Т. З. Сергеевич

Лжерыцарь и Дракон

Слукар вновь произвёл налёт на город.

Давно этот летучий гад был негласным правителем беспомощного Дорума, где люди некогда мирно трудились, растили урожай и платили налоги своему феодалу. Феодал же их был не лучше – Карнот Златолюбивый не позволял людям покинуть свои дома и уйти от гнёта красного дракона, ведь иначе он решился бы всей своей казны, которую не мог достать не иначе как за счёт крестьян, что должны были разгребать руины замка. Но это было всё равно, что таскать воду в решете, ведь дракон возвращался и обесценивал людской труд.

К счастью, или наоборот, к несчастью, было известно, где обитал Слукар. Он жил на серных шахтах, тремя верстами севернее Дорума, где в былые времена производились огромные количества серы, экспортируемые, и приносящие большие деньги городу. Люди получали лишь крохотную долю от всей прибыли, но это компенсировалось отсутствием дракона. Сейчас же всё было намного хуже.

Дракон имел интерес к золоту и разным драгоценностям, но из-за места жительства хранить у себя их не мог, ведь они могли случайно окислиться или соединиться из-за высоких температур и давлений с серой и стать утерянными. Кладовой для металла Слукару служили как-раз руины замка, которые он “очищал” от людей, дабы не потерять ни единой драгоценности.

Периодически прилетая, Слукар не только заминал руины замка, но и сжигал собственные дома крестьян: они почти все жили на опалённых, голых улицах. Еды нет, так как посевы сожжены, а скотина съедена летучим кошмаром. Народ страдал от мора. Дорум переживал самую ужасную свою эпоху в истории.

Города-соседи давным-давно опустели. Их феодалы были поумнее Карнота: не стали медлить с эвакуацией населений в более безопасные места. Остался, однако, неблизко, но и недалеко, один гарнизон, что дракону был неведом, да и бояться его жителям было нечего. То был Тетренар – город с весьма хорошей репутацией во всём Крае. Он был величественен, нежели Дорум: последний открыт для вторжений из-за того, что его феодал поскупился над обычными высокими крепостными стенами вокруг города, что могли бы позволить, если и не от дракона, то хотя бы от скитающихся войск гоблинов отбиться точно! Их заменяли невысокие стены, патрулируемые охранниками.

Интересное в Тетренаре было и то, что там жил сам Король Архентора (Края, где располагались эти города) Дидн Седьмой – имеющий все возможные полномочия.

Был у Дидна сын, Френар. Он стал Великим Драконоборцем после того, как по возвращению из своего дальнего похода на восток принёс меч, с запёкшейся на клинке кровью Екатуйи – двухголового серебристого дракона, что сотни лет творил бесчинства, и впоследствии убитый Героем. Не было, правда, доказательств тому, что совершённое геройство Френаром было в действительности. И хотя были подтверждения от его походных спутников, но ни головы, ни иной части тела твари он в доказательство не принёс. В то, что он правда убил его, верили все без исключения, и даже противоречить страшились. Он – единственный, кто за сотни вёрст в Архенторе мог побороть неугодного никому дракона.

 

И вот, после очередной драконьей жатвы, Карнот в конец потерял веру в то, что не лишится своих богатств и титула, ведь уже все его приближённые усомнились в его действиях. Близок день, когда его самого насадят на копья его же дружинники, и тогда уж точно – конец.

Он призвал гонца, Патрика Слоурка, что давно был недоволен своей изоляцией в родном городе. Тот с радостью прибыл к своему покровителю. Хотя ненависть внутри него к Карноту была не слабее, чем у всех жителей Дорума, он всё же готов был исполнить любое веление по доставке вестей куда угодно, лишь бы побывать вне города и вкусить непродолжительную свободу и приключения.

Подойдя к дому Карнота, и пройдя с позволения охраны на задний двор, Патрик приклонился пред феодалом, восседающим на деревянном резном стуле под яблоней.

– Итак, Патрик, задача твоя – передать вот это, – Карнот взял со столика рядом запечатанный конверт, засучил рукава своей мантии, и нехотя выставил руку вперёд, дабы отдать письмо гонцу, – в город Тетренар, что на юге, Королю Дидну Седьмому, дабы его сын мог “погостить” у нас. Усек?

– Да, мой Господин, – язвительно ответил Патрик. – Мне будет предоставлена поклажа, или, хотя бы, скакун? Или я недостоин этого?

– Ха-ха-ха! – рассмеялся феодал. – Сам давай! Арендуй или покупай коня, продукты, и всё, что надобно! А не то… – он провёл указательным пальцем правой руки по горлу. – Всё! Проваливай! С глаз моих долой!

Это ещё раз доказало Патрику безмозглость землевладельца.

Охранники вывели Патрика на улицу и попрощались с ним, а после он пустился на поиски лошади и сбора поклажи по городу.

Собирать еду в Доруме было нелегко. Патрик понял, что еды в его мешках будет немного, и кормить его будет дорога: шишки, ягоды, разная лесная дичь – всё то, что будет ему в полной мере доступно. И правда; в поклажу он положил только всякое бельё, два батона хлеба, дюжину яблок, кружку, ложку и вилку. Связку сухих дров, бычий пузырь в роли фляги, спички, а также посеребрённый кортик не только для разделывания пищи, но и для обороны против нежити, что может попасться ему на пути в Тихом Лесу или Чёрной Равнине. Лошадь он тоже купил – в конюшнях нашёлся выносливый и безымянный вороной жеребец. В сравнении с его соседями по стойлам, он не-то, что был здесь лишним, а просто не мог здесь быть. За него было отдано, немного-немало, двадцать серебряных монет, что было вполне приемлемо.

– А ты куда собираешься, милок? – поинтересовался старый конюх у Патрика. – Санкции же, забыл?

– Ничего не забыл! Просто я гонец, и мне надо донести весть в соседний город…

– В какой это такой город? – перебил Патрика удивлённый конюх. – За миль сто здесь ничего нет, только Тихий Бор, Чёрное Поле да Пустошь… Полоумный наш Господин, конечно. А ты, Патрик, беги отсюда! Под видом донесения. Поселись в каком-нибудь городишке в Архенторе. Ты ещё молод, так что давай! Давай!

