Однажды, в студёную зимнюю пору я из лесу вышел... Хотя, нет, вру конечно, не вышел, а вошёл. Да и студёной эту зиму никак нельзя было назвать. Скорее слякотной. Редкий снежок срывался, чтобы тут же превратиться в коричневатую жижицу под моими ногами.

Нет, я почти сразу понял, что сел не в ту маршрутку. Ну, как сразу? Протупил, конечно, минут пятнадцать, поскольку устал мотаться до чертиков, но потом дошло, что никакого леса, сквозь который мы ехали, быть не должно! Осознав, что вывезли меня куда-то за город, и, между прочим, все еще продолжали увозить, я резко подскочил, едва не стукнувшись об низкий потолок маршрутки и потребовал срочной остановки.

Водитель затормозил, дверь открылась, а, вот, когда я выполз на улицу, то сразу об этом пожалел. Тут даже дороги не было! И я уже хотел рвануть обратно в тёплый салон, подальше от промозглой ранней зимы, но коварный маршрутчик бросила меня на произвол судьбы, резко дав по газам.

Вот так я остался посреди леса с дурацким пакетом косметики. Ох, Танька, черт бы тебя побрал с твоим заказом! Сейчас бы уже дома отдыхал, а не мёрз под мокрым недоснегом. И сдался же тебе этот Орифлэйм!

Я шагал вперёд, но как любой городской житель, избалованный цивилизацией, почти сразу утратил какие-либо ориентиры. Смартфон моё местоположение сразу отказался определять, будто все спутники разом исчезли. Темнело зимой рано, а о навигации по звёздам я знал лишь одно – она существует. Только, к сожалению, ни один из астрономических объектов не желал прочерчивать путь к дому, ну, или хотя бы к остановке общественного транспорта.

В конце концов, я окончательно заплутал и продрог. Куртка из дешёвого китайского кожзама годилась лишь для того, чтоб добежать от дома до маршрутки. Ни о каком блуждании по лесу и речи быть не могло. Про ботинки и говорить нечего, они почти сразу промокли и теперь грозили развалиться при каждом шаге.

Выбившись из сил, я присел на трухлявый пень и нашарил в кармане мятую пачку сигарет. Из окоченевших пальцев едва не выронил зажигалку, и, так уж вышло, что огонек вспыхнул у самой земли - чуть штанину прожег! Но в тусклом свете зажигалки я вдруг заметил четко очерченную дугу. Будто кто-то специально расчистил землю от палой листвы и нанес линию белой краской. Усмехнулся, представив, что коммунальщики заблудились и вместо дорожной разметки аккуратно нарисовали полосу вокруг пня.

Так-то я даже порадовался, увидев линию, краска выглядела свежей, а, значит, цивилизация совсем близко. Удалось немного расслабиться и унять дрожь. Я с удовольствием закурил, стараясь сконцентрироваться на поставленной задаче – выйти из лесу во что бы то ни стало! Затушив окурок, встал, сделал решительный шаг вперёд и… упёрся в невидимую преграду!

Разум отказался понимать происходящее, и я упорно пытался шагать вперёд. Теперь-то я понял, что чувствует муха, бьющаяся в стекло. Так вот, муха не бьётся, она думает, что летит. Так же и я думал, что иду, пока неведомая сила не усадила меня обратно на пень.

– Так-так, – вдруг послышался ворчливый женский голос.

– Танька?! – я стал крутить головой по сторонам, но вместо жены увидел какую-то старуху.

– Какая я тебе Танька, Шиш?! – злобно рявкнула она. – Я для тебя госпожа и повелительница!

– Да пошла ты, – огрызнулся.

Старуха медленно попятилась, сверкнула злобным взглядом из-под платка.

– Я-то пойду, – прокряхтела она, – а ты, Шиш, так и прирастешь к пню, – и сплюнула под ноги.

И тут я понял, что прирасти к пню – это вовсе не то же самое, что прирасти к дивану. Потому что тут, и впрямь, творилась какая-то чудесатая хрень.

Я бился в невидимые стены, но никак не мог вырваться из круга. У меня было совсем немного места для передвижения, а присаживаться на останки дерева я теперь опасался. Чёрт его знает, вдруг, и вправду, прирасту?

