Л. Камалова

В точке, наиболее удаленной от Бога


«В точке, наиболее удаленной от Бога
 
находится запертый во льду трехликий Люцифер…»
 
Данте Алигьери

Сергей не любил снег и холод. Не любил бескрайнюю ледяную пустыню. Не любил завораживающий и мистический свет полярного сияния. Не понимал научную работу, которой занимался. Ненавидел все эти цифры и графики, до которых на «большой земле» нет никому никакого дела. Не любил осунувшиеся и тусклые от бесконечной ночи лица своих коллег.

Но все же, Сергей часто думал о том, что лучше быть здесь, на Северном полюсе, чем сидеть в тесной двушке с вечно грустной Олей и плачущим Кириллом. Их он не любит, пожалуй, еще больше.

Вставая каждое утро, без будильника ровно в шесть, Сергей долго не мог прийти в себя. Что-то тяжелое, неподъёмное давило на грудь, и тело, будто больше не принадлежало ему. Он чувствовал, что кто-то невидимый и злой заглядывает в маленькое окошко комнаты и смотрит на Сергея, словно хищник на свою добычу, и от этого чувства странная тревога опутывала от головы до пят. Во время каждого такого пробуждения, мужчине казалось, что именно сегодня утром, он больше не сможет встать, и навсегда останется лежать на этой жесткой кровати, совсем один, слушая унылые завывания ветра.

Но проходил час, и станция оживала. Слышались первые глухие шаги только проснувшихся полярников, их тихие разговоры и сдавленные смешки. Кто-то за стеной тяжело кашлял, кто-то хрипел, гремела посуда.

Крошечную комнату Сергея и его соседа Анатолия заполняли звуки и запахи со смежной их комнате кухни.

Просыпался тяжелый и грузный Анатолий. Он садился на нижнюю койку старой двухъярусной кровати и пружины матраса жалостливо плакали под его большим весом, а сама кровать немного покачивалась в такт движениям мужчины. Анатолий долго сидел и тяжело дышал. Каждую ночь, последние две недели этот большой мужчина тихо плачет. Сергей его понимал, последний месяц на станции самый тяжелый.

Когда сосед, наконец-то, вставал и уходил в ванную, Сергей чудесным образом обнаруживал, что может двигаться. Но он еще немного лежал, ожидая пока Анатолий вернется, и это ощущение изоляции и полного мрака совсем отступит.

После пробуждения нужно быстро одеться, ведь на станции редко бывает выше двадцати градусов. Сергей дрожащими руками натягивал поверх термобелья теплый колючий свитер, который привез с собой. Здесь всегда есть это ощущение сковывающего холода, и чем дольше ты здесь, тем это ощущение сильнее. Уже не согревает ни горячая еда, ни громоздкая одежда, холод поселяется где-то в душе и пускает корни во все тело.

Анатолий быстро одевался и уходил, а Сергей еще некоторое время сидел в полном одиночестве.

Начался еще один день, значит, его уже можно вычеркнуть.

Сергей приехал на станцию в начале ноября, перед наступлением долгой полярной ночи, и скоро должен был вернуться на «большую землю». И каждое утро он отсчитывал дни до отъезда и не знал, ждет ли того момента, когда наконец-то сможет покинуть станцию или же боится.

Оставалось двадцать пять дней. Двадцать пять унылых похожих друг на друга дней, где все действия повторяются вновь и вновь, до самой бесконечности, как замкнутый круг. Обход приборов, которые считывают погоду, колебания магнитных полюсов, вибрации ледяной поверхности, магнитный, радиационный фоны, ионосферу, занесение данных в архивы, обработка цифр, которые вскоре превратятся в разноцветные графики, дежурство в столовой, обход построек станции, ремонт станции, планерки, обсуждения, поездки на склад.… Все это представлялось Сергею каким-то бесконечным серым полотном, у которого нет ни начала, ни конца.

«И кому это нужно? » - думал он каждый раз, когда приходилось надевать на себя множество слоев одежды, чтобы просто выйти на улицу. – «И главное, зачем мне это нужно?». Хотя на этот вопрос ответ Сергей уже знал.

Основателем «династии полярников» был дед Сергея, известный в узких кругах ученый и исследователь Григорий Александрович Московин. Он участвовал в рекордном количестве экспедиций на Северный полюс и перестал ездить, только когда одна нога полностью потеряла подвижность и чувствительностью. Именно Григорий Александрович и заложил основу исследований о вибрации ледяной поверхности. Именно он основал Институт изучения крайнего Севера в их родном городке, именно его именем назвали крошечную улицу, где-то на задворках города, такую грязную и ужасную, что, если бы мужчина дожил до этой посмертной награды, то, несомненно, отказался бы. Именно Григорий Московин придумал все эти датчики, расчеты, методики - все, чем занималась небольшая станция «Полярник-3».

Отец Сергея - Иван Григорьевич не разочаровал своего отца и продолжи исследования. Он сотрудничал с лучшими умами запада и когда наконец-то железный занавес был снят, именно он в числе первых съездил заграницу и в составе международной экспедиции установил еще несколько датчиков на бескрайней холодной пустыне.

И как же было иронично, что пока все дети города заслушивались рассказами деда Сергея о покорении Арктики и засматривались фотографиями отца Сергея с Северного полюса, сам маленький Сережа даже и не думал о полярной жизни.

Он всегда был мамин сынок. Отец жесткий и азартный человек не интересовался своим сыном, поэтому мальчик рос под маминой опекой, которая работала костюмером небольшого театра. Ум Сережи занимали фильмы, актеры, театр, да он и сам часто представлял, как ему рукоплещет многотысячный зал, как он купается в цветах и обожании поклонников.

Тогда все думали, что род полярников Московиных прервется. Никто и представить не мог хлипкого и ранимого Сергея на Северном полюсе.

- Что Серёга, опять позже всех встал? Хорошо спится на морозном воздухе? – Местный балагур и весельчак Коля Демидов порядком всем надоел за долгие три месяца. Некоторые члены команды всерьез просили начальника смены Игната Алексеевича больше не брать этого неуемно энергичного человека вместе с ними на вахту.