– Подумаю, подумаю… – прощаясь, ответил гонец.

 

На следующий день, утром, как только загорланили первые петухи, Патрик покинул свой сарай, служивший ему домом: натянул сапоги со шпорами, багаж на коне закрепил, уздечку проверил, вещи пересчитал. Вышел за ворота своего дома, и помчал по опалённым улицам Дорума. В след ему смотрели только что проснувшиеся бездомные – последствия налётов Слукара. По улицам уже ходили надсмотрщики и мытари, что поднимали за уши людей и допрашивали их на наличие денег и драгоценностей. Один из них так и вовсе схватил за ворот грязной рубахи одного из крестьян, вынуждая последнего доложить о имеющихся ценностях.

– Он немой, Сеньор, он не может говорить… – вмешался в допрос другой крестьянин.

– Ах вы, собаки, ну я вам покажу, “немой он”. А-ну, Фред! Тащи сюда кочергу!

Патрик остановился, но тут же осёкся. Мерзкие люди перед ним были родственничками Карнота, или ему так казалось? Такие же нелепые лица, грязные и засаленные; в костюмах только с иголочки.

– А тебе чего, блудная душа, надо? – поинтересовался мытарь, уже было занося над невинным человеком кочергу. – Тоже огрести хочешь?

Патрик сжалился над окружавшими его бездомными, сунул руку в одну из сумок поклажи, вытаскивая оттуда слиток серебра, что недавно был им раздобыт близ сгоревшей кузницы.

– Хватит на всех? – спросил он, смотря в глаза мытаря.

– Вес? Сколько марок?

– Три, наверное, может две с половиной.

Мытарь покачал в руке слиток, и, ухмыляясь, подобрел, сказав: «Хорошо…». После этого, однако, он резко замахнулся кочергой, ударяя невинного крестьянина по рукам.

 

Вот уже Дорум позади, а впереди раскинулась опалённая равнина перед Тихим лесом, что издалека казался тёмной стеной вдоль горизонта. Тракт был в прекрасном состоянии, и чёрный скакун под гонцом развил приличную скорость.

– К вечеру, наверное, пересеку Рифну, а там заночую под каким-нибудь деревом, – подумал Патрик, приближаясь к началу Леса.

Тихий Лес был действительно тихим. В составленном исключительно из разнобойных ветвистых елей и сосен бору, даже во время шума, поднимаемого драконом, глушились абсолютно все звуки, и ничего, кроме гробовой тишины, услышать там было нельзя. Населён он был невиданными тварями, о которых ни в одном уголке мира никто никогда не слыхивал. Их туловища были подобны самым обычным животным – у одного: туловище оленя; у другого: медведя; вот только все увеличенные раз в пять. А ходили они на ходулях – лапы вытянутые, как жерди, и синеющие к концам.

Столкнуться с тварями было бы страшно даже подготовленному рыцарю, не говоря уже о простом гонце, из оружия у которого – посеребрённый кортик. Тракт здесь был не хуже, чем в остальном просёлке между городами, а потому пройти Лес не составит особого труда, если не останавливаться и медлить. Дорога здесь была пересечённой, и поэтому за множественными поворотами гонца могла поджидать какая-нибудь кровожадная внезапность.

Примечательно то, что тракт будет древнее, нежели чем странные твари, населяющие это место, стискивающее с обеих сторон дорогу.

Гонец зашёл внутрь, и ничего, кроме топота копыт своего коня, уши его теперь не улавливали. Послышался мимолётный треск листьев и веток, но он быстро растворился позади –наездник отвлёкся и прошёл мимо. Но вот когда треск стал звучать с промежутками, равными шагу большого зверя, у Патрика живот свело. Конь же особо не обращал на это внимания.

Цокот копыт затмил застучавшие снизу звуки – сердце. Он не мог повернуться и уж тем более что-либо сделать. Шаги позади стали ближе, громче. Патрика бросило в холодный пот, по груди и горлу разошёлся тёплый след страха.

Ещё немного, и Тихий Лес будет преодолён. Надо только успеть – ускориться. Ускориться, конечно же! Патрик поддал поводьями так резко и так сильно, что жеребец под ним аж встал на дыбы и громко заржал. Как только он вновь встал на все четыре копыта, скакун поскакал по тропе вперёд – к выходу.

– А ведь всё могло быть ещё хуже! – радостно заверил сам-себе Патрик, уже видя проблески света впереди.

Позади раздавался треск ломающихся деревьев. Нечто ревело и быстро двигалось к своей жертве. Патрика всё ещё держали оковы страха, а потому, быстро мотнув головой туда-обратно, он только прикинул размеры преследователя, что были внушительны: между четырёх ног-ходулей зверя так и не пригибаясь, верхом на коне можно было пройти.

Но чудовище не успело, ведь его желание сожрать гонца и лошадь не сбылись – последние уже были далеко от конца тропы Леса, дальше которого жители этого места не ходили никогда.

Впереди распростёрлась поджидающая путника Чёрная Равнина, – место ещё коварнее, нежели Тихий Лес. Если последний можно быстро пересечь из-за того, что он был не таким уж долгим, то Равнину пересечь намного, намного сложнее. Земля вокруг была чёрной и вязкой. Местами булькали болота и смоляные ямы. Повсюду были разбросаны артефакты, кости и останки воинов, что боролись здесь во времена Хаарбской Войны и осквернённые её кровопролитностью. Эта война разверзлась в Хаарбе – великом Городе Архентора, что здесь рос и процветал, более тысячи лет тому назад, из-за посягнувшихся на него Тауклинов – ныне вымершего племени орков. Город долгое время сопротивлялся, пока не пал под натиском, превращаясь в огромную кузню для чёрных дел захватчиков. Но не долго радовались орки, так как были атакованы войсками со всего Архентора, оставаясь только в летописях и истории. Кроме того, тракт здесь был не только путём для людей, а ещё и для троллей-великанов, что за пару шагов могли перемахнуть это место и добраться до своих жилищ на севере. Проживание рядом тролли-великаны – один из многочисленных результатов диктатуры орков.

