Славяна отчаянно завидовала Вике. У подружки были и мама, и родной папа, и никаких братьев и сестёр. А у Славки мама была своя, а вот папа – чужой. И теперь у дяди Толи с мамой должен был появиться свой собственный сыночек. А как же Славка?! Или, как трещали на весь двор самые противные соседки, поздравляя маму: «Сначала нянька, потом лялька!»?

– Не буду нянчить этого… этого… – упрямо повторяла Славяна, запихивая под свитера в шкафу свою чудом сохранившуюся погремушку.

Мама расстраивалась, папа… дядя Толя старался на поведение Славки не обращать внимания, всё его уделяя Тамаре и её животу. И это почему-то злило Славку ещё сильнее.

– Я от них уйду! – как-то заявила Славка подружке.

– Куда? – испуганно распахнула глаза Викуся.

– В детский дом, – сердито брякнула Славка. – Пусть им здесь без меня будет лучше!

– К-как?.. Там же…

– Они сегодня коляску купили, – пробубнила надутая Славяна.

– Знаешь, а я хочу братика…

– Что ты понимаешь?! Теперь у них будет собственный сыночек, а я им больше не нужна!

Вика только сочувственно вздохнула.

Однако уходить в детский дом было боязно. Славяна тоскливо водила по стеклу пальцем, следя за гоняющей во дворе малышнёй. И к бабушке переезжать не хотелось – там деревенские, а Славка с ними не дружит. Солнце, отразившись в окнах дома напротив, растеклось по фасаду золотой лужей, брызнуло в глаза, и Славяна вспомнила!

Давным-давно – аж прошлым летом, они с Викой пробовали вызвать фею. Дело было в этой самой комнате! Дома тогда гостила бабушка, а дядя Толя с ними ещё не жил. Славка помнит, как вышла перед родными и объявила: «Мы с Викой сегодня будем стараться, а вы нас хвалите!» Мама и бабушка переглянулись, пряча улыбки, но Славяна-то знала, что они зря усмехаются.

Славка и Вика весь день вели себя хорошо: такое было условие для вызова феи. Они не ссорились, всем предлагали помочь, и скоро заслужили три важные для волшебства похвалы. Ещё девочки хорошенько прибрали в детской: вытерли пыль, полили цветы, разложили по местам игрушки и разбросанные карандаши. А потом, держа перед собой вазочку с конфетами в подарок фее, осторожно прошли в Славкину комнату и сели посерёдке на колени.

Было вот так же солнечно и тихо – даже слышно было, как потрескивают на стене электронные часы с феей Винкс на циферблате. Подружки произнесли заклинание и затаили дыхание в ожидании волшебства. Солнечный луч, скользнув по тюлевой занавеске, вдруг поплыл по воздуху блуждающим огоньком, который внезапно стал увеличиваться в размере. Вика тогда открыла рот, до боли вцепившись Славке в свободную руку. Славяна, которая уже приготовилась громко загадать желание, поперхнулась, и... перепуганные девчонки, с оглушительным визгом выскочили за дверь. Желание, чтобы им купили настоящую живую лошадь, так и осталось невысказанным.

Теперь-то Славка не ошибётся. На следующий день, дождавшись, когда дядя Толя уйдёт на работу, а мама займётся готовкой, девочка принялась за дело. В этот раз уборки было ещё больше, и старалась Славка одна, но её подгоняли нетерпение и обида. Славянка ещё всем покажет… они ещё пожалеют!..

Славяна опустилась на колени на шершавый ковролин, судорожно сжав в руках упаковку с конфетами «Харибо», зажмурилась, чтобы сразу не испугаться и не сбежать, и выпалила:

– Маргарита Софья Анна, добрая Фея, появись!

Немного подождав, она потребовала:

– Забери меня к себе!

Выждав несколько гулких ударов сердца, Славка приоткрыла один глаз и разочарованно выдохнула. Никого. Она огляделась вокруг. Может, фея притаилась где-то сзади?