Сергей махнул рукой Демидову, в надежде, что тот успокоится, и кое-как протиснувшись между плотно расставленных столов увидел «свое» место рядом с бригадой метеорологов. Хорошее начало утра, метеорологи были ребятами молчаливыми и в какой-то мере даже угрюмыми. Тем лучше, меньше пустой болтовни.

- С добрым утром, - сказал один из них, когда Сергей присел рядом с ними.

- С добрым, если тут такое бывает. Я сяду?

- Садись, конечно.

«Его место» всегда оставалось нетронутым, хоть часто из-за небольшого количества стульев, некоторым членам команды приходилось завтракать стоя. В этой полярной «семье» чувствовалось молчаливое негласное уважение к Сергею, как к продолжателю рода Московиных. Это было то глубокое чувство уважения к крови, к родословной человека, которое теплится в нас еще с пещерных времен, когда нам кажется, что все заслуги предков переходят потомкам.

- Как сегодня дежурство? – спросил Сергей своего соседа по столу, худого и бледного Костю.

- Да, как оно там. Как обычно, - махнул рукой Костя. – Опять дизелка тарахтела. Я уж не раз говорил Алексеичу, что тут надо капиталку делать. Даже я вижу, что дизелка на ладан дышит. Если она сдохнет, мы за полчаса тут загнемся. Вчера ночью, например, температуру фиксанули на отметке пятьдесят шесть градусов. Вот представьте себе пятьдесят шесть градусов, сколько мы продержимся?

- Та, не дай Боже, - поддакнул Косте кто-то из коллег.

- Вот и я о том же. Нет, станция конечно разваливается. Да, что там все разваливается. Тут человек нужен, который за дело бы боролся. Как думаешь Серег?

Все посмотрели на притихшего Сергея, но он ничего не ответил. Он уже давно не слышал разговора коллег.

Он невольно вспомнил деда. Сильного в молодости человека, к сожалению, совсем обезумевшего к старости.

Сергей помнил тонкую в темных пятнах кожу, как она морщинилась в складочках, когда дед приезжал с очередной экспедиции сильно похудевшем. Помнил он и холодные шершавые ладони, горящие серые глаза, тонкий смех, который был настолько нелепым, что смешил порой больше, чем сами шутки.

А еще хорошо Сергей помнил, как север забрал у деда самое драгоценное: здоровье, ум, душевное равновесие и сына. Он помнил, как дед совсем слег, после того, как умер Иван Григорьевич.

Тогда-то дед и направил все свое внимание на внука, который уже объявил своей родне, что в будущем видит себя актером тетра. Григорий Александрович умолял внука поступить на географический факультет и даже выбил ему льготное место с повышенной стипендией. Сергею было жалко деда, ставшего в один миг таким беспомощным, но своей мечте отказывать он не хотел. Душа его не находила покоя и разрывалась между истинными желаниями и долгом.

Все решила судьба. В день, когда Сергей должен был проходить творческое испытание в театральном ВУЗе, умер Григорий Александрович.

- Сергей Иваныч, - громкий голос начальника станции вернул задумавшегося мужчину к реальности, - зайди ко мне на пару слов.

Начальником станции был мелкий и крепкий Игнат Алексеевич. Он работал еще с отцом Сергея и считался одним из старейших полярников на этой станции. Он уже потерял счет тому, сколько раз приезжал на Северный полюс, который стал ему ближе за эти годы, чем родной дом.

Сергей кивнул, и они неспешным полусонным шагом направились в крошечную комнату служившую кабинетом.

- О чем разговор будет? – прямо спросил Сергей, не ожидая ничего хорошего.

Игнат Алексеевич не спешил отвечать, он пристально смотрел на часы, которые стояли на его столе.

- Мне эти часы дочь подарила, - неожиданно начал Игнат Алексеевич. - Говорит, когда на них смотреть будешь, хоть меня вспомнишь. На часы же говорит, часто смотришь. Чаще, чем на меня смотрел. – Начальник шумно вздохнул. – И это же, правда, сколько я всего пропустил сидя здесь: выпускной, сватовство, даже рождение внука. Все пропустил. К чему все эти лишения? Спроси меня, а я не отвечу. Манят меня эти льды, эта ночь, этот холод. Хоть и тяжело мне, а все-таки манит, не могу сопротивляться. Но не всем это дано Сергей Иванович, кому-то нужно и на «большой земле» быть. С мучением тут не живут, умирают быстро. Понимаешь?

Сергей молчал.

- Вижу же я, что тебе это не мило. Третью экспедицию с нами, а идешь, как на убой. Смотри, так можно с северной болезнью слечь. Вижу, скучаешь по жене и сыну.

- Вам просто, кажется.

- Кому ты здесь и что доказываешь? Северный полюс не офис, тут не за деньги работают. За идею. А ты не горишь, да и работаешь из рук вон плохо.

- Никто пока не жаловался.

- Да не будут они на тебя жаловаться, ты же сын Ивана Григорьевича, кровь Московиных! У нас тут сам знаешь, какое уважение к твоим предкам. Я ведь дал тебе на станции место, только потому, что обещал твоему деду. Может не нужно оно тебе?

Игнат Алексеевич пристально смотрел на своего собеседника, ожидая реакции. Неожиданно для себя начальник заметил, что волнуется, что этот разговор дается ему с большим трудом, руки его вспотели, а ноги непроизвольно отбивали едва заметную дробь.

- Так, Игнат Алексеевич, и я обещал, - устал, сказал Сергей, прервав затянувшееся молчание.

Начальник пожевал губу в нерешительности. Разговор выходил не совсем таким, каким хотелось бы.

- Даааа, и задал задачку твой дед. Но он-то уже не с нами. Ты честно поездил, посмотрел, понял, что не твое. Может, вот как сделаем: ты будешь сидеть в институте, обрабатывать данные, а мы сами всю работу сделаем.

Сергей и сам часто об этом думал, но сейчас из уст Игната Алексеевича это предложение казалось ему чем-то пошлым и неестественным.

- Не знаю. Там и зарплата меньше, да и деду я не это обещал.

