«Каждый человек от рождения и до смерти идет по дороге. Каждому проложен путь. Но не всем хватает разума для его нахождения. И потому более разумный должен избирать путь для себя и ближнего своего. Именно поэтому мы всегда почитали наших пророков. Именно поэтом мы шли по протоптанным ими тропам. Но всякий взявшийся вести другого должен помнить о спросе. Ведь Господь щадит дураков, но постоянно испытывает мудрых»   Из проповеди Ованеса Деборы обращенной к верующим близ Хисанеи.

Страх проистекает из неизвестности. Человек боится того что не может постичь. Так Фахреддина учили в детстве. Но сейчас в этот самый миг молодой воин осознавал, что вещи хорошо известные могут призывать в душу страх с еще большей силой. Он находился в подземельях султанского дворца в Умарканде. Полуденная жара, окутывавшая столицу, здесь не властвовала и по спине Фахреддина гуляли мурашки в том числе и от холода.

Но в гораздо большей степени мурашки покрывали его спину из-за человека, перед которым он предстал. Мало-кто во всем султанате захотел бы поменяться местами с Фахреддином, ибо тот был вызван для разговора самим Фаридом хранителем тайн государства ранее и почтенным великим визирем ныне. Они находились в одной из множества высеченных под дворцом комнат которую великий визирь использовал в качестве места обсуждения наиболее деликатных дел. Еще будучи хранителем тайн Фарид имел возможности выбрать себе апартаменты во дворце султана. Но, равно как и тогда и равно сейчас он предпочитал исполнять свой долг из подземелий.

- Господь все приводит ко благу.

Фахреддин поднял голову пытаясь всмотреться в освещаемую парой прикрепленных к стенам факелов фигуре. Скудные отблески пламени позволяли ему увидеть лишь то что Фарид был мужчиной среднего роста и средних лет. То, что черноволос и темноглаз было чем-то само собой разумеющимся, ибо иные оттенки крайне редко встречались среди народа хасимидов.

- Господь все приводит ко благу. – У Фахреддина были свои мысли по этому поводу. Мысли, которые он придержал при себе. Он имел лишь смутные представление о том, что же заставило великого визиря добиться их встречи, да еще и столь скоро. Фахреддин был четвертым сыном малозначимого эмира и не мог претендовать на наследство отца. Все что он имел своего это притороченная к поясу сабля несколько костюмов пару коней и пригоршню монет.

- Наша встреча здесь это благо для тебя? Для меня? – Вопрос. Фарид говорил тихо. Его фигура была недвижимой и Фахреддин не мог угадать ни единого чувства. Кроме любопытства. Он положил ладонь на рукоятку сабли. На миг юноше подумалось что он может выхватить клинок из ножен и зарубить Фарида в один шаг преодолев разделявшее их расстояние. Но он так же понимал, что стоит ему только попытаться вытянуть саблю из ножен как он тут же умрет. Он не первую неделю жил в Умарканде и успел разговорится с султанской стражей. Те делились сплетнями и пересудами. А еще многие говорили о наличии у Фарида собственной личной гвардии, подчинявшейся только ему и никому еще.

- Благо для султаната.

- Не для тебя? Не для меня?

- Вы великий визирь. – Произнося эту фразу Фахреддин отчетливо понял, что от цепкого взгляда визиря не укрылась ладонь юноши все еще лежавшая на рукоятке сабли. Юноша взмолился чтобы Фарид истолковал этот знак как проявление страха и волнения, но никак не гнева. И поспешно убрал ладонь.

- Ты не договорил. Блага для кого?

- Вы великий визирь. Вы служите султанату. И потому все что благо для султаната благо и для вас. И для меня.

- Можно ли тогда сказать, что все что благо для меня или благо для тебя есть благо для султаната? – Опять вопрос.

- Нет.

- Баязид считал иначе. И поплатился за это жизнью. – Великий визирь говорил о родственнике султана Селима. Который вознамерился поднять восстание выведя тысячи людей на улицы Умарканда и сесть на место султана. Не взирая на угрозу войны с империей. Не взирая на множество положенных на алтарь его амбиций жертв. Фахреддин практически ничего об этом не знал, но упоминание Баязида натолкнуло его на мысли касательно подлинных причин их разговора.

