Голод во время чумы

Аннотация (возможен спойлер):

Знал бы мой отец, охотник на нечисть лорд Бенинг, что его неудачника-сына похитят вампиры. Удивился бы, наверное, если б не умер десять лет назад. Ещё больше он бы удивился, услышав просьбу этих вампиров.

[свернуть]

 

Меня толкнули в просторную комнату без окон и закрыли дверь.

– Простите, юный Бенинг, за столь бесцеремонное приглашение.

Привыкнув к темноте – масляные лампы больше слепили, нежели освещали – я увидел четырёх вампиров и один прикрытый плащом труп. По крайней мере, надеялся, что это именно труп. Мёртвые безобидны.

– ...но у нас непростая ситуация. – Со мной разговаривал старший. Всё в нём указывало на возраст: осанка, взгляд, манеры. Остальные – моложе, если так можно сказать о бессмертных.

– У меня тоже. – Я пытался скрыть дрожь в голосе.

Был бы тут лорд Бенинг.

– Если вкратце, – другой вампир – со странной причёской, как у хайленда – указал на труп, – убили одного из наших, Гарольда. Вы должны узнать, кто это сделал.

Я осмотрелся: кресло, книжная полка и подсвечники, единственная дверь – заперта. Бежать некуда.

– Меня зовут Малкольм, – продолжил Странная причёска. – Я представляю клан Феникса вместо Гарольда. Это – Этьен и Вивиан. С Отцом вы знакомы. – Он поочерёдно указал на присутствующих. – Можете звать нас по именам.

Я чуть не сказал "Уильям Бенинг, рад знакомству". Хотел объяснить, что они выбрали не того, но заметил герб на ткани, которой укрыли тело. Так волновался, что не сразу понял. Красная птица со стрелой – Клан Феникса.

Страх, который я с трудом сдерживал, захватил мой разум.

Да. Мы в компании патриархов.

– Высших же... – начал я.

– Нельзя убить? – продолжил Отец. – В том и проблема, юный Бенинг, в том и проблема. Лишить бессмертия может только другой высший. Но патриархи этого не делали.

– О произошедшем никто не знает, – сказал Малкольм, не обращая внимания на моё замешательство, – кроме нас и жены Гарольда. Потому и пригласили вас туда, где нашли тело.

Хорошее приглашение.

А вот Отец на меня смотрел пристально, следил за реакцией.

– Мне жаль, что ваш... родственник умер, – осторожно сказал я. Это они сейчас вежливые, но ситуация могла в любой момент измениться.

– Ты же этот. Как у них называется? – спросила единственная дама в компании патриархов. Вроде у вампиров женщины приравнивались к мужчинам. К этому надо привыкнуть. – Расследователь?

– Серая крыса, – прошептал я. Худая, съежившаяся, испуганная крыса. Как объяснить вампиру, который ничего не знал о людях, что в полиции работали не только инспекторы? Даже необразованный "Расследователь" считал меня серым клерком, который в пустую давил карандаши.

– Вы работаете в полиции, вы – потомок лучшего охотника, вы понимаете, что мы – не враги. – Отец разбирался в людях лучше своих "детей". – В этом деле у вас нет личной выгоды. Вы, юный Бенинг, единственный, кто способен помочь. Это не ошибка.

Кто-то скептически фыркнул – не всем нравилось присутствие человека. У вампиров так плохо с доверием? Вряд ли у них не нашлось более подходящих людей среди... людей.

Хотя бы попробуй.

Я медленно вдохнул.

– Когда нашли тело?

Попробую, раз выбора нет.

– Вчера. Мы ничего не трогали и не оставляли следов. Только накрыли бедного Гарольда.

Я не понимал, как они появлялись и исчезали незаметно. Никогда не узнаешь, что в твоём доме был вампир: он не заденет вазу столе, под ним не скрипнет ступенька, на тропинке не будет следов. Ты его не заметишь, пока не умрёшь.

Как искать улики, если их в принципе нет?

Я потянулся к покрывалу, замешкался, но понял, что мне позволили посмотреть. Немного приподнял ткань и... Резко отшатнулся, чуть не закричав.

А они умеют держать интригу.

Чума. Чёрная смерть. Мучительная, болезненная, удушающая. Вернулась, спустя столетия, и захватила город.

Успокойся, они ж сказали: вчера тело нашли.

– Чума может убить вампира? – спросил я сорвавшимся голосом.

– Потрясающая наблюдательность, – съязвила Вивьен.

– Чума нам не навредит, – пояснил один из вампиров. – Но это... Не она. Такого я ещё не видел.

– Это его не касается, Этьен, – сказала Вивиан. – Пусть найдёт отравителя, с чумой мы сами разберёмся.

– Это важно, – мягко ответил Этьен. – Три дня назад у него не было симптомов. Он не ходил в места отчуждения. Значит...

– Он выпил заражённую кровь, – заключил я.

Этьен кивнул.

Дым и запах гари.

Я закрыл глаза: нет, это не сон. Чума бушевала в трущобах: их оградили, отрезав от мира и помощи. Остальные уехали или спрятались, обливались духами, надеясь, что запах отпугнёт чумных блох. Будто от неё можно скрыться.

Но Гарольд не ходил к больным. Значит, это убийство, обычное человеческое убийство. Пусть жертва и не человек.

– Прекрасно понимаю, что за всё надо платить, – сказал Отец. – И вы не хотите нам помогать, остаётесь здесь только из-за страха.

– Да я хочу... Просто не...

– Решим так. Если вы согласитесь нам помочь, мы выполним любое ваше желание. Каждый в этой комнате.

Каждый?

– Сделает всё.

Каждый?!

– Что вы захотите.

Спроси.

– Понимаю, что вам это не нужно.

Если не спросишь, пожалеешь.

– Но хочу показать: мы предлагаем достойную плату. Никто вас не тронет, если вы откажетесь.

– Каждый...? – спросил хрипло. Пусть Отец дал слово, что меня не убьют, но я не мог сразу превратиться в наглеца.

Вампиры растерялись. Не знал, что им знакомы эмоции. Хотя видел не так много вампиров: родители редко показывали мне ту часть мира, в которой жили демоны ночи.

– Каждый, – подтвердил Отец. – Каждый в этой комнате выполнит одно ваше желание. Разумеется, если оно не навредит мирным вампирам. Четыре желания, четыре патриарха. Неплохая плата за то, что вы просто согласитесь, не правда ли?

Закрыл глаза, принял решение, открыл глаза.

– Всё равно надо узнать, не заразился ли он случайно, – чуть увереннее сказал я. Если это "яд", Гарольда мог отравить, кто угодно, даже человек.

– Я проверю его кровь, – вызвался Этьен.

– От чумы там и следа не осталось, – сказал я.

Страшная, удушающая. Но слабела от одиночества, как огарок свечи в лампе. Если человек умирал, через несколько часов его можно уносить – не заразишься. Я не врачеватель, но понимал: это ненормально. В средневековье трупы сжигали, а сейчас просто огородились и ждут.