- Да зарплату премиями дополучишь, я поговорю с начальством. Что ж они внуку самого Григория Александровича, не дадут что ли должность получше и пожирнее? А дед твой, он сам знаешь под конец жизни немного того…

- Вы бы и сами немного «того», если бы сына в этой чертовой холодине потеряли.

- Это даааа… но все-таки пойми Сережа, - от этого слова Сергей встрепенулся, и непроизвольно поморщился, - Сергей Иваныч, - поспешил исправить начальник станции, - я ведь о тебе боюсь. Тебе тут не выжить, твой отец-то этим делом горел, я же под его началом сюда первый раз и приехал. Кремень был, а не человек. А ты же другой.

Слышать это от пузатого Игната Алексеевича Сергею было неприятно.

- Я сам может, решу, какой я. Все-таки мои отец и дед, эту станцию основали и не вам сейчас решать какой я породы.

Игнат Алексеевич хмуро посмотрел на Сергея и кивнул.

- Ну, будь. Дааа, но все - таки подумай. Если захочешь, я за тебя словечко-то в институте замолвлю.

- Подумаю, - с минуту помолчав, сказал Сергей.

- Вот и отлично. И, кстати, сегодня твоя очередь идти на датчики.

- Как это моя?! Я был только три дня назад, а позавчера дежурил. У меня сегодня отдых …

- Сергей Иваныч, ну ты же Московин! – усмехнулся начальник.- Вот и покажи всю свою прыть. Сегодня должен был идти Смирнов, но он что-то приболел, кажется… у него, как раз завтра выходной. Дам тебе два дня подряд. Работенка-то легкая. Что-то в двух датчиках показания странные выходят, надо сходить глянуть, что там за напасть приключилась. В общем надо идти, решай, кого с собой возьмешь? Демидова?

- Нет, этого клоуна мне не надо. Анатолия? – спросил Сергей.

- Не может, он дежурит, - поморщился Игнат Алексеевич. - Может Валеру?

Сергей с секунду подумал и кивнул.

Валеру Сергей знал с самого детства. Он учился на два класса младше Сергея и был большим поклонником Григория Александровича. Рассказы старого полярника будоражили воображение маленького Валеры, и навсегда в душе мальчика поселилась мечта стать таким же покорителем стихии.

Перед тем, как выйти на улицу, нужно было одеться по всем правилам, любая оплошность могла стоить жизни. Обязательно три слоя: термобелье, поверх шерстяная одежда, а потом и влагоотталкивающая крутка. Тоже было и с головным убором, и с перчатками, а также не забыть маску и очки. На ноги - меховые носки-чуни, поверх валенок.

Снаряжённые по всем правилам Сергей и Валера подошли к выходу, где сегодня за дежурного сидел Анатолий. Тот удивленно посмотрел на собравшихся коллег, но ничего не сказал. Размашистая роспись в двух журналах, и они вышли на улицу.

Холод, постоянный холод, вот как мог описать Сергей погоду на Северном полюсе. Тяжелый воздух давил на грудь и некоторое время после выхода со станции кружилась голова. Темное небо было окрашено в синие цвета, где-то вдалеке зарождалось могучее северное сияние. Снег был девственно чист, так и хотелось наступить на него, нарушив мертвую благодать.

- Вот всегда удивляюсь, как тут странно пахнет в мороз, да? – крикнул Валера, когда они надевали на ноги снегоступы и проверяли рации. – Как в пекарне что ли. Ванилью.

Сергей кивнул.

Они вышли с территории станции и направились к канату, представлявшему собой своеобразные «перила». Держась за них можно было найти дорогу к стации. На столбах, к которым был привязан толстый канат, висели тяжелые фонари, дружелюбно светящие желтым теплым светом.

- Ну, что пошли! – радостно воскликнул Валера и, натянув защитные очки, шагнул в белую пустошь.

…Анатолий и Игнат Алексеевич грустно смотрели в окно на шагающую по рыхлому снегу парочку

- Может, зря вы их отпустили? – бесцветным голосом спросил Анатолий. – Похоже скоро буря.

Игнат Алексеевич шумно хлебнул крепкого чая.

- Может и не скоро.

- Нет, скоро, – прогудел Анатолий. – Я чувствую, когда буря. Да, и сводка вчера вечером была неблагоприятная.

Игнат Алексеевич промолчал и вскоре Анатолий ушел. А начальник станции еще долго смотрела в окно на первые падающие снежинки.

…Идти было тяжело. Очень скоро от нехватки кислорода начала кружиться голова. Полярники остановились, чтобы отдышаться и прийти в норму.

- Ух, тяжело. Давление что ли скачет? - крикнул Валера. – И снег кажется, пошел.

- Угу, - промычал Сергей.

- Как бы бурана не было. Ты вчера слушал сводку с метеостанции?

- Нет.

- Я вот тоже пропустил, - Валера хлопнул рука об руку, словно стряхивал пыль с варежек. - Вот говорят, теплеет-теплеет, на шесть градусов потеплело за пять лет, а что-то не чувствуется. Сегодня на термометре минус сорок три было.

- Это среднегодовая температура растет, мы ее не ощутим. А вот ледники тают, и неизвестно, что там, в ледниках скрывается, - вздохнул Сергей. - Вот в чем проблема. Пошли дальше

- Так, что шесть градусов много, что ли?

Сергей не ответил, ему не хотелось говорить. Он все вспоминал утренний разговор и не мог понять, отчего стало так паршиво на душе. С одной стороны Сергей был полностью согласен с начальником станции, а с другой, его не покидало ощущение, что Игнат Алексеевич хочет выжить его, но зачем?

- Здорово, наверное, продолжать семейное дело? Да? – Валера не прекращал попыток разговорить молчаливого напарника.- Я вот своего отца не знал. Мамка говорит, что он умер, но что-то мне подсказывает, что она врала. Наверное, зэк какой-то был. Или сбежал от нас с матерью до моего рождения. Подонок, одним словом.

- Угу, - ответил Сергей.

Следующий огонек, до которого они дошли едва заметно покачивался на ветру. Теплый свет распространялся вокруг тонкого столбика, на котором находился фонарь и цеплялся канат.