Солнечный луч, отразившись от зеркала на стене, ослепил, заставил зажмуриться. Славяна покачнулась, теряя равновесие, подставила руку, но рука провалилась в пустоту… Славка пискнула, заваливаясь на бок: она падала в чёрную бездну, которой обернулась собственная комната. Разинутый рот не мог издать ни звука – от ужаса перехватило горло. Славянка летела, не ощущая верха и низа, таращила глаза в беспросветный мрак, нелепо размахивая руками в попытке схватиться за воздух. Мамочки! Невидимый мир вертелся всё быстрее. К горлу Славки подступила тошнота. Казалось, ещё немного, и… Бац!

Славяна не почувствовала удара, поняла только, что её падение прекратилось. Она боялась пошевелить рукой или ногой. Казалось, только двинься, и тело пронзит невыносимая боль. Славка так бы и лежала, зажмурившись и боясь шевельнуться, если бы не странные ощущения. Девочка чувствовала, что лежит на чём-то мягком и шелковистом. Упоительно пахло цветами, стрекотали кузнечики. Над головой музыкально распевали птички. Невыносимый ужас истаивал, притворяясь полузабытым страшным сном. Хотелось блаженно потянуться, раскинуть руки, ноги и беззаботно рассмеяться – до того уютно было здесь... Где?

Слава осторожно приоткрыла один глаз, выдохнула и села, изумлённо озираясь. Она оказалась на зелёной, в цветах, поляне, окружённой величественными деревьями с устремлёнными ввысь кронами. Над изящными колокольчиками, пышными георгинами, душистыми головками клевера, нарядными солнышками лютиков и диковинными невиданными цветами кружили пёстрые мотыльки. Присаживаясь на пышные соцветия, букашки залезали внутрь бутонов, и копошились там, заставляли цветы укоризненно качать тяжёлыми головами. Впереди, в просвете между деревьями виднелись зелёные скалистые холмы, уходящие вдаль к небу цвета украшавших поляну васильков. Сам воздух в этом удивительном месте полнился негой и умиротворением. Счастьем казалось просто сидеть и смотреть вечно на окружающую красоту.

Что-то звякнуло позади, заставив засмотревшуюся девочку испуганно отпрянуть. Прямо за её спиной, косо вросшее в землю, стояло старинное зеркало, обрамлённое красивыми завитушками в виде листьев и цветов. То, что зеркало старинное, было видно сразу – гладкая поверхность из светлого металла, похожего на мамино обручальное колечко, была покрыта трещинками и царапинами. Но дело было даже не в этом – от предмета веяло древностью и силой. Казалось, сам воздух вблизи диковины дрожал от напряжения.

Опять раздалось звонкое дзынь: один из мотыльков с лёту ударился о поверхность металла и свалился в высокую траву. Славка ахнула и зажала рот руками: там, за мутной поверхностью, девочке почудилось заплаканное лицо матери – она металась по комнате, беззвучно зовя Славянку, и держалась за большой живот.

– Мама-а-а!.. – Славяна бросилась к зеркалу, замолотила по нему кулаками. – Мама, я здесь! Мамочка, забери меня отсюда-а-а!

Гладь металла подёрнулась патиной и отразила собственное Славкино зарёванное лицо. Девочка плюхнулась в траву и разрыдалась.

– Кто плачет в Холмах? Кто плачет в Холмах? – почудилось вдруг девочке, заставив задержать вырывающееся всхлипами дыхание и прислушаться. Вот, опять! Или это просто жужжание букашек? Славяна с надеждой на спасение завертела головой. На поляне никого не было. Только вдруг Славке показалось, что кружившая рядом стрекоза выглядит как-то странно. Девочка потрясла головой и протёрла глаза. Ну, точно! Перед ней была настоящая фея – крошечная, в зелёном платьице, с золотистыми кудряшками, спрятанными под пурпурную шапочку, напоминающую цветок колокольчика.

– Маргарита Софья Анна… – прошептала заворожено Славка.