Патрик продолжал двигаться всё дальше и дальше.

– Давай друг, скачи быстрее! Пожалуйста, поторопись! – шептал он коню, дабы тот ускорился, и поддавая ему поводьями до мыла и шпорами в бока.

Болота вокруг смердели, кости и гниющие трупы вызывали панику в глазах смотрящего.

Раздался свист, и на дороге, откуда не возьмись, появился орочий остов, замахивающийся боевым цепом на путника. Но Патрик среагировал быстро – натянул удила, поднимая коня на задние копыта, и быстро обходя стороной опасную преграду. Скелет не отступил, хотел было броситься в нападение, но черепом вперёд устремился прямиком в болото. Патрик не смотрел на нечисть, но когда обернулся, услышав громкий бульк позади, он увидел летящую к нему чёрную клубящуюся массу круглой формы. Он стал нервно поддавать поводьями и шпорами, дабы конь мчал ещё быстрее. Масса приобрела форму дымящегося чёрного черепа, клацающего челюстью.

Впереди лежало мощное поваленное дерево, что преграждало путь всадника. Кроной и корнями оно утопало в болотах на обочинах дороги: не перепрыгнуть – слишком высокая преграда; не обойти – болота по краям. Патрик смирился со своей участью и от страха зажмурил глаза.

Но вдруг, словно неведомой силой, дерево потянуло за крону и утащило в воду, и из бурлящего водоворота, поднятого им, вылетело несколько человеческих скелетов. Все в кольчугах и латах, со щитами и ржавыми мечами в руках. Их было пятеро, они встали на краю дороги, пропуская гонца на коне вперёд, и преграждая путь преследователю позади него. Патрик не смотрел назад. Он понял, кто были эти скелеты – погибшие воины Хаарбской Войны, что до сих пор противостоят своим, теперь уже, вечным врагам.

Обернувшись, Патрик увидел, что его спасители справились с трудностью, и уже потирают ржавые мечи фалангами своих кистей. Патрик слез с коня, приклоняясь пред вечными войнами. Когда он наклонил голову и поднял её вновь, от скелетов и след простыл.

 

Чёрная Равнина с её атрибутами преодолена. Впереди выстроилось приречье Рифны – одной из самых великих рек Архентора. Мост над ней постоянно рушился, и никто не мог её преодолеть, ибо течение постоянно сбивало и уносило с собой всё инородное. В этот раз несмотря на то, что мост был из зачарованного гранита, от него остались только устои. Это подтверждало и магическую силу Рифны. И неизвестно было, откуда она была наделена всеми этими способностями. Где её исток был, и куда она впадала, тоже было неизвестно – для всех она была вечным потоком волшебной воды.

Близ неё некогда был возведён громадный литейный Хаарбовский цех, но Война его разрушила, и остались только руины, да разнесённый рекой и взрывами металл. В цеху не только ковали железо и сталь, а ещё и серебро с золотом, расплавленные слитки, которых Патрик выискивал, дабы ему было чем вскоре, по прибытию в Тетренар, да и не только, расплачиваться. И он нашёл: под ветвистым кустом что-то мерцало. Это был присыпанный землёй кусок сплавленного серебра и золота – огромная удача! Патрик подобрал его, положил в мешок поклажи, а после вернулся к размышлениям.

– Как же мне преодолеть-то Рифну? Ох… Думай! Думай давай! – твердил себе под нос гонец.

Гранитные устои блестели, и их часто поливало прибывавшей водой. Камни в воде, из которых было выстлано дно реки, были зачарованы самой Рифной – не колебало их течением. Деревьев поблизости не было, а водная преграда, долготой в полверсты, и синеющая в отдалении казалась непреодолимой.

Неужели так закончится путь гонца Патрика Слоурка, что он должен пройти, дабы донести сведение до Френара, а вместе с ним, Дидну Седьмому? Он слез с коня, всматриваясь в бурлящий поток.

 

Смеркалось.

Шум реки всё-ещё доносился до Патрика, которого теперь грызли невероятно большие комары. Он решил заночевать на обочине тракта, а на утро найти решение проблемы. Привязал скакуна к ветви осины, растущей на одном из перелесков в приречье, путник растопил костёр. Нарвал толстых веток с дерева, наточил их в колья, дабы ночью отбиваться от всякой нежити, что может прикатиться к нему из Чёрной Равнины. Съел часть припасов и отведал пару невероятно кислых ягодок крыжовника, что раздобыл в перелеске, а после лёг спать.

 

Заснул Патрик быстро, хотя этому и мешали жужжание мошек и комаров над ухом. Костёр уже блекло тлел к тому моменту, когда издалека послышалось громоподобное топанье.

– Что это? – вскочил на ноги Патрик.

В ночи вокруг, кроме красных угольков костра и ярких звёзд на небе, ничего подвластного взору и различимого глазом не было. Но вот, темнота перед глазами стала совсем чёрной, и прогремел эхом шаг невероятных размеров великана. Патрик заторопился, засыпая угли землёй. Конь от страха заржал и бросился в бегство, отрывая ветку, к которой был привязан. Патрик побежал в ближайший перелесок. Сейчас его не станет, думал гонец про свою судьбу: его растопчут.

Топот раздавался со всех сторон. Падали деревья, взлетали вековые валуны и всплескивалась вода в близкой реке. Патрик зажмурился, прячась в кустах и осознавая то, насколько он сейчас беспомощен.

Но топот начал стихать. Великаны уже перешли реку, шаля теперь на том берегу. Патрик пал без чувств на холодную землю.

 

На утро он проснулся и встав, облегчённо выдохнул. Тишина наполняла его уши, перебиваемая отдалённым бурлением Рифны, приглушённом до журчания. Несколько перелесков было превращено в лепёшки из деревьев и трав. Повсюду виднелись огромные ямы – следы великанов. На местах, где вчера ничего не было, теперь лежали большие камни и стволы деревьев.

