В начале марта Ася устроилась на работу.

Объявление «молодая, но амбициозная студия интерьерного дизайна ищет секретаря» мелькнуло в потоке бесконечных постов и репостов о вакансиях, и, наверное, так бы и утонуло в бездонных морях социальных сетей, если бы в авторе репоста Ася не признала давнюю знакомую. Знакомая поясняла, что «ребята хорошие, а возможность —сказочная», и Ася отправила резюме. К этому моменту она почти месяц сидела дома, устав как от вынужденного безделья, так и от тщетных поисков.

Ответ пришел следующим утром, и к обеду Ася уже сидела в офисе молодой амбициозной интерьерной студии, весь рабочий коллектив которой составляли двое молодых парней.

Первый, рыжеватый и круглый, со смешно вздернутым носом и яркими голубыми глазами, напоминал Карлсона и назвался Валерой. Второй — высокий блондин, смахивал на серфингиста, во всяком случае, такого, какими Ася представляла их по голливудским фильмам: высокий, спортивный, с кудрями, будто выгоревшими на жарком пляжном солнце.

— Я Стас, — представился он и наградил Асю рекламно-белоснежной улыбкой.

Они изучали короткое Асино резюме и морщили лбы.

— Вам вряд ли будет интересна работа, — наконец, сказал Валера очень осторожно. — Мы думали, к нам придет какой-нибудь студент…

Ася вспыхнула. В сентябре ей исполнилось тридцать два.

Стас ткнул Карлсона под бок, и тот окончательно смутился.

— В смысле, у вас такой опыт… Здесь, наверное, будет скучно. Честно говоря, работы пока не много.

Маленький кабинет заливало еще сонное мартовское солнце. На деревянных стеллажах стояли альбомы и книги с яркими обложками, вдоль стены тянулся длинный белый стол, на котором громоздились еще не разобранные коробки. Сверху, как вишенка на торте, красовалось незнакомое Асе растение в странном стеклянном горшке.

— Это Спанч Боб, — сказал Валера, заметив ее взгляд.

— Кто? — не поняла Ася.

— Ну, так его зовут. Даже у хомячков есть клички, а чем суккулент хуже?

— Интересный у него горшок, — похвалила Ася, поддерживая разговор.

— Это флорариум, — просветил Валера, — Додэкаэдр. Модная штука, мне нравится.

— Мне тоже, — улыбнулась Ася.

Она смотрела на Карлсона и серфингиста и подумала, что оба годятся ей в младшие братья. А еще, что она очень хочет здесь работать.

— Я лучше студента, — заявила она, удивляясь собственной смелости. Она не привыкла настаивать на своем, предпочитая уступать. — У меня есть опыт работы в большой фирме. Отвлекаться на учебу уже не буду. Замужество не планирую. Рутинная работа меня не пугает. Я все держу в порядке и никогда не теряю папки, письма и документы. У меня хорошая память. Я не забуду сделать копии и отправить их, не путаю имена, даты, адреса и телефоны. Я пунктуальна, никогда не опаздываю, знаю этикет и пишу тоже грамотно.

Все это была чистая правда. Ася протянула рекомендательное письмо, которое выдал шеф с предыдущей работы.

Карлсон, явно впечатленный ее навыками самопрезентации, даже не взглянул на него.

— Зарплата тебя вряд ли впечатлит, — вздохнул серфингист и тут же спохватился: — вас.

Сумма была меньше, чем Асин привычный заработок, но и особых запросов пока не имелось.

— Зато будешь получать процент с каждой успешной сделки. Как бонус, — пояснил Валера. И по тому, как он это сказал, всем троим стало ясно, что все решилось.

— Согласна, — улыбнулась Ася. — Если и вы согласны.

Валера пожал плечами, посмотрел на серфингиста. Тот сверкнул зубами:

— Добро пожаловать. Будь уверена: ты стоишь у истоков легенды!

 

Ася освоилась быстро. Она познакомилась с Женькой — совсем юной девочкой с ресепшна бизнес-центра, которая устроилась на свою первую работу. Они вместе обедали, и было смешно и трогательно наблюдать, как та все расспрашивает ее о дизайне, а на самом-то деле — о Стасе — и думает, что это совсем незаметно.

К апрелю они обзавелись кофе-машиной, мандариново-оранжевым диваном и винтажным креслом-троном, которое Валера лично транспортировал из крошечной европейской комиссионки.

— Вот бы еще кого-нибудь экзотического, — мечтал Валерка. — Сфинкса, например. Или этого… Ящера.

— Ты концепцию продумал, ящер? — обрывал Стас, раскатывая на столе листы ватмана, точно свитки. — Баухаус уже звонил.

Ася улыбнулась: она начинала понимать их тайный язык. Клиенты делились на типы. Лухари-клиент, как называл их Валерка, хотел, чтобы «выглядело дорого», остальное неважно. Клиент-Третьяковка желал изысканности, долго и придирчиво выбирал материалы и часами рассматривал эскизы. Клиент-Икея заваливал их образцами скандинавского стиля и очень беспокоился об экологии. Клиент-Скрудж денег имел не меньше, чем Лухари, но торговался из-за каждого гвоздя, днями сверял сметы и закидывал их «бюджетными» аналогами. Клиент-Баухаус был продвинутый, имел понятие, вкус и деньги, четко представлял, чего хочет, и более ли менее понимал, во что это ему обойдется. Провести его было невозможно.

Вечерами они смеялись, споря, какой тип хуже.

— Лухари-Скрудж, — утверждал Стас. — Хочет дорого, но не хочет платить.

— Скрудж-икея, — возражал Валерка. — Хочет карниз и шторы из эко-хлопка, но чтобы стоили, как рыночный полиэстер.

 

Собственная квартира, над интерьером которой Ася не задумывалась вообще, теперь казалась ей каким-то перевалочным пунктом для вещей, где они лепились и лезли друг на друга без всякого порядка и уважения к цвету и форме.

Хотелось перемен. Днем Ася загибала уголки понравившихся страниц журналов и каталогов, в изобилии лежавших в студии, а вечерами расчищала территорию.

Как-то она вытащила из-под кровати красно-коричневый чемодан и долго на него смотрела, не в силах понять, откуда он вообще взялся.

— Оказывается, столько лет сплю на чемодане и даже понятия об этом не имею, — пробормотала Ася, сдувая пыль и размыкая нехитрые старомодные застежки.

До щекотки в носу пахнуло шерстью, мятой и ромашкой: хорошо знакомым и настолько же прочно забытым ароматом. Внутри лежали бережно свернутые разноцветные мотки ниток и лоскутки ткани. Спичечные коробки с изображениями лесных птиц и Новгородским кремлем хранили бисер и пуговицы. Ася взяла наперсток, такой крошечный, что он налез только на мизинец.