– Узнала! Угадала! Маргарет Софи Аннет – лучше феи в мире нет! – пропищала малышка. У неё было треугольное личико и большие, похожие на стрекозиные, глаза. Только крылышек у феи не было! Она летала, держась за стебелёк пушистого шарика, похожего на головку одуванчика.

– Я хочу домой, к маме, – пожаловалась Славяна фее. Глаза девочки наполнились слезами.

– Желание исполнено! Наслаждайся волшебной жизнью в Иномирье! – воскликнула Маргарет Софи. – Ты совершила ритуал, назвала моё имя, загадала желание и попала сюда, глупый ребёнок. Назад дороги нет. Прощай!

Фея пристукнула босыми ножками и выстрелила вверх на своём «одуванчике».

– Постой! – крикнула Славяна, вскакивая на ноги, и ойкнула – она наступила на упаковку мармеладных мишек, которая, по-видимому, выпала на поляну вместе с ней. – Твои конфеты…

Хотя Славка это почти прошептала и, огорчённая отказом, уже начала хлюпать носом, фея услышала.

– Подарки? Подарки! Маргарет Софи Аннет любит подарки!..

Воспрянув духом, Славяна уселась на травку, разорвала упаковку с конфетами и подставила её феечке. Та покружилась над ней, покопошилась внутри и взлетела, обнимая одной рукой зелёного желейного медведя.

– У меня теперь есть зелёненький дружок! Мой сладенький дружок! Крестовник быстро нас в мой тулмен унесёт!

Привлечённые этим писком и треском упаковки, с отдалённых цветов облаком разноцветной пыльцы сорвались остальные летуны.

– Где подарки? Где подарки?

Славяна, распахнув глаза, наблюдала за приближением пёстрой компании. Она заметила, что если пристально вглядываться, никак нельзя признать фей в кружащих по поляне мотыльках. То, что это маленькие человечки, оседлавшие травинки с пушистыми соцветиями, было видно, только если следить за ними краем глаза. С переполнившим сердце восторгом, позабыв про свою беду, следила девочка за крошками феями, которые шебуршились в упаковке, мельтеша разноцветными платьицами, камзолами, тонкими ножками, и вылетали на волю с мармеладными мишками в руках. Славка расчихалась, когда пушистые цветочные летучки малюток из махрового букетика стали разлетаться снежным облаком в этой толчее.

– Ой! – Славяна заглянула в опустевший пакет и вскинула голову. В отдалении в журчание водопада вплёлся волшебный звон. Перебор хрустальных колокольчиков заплутал среди холмов, отразился от скал. Налетевший из долины ветер, волнами взметнул травы, закружился вихрем по поляне, взлохматил Славкины волосы.

Неожиданно, прямо в лицо взвизгнувшей девочки кинулась, страшно ощерившись острыми зубами, мордашка феи Маргарет, показавшаяся испуганной Славянке ужасно большой.

– Неблагой… – непонятно прошипела ставшая прежней фея, стянула с головы колокольчиковый колпачок и метнула Славке в пустую упаковку, осыпав напоследок золотой пыльцой. – Фет Фиада! Надевай!

Девочка оторопело моргала. Как? Зачем? Что случилось?! Пока она недоуменно разглядывала крошечную шапочку на дне мятой упаковки и вертела головой, разыскивая Маргарет Софи, из кружащих смерчем травинок и веточек на поляне вырос колючий зелёный куст, весь усыпанный синими плодами, похожими на маленькие сливы. Славка уже так устала удивляться чудесам, что новое её почти не поразило. Однако, когда в переплетении ветвей, колючек и ягод, ей почудилось человеческое лицо, Славяна от изумления открыла рот.

Синева ягод и зелень листьев задрожали, растворяясь, и перетекли в старинный камзол и бархатный плащ молодого мужчины, похожего на прекрасного принца из сказок. Колючие ветки обернулись сверкающими доспехами и ножнами с мечом. Глаза «принца» темнели матовой, с поволокой, синевой тёрна. Славка почувствовала, что стоит с распахнутым ртом, и сконфуженно улыбнулась незнакомцу, который возвышался над ней, широко расставив ноги.

