Снежному коту было плевать на зрителей, глядевших на него сквозь прутья решётки. Он дремал, полуприкрыв глаза; лишь кончик хвоста иногда подёргивался. Морозный воздух циркулировал в клетке, ероша белый кошачий мех. Такой микроклимат поддерживался искусственно, чтобы обеспечить комфорт животному, привезённому с далёкого севера. За пределами же клетки царил субтропический влажный зной.

— Роскошный зверь, — сказала Кристина. — И, главное, здоровенный! Его, наверно, ни одна собака не испугает.

— Это уж точно, — с ухмылкой подтвердил хозяин кота, купец первой гильдии Выжигалов. — Он сам любую псину в страх вгонит. А то и задерёт, если та сбежать не успеет. Клыки у него — как гвозди.

— Послушай, — сказал Руслан, — ну вот зачем ты его купил? Это же хищник. Пока его по морю сюда везли — держали в ментальной коме, поэтому он до сих пор спокойный. Толком не проснулся ещё. Но через день-другой оклемается и, прости за каламбур, озвереет. Его эта клетка с ума сведёт.

— Ничего, я ему вольер организую побольше. Заказал уже.

— Клетка, вольер — невелика разница. Будет на решётку кидаться, зубами грызть. А ты? Снаружи будешь стоять и радоваться, что полпуда золота за него отвалил?

— Да хоть бы и так. Такие зверюги у нас в столице — наперечёт. У бургомистра, у полицмейстера, ну и во дворце пара штук найдётся, само собой. А теперь вот и у меня! Пусть знают, что Выжигалов — не оборванец какой-нибудь, не голь перекатная, а фигура! Мне что зверь зубастый, что конкурент — любого прищучу, если придётся!

Он сжал мосластый кулак и потряс им в воздухе. Руслан вздохнул:

— Дуболом ты — как раньше был, так и сейчас остался. Только денег прибавилось.

— Мальчики, — вмешалась Кристина, — ну хватит ссориться! Вы же с детства — друзья-приятели!

— И то правда, — буркнул купец. — Не для того я вас в гости звал, чтобы лаяться почём зря. Пойдёмте обедать, что ли. Повар у меня — ух! Жареных перепелов обещал сегодня, а уж он-то умеет…

— Ты иди, — сказал Руслан, — мы догоним.

Купец кивнул и пошёл по садовой дорожке к дому. Сад был огромный, наполненный душным цветочным запахом. Белые космы орхидей, лиловато-голубые шары гортензий, слоисто-розовые чаши камелий — краски пестрели, перемежались, рисовали сумасшедший узор на зелёном фоне, а высоко над ними сверкало солнце.

— Какой-то ты злой в последнее время, — сказала Кристина мужу.

— На службе устал, — привычно отговорился Руслан.

— Нет, я всё понимаю, служба у тебя важная — шпионов ловишь с утра до вечера. Но сегодня ведь выходной! В кои-то веки выбрались с тобой в гости — и что в итоге? Вместо того чтобы отдохнуть, ты на друга набросился…

— Погорячился. Больше не буду.

Он чмокнул её в макушку. Кристина, помолчав, поинтересовалась:

— А этот котик действительно на полпуда золота тянет?

— Угу. Он даже на северном континенте — зверюга редкая. А оттуда сюда доставить — морока та ещё. У нас с северянами, если помнишь, мирного договора нет. И прямого сообщения, соответственно, тоже. Товары от них везут через Срединный остров, там наши перекупщики…

— Ладно, ладно, не продолжай. Вопрос риторический был, если ты не понял.

— Сама виновата, — сказал Руслан. — Ты же знаешь, я — тупой солдафон без юмора и фантазии. Меня спросили — дал справку.

Она рассмеялась:

— Самокритичный ты наш. А котик, между прочим, красивый. Покупать бы я, конечно, не стала — жадность замучает, но вот так полюбоваться — милое дело.

Зверь в клетке, казалось, только теперь заметил присутствие посторонних. Он потянулся, фыркнул и распахнул глаза с тёмно-синей радужкой. Синева была густой и недоброй, как вода под полярным льдом.

Даже сейчас, в полусонном состоянии, кот сохранял рефлексы охотника. Поймав его взгляд, Руслан ощутил волну ментального холода. Волна эта гипнотизировала, давила. Окажись перед котом какая-нибудь мышь или крыса — сдохла бы от страха в момент.

Руслан, однако, был тренированным менталистом. Он отгородился мысленно, отсёк гипнотическое воздействие. Несколько секунд они таращились друг на друга. Потом хищник, сообразив, что добыча не по зубам, заворчал лениво и отвернулся. Ну и ладно, мол, не очень-то и хотелось.

— Ого, — поёжилась Кристина, — как он смотрел! Прямо жуть взяла. А пока дремал — просто душка-лапочка…

— Вот поэтому я Выжигалову и сказал, что эта дрёма — обманка. Коты её используют и на воле, когда охотятся. Если надо, лежат в засаде целыми днями. А потом переходят к гиперактивности — мгновенно, в доли секунды. Ну и рвут добычу в клочки. Коварная тварь, короче. В большом почёте у северян. Такой котяра у них — даже на эмблеме разведки…

— А, — сказала Кристина, — так вот в чём дело! Вот почему ты котика невзлюбил! Он шпионов символизирует, за которыми ты гоняешься!

Руслан хмыкнул:

— Ты меня раскусила. Ну, раз так, то пошли обедать? А то хозяин обидится.