— Шапочка для пальчика, — вспомнила она, чувствуя, как внезапно подступают слезы.

Чемодан принадлежал бабушке. Когда мать с отцом расстались, бабушка тоже уехала, и Ася в своем горе, конечно, не заметила оставленного чемодана. А, может быть, бабушка просто забыла его, торопясь.

Мать с отцом разошлись безобразно. Слова, которые они кричали друг другу, Ася запомнила на всю жизнь, как, наверное, и все соседи. Отец уехал быстро, не взяв почти ничего, и бабушка, уезжая с ним, не успела даже толком попрощаться. Оставшиеся после их ухода вещи мать вынесла на помойку, и долго, чуть ли не до рассвета драила квартиру с порошком и мылом, пока Ася лежала, свернувшись калачиком и боясь всхлипывать слишком громко. Таким образом, к утру отец был изъят из их картины мира, целиком и полностью. Как уцелел чемодан — неизвестно. Может быть, мать не знала, что он принадлежал свекрови, и при уборке его просто переставляли с места на место, и так же механически однажды Ася сунула его под кровать, не задаваясь вопросом: а что, собственно, в нем лежит?

Следы отца путались по всей стране и обрывались где-то под Тверью, Ася так ничего не смогла о нем узнать, но по нему не скучала, а вот по бабушке — очень, и до этого момента даже не подозревала, насколько.

Она взяла квадратик ткани, ситец в мелкий красный горошек, и воспоминания обернули ее, как пуховая шаль. Вот они с бабушкой идут в ботанический сад, на Асе новое пальто с воротником, и вместо того, чтобы разглядывать растения, Ася ловит свое отражение в больших стеклах, бабушка смеется. Ася лежит в постели, перед глазами — красные круги, в горле пылает костер, внутри словно двигаются, ползут медленно-медленно раскаленные шестеренки с острыми зубцами, нет сил шевельнуть ни рукой, ни ногой, даже сдуть волосы, которые противно лезут в рот. Чья-то рука ложится на лоб, отводит волосы, останавливает шестеренки внутри — Ася открывает глаза — бабушка — и засыпает спокойно и мирно. Бабушка кладет рядом что-то маленькое, оно пахнет сухой мятой и ромашкой.

Вот Ася уже здоровая, сидит с бабушкой на диване, ковыряет крючком для вязания вышитую на покрывале розочку.

— Не безобразь, — беззлобно говорит бабушка.

Ася поспешно прячет руку, заталкивает крючок под себя. Бабушкины руки с красивым королевским перстнем на безымянном пальце двигаются ловко и быстро, и перед Асей уже садится куколка, в зеленом ситцевом сарафане, лохматая шатенка с лукавой улыбкой на губах, вышитых нитками со смешным названием «мулине». Ася смотрит, затаив дыхание, до чего же эта кукла похожа… только вот на кого? Смотрит, смотрит и, наконец, спрашивает:

— Бабушка, это что — я?

Сидя на полу над раскрытым чемоданом, Ася всхлипывала, вытирая нос красно-белым лоскутком, вдыхая ромашку с мятой, от чего горечь только росла, и все, что она прятала так далеко, под замком, в семью чемоданах памяти, теперь вытекало и сочилось из нее горькой соленой водой.

 

Первая куколка получилась странной: лицо строгое, одно плечо выше другого.

— Мадам Сколиоз, — нарекла ее Ася. Чтобы компенсировать ужасный промах, она сшила красную бархатную накидку и крошечные туфельки. Накидка скрывала спину, а в таких туфельках ты всегда королева. Вторая вышла удачнее: легкомысленная блондинка. Ася наградила ее строгим черным платьем, но в нем блондинка приобрела уже какой-то роковой флер. Мурлин Монро — припечатала Ася.

Сумку с нитками и обрезками ткани Ася стала брать на работу и по утрам, дол первых звонков клиентов, сшивала лоскутки и тряпочки, и изнутри ее наполняло странное удивительное ощущение, что ей вдруг вернули какую-то очень важную часть ее самой, которую она искала двадцать с лишним лет, не зная, что та находится совсем рядом — только руку протяни.

 

Ася так привыкла к спокойному началу дня, что нежданный посетитель застал ее врасплох. Она кое-как смахнула разложенное на столе шитье в ящик и глянула на часы: стрелки показывали без четверти двенадцать. В это время начинались звонки, но никак не визиты клиентов.

Гость удивил ее не только ранним появлением. Это был пожилой мужчина, далеко за шестьдесят, так, во всяком случае, казалось на первый взгляд. Волосы его были совсем белые, рот почти исчез, превратившись в тонкую полоску, но голубые глаза смотрели ясно и живо. Он держался прямо, хоть и опирался на трость, и одет был элегантно, даже щегольски: в костюм из клетчатого твида, слишком плотный для выдавшегося лета. Сама Ася носила легкую блузку, да и та после проезда в автобусе противно липла к спине.

— Добрый день, ma chérie. Простите, что нарушил ваше уединение.

(Клянусь, так и сказал: «ма шери» — рассказывала потом Ася ребятам. В последний раз она слышала это выражение на уроке литературы).

— Здравствуйте, — растерялась Ася, удивленная столь изысканными манерами. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Благодарю.

Гость с достоинством опустился в кресло и, не спеша, с явным интересом обвел взглядом студию. Его глаза остановились на Асе. Он не просто смотрел, а рассматривал ее, совершенно беззастенчиво, словно она была диковинной бабочкой и не могла ни заметить, ни осознать этого взгляда.

— Кофе? — Асе было неприятно, что ее так прямо разглядывают, но с клиентами следовало быть вежливой.

Старичок встрепенулся и закивал.

— Пожалуйста, с молоком.

Ася обрадовалась, что есть, чем занять руки, но только отвернулась, чтобы достать чашку, как гость сказал:

— О нет, дорогая. Я пью исключительно сваренный кофе.

— У нас только кофе-машина, — смутилась Ася. Почему-то при этом пожилом господине она чувствовала себя, как школьница. — Может быть, чай? Могу заварить в чайнике.

— Нет, благодарю вас, милая барышня. Старикам трудно менять привычки, — гость впервые улыбнулся, притом чрезвычайно обаятельно. Лицо его совершенно преобразилось.

— Я непростительно невежлив. Явился без предупреждения и не представился. Меня зовут Этьен Гросс.

Он протянул руку.

— Ася, — просто сказала она. К ее ужасу и окончательному смущению господин Этьен Гросс вдруг поцеловал ей кончики пальцев. Сколько же ему лет?