– Смертное дитя… – протянул он, оценивающе разглядывая восхищённую Славку. – Маленький капризный человечек. Какая приятная находка…

Неожиданно красавец ухмыльнулся, достал непонятно откуда здоровущее налитое соком яблоко и с наслаждением откусил. Крепкие белые зубы с хрустом впились в жёлтенький спелый бочок, и брызнул сок. Мужчина зажмурился от удовольствия, с аппетитом жуя. Носа Славки коснулся тонкий обволакивающий аромат осенних плодов.

– М-м? – подмигнул красавчик невольно сглотнувшей Славке. Загадочным образом в руках незнакомца оказалось другое яблоко. Девочка даже не успела понять, куда делось первое. Славяна невольно потянулась за гостинцем, который «прекрасный принц» ей протянул.

– Нельзя! Нельзя! Не бери! – пропищало над ухом. Славка испуганно спрятала руки за спину и потупилась.

– Что же ты, малышка? – вкрадчиво спросил незнакомец, держа яблоко в протянутой руке.

– Мама не велела у чужих людей брать, – покраснев, пробормотала Славяна и покосилась в сторону кружащих феечек.

– Даже если будешь умирать от голода? – хитро прищурился мужчина. Славка вскинула голову и неловко пожала плечами.

– Давай проверим! – оживился весельчак. Хищное выражение его лица так напугало Славку, что она попятилась. Неожиданно уперевшись спиной в зеркало, девочка испугалась ещё больше и машинально сунула руку в пакет от мармелада, не представляя, чем ей может помочь крошечная цветочная шапочка. Раздался хрустальный звон, и цветочек наделся на палец. А Славка поняла, что исчезла. Она не видела своих рук и ног, хотя ощущала даже упаковку с засунутой туда рукой. При этом всё вокруг виделось, словно сквозь лёгкую кисею.

Незнакомец вскричал протестующе и схватился за рукоять меча, глядя на то место, где находилась Славяна.

Гнев, исказивший казавшееся красивым лицо, был так страшен, что Славка завопила от ужаса и кинулась прочь. Однако тут же споткнулась и упала, запутавшись в высокой траве. Славянка сжалась в комок, зажмурившись, когда чужак стал угрожающе поводить мечом из стороны в сторону, стараясь добраться до неё. Как он мог недавно казаться Славке красивым?

– Малышка, покажись, – с предвкушением пропел злодей, скаля зубы. – Ты всё равно от меня не уйдёшь, глупая девчонка!

Славка заскулила от страха, не выдержав напряжения. Острие меча незамедлительно нацелилось в её сторону. И Славянка обхватила голову руками, чтобы не слышать, не видеть, не чувствовать…

– Оставь ребёнка, Кинвриг! – прозвучал резкий окрик над её головой. – Она под моей защитой!

Славка вздрогнула и приоткрыла один глаз. От злодея её загораживала парящая в воздухе фигура. Славяна видела только красную с серебряной отделкой юбку, которая струилась, взвивалась и опадала, словно живая, и зелёные с серебром туфельки, выглядывающие из-под неё. Они едва касались кончиков трав, когда чудесная защитница спускалась ниже.

– Маргарет, – потянул злодей, и Славка от облегчения, что фея её не оставила, свалилась без сил на траву. – Ничтожная сида, имя которой известно последней собаке в Верхнем мире. Не устала исполнять глупые желания безмозглых смертных детишек?

– Прочь! – прорычала Маргарет. – Может, ты забыл, где твой рат?

Несколько секунд длилось ожесточенное молчание, которое заставило Славку снова напрячься.

