Антон Д.

Недостижимая мечта

Пролог

Когда Герберт Ллойд задумывался о родине своих самых дальних предков, то разочаровывался в истории. Наука, призванная к изучению и решению всевозможных загадок, разбросанных по всему миру, не может решить самую интригующую для нынешнего человечества. Тайну зарождения жизни и секрет ее управления. Есть много теорий. Одна из ни них утверждает, что некая сверхъестественная сущность создала все живое, но эта теория не отвечает на еще один появившейся вопрос: «Зачем?». Задавшись этой нелегкой проблемой, Герберта в миг возненавидело все историческое сообщество Северной Америки. Маразматичные профессора просто взрывались, когда речь заходила о предположениях, домыслах, а что еще хуже всего, о альтернативном мнении. В своих замкнутых протоптанных мирках эти, на первый взгляд, богатые опытом люди не могли вообразить что-то иное, нечто что не соответствует их познаниям, а может и всему мировому укладу.

Не на смотря свое изгнание из такого привычного общества, в котором Герберт вертелся подобно склизким моллюскам в соленой воде и получал различные одобрения коллег, публикуя в исторических газетах захватывающие факты о ученых антропологов и о мире до первых шагов человека, его интерес к неразрешенной загадке образования жизни не угас, а стал еще более пылок, ведь больше его не сковывала пыльная бумажная работа и постоянные статьи, от почти абсолютной идентичности которых крутило живот. Наконец освободившись от устоев, разлагавшихся в константе, Герберт ни мог не погрузится в мир собственных грез и вспомнить те непостижимые рассказы своего деда, пропавшего безвестен в лесах Амазонии в свои 88 лет. В них семеро крылатых существ в янтарных плащах с золоченным подбоем собираются на зубчатых шестигранных тронах с пылающем черным солнцем, усыпанным белоснежными перьями, подле престолов и решают будущее вселенной. Их фигуры, с головы до ног покрытые переливающимися мантиями, небыли похожи друг на друга и уж тем более на человека. В этих мечтах Герберт лично представал перед ними. Они тщетно пытались заговорить с пришельцем, а один даже поднял в приветствии некое подобие руки, покрытой ядовитыми чашниками, с симметричной четырехпалой ладонью. После ужасного кошмара Герберт пришел в себя, обливаясь леденишь потом. Он не мог выкинуть эти искаженные ужасом образы из, умудренной историческим опытом, головы. Лишившись всякого предназначения в жизни, он бросил все свои знания и навыки на поиски своих блудных фантазий. С этого момента предназначение молодого историка переменилось, ведь впервые за все свое существования Герберт Ллойд усомнился: а правда ли его дед был параноидным шизофреником?

В это сложное для сына время, отец Герберта как и всегда протянул руку помощи и слезно умолял сына продолжит семейное торговое дело, не дать упасть величайшей корпорации «Leomare». Но Герберт всегда был против этого. Продажа и скупка товаров предполагала наличие не слабых познаний в такой точно науке как математика. Этим младший Ллойд не мог похвастаться. Несмотря на высококвалифицированное домашнее образование, обходившиеся его семье в три с половиной тысячи долларов в год, цифры никогда не довались ему. Сложению и вычитанию он предпочитал революции и войны, монаршие триумфа и падения, запретные заклинания и проклятые артефакты.

Отринув помощь отца, Герберт отстранился от семьи, ведь ничто не должно было мешать его недостижимым поискам. Как и ожидалось в городском архиве Дэкслер-Сити, где Герберт провел свои последние двадцать лет, не нашлось ни единого упоминания золотых ангелов или существ подобным им. Тогда новым источником знаний оказались религии и культы. Традиционные вероисповедания были отсечены сразу. Ни в одном из текстов популярных священных книг не говорилось о семи служителях, царствующих на славу древнего космического божества. Герберт вспомнил что еще с десяток лет назад, когда семейное торгово-морское дело увлекало его, а вздымающиеся волны беспокойного океана будоражили душу, в порту бразильского города Сальводор он слышал нечто подобное. Комендант порта «Арату», старина Бенито Рико рассказывал о месте в пучине амазонских лесов где широкое плато поднимается на сотни миль над землей, из расщелин которого доносятся ужасные вопли, несопоставимые с людскими. У этих таинственных пещер не редко видели племя чернокожих, лица которых закрывали маски, измазанные желтой краской. Они крайне агрессивны и никого не подпускают к своей территории.

Несмотря на возможную опасность, Герберт отправился в Бразилию. Он в первый и последний раз рискнул всем что есть, покинув берег родного Миссури, места где он провел всю жизнь. Его экспедиция должна была длится не больше недели, но прошли месяца и целый год безмолвствуя, а после, след молодого историка на веки затерялся в нашем запутан, но до безумия простом мире.

После путешествия Герберта Ллойда в пучину лисов амазонки ни одна живая душа боле его не видела. Лишь в мистических и параллельных мирах, над судьбами которых нависает старая словно само время планета Нибус, что-то переменилось. Там в древнейшем городе Эль-Делар на скалистых землях, близь кроваво алой реки Конд, под монструозным пиковидным куполом, усыпанным поблекшими от старины барельефами с изображением неведанных человечеству планет, восседали на своих зубчатых шестигранных тронах существа в плотных желтых одеяниях. Но сегодня главный зал священного собрания переменился. Над изображением солнца, высеченного черным сидеритом в полу, под которым мечутся давние жители глубин, латарии, некогда пустующий престол занимала фигура что так близка и знакома людскому взору. Она глядела вверх сквозь нависший купал, точно в бескрайнею вселенную, познавая все тайны космоса.