Патрик прогулялся в сторону востока – оттуда доносилось знакомое фырканье. Его вороной спутник щипал траву возле огромного следа великана. Оседлав его, Патрик вернулся за поклажей к осине, а после направился уже вдоль берега на запад.

Его ожидала неописуемая удача.

Поперёк реки лежала длинная сосна, ставшая мостом после недавней ночи. На берегу, где был гонец, дерево держали не до конца покинувшие землю массивные корни, а на другом берегу – толстая макушка. Всадник слез с коня, и аккуратно взошёл на переход, ведя копытное за поводья, но то не желало сходить с земли.

– Ну давай же… Иди!

Скакун противился просьбе хозяина, и упорно настаивал на своём. Патрику ничего не оставалось делать, как пожертвовать коню одно из яблочек багажа. Насадив его на длинную ветвь, найденной на берегу, он обманул коня, вынудив того ступать по мосту.

И вот, пол пути над Рифной пройдены. Медленно перебирались копыта, и быстро утекла в невиданные дали вода. Всё было спокойно, и вот-вот другой берег будет наконец под ногами.

Но что-то произошло. Вновь топот великана, затмивший все звуки вокруг: напугавший птиц на верхушках деревьев, вызвавший дрожь по земле. Водный поток начал расти, пока не появилась высокая волна, что шла по течению к обречённым пешеходам. Волна ударила по стволу сосны. Послышался треск – обломались держащие дерево корни, и некогда мост стал быстро плыть по течению.

Всадник и конь попадали в воду. Всё вокруг заблестело. Патрик ухватился за несколько веток, желая залезть на сухую сторону. Безрезультатно. Кора на стволе начала облупляться, ветви отваливались от дерева – не довольна была Река тем, что в неё попало. Ствол разогнался, и подобно волчку, раскрутился потоками воды.

Патрика замутило. По его мышцам растекалась слабость – сейчас он разожмёт пальцы, и утонет. Пересекая устои разрушенного моста, и разгоняясь, путник вместе с деревом вылетели на берег.

По всему телу, от удара о землю, разошлась боль, и не верилось тому, что в этом плавании можно было выжить. Сосна пролетела дальше и раскололась о скалы, что росли на этом берегу Реки.

Патрик с трудом поднялся на ноги, осмотрелся. Вот тракт, идущий из того, что осталось от моста. Вот перелески, скалы. На востоке протянулся глинистый кряж. Конь уже спокойно стоит, отфыркиваясь и тряся гривойь – плавание нипочём ему! Патрик ступил с того, на что приземлился, и провалился под землю.

Он катился по огромному тоннелю. Когда он рухнул на холодный мягкий пол и быстро прижался к стенке между поверхностью и входом в тоннель, он через недолгое время, привыкнув к тусклому освещению, осмотрел место, где оказался. Это был колосских размеров зал: высокие потолки и невообразимое расстояние между стенами, тусклое освещением факелов, роль которых выполняли свежевырванные из земли деревья. На земляных стенах, закопчённых и грубо сглаженных, висели разные вещи, омрачённые длинными тенями. И кости, и одежда, и полки с хламом. Множество дверей вдоль стен имели замки́, в которые гость мог спокойно просунуть свою руку, если бы как-то поднялся на несколько собственных ростов вверх. Мерзкий сладковатый запах наполнял воздух вокруг. Патрик страшился не то, что говорить, а даже передвигаться в этом месте. Он обернулся назад: тоннель был усеян выступающими корнями и ямками, из-за которых, наверное, спина разболелась ещё сильнее. Сейчас можно было вскарабкаться наверх, на волю, подальше отсюда.

И вот, ухватившись за корни, что-то остановило Патрика. Он замер – топот великана, что он слышал перед тем, как на Рифне наросла волна, но теперь усиленный звучанием в тысячи раз, доносился сверху. Он быстро отбежал в угол комнаты, где прижался к стене и начал ждать ужасного события, что сейчас произойдёт. Топот сменился громыханием, бившим по ушам. Гонец зажмурил глаза, закрыл ладонями уши, но это не особо помогло, ведь в комнату через проход ввалилась огромная туша, поднявшая целые облака пыли и затушив тем-самым факелы. Патрик чуть было не закашлял. Бросился в сторону тоннеля, и начал слепо взбираться наверх.

В глазах рябило, легкие щекотало рвущимся наружу кашлем, а руки зудило от грязи и пыли. Подъём казался вечным. Позади раздавались шаги великана и громкое чирканье – он зажигал потухшие факелы. Впереди показалось свечение. Патрик крепко ухватывался за корни и землю. Вот-вот… ещё чуть-чуть… Солнце!

Гонец ничком пал на прохладный мокроватый мох рядом со входом в логово и начал истошно откашливаться. Коня поблизости не было: либо забрал великан, либо сам ускакал куда подальше. Одежда – грязная, по всему телу гудела боль.

– Ну, пойду искать, – подумал Патрик на счёт своего транспорта.

Хромая, он далеко отошёл от тракта, и уж как забрёл за высокие приречные скалы, но скакуна, бросающего своего хозяина неоднократно, он не нашёл.

– Неужели пропал? – подумал гонец, отчаявшись в конце поиска.

Но нет! Чёрное пятно промелькнуло между двумя белыми валунами, и вскоре подошло, стыдливо смотря вниз, к своему владельцу.

Некогда было разбираться с не знающей языков лошадью, надо спешить! Спешить в Тетренар, да как-можно быстрее, дабы привести войско во главе с Драконоборцем в Дорум! Он переоделся на бельё из поклажи, умылся в Рифне, вода из которой магическим образом лишила его боли, жгучей и тупой, оседлал нашедшегося коня, и мигом вернулся к тракту, откуда помчал на север.

 

Ещё день и я в городе, думал Патрик, всё ещё скача по пыльной дороге. Он не задумался о том, как он и те, кого он сопроводит, будут пересекать Рифну, Чёрную Равнину и Тихий Лес. Людей будет много, а значит, решение проблем найдётся быстро.

