Граница осталась далеко позади. Родной Вербаннен, центральная часть обширной Аскеллы, распахивал монаху-страннику свои дружеские объятия. Ноги словно сами ускоряли шаг – и тут же вновь замирали. Хотелось остановиться и смотреть, смотреть широко раскрытыми глазами, впитывать всем своим существом давно покинутые места. Даже воздух здесь был иным: знакомым, животворным. Казалось, им можно дышать вечно – и не надышаться.

Ардар - за много лет он привык даже сам себя называть братом Ардаром - радостно шагал по мощёной дороге. Собственно, за свои долгие труды он уже мог зваться отцом Ардаром, хотя ему не было ещё сорока. О его учёности свидетельствовал широкий кожаный ремень, стягивающий его талию вместо обычной верёвки. В заплечном мешке угадывались очертания нескольких книг, переплетённых в кожу, - их он нёс в дар своему монастырю. Возницы экипажей и всадники, обгоняя его на дороге, вежливо кланялись, кто-то просил благословения, и вслед им радостно летело: «Да сохранит вас Превысший на вашем пути!»

Вся жизнь Ардара была неразрывно связана с Эвлийским монастырём. Основанная лет двести назад отшельником Эвлием скромная обитель превратилась в настоящее средоточие знаний и дел милосердия. Монахи переписывали и украшали книги, осваивали совсем юное ещё дело книгопечатания, изучали свойства целебных трав, принимали больных. Денег они не смели брать ни с кого: чтобы прокормиться, им хватало небольших угодий, на которых они трудились. Если же какой-нибудь благочестивый дворянин или купец жертвовал монастырю что-нибудь ценное, оно шло либо на покупку книг и лекарств, либо раздавалось бедным. Или уходило на содержание приюта для сирот.

В таком приюте и вырос будущий брат Ардар. С ранних лет он видел в монахах образцы истинной веры и добродетели, поэтому неудивительно, что в пятнадцать лет он пожелал сам принять постриг и сделаться одним из них. Наставники открыли в нём удивительный дар к языкам и вообще к знаниям; с тех пор юный брат практически поселился в монастырской библиотеке. Через десять лет его познания столь возросли, что славу о них не могли сдержать даже стены обители. И молодого учёного пригласили в соседнюю область Аскеллы, Ходанн, ради передачи опыта.

Любому учёному свойственно не столько учить, сколько учиться самому. И вот, спустя почти тринадцать лет, брат Ардар возвращался в родную обитель, полный радости, груза новых знаний – и не без лёгкой доли любопытства. Что ждёт его теперь на родине? Как пригодятся ему новые познания и кому смогут помочь? Ибо что проку в любых знаниях и мудрости, если они ценны лишь для их хранителей?

Об этом Ардар размышлял всю свою долгую дорогу. Но чем ближе подходил он к родным местам, тем чаще мысли эти сменялись иными. Думы о будущем уступали чистому внутреннему порыву просто смотреть, слушать, дышать и ощущать.

Небо вдали играло праздничной синевой, а пёрышки облаков напоминали мазки густо смоченной в белой краске кистью. Равнины заканчивались, сменяясь постепенно густыми лесами. Идти Ардару оставалось не больше двух дней. Не раз проезжающие мимо крестьяне на телегах предлагали подвезти его, но он неизменно благодарил и отказывался. И дело не в том, что денег у него не было, как и подобает странствующему монаху. Как можно сидеть в тряской повозке в такой чудесный день, когда каждый шаг, каждый взгляд, каждый вздох – праздник.

Красноватая просёлочная дорога прорезала, точно русло ручья, пышный пёстрый луг, в густой траве переливчато стрекотали кузнечики и цикады. Облачка цветочной пыльцы оседали на губах, оставляя во рту привкус пряного мёда. Дух захватило от дивного благоухания. Ардар остановился, прикрыв глаза, и с наслаждением вдохнул. «Какое же это счастье – вернуться!» - подумалось ему. – «Здесь, дома, всё другое. Весь мир прекрасен, но такой красоты нет больше нигде. Слава тебе, Превысший Создатель, за твоё совершенное творение!»

Дорога почти не пылила, прибитая недавним дождём; высыхающие лужицы ещё поблёскивали кое-где по обочинам, над ними звонко роились тучки мелких насекомых. Ардар глотнул на ходу из висящей через плечо кожаной фляги. Воды оставалось совсем мало, неплохо бы поискать какой-нибудь водоём. Тут ему вспомнилось, что за тем небольшим леском как раз протекает ручей, широкий, полноводный, превращающийся по весне в добрую реку. Но сейчас, летом, его без труда можно перейти вброд, воды там, самое большое, по пояс. И заодно наполнить свою флягу.