— Еще раз прошу меня извинить за бестактность.

— Вы приехали из-за границы? — поинтересовалась Ася, чтобы быстрее сменить тему.

— Да. Но родился в России. Я происхожу из знатного рода, но — революция… — господин Гросс развел руками. — Все рушилось. Однако, мои предки принадлежали к тем немногим счастливцам, кому удалось вовремя покинуть агонизирующую страну и спасти не только традиции нашей семьи, но и капитал. Распорядившись им с умом, мой род сумел не только сохранить, но и приумножить его во много раз, — он прервался и посмотрел на Асю долгим взглядом.

— Я богат, — добавил он и зачем-то повторил со значением: — Я очень богат.

Ася кивнула, не зная, как ответить на это признание.

— Я вернулся на родину спустя много лет. Я хочу построить дом. Архитектор уже найден, но его нужно обустроить должным образом.

— О, это замечательно! — Ася искренне обрадовалась. Разговор, наконец, повернул в привычное русло. — У нас много интересных проектов, готовых и под заказ, эксклюзивных.

— Exclusif! — повторил господин Гросс с явным удовольствием. — Именно. Мне нужен exclusif.

— Понимаю. Я уверена, Станислав и Валерий смогут вам помочь. Они подойдут ближе к трем часам, но я могу позвонить...

— Не нужно беспокойств. Я располагаю временем, — Этьен прервал ее царственным жестом. Уходить он явно не собирался.

— А вы уже как-то представляете себе проект? — спросила Ася, чтобы не молчать.

— В подробностях, — сверкнул глазами господин Гросс. — Это будет удивительный дом. Он увековечит мой род в веках.

Ася уважительно покивала.

— Какой стиль вам близок?

Господин Гросс задумался.

— Пожалуй, Винчестер. Сара Винчестер.

— Извините. Никогда не слышала, — Ася покачала головой.

— У вас будет время узнать.

— Мне будет интересно.

— О, это без сомнения, — господин Гросс чему-то обрадовался и вдруг добавил:

— Видите ли, Настенька, есть еще одна причина, по которой я пришел именно сюда. И эта причина — вы.

— Я? — Ася занервничала. — Боюсь, я вряд ли могу быть полезна. Я только сижу в приемной.

Господин Гросс усмехнулся и посмотрел на нее почти ласково.

— Видите ли, я хочу не только обустроить, но и заселить дом.

— Я не совсем понимаю.

— Мне нужны жильцы, — повторил Гросс, — и создать их можете вы.

— Каким образом? — оторопела Ася.

— Вы их смастерите. У вас талант, Настенька. Не отрицайте.

Ася оторопела. Откуда он узнал? Ася заметалась взглядом и вдруг вспомнила. Когда куклы стали получаться более ли менее хорошо, она сшила одну в подарок для Женьки, стараясь придать им сходство, как делала бабушка. Кукла Женька вышла на удивление хорошо, и, хоть Ася сопротивлялась, подруга держала ее рядом с собой, на стойке ресепшена.

— Ты чего, это же реклама! У тебя талант, может, ты будешь авторских кукол делать, они таких деньжищ стоят! — сказала она.

А через два дня добавила, очень довольная своей рекламной компанией:

— Кстати, люди обращают внимание, спрашивают.

Но заказов у Аси не было. До этого момента.

— Они должны быть в натуральную величину, — между тем продолжал господин Гросс. — С человека. Женщины, мужчины, дети.

— Нет-нет, — поспешно сказала Ася. — Это слишком, это чересчур. Я делаю маленьких кукол, для себя и для друзей.

— Я бы хотел стать вашим другом, — невозмутимо парировал господин Гросс.

Ася потупилась. Отказывать напрямик было неловко, как и поправлять. Никто никогда не звал ее Настей.

— Я не тороплю, Настенька, — господин Гросс точно читал ее мысли. — У вас будет время. Столько, сколько нужно. И средства. Вы сможет выбирать материалы, любые. Все, что нужно для работы, будет оплачено отдельно, не волнуйтесь. Помимо этого гонорар.

Он замолчал, зашуршал чем-то, придвинул к ней листочек бумаги. На нем изящным почерком была обозначена сумма, которая заставила Асю усомниться в своем зрении.

— Это, разумеется, за одного жильца, — пояснил Этьен Гросс. — А мне понадобится их не меньше пятидесяти.

— Но ведь это же… — растерянно пролепетала Ася.

— Я же сказал: я очень богат. И к тому же желаю полный exclusif, а это всегда стоит денег, верно?

Ася только кивнула, машинально теребя листок. Она силилась подсчитать, во сколько обойдется господину Гроссу только ее работа.

— Так что же это будет за дом? Музей?

— Пожалуй. М-м-м, может, даже скорее аттракцион. Удивительный. Уникальный. Подумайте, — Этьен Гросс неожиданно бодро поднялся. — Не торопитесь. Сделка будет честной, даю слово. Работа потребует много сил, но потом вы сможете отдохнуть, ни в чем себе не отказывая. Съездите куда-нибудь. Например, в Италию. Венеция прекрасна осенью и особенно хороша зимой, до карнавала. Так я вернусь, скажем, часам к пяти?

— Да, конечно, — не сразу ответила Ася. — Я сейчас позвоню Валерию, мы вас будем ждать.

— Очень на это рассчитываю, — с этими словами господин Гросс любезно поклонился и, наконец, оставил Асю одну.

Она всегда мечтала об Италии, а уж после того, как проникла в мир искусства, пусть даже с бокового входа, мечта выступала все выпуклее, все отчетливее напоминая о себе. Ася уже прикидывала маршрут и мониторила билеты, но предполагаемый гонорар господина Гросса позволил бы ей выбирать, не задумываясь.

— У нас тут очень необычный клиент, — сигнализировала она Валерке. — Желает полный эксклюзив. Вернется в пять. Бросайте все, приезжайте оба.

 

— Что за пожар? — хмуро спросил Стас, когда они собрались.

— Какой он? — поинтересовался Валерка. — Третьяковка или Скрудж?

— Даже не знаю, — растерялась Ася. — Он вне всяких категорий. Какой-то Диккенс.

Она, как могла, описала господина Гросса и все его желания. Долго размышляла, упоминать ли о куклах, а точнее о щедрости господина Гросса, но без этого картина была бы не полной.

Глаза у Валерки округлились, кусок пиццы застыл в руках, и жирный бекон шлепнулся прямо на джинсы, но Валерка не заметил, зачарованный магией чисел.