– Э… подожди, – мой голос дрогнул, – ну, выпусти меня отсюда! – я пальцами впился в невидимую субстанцию, походившую на ощупь на силикон. Мягкая, проминается, но не рвётся никак!

Ведьма остановилась, криво ухмыльнулась и обошла меня трижды.

– Шишок-шишочек, вот мой златой гребешочек, – приторно-елейно пропела она. – Выдерну три волосочка, попрошу три дарочка.

– Ты чего несёшь? – возмутился я. Терпеть не могу, когда взрослый человек начинает разговаривать уменьшительно-ласкательными суффиксами! Гребешочек, волосочек – тьфу, гадость какая!

– Три желания с тебя, говорю, – совершенно нормальным голосом ответила старуха. И тут она вдруг вытянулась, резко подскочила, и дернула меня за волосы. Я вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности. В руке у бабульки, и впрямь, мелькнуло что-то блестящее.

– Да что ты творишь, бабка?! – я снова попытался вырваться из круга, но опять уперся в мягкую стену. А старуха ведь без проблем проникла в круг.

– Ну, чего вылупился? – грубо прикрикнула она. – Шуруй за мной!

Я хотел возразить, что не могу выйти из круга, но тут ведьма ухватила меня за руку и ловко выдернула из невидимой тюрьмы. Естественно, первым желанием было вырваться и бежать куда угодно, лишь бы подальше от ненормальной бабки. Да хоть в лес! Но у меня ничего не получалось. Вот, просто не мог сопротивляться напору субтильной старушки, будто меня под руки вели омоновцы.

 

***

 

Баба Яга. Так я про себя окрестил старушку. Ну, а кто ещё это мог быть? И, пока я шёл, почти смирился со своей участью, не до конца, конечно, веря в происходящее. Попутно пытался вспомнить момент, когда успел сожрать какой-нибудь галлюциноген. С тех пор, как забрал заказ жены, я не пил и не ел, даже шаурмой не злоупотреблял.

Газ! Бабка распылила в лесу галлюциногенный газ! Я уцепился за эту мысль, как умирающий за спасительную пилюлю. Только это и позволяло сохранить рассудок.

Лес внезапно расступился, но вместо домика на курьих ножках, к которому я уже морально подготовился, моему взору открылся настоящий замок. Даже не замок, а крепость, можно сказать. Я потряс головой, стараясь отогнать морок, но замок почему-то и не думал исчезать. Решетка с лязгом поднялась, и старуха протащила меня во внутренний двор, а затем распахнула широкие ворота самого огромного строения.

Людей тут не наблюдалось. Ну, точно же глюк. Разве могла старуха жить в таком замке одна? К такому жилищу, я точно знаю, не меньше сотни слуг прилагается.

Бабка привела меня в просторный зал, посреди которого стоял стол, уставленный блюдами. Но я твердо решил, что от угощения откажусь. Хватит с меня галлюциногенов.

– Ну, – толкнула меня в бок старушка, – чего ждёшь, Шиш?

– Я не голоден, – ответил, гордо глядя на бабульку с высоты своего роста.

– Да кто тебе жрать-то предлагает? – презрительно фыркнула она. – Ещё не хватало мне шишей всяких потчевать! Желания гони и проваливай.

– Ага, – кивнул я, – будут тебе желания, – а сам резко развернулся и побежал.

Бежал я, значит, бежал, совсем выдохся уже, а только ворота никак не приближались. Бег на месте какой-то! А старуха за спиной смехом заливалась. Ехидным таким, злобненьким, ну, точно, как моя Танька. Пропади пропадом ее косметика!

Осознав бесполезность своих потуг, я остановился, перевёл дух и развернулся к бабке.

– Ну, и что у тебя за желания? Дров наколоть, полочку прибить? Давай, не тяни уже. Только… – я откашлялся, – не вздумай от меня интима требовать. Я, знаешь ли, жене верен. А она у меня ведьма, похлеще тебе.

– Тю, – сплюнула старушка, – да сдался ты мне, дрыщ кривоногий!