Вот уж второй день пути подходил к концу. Патрик подошёл очень близко к цели, ведь уже мог смутно различить её в отдалении. Он был при Халмах – некогда пригороде Тетренара, теперь заброшенном из-за великанов, что часто здесь прогуливались. Он был размашист, и далеко уходил от крепостных стен города, а потому, будучи на окраине Халмов, дойти до ворот города можно было только за день, не меньше. Халмами это место было прозвано из-за наполнявших всё вокруг холмов, которые очень давно, один из первопроходцев Архентора, будучи безграмотным и глупым, так обозвал. И вот так случилось, что с его идеей согласились: это место так и назвали. И жить здесь приходилось неглупым людям, и сам тот дурак был неизвестно сколько «пра» прапрадедом Карнота Златолюбивого.

Патрик решил заночевать в одном из домов в Халмах, а на утро поскакать в город.

Он нашёл хорошо сохранившийся дом, что стоял рядом с трактом. Небольшой, старый, заброшенный – то, что надо. Отвёл коня во двор, где крепко привязал к могучему клёну, а сам, сняв поклажу, вместе с ней проник внутрь постройки.

Пусто.

Ничего не осталось, кроме шкафов, кроватей, комодов и прочей мебели. Зайдя на кухню и посмотрев по сусекам, обнаружил только прилипшие к углам остатки каш, муки и прочих рассыпчатых продуктов. Придётся есть из собственной поклажи, ведь ничего нет.

Гонец растопил камин, вскипятил воду и начал ужинать. В доме всё-таки нашлось кое-что: пара свечей да несколько изрядно подгнивших книжек, содержание которых интересно только домохозяйкам. Поев и потушив свечи, а после заперев на замки́ все ставни и двери, Патрик лёг спать на старую кровать, в которой явно обитало целое семейство какого-нибудь жучка или уховёртки.

 

Странные звуки с крыши дома пронзили ночную тишину. Кто-то скакал и прыгал, перемещаясь с одного края крыши на другой.

Патрик, как и прошлой ночью, быстро оказался на ногах. Из ямы, образованной им телом в матрасе, во все стороны разбежались маленькие вредительские жужелицы.

Он подбежал к окну – ничего. Скакун мерно храпел, а высокие листья клёна и прочих растений в саду дрожали от холодного ветра. Но тут, из дымохода, послышалось скрипение. Патрик мигом стал готовиться к встрече, ведь знал, что вряд ли его даже сейчас ждёт что-то хорошее. Скрипы усиливались, гонец подбросил ещё несколько дров и прикрыл портал камина железной крышкой, подпирая его тяжёлой тумбой. Он достал из сумки посеребрённый кортик, крепко ухватился за рукоять, и начал ждать.

Скрипы были совсем близко. Комната была практически полностью утоплена во тьме, лишь свет огня пробивался через щели между крышкой и камином. Когда скрипы стали совсем близкими и отчётливыми, они резко стихли, огонь в очаге миг потух, и за железной крышкой послышалось редкое металлическое постукивание.

Патрик молчал и пытался бороться со страхом внутри себя. Стук продолжался и вскоре стих. Но это было только начало.

С грохотом и взрывом, железная крышка на невероятной скорости полетела прямо на гонца, опрокидывая в сторону тумбу, и наполняя всю комнату взвесью пепла и пыли.

Из камина в комнату проникла дымящаяся тень, очертаниями подобная человеку. Она быстро скакнула к двери, но ей преградил путь собравший всю смелость в кулак человек. Она хотела оттолкнуть его, но тот оказался быстр и ловок: ухватился за длинные волосы взломщика, и прижав его к стене, приставил к горлу нож.

Ведьма!

Старая ведьма, чёрная и дымящаяся от нагара, с горечью смотрела на того, кто собирался её убить.

– Отпусти… – тихо сказала она, страшась посеребрённого кортика.

– Ещё чего, нечисть поганая! Как узнала, что я тут?

– Это мой дом… отпусти…

Путник ослабил хватку, но сразу же напряг пальцы сильнее.

– А зачем убегала?! Ну?!

– Перед серебром я слаба, а убивать людей мне смысла нет…

Патрик сжалился. Неужели её придётся отпустить? А вдруг она врёт, и собирается с ним расправиться? Но почему тогда не сделала это сразу?

Он медленно, будто не по своей воле, убрал кортик и отошёл в сторону. Старуха облегчённо выдохнула и расправила морщинистое лицо.

– Что же ты здесь живёшь-то? – поинтересовался Патрик. – Не боишься гвардию, или что-то вроде этого?

– Я тут редко бываю, Патрик Слоурк, и твой приход я предугадала, но наличие у тебя оружия – нет.

Гонец сел на кровать, и начал внимательно слушать то, что ему говорила ведьма.

Она говорила приятно и спокойно. Патрика клонило в сон, и под нарастающую в ушах тишину он упал на подушку постели.

 

На утро Патрик проснулся. Ведьмы не было. Он прошёл на кухню, где его поджидали наваристая каша, чай из лесных ягод и трав, а также целая буханка чёрного хлеба.

С удовольствием всё съев и припася остатки, он оседлал коня и выйдя на дорогу, направился в Тетренар.

Тракт был прямой, и вот уж ворота города показались впереди, нарастая и по итогу превосходя по размерам гонца.

Ворота величественных, белокаменных стен, высотой как великанье логово, распахнулись. Плотные ряды высоких домов и ходящих между ними крестьян и гвардейцев были куда лучше, нежели чем в Доруме. Правда, чистоте первого последний не мог позавидовать. Нейтрально встретившие гостя жители были истощены и грязны. Они жили в домах «спичечных коробках» и злобно смотрели в спину гвардейских отрядов.

К Патрику, из-за ворот со стороны города, вышли двое солдат, что держали наготове копья, но после, убедившись в том, что угрозы нет, встали в стойку.

– Вы, я так понимаю, гонец? – спросил один из них.

– Да, всё верно. У меня весть к Френару, сыну Дидна Седьмого, его Величества Края Архентора.

Двое сопроводили Патрика ко дворцу через неприятные улицы.

