Могуто-камень против слесаря

Телефон надрывно трезвонил, заполняя собой истрёпанную временем квартиру. Звон лихорадочный, неистовый проникал сквозь стены, плотно притворенные двери, пробирался в шкафы, под плинтус и пожелтевшие наличники, содрогался в пяти рожках пыльной люстры, заставляя дрожать и жалобно позвякивать в ответ её хрустальные бирюльки.

Клара, прикрыла одной рукой ухо, вторую вытянула вперёд, встала с кровати с закрытыми глазами, и, пошатываясь, шагнула в сторону «передней». Бабушка уже двадцать лет как умерла, но продолжала жить в обветшалых словечках и старинных вещах, от которых Клара не решалась избавиться.

Давно белённые стены, скрипя дранкой, растянули дверной проём, пропуская ещё спящую Клару, и встали на место,  шурша штукатуркой и выплёвывая известковую труху.

На буфете, видавшем не одно поколение Райхенбахов, бился в судорогах дисковый телефон с изящной накладной трубкой. Ярко-красный, новенький и блестящий, до сих пор включенный в розетку, хотя электрический ток уже давно стал историей.

Властный голос Джоржии Гайсинг взорвался в голове Клары энергичным аккордом:

- Ты спишь? Кларисса! Немедленно проснись и ответь, сколько денег у тебя есть?

- Каких денег? – упоминание о грубых материях неумолимо вытягивало Клару из сказочного забытья, выбранного накануне из новинок сновидений Северного Жилкоммага 1.

- Не магических, Клара, настоящих денег! Из бумаги, с водяными знаками! Лучше красных расцветок, или зелёных, можно с портретами. А ещё лучше, если это будут монеты времён Королевы Анны, что показывала нам в детстве незабвенная Гретхен фон Райхенбах. Мерцающим пластиком ты никого не удивишь!

- Вспомнила. Когда это было… Я вообще не знаю, есть ли у меня такие деньги, - растерянно пробормотала Клара, шокированная утренней экспрессивностью подруги.- А нам кого-то нужно удивить "настоящими деньгами"?

- Да, Кларисса! Да! Я его нашла! И он готов прийти и провести осмотр!

Слово «осмотр» окончательно разбудило Клару. Стерильный кабинет, ширма, марлевая повязка на половину лица, а над ней огромные глаза доктора за увеличительными стеклами очков – тогда, давно, Клара, пережив ужас "осмотра", так и не поняла со страху - мужчина его проводил или женщина.

- Что? Кто? Какой ещё осмотр? – Клара сконфузилась от собственного дрожащего голоса.

- Да слесарь же! Вчера говорили. Батарея в твоей кухне!

От неожиданности Клара села бы прямо на пол, не поднырни предупредительный пуфик на изящно изогнутых ножках под зад хозяйки, будто там и стоял.

- Настоящий слесарь? Гоша, ты уверена? Не аферист?!

- Да нет же, не аферист! Проверенный человек! Готовь, говорю, денег сколько найдешь. Пошарь в бабушкиных закромах, наверняка что-то осталось.

- Где ж ты его?... Откуда? – от волнения Клара начала заикаться.

Трубка затряслась от смеха, выпрыгнула из рук и закачалась на упругом, свёрнутым в тугие колечки, проводе.

- В одиннадцать, Кларисса! В одиннадцать! - неслось из неё бодрым Гошиным голосом, не принимающим возражений.

Как только Клара зашла на кухню, бережно хранящую воспоминания о роскоши в хрустальных высоких бокалах под шампанское и позолоченных кофейных ложечках, радио ожило и ласковым голосом «Николаши», как называла бабушка одного сказочника, жившего лет двести назад, неспешно заворковало новости:

- Мой маленький друг, здравствуй. Знаешь ли ты, что отныне кофе, который ты так любишь пить в Бархатной кофейне на Южном, будет обходиться на пятнадцать процентов дороже? Да – да!

- Почему? – Клара так расстроилась, что совсем забыла про зарок, который дала Джорджии – не разговаривать с радио.

- Ну как же, дружок, - терпеливо ответило радио, - кофейня рассчитана только на жителей Южного района, и поварам приходится готовить больше кофе и марципан, если его посещаете вы – жители Северного района, Лёнечке надрывать сильней голосовые связки, а Жилкоммагу убирать больше мусора.

- А, вон что! Куда ж без них, - проворчала Клара. – Не вей хандру, Николаша. Лёнечку я не оставлю, хоть подними они цену в два раза! - и критическим взглядом окинула злополучную батарею.

На чёрной от ржавчины трубе наливалась капля. Бесформенный сгусток грязно-коричневой влаги жирел, отвисал брюхом, отрывался от торчащей окалины и возмутительно звонко плюхался в миску. Краска облезла ещё при жизни бабушки, в трёх местах появились мокрые пятна, а значит, они скоро тоже начнут капать.

Под неспешное бубнение «Николаши» о погоде на курортах, Клара немного поразмышляла над тем, что это за сочащаяся жидкость в батарее, откуда, и, главное - куда она течёт, и зачем Гоша всё это затеяла. Почему нельзя, как всегда, вызвать слесаря из «Жилкоммага», пусть даже коммунальщики и проникли в каждый закоулок их жизни. Но придёт молодой приятный человек с обложки глянца, в белоснежной рубашке, пахнущий чистотой и жасмином, коснётся «инструментом» ржавого чудовища, и станет оно новеньким и чистым, сияющим свежей красочкой, без единого пятнышка. Как было всегда, сколько Клара себя помнила.