Гарольда отравили совсем свежей кровью.

– То, что он не заразен, не значит, что следов не осталось, – сказал Этьен. – Я давно изучал эту чуму.

Если вампир заинтересовался человеческими болезнями, происходило что-то совсем странное.

– Мне надо поговорить с женой Гарольда, – начал я, но всё равно струсил. – Если это возможно.

Четыре.

– И... где пятый патриарх?

 

Кэб ехал по пустой улице, зябко закутавшейся в туман. Сейчас возить практически некого: страх и дожди очистили дороги лучше калек с мётлами. Город казался мёртвым, хотя болезнь ещё не добралась до богатых районов.

– Зачем подлавливать Отца на слове? – тихо ворчал я.

Он сам это сказал.

– Можно было тактично промолчать.

Похожа ли семейная жизнь вампиров на человеческую? Гуляют ли они по парку, разговаривают ли за ужином? Страдают ли, если один из них умер? Родители ничего не рассказывали об этом. Мирные вампиры не убивают ради еды. Тех, кто потерял контроль, надо истреблять. Всё.

– Как я найду убийцу, если так мало знаю о них?

Что мешает узнать? Наблюдай, изучай. Притворись идиотом, ты это умеешь.

Леди Хелен – жена Гарольда – показалась мне привлекательной. Никогда не разговаривал с женщиной наедине. А если она ещё и вампир...

– Мои соболезнования, – после неловкого приветствия сказал я. Уверенность таяла, как туман за окном, а я безуспешно пытался слепить из неё что-то менее эфемерное. Приходилось напоминать себе, что с женщинами-вампирами можно разговаривать, как с мужчинами.

Хелен не носила траур – на ней были серый редингот и дорожная юбка. О смерти Гарольда ещё не объявили, но, возможно, у них вообще нет траура.

– Не нужно. Задавайте вопросы, раз за этим приехали. – Никаких приглашений, она просто ушла в гостиную, где, не стесняясь, собирала багаж.

Смелее, иначе ничего не получится.

Потоптавшись на пороге, я вошёл. Вряд ли вампиры думали о таких глупых человеческих вещах, как приличия.

Светлый дом, совсем не зловещий, с массивной мебелью и забавными занавесками. А я нарушил идиллию, стоял у входа в промокших башмаках, которые безуспешно пытался отряхнуть на улице. Какой сказочник выдумал, что вампиры боятся света?

– Если вы заняты... – Не хотел смущать леди, но понял: – Вы уезжаете?

Если в доме работала камеристка, её отпустили. Странно, что Хелен сама собирала багаж, да ещё и в гостиной. Не понимал я их нравов – вампиры, похоже, вообще ничего не стыдились.

– На материк, – отрезала она.

– Но...

– Я не убивала Гарольда. Отец запретил врать. Вампиры из клана могут подтвердить, что меня не было вчера в городе.

– Тогда...

– Больше не хочу жить в этом доме.

Хоть один вопрос задай полностью.

Каково ей сейчас: горько, обидно или вообще никак? Будто восковая фигура: красивая и отталкивающая.

Одежда.

– У Гарольда были враги?

– Как у всех. – Хелен задумалась. – Но они бы не пошли против Феникса.

Посмотри на одежду.

Я упрямо изучал картины. Хелен не волновало, что кто-то наблюдал за её сборами. Но это волновало меня – она хоть и вампир, но всё же леди.

– А если это человек? – предположил я.

С портрета над камином на меня смотрела совсем другая Хелен: счастливая, в ярко-зелёном платье, в окружении кукол. Вампир и игрушки – чего только не бывает.

– Людей он считал отвратительными и не доверял им.

Её слова кололи, царапали, впивались ледяными иголками. И странно контрастировали с обстановкой: доброй и живой. Но чего-то в доме не хватало.

Посмотри на то, что она кидает в саквояж. Наплюй на приличия.

Я с трудом повернулся, боялся, что увижу что-то непристойное. Но вместо этого заметил странное сочетание цветов, непримиримое: будто содержимое разных шкафов свалили в кучу.

– Простите мою бестактность, леди, но здесь только ваши вещи? – спросил я, преодолев страх и смущение.

Хелен злобно посмотрела на меня:

– Здесь ещё вещи Гарольда. Прятал их у дражайшей жены, думал, никто не узнает. Теперь разбираюсь вместо того, чтобы поскорее уехать.

Перевёртыш, очевидно.

– Метаморф, – понял я. Хотел спать. Точнее, уснуть, а на утро понять, что мне всё привиделось.

Метаморфы могли стать, кем угодно. Это редкость у вампиров, перевертыши чаще встречались среди ведьм и колдунов.

– Ему нравилось притворяться женщиной, привлекать внимание, – грустно сказала Хелен. – Ничего особенного.

– Гарольд же не любил людей. – Я не знал, как реагировать.

– Людей не любил. Обманывать их любил. Обычный человек его бы не отравил.

– Другие патриархи знали, что он...

– Знали, что он метаморф, – усмехнулась Хелен. – Сами его таким сделали. Но о своих играх Гарольд мало кому рассказывал.

– Кому ещё он рассказывал?

– Дракону, – ядовито ответила она.

 

Так называли пятого патриарха: Огненный дракон.

– Гарольда он не убивал, – сказал Малкольм.

Это Хелен.

– Вы уверены? – Я плохо разбирался в вампирских законах.

– Отец его спрашивал.

Но это уже понимал. Вампиры не могли врать старшему.

Это Хелен. Забудь про их правила, слушай интуицию.

Я не хотел раскрывать тайну Гарольда, пока не узнаю подробности. Да и вампиры утаили, что он – метаморф, видимо, это тоже меня не касалось. Если Отец просто спрашивал тех, кого подозревал, зачем ему я? Меня пытались использовать, но пока не понимал, для чего.

У Дракона какие-то разногласия с семьёй, идти к нему придётся в одиночку.

 

Это не Огненный Дракон. Это Азиатский Огненный Дракон.1

– Шинуазри. Стиль шинуазри.

На самом деле, я не знал, что за вещи меня окружали, во что одеты слуги, как назывались большие ножи, которые носили стражники. Понимал одно: вампиры повсюду. Меня провели в зал, наполненный экзотическими украшениями и необычной мебелью. Потолки высокие, но почему-то угнетали, как чёрные тучи.

А он знает, что он не азиат?

Дракон сидел за столом и разбирал документы. Деловой костюм, ничего восточного, не хватало только очков и записной книжки.

Он даже ведёт себя не как азиат.

Но в моих глазах он будто восседал на троне. По комплекции Дракон не сильно отличался от меня, но, казалось, он намного больше и сильнее.

Скажи ему, что он – не азиат.

Даже щуплый с виду вампир мог убить десяток портовых грузчиков.

Дракон отложил помятый листок и встал из-за стола:

– Уильям Бенинг, сын Ричарда Бенинга. Давно хотел с вами познакомиться.