Фарид продолжал рассматривать его. Глаза юноши привыкли к темноте, и он наконец-то смог различить отдельные черты лица Фарида. Тот был человеком пустыни. Он спас государство от гибели. И молодой султан Умар сын покинувшего этот бренный мир в ходе неудавшегося переворота султаната Селима доверял Фариду как никому другому. И вверил ему право карать и миловать. Визирь смотрел на юношу и от этого взгляда тому сделалось не по себе.

- Я не учувствовал в делах Баязида. Знай я… Ведай я о его замыслах, и моя сабля окрасилась бы его кровью.

- Запомни. Излишняя бравада никогда не бывает уместной. Я вызвал тебя не из-за того чтобы поразмышлять об неосуществимых ныне ответвлениях прошлых событий. Тебе известно, что род Баязида практически полностью прерван?

- Да мой повелитель. Братья Баязида мертвы. Сам Баязид… - Фахреддин запнулся так как перед его глазами встала та картина. Баязида распяли. Распяли и подвесили труп над воротами, ведущими в Венец Вознесения главный храмовый комплекс страны. Он висел так уже третий день проклиная всех, кого мог видеть и прерываясь только от стонов.

- Баязид уже умер. Его тело не сняли с распятия. Пока. Я хочу, чтобы вороны выклевали ему глаза. Хочу, чтобы каждый увидел, как низко может пасть даже самый сиятельный лишь только стоит ему пойти против воли Божьей и воли законного правителя. Фахреддину на миг показалось что губы Фарида сложились еще в пару беззвучных слов. Словно великий визирь под волей султана имел в виду свою собственную волю.

- Баязид умер. И теперь нет никакой угрозы для владыки Умара.

- Никакой если не считать Анисс. Единственную дочь Баязида которую его соратники успели вывезти из Умарканда.

Анисс. Фахреддин помнил это имя. Ему вспомнилась одиннадцатилетняя девочка, которая вместе с Баязидом и его братьями приезжала погостить в замке эмира Хафтара воспитанником которого и пребывал Фахреддин. Самому юноше тогда только исполнилось четырнадцать лет, и он увидел ее лишь мельком ведь все его дни проходили в постоянных тренировках. С тех пор прошло пять лет.

- Чем шестнадцатилетняя девчонка может угрожать владыке Умару мой повелитель? И как с этим связан я?

Смех. Тихий незлобный смех стал для Фахди неожиданностью. Великий визирь начал рассматривать его еще пристальнее.

- Тем что она не замужем. Баязид успел распустить грязные слухи об отсутствии у Селима и его детей права на трон. Некоторые люди в султанате невзирая на мои усилия продолжают сомневаться в лживости этих обвинений. И если сейчас они спокойны, то потом они могут взять мечи и последовать за юной Анисс которую так легко объявить законным наследником трона. – Фарид сделал паузу. – Прошу прощение юный Фахреддин я оговорился. Эти бунтовщики могут пойти за будущим мужем Анисс.

- Ее увел эмир Хафтар. – Фахди сказал ровно то что великий визирь знал и без него. Хафтар был другом Баязида и его соратником. Он рос воспитанником в доме Баязида что позволило ему сдружится с ровесником. И когда Баязида схватили, а его братьев умертвили Хафтар умудрился ускользнуть из столицы прихватив с собой Анисс.

- Хафтар не имеет много войска. – Фахреддин запнулся. Он уже рассказал это людям Фарида на допросе. Он рассказал им все что ему было известно о Хафтаре.

- Если мне не изменяет память юный Фахреддин ты говаривал о полутора сотнях людей. Большая их часть осталась в столице не успев покинуть город. В лучшем для него случае изменник имеет при себе менее пятидесяти человек. Я могу прямо сейчас отправить войско, которое возьмёт его крепость и предаст Хафтара мечу.