Свою земную судьбу Герберт Ллойд разменял на нечто большее: на мир несбывшихся грез. В своих самых безумных и отчаянных снах он видел пустынную планету, охваченную сухими шильцами существа, спрутоводное тело которого было усыпано рубиновыми водянистыми глазами с тонкими вертикальными зрачками. Мгновение за мгновением иссушенная кора планетарного тела погружалось в основание огурцевидного вздувшегося тела существе, где его рот составленный из бесчисленных рядов исполинских зубов перемалывал сому структуру планеты. Закончив трапезу, существо, размером которого могут позавидовать самые величественные из небесных тел солнечной системе, устремилось дальше в беспроглядный космос. Оно двигалось величественно, расставляло свои щупальца, которым не было счету, а затем отталкивалось от пустоты вселенной и скользило по освещенной звездами тьме, словно величавый спрут в пучине океанов. Его не естественные для человеческого понимания движения были неспешны и плавны. Как хозяин всего сущего он рассекал просторы мироздания, а его глаза, по размерам не уступавшие крохотным планетам, безумно скакали во все стороны, ища новую жертву для пропитания. А эту невообразимую разумом процессию сопровождали крики фанатиков со всех уголков бесконечной вселенной. Форма изложения и языки различались, но единственные слова, которые оставались неизменными и употреблявшиеся наиболее часто и беспрецедентно громко были: «Реджем-Меншайд». Именно эти слова вызывали, такие близкие человечеству, страх и трепет у всех жителей вселенной без исключения. Вот только людской род и по сей день не мыслит значения этих слов и находится в сладостном незнании, которое может подарит всем нам быструю смерть.

 

Глава I Таинственный барельеф

Еще пару дней назад я страшно жалел, что не прикончил своего единственного друга Герберта Ллойда. Но ныне бы моя рука бы не дрогнула, и я бесприкословленно бы присягнул на верность ему и тому неизведанному, частью которого он стал. Сейчас я состою в добром здравии лишь потому что, в глубине моей души еще теплится надежда на просветление запутавшихся душ. Когда кто-то найдет мои записи в шестой палате психиатрической лечебнице «Роэнталь», что на острове Рокстоун, он уверует в те давно забытые идеалы о которых я не знал или отзывался не очень лесное. Правда у искушенных опытам людей могут возникнуть некие подозрения в нереальности происходящих со мной событий, что не удивительно, ведь я и сам не до конца понимаю предвестия, снизошедшие ко мне.

И так. Начнем с начала. Мое имя Кристофер Блейк и я признаюсь, что Герберт Ллойд всегда был моим единственным и самым преданным другом, но то как он переменился за год отсутствия, я принять не смог. Еще в восьмилетнем возрасте он питал не дюжий интерес к старинным руинам, давно разрушенного города по среди Сахары, сказкам и легендам древней Греции, и к старым, словно само время, артефактам, предназначение которых было затеряно в веках. Также нельзя забывать о религиозных и прочих культах в существования и идеологии которых я никогда не верил. Что не удивительно, ведь рос в семья ярых приверженцев атеистических взглядов

Такому широкому кругозору не мало способствовало лучшие в своем роде образование, которое смогли позволить себе его недавно обогатившиеся родители. Однако из-за домашней жизни Герберт никогда не был силен физически, чем печалил своих заботливых предков, мечтавших о тысячелетней династии. Он был единственным ребенком в семье, что заметно отпечаталось в его характере, ведь его четверо братьев и сестра погибли от бушующей несколько лет назад испанке, а он, подобно избранному, остался жив.

Последний раз я гостил в имении Ллойдов чуть больше года назад. К тому времени отец Герберта – лорд Артур доживал свои последние дни. Иронично, но именно его возлюбленное торговое дело и свело одного из известнейших людей своего времени в могилу. Он простыл под проливным ливнем где-то на западе Саргассово моря. И зная все это, было очень странно наблюдать неестественное поведение Герберта. В тот день я довольно точно запомнил его слова, что даже по прошествии стольного времени не могу выкинуть их из головы:

«Мой дед говорил, что когда над землей взойдет черное солнце, озаренное тьмой космоса, некому не спастись. Поэтому он с помощью давно забытых ритуалов оттягивал этот апокалипсис. Мой отец не слушал его, как и я когда-то. Поэтому ты понимаешь, Крис, я должен найти этот культ космоса и спасти нашу землю от бездонных лучей черного солнца.»

К сожалению, я не придал и капли значения его словам. А в голову пришла лишь мысль что Роэнтальская лечебница плачет по таким как он. В тот момент я всерьез обеспокоился о своем единственном друге. Герберт не желал слушать моих возмущений и в одиночку покинул родные берега. Я же был крайне подавлен и решил на время забыться, отправившись в Европу.

Будучи в Австрии, я, как безызвестный писатель, искал отголоски вдохновения, что увлекут меня в загадочную страну наших с Гербертом детских фантазий. Атмосфера разорванного войной континента и шаткого мира была колоритной и неописуемо притягательной, несмотря на ужас, навеянный ураганом крови и стали, танцующем на курганах едва затихшего конфликта. Залитая кровью Европа не долго удерживала мой неискушенный характер. Уже с последним снегом наступившего 1920 года я сошел на берег родного Ньюпорта, что на северном побережье Америки. Здесь, на земле где рождались и умирали предки семьи Блейк, меня вновь окутывали воспоминания о старом другу Герберте Ллойде, с которым я не виделся уже больше года. Не откладывая поездку не на день, я тут же направился в Дэкслер-Сити, город где родился один из самых близких мне людей.