Я почувствовал, как кто-то подходит, от напряжения свело мышцы.

Там вампир "большие ножи" достал. Батчамдоу называются.

– Меня прислал Отец. – Я пропустил приветствия, боялся, что главное сказать не дадут. – Убили патриарха, я расследую это дело.

Зачем пришёл? Зачем согласился? Это самоубийство.

Рядом появился ещё кто-то.

Давай уйдём. Очень-очень быстро... Пригнись!

Я дёрнулся, "нож" пролетел мимо.

Влево!

Теперь сбоку.

Пинай!

Ударил вампира. Боль они чувствовали, отлично.

Медленно! Дай мне.

Сам не понял, как выбил меч, парировал удар, уклонился, парировал ещё, опять пнул того же вампира и чуть не разрезал себе ботинки. Дракон что-то сказал, и атаковавшие отступили. Один отошёл, прихрамывая, трое убрали мечи, поклонились и потеряли ко мне интерес.

Я прислонился к шкафу и медленно сполз на пол. Напротив стояла ширма с восточным рисунком: воин сражался с демоном. Я смотрел на неё и пытался отдышаться. Не получалось.

Бенинг научил меня обращаться с оружием, я умел драться, но это не помогло бы в бою с вампиром. Они сильнее и быстрее людей.

Дракон стоял на том же месте.

Он тебя проверял, похоже.

Спасибо, я понял.

Поднялся, взял меч, шатаясь прошёл в середину зала. Дракон продолжил беседу, словно ничего не произошло:

– Бенинг говорил, у вас не появились способности охотника.

– А если б не "появились", вы б меня убили? – Из-за накатившей злости я забыл про страх. Неуверенность исчезла, мне хотелось всё сломать, разбить.

А его меч называется Цзянь. Хороший. Не нарывайся, в бою с патриархом я не выстою. Пока что.

– Нет, – спокойно ответил Дракон. – Но наш разговор был бы короче. Мне надо работать, вы можете меня сопроводить. Верните оружие Ченгу, пожалуйста, оно вам не понадобится.

Злость затухала, остались красно-чёрные угольки: ещё тёплые, но если поднять – развалятся.

– Что за проверки? – Я пытался удержать пьянящее чувство, изображая наглеца. Оно вытесняло страх, а бояться – неприятно.

– Хотел понять, охотник ли вы, – всё так же невозмутимо сказал Дракон. – Это самый быстрый способ. Поверьте, мне всё равно, умеете ли вы держать меч и знаете ли, каким ударом сломать кость вампиру.

Мы вышли в большой зал, заполненный ящиками и вещами: украшения, ткани, фарфор, статуи, даже кирпичи и камни.

Ясно. Торговец.

Бери выше – контрабандист.

Вот только склада контрабандистов не хватало. Рядом ходили вампиры, не обращая на нас внимания: что-то переносили, что-то осматривали, что-то записывали. По крайней мере, меня не пытались убить.

Интересно, они уже знали, что чума для них опасна?

– Человек, даже далёкий от предрассудков, не поймёт вампира. – Дракон взял шёлковое полотно, повертел, положил обратно. – Мои слуги бы вам не навредили. Сильно.

Он шёл быстро, лавируя между "экспонатами". Иначе я эту выставку товаров назвать не мог. Вещи из разных стран, даже эпох, и об этом не знала полиция.

Столь глупая мысль в столь не подходящий момент.

Я пытался поспеть за Драконом: аккуратно обошёл какую-то – явно дорогую – вазу и чуть не ударил постамент с египетскими иероглифами.

Стела Рахотепа! Четвёртая династия! Подлинник? Это же музейный экспонат, кому его можно продать?

"Продавать" сейчас сложно: всё торговые пути закрыты.

– Вы уже знаете, что произошло? – спросил я. – С Гарольдом, с чумой?

– Мне сообщили. – Дракон, наконец, остановился.

Сохранить тайну не получилось.

Вампирам не чужды эмоции, я уже понял, и мой собеседник явно пытался их скрыть.

– Вы хорошо знали Гарольда?

– Достаточно, чтобы сожалеть о его смерти.

От него получу те же ответы, что от Хелен: Враги были, никто бы не решился, я не убивал.

– Какие у вас разногласия с семьёй? – Я надеялся, что за неудобные вопросы меня не превратят в ужин.

Работники склада разошлись: трое ещё переносили ящики, остальных не видел. Похоже, приказы Дракона выполнялись, даже если их не озвучивали.

– Идеологические, – ответил он. – Из-за договора с охотниками.

Меня передёрнуло. Договор заключали лорд Бенинг и Отец. Всё просто: вампиры не трогают людей, охотники не трогают вампиров.

– Мы и так не убивали без повода, – продолжил Дракон. – А отступники никаким законам не подчиняются.

– Значит, договор ни на что не повлиял.

– Повлиял. Нам запретили вмешиваться в жизнь людей.

Я огляделся: контрабандные товары, странные работники. Кажется, понял:

– Торговля.

– Экономика и политика для нас под запретом. Торговать можно, влиять на рынок – нет.

Я представил, как бы выглядел патриарх в палате общин. Никто бы и не понял, куда пропадают те, кто с ним не согласен.

– Мы могли бы сделать жизнь на острове лучше...

Это говорит тот, кто создал склад для воров и контрабандистов. Не влияет он, конечно.

– ...у нас есть опыт и знания, у людей – только амбиции. Они строят хрустальные дворцы из выдуманных достижений, а сами посылают детей в шахты и испражняются в ту же реку, из которой пьют. Не удивительно, что по городу гуляют болезни.

Вампиры могли бы справиться с эпидемиями. Чума – не первая и не последняя.

Как? Заставят нищих мыться? До этого в вампирах не просыпался альтруизм, а тут решились. Не верь в его добрые намерения. Они поддерживают кормовую базу, вот и всё.

На Стеле Рахотепа египтянин сидел за столом и, похоже, во что-то играл. Часть иероглифов потрескалась, небольшой кусок вообще отвалился.

– Отец согласился на эти условия? – спросил я.

Дракон странно усмехнулся.

– У Бенинга был козырь: оружие, которое могло истребить вампиров. Но оно опасно, его бы не использовали. Сделайте выводы.

Внутри будто струна натянулась: сейчас не выдержит, лопнет, и я сломаюсь.

Всё плохо. Всё очень-очень плохо.

– Я уважал Бенинга. – Дракон перевёл тему. – Но в некоторых вопросах он был... консервативен.

– Гарольд выступал против договора? – Я тоже сменил тему. С выводами сам разберусь. Позже.

– Ему не нравилась ситуация, но он не пытался занять место Отца, если вы об этом. Он занял моё место.

– Ваше место?

Слишком много перевёртышей.

– Патриархам нужен метаморф в стае, – сказал Дракон. – Они его сделали. Это сложно и расточительно. Но кто будет перчить Отцу?