- А у меня же тоже ребенок будет. Я в прошлом году на Светке женился, она на класс старше меня. Может, знаешь ее? Нет, не знаешь? А она тебя помнит… так вот у нас ребенок будет, весной. И я знаешь судьбы, как моя, своему сыну не хочу. Не хочу, чтобы был без отца. Хочу, чтобы гордился мной, вот как ты своим отцом гордишься. Хочу, чтобы сын с гордостью говорил мой отец - полярник! Я сейчас здесь подработаю немного и пойду высшее получать. Я уже с Алексеичем договорился, на сессии отпускать будет. Хочу на геолога пойти, или метеоролога, или на географа, но, чтобы вышка была, понимаешь? Как у тебя.

Сергей был очень рад, что через плотную одежду не было заметно его кривой улыбки.

Ледяная равнина дышала спокойствием, которое нарушали лишь крошечные снежинки, поднятые вверх неизвестно откуда взявшимся ветром. Легкой поступью по нетронутым человеком тропам шагала смерть. Она зорко следовала за любым, кто решиться, покинув теплый кров посмотреть на ее владения.

- Жаль только без меня пол узнает, хотелось бы вместе быть. Но жизнь полярника не сахар. Да, ты не подумай, мне без разницы дочь или сын. Про сына так, к слову пришлось, лишь бы здоровый был, да? – Валере нещадно хотелось поговорить. По своей природе он был человеком энергичным, живым и разговорчивым. Даже эта бесконечная мгла не смогла убить в нем энтузиазма. Перед сном он мечтал, как приедет к своей любимой пухленькой хохотушке Светочке, как расскажет ей про бескрайние могучие льды, про исследователей, про суровую мужскую полярную жизнь. Осталось всего-то меньше месяца. - А у тебя кто?

- Сын, - отрезал Сергей. Он невольно вспомнил круглолицего Кирилла, так похожего на него самого, и почувствовал лишь горькое сожаление, что все так получилось, что Оля все-таки смогла привязать его к себе этим ребенком. – Ветер усиливается, нехорошо.

Мелкие снежинки постепенно превращались в крупные холодные комья снега.

Первый датчик, до которого они дошли, работал исправно, тусклый желтый монитор при нажатии показал нужные цифры.

- С этим датчиком все в норме, может где-то провод отсекся? - сказал Сергей. – Запомни, датчик один работает исправно.

- Да, вроде никто и не жаловался на него.

И они пошли дальше.

Валера все пытался завести разговор, уходя из крайности в крайность. Он, то вспоминал учителей из их родной школы, то ругал страну и цены, а то с особой теплотой и нежностью рассказывал о старом деревенском доме, что достался ему от бабушки, в деталях расписывая, как он наконец-то возьмется и починит его.

- Трава, там, по-моему, вообще съедобная! Зелёная, зелёная, как коврик шелковистая! Ягоды, ну размером с голову ребенка. А речка хоть и холодная, но чистая. После этого севера, она для меня будет, как парное молоко. И я вас всех к себе приглашу, всю нашу бригаду, и ты тогда увидишь, ты увидишь, как там красиво! Там душа поет.

Снег между тем усиливался, отвлеченный болтовней Валеры, Сергей не сразу это заметил. А когда заметил, было уже поздно. Холодный пронизывающий ветер бил путников в спины, заставляя идти быстрее. Снегоступы было уже тяжело поднимать из-за навалившейся тяжести, но полярники продолжали идти. Наконец-то дорога из фонарей привела их ко второму датчику.

- Что там? – спросил Валера, стараясь перекричать начинающуюся метель. – Может пора обратно выдвигаться?

Сергей молчал, где-то под ложечкой неприятно засосало. Датчик в его руках ходил ходуном, цифры скакали, как сумасшедшие, а экран то ярко вспыхивал в ночной мгле, то снова темнел.

- Потом показания снимем, - снова крикнул Валера, пытаясь обратить на себя внимание, - идти надо, Серег. Так мы дороги назад не найдем. – Он заглянул за плечо Сергей и присвистнул. – Похоже, все датчик-то… того, вот делают китайцы! И месяца не отработал. Надо на станцию идти, там докладную напишем, что датчик из строя вышел, пусть ремонтная бригада после метели выдвигается.

Сергей с трудом перевел затуманенный взгляд на Валеру.

- Да… да… пошли. – Он поставил громоздкий датчик на место и кивнул Валере, а тот в ответ поднял большой палец, в знак одобрения, и они вместе направились к дорожке из фонарей.

Колючий снег облеплял защитную маску, так что путникам приходилось останавливаться, чтобы протереть очки. Ветер больно бил по телу, словно плетью. Впереди маячила дорожка из огоньков, единственное, что может вывести из ледяного плена.

- Поскорей бы на станцию, - громко сказал Валера. – Холодно, как на Северном полюсе, - он засмеялся, пытаясь, подбодрить этой нелепой шуткой, скорее себя, нежели товарища.

Неожиданно резкий порыв ветра, чуть не свалил их с ног. Раздался глухой хлопок и желтая цепочка, ведущая к спасению, погасла.

Два полярника на миг застыли в немом удивлении.

- Что… что это случилось? Это как это так? Это почему это так? – пришел в себя первым Валера. – Частое такое бывает? А как идти, ничего же не видно. – Забрасывал он Сергея бесконечными вопросами. – Это что электричество кончилось?

- Такого раньше не было, - только и смог выдавить из себя мужчина. – Эти фонари, они стоят на нескольких генераторах, они не могли без питания остаться.

- Значит, провода, провода где-то оборвались! - нервно закричал Валера, поддаваясь липкой и тягучей панике. – Конечно, и кто делает дорогу из фонарей? А?

- Это мой дед придумал и ни разу эта система сбои не давала. Провода заложены очень глубоко.

- Очень глубоко, очень глубоко, - повторил несколько раз Валера. Он все пытался успокоить бушующее внутри море страха, но никак не мог совладать с собой. Несмотря на леденящий холод, он почувствовал, что по спине побежал тонкие струйки пота, а ладони стали влажными. – А что делать-то тогда? Что делать?