Давние предки Ллойда были эмигрантами из графства Ноттингемшир, что к северу от Лондона. Они не чуралась богатствами и кровавым золотом, добытом на минувшей войне. В Соединённых штатах они, будучи потомственными торговцами, перевозили американские оружия и боеприпасы в Британию, Францию, Россию, Германию и Австро-Венгрию. Спонсируя обе стороны конфликта, они лишь сильнее разжигали пламя войны и продавали военные единица все в больших масштабах. Несказанное состояние, доставшиеся единственному наследнику, Герберту Ллойду, отражал трёхэтажный особняк на Сетнвудском холме, нависший над всем Дэкслер-сити.

В доме меня ждала давняя возлюбленная Герберта, Интегра фон Оберштайн. Она, как и я, была весьма обеспокоена продолжительным отсутствием нашего общего знакомого, поэтому мы решили встретится здесь и наконец разобраться, что же делать с нашим, жаждущим приключений, историком. В особняке моего старого друга я наконец признал те знакомые черты, без которых было так одиноко на холодных улицах Вены.

На небольшом круглом столике стоял медовый пудинг, испеченный Интегрой. Это был, наверное, самый любимый десерт Герберта. Трудно было не заметить этот сладостный легкий запах в былые времена, когда молодой англичанин еще не пренебрегал высокими стенами колониального особняка. Интегра сидела напротив меня в просторном кресле из бивней мамонта, обшитом белым тигриным мехом. На ее коленях ютился не малых размеров черный кот. Он носил возвышенное имя Винсент, возможно напоминавшие его хозяину о былом величии рода Ллойд на родных британских островах. Герберт знатно его откармливал, пока тот не обратился в гигантский черный волосатый валун с короткими лапками. Даже мне человеку достаточно волевому, приходится приложить немалые усилия чтобы поднять это исполинского зверя. А каково больной молодой девушке я и представить не мог.

К моему удивлению Интегра не медлила с началом разговора, как это себе позволяла ее стеснительная натура. Но в тот момент я бы предпочел не слышать ее, ведь бред и несуразица что лилась с ее губ, с трудом бы переварил даже самый безвкусный слушатель. Она говорила, что в семейной библиотеке Ллойдов нашла некий таинственный барельеф, обнаружение которого средь пыльных книг приписывает неким сверхъестественным силам. Я уже был готов более рационально распорядится своим временем и покинуть особняк и в одиночестве начать поиски Герберта, но меня остановило материальное доказательство слов Интегры. На, вымощенном красным камнем, камине стоял барельеф, высеченный из булыжника, похожего на черное железо с холодным отблеском серебра. Изображение на нем напоминало восьмиконечное солнце, возвышавшиеся над некой сферой. Изделие походило на старинный артефакт своими трещинами и бледность материала, но учитывая сколько времени Герберт проводил в окружении подобных пугающих вещей, не удивительно если он сам и воссоздал, то что видел в своих обезумевших фантазиях. Интегра продолжала рассказ тем что это барельеф наводит ведения, в одним из которых она и услышала голос Герберта. Он говорил, что скоро спустится со звезд, и они вновь будут вместе. В тот миг я подумал, что она совсем рехнулась, утопая в бреднях, которые ей наплел Герберт, что не исключено, ведь он был лучшим в придумывании невообразим теорий, объясняющих наши с ним загадочные находки. Но не смотря не на что я продолжал держать в руках барельеф, который словно гипнотизировал своими каменными витиеватыми лучами. Потом я будто обезумел. Перед моим взором проблеснул холодный воздух, чьи очертания, на удивление, были весь четки и легко различимы. Он пронесся от входной двери к барельефу в моих пальцах и за секунды спиралью облетели высеченное в черном камне солнце.

 

Глава II Гость из белого ада

В дверь постучались. Мы с Интегрой не смели шелохнутся и даже замедлили и без того умиротворенное дыхание. Не считайте меня трусам, что умирает от страха при любом неудобном шорохе. Наш испуг можно было легко объяснить с географической и временной точки зрения. Особняк семьи Ллойд стоял на Сетвудском холме с отвесными скалами. Сам путь к нему составлял не меньше часа от ближайшего дома, да еще разрывающий зимний буран с беспрецедентно сильными осадками должен был замедлить путника на пару тройку часов, не говоря уже о, режущем кожу, холоде которому не противостоят даже самые искушенные северные народы. Никто в здравом уме не полез бы на этот холм в такое время. Подобные масли сразу вплели в голову воспоминания о недавнем инциденте, произошедшем на острове Рокстоун. Возможно тот сбежавший психопат, который по словам очевидцев просто растворился в воздухе из своей полати, прямо сейчас стоит за высокой еловой дверью.

Пока мы с Интегрой, окоченев, всматривались в дрожавшие глаза друг друга, в дверь постучались еще трижды. Удары были все настойчивей и сильнее. Я схватил трубку телефона и набрал в полицию. Они сказали, что по всему городу разверну отряды, ищущие сбежавшего сумасшедшего, но из-за плохой погоды прибудут к нам минимум через час. Мысль о том, что это «нечто» может ворвутся сюда подтолкнула к действию. Я поставил барельеф, вынул из камины раскалённую кочергу и, с запасом замахнувшись ею, приоткрыл дверь. За ней стоя стоял мужчина ростом явно выше двух метров, в длинной черной шинели со вздернутым воротом и помятой серой фуражке, с кокардой майора. Его грузное тело с ног до головы было едва покрыто тонким слоем снежных хлопьев, что настораживало, ведь по моим расчетам он должен был находится на улице более чеса.