Правда, каждый раз магия «инструмента» истекала всё быстрей, а плата за обновление батареи становилась тем больше, чем дольше жило это страшилище. Тут Гоша была права! Думать о том, что будет с ним, скажем, лет через десять, не хотелось.

Однако стрелки часов подбирались к десяти, с минуты на минуту придёт Джорджия. И непременно потребует свой пунш!

Щепотка кофе, две ложки ароматного горного мёда, горсточка цукини, два ломтика лайма, разогретый ром. Аромат поплыл по кухне.

«Немного пунша, чтобы раскрасить скучную жизнь» - приговаривала заклинанием она слова Джорджии неизменно каждый раз, когда его готовила. А было это практически каждый день с тех пор, как бабушка оставила её одну с обширным наследством из старинных вещей, секретных рецептов и тёплых воспоминаний.

«Эмульгированный порошок расторопши на кончике ножа, флюидировать могута-камнем три минуты и тридцать пять секунд, добавить в пунш, как образуется пена». Секундная стрелка угодливо цыкала, могута-камень чуток нагрелся и посветлел – на малых оборотах он мало чем отличался от обычного изумруда, порошок по истечении трёх минут мерцал – свежий! И ровно на тридцать пятой секунде раздался оглушительный колокол дверного звонка. Рука дрогнула и в пунш перетекла не щёпоть, а добрая половина чайной ложки флюидированного порошка раторопши!

Набат звонка бил и бил, не давая обдумать произошедшее. Клара бросила ложку в мойку, сунула могуто-камень в карман передника и поспешила к двери.

- Каковы негодяи, а?! – Джорджия ворвалась в квартиру, излучая праведное негодование. - Проклятые коммунальщики уже и на общепит лапу наложили! Мало того, что лишили нас возможности ремонтировать собственные квартиры, мало гостиниц, па́рковых закусочных и продуктовых – они теперь в самое личное лезут, Кларисса! В культуру! – она скинула сандалии и прошлёпала босыми ногами на кухню.

- Э… - только и успела сказать Клара, как Джорджия взяла бокал с пуншем и отпила залпом добрую половину.

- Ммм! Ты сегодня превзошла себя! Отрыла новый бабушкин рецепт? – Джорджия втиснулась на табурет между батареей и столом, поставила перед собой бокал, и по обыкновению сложила руки, как в школе, а на них устроила тугой бюст. Глаза ещё сверкали гневом, но полные губы уже расплылись в блаженной улыбке.

- Мой руки перед едой, дружок, - вдруг повысил голос «Николаша» с подоконника, где стояло радио. Почувствовал что-то?

- Заткнись, - благодушно кинула ему в ответ Джорджия, и радио сердито замолчало.

Клара села напротив подруги и, замерев, во все глаза наблюдала за ней – передозировка любого, даже самого безобидного препарата, флюидированного могуто-камнем, могла иметь самые непредсказуемые последствия. Не хватало ещё загреметь на разбирательства по причинению вреда эму2. Той эму, которую ей определили, едва исполнилось три года, и с тех пор они как два конца одной верёвки. Эму, которую бабушка учила беречь пуще сестры, которой у неё никогда не было, сострадать, жалеть и помогать ей жить в этом жестоком мире, где создатель обделил эму магическим даром.

- Не волнуйся, дорогая! – прорвался сквозь испуганные мысли подобревший голос Джорджии. - Как только слесарь закончит с батареей, мы с тобой сделаем визит моей приятельнице, что живёт на окраине Южного. Её хибара на ладан дышит, но за знакомство с тем же слесарем она пропишет нас с тобой. И будут нам концерты Лёнечки по прежней цене.

- Ах, Гоша! - выдохнула с облегчением Клара, не наблюдая у подруги последствий передозировки. - Где ты только находишь всех этих истинных слесарей, электриков, плотников и этих… как их?

- Сисадминов?

- Да!

- Ты не поверишь, но интернет до сих пор работает на том самом оптоволокне, когда-то проложенном…

Речь Джорджии прекратилась так же внезапно, как и её присутствие на кухне. Только что, громогласная эму, утверждающая тяжёлой нижней челюстью своё превосходство над гамами3 вопреки всем законам, она исчезла, будто её и не было только что. Воцарилась тишина, в которой часы издевательски продолжали отсчитывать секунды. Радио обиженно молчало. Впрочем, недолго.

- Знаешь ли ты, малыш, какими созданиями населены иные миры? – прошелестел «Николаша».

Клара схватилась за голову – нет! Только не это! Если Джорджию занесло в параллельную реальность, закончилась безмятежная жизнь Клары, отягчённая лишь присмотром за неугомонной деятельной Джорджией с идеей «вернуть настоящий мир людям». Закончилось приятное времяпровождение в Южной кофейне под бередящие душу песни Лёнечки, и волнительные разговоры за бокалом пунша о коммунальщиках, постепенно отвоёвывающих место в кошельке обывателя.