Когда Патрик пешком зашёл внутрь, у него сразу же зарябило в глазах. Цветные мозаичные окна вдоль стен, мраморный начищенный пол и десятки гвардейцев, что стояли возле самого трона Его Величества и входа в зал. Дидн уже восседал на престоле, ожидая гонца. Потирая длинную седую бороду, он следил за каждым шагом Патрика.

– Ваше Величество, – начал Патрик. – я гонец, прибывший из города Дорума, что на юге. Я послан к Вам по указу Карнота Златолюбивого, моего наместника, что просит Вас прислать в наш город Ваше войско, во главе с Вашим сыном – Френаром, дабы расправиться с ужасным драконом Слукаром, что обитает рядом на серных шахтах и часто совершает смертельные налёты.

Дидну было передано письмо. Он прочитал его, передал советчику, и гордо проговорил своим величественным голосом. На его лице, надменном и старом, прослеживалась радость, созданная играющими морщинками.

– Я соглашаюсь исполнить вашу просьбу. Я предполагал, что Карнот никуда не годится, уж тем более на правление городом, раз уж не мог сформировать армию и никак не готовился к угрозам мира. Позовите Френара!

Советчик с письмом быстро засеменил к выходу из зала. Вскоре он вернулся с златовласым мужчиной в богатых одеяниях.

– Сын мой, – начал Дидн Седьмой. – Ты должен отправиться в Дорум и вновь совершить подвиг: победить дракона. Я верю в тебя, и ты обязан исполнить просьбу во имя Своего Рода. Ступай, и готовься к походу!

Френар забегал глазками и ничего не сказал. Он ненавистно поглядел на Патрика, и покинул приёмный зал.

 

Вот уж целое войско двигалось по тракту в направлении юга. Впереди всех шёл Френар, облачённый в величественные доспехи, а рядом с ним шёл Патрик, всё так же на своём чёрном коне. Драконоборец явно боялся встречи с драконом: на этот счёт у него имелась своя тайна. Армия из трёхсот наёмников гордо шагала в три шеренги позади, неся оружия, флаги с гербами Архентора и Тетренара, боевые машины, в которых Патрик никогда не разбирался, и тележки с разным содержимым. За день они прошли дом старой ведьмы, Халмы, и повалили несколько деревьев, дабы пересечь Рифну.

Ночью в приречье был разбит лагерь. Патрик впервые смог разнообразить свой рацион и лечь спать с полным желудком, ведь тот самый слиток, найденный здесь, он обменял на разнообразные яства. Костры погасили, дабы не привлекать великанов или нечисть из Чёрной Равнины.

Ночевал Патрик под деревом, ведь так обзор был намного лучше и привычнее.

Когда глаза его уже начали смыкаться от тяжести, а на небе были отчётливо видны звёзды, его что-то внезапно освежило. Он встал, оглянулся по сторонам, и увидел яркое зарево над верхушками Тихого Леса, что осветило ночное небо на юге.

 

***

 

Улицы наполнились жарким пламенем, подобным тому, которым плавят металл в литейных цехах. Люди спасались, прячась в подвалах своих домов или местах, не тронутых всесъедающим огнём. Никто не толпился, ведь это было заметно для драконьего глаза, что не прочь был съесть или сжечь большие скопления людей. Красный кошмар приземлился на руины замка, откуда начал палить по городу прямой и толстой струёй огня. Никто не сопротивлялся ему – все спасались. Дружинники и охрана города проломили каменную ограду вокруг Дорума и бежали в пустошь между Тихим Лесом и городом. Карнот забежал в свой винный погреб, где сжался в углу как несчастная тварь и зарыдал. Слукар был страшнее великанов, и казалось, будет вечно убивать всех людей, обречённых глупцом-феодалом на постоянное проживание здесь: в этом ужасном месте.

Но что-то случилось. Дракон на миг стих, втягивая в свои лёгкие много воздуха. Раздулся сильнейший ураганный ветер. Один из осколков руин замка закружил в горячем вихре и потянулся к драконьей пасти. Он залетел в рот гада, ударив и содрав с белого зуба эмаль, и без того повреждённую серой и отсутствием чистоты в Слукаровом логове. Драконий рот заполнился пропитанной серой кровью, которую он не заметил из-за переполнявшего его чувства всемогущества. Он изверг огонь, и его пасть облачилась не тухнущим синим пламенем. Слукар заревел, начал закрывать пасть, но чёртов осколок не давал это сделать до конца. Нёбо и язык жарило огнём, красный гад ничего не мог поделать, кроме как взметнуться в воздух и вернуться к своим шахтам. Он не знал, что недалеко течёт Рифна, но она, скорее всего, погубила бы его своей Светлой Силой.

Вновь разруха. Стоны, плачи, крики боли. Жители Дорума перестали это терпеть, и выстраиваясь в колонны, начали стекаться к новому ходу в стене.

Путь им преградили приближённые Карнота.

– Ах вы, челядь мерзкая! Готовьте пики!

Но они не успели ничего сделать, ибо их затоптало падшей духом толпой.

Дорум опустел. Только гадкий феодал остался на месте, что плакал от страха в погребе своего дома.

 

***

Войско шло через Чёрную Равнину. Патрик, верхом на коне, шёл рядом с Френаром, лошадь которого была облачена ночью в блестящие латы. Драконоборец, верно, был чем-то недоволен в гонце, так как даже мимолётного взгляда на него не бросал.

Мёртвых орков, оживлённых проклятием войн, не было. Воины шли по тракту, озираясь по сторонам.

Подошли к Тихому Лесу, всё это время нарастающему по мере приближения. Немедля двинулись вперёд, невзирая на уже бо́льшую опасность, исходившую от этого места.

Патрику, несмотря на целое войско за спиной, было намного страшнее, нежели чем в прошлый раз. Френар, верно, специально медлил гордой походкой, или просто не знал о тварях, что устроят на них охоту, или был уверен в том, что всё обойдётся, или же это не позволяла сделать хрупкость или тяжесть того, что везли наёмники в телегах позади.