— Да ну! — Стас был настроен более скептически. — Сара Винчестер, куклы, революция — это и впрямь литература. Потом окажется, что это просто чей-то сумасшедший дед, вырвавшийся из-под надзора.

— Изъяснялся он очень четко, — с сомнением сказала Ася. Она и сама ничего не могла понять в этой истории. — А кто такая Сара Винчестер?

— Одна американка. Дочка того самого оружейного изобретателя. Известна тем, что велела построить дом без предварительного плана и с дикой планировкой. Двери в стене, лестницы в потолок, потайные окна, лабиринты, коридоры.

— И зачем ей все это понадобилось? — озвучил общий вопрос Валерка, усердно втирая пятно в штаны.

— Спасалась от призраков. Короче, у нее с головой тоже было не все порядке, — резюмировал Стас. — Так что для начала посмотрим на твоего Гросса.

 

Господин Этьен Гросс, как выяснилось, и правда жил в мире своих фантазий, но вот его капитал оказался вполне реальным. Бухгалтер, подтянутая дама в круглых очках, которую Ася до этого ни разу не видела и даже не задумывалась о ее существовании, по такому случаю прибыла в офис. Накануне она имела приватный разговор с господином Гроссом, о содержании которого оставалось только догадываться.

— Что ж, ваш Гросс и правда миллионер, — сухо сообщила она без всякого интереса.

Асю вся эта история только взвинтила, как и Стаса с Валеркой.

— Что думаешь? — без конца спрашивали они друг у друга, оборачивались к Асе, но она и сама была в замешательстве.

В тайне, словно опасаясь, что господин какими-то окольными путями прознает и об этом, Ася уже просматривала образцы тканей и материалов, набрасывала корявые эскизы, смотрела мастер-классы именитых кукольников, представляла, каково это: шить кукол в полный рост.

— Проект сделает нам имя. Мы мощно поднимемся, — рассуждал Валерка.

— Если не сгорим, — по привычке осаждал Стас.

— Ась, а ты что решила?

Еще полгода назад она бы наверняка отказалась, но с тех пор все изменилось, в том числе сама Ася. Может быть, она до сих пор толком не представляла, чего хочет, но зато точно знала, чего не хочет: возвращаться к себе прежней.

— Думаю, надо пробовать. Такой шанс выпадает редко.

 

Как только все бумаги были подписаны, работа закипела, и они оказались в загадочном и причудливом мире фантазий господина Этьена Гросса. Размах его возможностей поражал, где-то даже подавлял и требовал от участников полной самоотдачи. Он милостиво дал мальчикам время, чтобы закончить текущие проекты или, во всяком случае, перепоручить их доверенным лицам — adjutant — как он их называл. Асе ничего перепоручать было не нужно, и она полностью посвятила себя изготовлению кукол. Господин Гросс арендовал все свободные офисы на этаже, и в соседнем кабинете, который был раза в три больше их студии, Ася устроила мастерскую. Здесь лежали рулоны ткани, мотки проволоки, мешки наполнителя, нежные локоны из шерсти коз ламы, пастель, краски, нитки и иголки, эскизы, пробные модели, — словом все, что только могло понадобиться.

Когда первая кукла — статная полноватая дама в костюме из голубого крепа — была готова, она позвала господина Гроса оценить работу и замерла, как первоклассница, сдавшая на проверку первую домашку.

Этьен Гросс разглядывал даму, опираясь на трость. На лице его застыло странное, почти хищное выражение. Ася затаила дыхание, следя за минутной стрелкой. Только когда та преодолела путь от четверке к пятерке, господин Гросс наконец отступил, прикрыл глаза, повернулся к Асе и изрек:

— Magique! Я полностью удовлетворен. Я знал, что сделал правильный выбор. Продолжайте, Настенька.

Асину работу взяла на себя Женька, которую Ася переманила с ресепшена. Та была на седьмом небе от счастья: так она могла быть ближе к Стасу. Женька старалась изо всех сил, делала кофе, носила его любимые мандарины, наряжалась, но приходила к Асе в мастерскую с неизменно огорченным лицом.

— Вообще меня не замечает, — жаловалась она.

— Ему не до того, — утешала Ася, ползая на коленях. Она приметывала тесемку к зеленому платью очередной красавицы. — Вот погоди, закончим, и непременно тебя заметит.

— Думаешь? — спрашивала Женька с такой надеждой, что у Аси не хватало духу выражать какие-либо сомнения.

— А скоро все закончится?

— Не знаю, — качала головой Ася, садясь за машинку. — Кажется, только началось.

Женька вздыхала.

— Чего он вообще хочет, этот дед? Что в итоге-то будет?

— Пока сами не поймем, — честно отвечала Ася.

Господин Гросс держал цель своей задумки в строжайшем секрете. Поскольку она день и ночь занималась куклами, о ходе остальной работы Ася имела смутное представление, составленное из обрывков услышанных разговоров. Из каких-то далей прибыл архитектор — худой, похожий на удивленного жирафа. Он изъяснялся на ужасном ломаном русском и был гением. Дом господина Гросса возводился где-то в пригороде, господин Гросс выкупил несколько гектаров земли. Строительство шло день и ночь, семь дней в неделю, в любую погоду. Проект — фантастика.

Иногда господин Гросс наведывался в Асину мастерскую:

— Я не помешаю, Настенька? Посижу немного.

— Конечно, нет, — любезно отвечала Ася, надеясь, что ложь незаметна. Присутствие Этьена Гросса неизменно нервировало. Она старалась концентрироваться на работе и отворачиваться, но все равно ощущала колючий взгляд между лопаток. Сидел он молча, лишь изредка спрашивал:

— Как вам, не слишком сложно?

— Все в порядке, — жаловаться Ася не привыкла. — Самое сложное — набивка. Надо распределить ее равномерно, чтобы тело выглядело естественно.

 

Одна из последних кукол вышла совсем живой. Ася долго не могла ее отпустить, сама не зная почему. Нашила ленты на легкое платье. Смастерила цветочный венок, расчесала волнистые волосы. Долго поправляла румянец на трогательном личике. Но все казалось, что кукле чего-то не достает.

— Клементина, — наконец, сказала Ася.

Ася не помнила бабушкиного лица и уж тем более не знала, как та выглядела в юности. Но зато помнила бумажные книжки с обложкой в золотых вензелях, которые бабушка очень любила. О сюжете Ася не имела никакого представления, но помнила, что главную героиню звали Клементиной.

А потом, поддавшись внутреннему порыву, Ася сделала совсем уж странную вещь. Она взяла ножницы и распорола Клементине грудь. Достала лоскуток алого шелка, который почти весь ушел на подкладку плаща одного усатого господина, сшила маленькое сердце и наполнила его сухой ромашкой и мятой.