– Чего это я кривоногий? – нет, вот, тут она приврала, ей богу. Это у меня штаны такие просто.

– Ай, – махнула ведьма рукой, – хочу я, значится, зеркало волшебное. Чтоб чего хочу, того и показывало.

Хм, похоже, она меня никогда не отпустит. Старушка явно не в себе. Нет, потребовать несуществующую вещь – это даже хуже, чем интима. Подсунуть ей обычное зеркало и сказать, что оно волшебное? Может, от силы внушения её тоже заглючит? Но при себе не имелось и простой стекляшки. Я даже спецом по карманам пошарил, но кроме мятой пачки сигарет и телефона ничего там не водилось.

Меня вдруг осенило, телефон! Вот тебе и зеркало волшебное, и показывает, что хочешь, только батарея почти разряжена. Надо поскорее с бабкой разделаться, пока аккумулятор совсем не сел.

Я вытащил из кармана мобильник, разблокировал и включил селфи-камеру. Всучил старухе. Та, с опаской взглянув на гаджет, робко протянула руку, поднесла смартфон к лицу и нахмурилась.

– Это не то, – ответила она. – Зеркало должно показывать то, что я хочу, а не эту страшную рожу.

Тогда я просто включил рамки. И бабке показал, как их менять. Она тут же заулыбалась, примеряя кошачьи ушки. Зрелище, конечно, было ещё более нелепым, чем ее обычный портрет, но старушка была счастлива.

– Ну, Шишочек, ну, угодил, – она даже стала пританцовывать на месте, играясь с телефоном, как дитя малое. Даже сутулиться перестала, и мне она показалась теперь не такой уж древней старухой.

– Ну, пошёл я, – тихо сказал и двинулся к выходу, понадеявшись, что про второе желание она и не вспомнит.

– Ку-у-у-да?! – сиреной взвыла бабка, а воздух снова стал тягучим, как смола.

– Да ладно-ладно, – отставил я попытки к бегству, – пошутил я.

Она убрала мой телефон куда-то в складки юбки, а я порадовался, что гаджет не успел разрядиться.

– Значит, второе моё желание – хочу вечную жизнь. Бессмертной меня сделай.

М-да, тут телефоном не отделаешься. На мгновение я растерялся, но потом решил, что это желание даже проще предыдущего. Она ж не просила молодости или здоровья, а всего-то вечной жизни. А как старушка узнает, бессмертна она или нет, покуда не помрет? Правильно, никак.

Я подошёл к ведьме вплотную, сделал пассы руками на манер телевизионных экстрасенсов, пропел тарабарщину для пущей убедительности, затем произнёс:

– Ну, всё, бабка. Ты теперь бессмертна.

– И… всё? – недоверчиво сощурилась старушка.

– Всё, – кивнул уверенно, – и захочешь – не помрёшь.

Она полезла в складки одежды, выудила телефон и посмотрелась в камеру как в простое зеркало.

– Так я ж такая, как и была! – недовольно топнула она ногой.

– Стоп-стоп, – замахал я руками. – Ты чего просила? Бессмертия? Ну, всё, ты бессмертна, а о вечной молодости или здоровье уговора не было. А на бессмертие хоть сейчас проверить можно.

Бабулька недовольно запыхтела, но потом вдруг лицо её озарилось улыбкой. Я ещё подивился, что зубы у неё белые, ровные, совсем не стариковские, ещё и клыки имеются.

– Тогда вот моё третье желание – хочу быть красавицей.

Озадачила – так озадачила. Я потёр макушку, думая, как выкрутиться из ситуации. И тут мой взгляд упал на пакет с танькиным заказом, я его всё ещё держал в руке. Доводилось мне видеть в сети фотки одних и тех же девушек с макияжем и без. Так вот, где без макияжа порою попадались такие страхолюдины, что бабулька и ненакрашенная по сравнению с ними красавица. Ну да, там, конечно, была профессиональная работа гримёров, но в детстве я неплохо умел рисовать. Правда, одни только танки, но учителя меня хвалили. Даже когда я танк вместо новогодней ёлки нарисовал. А что? И то и это зелёное, какая разница-то?