Лес тоже встретил Ардара гостеприимно: овеял прохладой, порадовал щебетом пичужек. Некоторые слетелись на дорогу и испуганно вспорхнули при виде человека. Он порылся в карманах. Рука отыскала кусок хлеба, оставшийся от недавнего походного обеда. Крошки щедро посыпались на дорогу, птички закружились над ними, явно желая угоститься, но опасаясь возможного врага.

- Ешьте, ешьте, я пошёл, - усмехнулся Ардар и продолжил путь под довольное птичье попискивание.

Лес и впрямь вывел его к ручью. Тот разливался шагов на двадцать-двадцать пять – шире, чем помнил Ардар. А вот моста через него за столько лет так и не догадались сделать. По другую сторону ручья дорога продолжала своё странствие, у самого горизонта уходя под сине-зелёный полог очередного леса, больше и пышнее того, что остался за спиной Ардара.

А у ручья, у самой воды, стояла девушка.

Заслышав шаги Ардара, она обернулась к нему. Была она необычайно хороша, но пленяла не красотой; в ней таилось нечто, не позволяющее отвести взор. Изменчивая глубина тёмных глаз, шаловливая, даже лукавая улыбка, скромный крестьянский наряд: рубашка да юбка, на голове чепчик, из-под которого вьются чёрные прядки.

- Доброго тебе пути, отец мой! – приветствовала Ардара девушка звучным, приятным голосом, похожим на журчание этого самого ручья. – Окажи милость, перенеси меня на тот берег.

Ардар заметил выглядывающие из-под голубой юбки девушки башмачки – новые, судя по виду. Жаль будет портить такие в воде. Отчего же не помочь? Ему вспомнился давний случай, когда он, совсем ещё юный, лет семнадцати от роду, шёл однажды по этой самой дороге со своим наставником. И им тоже встретилась девица, которой нужно было помочь перебраться через ручей. Сам он страшно смутился тогда, а отец Неприн спокойно взял её на руки и перенёс на другой берег. А потом, когда он, утомлённый юными мечтаниями о безымянной девице, осмелился упрекнуть наставника в нарушении монашеского обета, тот ответил ему: «Я её оставил там, где поставил на ноги. А ты до сих пор несёшь её с собой».

Тот случай научил Ардара многому. Во-первых, ценить милосердие превыше всех прочих дел. А во-вторых, смотреть на женщин, как на матерей или сестёр, а если они красивы – как на прекраснейшее творение Превысшего, без малейшей тени дурных помыслов. Достичь этого удалось не сразу, но с течением времени стало намного легче. За время своих трудов в Ходанне на учительском поприще ему довелось повидать немало пригожих девушек разных сословий. И к каждой он относился так, как мог бы отнестись к родной сестре, будь она у него.

Девушка оказалась почти невесомо лёгкой. Её тонкая рука обвила его шею, голова склонилась на плечо. Ардар не смотрел на неё, он смотрел прямо перед собой, чтобы ненароком не споткнуться и не уронить свою ношу. Ледяная вода остудила жаркий полдень – вместе с недолжными мыслями, которые вдруг зашевелились где-то в глубине его души.

Оказавшись на берегу, Ардар осторожно поставил девушку на ноги. Она же по-прежнему искала его взгляда, губы её – алые, сочные – всё так же улыбались.

- Благодарствую, отец мой, - поклонилась она – точно тростинка согнулась под дуновением ветерка. – Сделай ещё милость, позволь мне пойти с тобой дальше. А то мне страшно идти одной.

Ардару оставалось лишь беспомощно кивнуть. Мокрые полы длинного одеяния липли к ногам и мешали идти, недавнее воодушевление словно смыло водами ручья. Девушка шла чуть поодаль, но ему слышались её лёгкие шаги, представлялись едва заметные следы, которые она оставляет в дорожной пыли своими маленькими ножками в кожаных башмачках.

Где могла крестьянка взять такую обувь?

- Откуда ты? – спросил Ардар, чуть обернувшись к ней. - Куда тебя проводить?

- Я живу здесь неподалёку, во-он за тем лесом моя деревня. – Она приподнялась на цыпочки и указала пальцем. Рубашка туже натянулась на груди. Ардар отвёл глаза, но мир в душу никак не возвращался. Девушка разворошила её, словно почти угасший костёр.

Такого с ним не происходило никогда. Даже в далёком Ходанне, когда он приходил учителем к юной графине Раттфарде, и та сдуру влюбилась в него со всем жаром молодого сердца – даже тогда он нашёл нужные слова, чтобы разубедить её и образумить. Сам же он ощущал лишь жалость и сочувствие, никакого желания. Но сейчас...