— Ну вот, — сказала она Клементине, ловко заделывая прореху. Теперь ты готова.

На секунду Ася подумала, что Клементина слишком хороша. Ей захотелось забрать ее домой и поселить у себя, как подругу. Но потом вспомнила, что с господином Гроссом заключен договор, все официально, он платит ей большие деньги, и надо работать честно.

 

Открытие аттракциона прошло с помпой: с шампанским, прессой и красной дорожкой. Ошеломленная Ася стояла перед толпой желающих попасть в удивительный дом господина Гросса. Рядом позировал фотографам Валерик, похудевший, но сияющий. Стаса в костюме и с как-то по-новому зачесанными волосами Ася поначалу не узнала. Жирафистый архитектор широко улыбался и лопотал что-то на чудовищной смеси языков. В центре, как отец семейства, красовался господин Гросс в клетчатом твиде.

— Мы звезды, — возбужденно трещал Валерка. — Это успех!

— Вы его заслужили, мой мальчик, — ласково отвечал Этьен Гросс. — Вкушайте.

Ася совсем потерялась среди незнакомых лиц и голосов. Она хотела отойти в сторону, чтобы перевести дух, но попала в толпу, текущую к дверям аттракциона.

 

Дом был прекрасен. Он словно сошел со страниц любимых бабушкой романов. Его украшали мансарды и башенки, по белым колоннам взбирался плющ, увитые цветами балконы походили на уютные беседки.

Внутри оказалось неожиданно сумрачно. В полутьме Асю несло по коридору, потом из комнаты в комнату, их была целая череда, и каждая оформлена в своем стиле, словно выходила из своей истории. В одной были китайские ширмы и фонарики, вторая напомнила будуар французской королевы, третья — каминный зал, четвертая — детскую. Ася озиралась в восхищении, совершенно позабыв о куклах, как вдруг прямо перед гостями выросла фигура.

— Добро пожаловать в удивительный дом господина Гросса!

Толпа разом стихла, Ася остолбенела. В фигуре она узнала своего Красного Капрала – так про себя она называла куклу в красном камзоле с золотыми галунами.

Капрал между тем взмахнул руками и очень ясным, хорошо поставленным голосом возвестил:

— Прошу за мной! В дом чудес!

Капрал шел широким размашистым шагом. Мягкое тело с простым проволочным каркасом двигалось так просто и естественно, так живо, что онемевшая от изумления Ася попробовала нахально протолкнуться вперед, чтобы разглядеть Капрала получше.

Длинный темный коридор со скрипучим деревянным полом вывел их в комнату, где Ася увидела целую компанию своих кукол. Две барышни сидели за рукоделием, а мальчик катал по полу деревянный паровозик.

Увидев гостей, одна из барышень отвлеклась и проговорила:

— Ой, к нам пожаловали гости! Сынок, посмотри!

Сынок тут же оставил свой паровозик, резво вскочил и подбежал к маленькому мальчику из толпы посетителей.

— Привет! – радостно поздоровался он. — Добро пожаловать к господину Гроссу!

Толпу захлестнул восторг, но маленький мальчик в первом ряду отпрянул и заплакал.

— Мама, страшно!

— Ты что, Митя, ты только посмотри, какие чудеса!

Митя не хотел смотреть, он хотел спрятаться, но мама схватила его за руку и потащила дальше. Капрал увлек их за собой в другую комнату, мама стыдила Митю, который хныкал все пуще, и Ася вполне разделяла Митин ужас.

Это было восхитительно и одновременно кошмарно до мурашек. Куклы были не «как живые», они были совсем, абсолютно живые. В них текло нечто, противоестественное природе мертвой материи. В комнатах удивительного дома господина Гросса куклы жили своей жизнью, сидели на стульях, лежали в постелях, дремали в креслах, играли, разговаривали, смеялись.

Асе стало нехорошо. Хотелось выйти как можно скорее и оказаться как можно дальше, но не тут-то было. Капрал вел их по заданному маршруту, а толпа, желая рассмотреть чудо поближе, уплотнялась, не давая отступить. Маленький Митя плакал уже навзрыд, и мать с явным неудовольствием стала пробираться к выходу. Воспользовавшись случаем, Ася пробиралась за ними. Покинуть дом господина Гросса, однако, оказалось непросто.

— Рева-корова, — сердилась женщина. Она несла Митю на руках, ей было тяжело. — Тетя на тебя смотрит и думает: такой большой, а боится кукол. Мама за билет, между прочим, заплатила. Правда, это удивительно? — обратилась она к Асе.

— Чудеса, — буркнула Ася.

— Хочу домой, — ревел Митя.

Лабиринт из коридоров, комнат и лестниц несколько раз выводил их в круглый зал, они плутали, но, когда в глубине забрезжила табличка «выход», на пути вдруг возник господин Гросс собственной персоной.

— Ну-ну, какой славный мальчик, — заворковал он, и Митя как-то сжался и умолк, перейдя на тихие всхлипы. – Уже уходите? И вы, Настенька? Это автор наших кукол, — гордо пояснил господин Гросс, и женщина вытаращилась на Асю, забыв о сыне.

— Ничего себе, и вы молчите! Это же просто невероятно. Как они двигаются?

— Это секрет. Know-how. Хотите, проведу вас по внутренним комнатам? Они не готовы для широкой публики, но двух человек я могу пропустить.

— Конечно! — женщина не верила своему счастью. Бедный Митенька совсем сник. В ушах у Аси звенело.

— Я пойду, — выдавила она почти на бегу. – Извините. До свидания!

 

— Вы видели? — спросила она на следующий день.

Валерка, Стасик и Ася пришли в студию, чтобы немного привести ее в порядок перед отъездом.

Все взяли отпуск. Ася собралась в Италию. Она спланировала долгое путешествие. Римский Колизей, Миланский собор, галерея Уффици, ажурная красота Венеции, романтика Вероны, кладбище Стальено в Генуе. Паломничество должно было закончиться в Тоскане, где Ася будет наслаждаться природой, ни о чем не думать, пить вино и есть хлеб с оливковым маслом.

— Да, и впрямь дом чудес. Как он это сделал? С куклами? Ты знаешь? — вопрошал Валерик. Он собирался объехать всю Европу, останавливаясь в шикарных отелях и ни в чем себе не отказывая.

— Понятия не имею, — мрачно ответила Ася.

Стас летел на Бали. Он, как оказалось, и впрямь был заядлым серфингистом.

— А где Женька? — поинтересовалась Ася.

Стас пожал плечами.

— Вроде бы заходили вчера в дом вместе, но потом она куда-то исчезла. Там такая толкучка.