– А вы...?

– У меня врождённые способности, Гарольд их приобрёл.

– Зачем им... – Я растерялся.

– Смена облика. – Дракон отвернулся. – Улучшенный метаболизм, быстрая регенерация, хороший иммунитет. Нам это не даёт преимуществ. Вампиры-метаморфы не сильнее, просто выносливее.

Это он имел в виду, когда говорил, что человек его не поймёт. Люди таких слов нигде не услышат.

Проблема в том, что и охотники – тоже.

Он обо мне знает? Он обо мне знает?!

Дракон тоже посмотрел на Стелу.

– Да, это подлинник, – сказал он.

Я вздрогнул.

Нет, не знает. Притворяется, что знает. Наблюдает, играет, хочет понять, о чём ты думаешь.

То же самое делал и Отец.

Это проверка. Не поддавайся.

Как? Притвориться дураком и спросить, что такое "метаболизм" и "регенерация"?

– Хелен могла убить Гарольда? – спросил я вместо этого.

– Нет. Хотя они не были близки и друг другу не подходили.

Меня кольнула странная догадка.

– Когда Гарольд к вам пришёл, он был в женском облике, верно? – осторожно спросил я, сам испугался своей наглости.

– Что это меняет? – устало спросил Дракон и тут же перешёл на официальный тон: – Он интересовался метаморфозами. Даже если б и... У Гарольда и Хелен были привязанности на стороне, они друг от друга это не скрывали.

Они – вампиры. Привыкай.

– Мы не устраивали заговоров, – продолжил он. – Хотя и обсуждали некоторые... перспективы. Вы не задумывались, что от вас хочет Отец? Он мог использовать свою власть, чтобы найти убийцу.

Я рефлекторно кивнул: задумывался.

– Это если убийца – вампир.

– Убийца – вампир, – отрезал Дракон. – Вы же видели место преступления?

Обследовал каждый угол, отбросив брезгливость, осмотрел тело. Странная пустая комната, не более, но выставлять напоказ всё, что есть в доме – привычка людей.

Иногда отсутствие улик – тоже улика.

– Либо дело сложнее, чем мне сказали, - понял я, - либо они хотят что-то ещё: не только найти убийцу.

Решить головоломку, не зная, что это за головоломка? Отступать было поздно. Да я и не собирался.

– Играли в Тойри? – неожиданно спросил Дракон.

– В детстве.

Бенинг и наш дворецкий, Винсент, пытались меня научить. Тойри похожи на шахматы, только на большом поле. Партии длились по несколько дней, вампиры просчитывали игру так, чтобы в конце выложить из фигур герб клана.

– Отцу нравится эта игра. А мы – его пешки.

 

Я отошёл от резиденции Дракона настолько далеко, насколько хватило сил. Привалился к дереву, устал, будто мешок с углём нёс.

"Они платят желаниями, верно? – спросил пятый патриарх. – Поддержу. Если разгадаете эту загадку, я сделаю, что вы скажете. Один раз".

Меня втянули в давнюю игру и хотели узнать, какую фигуру заполучили.

Решай, на чьей ты стороне.

На своей.

Смелость по пути не растеряй.

Не растеряю. Это личное.

Оружие, способное истребить вампиров. Если им не воспользовались до договора, значит, оно опасно для людей.

Отдышался, выпрямился. Через дорогу фонарщик непонятно для кого зажигал свет. Дома жалобно смотрели заколоченными окнами, в одном горела свеча – кому-то некуда и незачем уезжать.

Чума. Чума на оба ваших вида.

Неужели моя семья причастна к этому?

Зябко поёжился, выдохнул облачко пара. Холодно. Развернулся и увидел в переулке босого мальчишку-оборванца, перепачканного в глине и запёкшейся крови.

Жаворонок? Здесь?2

Этот образ пробудил давние воспоминания: они вырвались из подвала, в котором я их запер, выбили дверь и поломали мебель.

Ты не бредишь. Я тоже его вижу.

Мальчишка скрылся, будто приглашая пойти следом. Я сделал шаг, ещё один и столкнулся с пробегавшим мимо посыльным. Он вернул меня в реальность, а сам споткнулся и упал в лужу. Я посмотрел в сторону переулка: там уже никого не было.

– Что случилось? – помог посыльному встать.

– Чума! – крикнул он. – Чума за стенами! – Вырвавшись, побежал. – У старой Греты бубоны! У старой Греты бубоны!

Я зажмурился, надеялся, что проснусь – и всё будет, как прежде.

Началось.

Снова этот запах гари.

Фонарщик, зажигавший свет, исчез. Единственное живое окно погасло, впустив в дом тьму и суеверия. Для простых людей чума как монстр: если закрыться, повесить обереги – никто не тронет.

Отвратительный запах гари, пробивающийся сквозь сырость, холод и время. Я понимал, что это игры разума и костра здесь нет.

Побежал за посыльным – не хотел, чтобы с ним что-то случилось.

 

Почуял вампиров: шли за посыльным. Они видели, что я не убегаю, не кричу: значит, либо колдун, либо охотник. Мирные, просто напуганные. Не понимали, что делать, но знали, как поступили бы люди. Даже если потом накажут, жить хочется здесь и сейчас.

Откуда-то спрыгнул Малкольм – узнал его по странной причёске. Вампиры, видимо, поняли, с кем столкнулись, и отступили. Временный патриарх Феникса закутался в плотную одежду, замотал лицо шарфом.

– Это не поможет, знаешь, – растерянно сказал я.

– Мы вообще можем не дышать, знаешь. – Малкольм стянул шарф.

Он не обиделся на фамильярное обращение. Но я снова перешёл на официальный тон:

– Значит, заразиться можете только от людей.

От их крови. Насекомые и животные к вампирам не подходили.

– Не знал, что патриархи прыгают по крышам.

– Решил держаться неподалёку, на всякий случай. Я за вами не следил, – эту фразу Малкольм сказал спокойно, будто ничего такого в ней нет, задумался и добавил: – Они мирные. Мы с ними сами разберёмся.

Не запереть такие секреты: о том, что чума убивала вампиров, уже знали. И уже боялись.

– Передайте Отцу, пусть попросит Хелен остаться на острове, – сказал я.

Наконец-то слушаешь себя, а не их.

– Узнали что-нибудь? – спросил Малкольм.

Я кивнул.

– Расскажете?

– Нет.

– Понимаю, – сказал он, явно не расстроившись. – Куда дальше?

– За стену.

Сверху на нас смотрело пустое небо, скрывшее смогом Луну.

 

Вампирам туда нельзя, вампирам туда нельзя. А нам, значит, можно?

Я не знал, кого звать на помощь. Там ждёт болезнь, а не войны – её не победить толпой.

С этой стороны перелезть можно. Стену построили так, чтобы никто из трущоб не выбрался, а внутрь только дурак полез бы.