Лицо – это тебе, конечно, не танк, но что мне было делать-то? Превратить её в красавицу посредством магии я точно не сумел бы.

– Ну, – протянул я, – на это потребуется много времени.

Подойдя к столу, я выдвинул табуретку и поставил перед старухой.

– Это чего? – удивлённо воззрилась она на меня.

– Это стул, – важно сообщил я, – на нём сидят.

– А, это мне, что ли?

– Да-да, садись, бабуль. Будем из тебя красавицу делать.

Старуха, кряхтя, взгромоздилась на табурет и задрала голову так, что платок с неё свалился. Я ожидал увидеть под серой тряпкой такие же серые патлы, но бабка, видимо, пользовалась краской, потому что открылись мне иссиня-чёрные локоны.

Распотрошив мешок с косметикой, я начал гадать, как это всё применить? Ну, не доводилось мне раньше делать макияж, разве что ещё в детстве как-то нарисовал маминой помадой танк на зеркале. Танк, конечно, красивый получился, красный как коммунистическое знамя, но мама почему-то не оценила. Тем не менее, я снова взял красную помаду. Конечно, я понятия не имел, с чего надо начинать, но вспомнил, что где-то слышал, будто красная помада должна быть у каждой женщины. А бабка не женщина, что ли?

И легким движением руки я разукрасил губы старухи. Ну, получилось, честно говоря, не очень. Теперь казалось, будто бабка загрызла кого-то, перепачкав лицо. М-да, на зеркале рисовать как-то попроще было, чем на живом человеке.

Рот я решил пока не трогать, потом подрихтую, если что. А взяться надумал за самое сложное – глаза. У старухи под ними были чёрные-пречёрные синяки, будто она регулярно мордобои устраивала. Я решил их замазать прежде, чем накладывать тени, и выбрал какую-то субстанцию белого цвета. В ней ещё блёстки плавали, красивые такие. Ну, я решил, что будет неплохо.

Хм, эта краска оказалась совсем не белой, а прозрачной, и теперь на тёмных синяках старухи красовались звёзды, будто на ночном небе.

– Ну, скоро там? – проворчала бабулька.

– Скоро-скоро, – уверил её, доставая пудру. Я точно знал, что в конце жена наносит пудру. И ещё потом в течении дня что-то пудрит. Ага, мозги всем пудрит, это я знаю. Уверенным движением я вытащил из коробки нечто походившее на кроличий хвост, сунул в ёмкость с пудрой и щедро обсыпал старуху.

Почему-то мне казалось, что этот порошок исправит все огрехи. Старуха вдруг чихнула, размазывая косметику по всему лицу. Да уж, кажется, без макияжа она была гораздо красивее. По крайней мере, на чудище не походила.

– Ну, всё уже? – неторопливо взвизгнула она.

– Почти, – соврал я, – надо только волшебные зелья теперь смыть.

– Эх… – вздохнула бабулька, поднимаясь с табурета, – ну, пошла я в баню.

Лёгкой походкой она прошествовала к выходу. Едва за ней закрылась дверь, как я снова попытался сбежать. Но хитрая старуха опять заколдовала воздух. Я вновь подумал, что это всё галлюцинации. И, вообще, может, я просто заснул в маршрутке? Вот, бывает же, во сне пытаешься убежать, а не выходит никак. И я сейчас, будто во сне, увязаю в густом воздухе, где даже ногу с места не сдвинуть. Отвратительное ощущение беспомощности.

Бросив мучения, я уселся на табуретку и стал ждать, когда жертва макияжа явится за новой попыткой преображения.

Воротина скрипнула, и в зал прошмыгнула черноволосая дама.

– Ай, Шишочек, ну удружил, – пропела она, – сделал из ведьмы красавицу-таки!

Я ошалело уставился на черноволосую незнакомку. В её лице не было ни следа от старческих морщин, ни жутких кругов под глазами, ни грязно-коричневых пятен лентиго. К слову, от жуткого макияжа тоже ничего не осталось. Но он ей и не требовался. Передо мной стояла дама, которой едва ли можно было дать больше тридцати. Но я зачем-то проблеял:

– Б-бабушка?