На мой вопрос кто он. Пришелец что-то пробубнил на непонятном мне языке и вынул из кармана шинели промокший листок. На нем был текст, написанный подчерком хоть сильно искаженным, но очень похожим на тот который мне приходилось видеть в письмах Герберта годичной давности. Если это была записка моего старого друга, то он точно уже очень долгое время не брался за перо. Не выпуская кочергу из руки, я взял конверт и развернул его. Пробежав глазами по корявым строкам, я окончательно убедился, что это дело рук Герберта Ллойда:

«Прости, Интегра, но в письме я вынужден сказать, что вряд ли я стану таким как прежде, вряд ли ты вновь увидишь того самого Герберта Ллойда. Мне очень жаль, но образ того жизнерадостного юноши с чернильными волосами, что так тебе приелся, впредь не на миг не предстанет перед тобой. Я сразу хочу тебя утешить ведь в данное время я прибываю в добром здравии и полной безопасности. К счастью сейчас мне повезло находится в местах, столь одоленных от привычного мировосприятия, о которых ты не смела мечтать. Я вступил на путь настолько терпкий и скользкий, что с самого начала распрощался с жизнью. Но оно того стоило. Место, что на долгие нескончаемые века пленило мою душу, позабыв о теле, носит имя Эль-Делар. Римские колонны и готические пиковидные здания заполняют широкие вымощенные обсидианом дороги. Именно там в зале священного собрания Великого Реджем-Меншайда на меня снизошло неведанное человечеству. Я почти приобщился к золотому кругу, что восседает под черным солнцем, но все же есть то что еще удерживает меня в мире, который я так давно вдел. Я заберу тебя с собой. Передай это письмо Крису, он должен знать. И будь поснисходительней с моим партнёром Ансгаром Вольфом, он все же ветеран. Пусть его вид не смущает тебя, уверен такая искушенная путешествиями девушка как ты не дрогнет. Я помню тебя из последних сил, моя любимая Интегра.

Твой Герберт.»

Я впустил гостя в дом и только сейчас заметил его необычный образ. Вся голова Ансгара была стянута бинтами, так что не было видно ни волос, ни лица. А глаза закрывали непроглядные очки для сварки. Он уселся в кресло, где только что сидел я. В тоже время мне довелось передать письмо Интегре.

- Так значит ты партнер Герберта. А где же доказательства? – поинтересовался я.

- И доказательств никаких не требуется. - оборвал майор на ломаном, очень искаженном английском и продолжил едва дыша. – Все просто. Думаю, для вас обоих не секрет что Герберт Ллойд всю свою жизнь тянулась к запретным званиям за гранью истории. И в своей цели он не чурался древних темных ритуалов и сомнительных личностей, ведающих о мире за гранью бытия. Одно время и алхимия манила его не хуже потрёпанных исторических книг. Но не одно из этих, сомнительных на первый взгляд, действ не приблизило его к преломлению, закаленной в веках, линии истории и извечному рассуждению: «что если…?». Он годами пропадал в долгосрочных экспедициях в самых отдалённых точках земного шара. В таких как затерянный в песках Сахары древнейший город Саар, скрытые от глаз обывателя врата в Шамбалу в горах Непала, кайзеровский некрополис Витасберг, погребённый под бесчисленными лесами северной Баварии и горячие озера Антарктиды, скрытые под километрами льда. Но не одно из этих мест так не помогло достичь цели всей его жизни.

- Ну хорошо. А что ты знаешь о его путешествии в Бразилию и о том старике про которого он вечно твердил?

- Да воистину, старина Бенито Рикко взаправду знал о тайном обществе аборигенов на западе Амазонки. Конечно в его словах можно было усомнится с неведанной легкостью. Кто поверит маразматичному старику, который всерьез говорит о гигантских скользкотелых существах из космоса и о ангелах, внешний вид которых не вкладывался ни в одно свешенное писание, когда-либо знакомое человеку? А все правда в том, что Бенито за семь лет до своего поста в порту «Арута» любил поохотится на ягуаров и пум, чьи шкуры ценились не меньше испанского золота. С детства страдая хромотой на правую ногу, но всегда надеялся на один убийственный выстрел, благо его меткости могли позавидовать многие стрелки его возраста. Но в один день ему не повезло. Это случилось, когда его нога ступила на самый кончик змеиного хвоста, смешавшегося с густой зеленной листвой и лианами. Не успел охотник опомнится как чешуйчатое пресмыкающиеся плеснуло яд в глаз старика. С тех пор он почти ослеп, но все еще видел, как планеты охватывают исполинские щупальца, и как с семи шестигранных тронов решалась судьба все сущего.

Разумеется, в бредни старика никто не верил, а иные даже пытались засадить беднягу в роэнтальскую лечебницу. Но к счастью для уставшего моряка, интуиция, или как он сам заявлял – комическое проведение, всегда выводила его из подобных, щекочущих нервы, ситуаций. Герберт разумеется был исключением, ведь именно в неразборчивом безумстве о космической жизни и внеземном могуществе молодой историк видел путь к своей мечте.

На следующий день, как Герберт вспомнил этот странный рассказ своего деда, он нашёл меня, человека что помогал ранее с его алхимическими опытами, и мы купили билет на судно, направлявшиеся в бразильский порт «Арута». Там мы и нашли старину Рикко, который сказал в точности все что мы от него и ждали. В своей ветхой хижине на близлежащих болотах он принял нас. Тот разговор я запомнил надолго:

- Золотые ангелы? – старик насупился и закурил трубку.

- Да, те кто восседают на шестигранных тронах. – в нетерпении добавил Герберт.

- Однажды один из их адептов спас меня от пантеры в мясных лесах. – Старик резко посветлел и внимательно всмотреться в алчные до информации глаза Герберта. – Знаете я вижу в ваших глазах нечто что приходит мне во снах. Я провожу вас до аборигенного жилища, но на святую землю не суплю ни нагой. Такова цена моего спасения у желто-масочных адептов.

- Хорошо, мы готовы прямо сейчас!