- Все просто пойдем по компасу, так ориентировались еще до всех этих светящихся дорог. – Он порылся в карманах куртки и вытащил на свет маленькую коробочку. Открыл крышку и начал рассматривать при слабом свете ручного фонаря дрожащую стрелку. - Так ходил мой дед. Мой отец тоже предпочитал ходить по компасу.

- Это же его нашли замерзшим? – невпопад буркнул Валера, тут же прикусив себе язык.

Сергей ничего не ответил. Его внимание привлекла стрелка, которая нервно дрожала за стеклом. Она нерешительно бегала по всему основанию, отклоняясь от севера, то чуть больше, то чуть меньше и никак не могла зафиксироваться на одном месте.

- Ох, черт возьми, - выругался Сергей.- Чтоб тебя побрал…

- Что там? Что там? – нервно заерзал Валера, - что случилось?

- Похоже, сломанный взял. – Сергей посмотрел на Валеру и даже сквозь многослойную одежду, сквозь защитную маску увидел, как товарищ бледнеет и кажется, вот-вот потеряет сознание. - Без паники. Метель скоро кончиться, и мы найдем дорогу, а пока попробуем идти в сторону фонарей. Я помню, мой дед рассказывал, как они однажды застряли на оторвавшемся куске льдины. Была вот такая же ночь…

Сергей на ходу придумывал целую историю, лишь бы Валера успокоился. Инстинктивно он чувствовал, что Валере сейчас хуже, чем ему.

Полярники тяжело ступали по все растущему снежному настилу, и все больше удалялись куда-то в черную даль. И чем дальше они шли, тем отчётливее Сергей понимал, что столбы от фонарей они уже прошли и идут в неизвестном направлении.

- Хочу домой… у меня жена беременная… мать болеет. Я должен вернуться. Мне еще дом чинить... – Валера пытался говорить, но силы его покидали.

Товарищи и сами не заметили, как остановились.

- А вот чем крыши кроют, - голос Валеры становился все тише и тише, словно он уходит куда-то далеко. Он уже плохо понимал, где находится и кем разговаривает. – Какой материал лучше? Или снести весь дом?

Сергей ему не ответил, он уже спал.

Метель убаюкивала, словно пела старинную колыбельную, под которую засыпали все те, кто находил здесь погибель, снег укрывал мягким покрывалом, и становилось теплее…

Неожиданно Сергей почувствовал странный жар у самого лица. Он резко вскочил и вздрогнул, кто-то разжег костре. Метель улеглась и теперь куда ни посмотри, повсюду была только ледяная пустошь.

У костра сидела маленькая фигурка в очень пушистой чёрной шубке из меха неведомого животного.

Сейчас Сергей готов был увидеть кого угодно, хоть Бога, хоть черта. Но когда фигурка обернулась на его зов, мужчина вздрогнул.

- Уже проснулись? – это была маленькая девочка. На голове ее красовалась меховая остроконечная шапка, из-под которой выбились прядки темных волос. Ее кожа была бледна, глаза спрятаны под шапкой, надвинутой на самый лоб. Она говорила с едва заметным акцентом, шепелявя и забавно коверкая слова. – Не бойтесь. Я Сохая. Я нашла вас, когда вы лежали. Вы и ваш друг обнялись и лежали. Я поняла, что вы замерзнете. Вы не знаете, в холод без костра не спят?

- А как ты оказалась здесь? – все еще не веря своим глазам спросил Сергей.

- Я отстала от своих. Они ушли на юг, туда. – Девочка показала рукой куда-то в темную даль. – У нас там выпас скота. Я с папой искала отбившихся.

- Ты потерялась?

Девочка засмеялась.

- Нет. Я не могу потеряться. Я легко найду дорогу до лагеря. У нас все в голове. Я как раз шла к нему, когда увидела вас.

Сергей с трудом присел на корточки (мешала громоздкая одежда), чтобы быть на одном уровне с девочкой.

- А станция? Ты знаешь, где ближайшая станция полярников? Такие цветные домики, там живут люди, которые изучают север…

- Тут вообще много станций, - перебила Сергея девочка, - но ближайшая очень далеко. Вы шли в обратном направлении.

- В обратном… А ты можешь провести нас к своему отцу?

- Конечно, ведь я здесь для этого. – Сохая повела плечом и встала. – Мы пойдем туда, на юг. Вы, наверное, голодны. У меня есть еда.

На глазах у изумленного Сергея девочка вытащила из карманов шубки кусочки вяленой рыбы и круглую краюшку хлеба, смазанного чем-то жирным.

- Вы ешьте, ешьте у меня много с собой, все теплое. Я к телу близко держу, поэтому и тёплое.

Резко очнулся Валера. Он не сразу понял, где находится и что с ними произошло. Он долго осматривал девочку, костер и Сергея на корточках, и даже выслушав необычную историю Сохаи, не обмолвился ни словом.

С трудом они поели, и кое-как поднявшись на ноги, отправились за девочкой.

- Это как-то странно, – Валера взял Сергея за рукав, и они немного отстали. – Ты уверен, что она правильно нас ведет? Здесь, вообще, могут быть оленеводы?

- Вообще нет, - честно сказал Сергей. – Я думал, что она моя галлюцинация, но ты ее видишь, я ее вижу, значит, она существую. Может быть нам… нам просто повезло?

- Что-то мало похоже на везение. А куда она нас ведет? Как она ориентируется? Тут везде снег. Сзади, впереди, сбоку! И никаких следов, ничего!

- Не знаю. Я бы сказал, что по звёздам, но не видно ни одной.

- А откуда она вообще?

- Мой дед, что-то говорил о крайних народах севера, которые ушли жить в ледяную пустыню…

- Это были байки или сказки! Я помню их. Там было что-то про метель, про темные силы… одним словом бред, - Валера был раздражен. Он надеялся, что эта вылазка не займет больше трех часов и пробираясь сквозь снега за неизвестной маленькой девочкой чувствовал, что все это глупо и как-то неправильно. – Серега, что-то мне это не нравиться… ой, не нравиться…

А Сохая между тем не останавливалась. Ее шубка оставляла длинный след, а она сама довольно быстро перемещалась, так что двое мужчина не поспевали за ней.