Взялся за выступ, подтянулся. Это так же безумно, как лезть в логово Дракона: заражусь – обратной дороги не будет. Но мне нужно узнать правду.

Лорд Бенинг любил парфорсную охоту, мама – жизни не видела без леса и Солнца. Большую часть времени мы жили на юге. В город приезжали по делам, вот и купили скромный дом: поесть, переночевать, не более. За десять лет его поглотили нищета и трущобы, которые заражали город не хуже болезни.

Внизу лежал рабочий, не похоже, что погиб от чумы. Голод, злость, безысходность тоже могли убивать. Надеялся, что тьма и смог скроют меня от выживших.

В детстве я приезжал в Дом охотников. Сбегал от родителей, гулял по трущобам, видел детей-жаворонков у реки. Думал, это интересно: искать на берегу сокровища, которые выпали с кораблей.

Что со мной стало?

Нежелание быть похожим на отца с тобой стало. Смерть беспризорника с тобой стала. Но превратиться в серую крысу – твой выбор.

Ещё тогда видел, как умирали жаворонки: с загноившимся порезом, в бреду. Больно, страшно и некрасиво. С тех пор боялся смерти.

Трущобы встретили тишиной: ни криков, ни плача, безумцы не пророчили скорую гибель из-за грехов. Покосившиеся хибары, красные кресты на дверях – словно сама смерть пометила. Пахло гнилью и разложением. На уцелевшей стене висела табличка с цифрами3, еле держалась на одном гвозде. Под ней – уродливый распухший труп с бубонами.

На меня упало что-то мокрое. Снег? Сейчас? Даже он пытался скрыть это грязное место от мира.

Я отошёл назад.

Табличка с грохотом упала.

Труп встал.

Он прорычал что-то булькающее, такие же звуки послышались с соседней улицы. Табличка-будильник подняла людей даже с того света.

Я протиснулся в щель между домами. Чумные двигались, как деревянные игрушки, вырезанные начинающим мастером, но их было не так мало, и кто знал – вдруг они ещё заразны.

– Сюда! – крикнул кто-то.

Жаворонок? Опять?

Мальчик скрылся в проходе. Я ринулся к нему, не подумав, что приведу с собой больных. Мы пробежали мимо хибар, свернули на другую улицу, но потом потерял его из виду. Нервно огляделся: сзади и слева чумные, мальчика нигде нет. Позвал – тишина, если не найду, его убьют.

Тебя они тоже убьют.

Как искать его в этих развалинах? Быстрым шагом пошёл по переулку, но меня схватили и затащили в дом.

Нам ***.

Передо мной стоял человек, тоже чумной, но выглядел и двигался иначе. Он жестом показал: не шуми. Отвратительные булькающие звуки за дверью постепенно стихли.

Я удивлённо всматривался в знакомое лицо, скрытое за бубонами и ранами.

– Винсент?!

– Рад видеть, сэр Уильям. Жаль, что при таких обстоятельствах.

У меня возникло много вопросов, я попытался задать их все разом.

– От меня вы не заразитесь, – сказал Винсент. – Но зря вы пришли в столь опасное время.

– Мальчик, – сообразил я. – Со мной бежал...

Ты уже понял, что это не обычный ребёнок?

Понял. Образ, вытянутый из моей памяти, яркий и ненастоящий. Кто-то хотел привлечь внимание, прочитал мои мысли.

– Дети ищут еду в пустых домах, – говорил Винсент, спокойно шагая по коридору. – Они быстро бегают, хорошо знают место, понимают, что надо опасаться крыс и блох. Не думаю, что вы найдёте мальчика. Но зомби его не догонят. Если б они не всполошились, я бы вас не нашёл. Думал, какого несчастного поймали.

– Зомби?! – Я шёл за ним.

– Так называет их конюх, Реджи, помните его? Он очень изменился, читать начал, вступил в наш книжный клуб.

Я споткнулся, чуть не уронил старую стойку.

– Я схожу с ума? – спросил. Чума, зомби, книжный клуб. Что происходит?

– К сожалению, безумие вокруг нас, а не внутри.

Винсент провёл меня к дому в обход зомби. Я думал, что увижу заброшенное здание, но, несмотря на пожелтевшие обои и потрескавшийся пол, место казалось уютным.

– Уильям? – А вот и Реджи, сидел с книгой в потрёпанном кресле. – Асме, иди сюда, сын Элеоноры пришёл.

В дверях показалась наша экономка.

– Молодой хозяин! – ахнула она. – Как вы изменились.

Их всех поразила чума, но, похоже, они не собирались умирать. Мама общалась со слугами, как с равными: не хотела, чтобы её сторонились и боялись. В детстве я считал их друзьями.

– Но вы... Там снаружи... – Я ничего не понимал.

– Ни один член книжного клуба не будет гулять ночью и убивать людей. Это некультурно.

– Чума не превратила вас в... только из-за книжного клуба? – удивился я.

Они странно на меня посмотрели. Объяснил Винсент:

– Я вернулся в Дом охотников недавно. – Он также спокойно объявлял гостей, раздавал поручения слугам. – Пытался помочь ведовскими зельями. Но ингредиенты редкие, их не хватило. Спас, кого мог. Сейчас уже поздно: зомби давно мертвы. Как видите, и в нашем случае не удалось излечиться. Но мы хотя бы помним, кто мы такие.

– Это оружие охотников? – тихо спросил я.

Винсент вздохнул:

– Пойдёмте. Поговорим в библиотеке.

Он вёл себя, как дворецкий, только в присутствии других людей. Наедине он из слуги превращался в друга, который в детстве играл со мной в рыцарей. Отсюда привычка называть меня "сэр".

– Вины Ричарда тут нет, – продолжил Винсент, когда мы прошли в небольшую библиотеку. –Кузнец, выковавший меч, не в ответе за воина, который мечом убивает.

– Меч можно уничтожить.

– Это безобидные заметки, хранившиеся у охотников. Если бы их выкрали, вор бы ничего не получил.

– Кто-то получил, – хмуро сказал я.

– Кто-то начинал с нуля, даже если читал их. Ричард держал мысли в голове, а не на бумаге. Он хотел сделать человеческую кровь непригодной для вампиров. Не вышло, он забросил.

Я злился, хотя Винсент вообще ни при чём, он пытался что-то исправить. "Исправлять" должен не дворецкий охотников, а сам охотник. Я отказался от наследства, передал его слугам, даже не интересовался, как у них дела. Терзало чувство, что всё могло быть по-другому, если б не повёл себя, как непутёвый сын.

– Уезжайте, – сказал дворецкий. – Охотнику чума не повредит – Ричард постарался – но уезжайте

– Поздно. – Я повернулся к книжной полке. – Убили высшего, отравили заражённой кровью.

Винсент грустно вздохнул.

– Ты знал, что у меня есть способности охотника? – спросил я.

– Да. Просто вы – необычный охотник. Такое случается.

Он достал книгу с верхней полки.

– Бернар-двуликий, – прочитал я. – Детская сказка.