- Только оденьтесь получше, в глубине лесов ни счесть комаров.

На этот же день мы снарядились старыми довоенными винтовкам, хранившиеся у Бенито, как память о лучших временах, взяли топоры и мачете, чтобы рубить корни и лианы, и припасы: хлебные сухари и соленное мясо, на случай если поход задержится.

Это были самые жаркие дни в моей жизни. Мы провели в тропическом лесу два с половиной дня, пока старина Рикко наконец не остановился.

- Дальше путь мне заказан. – для верности, он сделал пару шагов назад.

- Спасибо вам. – Герберт выставил потную руку чтобы попрощается, но старик не обратил внимание.

В этот момент последний наследник семьи Ллойд впервые смог заглянуть под широкополую шляпу бывшего моряка. В ее тени прятались глаза, затянутые непроглядным бельмом.

- Прощайте. – Бенито развернулся и пошел в сторону портового городка. – Не разочаруйте их. У адептов большие планы на членов вашей семьи.

После этого мы с Гербертом вошли в темную, пропахшую влагой пещеру, под исполинским плато. Негры в грубых трехглазых масках ощетинились копиями и каменными ножами. Герберт не растерялся и выставил правую руку вперед, подобно существу в янтарном плаще из его ведений. Аборигены отступили, и мы беспрепятственно прошли в глубь узкой расщелины. Там в тусклом свете костра сидел негр, чью старость можно было измерить по бороде чуть ниже колен. Хоть его язык был чужд нам, но имя старейшины было разборчиво. Азар предложил Герберту настойку, варившуюся на костре. Не симметричный глиняный кувшин ручной выделки был наполнен вязкой темный жидкостью. Герберт осушил сосуд. Его веки внезапно стали тяжелеть, а тело ослабло.

На следующий день не одна собака не могла найти хоть что-то напоминавшие о исчезнувшем наследном торговце. С этого дня Герберт Ллойд на долгий земной год покинул мир людей. Наконец, впервые в жизни в душе мечтательного историка появилось пламя надежда, что уже не могло затухнуть.

 

Глава III Бремя богов

Опустив веки, сквозь них прорезался неописуемый свет алой луны, надменным серпом нависшей над неизведанной планетой. В ее лучах томился город из монструозных пиковидных зданий, покрытых черной субстанцией, напоминающей застывшую смолу. В середины города, меж циклопических куполов древних монументов и в унисон бьющихся колоколов, возвышался неведанной высоты обелиск, исписанный барельефами гипнотических рун и скрученных изображений, непонятные человеческому рассудку. Увенчивал каскад выдолбленных рукописей гигантский символ напоминающий солнце с восьмиконечным ореолом, лучи которого походили на извивающиеся щупальца морского существа.

Когда Герберт пришел в себя, он не чувствовал ни запахов, ни холода, ни дуновения ветра. Его тело было вдвое тяжелей чем раньше, поэтому он едва смог поднять голову от черного камня, устилающего пол. Перед его затуманенным взором открылись семь высочайших тронов, расположенных полукругом, на шести из который восседали невообразимые человеческим разумом фигуры. Более они походили на желтые кляксы, причем все абсолютно разные и по-своему уродливы, и недостижимы.

Вот одна снизошла с трона, держа нечто подобное четырехпалой руки в знакомом приветствии. И тут Герберт понял, что перед его взором предстал мир его собственных грез, извращённый безумными недостижимыми мечтами.

- Я есть Валамир «Карающий». – статная рогатая фигура, обтянутое чем-то на подобии желтого шелка, опустила голову.

- Где я? – обессиленно спросил Герберт.

- Меж пересечения всех миров. На затерянной в веках планете Нибус. В старом словно само время городе Эль-Делар.

- Не понимаю.

- Предстань же перед Священным собрания ордена черного солнца.

Все желтые тени слегка воспарили над своими тронами, Валамир последовал их примеру. Средь шести искаженных фигур одна, та что восседала на среднем троне, возвысилась наиболее сильно.

- Склонись перед Священным советом Великого Бога. – заговорил Эриил «Короткоживущий».

- Снова человек? – надменно возмутился Азело «Непокорный». – Не прошло и двух тысяч людских годов.

- Его судьба весьма забавна и полна мечтаний. – заметил Офалим «Многоглазый». – На этих тронах нет места грезам.

- Примет ли его незначительную роль вся вселенная? – задумался Кассиль «Вещий».

- Я видела их книги. – вспомнила Мираэль «Летописец» – они на столько ничтожна, что могут быть прочитаны за пару мгновений.

Герберт поник перед нелесными отзывами, существ, которых он считал богами. Но перед ними встал Валамир.

- Не будьте глупцами, братья. Господин сам выбрал его. И не вам решать кто увенчает трон.

- Не нужно торопить время Валамир. – заговорила самая низкая из желтых фигур. – В начале человек должен пройти обряд просвещения.

- Вы вечно правы, Эриил. – подтвердил Азело. – Но как и все здесь, вы могли заметить, что наш гость нем. Зачем Священному собранию безмолвный ангел? Издай хоть писк человек!

- Я… меня зовут Герберт Ллойд, я…

- Как? Герб…? Слишком долго! – возмутилась Мираэль – Уверена наш Господин одарит тебя именем покороче.

- Я извиняюсь, но кто вы?

Искаженные фигуры будто переглянулись и вновь все обратили внимание на Герберта.

- Мы исполинские тени и преданные слуги Великого Бога Реджема-Меншайда. – гордо заявила Мираэль. – Ваш народ называл его Дэусом, когда еще не был слеп, как сейчас.

- Довольно слушать эти жалкие потуги. – взъерошился Офалим.