– Что ж, Благая, будь по-твоему… – неожиданно отвёл меч в сторону красавчик и заглянул фее за спину, вглядываясь в зеркало. – Ты лишила меня удовольствия, значит, за тобой должок. А меня позабавит и подменыш…

– След! – скомандовал Кинвриг, касаясь острием меча поверхности зеркала. Славка, которая уже спряталась за фею с другой стороны, чтобы быть подальше от злодея, ахнула. В зеркале она опять видела свою маму. Только теперь яркий луч, который казался продолжением меча Неблагого, впивался мамочке в живот. Хищно оскалившись, Кинвриг выбросил вперёд руку. Та засветилась, удлинилась, прошла сквозь зеркало и вырвала что-то из большущего маминого живота – Славка даже ахнуть повторно не успела.

– Ах, ты гад! – Слава не стала задумываться о том, что делает – она кинулась на изверга, обидевшего её беременную мамочку. Славка ещё оставалась невидима, наверное, поэтому ей удалось пнуть злодея под коленку и врезать ему кулаком под дых, до того, как Кинвриг смог её отшвырнуть. Конечно, сильно здоровому мужику нападение девчонки не повредило, только от неожиданности Неблагой не сумел удержать то, что добыл в зеркале. Огонёк, мягкий и тёплый, вырвался из его руки и улетел в синеющее небо, где и растворился без следа.

Разозлился душегуб знатно. Его меч готов был уже пронзить храбрую малявку, которая потеряла невидимость – в пылу сражения нежный бутон колокольчика порвался, но на её защиту бросилась сида. У Маргарет не было меча, зато было колдовство. Оцепеневшая Славка наблюдала, как в руках феи желейный медвежонок внезапно увеличился в размерах. В зелёных полупрозрачных глубинах забилось, мерцая, пурпурное сердце. Когда медведь стал совсем большим, Маргарет швырнула его в злодея. Оживший мишка стиснул Неблагого в липких объятиях. Кинвриг забился, завопил, выдираясь на волю, но оказался подмят горой мармелада. Ещё некоторое время пленник трепыхался, но быстро сдался: обернулся колючим кустом терновника, свернулся вихрем, и исчез, разметав по поляне ошмётки желе. А Маргарет развернулась к Славке.

– Неблагие больше тебя не обидят. Дай руку, дитя.

Славка нерешительно потянулась к протянутой руке и замерла. У Славяны возникло ужасное ощущение, что если она сейчас дотронется до феи, то уже никогда не сможет обнять свою мамочку. Закусив губу, девочка оглянулась на зеркало. На его поверхности, как отпечаток беды, тёмной тенью застыли силуэты скорчившейся Тамары и поддерживающего её Анатолия.

Маргарет терпеливо ждала.

– Я хочу домой, – прошептала Славка, с надеждой глядя на фею. Маргарет подняла руку, словно собираясь погладить Славяну по голове, и со вздохом опустила.

– Я не могу вернуть тебя домой… – с грустью ответила прекрасная сида. – Возможно, ты вернёшься только для того, чтобы умереть. Но я могу подарить тебе испытание. Выдержишь его – судьба прочтёт в твоём сердце и совершит невозможное. Подумай хорошенько. Здесь нет бед и болезней, здесь живёшь вечно, не нуждаясь ни в чём. Ты готова рискнуть?

Славяна медленно кивнула…

Феи танцевали. Это были не те крошечные малютки, что днём летали по поляне, а прекрасные дамы и кавалеры. Взрослые, совершенные, недосягаемые. Жемчужный свет луны красил серебром верхушки трав. Глаза танцоров сияли ярче, чем звёзды. Волшебная музыка уносилась к небесам, к дрожащей от восхищения Луне. Мелькали цветными пятнами колеты кавалеров. Роскошный шёлк юбок взмывал и опадал, струился волнами. Казалось, это ветер перебирает невидимые струны, рождая небесную мелодию. Цветы источали неземной аромат. Феи порхали в танце. Их изящные туфельки едва касались туманного покрывала, наползавшего на поляну.