Ардар присмотрелся внимательнее. Девушка шла легко, едва касаясь ногами земли, и без труда поспевала за ним. Дыхание её оставалось ровным, по лицу не пробежало ни единой струйки пота, хотя сам он уже несколько раз утёрся – жара усиливалась. От налетающего порой ветра её одежда плотнее облегала стройный стан, шевелились тёмные прядки на шее, отчего-то напоминая змей.

«Превысший Создатель, спаси и помилуй!» - взмолился мысленно Ардар, начиная понимать. Девушка мгновенно развернулась к нему, глаза её пылали, потом вдруг почернели – полностью, даже белки. Ему в лицо смотрели два чёрных провала в бездну. Вместе с оскаленными зубами эта гримаса напомнила голый череп скелета.

- О чём ты думаешь? – взвизгнула она. – Кого зовёшь? Думаешь, он тебе поможет?

Вокруг словно потемнело, солнце погасло, голубое небо превратилось в чёрную завесу, как будто всё вокруг провалилось в жуткие глаза ведьмы. А она вновь заулыбалась – обольстительно, маняще. Её одежда каким-то волшебством оказалась на земле. Белые, неестественно белые руки легли ему на плечи – словно упавший с дерева снег попал за шиворот. Распущенные волосы развевались вокруг лица, будто настоящие живые змеи, готовые напасть.

- Я же тебе нравлюсь, брат Ардар, правда? – пропела она своим невыносимо мелодичным голосом. Ни одна флейта в Аскелле не смогла бы издать столь чудесного звука.

- Превысший Создатель, спаси и помилуй несчастное творение твоё! – произнёс Ардар, сперва чуть слышно, потом громче и твёрже, теперь уже без единой тени сомнения. – Избавь её от напасти, освободи её тело и душу из сетей вражьих...

- Замолчи! – проревела ведьма уже не мелодичным голоском обольстительницы, но злобным криком разъярённого демона, что овладел её сущностью.

Но Ардар не замолчал. Дрожащие ноги подломились, он упал на колени, не обращая внимания на впившиеся в кожу мелкие камешки. По лицу, словно струи проливного дождя, стекал пот. Руки судорожно сжались у груди, так, что трещали кости пальцев. Никогда прежде, даже когда престарелый отец Эгид из Накбоона изгонял злых духов из одержимых, ему не приходилось переживать подобного ужаса.

И всё же Ардар знал и верил, что способен его одолеть.

- Заклинаю тебя, демон, именем Создателя, изыди, оставь Превысшее творение и не дерзай вновь входить в него! – Слова заклинательной молитвы вспомнились с трудом, но стоило ожить первым строкам, и следующие полились, точно плавное течение реки.

Страшный визг, не сравнимый ни с чем на свете, оглушил Ардара. Крепкие, не по-женски сильные руки с длинными когтями впились ему в горло. Да, телесными силами ему не победить демона. Но у него есть иное оружие. Только бы не лишиться чувств...

Ардар вцепился в тонкие запястья, которые не смог обхватить, и лишь сдерживал ведьму, не позволяя ей придушить его. «Превысшей силой и всеблагой крепостью запрещаю тебе...» Перед глазами завертелся чёрный провал, сознание меркло. «Изыди во мрак вечный, в преисподнюю, уготованную тебе...» Во рту появился противный металлический привкус, Ардар сглотнул и ощутил кровь. «Помилуй меня, Превысший Создатель, прими мою душу, только пощади эту несчастную...»

Мрак накрыл их обоих. Всё вокруг стихло.

***

«Неужели я ещё жив?» - подумал Ардар, открывая глаза. И с изумлением понял, что в синем небе по-прежнему ласково светит солнце, неспешно тянутся пышно взбитые облака, а ветер доносит запах трав и беспечный стрекот насекомых. Сам же он лежал навзничь на дороге, весь мокрый от пота и продрогший даже от такого лёгкого ветерка.

Это произошло на самом деле? Или пригрезилось?

Ардар приподнялся на локте. Нет, не пригрезилось. Девушка лежала ничком в трёх шагах от него, укрытая лишь собственными волосами. Её тело слегка подёргивалось, точно в лихорадке. «Бедная, бедная, что же с тобой случилось?» Несмотря на боль во всём теле и особенно в шее, Ардар поднялся и укрыл её своим плащом, который достал из мешка.

Девушка очнулась нескоро – за минувшее время одежда Ардара успела почти полностью просохнуть. Он услышал тихий стон и бросился помочь ей подняться. Она привстала на четвереньки, оглядела себя. Лицо её тотчас сделалось пунцовым, как луговые маки, руки запахнули грубый суконный плащ.