Клара достала могуто-камень. Во что бы то ни стало надо как можно скорей найти Джорджию, и, возможно, выход в параллельную реальность пройдёт незамеченным полицмагами! Главное – вернуть её, а там уже как-нибудь отбрешутся. Джорджия поднимет свои многочисленные связи истинных мастеров, Клара перетрясёт бабушкины ценности, чтобы рассчитаться с ними, и как-нибудь они заткнут рот этим жадным до чужих магических способностей ищейкам. Бабушка!

«Всегда! Всегда, Клара, помни – с эму нужно быть терпеливой. Господь обделил их магической силой. Это люди, неспособные к полноценной жизни. Ты не виновата в этом. Никто не виноват. Но эму нельзя доверить даже заварить чай, потому что это непременно кончится увечьем!»

Сжав в руке камень, она вызвала в памяти все, что знала о других измерениях. Практических знаний оказалось немного – лишь то, что время там может течь совсем по-другому, и даже наоборот. И неизвестность в том, в какое тело попадёшь, если перемещаться вот так, без должной теоретической и практической выкладки. Можно и в безмозглую гусеницу угодить. Зато – исчерпывающий список всевозможных наказаний за несанкционированный выход в иной мир: от штрафа до лишения магии.

Брать с собой гречку? Нет? Нет времени думать об этом!

«Только-не-в-гусеницу-только-не-в-неё-пожалуйста!» - скороговоркой прошептала Клара и так же залпом, как давеча Джорджия, выпила остатки пунша, потёрла в руках могуто-камень, сжала и замерла.

 

На миг почудилась невероятная картина! Ночной сумасшедший город, летящий огнями навстречу безудержному веселью Джорджии. Но, Боже мой, Гоша!

Кларе захотелось подробней рассмотреть ускользающие образы: огни витрин несутся навстречу и таят где-то позади, длинные русые волосы (длинные волосы у Гоши?!), раздуваемые встречным потоком воздуха, таким плотным, что перехватывает дыхание, будто она несётся вперёд на немыслимой скорости, щекочут её, Клару, по лицу, и она видит только затылок Джорджии. И руки, оголённые до плеч, сильные и крепкие руки Гоши, которые держат руль опасного механического чудовища, что ревёт так, что перекрывает шум улиц, рвущих навстречу. Это, несомненно, Гоша! Это её духи́, горьковато-резкие, её плечи впереди, хоть на них и нет привычного балахона одежд, хоть и облегает неожиданно стройную фигуру полупрозрачное немыслимое платье с открытой до поясницы спиной.

Неожиданно из подворотни выскочил и побежал наперерез какой-то человек.

Джорджия резко затормозила, перекрикивая рёв мотора:

- Куда тебя несёт, придурок!

Клара взвизгнула и вцепилась в неё. И в следующий миг обнаружила себя сидящей за спиной подруги, судорожно обхватив её руками.

- А! Вот и ты! - услышала она весёлый голос Джорджии. - А я всё думала, когда ты меня найдёшь!

Клара хотела сказать, чтобы Гоша остановила эту чудовищную езду, но не могла. Её сотрясало от вибрации мотора. Встречный ветер свистел в ушах и хлестал по лицу такими мощными потоками, что страшно было открыть рот. Маленькие мушки больно вонзались в кожу лица, норовили попасть в глаза. Клара сощурилась и отвернулась, спряталась за Джорджию.

Рядом неслись машины, отражающие искры города глянцем, обгоняли, обдавали зловонием бензина, запах которого Клара нюхала лишь однажды - на уроках истории. Сердце от страха билось в закоулках сознания. Она могла лишь судорожно сжимать ногами седло, на котором сидела верхом, а руками уверенную скалу Джоржию.

Клара хотела спросить, куда они так несутся, как вдруг с ними поравнялась чёрная длиннющая машина, окно опустилось и из темноты оконного проёма показалось молодое небритое лицо, на губах кривая ухмылка, на глазах зеркальные очки.

- Эй, девочки! Поехали с нами!

«Девочки?!» - задохнулась Клара.

- Куда ехать, роднуля? - услышала она звонкий голос подруги и не поверила своим ушам. «Роднуля?!»

- В Хмельную чайку!

- Давай вперёд! Мы за тобой! – и Джорджия махнула правой рукой, отчего железного коня мотнуло влево, и они едва не выехали под колёса встречки. Джорджия вырулила, наклоняясь в унисон махине. Сигнал клаксона оглушил и унёсся вдаль. Длинный автомобиль набрал скорость и скрылся впереди. Джорджия расхохоталась радостно и, Кларе показалось - зло, отчего стало не по себе. Ведь что говорить, Гоша была шумной, упрямой спорщицей, надоедливой занудой, но злой – никогда! Впрочем, злость могла Кларе и показаться в этой неистовой гонке.

Тем временем городских огней становилось меньше, дороги пустынней, улицы безлюдней. Вскоре они свернули на просёлочную дорогу, потом она превратилась в тропинку, а потом и вовсе пропала. И Джорджия наконец-то остановила адов механизм.

Внутри Клара продолжала дрожать, голова шла кругом. Не удержавшись на ногах, она села на траву. Джорджия обернулась, и Клара забыла про себя. Перед ней стояла новая Джорджия, такая, какую она никогда не видела - она помолодела лет на десять, длинные волнистые волосы разметались по плечам. Незнакомая, чужая, словно и не Джорджия. Но решимость в глазах, упрямая нижняя челюсть и голос не оставляли сомнений - это она!