– В вашем роду был такой предок. Обычные охотники стоят посередине между вампирами и людьми, не примыкая ни к тем, ни к другим. А вот двуликие – одновременно и люди, и вампиры.

– Бенинг знал? – Я смотрел на сказку, которую читал в детстве, плохо её помнил.

– Догадывался. Вы знали то, что не мог знать ребёнок, говорили странные слова, которые говорят вампиры. – Винсент выдвинул несколько книг. Шкаф отъехал в сторону, недовольно дохнув на нас пылью. – Сами посмотрите записи, но лекарства в них нет. Только рецепт зелья, которое не даёт потерять разум из-за чумы.

В детстве я пробрался в тайный кабинет Бенинга. Жуткие инструменты и рисунки, бутылки с непонятной жидкостью. Глаз в банке. Не удивительно, что у меня появилось отвращение к делу охотников.

 

Малкольм ждал у стены, видимо, не думал, что я появлюсь с другой стороны. В Доме были тайные ходы, но они не открывались снаружи. Если б знал, что там Винсент, попробовал бы связаться. С собой я взял кое-что незаметное из арсенала Бенинга, но вряд ли это спасёт от зомби.

– Вам надо уехать, – сказал я. – Лучше на материк.

– Что?

– Эта чума, она... – Попытался подобрать слово, которое знал бы человек. "Биологическое оружие" явно не подходило, – ... магическая.

– Знаю.

Теперь моя очередь спрашивать "Что?".

– Я бы рассказал, – оправдывался Малкольм. – Но это ничего не даст. Потратили бы время на объяснения. – Он отмахнулся. – Чума проявляет резистентность ко всем лекарствам, которые пробовали. Мы нашли следы вирусной ДНК, хотя инфекция – бактериальная. Без носителя быстро погибает, изучить сложно. Помогло? Только не спрашивайте, что такое ДНК.

Я закатил глаза. Надоело.

– Дезоксирибонуклеиновая кислота, – сказал раздражённо. – И это действительно вирус.

Потрясающе. Как ты будешь это объяснять?

По крайней мере, увидел удивлённого вампира.

 

Малкольм читал заметки охотников. Мы заняли пустой дом, проникнув через балкон. Вампиры не задумывались о приличиях: входи без приглашения, делай, что хочешь.

– Надо показать Этьену, – заключил Малкольм. Он отложил записи, подумал и, наконец, спросил: – Значит, раздвоение личности?

– Не совсем. – Не знал, чем обернётся моя откровенность. – Он – тот же я, но другой.

– У него доступ к нашему банку памяти, – сказал Малкольм. – У вампиров телепатическая связь. Мы помним то, что знали наши предки. Не нужно годами учиться в отличие от людей.

Ещё один способ найти убийцу, которым Отец не воспользовался. Но возможно, этот "банк памяти" не так работал. О самих вампирах я ничего не знал, хотя, по идее, должен был.

В доме пахло копотью.

– Посыльный, – вспомнил я.

Его могли убить, испугавшись чумы.

– В порядке, – успокоил Малкольм. – Сам всё понял: заперся в каморке, ждёт. Мы не тронем. Что сделают люди, не знаю.

– Большой костёр у парка, – прошептал я. Но Малкольм услышал.

Кто-то вырастил семена смерти, но посеяли их охотники.

– Это смесь науки и магии, – сказал я. – Некоторые бактерии заражены фагами4. Пока они в спячке, обмениваются белками, создают новый вирус – он и делает вампиров уязвимыми к чуме, а человека превращает в переносчика. Вы изучали людей, которые умерли до того, как стать...

– ...Зомби?

Без магии это невозможно.

– Только с Этьеном так не говори. – Малкольм странно реагировал: словно его кнутом хлестали, а он смирился.

Они гордятся тем, что опередили людей в развитии. Мы для них – корм, игрушки. Представь, что собака спорила бы с тобой об искусстве.

Опять. Запах гари.

У лорда Бенинга была псарня, мама держала птиц. Я любил животных.

Кто бы мог подумать, что всё начнётся с крысиных боёв, что собака съест чумную крысу, заразит человека. Что люди будут избавляться от животных, которые могли заманить в дом болезнь. Сжигать еду, которая привлекала грызунов, сжигать тех, о ком должны заботиться. Их кидали в большой костёр у входа в парк. А я смотрел на обугленные трупы собак и понимал, что всё это бесполезно: именно животные защищали дома от крыс.

Когда тобой движет страх, ты не думаешь, ты просто хочешь выжить. Теперь очередь вампиров расправиться с опасными игрушками.

Я резко встал.

– Мне нужен Алхимик.

 

Алхимик – колдун, но работал на вампиров: варил зелья, делал амулеты. В свободное время он мастерил потрясающие игрушки. Уникальные.

В его каморке увидел домик с фигурками: они подавали обед, чистили одежду, листали книги, переворачивая деревянные страницы. На полках лежали куклы – такие же, как на портрете Хелен. Именно их не хватало в её доме: будто картину со стены убрали, и остался след от рамки. Зачем выкидывать красивые жюмо?

Алхимик раскладывал инструменты по ящикам.

Кукла – маленькая, беззащитная – смотрела на меня детскими глазами.

– Хелен хотела детей, – догадался я. Сказал почти шёпотом.

– Естественно. – Но Алхимик услышал. – Как и любая женщина. Дети у вампиров – редкость. – Он закончил уборку и встал перед тумбой.

Ощущение, что я в магазине, и сейчас он продаст мне какую-нибудь игрушку.

– У вампиров бывают дети?

– Знаю только об одном случае, – сказал Алхимик. – Хан, Дракон. Его отец – торговец с востока, метаморф, мать – вампир. Очень редкие способности, очень. Жаль, что он так их использует.

– Гарольд тоже был перевёртом.

Не такие уж редкие, если подумать.

– Не урождённым, – поправил Алхимик и взял кусок дерева. – Смотрите: из этого бруска можно вырезать вот такую фигурку, не больше. Из него не построить дом. Так и с приобретённой метаморфозой.

Он про закон сохранения массы рассказал?

– Вампиры используют чужую кровь как материал, – продолжил Алхимик. – Это грубая лепка из глины. А урождённые метаморфы строят дом из магии. Это абсолютно разные способности.

Дракон об этом не упоминал. Он тоже расставлял фигуры, как и Отец.

– Вы делали игрушки для Хелен? – спросил я. – В её гостиной портрет с вашими куклами.

– Да, но не считайте их игрушками.

– Можете о ней рассказать? – Мне было нужно мнение того, кто смотрел на Хелен человеческими глазами.

– Я всего лишь продавал ей куклы. Она ценит красоту, любит фарфор и ткани, даже шьёт маленькие платья.

Я вдруг понял:

– А как вампир может научиться... грубо лепить из глины?