- Отец мой... – прошептала она, не поднимая глаз. – Я не...

- Знаю, дитя моё, - произнёс Ардар как можно ласковее. – Ты не виновата. Хвала Превысшему, ты теперь свободна. Скажи, чем я могу помочь тебе? Где ты живёшь?

- Нигде. – Растрёпанная голова девушки упала на грудь, послышалось тихое всхлипывание. – Мне некуда идти. Я же... – она содрогнулась, - ведьма...

- Уже нет, - твёрдо сказал ей Ардар, поддерживая под локоть. – А теперь вставай и одевайся, я отвернусь. Плащ можешь оставить себе. А ещё тебе бы не помешало поесть.

Пока за спиной Ардара слышался тихий шорох ткани, он вынул из мешка остатки своих припасов: хлеб, сыр и сушёные яблоки. Девушка робко коснулась его плеча, и он обернулся. Она стояла, глядя в землю, щёки её по-прежнему цвели румянцем стыда. Ардар пригляделся внимательнее: да, так и есть.

- Садись и поешь как следует; ты, должно быть, совсем обессилела. – Он протянул ей снедь и флягу с водой. – Как тебя зовут?

- Ойга, - ответила она и принялась за еду, сперва несмело, потом более жадно: похоже, и впрямь изголодалась. Ардару уже приходилось видеть такое у бывших одержимых.

- Расскажи мне, как это случилось с тобой? – спросил Ардар, когда она утолила голод. – Ты ведь родилась Видящей?

Ойга поперхнулась водой и пролила себе на юбку добрую половину фляги. В глаза снова заплескался страх, хрипом отозвался в голосе:

- Это... тоже плохо, да?

- Нет, - ответил Ардар. – Так уж повелось, что порой Превысший дарует некоторым своим творениям способность видеть чуть больше, чем прочим. Я бы сам хотел иметь такой дар, но, видно, мне он не был бы полезен. Твоей вины нет в том, что ты Видящая. Это раньше, лет двадцать назад, во время правления королевы Нарайи, Видящих преследовали и сжигали наравне с ведьмами. Но наша нынешняя государыня, Эгона, мудрее. Поэтому тебе нечего бояться. Рассказывай.

- Я... плохо помню свою жизнь, - призналась Ойга. – Разве только кое-что... Помню, что была сиротой, жила из милости у тётки. А ведьма жила неподалёку от нашей деревни. И... не знаю, как это вышло... когда ведьма пришла к нам чего-то требовать, решили отдать меня. Или же она сама меня выбрала, не знаю...

- Скорее всего, сама выбрала, - кивнул Ардар. – Видящего легче обучить чародейству. Но ей, видно, этого показалось мало, и она вызвала демона, который вселился в тебя.

- Я не хотела учиться колдовству. Она била меня, морила голодом, но не смогла заставить. И тогда... – Ойга содрогнулась. – Она заставила меня посмотреть в разрытую могилу самоубийцы. И меня... меня будто дубиной ударило в лицо... и с тех пор... – Она замолчала, её губы вновь задрожали. – А потом ведьма выгнала меня, сказала, что теперь дух сам меня поведёт, куда нужно. И он вёл. Это было ужасно, отец мой. – Девушка зарыдала. – Я... я ходила по всей стране, не зная усталости. Я останавливала доверчивых путников, обольщала их и убивала колдовством. Никто не мог совладать со мной, демон давал мне силу десяти мужчин. Но он так жестоко меня мучил! Если я хотя бы один день никого не убивала и не зачаровывала...

- Перестань, всё позади, - поспешил Ардар успокоить её. – Нельзя судить за зло, совершённое против воли. А теперь, если ты насытилась, вставай, и пойдём.

- Куда? – Ойга отряхнула одежду от крошек и протянула ему остатки своей трапезы вместе с флягой.

- Хороший вопрос. – Ардар задумался. – Знаешь, милях в пятнадцати отсюда, около городка Стрейим, стоит женский монастырь. Ты могла бы найти приют там. Не обязательно становиться монахиней – просто пожить там некоторое время. А потом можешь уйти, куда хочешь. Ты ведь умеешь что-нибудь делать?

Ответом ему было лишь растерянное качание головой. Какому честному труду могла обучить свою воспитанницу ведьма?

- Тогда можешь пойти в ученицы к какой-нибудь мастерице из ремесленной гильдии, ткачихе, пряхе или красильщице. Монахини помогут тебе, им часто приходится помогать сиротам и бесприданницам. Не пропадёшь.

- А ты, отец мой?

- Меня зовут брат Ардар, - улыбнулся он. – А я иду в свой монастырь, возвращаюсь после многолетней отлучки.