- Воистину! – поддержал Азело. – Ты привел его сюда, Валамир, так обучи высшему ремеслу.

Валамир вывел Герберта из зала. Он оказался на просторной улице, служившей парадным входом к золотым ангелам. Куда не взглянуть все было покрыто чернеющий смолой. Она растекалась по дороге и стенам невообразимых циклопических монументах с пикообразными крышами, но в то же время была твердая как камень.

- Извините, господин, можно вопрос? – робко спросил Герберт, шагая по мощенной дороге из обсидианового кирпича.

- Вскоре ты и сам накинешь желтую вуаль, так что зови меня Валамир.

- Почему именно я? Потому что нашел желтых жрецов?

- Тебе было предрешено их найти. А истинная цель твоего прибытия эта нужда нашего Господина в армии. Он еще с начало зарождения людей подметил вашу быструю способность к размножению. Не одна из вселенских рас ни имеет столь же эффективной репродукции.

Они подошли к месту, которое всем видом показывало свою важность. Гигантское древо с алой, будто кровавой листвой, накрывало реку с рубиновыми водами. Тонкотелая ива с угольно-черными и алыми плетями, усеянными нитеобразными шипами. В Америке Герберт не смел и вообразить такое. Даже ботанический сад его отца не мог похвастаться на столько экзотическими растениями.

Подле векового древа, в земле извивался белый червь размером с руку. Его четверо загнутых клыка четно пытались расколоть кусок обсидиана.

- Что за пакость? – спросил Герберт, закрывая рукавом нос, от зловонного гниения.

- Хоть они и жалки, но заслуживают некого уважения. – Валамир поднял личинку на руки. – Этих существ зовут латарии. Когда-то каждое из них было ангелом, что носит золотые одежды, но однажды предавшие нашего Господина. Это их наказание, вечность пожирать серую глину и экскременты в самых глубоких землях Нибуса. – Валамир перестал поглаживать дряблую и сморённую кожу червя и опустил его в землю.

Паразит забурился в глину, так быстро как ему позволяло его толстое неуемно тело.

- А что это? – Герберт указал на цилиндрическое здание с подобием высоких окон.

- Это библиотека Господина. Там находятся различные артефакты невообразимой мощи, а также яйцо в котором томится его дитя. Не одной душе не разрешено входить туда. Это строжайше запрещено.

Вскоре ангел с Гербертом подошли к чарующей реке Конд. Она не была похожа не земные водоемы, ведь за место привычной для человека воды, в реке растекалось алое пламя.

- Подобный поток большая редкость. Нибус последняя планета из недр которой хлещет всесжигающий огонь. – объяснил Валамир. – Все что поникло в этом пламене на вечность исчезает из всех миров и времен. Ты сам должен вступить в эти воды, дабы отчистится от всего человеческого, забыть кем ты был, и поглотить знания вселенной. Уже в новом воплощении ты взойдёшь на шестигранный престол и станешь равным моим братьям.

Герберт вошел в кровавое пламя реки по пояс. Сзади подошел Валамир, наложил на его голову четырёхпалую руку и вдавил ее в обжигающие воды. Огонь вспыхнул до небес, будто пожирая свежую растопку. Из реки вышла фигура в желтой мантии, подобной кокону. Из всех ангелов теперь лишь в ней можно было заметить черты так знакомые человеческому взору. И послышалось имя, громом разверзнутое в вечно звездном небе: «Люмиан «Светоносный»». В этот самый миг за спиной преобразившегося землянина раскрылась пара перепончатых крыльев, которые в миг обросли снежными перьями. После, под грохот обезумевшего набата, Люмиан взошёл на когда-то пустующий шестигранный трон.

 

Глава IV Падение Лазаря

Заняв свое место, он, немедля ни секунды, отправился в странствие по времени и всевозможным мирам. Хоть он и распрощался со всем земным, но от жажды нескончаемых исторических знаний он избавится так и не смог.

Люмиан путешествовал, не зная меры. Само время растворилось в ожиданиях его манящего и неповторимого исторического опыта. Он поведал тысячи вселенных и галактик, пережил сотни жизней вместе с величайшими вселенскими правителями и экстраординарными личностями. Он побывал на ледяной планете Крипт, что на самом отшибе Мелочного пути, где живут разрозненные племена, поделенные на два воюющих клана, а температура такая что человеческая кровь вмиг бы окоченела в жилах. И на планете Эстар, заселенную людьми, погрязших в дворцовых переворотах, отстающими в нравственном и научном прогрессе от его предков на несколько сотен лет. И наконец он вспомнил о своей давней мечте. Он вернулся на Землю, но был разочарован. Вопреки своего могуществу он оставался для миры лишь безмолвным призраком, беспомощным наблюдателем. Но как же в таком состоянии можно было ответить на животрепещущий вопрос: «Что если...?»? Вся, оставшиеся от былой человечности, надежда была направлена на великого Господина, того кого именуют Реджем-Меншайд. Ведь только самое могущественное существо во вселенной способно наделить своего верного слугу силой творить история из пустоты.

И вот настал день, когда Люмиан от лица всего человечества предстанет перед величайшим созданием во вселенной в зале Священного собрания. Восьмистворчатый купол зала разомкнулся в беззвёздное небо остроконечными лепестками. Но каково было его разочарование, когда Реджем-Меншайд отклонил требования своего нового слуги и четко дал понять, что ангелы лишь глаза и защитили Великого Бога и не боле.

Люмиан не собирался терпеть такое пренебрежение, поэтому пробрался в Библиотеку Реджема-Меншайда и средь невообразимых предметов забрал черное жилистое яйцо, которое можно унести лишь в двух руках. Следом он собрал всех ангелов и изложил им свой план.

