним.

«Вопрос цены... - сквозь слезы Гаэлтиас смотрел на собственную искалеченную руку, - Так вот сколько стоит моя гордыня?»