- Спасибо тебе, брат Ардар. – Ойга несмело ответила на улыбку. – Какое счастье, что мы с тобой встретились. Видно, сам Превысший повёл тебя сегодня этой дорогой.

Ардар кивнул.

- Так и есть. Он ведёт нас везде, как любящий отец: сперва за руку, как начинающего ходить ребёнка, потом отпускает. Но не перестаёт идти рядом.

Так они и шли по нагретой солнцем дороге. Тени неспешно удлинялись, и приближался темнеющий впереди густой лес. Ойга оказалась любопытной, как растущее дитя, - да она и была такой; разве же можно назвать настоящей жизнью существование во власти демона? Вопросы так и сыпались из неё, точно горошины из переспелого стручка. Она спрашивала о монастыре, о жизни монахов, о книгах, которые прочёл Ардар, о местах, где он побывал, и о людях, которых он встречал. Спрашивала о жизни обычных людей, которым она до сих пор лишь вредила, повинуясь чужой злой воле. И, наконец, спросила, кто такие Видящие и что могут.

- Я и сам толком не знаю, - честно признался Ардар, - хотя много где побывал. За всю свою жизнь я встретил только двух таких людей, ты – третья. Видящие могут читать чужие мысли и намерения, если воля слишком слаба, чтобы скрыть их. А порой могут предсказывать будущее и даже заставлять людей повиноваться себе. Как ты понимаешь, такой дар не только ценен, но и опасен. Кто-то может использовать его для злых дел – или по воле злого человека. Возможно, поэтому покойная королева Нарайя так боялась Видящих и приказывала уничтожать их – очень уж она страшилась всяких заговоров против себя.

- И что же мне делать? – Ойга как будто встревожилась. – То есть, как мне жить?

- Как все живут. Если чувствуешь, что можешь кому-то помочь, - помогай. Если чувствуешь, что можешь кому-то навредить, - остановись. Знаешь, пожалуй, я сам провожу тебя к монахиням. Может быть, среди них найдётся Видящая или же просто мудрая наставница, которая поможет тебе обрести себя.

Ардар старался говорить как можно проще, чтобы эта неучёная крестьянская девушка лучше понимала его. И она понимала, слушала, кивала, её лицо заметно оживлялось и сделалось пусть и не столь притягательно красивым, как в бытность ведьмой, но по-настоящему милым. Человеческим.

Через пару миль Ардар заметил, что спутница прихрамывает.

- Устала?

- Да, - призналась Ойга. – Долго нам ещё идти?

- Не очень. За этим лесом стоит большая деревня Скойль, там мы сможем заночевать. Потерпи ещё немного, скоро отдохнёшь. Я бы сам понёс тебя, но... – Ардар умолк, и девушка поняла, в чём дело.

- Прости меня... – тихо сказала она. – Надеюсь, я... то есть, тот, кто сидел во мне, не слишком тебя покалечил...

- Бывает и хуже, - с улыбкой ответил Ардар. Лес уже протягивал им навстречу свои мохнатые руки, сулил тишину и прохладу. И вдруг на душе у Ардара сделалось тревожно.

Один-единственный раз до сего дня он видел своими глазами изгнание демона. Это случилось во время его странствий в Ходанне, когда он служил помощником библиотекаря в обширном книгохранилище Накбоона. Старейший из наставников, отец Эгид, отличался удивительным благочестием и высоко духовной жизнью. Говорили, что он обладает даром исцеления и провидения, и Ардар видел это сам, и не раз. Но тот день он не забудет никогда.

К старцу привели мальчика лет тринадцати. Его вели шестеро дюжих мужчин и с трудом справлялись с ним – такую силу придавали этому худенькому телу сидевшие в нём демоны. Ардар видел, как молился старец, как страшно кричал и корчился одержимый ребёнок, как грозил отомстить и убить всех. Но чудо свершилось, и демоны оставили мальчика. Его родители со слезами благодарили чудотворца, а сам Ардар не мог прийти в себя от изумления. И тогда старец сказал ему: «Это ещё не всё».

Той же ночью в книгохранилище вспыхнул пожар. Оставлять там свечи, лампы и горючие вещества было строго запрещено, и всё же огонь откуда-то взялся и уничтожил добрую половину огромной залы, едва задев сами книги. Зато устроенная рядом келья старца сгорела полностью, а дверь почему-то оказалась запертой, и он не мог выйти наружу. К счастью, дверь сумели выломать, и отец Эгид остался жив, хотя сильно обгорел в пламени. Пока прочие монахи и библиотекари спорили и искали виновных, старец спокойно произнёс: «А ты что хотел, брат Ардар? Демоны не отдают своей добычи просто так. И жестоко мстят тем, кто вырывает её у них, запомни это».