– Нужна кровь метаморфа-человека. Это опасно. Вампиру придётся выпить очень много обычной крови, чтобы выдержать превращение, да и это не всегда спасает. Неприятный ритуал. Патриарха, конечно, он не убьёт, но способности могут и не появиться. Отец пробовал трижды и только с Гарольдом ему повезло.

Убивать-то они не убивали, но людей использовали, как дойных коров. Отвратительно.

 

– Холод не остановит чуму? – спросил я, хотя знал ответ.

Мы шли пешком по припудренной снегом улице. Кэб подвёз бы ближе, но я не хотел, чтобы нас услышали. Малкольм сказал, что и от Хелен скроет.

– Обычную – нет, – ответил он.

Чума не выживала ни в трупах, ни на одеждах. Даже такая беззащитная, она всё равно сеяла страх и смерть, ведь о ней мало знали. Но зачем создавать оружие, которое слабее обычной чумы?

А если самому вирусу нужно тепло? В холоде фаги дольше пробудут в спячке, и больной умрёт до того, как станет зомби. Бенинг хотел обезопасить людей, а не создать вторую Великую чуму – вот и ограничил.

– Хелен там нет, – сказал я, когда мы пришли.

– Ты чуешь вампиров?

Из окна её дома выпрыгнул тот самый жаворонок. Увидев нас, он испугался, побежал, Малкольм ринулся следом. Я надеялся, что мне привиделось, хотел, чтобы мне привиделось, но безумие действительно вокруг.

Попробовал догнать вампира – вышло.

– Стой. Это не вор.

Жаворонок тоже остановился: мне он верил, ведь я – человек.

 

– Они держали у себя ведьму. Не могу поверить.

Слишком много перевёртов. Это не совпадение.

Её звали Нести. Метаморф, стихийная ведьма.

"Не такая уж и редкость".

Мы дали ей поесть, умыться. Совсем ещё девочка. Взяла образ из моей памяти, чтобы выманить, поговорить, ведь за мной следили неусыпно.

– Хелен хотела детей.

Но у неё были только куклы: красивые и мёртвые. Когда Гарольд нашёл маленькую ведьму, решил использовать её кровь, Хелен поняла, что сможет стать настоящей матерью.

– Она хорошая, – оправдывала Нести. – Она не хотела всего этого.

Девочка видела, что создали её "родители" – чуму, смерть ¬ попыталась что-то исправить, вот и наслала снегопад на город. Вирусу нужно тепло.

– Думаешь, Хелен убила Гарольда? – спросил Малкольм. – Отец же её спрашивал.

– Она сказала: вампиры могут подтвердить, что меня не было в городе, – процитировал я. – Она не говорила, что её не было в городе. Можно не врать, но и не говорить правду, – обратился к Нести: – Ты ведь сбегала из дома?

Казалось, она сейчас заплачет.

Когда девочка подросла, захотела увидеть что-то кроме стен и кукол. Но пугали её сказками о вампирах: узнали б о метаморфе, забрали бы. Она боялась, долго, а потом всё-таки попробовала сбежать, скрывшись под личиной Хелен. Вернулась, когда поняла, что произошло.

– Куда ушла твоя мама?

 

Зомби пробили непробиваемую стену к утру, но не успели расползтись по городу.

– Я с вами, – причитала Нести. – Не возьмёте – пойду одна.

– Ты не виновата в грехах родителей, – сказал Малкольм.

Эти слова пронзили, как копьё.

Она уже была в трущобах.

– Хорошо, – неуверенно согласился я. – Но не рискуй. Если мы будем тебя защищать, мы потратим время, понимаешь?

Нести кивнула, умная девочка. Мы оба должны всё исправить.

Этьен и Вивиан ждали у пролома. Дракон стоял поодаль, но, видимо, тоже собирался пойти.

– Решила перебить нас! – злилась Вивиан. – Как крыс! Я не буду прятаться в норе!

Готов?

К пролому приближалась очередная группа зомби.

Снова эта потрясающая злость. Достал складной многозарядный арбалет, который забрал из арсенала, прошёл мимо Дракона и, не задумываясь, вытащил его цзянь. Хан сильно удивился, но ничего не сказал.

Прости. Мне просто нравится его меч.

Выстрелил – болт пригвоздил зомби к стене – ещё одного порезал так, чтобы не встал.

– Если вас покусают чумные, останавливаться не буду!

Стрелял я не так плохо, навык не растерял. Магические арбалеты у охотников – насквозь пробивали.

Тебе не кажется забавным, что зомби могут покусать вампиров?

Кажется.

Чумные двигались быстрее, их завели, как шарманку. На соседней улице раздался грохот, кто-то отдавал приказы, над крышами пролетела молния: не только мы вышли на охоту.

А я целенаправленно шёл к одному переулку.

Дом охотников был настоящей крепостью, хотя и выглядел неказисто. Да и сейчас он выдержит осаду-другую, а на крайний случай есть подземные ходы. Малкольм заверил, что они не тронут слуг Бенинга.

Я волновался за них. Зря.

– Сэр Уильям. – Винсент стоял на балконе с арбалетом. – Вы ищите леди-вампира, которая совсем не леди и не совсем вампир?

– Винсент, а как ты догадался? – Не этот вопрос я должен был задать.

Во дворе лежали зомби. Те, кого пригвоздили к стенам, ещё дёргались – Винсент тоже понял, что обездвижить их легче, чем повторно убить.

– Опыт, знаете ли, – уклончиво ответил он, перевесившись через перила.

– Она вас не тронула? – Этот вопрос я должен был задать.

– Она не знала, что мы ей интересны. – Снова уклончивый ответ. – Это ваши друзья? – Винсент выпрямился. – Простите, даже нечем их угостить.

Вампиры отстали. Они боялись питаться из-за магической чумы. Потому и пошли патриархи – низшие без крови не выдержат.

– Вы справитесь? – спросил я у Винсента. Люди – даже такие – против вампира не выстоят, им лучше остаться.

– Да, но... – Он задумался. – С вами пошла ведьма, которая вызвала снегопад?

Нет, это не просто опыт. Винсент многому научился у охотников.

– Не могли бы вы, юная леди, создать метель вон в том проходе, – попросил он. – Сложно за ним следить. – Обернулся. – Реджинальд! Принесите, пожалуйста, чёрный мешок с вышивкой.

Винсент достал из мешка прозрачную колбу, кинул в сторону снежного вихря, та ненадолго зависла в воздухе и разорвалась шрапнелью. Я даже не дёрнулся, а вот вампиры... не ожидали такого. Проход превратился в месиво из замёрзшей воды и обломков.

– Айс, – довольно прошептал я. – Ещё есть?

Айс создал Бенинг для моей мамы. Ей были подвластны силы природы, она могла постоять за себя и без оружия. Но вещь полезная.

– Есть. – Винсент кинул мне мешок, колбы недовольно звякнули.

Когда-то я стащил одну, бросил в холодную реку. Лечили меня долго.

Отдал мешок Нести.

– Видишь, как работает? – указал на заледеневший проход. – Постарайся кидать его подальше от нас.