— Да уж, народу навалило, как спама в ящик. У меня плюс четыреста подписчиков за вчерашний день, — похвастался Валерка. — В дом надо еще раз сходить. А то из-за толпы ничего не видно, еще все лезли с поздравлениями. Этот Гросс сказал, что для нас вход всегда бесплатен. Пошли перед отъездом еще разок? Нормально посмотрим.

Стас снова пожал плечами:

— Не возражаю.

— Спасибо, воздержусь, — решительно отказалась Ася. — Схожу после возвращения.

 

Она почувствовала себя спокойнее только в самолете. Почему-то казалось, что господин Гросс вот-вот вынырнет из-за угла, схватит ее за локоть и… А что потом, Ася и сама не знала, но видеть Этьена Гросса почему-то очень не хотелось.

Италия была как ласковая тетушка, которая с одинаковым радушием принимает всех своих родственников, родственников их родственников, друзей и даже совсем отдаленных знакомых.

Ася покрывалась ровным средиземноморским загаром, отогревалась на солнышке, восхищалась искусством и бродила по магазинам. Иногда перед сном листала новостные ленты. Дом господина Гросса мелькал везде. На снятых исподтишка видео все выглядело как-то иначе: весело и ничуть не страшно.

И чего я паниковала, размышляла Ася за бокалом вина. Наверное, просто очень устала, работала ведь на износ.

Теперь она жалела, что не разглядела все получше и, главное, не нашла Клементину. Она искала ее на немногочисленных видео и фото, но не находила.

По пути в Тоскану Ася познакомилась с приятной парой. Они тоже ехали наслаждаться природой и собирались жить у своего итальянского друга Дарио.

— Bella!— сказал он, увидев Асю на перроне.

Они как-то быстро и легко, словно давние уже друзья, решили жить вместе.

— Оставайся, — попросил Дарио накануне Асиного отъезда. — Я специально выучил это слово.

Ася была тронута.

— Не могу, — оправдывалась она.

— Ты вернешься?— с надеждой спрашивал Дарио.

— Обязательно, — обещала Ася. Дарио был ей симпатичен, но в Италию она влюбилась по-настоящему и сразу поняла: это серьезно.

 

В офис она вошла отдохнувшая и загоревшая, в итальянских туфлях.

— Привет! — радостно поздоровалась она с Валеркой. День был хмурый, студия выглядела казенно.

— А, Настя, — Валерка оторвался от какого-то толстого альбома. — Привет. Я думал, ты теперь сама по себе.

Ася остановилась, удивленная приветствием. Валерка мог ляпнуть, не подумав, но никогда не грубил.

— В смысле сама по себе?

— Ну, откроешь мастерскую, будешь своих кукол шить.

Ничего не понимая, Ася прошла к своему столу. Здесь лежала чья-то записная книжка, стояла незнакомая кружка.

— У вас новая секретарша?

Валерка пожал плечами.

— А у меня теперь какая должность?

— Мы подумаем, — он, наконец, улыбнулся, но улыбка вышла дежурная. — А ты хочешь здесь работать?

Ася оторопела.

Она, конечно, понимала, что выросла из своей официальной должности, как вырастают из детских платьев, но думала, что вырасти из дружбы невозможно. Однако, по всему выходило, что очень даже возможно.

«Похоже, они меня и за друга не считали. Кто я им? Тетка, которую они наняли на работу, стесняясь отказать?» — размышляла Ася, сидя на старом месте. Звонков не было, она открывала и закрывала ящики стола, украдкой разглядывая Валеркин профиль.

— Как отдохнул?

— Да все круто.

— А Стас где?

Валерка встрепенулся, на лице его вдруг появилось и тут же исчезло странное напряженное выражение.

— Еще гоняет.

— Долго.

— Ага, — Валерка встал, потянувшись, забрал сумку. — Мне пора. Встреча с клиентом.

Ася растерянно смотрела в захлопнувшуюся за ним дверь.

Может, Ася чего-то не знала и обидела его чем-то? Она прокручивала их диалог и только вечером поняла, что с самого начала пошло не так.

Он назвал меня Настей, — эта мысль ошарашила настолько, что Ася остановилась посреди улицы.

Она так часто общалась с господином Гроссом, что ухо привыкло к этой форме имени, и оно больше не резало слух. Но ребята всегда звали ее Асей, как и она не называла Стаса Святославом.

— Может, съездим к господину Гроссу? — как-то предложила Ася. Она пришла удачно: Валерка как раз накидывал куртку, собираясь уходить.

— Я к клиенту. А ты съезди обязательно, — он вдруг оживился. – Он о тебе спрашивал, звонил.

— Вот как, — Ася задумалась. А потом спросила: — Можно я заберу Спанч Боба?

Валерка мигнул, склонил голову.

— Конечно, — сказал он апатично. — Бери.

По шее к затылку поползли мурашки.

Перед отъездом Валерка отвез все цветы своей бабушке.

 

К дому Ася приехала уже в сумерках. На выручке поздний час определенно не сказывался: Ася нарочно встала в самый хвост гигантской очереди и отправилась в дом с последней группой посетителей.

Они прошли через сумрачный коридор в комнату с ширмами, где вместо капрала их встретила седая леди в голубом крепе — ее самая первая кукла для господина Гросса.

— Прошу за мной, — леди скользила по паркету. Ася отстала от группы и незаметно свернула в узенький коридор. Посетителей сюда не водили. Интересно, здесь ли господин Гросс?

Асе показалось, что черный бархат на стене шевельнулся. Она ускорила шаг, пару раз свернула, поднялась по маленькой лесенке. Она и сама не знала, что ищет, и шла просто наугад. Коридор вывел ее к двери с ручкой в форме львиной головы.

Ася потянула ее и оказалась в небольшой комнатке. В углу стояла колыбель, на полу сидел мальчик, а в глубоком кресле — женщина. Ася прекрасно их помнила, они так и задумывались парочкой. Комната была такая крошечная, что Ася остановилась на пороге. Ей стало неловко, словно она действительно вторглась в чужую жизнь.

— У нас гости! — как будто обрадовалась женщина. Голос показался Асе смутно знакомым.

— Добрый вечер, — осторожно ответила Ася.

Дама молчала. Ася подумала, что вот сейчас, без свидетелей, пока никто не видит, она может подойти и рассмотреть все, но продолжала стоять.

Мальчик, сидящий на полу, вдруг шевельнулся и прохныкал:

— Мама, я хочу домой! Тут страшно.