Сегодня же он сам спас невинную душу, вырвал её из лап очередного демона. Не было ни гордости, ни даже радости от совершённого доброго дела, было лёгкое опасение. Но, если уж злой дух правда вздумает мстить, пусть эта месть обрушится на него одного. Пусть не затронет ни Ойгу, ни других ни в чём не повинных людей.

Под покровом леса было темно и тихо, солнечные лучи едва пробивались сквозь пышные кроны, да и день уже давно склонялся к вечеру. Ардар и Ойга невольно ускорили шаг, девушка даже позабыла про уставшие ноги. Их дружная поступь почти не разгоняла лесную тишину. Поэтому чужие шаги они услышали без труда ещё издали.

- Здесь кто-то есть, - прошептала Ойга, зябко вздрагивая.

- Какой-нибудь путник спешит нам навстречу, - поспешил Ардар успокоить её. – Не бойся...

Но договорить он не успел. Они как раз очутились на небольшой прогалине, на которую неспешно вышли из-за густого подлеска трое мужчин, по виду крестьян. У каждого в руке была тяжёлая дубина, на поясах виднелись ножи.

- О, монах и девка, - довольно протянул один из мужчин. – Неплохо. Девкой займёмся потом, а пока, отче, давай-ка нам свой мешок.

- Возьмите. – Ардар протянул им свою котомку. – Только вы не найдёте там ничего ценного для себя. Немного припасов, старинные книги и всё.

- Врёшь, монах! – насел на него второй. – Все знают, что у вас в монастырях полным-полно золота, которое вам жертвуют всякие богатеи. И в карманах у тебя, поди, тоже золотишко бренчит.

- У меня нет ни золота, ни других денег. Можете обыскать меня, если не верите. Только позвольте нам пойти дальше.

- Ага, чтобы ты в первой же деревне рассказал про нас? – усмехнулся главарь. – Нашёл дураков. Нет уж, монах, отдавай деньги добром, и тогда пристукнем тебя быстро. А уж с девкой поговорим по-особому.

- Убивайте меня, если хотите, - произнёс Ардар, чувствуя, как сжалась Ойга за его спиной, - но не троньте девушку.

Разбойники посмеялись.

- А что ты нам сделаешь? – Главарь оттолкнул Ардара и потянулся схватить Ойгу за плечо.

В следующий миг котомка с тяжёлыми книгами врезалась главарю в лицо. Он упал, сбив с ног второго подельника. Третьего пришлось ударить дважды. Но первые двое уже поднимались, хватаясь за брошенные было дубины.

- Беги! – закричал Ардар девушке. – Беги в деревню, зови на помощь!

- А ты? – Она пробежала несколько шагов и оглянулась. – Я не пойду без тебя!

- Беги скорее! – Он с трудом отразил котомкой направленный в голову удар. Котомка оказалась неважным щитом против дубины. Да и где мог монах научиться драться? – Я отвлеку их, только поспеши!

К счастью, на сей раз она послушалась. Но третий разбойник бросился в погоню, пока двое его товарищей насели на Ардара. Сердце его замерло: усталой девушке не уйти от врага. «Превысший Создатель, милосердный и всемогущий, не ради себя прошу, ради неё... защити и спаси...»

Послышалась ругань: неожиданно разбойник, что преследовал Ойгу, застрял в густом подлеске. Он ворчал, ломал гибкие, непослушные ветки и кромсал их ножом, но лишь крепче увязал в них. И странное дело: когда он пытался продраться вперёд, то запутывался сильнее, а когда подавался назад, ветки словно сами отпускали его.

- Да ты колдун! – заорал он, возвращаясь ни с чем к товарищам. Девушки тем временем и след простыл.

Ардар глубоко вздохнул с облегчением. Ойга спаслась, она невредима. Что ж, он искренне хотел и дальше заботиться о ней, но, видно, на то нет воли Превысшего. А он сам, похоже, сейчас закончит своё путешествие.

- Колдун! – кричали втроём разбойники, занося дубины. – Что ты там бормочешь – чары на нас наводишь? Вот мы тебе покажем!

Ардар не ответил. Котомка с книгами упала на землю – книг ему было жаль гораздо больше, чем собственной жизни. Что с ними сделают эти несчастные – бросят в огонь для растопки?

Первый же удар в лицо свалил Ардара с ног. Он неловко упал, получив ногой в живот. А потом на спину ему обрушился град ударов трёх дубин.

***

- Готов, - сказал главарь, опуская окровавленную дубину. – Теперь проверьте-ка его карманы. Да мешок не забудьте.