- Прости, Кларисса! Я не думала, что ты найдёшь меня, когда я буду верхом на агрегате. Мне тебя очень не хватало. Надеюсь, ты захватила с собой могуто-камень?

Клара сунула руку в карман и нащупала острые грани. Тут же почувствовала себя легче - силы возвращались. Она повеселела - если здесь есть магия, не всё так плохо.

Джорджия помогла встать и повела её под руку по тропинке меж кустов.

- Надеюсь, ты расскажешь всё, - проворчала Клара. - Куда нас занесло? И куда, чёрт возьми, мы идём в такую темень?!

- Ого! Глянь-ка, как на тебя действуют эгно-волны!

На место страха пришёл гнев, и Клара впервые в жизни дала ему волю:

- Какие к чертям ещё волны?!

- Кларисса, хватит чертыхаться. Тебе это не идёт. Хотя, пожалуй, я могу тебя понять. Сейчас всё расскажу. Слыхала ли ты когда-нибудь про Эдуарда Кройнца?

- Кройнц? Хм... Уверена, что слышала это имя, но никак не вспомню, где. Что он продаёт?

- Нет, дорогая. Эдуард Кройнц - это человек, который полтора века тому назад открыл ахна-волны. Про них-то ты слышала?

- Гоша, ты же знаешь, техника – это по твоей части.

- Однако, ты не можешь о них не знать, - настаивала Джорджия. - Эдуард Кройнц установил, что люди при соблюдении определённых условий, могут увеличивать своё энергетическое поле от нескольких сот до сотни тысяч раз.

- Ах, я кажется. поняла, о ком ты. Основатель теории магики?

- Да. Вы в школе должны были подробно изучать этот обширный и запутанный труд.

- До сих пор трясёт, как вспомню эти талмуды с формулами! Разве их можно понять и усвоить?

- Готова поспорить, что ваш учитель по магике думал то же самое. Чтобы продраться сквозь эти дебри мне понадобился почти год.

- Год? Не может быть, Гоша! Не прошло и десяти минут, как ты пропала!

- Для тебя - да. Но я здесь уже почти два года. И провела их не зря. Сам факт моего внезапного перемещения в другую реальность, опроверг всё, чему меня учили в детстве. И даже то, чему учили тебя. И я провела этот год в библиотеке.

- Где?

Джорджия усмехнулась.

- Я рада, что тебя удивляет вся эта история. Я изучила не только школьную программу, которую вы проходили, но и другие труды Эдуарда Кройнца. И хочу сказать, что теория магики не самый сильный из них. Да, ахна-волны, обнаруженные в большинстве людях и их взаимодействие с окружающим пространством - всё это здорово. И лежит в основе разделения людей на эму и гамы, кем, собственно, являемся мы с тобой. Только это разделение провёл уже не Кройнц.

- А кто?

- Те, кому оно было выгодно. Ты же знаешь, в основе всего лежат деньги.

- Нет, Гоша. Если бы была жива моя бабушка, она сказала бы, что у тебя архаичные мысли. Всем давно известно, что деньги не имеют той ценности, что раньше. Только размер магических способностей.

- В последние лет пятьдесят – да. С тех пор, как ахна-волны научились накапливать в могуто-камнях. А тогда, в Информационный период становления магии, деньги были единственным средством достижения власти.

- Власти?

- Да, Клара, «разделяй и властвуй». Хорошо занять одну половину населения заботой о другой. Очень гуманно, не правда ли?

Джорджия замолчала. Тропа поднималась в гору, идти стало тяжело. Некоторое время они карабкались вверх. Джорджия шла впереди, освещая путь фонарём, подавала руку Кларе и вытягивала её на очередную высоту тропинки. Обе запыхались. Дойдя до вершины холма, они остановились и немного отдышались. Клара огляделась. Впереди, за кустистой поляной, за  чёрными в темноте вершинами деревьев, светились огни.

- Нам туда, - махнула Джорджия.

- Куда мы все-же идем, ты так и не объяснила.

Она двинулась за Джорджией, прокладывающей путь в темноте.

- Сначала дослушай, - продолжила подруга. - Дальнейшие исследования Кройнца привели его к новым открытиям, одно из которых заключалось в том, что каждый человек обладает ахна-волнами. Каждый, Кларисса!

- Но как же?!... – Клара от осознания слова каждый опешила.

- А так же! Ахно-волны имеют разные свойства, одно из которых, как бы это выразиться... Латентный период - когда они находятся в состоянии полного покоя. Отчего это зависит, я сейчас не буду рассказывать. Есть тому причины как внешние, так и внутренние. Но состояние покоя может длиться очень долго, вплоть до всей жизни у некоторых людей. В виду отсутствия активности ахно-волн в латентный период, определить их ахнометром, сама понимаешь, не представляется возможным. Что и послужило основанием для признания таких людей эму. Понимаешь?

- Не совсем. Ты хочешь сказать, что ты тоже гама? Что заключение комиссии было неправильным?

- Именно к этому я и веду. Не только я, Клара. Но и тысячи, сотни тысяч, миллионы людей, которым одним росчерком перекроили жизнь и загнали их в зависимое от вас, магов, положение. Поставили клеймо «второй сорт» или даже хуже – «не годен».

Джорджия остановилась и повернулась к Кларе, положила фонарик в карман и с нежностью посмотрела на неё. Поправила волосы, застегнула молнию лёгкой куртки под самый подбородок.