- Но почему вы этого не сделали?

- Потому что такая прямая атака может вынудить Хафтара спрятать Анисс где-то еще. Или перевезти ее за пределы султаната. Либо же несчастная девочка может погибнуть во время штурма. Сама мысль о смерти невинной души вызывает в моем сердце току. Понимаешь меня? – Испытывающий взгляд.

- Понимаю мой повелитель. – Фахреддин предпочел не встречаться взглядом, с человеком, который без зазрения совести убивал десятки невинных людей.

- Анисс может стать ключом к миру и сплочению султаната перед угрозой войны с империей. И потому я желаю спасти ее и возвратить в столицу. А потом немедленно сочетать ее узами брака с владыкой Умаром. Так мы соединим две семьи в один род и на всегда положим конец любым попыткам расколоть нашу общину. Теперь ты понимаешь для чего мне требуется твоя помощь?

- Понимаю. – В том, что воины Хафтара в большинстве своем остались в городе, не последовав за своим эмиром была немалая заслуга Фахди. Юноша предчувствовавший неладное смог задержать людей Хафтара в городе соврав им о приказе эмира. Он сам до конца не понимал причин что двигали им. Но он сказал, что Хафтар поручил им задержать стражу султана выиграв эмиру время для отхода з города. А в итоге их всех окружили и разоружили. Не сопротивлялся никто. Потому что верность верностью, однако никакой даже самый благочестивый господин не стоит того чтобы за него умирать. Это Фахди уже знал невзирая на свои года.

- Ты провел шесть лет воспитанником при дворе Хафтара. Однако даже по достижению совершеннолетия твой отец не отозвал тебя из дома Хафтара для службы. Ты был плохим учеником?

- Нет мой повелитель. – Фахреддин помрачнел. Воспоминания, пробуждённые Фаридом, вгрызлись его сознание.

- Значит твоему отцу было на тебя плевать. Прости за горькую праву юный Фахреддин, но, когда у правителя маленького надела так много отпрысков поневоле начинаешь задумываться куда их девать.

Фахреддин был четвертым сыном эмира Гияура. Его отец владел несколькими деревеньками и парой оазисов, расположенных вдоль пустынного тракта, соединявшего столицу с прибережными поселениями. Имение было небольшим и не приносило дохода так как купцы давно нашли более выгодные маршруты. Но у Гияура имелось шесть сыновей и три дочери. Плюс больше дюжины иных родственников мужского и женского пола. Которых нужно было кормить. Фахреддин с детства понимал, что ему не суждено унаследовать надел – в султанате не было принято дробить земли между сыновьями. Старший отпрыск всего становился правителем. А младшие дети либо служили ему, либо служили другим. Если старший был благорасположен к тому чтобы сохранить им жизнь.

- Мой отец не звал меня мой повелитель. Но и я сам не захотел возвращаться домой.

- Значит это место не было твоим домом юный Фахреддин. Нас учили тому что следует чтить корни. Но что если дерево сгнило и умирает? Тогда корни бесполезны и надежа проявляется в том, чтобы из плодов мертвого дерева отброшенных ветром подальше от корней выросли новые деревья.

- Которым так же предстоит умереть когда придёт время.

- Именно. Когда придёт время. Ты не задумывался что тебе суждено стать новым ростком могучего побега в саду нашего султаната? –Голос визиря заставил душу юноши вначале уйти в пятки, а потом вернутся обратно. В, казалось бы, соблазнительных нотках такого будущего проскользнула угроза. Фахди почувствовал себя куском металла, который опытный кузнец ощупывает, проверяя прочность.

- Я стараюсь избегать высокомерия. Наш пророк Фатали часто говорил о том, что гордыня ведёт к скорой погибели.

- Но ты об этом думал. Хафтар изменник. Изменник отчаянный так как даже смерть Баязида не заставила его сложить оружие. Умар милостивый владыка. Но даже его терпению приходит предел. Он желает пресечь род Хафтара. И тогда встанет вопрос об новом эмире. Который получит из рук султана владения эмира Хафтара в награду за некую услугу.