Очертания стволов величественных деревьев, окаймлявших круг танцующих, укутались дымкой тумана и в какой-то момент оказались мраморными колоннами по краю круглого бального зала… Ещё некоторое время чарующее видение скользящих в танце пар венчал купол звёздного неба, и Луна мечтательно глядела на них с небес. Но вскоре звёздочки сменились огоньками парящих свечей, и только тонкий лунный луч тянулся вниз к замершей в восхищении Славке, скользил по её плечам и коленям, и ткал волшебным серебром призрачное полотно…

Славяна подскочила с гулко колотящимся сердцем, отёрла со лба холодный пот, и только потом осознала – она дома, в своей постели! У неё получилось? Она вернулась? Или… ей всё приснилось?

Вот, опять с улицы донёсся скрежет, который её разбудил. Славяна выбралась из постели и выглянула в окно. Пустынная ночная улица была укрыта туманом, а с противоположной стороны, по тротуару ехала тяжёлая телега, запряжённая двумя тощими лошадьми. Чёрная фигура возницы плыла над молочной пеленой. Колёса телеги натужно скрипели и постукивали. Этот звук, отдаваясь дрожью в оконных стёклах, заставлял сердце сжиматься в тревоге. Славка ещё успела удивиться: как помещается повозка на узкой пешеходной дорожке, когда телега вдруг замерла. В сероватом свете неоновой вывески «Гастроном» возничий медленно, будто принюхиваясь, повернул голову к Славкиному окну.

Слава готова была поклясться, что человек смотрит прямо на неё, хотя вместо лица под капюшоном балахона оказался чёрный провал. Обмершая Славка зажала рот рукой, чтобы не закричать. Несколько мгновений, пока повозка не двигалась, показались девочке вечностью. Но вот, страшный возница отвернулся, хлестнул лошадей, а Славяна отпрянула за занавеску и выглянула в щёлку из-за неё. Туман разошёлся, и теперь девочка заметила то, на что не обратила поначалу внимания. В телеге позади возницы лежал большой мешок, сквозь мешковину которого просвечивал жёлтый тёплый огонёк…

– Мама! – Славка бросилась в родительскую спальню. Но там было пусто. Постель смята. На тумбочке – опрокинутые в спешке лекарства. Из распахнутого шкафа свешивалась выхваченная торопливо одежда. Побледневшая Славяна попятилась к порогу. Входная дверь темнела провалом в конце коридора. Будь что будет!

Славяна прыгала через две ступеньки, спускаясь к выходу из подъезда. В ногах путался вышитый подол чужой ночной рубашки, в которую она почему-то оказалась одета. Дверь парадной грохнула за спиной, и этот звук утонул в липком тумане, который опять густой пеленой накрывал улицу. Скрип телеги, увозящей душу Славкиного нерождённого брата, увязал в нём, множился эхом и раздавался, будто со всех сторон.

Пробивая туман, мигали красными вспышками сигналы светофоров, серыми тенями проносились по ночной улице редкие автомобили. Славяна видела впереди тёмное пятно громыхающей телеги, но как не старалась, не могла её нагнать. Повозке не мешали ни бортики тротуаров, ни выступающие части зданий или деревья. Славка уже совсем запыхалась, когда налетевший ветер внезапно швырнул в неё пустой конфетной упаковкой, погнал шуршащий пакет по асфальту, поднял в воздух и кинул под ноги лошадей. Повозка натужно заскрипела и остановилась. Не ожидающая этого Славка пробежала ещё несколько шагов и замерла, тяжело дыша. Как-то она не подумала, гонясь за телегой, как станет отбирать у зловещего возницы родной огонёчек.

Возница сидел, не двигаясь, словно ждал чего-то. И от этой его неподвижности становилось совсем жутко. Казалось, сейчас он опять начнёт медленно поворачиваться, безошибочно отыскивая слепым чёрным провалом капюшона её, Славянку. Струхнув, Славка присела и подползла на корточках ближе, прячась позади телеги.