- Сохая, а долго еще до твоего отца? – периодически интересовался Валера.

Девочка мотала головой и бодро продолжала свой путь.

- Черт возьми, это бред какой-то, - выругался Валера. – Вот сказочка для ребенка будет, если выживу!

- У нас все равно нет других вариантов, - устало сказал Сергей.

- А я говорил тебе, что нужно идти на станцию, пока еще не поздно, - не унимался Валера. Его колотила мелкая дрожь, так, что он едва справлялся со своим телом.

- Сейчас уже ничего не поделаешь, - хмуро отозвался товарищ.

- Алексеич тоже удивляет. Как можно было не знать, что будет метель?

- Может знал.

Валера ничего не ответил, а только покачал головой.

Пейзаж вокруг был неизменен. Они словно топтались на одном месте, хотя шли уже бесконечно долго. Мужчины перебрасывались отрывками фраз, пытаясь отвлечь себя разговором, но нависшая опасность не давал спокойно вздохнуть и хоть на миг перестать думать о грядущей смерти.

Упрямая девочка быстро шла, не обращая внимания на запыхавшихся путников. Но в один момент она резко затормозила и, осмотревшись по сторонам сказала:

- Пора спать, завтра дойдем.

- Как это завтра? – запротестовал Валера. Он чувствовал в своем теле необыкновенное возбуждение. Ему хотелось идти, идти не останавливаясь, пока они не встретят других людей и весь этот кошмар не закончится. – Давайте идти дальше.

- Нет, - отрезала Сохая, - сегодня нужно спать. Главное, чтобы не умереть, это спать и есть.

- Она права, - Сергей напротив очень устал и был рад наконец-то остановить этот бессмысленный бег.

Из карманов шубки девочка вынула сухие ветки и вмиг развела костер.

- Что там у тебя в этих безразмерных карманах? – поинтересовался Валера. – Может целая юрта?

Девочка серьезно посмотрела на мужчину и отрицательно покачала головой.

Теплое дуновения костра приятно грело тело. Товарищи пожевали сало неведомого животного, которое дала им Сохая, и на мгновение им показалось, что жизнь налаживается.

- Я больше не приеду, - горячие языки пламени разморили измученного Валеру. – Не мое это, у меня психика не под это заточена, а ты вот спокоен. Все-таки династия, есть династия. У тебя это в крови.

- Да, вы достали уже все, - огрызнулся Сергей, - в крови, в крови... Это может, у моего деда и отца было что-то там, в крови, мне ничего не предалось. Я здесь только потому, что обещал деду. Да зря, кажется, наобещал, он все равно под конец жизни из ума выжил, - тихо добавил Сергей.

- Это как?

- Он всякую чушь начал нести. Религией увлекся, мифологией. Утверждал, что здесь находятся ворота в ад. Перед смертью все просил их найти. Говорил: «прочитай мои записи, ты все поймешь!» А я их не читал, – Сергей взял еще несколько сухих веточек и подбросил их в костер.

- Знаешь, я не удивлён. Здесь реально можно целый филиал ада создавать. И кто сказал, что в аду жарко? Холод, вот настоящая пытка.

- Это как у Данте в «Божественной комедии». Не читал? Посреди ада находится ледяное озеро Коцит, где томятся души предателей. Тех кто обманул родных, предал близких и друзей. Там они проводят вечность, вмёрзшие в лед.

- А это правильно, я тоже предательство не прощаю,- сказал Валера, и немного помолчав, добавил, – нет худа без добра, это «прогулка» многое дала понять. Мне здесь не место. Вернусь и уеду с семьей в деревню. Скотину заведем. Менеджером куда-нибудь устроюсь. Или на стройку пойду. Не хочу быть вдали от семьи. А ты?

- Мне и здесь хорошо, – и чтобы не продолжать разговор мужчина предложил. – Давай-ка спать.

…Сергею не спалось. А Валера уже тихо посапывал. Он заснул сидя, поджав под себя ноги. Сны унесли его далеко от этих холодов.

Костер все еще продолжал гореть, и маленькая девочка казалось, тоже спала, но иногда она вздрагивала, поднималась и подбрасывала в костер несколько сухих веточек.

Бесконечная ночь окружала троих путников, словно пытаясь поглотить их огонь. Белый снег икрился и переливался в отблесках костра, и где-то далеко отсюда слышался унылый вой ветра.

Все это было так нереально, что казалось всего лишь чьей-то фантазией. Полудрема и реальность смешались в голове Сергея: он лежал на холодном снегу и видел, как девочка начинает светиться разными цветами, она то росла, то уменьшалась, а то и вовсе пропадала, но стоило встряхнуть головой и наваждение пропадало. Чтобы отвлечься от этого странного состояния мужчина сел и достал из кармана компас. Он внимательно посмотрел на замершую стрелку.

- Так, мы идем туда, - мужчина оглянулся вокруг, - но это же не юг. Компас что ли сломан… Сохая, ты уверена, что мы идем в правильном направлении?

Девочка встрепенулась, словно пробудилась ото сна и закивала головой.

- Мы идем, туда куда вам нужно.

- Хорошо, хорошо… - отчего-то легко согласился Сергей.

Валера видел во сне свой дом, зеленую траву и никакого снега. Он был с семьей. Ему было хорошо. Так хорошо, как редко бывает в реальной жизни.

Но сон зыбок и Валера сам не понял, как чудесный день превратился в кошмарную ночь. Он неожиданно, в один миг обнаружил себя посреди ледяной пустыни. Вокруг был снег и больше ничего. Но как же так, только что он был с семьей?

Лихорадочно, сбиваясь и практически плача, раздирая руки в кровь он искал свою семью под этой толщей холодного снега. Наконец-то ему удалось найти бездвижного человека. Была видна лишь спина в теплой куртке. Валера с трудом перевернул замерзшее тело и тут же громко вскрикнув попятился назад. Сам того, не желая, он нашел заледеневшего насмерть Сергея. А позади, он не видел - чувствовал! позади было оно.

Валера проснулся в поту. Он все еще ощущал невидимое присутствие кого-то совсем чужого человеческой природе.

Но никого кроме них троих здесь не было. Это всего лишь сон.