Ася вылетела из комнаты, кубарем скатилась с лесенки и побежала по черному коридору. Повернула направо, потом налево, потом вернулась назад, вокруг колыхался черный бархат. Справа послышались неспешные шаги. Ася пискнула, схватилась руками за бархатную стену, и та просела, увлекая ее за собой. Это была всего лишь занавеска. Ася нырнула, точно за кулисы, и оказалась в кромешной тьме. Шаги приближались. Ася на ощупь двинулась вперед и уперлась в стену. Она бестолково шарила руками по шершавой поверхности, когда нога вдруг угодила в какое-то углубление.

Ася присела. В стене был лаз не больше входа в собачью конуру, но Ася поползла туда инстинктивно, не думая, лишь бы забиться. Прислушалась. Шаги вроде стихли, но проверять не хотелось. Ася ползла вперед на четвереньках, но скоро коридор расширился, воздуха стало больше, и она очутилась в большой круглой комнате. Свет почему-то шел снизу, а потолок был близко. Ноздри щекотал резкий незнакомый запах.

— Я вас ждал, — сказал знакомый голос.

Ася поползла вперед и поняла, что находится на балконе, который опоясывал круглую комнату под самым потолком. Но рассмотреть ее как следует Ася не успела, потому что сзади навалилось что-то теплое, душное, забило рот, нос, уши, и стало темно.

 

— Не притворяйтесь. Я знаю, что вы очнулись, — сказал тот же самый голос какое-то время спустя.

Ася с трудом разомкнула веки. Во рту стоял кислый и терпкий вкус, словно она съела горсть черноплодки. Она повернула голову, силясь разглядеть что-нибудь вокруг. Свет был слабый, мутный, и, не успела Ася к нему привыкнуть, как его заслонила собой фигура господина Гросса.

— А я ведь дал вам шанс, — сказал он, кажется, с искренним сожалением. – Я надеялся, Настенька, что вы останетесь в Италии. Честное слово, специально я бы не стал вас искать. Очень-очень жаль.

Ася поморщилась, ощущения медленно возвращались в тело. Она чувствовала тот же резкий запах, поняла, что лежит на спине, а руки и ноги у нее шевелятся, но как-то скованно. Точно связаны. От этой догадки Ася окончательно очнулась и тут же убедилась в ее правдивости.

— Все женщины любопытны. Дочери Евы. Вот рай, пусть и земной, но она все равно сорвет яблоко. Вот замок, полный чудесных комнат, но ей нужно замарать ключ в крови. А вы ведь мне искренне симпатичны.

Господин Гросс сменил твидовый костюм на странное одеяние, похожее на медицинский халат. Он суетился около высокого столика, накрытого белой тканью. Рядом стояла обычная горелка, над которой булькала пузатая колба — источник того самого мерзкого запаха.

— Что вы тут творите? – прохрипела Ася.

— Историю, — откликнулся господин Гросс. Он подошел к Асе, легко подхватил ее и усадил.

— Мне правда очень жаль, ma chérie. У вас ведь талант, настоящий дар, редкий. Мне всегда хотелось иметь такую внучку: прелестную, способную, бескорыстную. Где вы были во времена моей юности? С другой стороны, теперь вы будете со мной всегда, станете жемчужиной моей коллекции. И главное: узнаете, как все это работает, самый секрет, мое ноу-хау! Настенька, не дергайтесь, упадете, — предупредительно сказал господин Гросс и махнул рукой.

Из глубины показался Красный Капрал. Ася так удивилась, что сначала не обратила внимания на то, что он нес в руках какую-то мягкую массу.

— Клементина! – ахнула она.

Капрал усадил куклу рядом с Асей.

— Так вы ее нарекли? Это многое объясняет, — задумчиво изрек господин Гросс, сделал знак Капралу, и тот опять удалился, бесшумно переступая тряпичными ногами.

— Ваша девочка, ваше мятное сердце, это так трогательно! Такая прелестная деталь... Но представьте мое удивление, когда эта девочка проявила характер! Никого в себя не принимала, дожидалась вас.

— Что вы несете? — ужаснулась Ася. — Чем вы занимаетесь? Отпустите меня немедленно. Меня будут искать.

— Вы скоро выйдете, не беспокойтесь, Настенька. Будете так же ходить на работу, путешествовать, может быть, даже вступите в брак. Только вот с куклами придется покончить. Очень жаль, — сокрушался господин Гросс, и Асе казалось, что вполне искренне. — Но без души ее не создашь.

— Вы что, зашиваете людей в кукол?

Господин Гросс расхохотался, весело и заливисто.

— Настенька, ну что вы. Сколько же, по-вашему, человек должно было пропасть? Вот вы видели маму с Митенькой. Думаете, их кто-нибудь ищет? Нет, мама так же водит Митеньку в садик, кормит кашей, потом идет на работу.

— Тогда я не понимаю.

— Так сейчас поймете, — успокоил господин Гросс. Он нагнулся над колбой, принюхался, удовлетворено цокнул языком. Потом достал красный вытянутый футляр, щелкнул крышкой и извлек оттуда нечто длинное и угрожающе блестящее.

— Могли бы объяснить напоследок.

— Не только объясню, но и покажу, — господин Гросс обернулся, и Ася увидела в руках у него огромный шип, острый и тонкий.

— Не бойтесь, это не больно. Ну, почти. Видите ли, Настенька, все думают, что мой кукольный дом — он здесь, а я просто старый богатый чудак. Но мой кукольный дом — он везде, — господин Гросс взмахнул руками, обрисовывая масштабы. — Он всюду, всюду, всюду мои куклы, и я играю ими, как вздумается. Забираю душу, оставляю оболочку, податливую, простую. У меня тысячи глаз. Тысячи рук. Полный контроль, доступ к таким уровням, о которых не ведают и президенты.

— Какое-то Средневековье.

— Век высоких технологий, — господин Гросс опустил шип в темную жидкость. Та запенилась и зашипела. — Обожаю его. Никто больше не верит в алхимию, никто не воспринимает тебя всерьез. Думают: старый чудик бросается деньгами. Тайна древнего искусства забыта.

— Но ваша семья его сохранила и приумножила, — ехидно заметила Ася.

— Совершенно верно, ma chérie. И мне жаль, что в вас не течет кровь нашего рода. Теперь ничего другого не остается, — господин Гросс вынул шип из пены и проверил колбу.

— Вы же старый, скоро умрете, — мстительно сказала Ася.

— Вы в этом так уверены? — господин Гросс хитро глянул на Асю, и стало ясно, что кукольный домик — не единственный его фокус. Хоть и наверняка самый масштбаный.

— Вы злитесь и поэтому дерзите, я понимаю. Но напрасно. Скоро все кончится. Как вам, кстати, понравилась Италия?