- Гошенька! Боже мой, какая чудовищная ошибка! - только и смогла вымолвить Клара, осознав, как несправедливо обошлась жизнь с Джорджией.

Сердце разрывалось от сожаления и… стыда. Вся жизнь бок о бок с подругой промелькнула единым кадром, и Клара вдруг поняла, что все эти годы, с самого детства действительно в душе воспринимала Гошу, как неполноценного человека, как инвалида, не приспособленного к жизни. Она жалела ее, помогала, как учила бабушка, но, что самое возмутительное - получала от этого удовольствие и даже наслаждение. Оказывала ей положенную законом магическую поддержку и упивалась своей добротой и сострадательностью.

Её затошнило от отвращения к себе и всем магам, вывернуло на ближайший куст, и она расплакалась. Джорджия обняла и гладила по голове, как бабушка в детстве, пока Клара не успокоилась.

- Это ничего, - говорила она. - Это правильно и хорошо – сейчас выйдет вся гадость от перемещения в другое измерение. Скоро всё пройдёт.

И правда, немного поплакав, Клара почувствовала значительное облегчение.

На смену слезам пришла безудержная энергия действия. Воздух вокруг заискрил, и вспышки коротких и ярких молний то и дело вспыхивали, освещая лица зелёным светом.

- Джорджия! Это нельзя так оставлять! Это возмутительно!

- Побереги силы, дорогуша. Они тебе пригодятся сегодня, - тепло сказала подруга. – Я тоже тут время даром не теряла.

Она достала из кармана фонарик, погасила свет и вложила его в руку Кларе. Это оказался не фонарь, а обычный камень, каких полно на берегу реки, неправильной формы, но удивительно удобно он лёг в ладонь. Тёплый.

- Это мой могуто-камень, Кларисса! - даже в слабом свете далеких огней было видно, как светятся от гордости и радости глаза Джорджии.

- Этот?! - Клара пыталась в темноте рассмотреть голыш.

Джорджия усмехнулась:

- Да, этот. Он не похож, конечно, ни на один из твоих. Сколько у тебя их было? Сердолик, потом змеевик, лунный, сейчас изумруд. Моду на самоцветные и драгоценные могута-камни ввела некая Зингве Гойтман – любовница одного из чиновников. А по сути, любой камень с плотностью выше двух может им служить. Ведь его задача накапливать и сохранять ахна-волны, а не украшать. И на самом деле по физическим характеристикам ёмкость могуто-камня речного и гранитного отличается незначительно. Не настолько, чтобы не заиметь себе могуто-камень, если в нём есть необходимость, а мерцающих кредиток на красивый гранитный или базальтовый нет.

- Гоша, но есть обряд! Могуто-камень вручает учитель ученику со своим благословением.

Джорджия забрала у Клары камень и положила на раскрытую ладонь. Камень засветился мягким желтоватым светом, затем свет медленно позеленел, поголубел и наконец запылал алым. Джорджия зажала его в кулак и направила узкий и яркий луч на тропинку, где он высветил аккуратное светлое пятно.

- Зазря расходуешь энергию камня, - проворчала Клара, как бабушка.

- Если бы ты дочитала Кройнца до конца, дорогая, то знала бы, что чем дольше могута-камень находится в соприкосновении с S-точкой, одной из которых является точка соединения линии жизни и линии ума на ладони, тем больше он накапливает ахна-волн. А свободное их течение через камень, как сейчас, увеличивает его емкость.

Клара закатила глаза.

- Для самого мага это плохо, Гоша! Ты тратишь свою энергию.

- Чем дольше спят ахна-волны в человеке, тем сильней они при пробуждении. У меня много энергии.

- Ладно-ладно! Убедила! Это благодаря ахна-волнам ты стала такой красоткой! – съязвила Клара.

Джорджия засмеялась, закашлялась.

- Это благодаря им я маг, Кларисса, и всегда им была. Хотела тебя в этом убедить. Что же до внешности – когда ты увидишь себя, то сильно удивишься. Реальность, в которую мы попали – это моя реальность, дорогая. Но об этом потом. Сейчас у нас важное дело.

В густых зарослях кустарника она высветила лучом могуто-камня дверь, увитую плющем. Тёмная громада здания возвышалась и давила в темноте, слабо освещённая светом далёких фонарей.

- Где мы - объяснишь, наконец?

- Тише! – прошипела Джорджия и бесшумно открыла дверь.

- Джорджия! Что ты творишь?! – зашептала Клара. – Использовать магию для вскрытия замков запрещено законом!

- Успокойся, Кларисса! – также шёпотом отвечала Джорджия. – Это чёрный ход. Дверь не заперта.

- Почему она тогда так тихо открылась?

- Это машинное масло. Я смазала петли.

Глаза Джорджии сверкали в темноте весельем. Она мотнула головой, приглашая Клару следовать за собой, и скрылась в темноте. Клара возмутилась – как у неё всё просто!

Джорджия едва освещала путь могуто-камнем. Они медленно шли по длинному коридору, заставленному уходящими в темноту потолка шкафами с зеркальными дверцами. Клара чуть не вскрикнула от неожиданности, когда увидела своё отражение – шикарные пепельные кудри и такая соблазнительно-круглая пышная попа, что даже в отражении в глазах у новой Клариссы место страху уступила удивлённая восторженность.