Второй день прошел в молчании. Гнетущее ожидание неизбежного давило на путников, так, что было тяжело двигаться. Маленькая проводница теперь шла беспокойно, она петляла и виляла, иногда пропадая из виду, а то снова появляясь. На все вопросы Сохая отвечала невпопад, часто путалась и переходила на незнакомый полярникам язык. Казалось она и сам тревожится, что не может найти лагерь своего отца.

Мужчинам было тяжело. Но по разным причинам. Сергея одолевал сон, тело стало неподъёмным, и каждый шаг отдавался болью. Бессонная ночь сказалась на нем, и он мечтал только о том, чтобы поскорее остановится, завалится набок и закрыть глаза.

Валеру же мучало душевное беспокойство. Вчерашнее минутное спокойствие оставило его, и теперь он думал только о том, как быстрее выбраться из снежного плена, тщетно отгоняя от себя мысли о приближающейся смерти. Он рассчитывал и обдумывал самые невероятные сценарии, которые могли бы произойти с ними, и все они были плохи. Его буквально трясло от мысли, что он может никогда не увидеть своего ребенка, что он больше никогда не ощутит солнечного света на своей коже, и эти мысли давили на него, так что в глазах мутнело.

- Не знаю, Серег, не знаю… Может, она и сама не ведает куда идет? Ты компас проверял? – Валера дрожал от пронизывающего холода. Он дышал часто и понемногу, отчего кружилась голова и немели руки.

Немного помолчав, Сергей ответил:

- Сейчас посмотрю, - он достал коробочку и долго рассматривал ее.

- Да, что ты там смотришь? Пользовать, что ли не умеешь, - Валера выхватил компас и, посмотрев на него, чуть не заплакал. - Черт возьми! Так эта девчонка ведет нас не туда! – Голос мужчины непроизвольно сорвался на высокую ноту.

- Он сломан и… - начал Сергей, но Валера не дал ему договорить.

Он быстрым шагом подошел к девочке и схватил ее за руку, а затем опустился на колени и пристально посмотрел в ее черные, как сама ночь глаза.

- Ответь нам честно - ты точно знаешь куда идешь?

Сохая уверенно кивнула.

- Да ты врешь, - процедил сквозь зубы Валера, - ты ни черта не знаешь. Куда ты нас уводишь? – он схватил девочку двумя руками за плечи и сильно сжал. Сохая ойкнула и испуганно посмотрела на мужчину. – Думаешь это шутки? Ты думаешь, будет смешно, если мы здесь все сдохнем?! – Валере уже давно хотелось выплеснуть скопившую злость и напряжение. Он еще сильнее сжал руки и начал трясти девочку. – Почему ты не сказала, что не знаешь куда идти! Твой отец, наверное, бросился тебя! Бросил тебя помирать здесь!

- Отстань от нее, - Сергей быстро подошел к ним. – Ты делаешь ей больно!

- Это ты во всем виноват! – Валера бросил Сохаю на снег и вплотную подошел к Сергею. – Это ты и твой отец, и дед… вы все виноваты! Зачем я только пошел с тобой! – Он бессильно упал на колени и тело его, сильное и большое, тряслось в беззвучных рыданиях.

- Давайте остановимся на привал, - предложил Сергей. - Отдохнём и завтра решим, что делать.

Ночь были тиха, но где-то в безмолвной пустыне рождалась песня, нежная, но смертельно тоскливая. Отголоски этой мелодии разбудили Валеру. Он проснулся резко: только, что косил траву в поле, а вот уже сидит в полярной ночи с открытыми глазами.

Валера оглянулся по сторонам и увидел тлеющий, но еще горячий костерок, и маленькие следы на снежном настиле.

«Сбежать решила, мерзавка!» - пронеслось в голове у Валеры.

Сколько бы мужчина не пытался разбудить Сергея, тот не просыпался. Тогда Валера медленно и крадучись пошел по едва различимым следам. На небе вспыхнуло, переливаясь всеми цветами северное сияние. На мгновение он замер, любуясь чудом природы не в силах отвести взгляд.

…Сохая была без шубки. На ней было лишь платье, едва доходящее до коленей. Она стояла, покачиваясь, переваливаясь с одной ноги на другую, и протяжно без слов повторяла вновь и вновь один и тот же мотив. Это зрелище так удивило Валеру, что на мгновение он перестал дышать. Северное сияние вспыхнуло еще сильнее, и в этом отблеске света, мужчина увидел нечто совсем удивительное: вместо ног у девочки из-под платья торчали две меховые ноги, которые заканчивались копытцами. Шерсть на ее ножках была черная и если бы не видеть, что принадлежат эти ноги маленькой девочке, то можно было подумать, что это копытца козленка. В черных волосах на ее голове белели два загнутых рога. Девочка поднялась и протянула руки к небу. Над горизонтом заалело, засверкало, рассыпалось яркое свечение.

А между тем Сохая пела все громче. Неразборчивый набор горловых звуков складывался в мелодию самой ночи и если прислушаться, то можно услышать в ней и суровую метель, и колючие снежинки, и первую весеннюю оттепель. Из всех этих звуков складывалась могучая тишина севера. Валера стояла заворожённый танцем и песней. Сохая все переваливалась и кружилась на одном месте, бесконечно вновь и вновь повторяя древний мотив известный лишь ей одной. Тело ее стало обволакивать нечто черное и бестелесное, а девочка кружилась все быстрее и быстрее, так что снежинки заплясали вокруг нее в безумном хороводе…

Когда Сергей очнулся, Валера уже был на ногах. Он снял защитную маску, и теперь была видна его бледная кожа испещрённая множеством мелких морщинок.

- Ты давно встал?

- Давно… Серёга, я такое видел, - сказал белыми бескровными губами Валера. – Эта девочка… она не девочка. Она, я не знаю что…

- Успокойся, - Сергей окончательно проснулся от глубокого сна и насторожено разглядывал в миг постаревшего товарища. - Расскажи, что случилось? Что… что с тобой произошло?

Валера, торопясь и сбиваясь, пересказал прошлую ночь. Он начал монотонно и без эмоций, но чем ближе к концу рассказа, тем живее становилась его мимика, а лицо принимало странные и пугающие гримасы.