Послышались крики. Гонец обернулся и увидел чересчур большого медведя, лапы которого заменяли синеющие к концам длинные ходули. Он ревел, проносясь через строй рыцарей туда-сюда, раскидывая их по сторонам. Зазвучал горн, и все сразу же бросились и в разнобой, стремясь вперёд. Патрик стал поддавать поводьями и ускоряться, оставляя впавшее в панику войско позади. Он, как и раньше оцепенел от ужаса. Крики и звон битвы позади казались внезапным шумом в ночи. В ушах гонца застучало сердце, на висках выступил жар, а сам он, через пронизывающие фибры своего тела спазмы, ускорял своего коня. Когда стрелы, выпущенные лучниками и арбалетчиками, настигли цель, туша умертвлённого зверя боком слезла на обочину. На этот раз войско заспешило гораздо рьянее, нежели чем до этого инцидента.

Выйдя из Леса, солдаты разбили лагерь, где залатали раны и провели целый драгоценный день на лечение.

Патрик наблюдал за родным городом – дымящимся и жалким. Он глубоко вздохнул, и вскоре увидел чернеющее пятно, приближавшееся к лагерю, растекавшееся вдоль горизонта. Он встрепенулся, сообщил об этом Френару, и вернулся к наблюдениям уже с подзорной трубой.

Люди.

Это были те самые люди, которых Патрик встречал в Доруме. Они бессмысленно брели, покуда не обнаружили для себя лагерь, к которому радостно бросились навстречу.

Они поведали о том, что дружинники вместе с ними, и те готовы вступить в ряды войска для борьбы. В этом им отказали.

Кроме того, они поведали, что ограждение города рухнуло: они все его покинули, кроме Карнота и его прислуги, что остались на месте.

Они чуть ли не заплакали, когда увидели Патрика и Френара, которого он привёл, – то были слёзы счастья.

– Я поражу ужасного дракона Слукара, и наступит для тебя, народ Дорума, покой и мир! – заявил Френар беженцам.

 

Беженцев накормили и оставили в лагере, а войско же направилось вперёд, через пустошь, к городу.

Достигнув Дорума никто особо не разглядывал то, что было на улицах. Это было страшно, ведь трупы, огонь, разруха, ничего иного вызывать не могут в душе любого живого существа.

– Что же этот Карнот, Ваш землевладелец, так шалил, что народ погубил? – спросил у Патрика Френар, когда войско двигалось по той части тракта, что проходила через город.

– Глуп он, алчен, и злобен. Наверное, не лучше дракона… – ответил гонец.

Патрик, кстати, был вместе с войском, потому что в письме, адресованном Дидну Седьмому, безмозглый Карнот зачем-то приписал, что Патрик должен сопровождать Френара и его войско до самого дракона, и быть с ним до тех пор, пока либо сам не сгинет, или дракон не будет повержен. Это он уяснил из перечитки письма, адресованного Дидну Седьмому и Френару в лагере, после перехода через Тихий Лес.

– А где, Патрик, ваш замок? Или… что от него осталось? – интересуясь и сверкая радостью в глазах, спросил Френар.

– Ах, – не заметив выражения лица Френара, начал гонец. – Так вон: видите притоптанную поляну, что выше всех в Доруме? Это он и есть.

Они подошли к месту. Взобравшись на возвышенность, они оказались на краю глубокого и большого кратера, на дне которого лежали белокаменные руины замка. Используя подзорные трубы, Френар, командиры войска и Патрик, стали наблюдать за тем самым жилищем Слукара, что недалеко от Дорума и пустошью окружено.

Это была гора. На ней виднелись тёмные ходы и блестящие металлом и желтизной вещи – атрибутика серодобывающих шахт.

Войско встало на месте. Дракон, верно, спал, думали они, не зная боли, что его сейчас терзала.

– Каков план? – поинтересовался Патрик, опуская подзорную трубу.

– Забрать золото и уйти отсюда! – радостно крикнул не-то своим войнам, не-то Патрику Френар.

 

Патрик и не догадывался, что его сейчас ожидает. Его резко повалили на землю, а после прижало сразу несколько грузных тел рыцарей.

– Что?.. – в глазах гонца помутнело.

– Патрик Слоурк, Патрик Слоурк, – повторял Френар. – Думал, мы не догадаемся, что вы в своём Доруме решили?

– Чего? – сдавливаемый в бок, стонал Патрик.

– «Призвать Драконоборца» вы решили! В уговоре, о плате за дело, и слова не было! Думал, мы такие добренькие, что “за так” всё сделаем? Не-е-е… Мы и так сейчас в Тетренаре не лучшее переживаем! Все города опустели, денег нам никто за имение землёй не даёт, и ваш Дорум – тоже. Давно всё растратили, а ещё вы тут, со своей “бедой”! И так немало потрепало, пока сюда добиралось, а ещё и дракон… Довольно!

Замок вашего Карнота мы подчистим, а вас бросим и дальше с «вашим» драконом!

– Что? – вновь переспросил Патрик. Ему было невыносимо больно, и казалось, вот-вот его глаза вылетят из орбит.

– Болван! Нам нужно ваше золото! ЗОЛОТО!!! Ты привязался к нам, и свидетелем мог стать. Нельзя так! Тебя оставим как “подарочек”, а сами подчистим замок и уйдём отсюда. А ежели будет кто-то негодовать или спрашивать – убьём!

Сам удивился, насколько ваш народец наивный: «Убейте, Френар, дракона, пожалуйста! Денег не дадим, но спасибо скажем»!

– Берите деньги и убивайте дракона! – выпалил Патрик. – Вы получите плату… или Вы не Драконоборец, Френар, Сын Дидна Седьмого, Короля Архентора?

Френар мгновенно рассвирепел, выхватывая меч из ножны за эфес и замахиваясь на беспомощного гонца, лежачего и обманутого. Френар оказался лгуном – он не убивал на востоке дракона, наврал своему отцу и был гнилым отродьем.

И тут Патрик понял весь ужас происходящего. Тетренар – вовсе не эталон, о чём ему ещё с детства внушали истории и легенды. Неужели такова сила алчности, делающего каждого бессовестной тварью? Или же деньги будут идти в другие дела… но зачем тогда из-за этого грабить, а не заслуженно забирать за то, на что все надеялись и молились? Патрик понял, что подставил весь народ своего родного города, и от этого ему было горестно и больно. Он не мог встать, ведь его до сих пор сдавливали рыцари в железных латах. Он понял – сейчас его убьют, и он навсегда останется виновным в смерти своего народа.