Разбойники живо перевернули на спину бесчувственное тело, закипела привычная работа. Но в карманах монаха они нашли только корку хлеба. А в котомке – четыре книги в кожаных переплётах и завёрнутые в тряпицу скромные припасы.

Пустая котомка упала в лужу крови, вытекающую из-под головы монаха. Следом повалилась прочая никчёмная добыча. Разбойники переглянулись, на их лицах застыл ужас.

- И вправду пусто... – выдавил главарь.

- Что же мы наделали... – протянул другой, затравленно оглядываясь.

- Да что вы так... – начал было третий, но его оборвал главарь:

- Молчи, дурья голова! – Он снова замолчал. – Выходит, мы убили святого человека...

- С чего ты вообще взял, что он святой? – не сдавался третий. – И вообще, кто что докажет?

- Ты же видел, девка убежала. Сейчас она приведёт целую толпу из деревни, да ещё невесть что им наплетёт. Бежать надо, да поскорее.

На это возражать никто не стал. Миг – и разбойники скрылись в кустах, которые на сей раз пропустили их свободно. В луже крови рядом с телом монаха плавали брошенные книги.

***

Ойга бежала так, что ей казалось: этот первый день её настоящей жизни станет последним. В боку кололо, пот заливал и щипал глаза, горло пылало огнём, не хватало воздуха. Но она бежала, потому что там, позади, остался брат Ардар, один против троих убийц.

Если она опоздает...

Она сама не заметила, когда лес остался позади. Серо-синее сумеречное небо провожало в дальнюю дорогу уходящее солнце. Далеко впереди расстилалась деревня Скойль – Ойге казалось, она никогда в жизни не видела более крупного поселения. А справа на широком лугу пестрели белыми, чёрными и бурыми пятнами округлые бока коров. Пастухи не спешили угонять их.

- Люди! Помогите! – пронзительно закричала Ойга изо всех сил. Воздуха не хватило, грудь сдавило кашлем. Она споткнулась, но не упала. Пришлось остановиться и чуть отдышаться. Но её уже услышали.

- Помогите! – продолжала кричать она и махала руками. Пастухи шли навстречу – трое взрослых мужчин и столько же мальчишек-подростков. Несколько осталось приглядывать за стадом.

- Чего шумишь? – спросил старший из пастухов. – Ты кто?

- Там... – Ойга указала в сторону леса, рука её тряслась. – Там... разбойники... Они его убьют... Скорее!

- Какие разбойники? Кого убьют? – недоумевал старший, явно недовольный тем, что его отвлекли от работы.

- Брата Ардара... монаха... Он... он спас меня, а теперь... Пожалуйста, скорее!

Крик вырвался у Ойги неспроста – пастухи придвинулись друг к другу и принялись что-то тихо обсуждать. Ей же оставалось лишь перетаптываться на месте, ломая руки. Чего они тянут, о чём спорят? Время уходит.

- Я же говорю, скорее! – вновь прикрикнула она. На неё сердито шикнули, но она не сдалась. – Или вы не знаете, что у вас тут живут разбойники?

- Ну, я слыхал кой-что, - отозвался один из пастухов. – А что мы супротив них сделаем-то? Сколько их?

- Трое, всего трое! А вас больше, вы с ними справитесь. Идёмте же скорее!

И всё-таки они колебались. Ойга едва не подпрыгивала на месте от страха и нетерпения. И вдруг ей вспомнились слова брата Ардара о Видящих. Могут заставить людей повиноваться их воле... Как же она раньше не догадалась! Правда, она не знала, что делать и как управлять своим даром, но просто мысленно взмолилась, глядя на них: «Идёмте! Надо скорее идти! Во имя Превысшего, послушайте меня!» Пальцы впились в ладони до боли, из-под стиснутых век покатились по щекам слёзы...

- Надо скорее идти! – сказал вдруг тот же пастух, и прочие поддержали его нестройным хором. Мужчины во главе с Ойгой поспешили в лес.

***

Ардар открыл глаза. Высоко-высоко над ним кружились тёмные ветки, поверх которых весело плясали блестящие мушки. Боль во всём теле сорвала с губ слабый стон. Под головой хлюпало что-то мокрое – должно быть, кровь. Он попытался проверить, но рука не слушалась, отозвавшись очередной волной боли, - сломана.

Это конец, он знал это и чувствовал. «Превысший Создатель, прими мою душу, ты знаешь, что я готов предстать перед тобой...» И вдруг молитва оборвалась: он услышал вдали голоса. Они казались встревоженными, и над ними звонко взлетали настойчиво-певучие призывы Ойги: «Скорее! Скорее!»