- Вы хотите…

- Именно юный Фахреддин. Именно. Но не я. Султан Умар желает, чтобы ты как человек знающий крепость Хафтара изнутри лучше любого из моих агентов привел маленький отряд внутрь и выкрал Анисс пока посланная султаном армия будет подходить к крепости и брать ее в осаду. Если ты вернешь ее живой и невредимой – быть тебе новым эмиром. Ты отелишься от своего отца и братьев Фахреддин и сотворишь род верный султану.

Это большая честь для меня – Фахреддин не нашел ничего лучше, чем просто пасть ниц.

«Человек не лишен порока, но наделен видением блага. Пороки соперничают с праведностью. Вам не раз и не два говорили о том, что душа всякого разумного стремится к святости по определению своего сотворения. Но на самом деле мы все существуем в таврёном бытие. Бытие где тьма давно вытеснила свет и потому наши души борются не для совершения благих дел, а скорее для того чтобы совершать зло под предлогом блага. И чем умнее человек чем искуснее отточен его разум, тем проще ему обелить любой порок. Тем большее разрушение он причинит миру и прежде всего самому себе. Тем более тяжкий ответ ему предстоит нести перед Создателем»

Ованес Дебора. Отрывок из послания к нищим Мевораха.

Великий визирь остался наедине с собой и своими тревожными мыслями. Третий после Бога и второй после султана Фарид чувствовал себя так словно первые двое набросили на него свои долги оставив одного посреди пустыни. Мужчина отогнал подобные мысли из головы. Нельзя роптать. Однако проблем у него было предостаточно. Мятеж Баязида поддержанный имперской разведкой был подавлен даже до того, как успешно вспыхнул. Однако…

Война с империей была отсрочена, но не предотвращена. После возвращения Анисс в Умарканд и ее бракосочетания с Умаром Фарид лично отправлялся в Нар-Анкоур столицу Иннурийской империи для переговоров. Предстояло найти полководцев для армии султаната. Предстояло отправить толпившихся под стенами Умарканда фанатиков во главе с Ованесом Деборой освобождать святой Меворах. Следовало карать и миловать. Следовало править пока чрезмерно молодой Умар набирается опыта.

Если бы не твердая убежденность в том, что Господь не посылает испытаний сверх мер и не испытывает людей злом Фарид давно бы опустил руки. Каждый раз, когда ему удавалось отсрочить одну скорбь или избавится от нее на замену, вставали три новых. В одиночку ему становилось все труднее и труднее. И потому великий визирь охотно и с радостью пополнял арсенал своих инструментов. Одни Фарид унаследовал от своего отца занимавшего место хранителя тайн ранее. Другие изготовил выменял или даже нашёл на улице. Каждый человек, становившийся информатором или исполнителем великого визиря, мог пригодится в чем-то. И потому Фарид смотрел на всякого человека как мастер на материал или изделие. Когда ему попадалось уже готовое орудие следовало решить, как его использовать. А когда попадался материал следовало думать, что из него сделать.

Анисс была алмазом. Который можно превратить в бриллиант. Самый красивый бриллиант в венце Хасимидского султаната. А Фахреддин уже был практически выточен. Его с детства воспитывали так как должны были воспитывать младшего сына. Воспитывали как слугу. Опасного слугу. Фарид доверял своим глазам. А его глаза видели перед собой хорошее железо. Изначально из него ковали меч или саблю. Но металла не хватило и вышел лишь кинжал пригодный скорее для подлого удара в спину нежели для прямого поединка. Но ковали кинжал в спешке и потому слишком мало внимания уделили рукоятке. Которая вышла непозволительно скользкой. А значит… Значит, что для того чтобы использовать это оружие Фариду следует постоянно применять силу и ловкость в пропорциях больших нежели того должны требовать кинжалы.