- Братья мои, - начал он. – желали ли вы власть доступную лишь нашему Господину?

- Как ты смеешь говорить такое? – возмутился Кассиль. – Подобные мысли уже являются неповиновением.

- Нет. Вы не ангелы мироздания, – продолжил Люмиан – а просто рабы Реджема-Меншада. Вы не обладаете ничем что отделяло бы вас от жалких червей прислужников, что в ужасе молят Великого Бога о милости. Я обещаю вам новое правления, где каждый обретет силу, которая и не слилась нашему Отцу, и новый мир, в котором мы воцаримся как новые Боги!

- Ты бредишь, Люмиан! – возразил Кассиль – Как ты вообще собираешься убить Бога?

- Очень просто, мой вещий братец. Воистину, его смерть дело не человеческих рук и даже не ангельских. Лишь Бог способен сразить Бога. А когда это случится я воцарюсь во вселенной подле ее истинного и бесспорного наследника.

- Немыслимо! Ты проник в библиотеку. – воскликнул Валамир. – Мы никогда не пойдем на такое.

- Рано или поздно вы все строем последуете за мной. Что я узнал за то время, когда носил белые крылья, так это истинное стремление разумных существ. Неважна система, галактика, раса. Все они жаждут одного. Власти.

- Остановись! – вскрикнул мелкий ангел. – У тебя еще есть шанс искупить вину.

- Ненужно морочить мне голову, Эриил. Я знаком с писаниями, изображенными на лунном обелиске. Древние жители глубин лотарии, так выглядят те, кто преградил ему путь, и также будет корчатся в земле преступники моей воли. Неужто вы желаете закончить также? Но ангелам законы не к чему! Мы и сами способна принимать здравые решения, а не быть жалкими наблюдателями.

Из-за купала выплыла кровавая пилена, затянувшая беззвездное небо. Из густого алого тумана проявились восемь щупалец, а затем и тело Реджема-Меншайда. Миллионы глаз одновременно взглянули в сторону Люмиана, а подле них разверзлась гигантская пасть с бесчисленными зубами. В тот миг землянин впервые в своей жизни воочию лицезрел черное солнце. Символ, что мелькал в последних мыслях умирающих планет.

- ЛЮМИАН – ПРЕДАТЕЛЬ! – раскатом грома донеслось с выше.

Герберт взмыл в тягучий воздух. Его окутал красный горячий луч света, от которого золотые одежды тлели, а крылья осыпались.

- Последний шанс, решайтесь? – заявил Люмиан, буквально тающий в адском свете.

- Остановись! Это не ты. – вскрикнул Валимар – Ты забыл кем был раньше.

- Глупец! Напротив, я вспомнил Герберта Ллойда. Это и есть мое истинное Я!

Герберт обратился в один большой огненный шар и вырвался из зала Священного собрания через колонное окно. Он добрался до Земли где его крылья сгорели окончательно, лишив его способности путешествовать меж миров и времён. А его обожжённые руки грело жилистое яйцо, чернеющие вены которого неловко описывали форму солнце.

Конечно в таком изуродованном виде он не мог показаться своей возлюбленной, поэтому отправился в лечебницу Роэнталь. Тамошний доктор мистер Блэквуд, в свое время был неплохим другом его деда, но так и не поверил его предсмертным «бредням». Но все переменилось, когда перед ним предстал Герберт Ллойд в образе опаленного ангела. Блэквуд помог забинтовать его обожжённое тело и выдал военную форму недавно почившего немецкого майора, проходившего здесь лечение.

- Что касается моей преданности, мистер Ллойд, она тверда как никогда. – подметил доктор – Ради Реджема…

- Нет. – отрезал Герберт. – К черту Реджема! Вот наша новая надежда. Его ребенок. – он не выпускал из рук пульсирующие черное яйцо. – Я наконец осознал, что нечего мне не поможет, ни отец, ни алхимия, ни даже Бог. Лишь взяв судьбу в свои руки, я смогу творить историю.

После Герберт отправился в семейное поместье на Сентвудском холме.

 

Глава V Роэнталь

Ансгар прервал свой рассказ и нас окутала тишина. Я вскочил с кресла и схватил чугунную кочергу, изрядно остывшую за время разговора.

- Чушь! Откуда ты можешь знать все это, если разлучился с Гебертом еще при встрече с аборигенами в амазонских лесах? Как ты это докажешь?

- И доказывать ничего не надо. Ты всегда не отличался дальновидность, мой старый друг.

Майор совал с головы бинты и сварочные очки. За его спиной проросла пара обугленных крыльев. Серая окопная шинель обернулась в сияющую янтарем мантию, а пожёванная офицерская фуражка описала форму головы и обратилась непроглядной желтой вуалью. Он достал из-за спины чернеющие яйцо и представил его Интегре.

- Больше твоя болезнь нам не помеха. Вот наш будущий ребенок, тот кого я принес со звезд. Ты уже придумала имя?

- Угу. – лицо девушки сразу озарила улыбка. – Если будет девочка, то назовем Глорией, а если мальчик, то Артур в честь твоего отца.

- Артур? Артур Дэус. Мне нравится. – заявил Герберт. – Прошу следуй за мной, о Интегра фон Оберштайн, и я разрушу этот, пропахший трупной гнилью, мир и создам новый, в котором тот безуспешный историк, который был ничем, станет всем.

Он властно взмахнул рукой в сторону Интегры, и та, не успев опомнится, растворилась в воздухе.

- Следуй и ты по поему пути, Кристофер. На земле воцарится новое Свешенное собрание. Мы сбросим проклятые золотые одежды и накинем новую черную форму будущих времен.

- Никогда!

- Мне жаль, но все уже предрешено. – он вознес руки вверх, а из по вуали начало просачивается ослепительное сияние. – История, повинуйся мне!