-… и не знаю сколько я там стоял. Смотрел как ее окружает этот снежный вихрь и не мог пошевелится! А там на зареве, в ночном небе, где светит северное сияние, там была чья-то тёмная фигура! Это тот, кто хочет нашей погибли! Понимаешь?! Может быть твой дед был не так уж и безумен? Я не помню… не помню, как вернулся сюда. Пришел и не мог даже шевельнутся, и все ждал, когда же ты проснешься…

- А ты уверен, что тебе не приснилось? - осторожно начал Сергей. – от недостатка кислорода могут начаться галлюцинации.

- Ты думаешь я сошел с ума? Я бы тоже так подумал, но я все видел своими гла-за-ми! Ты же понимаешь Серёга, все это не правильно? Так не бывает в реальной жизни. Понимаешь?

Сергей не знал, что ответить товарищу. Он одновременно всем сердцем хотел ему помочь и как-то успокоить и подбодрить, а с другой боялся. Боялся этих безумных будто бы слепых глаз.

- А я знал, что ты так ответишь, – неожиданно спокойно сказал Валера. – Я же вижу, ты не хочешь возвращаться. Тебе нравится эта «прогулка». Компас мне отдай.

- Ты, что думаешь… - начало было Сергей, но его тут же прервал товарищ.

- Просто отдай.

И потянулись долгие часы во тьме, что складывались в дни и, казалось в годы. Иногда Валере чудилось, что он идет с закрытыми глазами, и тогда он несколько раз сильно моргал, убеждаясь, что веки распахнуты. Разговор не шел. Полярники уже бросили попытки расспросить маленькую девочку о том, куда она их ведет. Тьма, как и их путь, была бесконечна. Идти было тяжело, кружилось голова и глаза, привыкшие к темноте, рисовали вдали чудные фигуры, которые и страшили, и завораживали. Время перестало существовать, и весь мир сузился до размеров трех путников.

- Я за ней не пойду больше, - Валера уже давно потерял счет времени. Он много молчал и думал, и сам себе не верил, и убеждал, и уговаривал, но наконец, собрав остатки разума, он понял, что этот путь ему не пройти. – Она водит нас по кругу, как леший. Мне бабушка в детстве рассказывала, как ее леший по лесу водил, и эта так же водит нас. Говорю тебя, я видел, как она общается с кем-то в темноте, видел, как она пел эту песню, видел рожки и…

- Валера, это у тебя северная болезнь, галлюцинации. От холода, недостатка полноценного сна, голода, нехватки кислорода, мы сходим с ума. Понимаешь? – Валера покачал головой. – Мы должны идти. Если остановимся, то ты уже никогда не вернешься домой.– Сергей схватил товарища за рукав, и попытался притянуть поближе, но Валера резким рывком выдернул одежду. - Да, это странно, все это странно, но я уверен, стоит нам выбраться и всему будет логическое объяснение,…а она всего лишь ребенок. Так же, как и мы, всего лишь жертва обстоятельств. Она наш единственный шанс. Быть может ты прав и они бросили ее. Такое бывает, если ребенок становится в тягость. Нам нужно быть вместе, может быть удастся набрести на другую станцию или лагерь…

- Не может быть тут никакой станции, неужели не поймаешь? тут люди не живут! - вопреки своему желанию Валера сорвался на надрывный крик, который тут же резко оборвался. Мужчина почувствовал, что его глаза наполняются слезами, и он торопливо зажмурил веки, что бы унять наступающую дрожь. – Я говорю тебе, я видел ее в ту ночь. Это не ребенок, это маленький дьявол, который пришел по наши души. Не знаю только, за какие грехи.

Вокруг все затихло, казалось сам ветер, прекратил дикий танец, чтобы подслушать разговор. Валера тяжело дышал, словно пробежал большую дистанцию. На секунду сознание ему вновь изменило, и он увидел себя маленького, около деревянного бабушкиного дома.

- Может, ты и не хочешь возвращаться, может тебе нравятся все эти снега, все это блуждание… я не знаю, что ты тут ищешь… Но я-то… я домой хочу. Меня там ждут, - сказал Валера. – А знаешь, я больше не буду тебя уговаривать… каждому свое. У каждого свой путь. Бывай. Может, еще свидимся. Я попробую пойти на юг, по компасу и если смогу дойти, то отправлю бригаду за тобой.

- Компас сломан, я тебе точно говорю, - крикнул Сергей, но Валера даже не повернулся. Он быстро зашагал, ведомый стрелкой куда-то в северную тьму.

Сергей смотрел на удаляющегося товарища. Несмотря на сумрак, вокруг, он отчетливо видел ритмично идущую под порывами вновь нарастающего ветра фигуру мужчины. Сергей смотрел на него, пока тот совсем не исчез вдали.

Метель пела и убаюкивала, совсем, как в легендах. Если ты не слушаешь ее песнь, то кажется тебе, будто бы метель кричит и стонет, но, если дать ей себя обнять, дать приголубить, ты услышишь настоящую песнь севера: долгую, певучую и пронзительно одинокую. Из самой души, из самого нутра «мертвой земли» идет протяжная мелодия, и чем ближе ты к ее источнику, тем спокойнее и нежнее этот звон. Будто бы тысячи кристально чистых колокольчиков звенят одновременно, миллионы снежинок кружатся в танце, отстукивая крошечный ритм своими острыми телами.

На небе загорается сияние, это на Север приходит она - большая темнота. Этот праздник в честь нее. Горит северное сияние всеми цветами, на которые способна эта ночь: то фиолетово-тревожным, то рассветно-розовым, а то обманется природа и расстелет на холодном бескрайнем небе зеленый луг.

Метель все убаюкивает, а снег, что мягкое пуховое одеяло, и над головой травы и цветы, совсем, как в детстве…

***

Через три дня, когда метель улеглась, в нескольких километрах от станции, группа спасателей нашла тело Валеры. Он был весь синий, а руки мертвой хваткой держали неработающий компас.

Сергея так найти и не удалось.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 8. Оценка: 4,38 из 5)
Загрузка...