— Мои друзья заметят! — зло сказала Ася. Она изо всех сил шевелила за спиной запястьями, пытаясь ослабить веревку, но господин Гросс сработал на совесть.

— А вы заметили? Валерия? Впрочем, вы, конечно, заметили. Большинство же людей, Настенька не наблюдательны. Ну, стал человек спокойнее и апатичнее, но ведь вот он, его тело здесь, и значит, он и сам на месте. Человеческий ум так ограничен.

— Валера? — у Аси пересохло в горле. — Так вы его тоже? И Стаса?

— К сожалению, не всегда процесс проходит удачно, — господин Гро помрачнел.— Вы же знаете, самое трудное — набивка! Набить тело душой, так чтобы она расправилась, тело зажило — не такое простое дело. Ах, как бы вы могли мне пригодиться!

— Так, может быть, научите меня, — попыталась отвлечь внимание Ася.

— Увы, Настенька. Вы — женщина. Это многое меняет. Вы жалостливы, любопытны, вы поддаетесь чувствам.

Гросс отвернулся, раскладывая на столе предметы, на которые смотреть не хотелось. Надо было послушать Дарио, мрачно думала Ася. И вдруг уловила какой-то странный звук, похожий на детский лепет: «ва-ва-ва». Она повернула голову и едва не скатилась на пол. Клементина, ее мятное сердце, нежная девочка, подняла голову, и пыталась помочь ей мягкими неловкими руками. Ася усерднее заработала запястьями.

— Что вы говорите?

— Что вы чудовище! — выпалила Ася, придвигаясь к Клементине поближе.

— Enfant terrible. Настенька, человеческая душа – это такой груз, он мало кому под силу. Жизнь без боли, без мук, без бесплодных размышлений. Представьте, если бы всего этого не было. Все войны, восстания, революции, — произнес господин Гросс с неподдельным отвращением, — все это из-за мятущейся человеческой души, ее движений.

— А как же любовь? Как же мечты? Творчество?

— Душа — она не для всех. Люди с душой – достойнейшие, это власть далекого будущего. Многие сами были бы благодарны. Вот ваша подружка Eugene. Стоило ли так убиваться по этому мальчику? А теперь ее ничто не мучит, не тревожит.

В этот момент Клементина, наконец, ослабила веревку. Ася, как могла, напрягла руки и дернула в разные стороны, выпутываясь из мерзкого кокона.

Господин Гросс обернулся на шум.

— Это невозможно! — вскричал он.

Тут же подбежал Красный Капрал, но Клементина бросилась ему под ноги разноцветным комком, и они завозились на полу.

Ася схватила стоящую у столика трость, замахнулась:

— Неужели ударите беспомощного старика? — спросил господин Гросс, сделав очень жалобное лицо. Асина рука остановилась на полпути.

— Женщины, — прошипел господин Гросс. — О, глупые прекрасные сердца.

В пальцах у него что-то яростно сверкнуло, Ася взмахнула руками и взвизгнула, больно обожглась, задев пузырящуюся колбу.

— Это вам за моих друзей, — взвыла она от боли, хватая стекло голыми руками и отправляя содержимое в лицо господина Гросса.

Этьен закричал горестно и пронзительно, закрывая ладонями глаза.

Не раздумывая, Ася бросилась наугад, но что-то поймало ее за ногу.

— Ва-ва-ва! — Клементина подтолкнула ее к какой-то норе в стене. Ася нырнула, не размышляя, поползла по-пластунски и вылезла в какую-то темную кишку, подала руку Клементине, помогая выбраться.

— Ва-ва! — сообщила та, податливая Асю к окошку с кружевной занавеской. Ася подняла щеколду, под окном был скат крыши и голая земля.

—Нет, — Ася застряла головой. – Я не могу.

Она представила, как неловко соскальзывает, ломает обе ноги, и Этьен Гросс, несомненно, взбешенный нанесенным увечьем, тащит ее без всякой жалости в свою каморку и набивает ее душой какой-нибудь полотняный мешок из тех, что она сама же и сшила.

— Ва-ва-ва! — Клементина полезла в окошко, Ася подталкивала сзади (какое счастье, что я сделала ее такой изящной). Кукла скатилась с крыши, мягко шлепнулась на землю и протянула руки:

— Ва-ва!

— Нет, — Ася вцепилась в подоконник.

В лисьей норе послышался нехороший звук.

— ВА-ВА! – закричала Клементина, и Ася полезла, извиваясь ужом, кое-как протиснулась в окно, больно обдирая кожу — ох, лишь бы не застрять в плечах.

Но ничего, плечи прошли, Ася скатилась с крыши, как с горки, зажмурив глаза, задержав дыхание.

Клементина подкатилась под нее, принимая удар на себя. Ася осторожно открыла глаза, не понимая, цела ли. Из французского окна взирал Капрал.

Ася взвизгнула и поползла, потом побежала, поднимаясь с четверенек, все быстрее и быстрее.

— Ва-ва-ва, — слабо донеслось позади.

Клементина еще бежала следом, но ее уже вело из стороны в сторону, она сделала пару шагов и завалилась набок.

Не раздумывая, Ася бросилась к ней, подхватила, перекинула, как мешок, через плечо, и они побежали сквозь ночь, сквозь какие-то кусты, к шоссе, где монетами сверкнули две спасительные фары последнего, очевидно, на сегодня автобуса.

Ася вылетела ему наперерез, и тот вильнул, скрежеща тормозами.

Дверь-гармошка разъехалась, из салона послышался отборный мат.

— На меня напали! – пояснила Ася, дрожа всем телом и цепляясь за поручни.

Немногочисленные сонные пассажиры оживились, ожидая развития истории. Мужик за рулем смерил ее взглядом, негромко ругнулся, покачал головой и махнул:

— Ладно, садись.

Ася поплелась в конец салона, и, обняв Клементину, забилась на последнее сиденье.

 

 

Спустя день она сошла с поезда на станции Camucia-Cortona.

— Bella, ты так быстро вернулась! — Дарио подхватил ее чемоданы. — Я счастлив! Но что у тебя с рукой? И кто это?

— Подружка, — мрачно пояснила Ася.

Клементина была слишком большая, не влезала ни в какой чемодан и ехала так, пассажиркой. Маленькая девочка, в поезде сидевшая напротив со своей итальянской бабушкой, показала на нее пальцем и что-то пролопотала, рассмеявшись. В ее речи Асе почудились знакомые звуки.

— Что она сказала? — спросила Ася.

— Что у тебя замечательная кукла. Почти как в доме у господина Гросса. Говорят, есть у вас такой удивительный аттракцион. А ты там была?