 

Зомби стали злее, когда пришла Хелен – она на них явно влияла. Надо её найти, а потом предупредить охотников.

– Осторожно!

Мимо пролетела сосулька и взорвалась, проткнув чумных ледяными иголками. Нести придумала, как "бросать подальше".

Хелен ждала нас. Красивая, отталкивающая, в элегантном сером платье.

– Хел, что ты делаешь? – крикнул Малкольм. – Что ты творишь?!

Вокруг неё бегали крысы, ходили зомби, она улыбалась немного безумно. Я с трудом убедил себя, что это обман.

– Посмотри на неё! – крикнул.

Хелен носила яркие платья и собирала кукол.

Хелен жила в светлом доме с красивой мебелью.

Хелен хотела семью и детей.

– Посмотри! – повторил я. – Это не она!

У них всё это время была кровь перевёрта.

Настоящая Хелен погибла от чумы день назад. В чужом облике.

– Гарольд? – крикнул Дракон. – Ты жив?

Он превратился в огромного змея с драконьей головой – быстро, без усилий. Кинулся к не-Хелен, обхватил её, не давая двигаться.

– Остановись! Это не то, что мы хотели!

Она выпустила когти, чуть ли не напополам разрезала Дракона и отбросила, словно тряпку. Остальные, наконец, поняли, что поговорить не получится. А Хелен уже превращалась, использовала зомби, как материал. Грубая лепка из глины.

С бесформенным чудовищем драться легче, чем с леди. Даже если и знаешь, что это не леди. Я перебегал между укрытиями: огромные конечности монстра разрушали всё вокруг. Нести пыталась оттащить Дракона, он медленно превращался, терял магию.

Заразила когтями, гадина. Удар патриарха метаморф бы выдержал. Чуму, наверное, тоже. Но не всё вместе.

Похоже, вирус быстро убивал вампиров. Это многое объясняло.

– Нес! – крикнул я. – Попробуй закрыть его рану!

– Я не...

– Видела, как Солнце в витражах светит? – Вспомнил, как объясняла мама. – Представь, что пропускаешь лёд через увеличительное стекло, превращаешь его в нить, закрой ей рану.

Холод замедлит вирус. Дракон придвинулся к Нести, что-то прошептал. Это меня задело. Почему-то.

Убедившись, что с ними всё в порядке, кинулся в бой – неравный, как оказалось. Чудовищная ипостась Гарольда раскидала нападавших, как ветер листья.

Нести сидела в стороне, перебирая колбы с айсом.

– Ты больше не сделаешь мне больно. – Посмотрела на Гарольда. – Ты больше не сделаешь мне больно!

Она разбила айс, впитала его, использовала вместо магии и крови, пустила по венам. Вот уже не хрупкая дева, а ледяной воин замахивался на чудовище. Мы бросились на помощь, вампиры рычали, резали, отрывали куски плоти, не осторожничали, но и не кусали. Вытащили Гарольда из этого кровавого месива.

В отвратительном мире я теперь живу.

Нести вернулась в свою форму, беспомощно села на прогнившие доски. Дракон – уже оправившийся, хоть и с незажившей полностью раной – подошёл Гарольду.

– Лжец! – замахнулся.

– Хан, нет! – крикнул я.

Он отступил и злобно посмотрел на меня.

Сейчас исправим.

– Мал, Гарольда будет судить его клан? – спросил я. – Я хочу, чтобы Дракон присутствовал.

– Это... возможно, – сказал Малкольм. – Но наравне со всеми.

– Устраивает?

Хан задумался и кивнул.

Ты хочешь потратить два желания на это?

Без Гарольда не найти лекарство.

– Нес, ты можешь? – спросил я. – Чтоб он не восстановился. Только близко не подходи.

Нести встрепенулась – вроде и не плакала. Она заковала Гарольда в лёд, проткнув сосульками несколько раз.

 

*

 

В кабинете Отца стояла доска для Тойри: кто-то не закончил партию, и я догадывался кто. Похоже, вокруг фигур аккуратно протирали пыль.

– Не хочу, чтобы меня использовали, – сказал я.

– Больше не планировал. – Отец разбирал книги и не смотрел в мою сторону. – Просто люблю, когда всё на своих местах. Вы можете вернуться к прежней жизни, если пожелаете.

Не хочу, чтобы меня использовали.

Видно, он скучал по Бенингу, надеялся, что я буду хорошей заменой. Если б он не втянул меня в эти игры, возможно, я бы повёл себя по-другому. Неприятно быть фигурой, которую взяли, чтобы выставить красивый рисунок в конце партии.

– А. Вы про это. Уверены, что хотите потратить мою услугу на такую мелочь? – Отец обернулся. – Это меч Хана?

 

До этого

 

Я стоял на крыше Дома и смотрел на разрушенные трущобы – охотники уже разбирались с зомби. Тысячи жизней. Из-за того, что записи Бенинга каким-то образом попали к безумцу. Из-за того, что тот смог войти в доверие к метаморфу, узнать, как получить иммунитет. Он даже над женой опыты проводил, а когда та решила уехать с дочерью – убил. Но был ли это его выбор? Судя по всему, именно эксперименты Отца так повлияли на Гарольда.

– Он всех нас использовал.

Я оглянулся. Рядом стоял Хан.

– Я возьму молодую ведьму под опеку, – сказал он. – Найду колдуна, который её обучит.

Вот как оборачивается.

Хотел отдать его меч, но Дракон отказался.

– Винсент пустил? – спросил я.

– Он предложил убежище. Ваши слуги – хорошие люди.

– Только опасны для вампиров.

– Океан – тоже опасен. Но можно научиться плавать.

Представил, как Гарольд сейчас подтаивает в гостиной. Надеялся, что хоть эту ледяную статую они не принесли. Если б он в порыве гнева не решил выкинуть вещи Хелен, я бы не вышел на след и дал ему уехать. Гарольд возненавидел игрушки, из-за которых его жена захотела ребёнка.

– Похоже, Отец добился своего. Детей вампира и метаморфа.

– Что? – Дракон удивился. – Даже если... – Но быстро оправился. – Это будет мой выбор. Мой и её. Не его. Власть над нашими детьми он не получит. Отец не впервые занимается селекцией.

– Я не знаю, как его переиграть.

– Уже переиграли, – сказал Хан. – Осталось ему об этом сказать.

 

Сейчас

 

– Что ж, я выполню ваше желание. Но уверены, что сможете играть со мной наравне? – Отец пригласил за стол для Тойри: закончить партию, начатую Бенингом.

Выставить фигуры в герб Дракона? Давай взбесим старика.

 

Примечания

  1. Персонаж не имеет отношения к реальным людям.
  2. Mud-larks. "Жаворонки в грязи". Во время отлива собирали на берегу реки мусор.
  3. Рабочие указывали на таких табличках, когда их будить.
  4. https://www.nkj.ru/news/30695/

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...