- Вау! – выдохнула она, заглядевшись и моментально забыв, где находится.

- Тише ты! – прошипела Джорджия, обернулась и зажала рот ладонью, чтобы не рассмеяться.

Встала рядом с Кларой и некоторое время они смотрели на свои новые облачения.

- Твоя реальность, Гоша? Мы можем формировать реальность, какую захотим?

- Не совсем. Теоретически это можно. Но практически - одному человеку не под силу. Слишком много переменных, дорогая, чтобы изменить событийность и проследить все взаимосвязи. Но вот так, в мелочах… Это первое, что я модифицировала, осваивая премудрости теории магики.

Внезапно вверху раздался шорох. Клара пискнула от страха, Джорджия направила луч на звук, и они увидели чёрное пятно на потолке, в котором зажглись два крошечных огонька.

- Формулу сновидения! Скорей! – громко сказала Джорджия.

Сжав могуто-камень, Клара затараторила забытую формулу, всплывшую вдруг перед глазами алым росчерком. Как в замедленной съёмке чёрное пятно отделилось от потолка и упало им под ноги, провожаемое лучом могуто-камня, раскинуло перепончатые крылья, распласталось летучей мышью.

- Я убила его?! – ахнула Клара.

- Нет! Оно спит!

- Гоша, во что ты меня втянула?!

- Не отвлекайся. Магуй на весь дом. Иначе сейчас каждая муха сюда прилетит!

Росчерк формулы продолжал гореть, и Клара ускорила речитатив, лихорадочно пытаясь объять дом, размеры которого даже не представляла. Могуто-камень нагрелся и жёг руку. Клара впервые в жизни вышла за пределы дозволенной магии и с замершим сердцем прислушивалась к новым ощущениям. Её распирало. Она наполнялась атмосферой дома, его воздухом и всем, что он в себе содержал – три этажа стен заклеенных новенькими обоями, чистые окна с тяжёлыми шторами, хрустальные люстры и живопись. Левое крыло дома, лёгкое и светлое, заполненное яркими мечтами и витающим смехом. Правое – мрачное, неуютное, в котором правят деньги и холодный расчёт. Клара теперь чувствовала себя этим домом, включая обитателей. Всю эту противоречивую жизнь она погрузила в невидимый мираж сновидений, усыпила, как и просила Гоша, всех до последней мухи.

- Молодец, - сказала Джоджия тихо, - так и держи, пока не закончим. Теперь пошли.

Клара, озираясь по сторонам, последовала за подругой.

Они прошли через огромный холл, увешенный картинами, краска на которых поблескивала в слабом свете могуто-камня, и направились в правое крыло. Джорджия уверенно продвигалась вперёд, будто бывала здесь уже не раз. Они прошли мимо трёх закрытых дверей, прежде чем она остановилась. Повернулась к Кларе и прижала палец к губам, призвала к тишине. А Клара итак молчала, хотя от страха её распирало сильней, чем от магии.

Так же тихо, как на улице, Джорджия открыла дверь и бесшумно вошла в комнату. Клара тенью проследовала за ней.

Это была спальня.

В целом она мало чем отличалась от спальни Клары – всего лишь размерами и бо́льшим порядком. Аккуратно застеленное одеяло поверх спящего, возвышающегося на большой кровати, живота; пушистые подушки, голова в светлом колпаке, пара едва смеющих мерцать в темноте светильников – умиротворяющая картина, погружающая в сон лучше всяких формул. И, тем не менее Джорджия передвигалась с величайшей осторожностью, и Клара тоже.

На цыпочках они ворами прокрались к туалетному столику, на котором одиноко стоял резной футляр тёмного дерева. Джорджия по-хозяйски открыла его, и Клара увидела мерцающий в темноте тёмным холодным огнём сапфир могуто-камня. Она почувствовала его властную и непоколебимую силу. От мысли, что это могуто-камень какого-нибудь важного государственного деятеля, а сам он мирно спит на кровати в паре метров от них, у неё поплыло перед глазами. Она так разволновалась, что едва видела, как Джорджия, словно бы не ощущая величия камня, легко достала его, положила на поверхность столика. Старый футляр вдруг исчез, а на его месте появился новый, точно такой же. Камень был водворён «на место» в новом футляре, отчего мягкое свечение озарило футляр изнутри, высвечивая искусную работу резчика. И в этот миг укрытый одеялом живот с головой ожил и сел на кровати, отчего сердце у Клары остановилось, и она смогла только тихо просипеть: «И-и-и-и!».

Фигура вытянула руку в сторону Клары и Джорджии и внятно сказала мужским басом: «Важно исключить любую возможность ахна-волн в эму! Поручаю разработать комплекс мер по предотвращению даже искры, что может их пробудить. Каждый должен подвергнуться осмотру по всей строгости закона!»

Клара почувствовала, как её рот зажала крепкая ладонь Джорджии. Воздуха не хватало, и вдруг комната поплыла перед глазами, а в ушах в такт бешеному стуку сердца заведённой пластинкой басило эхо: «подвергнуться осмотру по всей строгости закона!»… «осмотру!»… «осмотру!»... «осмотру!»