– Сам ты бабушка! – махнула дама рукой. – Хороший ты Шишок оказался, все желания выполнил, мозги-то у тебя вполне годные. С загадками моими хорошо справился, и умыться хитро заставил. Теперь ещь-пей-гуляй, всё в твоём распоряжении.

Я резко встал и отрицательно замотал головой.

– Нет уж, мне домой надо. Я твои желания выполнил и требую соблюдения условий сделки, – не знаю, чего я теперь испугался, но от резкого преображения старухи сделалось не по себе. Хотя, если подумать, тут-то как раз никакой магии не было. Ну, грим она нанесла, ну волосы под косынкой спрятала, а я-то, дурак, не распознал в лохмотьях женщину.

Я молча собрал початую косметику, отряхнул кроличий хвост, чтоб Танька ничего не заподозрила, запаковал всё, как было и решительно шагнул к воротам. И никакой тягучий воздух меня не задержал.

– Может, останешься? – окликнула меня похорошевшая ведьма, и я замер, обернулся. – Ну, Шишочек, мне так скучно тут одной, – она подошла ко мне вплотную. Давай хоть сад тебе покажу. Ну, не задержу тебя силой уж. Ну… – и ведьма с надеждой заглянула мне в глаза.

– Ну, покажи, что ли, – равнодушно ответил. Действительно, куда мне торопиться? Всё равно уже опоздал, и Танька непременно скандал закатит. А тут в кои-то веки настоящее приключение случилось.

Колдунья взяла меня под руку, и мы вместе вышли во внутренний двор, но направились не к решётке, а вправо, проследовали через арку и вдруг оказались в саду.

Нет, я точно помнил, что на календаре было начало зимы, слякоть, дождь со снегом, лес мрачный и голый, а тут… Я отчётливо ощутил запах цветущей вишни. А потом и увидел этот волшебный сад. Небо тут было тёмным, но у меня будто бы ночное зрение открылось. Я мог разглядеть каждый лепесток на цветущих деревьях.

– Видишь? – обратилась ко мне колдунья. – Ты уже принадлежишь этому месту.

– Это ещё почему? – я нахмурился, потому что принадлежать не хотелось ни саду, ни самой колдунье. Принадлежать следует лишь самому себе.

– Ну, тебе же здесь нравится? – женщина удивлённо вскинула брови. – А раз нравится, так будет тянуть сюда. Ты свою принадлежность уже доказал. Настоящий Шишок, изворотливый, хитрый, но в бесчудном мире ты будешь тосковать. Не нужно тебе уходить. Смотри, как тут хорошо. Разве тебе было хорошо там? – она неопределённо махнула рукой.

Я не смог ей ответить. Походил немного по саду, даже куртку расстегнул, потому что тут и следа от промозглой зимы осталось. Весна или даже начало лета. Некоторые деревья в цвету, другие уже плодоносят, но прежде таких плодов я не видел. Меж двух деревьев натянут гамак, всегда хотел такой на даче повесить, но Танька говорила, что я ей своим гамаком яблони переломаю. А тут вон висит, и никаких проблем. Ох и устроит мне супруга взбучку, хоть, и в самом деле, не возвращайся.

– Меня дома ждут, – зачем-то сказал я.

– А я? – печально взглянула на меня колдунья. – Я ведь тоже ждала, искала тебя по всем мирам, заклинания плела, ловушки строила, а ты… – мне показалось, в её глазах блеснули слёзы. – И снова мне скучать здесь…

Совершенно не умею правильно реагировать на женские слёзы. Начинаю говорить глупости всякие невпопад от растерянности.

– Ну, не знаю, – пожал плечами, – в «Одноклассниках» зарегистрируйся, что ли. Будешь там лайки ставить и комменты писать. Жена моя, Танька, там целыми днями зависает, – ох, надо ж было такую чушь сказать! Откуда тут интернет-то?

– Ну, как знаешь, – вздохнула колдунья и вытащила из складок мой телефон, погляделась, как в зеркало. Хороший, к слову, телефон был, ещё кредит за него не выплатил.

Не сказав больше ни слова, она вывела меня из сада, обратно в сырость ранней зимы.