Сейчас великому визирю не составит труда использовать юного Фахреддина. Он уже это сделал, поманив этого мальчика перспективой сделаться самостоятельным эмиром и выйти из тени. Но удастся ли провернуть подобный трюк в будущем? И что делать если скользкая рукоятка не удержится в цепких ладонях великого визиря и выпадет, ранив его или подставив под удар клинка врага? Предавший раз предаст и снова. И потому каждый раз, когда перед внутренним взором души Фарида возникал этот человек он отчётливо видел шлейф предательства. Фахреддин ослушался своего воспитателя. И что куда страшнее ослушался извечной заповеди почитания родителей пусть его к этому и склонил сам Фарид. В такой ситуации молодой человек мог предать и самого Фарида. Это предательство случится сразу же как только молодой человек попадет под влияние иного лица более устрашающего.

Великий визирь поднялся с кресла сделав несколько шагов в разные стороны. Он разминался и очищал мысли. Наконец он достал из карманов своего одеяния колокольчик и зазвонил. В комнату аккуратно отворив дверь вошел Шамир - один из наиболее доверенных исполнителей Фарида. Пришелец поклонился великому визирю в точности с мельчайшими требованиями дворцового церемониала и в скрупулёзном соответствии с неписанным сводом традиций.

- Мой повелитель.

- Отбери из числа моих исполнителей несколько наиболее умелых бойцов подходящих для тихой работы. Отправьтесь с Фахреддином. Как только он сыграет свою роль и Анисс окажется в безопасности в твоих руках – убей его при первом же удобном случае.

- Слушаю и повинуюсь мой повелитель. – Шамир склонил голову принимая приказ.

- Ступай. Да хранит тебя Господь.

- Да осыпят вас Божьи благословения повелитель.

Шамир скрылся, оставив Фарида наедине с вернувшими силу сомнениями. Фахреддин имел кое-какой ум. Он не мог не понимать, что является лишь орудием, перешедшим из одних неумелых и излишне торопливых рук в руки более изощренные и на порядок более опытные. Однако этот мальчик покинет бренный мир слишком рано чтобы понять, что некоторые орудия бесповоротно портятся в ходе своего использования. Такие уже не восстановить и остается лишь смешать их с кучей мусора.

«Имеющий совесть да воздержится от осуждения. Имеющий разум да воздержится от поверхностного суждения. Ибо замысле Божий не дано понять простому смертному, но человек наделенный верой может распознать отблески такого замысла словно отблески далёкого костра в глухую ночь. Именно поэтому мы должны принять то что Создатель попускает зло в этом мире. Даже если нам не видна благодать — это не значит, что она сама по себе не существует. Порою высокое идет об руку с низким. И грех неотделим от святости. Мы не можем говорить, что хорошо, а что плохо. И потому видя несовершенство ищите его противоположность.»

Из обращения Ованеса Деборы к паломникам Венца Вознесения во время выбора праведного халифа.

Фахреддин не потратил много времени на приготовления. Он первым делом вернул себе обоих лошадей и все прочее имущество благо оно могло поместится на спинах этих лошадей. Юный Фахди получил от Фарида напутствие на дорогу и отряд из шестерых человек под командованием воина немногим старше самого Фахди представившегося ему Шамиром. Настоящее это имя или нет Фахди брать в голову не желал.

Хиррса-карад – крепость эмира Хафтара располагалась в двух днях пути от столицы. Эмир не мог долго держать там Анисс. Но и не мог отправить е в пустыню без осознания конечного маршрута. Наверняка бывший воспитатель Фахди отправил гонцов к лояльным покойному Баязиду эмирам с просьбами предложениями или угрозами. Он сейчас будет готов на любые действия чтобы получить согласие кого-то более могущественного приютить Анисс. А значит следовало торопится.

Отряд покинул столицу в лучах заката. Они выехали через ворота ближе всего находящиеся к побережью. До следующего утра всадники проедут по вытоптанной торговцами дороге откуда свернут к каменистому плато. Фахреддин неоднократно использовал этот маршрут и потому знал, как можно с его помощью сократить дистанцию и оказаться у вотчины Хафтара возможно даже к концу следующего дня. Знал он так же и о том, что всего через пару часов после их отъезда Умарканда покинуло еще четыре сотни солдат Султанат. Которые должны будут подойти к крепости и начать осаду. Они будут двигаться медленно и открыто. Чтобы Хафтар не обратил внимание на людей Фахди.