Она на мгновение увидела себя распятой звездой, висящей в тёмном небе. Мириады лучей от кружившихся вокруг огней просвечивали её насквозь, отчего каждая клетка разрывалась от томительной и щемящей тоски. Она с трудом повернула голову и увидела рядом Джорджию, также растянутую по рукам и ногам и пронзённую тонкими ярчайшими нитями. «Попались! Мы попались! Боже мой! Это настоящий осмотр! Это конец!» Теперь ни одна, даже мимолётная мысль, не ускользнёт, и за самоволие их будут судить «по всей строгости закона»! Нити кружились вокруг, оставляя нетающие следы, и вскоре Клара почувствовала себя мухой, попавшей в паутину. Она потянулась к Джорджии, которую запутывали сверкающие сети, и, в миг перед тем, как стало темно, схватила ее тёплые сильные руки – которые вытянули из омута нитяного клубка.

- Дыши, Кларисса! – доносился до неё далёкий голос Джорджии. – Дыши, дурёха!

«Дурёха?!» - вяло возмутилась Клара и вдохнула хрустального воздуха, который разорвал лёгкие на множество маленьких злых осколков. Открыла глаза и увидела абажур в своей кухне, который тут же заслонило испуганное лицо Джорджии. Той Джорджии. Или, может, снова этой. В общем, которую знала всю жизнь.

- Фух! Кларисса! Разве можно так пугать?! Давай, подымайся!

Она помогла сесть и сунула в ослабевшую руку бокал. Клара сделала большой глоток, поперхнулась и закашлялась – густой и горячий (даже показалось – горящий) напиток обжёг нутро и прояснил голову.

- Мы вернулись?

- Да, дорогая! Всё закончилось! – на секунду Кларе показалось сожаление и грусть в голосе подруги. Но сердце затрепетало от радости при звуках знакомого голоса:

- Мои маленькие друзья, здравствуйте! Где же вы пропадали? Присаживайтесь поближе – самое время послушать последние новости…

«И правда, дома!»

- Николаша, убавь децибел! Кларисса, ну что? Жива? А ещё маг в третьем поколении! Разве можно держать заклинание и при этом мыслить и говорить в реале? Бабушка разве не учила первым правилам заклинаний?

 

Часы показывали четверть одиннадцатого. Не прошло и пяти минут с тех пор, как Клара покинула кухню в поисках Джорджии.

Вопреки обыкновению её подруга "колдовала" над чайником, посвистывающем на плите. Она, казалось, без разбора берёт разные баночки и бессистемно кидает пучки трав и корней в чайник. Клара с замиранием сердца следила за её манипуляциями, гадала, какой коктейль ей придётся пить, и тайком содрогалась от мысли о последствиях.

Когда Джорджия поставила перед ней праздничную чашку из бабушкиного сервиза и налила ароматного чая, Клара уже пришла в себя и вздохнула:

- Как же нам теперь быть, Джорджия? Мы с тобой нарушили с десяток магических законов. Нас поймают и… накажут.

Джорджия фыркнула.

- Вот уж вряд ли! Прости, дорогая. Чтобы замести следы, мне пришлось пойти на некоторый риск. Планируя операцию, я не подумала о том, что ты можешь нарушить механизм заклинания. Я была уверена, что он сидит в каждом маге с раннего детства и исполняется автоматически.

- Но я никогда не применяла магию в таких масштабах. Ты же знаешь, это запрещено. Не все такие безбашенные, как ты, Гоша! – Клара подула на чай и осторожно сделала глоток. Вкус ей понравился.

- Это верно. Об этом я тоже не подумала. Как и о том, что на тебя эгно-волны могут повлиять совсем не так, как на меня. Что ни говори, а как тщательно не продумывай план, всего не предусмотришь.

- Я усвоила твои ахна-волны, выкладывай и про эгно. Может, залью на суде что-нибудь напоследок, прежде чем нас депортируют куда-нибудь на Северный полюс.

- Вижу, ты почти пришла в себя, дорогая, - с улыбкой сказала Джорджия. - Что ж. К выводам про эгно-волны Кройнц пришёл значительно позже, чем открыл ахно-волны. И исследования эти были тут же засекречены, поэтому о них в широком доступе практически ничего нет. Суть эгно-волн довольно просто понять. Она исходит из закона одного древнего учёного, Ньютона. Если говорить просто и применительно к ахна-волнам, то согласно этому закону, на любое действие существует равное по силе противодействие. Другими словами, эгно-волны являются силой, уравновешивающей ахно-волны. Страшно подумать, что было бы, не будь их. Именно они сдерживают беспорядочные скачки ахно-волн, именно за счёт них люди не могут легко перемещаться во времени, в другие миры, параллельные реальности, именно они поддерживают некий порядок, хоть и не всегда устойчивый. Именно они, наконец, накапливаясь в теле эму в бо́льшем количестве, чем в теле гамы, сдерживают ахно-волны и вводят их в латентное состояние.

- А их можно так же накапливать, как ахна-волны в могуто-камне?

- Да. Не совсем так, но - да, накопление возможно. Помнишь, что сказал Шляйфмэн: «…Поручаю разработать комплекс мер по предотвращению даже искры, что может их пробудить…»? Он как раз таки об этом и говорил.

- Что?! Этот.. этот… этот… - Клара сглотнула вмиг пересохшим горлом, чтобы перестать заикаться, оглянулась на подозрительно замолчавшее радио и шёпотом спросила - Шляйфмэн?! Председатель правительства?!