Прямо во внутренний двор замка въехала маршрутка. Я даже номер разглядел «84а», надо же, какая удача, как раз до моего дома идёт. Едва транспорт затормозил, я шагнул к нему.

– Эй, стой! – вдруг выкрикнула ведьма, когда я уже забрался в салон. – Зеркало твоё сломалось! – она махала разрядившимся телефоном, но дверь маршрутки уже закрылась. – А ну вернись, Шиш брехливый! – злобно кричала она вслед уезжающему микроавтобусу.

И почему-то мне вдруг стало так жаль уезжать, и ведьму эту жаль, она ж в этих каменных стенах одна совсем. И, вообще, возникло вдруг ощущение, что я делаю самую большую ошибку своей жизни. Но маршрутка уже на полном ходу. Некогда тормозить, некогда разбираться в себе, некогда сожалеть. Всё время мы куда-то торопимся, спешим, совершенно забывая, что же на самом деле важно.

 

***

 

От замка неведомой колдуньи маршрутка довезла меня до самого подъезда. Я почему-то так и не рискнул заговорить с водителем. Даже в его сторону не смотрел, будто боялся увидеть, что за рулём вообще никого. А едва вылез из салона, маршрутка сорвалась с места и умчалась в темноту. Только бумажный прямоугольник закружился в воздухе. Я его тут же поймал. Листок походил на визитку, но вместо контактов имелась лишь одна надпись: «Чудес не бывает», а на обратной стороне от руки было дописано: «Брехня». Визитку я сунул в карман и побрёл к подъезду.

Не знаю, сколько времени прошло, но Танька будто не заметила моего опоздания.

– Ну, привёз? – вместо приветствия произнесла она и, не дав разуться, тут же вырвала пакет с вожделенной косметикой из моих рук.

Не прошло и десяти минут, как она разъярённой фурией ворвалась в комнату, тряся кроличьим хвостом и пакетом.

– Это!.. – задыхалась она от злобы. – Это что? Бэушное?! А это?! – она вытащила красную помаду. – Лёх, ты совсем сдурел? Ты какой-то прошмандовке мою помаду попользовать дал?! Придурок! – она швырнула пакет в угол и убежала в кухню. – За кого я замуж вышла? – донеслось оттуда.

– Тань, – крикнул я, – на меня хулиганы напали. Телефон отняли! – попытался я выкрутиться, но заранее знал, скандал всё равно будет. И ведь не расскажешь, как всё на самом деле было. Кто ж в такое поверит?

– Вот и катись к своим хулиганам! – выкрикнула она с кухне, добавив голосу фальшивых рыданий. – И губы им крась!

Ничего не ответил. Накатила вдруг смертельная усталость. И такая тоска вдруг взяла. Ну да, конечно, я, может, и провинился сегодня. Да, вернулся поздно, косметику её испортил, но разве ж в другие дни было иначе? Почему-то каждый вечер мне хочется просто взять и сдохнуть. Не потому, что мне так плохо. Потому что устал.

Я нашарил в кармане визитку, ещё раз перечитал обе надписи. Почему-то стыдно стало не от того, что косметику жены попользовал, а потому, что ведьму обманул. Что ж она с разряженным телефоном делать будет?

– Если ты сейчас же не придумаешь версию получше, я уеду к маме! – снова донеслось с кухни.

Молча встал, сунул в карман зарядку от телефона и пауэрбанк. Конечно, трудно там без электричества, но ничего, потом динамо-машину соберу. Инженер я или где?

Побрёл в коридор, напялил так и не успевшие просохнуть ботинки.

– Ты куда это собрался? – Танька выбежала из кухни в коридор, где я уже натягивал куртку.

– Чудеса искать, – буркнул, открывая входную дверь.

– Лёх, ты совсем сдурел?

– Совсем, наверное, – и почему-то этот факт меня ничуть не беспокоил. – И не Лёха я тебе больше. А Шишок.

 

***

 

Ветер швырнул в лицо мокрый снег. Где-то вдали залаяла собака. Луну проглотили кучерявые тучи. А вдали мелькнули два жёлтых глаза маршрутки. И я точно знаю, куда она меня отвезёт. Потому что чудеса, чёрт возьми, всё-таки бывают.