«Она спаслась! Она не бросила меня и теперь ведёт подмогу!» Голова Ардара бессильно откинулась назад после очередной неудачной попытки приподняться. Разбойников поблизости видно не было – должно быть, сбежали, когда увидели, что у него правда нечего брать. «Помилуй и их, Превысший Создатель, вразуми и направь на путь добродетели...»

- Он жив! – раздался громкий вскрик Ойги – словно прозвенел в самой голове Ардара. – Скорее сюда!

Его обступили тёмные тени – глаза уже не различали человеческих лиц. Но склонившуюся над ним девушку он смог разглядеть.

- Потерпи, брат Ардар, пожалуйста, не умирай. – Она вытерла рукавом кровь с его лба. – Мы отнесём тебя в деревню, там тебе помогут.

- Да благословит вас Превысший... – с трудом прохрипел Ардар, пока мужчины осторожно укладывали его на носилки из веток и чьего-то плаща. Он пригляделся: плащ был его собственный, тот самый, который он отдал Ойге. – Книги... подберите...

Мужчины послушались и положили книги в ногах раненого. Когда они тронулись в путь, Ойга по-прежнему шла рядом с ним, не сводя с него своих чистых тёмных глаз. Щёки её блестели от слёз; похоже, она единственная из всех отчаянно верила, что он доберётся до деревни живым.

- Не плачь... – тихо сказал ей Ардар и попытался улыбнуться; губы увлажнились, и он ощутил во рту вкус крови. – Прости, что я... не смогу и дальше заботиться о тебе...

- Нет, ты не умрёшь! – закричала Ойга. – Пожалуйста, живи, живи для меня! Разве Превысший не всемогущ? Разве он не видит, как ты нужен здесь? Почему он тебя не спас? И почему не может исцелить тебя?

- Ему виднее... – Ардар снова улыбнулся, подбородок защекотала струйка крови. Лицо Ойги померкло, расплылось, как отражение в воде, если бросить в неё камень. – Что можем мы, люди, знать об этом? Только ты... не вздумай отчаиваться... На свете много добрых людей... Они позаботятся о тебе...

- Отец мой, - услышал он голос одного из носильщиков-крестьян, - ты запомнил этих злодеев? Их надо схватить да под суд отдать.

- Не надо под суд... – ответил Ардар, едва различимо из-за горьких рыданий Ойги. – Пусть Превысший будет им судьёй... Я бы сам ходатайствовал за них... если только...

Нежданная тьма налетела, как злой ветер, несущий бурю. Голос Ардара оборвался, не договорив. Он уже не услышал отчаянных причитаний Ойги – не услышал телесными ушами. Но готовая отлететь душа его слышала всё.

- Нет, прошу тебя, брат Ардар! Потерпи немного, потерпи хоть до деревни! Слышишь? Не отвечает... Да очнись же хоть на миг, брат Ардар!

- Оставь его, милая, пусть кончится тихо, - мягко прервал её тот же крестьянин. Остальные глядели на неё с явным сочувствием. – Не шуми, плохо оно, крики-то, когда человек помирает. Вот потом – другое дело...

Ойга умолкла, потрясённая. Она несла в себе великий дар, но не знала, что с ним делать. Кто знает – вдруг она могла бы сейчас спасти брата Ардара? И как ей жить дальше, зная, что она не смогла этого сделать? Не смогла отплатить ему за его доброту?

И вдруг её озарило – точно раздвинулась перед глазами тяжёлая завеса. И она поняла, что должна делать. Чем может отблагодарить его и почтить его память.

- Клянусь, брат Ардар, - прошептала она. Носильщики ушли чуть вперёд, она глядела им вслед и медленно шагала за ними. – Я не смогла спасти тебя, но я буду жить и творить добро вместо тебя. Я буду служить Превысшему и людям, как до сей поры служил ты. Я пойду в тот монастырь. Я столько лет творила зло против своей воли – теперь буду творить добро по воле своей и в память о тебе. Да поможет мне Превысший исполнить мою клятву. И ты, брат Ардар, помоги мне и молись за меня в небесных чертогах.

Слёзы лились, не переставая, но они сделались иными. Скорбь не ушла, а понемногу растворялась в тихой светлой грусти. Должно быть, брат Ардар был слишком хорош для этого жестокого мира. Или же его время пришло? Превысшему виднее.

Ойга ускорила шаг, догоняя пастухов.

А для брата Ардара предсмертная тьма сменялась неземным светом. Нет, это был не конец, но начало новой, удивительной жизни в ином мире. Как бы ни было ему жаль оставлять Ойгу одну, он знал, что она не останется одна. Он слышал все её слова, слышал её добрые намерения, и в душе его расцветала небывалая радость, какую не способен вместить ни один человек во плоти.

Ради этого стоило вернуться домой. Или ради этого он и вернулся?