Напуганная девочка кусала в растерянности губы. Если телега сейчас поедет, а она не успеет ничего сделать… Пересилив страх, Славяна осторожно выглянула из-за бортика. Мешок был совсем близко. Сквозь грубую ткань, распространяя тепло, лучился мягкий свет. Даже сквозь мешковину, Слава могла отличить нежный ясный огонёк своего брата от других. Он словно звал её, ждал и плакал…

С опаской протянув руку, девочка дотронулась до горловины мешка. Завязки не поддавались. Как же она не подумала, как станет его развязывать?! Почти не скрываясь, Славка зашарила по дну телеги, устланному соломой. Ай! Рука скользнула по холодному длинному лезвию. Дрожа от страха и нетерпения, девочка вспорола мешок, с усилием насадив его край на остриё. Славка помнила, как легко вырвался из рук злодея огонёчек-душа, поэтому приготовилась ловить его. Но не успела Славка запустить руку в проделанную дыру, как мешок, словно бесшумно взорвался изнутри. Бок его треснул, и освобождённые души рванули в небо – лёгкие, светлые, чистые. Но не такие яркие, тёплые и родные, как братишкина душа, прыгнувшая мягким солнышком ей в руки. Только несколько грязных огней тяжело катались по дну телеги и вязли в соломе, не способные оторваться и взлететь.

Славяна с ужасом и восторгом провожала взглядом улетающие в небо огоньки и никак не ожидала увидеть нависшую прямо над собой чёрную, будто сотканную из мрака, фигуру. Славка увлеклась и забыла о страшном молчаливом «водителе» телеги. Жуткий взгляд из пустоты заставил оцепенеть неосмотрительную девчонку. Лохмотья балахона колыхались как живые и казались в тумане подвижными щупальцами огромного чудовища. Славяна тряслась, прижимая огонёк к груди, но не могла сдвинуться с места или отвести глаза от затягивающей тьмы на месте лица возницы.

– Здравствуйте, – не вытерпев молчаливого ожидания, брякнула Славка.

– Нельзя желать здоровья тому, кто давно мёртв, – проскрипел голос из-под балахона.

– А-а-а вы кто? – дрожащим голосом поинтересовалась девочка.

Существо скрипуче рассмеялось, протянуло костлявую руку и подняло со дна телеги косу, зловеще сверкнувшую острым лезвием.

– Вы Смерть? – пролепетала Славка.

– Я – Анку! – прорычало страшилище. – Я – почётный посланник. Бог призывает меня, чтобы я исполнил мой долг и проводил души умерших в мир мёртвых. Я забираю их и избавляю людей от страданий и тягот жизни.

– А-а-а, меня не надо забирать – у меня никаких тягот нет, – примирительно заявила Славка, думая не ко времени, что Анками называют только тёть.

– Люди окончательно потеряли страх и почтение, забыли о посланце, который рано или поздно придёт к каждому. – Мертвец развернул косу острием назад. – Ты сама нашла меня. Ты помешала мне исполнить мой долг. Ты осмелилась говорить со мной. Ты умрёшь.

Анку занёс над Славяной косу, собираясь ударить. Девочка сжалась в страхе, крепко зажмурилась, мысленно прося прощения у «солнышка», что так его подвела – не спасла, погубила и себя, и его. Никого больше не останется у любимой мамочки!

– Мама, – прошептала Слава, и Анку ударил, целя древком в сердце.

Славяна ничего не почувствовала. Услышав знакомый серебряный звон, она распахнула глаза и увидела окутавший её золотой свет. От слёз, размытая фигура Анку, возвышающаяся из тумана, кривилась и двоилась.

Возница-мертвец долго смотрел, наклонив голову, как тает сияние волшебной рубашки. Славка стояла, ни жива, ни мертва. Вдруг посланник протянул к ней костлявую руку.

– Отдай брата. Твой срок ещё не пришёл.

– Что?! – Весь испуг Славянки как ветром сдуло. – Не отдам. Он мой. И мамин. И дядин Толин! И… и… и не отдам.

– Я приду за ним очень скоро, – пообещал мертвец. В его голосе Славке даже почудилось сочувствие.