Они ехали вдоль побережья, и юный воин не мог не обратить внимание на огромное поседение, выросшее под стенами блистательной столицы. Лагерь людей Завета. Людей Ованеса Деборы. Приглашенного по инициативе Фарида богохульника. Ересиарха и первосвященника Завета. Человека, окутанного множеством слухов.

Шамир держался на веселе. Щуплость и худощавость этого мужа делала его внешний вид более молодым в сравнении с истинным возрастом. Шамир насвистывал похабные песни и нередко прикладывался к бурдюку с вином словно ему предстояло не выполнить задание Фарида, а совершить увеселительную прогулку. И если прочие в отряде сохраняли молчание изредка перебрасываясь парой фраз, то в Шамире можно было опознать заскучавшего балагура.

- Я жил неподалеку от столицы. Долгое время претворялся сельским бобылем по заданию хранителя тайн. И потом помог ему в сложный момент. Как видишь, Фахди я ждал не зря. Господь все обращает во благо. – Это было сказано с насмешкой. И сокращение имени… Фахреддин любил свое имя и редко когда позволял его коверкать.

- Фахреддин.

- Нет разницы.

- Фахреддин – рука юноши легла на рукоять сабли. Он уже чувствовал себя увереннее так как убедил себя в том, что сам Фарид нуждается в его услугах.

- Не имеет значения. У тебя может быть много имен. Ты можешь гордится своим именем. Но суть от этого не меняется. И это касается не только имен.

- Ты похож на словоблуда, а не на шпиона.

- Первое сопутствует втором. Я начинал как вор и карманник. У меня был друг, с которым вместе мы обворовывали горожан. Я отвлекал их своими слезами или воплями, или подхалимством, а тот срезал кошельки.

- Мерзость. – Фахреддин сплюнул.

- Лучше, чем голодать. И куда как лучше, чем ничего вообще не делать. Раз Бог даровал мне ловкие руки и внимательный взгляд то почему бы это не использовать?

- И как такой повеса оказался в рядах людей великого визиря?

- Меня и моего друга сгубила жадность. Мы решили обворовать любовницу паши гильдии воров Умарканда. Уже тогда мы числились в гильдии и платили взносы. Мы воровали больше восьми лет. И у нас получилось. Но нас практически сразу поймали, как только мы попытались продать на рынке украденные драгоценности.

- Фарид колдун? Или почему я могу лицезреть твою излишне болтливую голову не отдельно от твоей шеи? – Фахди развернул голову в сторону собеседника не забывая придерживать поводья коня и краем глаза следить за дорогой.

- Нет. До него дошли слухи о нашей дерзкой выходке до того, как нас казнили. Он предложил нам выбор – смерть или служение ему.

- Вот как он вас завербовал.

- Но теперь остался только я. Моего друга убили почти сразу же. Он не смог справится с простейшей работой.

- Как его звали?

- А я разве помню? – Шамир развел руки в извиняющемся жесте. – Это было давно, да и к чему запоминать такую мелочь как имя мертвого человека при жизни отличавшегося множеством пороков и только мизерной каплей достоинства.

Фахреддин скривился. Он понимал простолюдинов благо жизнь младшего сына небогатого эмира и воспитанника иного эмира мало отличалась от жизни простолюдина. Хафтар поручал ему самую тяжелую и унизительную работу. Фахреддин мог работать наравне с прислугой в крепости своего воспитателя. В крепости, которая в будущем станет его вотчиной.

- А теперь мы пытаемся использовать Завет. – Люди Завета были во многом похожи на хасимидов. Общие корни. Схожие языки. И одна прародина. Изначально это был единый народ, поклонявшийся Единому Богу.