- Ну, тогда то он им ещё не был, - спокойно возразила Джорджия, однако голос тоже понизила. – Но теперь ты понимаешь, кто за всем этим стоит?! Теперь веришь мне?!

Набат звонка входной двери забил так неожиданно и громко, что Клара подпрыгнула на стуле, а Джорджия уронила чашку. Впрочем, взглянула на часы и быстро пришла в себя.

- Не делай таких глаз, Кларисса! – строго сказала она. – Это всего лишь слесарь.

- Слесарь?! – эхом повторила Клара.

- Батарея! Ты забыла? Иди, открывай, не сиди столбом… Ладно, я сама!

И прошлёпала босыми ногами в коридор.

Вопреки ожиданиям Клары, это и правда оказался слесарь. Еще час назад она сморщила бы носик от появления такого человека в своей, пусть и давно не ремонтированной квартире – натуральный пролетарий! Но сейчас обрадовалась небритому мужику в рабочем комбинезоне, с грязными руками, пропахшему машинным маслом и сигаретным перегаром.

- Хотите чаю? – любезно предложила она, не зная, как разговаривать с истинными мастерами.

Презрительно скользнув по ней взглядом, он процедил сквозь зубы, обращаясь к Джорджии:

- Эта штоли?

- Эта, эта, Вениамин! Ты уж будь любезен, осмотри её как следует, - раздался голос Джорджии из передней.

«Кто «эта»?! Я?! Осмотреть?!»

- Подвиньтесь, фройлян! Батарею гляну.

Клара вжалась в стенку и перетекла по ней в сторону выхода. «…А ещё лучше, если это будут монеты времён Королевы Анны, что показывала нам в детстве незабвенная Гретхен фон Райхенбах!» - вспомнила она вдруг наставления Гоши. А ведь со всей этой суматохой она так и не посмотрела «настоящих денег»! Как неудобно! Надо непременно их найти. Любые! Не важно, что этот слесарь сделает с батареей. Главное, чтобы он ушёл довольным. Почему? Она сама не могла понять. Но это было очень важно.

 

День уже клонился к вечеру. Клара наблюдала, как батарею раскручивали на отдельные части – кто бы мог предположить, что такое возможно? - и снова скручивали. Батарея оставалась всё тем же ржавым чудовищем и никак не превращалась в новенькую, сияющую свежей красочкой.

Когда, покряхтывая от тяжести, Вениамин водрузил ее на место, отряхнул руки и сказал: «Принимайте, фройляйн», Клара впала в такое изумление, что потеряла дар речи. Посмотрела на Джорджию и увидела её довольную улыбку. В руках она держала жестяную банку с надписью «Эмаль белая».

Вдруг радио на подоконнике, молчавшее всё это время, прокашлялось и голосом Юрия Борисовича сообщило: «Внимание! Сегодня в два часа и одиннадцать минут утра председателем правительства господином Генрихом Шляйфменом подписано беспрецедентное признание в заговоре против человечества. При непосредственном участии Шляйфмена и круга лиц в течение более чем восемьдесят лет скрывались научные факты относительно природы магических способностей человека. Вследствие чего на протяжении этого времени нарушались права и достоинства более чем пятидесяти процентов граждан. Ведётся следствие. Однако правительство предлагает всем эму обратиться в правление за разъяснением своих прав. В порядке очереди.».

- Гошенька! Что это значит?

От ликующего выражения на лице Джорджии у Клары засосало под ложечкой. Подруга приосанилась и выглядела выше, чем есть. Грудь взволнованно вздымалась победоносным бушпритом.

- Что мы наделали, Гоша?

- Изменили историю, дорогая! – торжественно провозгласила она.

- Что было в том футляре? – страшная догадка сверкнула ослепительной молнией.

- Могуто-камень, настроенный на накопление эгно-волн. Я до последнего не верила своим собственным расчётам. Но Кройнц – великий математик. Его формулы оказались верными, и мой могуто-камень, заряженный эгно-волнами одолел могуто-камень Шляйфмена, заряженный ахно-волнами…

- Я ничего не понял! – вздохнул слесарь. – Что случилось-то?!

- А то, Вениамин, что ты тоже гама! И что теперь ты сможешь бросить эту грязную шабашку и устроиться в Жилкоммаг. И будет тебе до конца дней могуто-камень в виде разводного ключа и почёт граждан. Тихо! Слышите?! – вдруг прошипела Джорджия, и все затаили дыхания, прислушались.

Как не напрягалась Клара, кроме обычной возни соседей за стеной, не слышала ни единого звука. Радио умерло.

- Батарея не капает! – провозгласила, наконец Джорджия.

Клара ещё раз осмотрела батарею. И действительно: за всё это время батарея не помокрела ни в одном месте.

- Нет, фройляйн. Почёта мне итак с избытком. А если все станут магами, то кто будет чинить батареи? Наколдуйте мне лучше кружку «Баварского».

 

Примечания

  1. Жилкоммаг - (Жилищно-коммунальная магия) – жилищно-коммунальная отрасль экономики, пролоббировавшая законы о лицензировании многих сфер жизни в свою пользу. Помимо уборки мест общего пользования и улиц, гражданам запрещено использовать магию для ремонта собственных квартир, стирки вещей, приготовления мясных блюд и многое другое;
  2. эму - опекаемый человек, в котором государством признано отсутствие магических способностей;
  3. гама - опекун эму, маг, назначенный государством пожизненно

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...