Оскал “Драконоборца” на обнажённом от шлема лице не исчезал, и мгновения перед своей погибелью гонцу казались вечными.

– Ну всё, гад скакучий! Сейчас узнаешь, как меня оскорблять!

Через звуки скрежета камня и звона золотых монет откуда-то издалека послышался гром.

Френар застыл, как вкопанный, и обратил внимание к шахтам.

Патрик ничего не видел, но понимал – дракон почуял своё сокровище, которое у него забирают. Послышались крики и лязганье металлических лат. От тяжести гонца отпустило – он смог встать на ноги и убежать подальше отсюда. Он прыгал между руинами, выскочил из кратера и чуть-ли не кубарем покатился по склону покинутого драконьего владения. Он вспомнил, что сейчас безопаснее всего будет непосредственно среди руин замка, потому что Слукар не дышит огнём на то, что ему принадлежит. Патрик стал возвращаться обратно.

Скача между камней, он провалился под землю на твёрдые драгоценности. Дракон уже был здесь: доносились крики, выпущенные стрелы, звук горящего газа, взмахи могучих крыльев.

Поддерживая занывшие от боли ноги руками, гонец увидел, что Френар всё ещё стоит на месте, скованный страхом. Дракон приземлился на склон, и его голова, что в два раза больше рыцаря, на длинной шее появилась из-за высокого осколка замка, что отделял облик Слукара от глаз Патрика. Показалось и само тело дракона: красное, во многочисленных чешуйках размером с ладонь. Летающий ужас что-то нашептывал Френару, а тот ему сипло отвечал. В конце концов, за один миг, Драконоборец оказался в пасти Слукара, из которой послышался треск металла и хруст костей.

– Всё… – подумал Патрик, – Если не лжец, то дракон станет мне смертью…

Но с драконом что-то произошло. Он начал как будто задыхаться. Его глаза, налитые кровью, расширились сильнее, и он стал изгибать свою длинную шею, дабы избавиться от боли. Вот он, – шанс на спасение.

Патрик вылез из своего убежища, всё ещё поддерживая колени ног руками, и сразу остановился, ведь его пробил страх. Страх перед драконом.

Нечего медлить – он прыгнул в сторону, обходя дракона, и примечая интересную деталь. Задняя лапа Слукара была словно пришита к своему владельцу, и на месте срастания не было той прочной чешуи, оберегавшей хозяина всю его жизнь. Патрик сразу же сообразил, что делать, вытягивая из кармана свой посеребрённый кортик.

Гад топтался на месте, и кружась, не подпускал к себе гонца. Но его когтистые лапы подкосились, когда он, как Патрик, провалился под землю, и на миг был обездвижен. Гонец подпрыгнул: крепко ухватился за рукоять кортика и со всей силы врезал его в ногу Слукара.

Дракон невыносимо громко взвыл от боли, брыкаясь, и мотая всеми частями тела. Из раны фонтаном прыскала кровь, которая расплескивалась во все стороны, покрывая всё, что задела. Из неё сразу же выступили жёлтые кристаллы – сера.

– Надо её поджечь, – подумал Патрик, и его желание исполнилось.

От жгучей боли дракон стал изрыгать пламя. Красный огонь сменился синим пламенем, стремительно распространяющимся и направляющимся в сторону Патрика. Гонец разбежался, прыгнул с края кратера и покатился вниз. Он почувствовал, что сейчас, позади, произойдёт нечто ужасное.

И произошло.

Патрик обернулся и увидел охваченную синевой вершину холма, на которой в бессмысленных попытках снять с себя боль, изворачивался дракон. Вряд ли гаду огонь причинял урон, даже наравне с уколом иголки, а вот расплавленный металл серебра, из которого состоял кортик, затекающий в рану, был бы невыносимым мучением. В некоторые моменты виднелись взмахи крыла и пробивались на свет оранжевые языки горячей стихии, но вот ожидаемого конца Слукару не наступало.

Дракон выбрался из объятого огнём места, и боком покатился по склону к домам Дорума.

 

***

Пожар, на этот раз последний, был остановлен, и людям предстал мертвый дракон, навечно застывший на месте.

Все были счастливы, хотя и пускали из уголков глаз редкие слезинки. Он повержен! Летучий гад сгинул!

Рыцари Френара, что выжили, бежали, а сам Френар остался только в летописях, которые явно вскоре переправят. В драконьей лапе несколько крестьян заметили что-то блестящее – серебряный кортик с деревянной ручкой, что хоть и обуглился, но сохранил информацию о том, кто его владелец.

Патрика, что лежал на склоне без чувств, отыскали и пробудили, а после выставили на общее обозрение – Великий Герой Дорума, как-никак!

Обычный гонец, посланный за Героем, сам стал Героем, да и правдивым: не-то, что тот, на кого все надеялись.

Карнота и его прислугу свергли, – нашли более достойного градоправителя, что был обычным библиотекарем, но при этом весьма умным, и поумнее многих в Архенторе. Тетренар подвергся репрессиям и революциям после того, когда гнилое лицо Дидна Седьмого показало себя во всей красе. Он умер от горя, которым переполняла его смерть сына. Жизнь в Крае вновь запела бурным потоком, и пустоши наполнились изобилием всего того, что было, казалось, утеряно. Дорум стал новой столицей Архентора, прибавил в величии и серьёзно изменился.

А Патрик так и остался гонцом, хотя и весьма знатным среди остальных таких же как он. Он получил то, о чём мечтать никогда не мог, и его жизнь наполнилась красотой и справедливостью.

На счёт драконов – таковые более в Архенторе не появлялись. Не-то не знали, и кочующих среди них не осталось, не-то что-то другое. А момент ужасной эпохи Дорума, впоследствии пересказывавшийся много раз, был назван «Историей о Лжерыцаре и Драконе».

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...