– А… а я отдам ему свою рубашку!

Анку выпрямился на телеге, скрипуче расхохотался, а потом наклонился, приблизив омут тьмы к самому её лицу.

–Почему ты решила, что можешь забрать эту душу, глупое дитя? Она уже моя.

– Но… но…

Как же так? Неужели всё было напрасно? Отчаянию Славяны не было предела. Что же она наделала?! Славка размазывала слёзы рукавом, баюкая у груди огонёк, и не могла придумать, как заставить сурового посланника сжалиться.

– Я никому не делаю поблажек. Меня нельзя подкупить или разжалобить. И я всегда выполняю свою работу. Убери преграду, – ткнул косой в сторону лошадей возница, – и я буду настолько милостив, что предупрежу заранее, когда приду забирать эту душу.

– Всё равно не отдам… – Славка, пошатываясь, двинулась в обход телеги.

Под копытами понуро переступающих лошадей перекатывалась, шурша, знакомая упаковка от конфет «Харибо».

– Маргарет Софи…

Славка наклонилась, забирая пакет, и подняла глаза на ожидающего мрачного возницу.

– Не отдам, – беззвучно прошептали её губы.

Туман вдруг раскрылся призрачным цветком, наполнился лунным светом и осыпался серебром. Видение телеги отдалилось, стало плоским и подёрнулось трещинками, как в старом зеркале. Стылый асфальт под ногами сменился шёлком травы. Замелькали, закружили вокруг, то ли лепестки цветов, то ли крылья бабочек. Зашептали, заговорили, запели, окутывая ностальгическим ароматом уходящей Сказки.

– Жители Холмов не ходят с Анку одними тропами. Дороги небесного посланника слишком далеки от тропинок Доброго народца. Смерть бессильна там, где правит вечная жизнь. Ты справилась, девочка. Живи и ничего не бойся!..

Кисточка мягко скользила по бумаге, оставляя на ней яркую синюю полосу – цвет неба в Иномирье. Славка звонко поболтала кисточкой в банке с водой, наблюдая, как слоится полутонами, окрашиваясь в голубое, прозрачная вода, и с беспокойством прислушалась. На цыпочках пробежав в соседнюю комнату, Славка приблизилась к детской кроватке, полюбовалась на спящего малыша и заботливо поправила белоснежную с серебряной вышивкой рубашку, наброшенную на одеяльце.

Услышав щелчок входной двери, Славка бросилась в прихожую и повисла на шее у отца.

– Папа Толя, Тёма ни разу не просыпался! А мама в магазин пошла. Сказала, будем кушать, когда вернётся. Викуся тоже придёт – ей скучно. Погляди, какой я рисунок нарисовала, – тараторила Славка, таща за руку папу в свою комнату…

Вернувшись из Иномирья, Славка обнаружила себя сидящей на полу на коленях с упаковкой мармеладных мишек в руках. Всё также отблескивало в зеркале солнце, тикали часы с феей Винкс на циферблате, на кухне гремела посудой, напевая, мама.

Тогда, поняв, что вернулась, что с мамой всё в порядке, и братика никто не забирал, Славка бросилась в кухню и расплакалась, изо всех сил обнимая опешившую маму.

С момента её чудесного приключения прошёл год. Уходил страх потери, стирались впечатления. Только чёткие, как наяву, картины Волшебного мира Холмов стояли перед глазами, стоило их закрыть. Славка попросила папу Толю купить ей самые яркие краски и теперь рисовала диковинные цветы и танцующих фей, и скалистые холмы, уходящие вдаль к синему-пресинему небу.

Всё было хорошо – так, как и должно быть у любого ребёнка, растущего в любящей семье. Только иногда отдалённые скрип и стук напоминали о неизбежном и заставляли сердце девочки сжиматься в тревоге. Тогда Славка хитро прищуривалась и бежала проверять, достаточно ли мармеладных мишек в вазочке перед зеркалом. Загадать желание, чтобы спасти свою семью, она всегда успеет.