- Мы вернулись к корням. Или призвали корни к себе. Смотря как на это взглянуть. Люди Завета изгнали нас со святой земли. Наши предки покинули Меворах вслед за пророком Фатали. И все лишь потому что тот объявил учение Завета ложным. Дескать вы не так понимаете Бога. А я понимаю его правильно! – Шамир словно передразнивал пророка что давно вознесся на небо.

- Не боишься за свою душу богохульник?

- Мне нет смысла боятся. Фатали всего лишь толкователь. До него были и иные пророки. Я тоже могу назваться пророком и истолковать волю Бога так как сам того хочу. Особенно если этого Бога нет рядом и некому указать на твою брехню.

- Фатали был пророком.

- Он был человеком. А все люди ошибаются. Или склонны заставлять ошибаться других.

- Почему ты считаешь, что Бога нет?

- Я так не говорил. Я считаю, что постичь его волю нам смертным не положено. И потому любой пророк – шарлатан. Один лучше другой хуже. Иохия увел народ Завета из рабства и основал Меворах. А Фатали увел своих новых последователей сюда основав Умарканд и султанат Хасимидов. Прошли века Меворах стал провинцией империи и люди Завета, кивавшие нам в спину камни, оказались выдворены из собственного дома. Круговорот смерти во имя пустоты.

- А теперь остатки народа Завета собраны под стенами Умарканда. И они все выступят походом к Мевораху. Для того чтобы отвоевать его. И принести на блюде армии султана которая ударит им в спину. – Фахреддин посмотрел на Шамира.

- Что ты на это ответишь вор? – Неприязнь к этому человеку Фахди выражал в большом количестве направленных по отношению к нему колкостей.

- Что на все воля Божья. Но она превратно истолковывается. Если бы Бог был так благ как мне об этом говорили мне не пришлось бы голодать. Я бы знал в лицо своих родителей.

- Бог милостив.

- Это легко говорить богатым эмирам и кадиям. Скажи эти слова нищим что толпятся за стенами ваших дворцов и храмов. Скажи это тем, кто умер от голода или продолжает голодать. – Шамир по одной ему известной причине престал балагурить, видимо исчерпав запас слов на сегодня. Фахреддин пустил своего коня галопом. Остальные в отряде последовали его примеру. Таким образом они обогнали одинокого старика, идущего вдоль побережья с мулом на поводу. Старик лишь негодующе покачал головой пытаясь упокоить скотину.

«Вам не следует роптать. Скорби пусть даже и непонятные вам промыслительны. Каждый разумный есть орудие в руках Господа. Но мы не рождаемся орудиями, а проходим подготовку и изготовление. Не думали ли вы спросить у глины больно ли ей, когда из нее лепят кувшин? Так же и с нами. Но у горшка есть лишь два варианта судьбы. Или его используют по назначению, заложенному гончаром или выбрасывают из-за ненадобности. Так пусть же мы возрадуемся нашим страданиям чем тому что Бог оставил нас в роскоши мелочного мира. Мы все хуже глины ведь она не носит в себе греха. Возможно тебе плохо дитя мое. Возможно ты считаешь, что с тобой поступили несправедливо. Но твои страдания составляют самую суть смысла твоей земной жизни.»

Ованес Дебора. Отрывок из «Обращения к всякому в кого кидают камни»

Анисс давно потеряла всякий аппетит. Она по большей части плакала. На ее глазах прямо на городской площади при свете дня убили человека. Многих людей. Она помнила постоянно улыбающегося стражника з личной гвардии ее отца, который называл ее маленькой принцессой и время от времени рассказывал разные небылицы. Этого доброго человека убили. Его глаз пронзила стрела и он, закашлявшись кровью просто осел на земле. Анисс впервые увидела смерть в лицо.

Потом был крик ее отца «Уведи ее!». И Хафтар находившийся при них грубо схватил ее посадив на своего коня, которого он погнал прямо через толпу стаптывая тех, кто не успевал отойти в сторону. И она, не смотря на то что Хафтар пытался закрыть ей глаза видела, как ее любимого отца окружила стража. Она не понимал почему.

- Почему? – Один и тот же вопрос повторяла она Хафтару до тех пор, пока тот не загнал коня оказавшись уже далеко за стенами города.