Я же с самого начала знал, что здесь пахнет неладным, поэтому покрепче сжал кочергу в руке и вмазал ее по его золотой голове. Ангел упал, а через вуаль начала просачивается кровь. Тогда я ударил еще и еще, пока на еловом паркете не проявилась внушительных размеров алая лужа, игриво отражающая пламя камина.

Не успел я восторжествовать как в дверь, под вой снежных ветров, ворвались полицейские и наставили не меня оружия.

Один самый смелый из этой кучки медлительных ослов выступил вперед и взвел курок, звук которого нехило повысил его авторитет.

- Мистер Блэйк, бросьте оружие и поднимите руки!

- Да как вы смеете?! Я спас этот мир от чудовища в ангельском обличии! Воочию взгляните на праведное деяние!

Реакция представителей закона весьма озадачила меня, ведь вместо ожидаемого блистательного восторга на их лица взошла озадаченность и некое безразличие. Но когда я сам обернулся и посмотрел на сморщенные останки, то заметил знакомые черты, скрывавшиеся от моих глаз ранее. А именно, черные длинные волоса и обрывки фиалкового платья, пропитавшегося кровью. Я сразу просек обман этого дьявольского отродья. Он переменил свой образ в добродушную Интегру, чтобы подставить меня, сделать из героя Кристофера Блэйка убийцу и сумасшедшего.

Не успел я опомнится как один из полицейских подло уткнул меня носом в пол и нацепила наручники.

- Глупцы! Я вызвал вас чтобы вы поймали этого безумца, что назвался Ансгаром Вольфом!

- А мы, по-твоему, чем занимаемся? – дерзнул офицер, вздымая меня на ноги. – Пора возвратится домой, дружок. И чтоб больше не смел убегать!

После я мало чего помню. Лишь яркий свет наконец привёл меня в чувства. Я очнулся на мягком полу крохотной белой комнаты. Передо мной была дверь из толстого листа метала. Я что есть мочи переборол звон церковного аббата в голове и рванул к решетчатому окошку. Тогда я снова услышал до боли знакомый голос, который я никак не мог вспомнить.

- Кристофер вы вернулись домой. Я так рад. Надеюсь господа полицейские не сделали вам больно?

- Что? Кто вы? Где я? – в четных усилиях прорезать взглядом яркий свет, чтобы разглядеть лицо человека в белом халате, я едва не ослеп, а взор затянули давящие темные пятня.

- Неужто вы вновь все забыли, дорогуша? Я ваш лечащий доктор Эдвард Блеквуд, а вы уже более года являетесь единственным постояльцем палаты №6 на первом этаже лечебницы Роэнталь, что на острове Рокстоун.

- Но я не понимаю. Я же не сумасшедший.

- Конечно. Конечно. А теперь пока у вас снова не случился провал в памяти прошу расскажите мне о тех ангелах из космоса.

- Откуда вы знаете я же не говорил полиции…

- Неважно! Прошу о Нибусе, о Эль-Деларе и о том, кто держит в страхе любое живое существо.

Две раза на день он проводил со мной устную терапию, спрашивая о тех загадочных и непостижимых мирах и о таинственной планете Нибус, что на пересечении всех времен и пространств. Он жадно записывал каждое моё слова. Последнее что я ему поведал было происхождение и значение символа черного солнца. После этого он поднялся в астральную часовую башню с окровавленной правой рукой и белее я его не видел. Мои ежедневные процедуры прекратились и все оставшиеся время я проводил в палате № 6. Здесь я и решился поведать миру о случившемся.

Сейчас же меня пугает только одно, то что если эти записи прочтут в далёком будущем, на рубеже веков, а может и за их гранью, даже не поведут бровью и не остепенятся. Мои, не умудрённые космическим познанием, читатели, проснитесь! Высечете на правой ладони символ черного солнца, приложите ее к груди и приклоните колено в вечной молитве. Тогда может сам Артур Дэус или один из его ангелов навестит вас и посветит в тайны бытия. Тупицы и еретики, одумайтесь!

Вложим все мои оставшиеся усилия в кулак и лоб, я разбил их в кровь и выбил бронированное стекло в двери моей палаты. Переливавшемся в отражении невидимых ламп, осколком я вырезал на правой ладони символ солнца с искаженными лучами, что последнее время не на миг ни покидал моих бессонных ведения. В руке сразу почувствовалось благоговейное тепло, а в душе некая близость к тому существу, которое когда-то я называл своим другом. Неужто сейчас, на закате своей людской жизни я наконец чувствую некое подобие спокойствия и умиротворенности перед всемогущим существом. Нет мочи белее использовать затупленный карандаш. Свои последние строги перед окончательным вознесением и незыблемой близостью к бесконечным знаниям, вертящихся в бездонном круговороте космоса, я напишу собственной кровью.

«Славься Дэус!»

Сейчас в этот самый миг я нашел свое предназначение. Хоть раньше я и был бесталантным писателем, но теперь передо мной четкая картина моего будущего. Присягнув на вернись Дэусу, я стал летописцем его веры. «Книга имен» - писание содержавшие судьбу и жизни каждого человека. Оно будет на столько большое, что никто из людей не сможет дочитать ее до конца. Эта книга затмит все другие на веки и восславит Артура Дэуса и его верного ангела, чья человеческая оболочка носила имя Кристофера Блейка.

Наконец я понял мотивы и желания моего старого и единственного друга Герберта Ллойда, скрывающеюся под личиной немецкого майора Ансгара Вольфа. Человека что сидит в стороне на священном собрании. Человека что меняет история, играя марионетками за спиной Бога. Человека, воплотившего свою недостижимую мечту.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...