- Почему?! – Тот же вопрос был задан, когда ей дали нового коня, а люди Хафтара разделились на мелкие отряды чтобы сбить преследователей со следа и выиграть ей время.

- Почему?!! – Этот вопрос рвал душу девушки на части. Но ответ она получила лишь оказавшись за стенами вотчины Хафтара. Она вернулась туда где любила гостить в детстве. И добрый как ей казалось ранее дядя Хафтар бросил на нее злой и исполненный горечи взгляд.

- Кровь Анисс. Все из-за крови.

Анисс не понимала. Не понимала и плакала. В дверь постучали. Девушка давно уже не различала времени суток. В дверь постучали снова. Анисс обеспокоенно посмотрела в сторону двери. Дверь заскрипела и отворилась. В комнату ввалился труп стражника. И девушка с ужасом подняла взор в сторону мужчины окутанного черной тканью.

- Какой чудесный сегодня вечер. Не находите?

Фахреддин тяжело дышал. Под его ногами лежали трупы. Ахтар и Маргиз. До сегодняшнего вечера последние живые сыновья эмира Хафтара. Долгое время они были партнерами Фахди по тренировочным поединкам. По честным правилам они побеждали. Но в настоящей схватке играл он. Ахтар получил удар кинжалом в пах. Этот же кинжал теперь торчал из глазницы Маргиза. Фахреддин с трудом осознавал, что он вообще сейчас чувствует. Юный воин опустился на колени вынимаю оружие и очищая его от крови и грязи. Вложил его и саблю в ножны.

Шамир держал на руках Анисс. Дочь Баязида была усыплена с помощью снадобья. Рядом стояло еще трое. Двоих они недосчитались. Отряд смог провернуть дело лихо. Оставалось только убить Хафтара. Прервать род. Очистить крепость. Фахреддин кивнул Шамиру и тот передал девушку на руки одному из своих людей. Тот понес ее направившись к пути, который использовал отряд для того чтобы попасть внутрь крепости. Они же направились в сторону тронного зала.

Эмира Хафтара они застали в бодрствующем состоянии. Он пребывал в окружении нескольких стражников. Казалось, что немолодой человек сделался и вовсе старым. Сердце Фахди сжалось от подозрений. Почему Хафтар не командует напасть? Почему он так спокоен?

- Доброй ночи. Господь освятил ее.

- Как и все ночи и дни. – Шамир не удержался от очередной колкости.

- Я предчувствовал. Отец говорил, что каждый человек предчувствует скорую смерть.

- Значит ты предчувствовал и свою смерть старик. Твои сыновья мертвы. Твой род прерван. – В голосе Фахреддина зазвучал приговор.

- Не все. Ведь ты еще жив. – Хафтар закашлялся пораженный арбалетным болтом, выпущенным одним из людей Шамира. Фахреддин так же был поражен кинжалом самого Шамира.

«Человек наделенный талантом ставит себя выше прочих. Он считает возможным пытаться вырвать у Господа для себя то чего у него быть не должно. Но руки слабы. И взяв себе одно ты теряешь другое. Так человек следуя гордыне теряет благодать. Следуя желаниям теряет спасение. Приобретая мир теряет душу. И докопавшись до столь плачевной истины вместо радости от ее нахождения он получает осознание того что ему не выбраться из вырытой им самим ямы. Не выбраться если не оставить там саму суть себя.»

Из разговора Ованеса Деборы и великого визиря Фарида

Великий визирь в присутствии молодого султана Умара расположился на балконе дворца. Отсюда открывался великолепный вид на побережья. Вид на армию людей Завета наконец-то выступившую в сторону Мевораха. И хотя грандиозный план визиря начал переходить в завершающую стадию, а молодой султан уже обзавелся первой женой сердце Фарида терзали сомнения. Ему казалось, что он не замечает чего-то важного судьбоносного. Не заметил он и то что незадолго до начала похода войско Ованеса Деборы пополнилось еще одним воином, скрывавшим свое лицо под шлемом-куфией.