— Как прикажешь, о враг заморских котов!

— Будешь издеваться — отшлёпаю.

— Обещаешь? Напомню вечером…

 

***

 

В понедельник Руслан приехал на службу к восьми утра. Управление имперской контрразведки помещалось в неприметном здании на окраине. По периметру его окружали платаны и олеандры. Металлическая ограда тоже имелась, но не очень высокая — тут предпочитали другие средства защиты.

Своё механическое ландо с откинутым верхом он припарковал на обычном месте, в ближнем углу служебной стоянки. Взбежал на крыльцо и, переступив порог, ощутил покалывание вдоль позвоночника и секундное головокружение — сработала ментальная мембрана в дверном проёме. Будь вошедший агрессором-диверсантом с соответствующими мыслями, в здании зазвучал бы сигнал тревоги, а охрана имела бы право открыть огонь.

Поднявшись к себе, Руслан первым делом включил радиоприёмник. Деревянный ящик на тонких ножках, похожий на телёнка, приветственно кашлянул и сообщил хорошо поставленным баритоном:

— …продолжают обсуждать речь его императорского величества по случаю сто девятнадцатой годовщины Великого перехода. Как подчеркнул государь, империя — законный продолжатель традиций нашей прародины. Что же касается северной автократии, то она должна умерить амбиции, внять голосу разума и отказаться от нагнетания политической напряжённости…

Руслан рассеянно слушал, стоя возле окна. Высоко над крышами разворачивался рейсовый дирижабль — трансконтинентальный экспресс, судя по эмблеме на корпусе. Его манёвры были неторопливы и не лишены изысканной плавности.

На столе задребезжал телефон. Руслан снял трубку. Секретарша начальника, мымра Алевтина Егоровна, сказала с некоторым злорадством:

— Вас просят зайти немедленно.

Руслан нахмурился. Обычно утренняя летучка начиналась в половине десятого — и если глава управления не стал дожидаться этого срока, то вряд ли следовало рассчитывать на хорошие новости.

Войдя в начальственный кабинет, Руслан сразу понял, что опасения подтверждаются. Старик-шеф пребывал в дурном настроении — сидел, нахохлившись, в своём необъятном кресле и оглаживал бакенбарды. Перед ним на столе лежало несколько бумажных листов, соединённых скрепкой.

— Присаживайтесь, полковник, — угрюмо пригласил шеф. — Вы знаете моё к вам отношение — я вас ценю как профессионала и человека. И именно вас предпочёл бы видеть своим преемником. Но…

Руслан склонил голову в знак признательности — вслух, однако, ничего не сказал. Начальник скосил глаза на бумаги:

— Поступила оперативная информация. Конкретики ей, к сожалению, недостаёт, но отреагировать нам всё равно придётся. Дело — на контроле у канцлера… В общем, так. Северяне форсируют действия против нас. Реализуют новую программу вербовки. Ищут подход к деловой элите — к нашим нефтепромышленникам, фабрикантам, купцам-миллионщикам.

— Простите, — осторожно сказал Руслан, — но что в этом нового? Крупный капитал — всегда в фокусе внимания вражеской агентуры. Как, собственно, и политики, офицеры, правительственные чиновники.

— В общем и целом — да, так оно и есть. Проблема в конкретных персоналиях… Скажите, полковник, вы ведь, если не ошибаюсь, были вчера в гостях у вашего друга детства?

— У Выжигалова? Да, обедал у него. Вы имеете в виду…

— Стоп. Отвечайте строго на поставленные вопросы.

Интонация начальника изменилась, в голосе появились звеняще-грозные, пугающие обертона. Да и сам он, начальник, преобразился. Черты лица размылись и смазались — исчезли седые пушистые бакенбарды, нелепые кустистые брови и морщины на лбу. Вместо безобидного старичка над Русланом теперь возвышался жуткий, подавляющий своей громадностью силуэт, сплетённый из густо-серых теней, которые стали материальными. От человека остались только глаза, но и они смотрели совсем иначе, обжигая пронзительной тьмой зрачков. Под этим взглядом невозможно было соврать.

— Выжигалов обсуждал с вами что-либо касательно вашей служебной деятельности?

— Нет, не обсуждал.

— Просил ли Выжигалов вас об услугах?

— Нет.

— Признавался ли он в контактах с врагами империи?

— Нет, конечно.

— Показалось ли вам, что он изменился с момента предыдущего разговора?

— Я не сказал бы…

— Точнее!

— Нет, ничего такого я не заметил.

— Допускал ли он суждения, порочащие государственный строй?

— Он… гм… нелестным образом отзывался о прижимистости некоторых чиновников из министерства коммерции.

Руслану почудился короткий смешок. Взгляд собеседника утратил жгучую резкость, а миг спустя теневой силуэт развеялся. В кресле напротив снова сидел усталый пожилой человек и вытирал платком морщинистый лоб.

— Что ж, — сказал начальник с лёгкой одышкой, — рад, что хотя бы вам нечего скрывать. Я, впрочем, нисколько не сомневался.

— Благодарю, ваше высокопревосходительство. Подозрения насчёт Выжигалова действительно настолько серьёзны?

— Повторюсь — конкретики мало, прямых доказательств нет. Но посудите сами, ваш друг — один из богатейших людей страны. Причём в последние месяцы он активно сотрудничал с перекупщиками, которые везут к нам северные товары. За короткое время практически удвоил оборотные средства. И, между прочим, скоро войдёт в состав купеческой делегации, которая удостоится личной аудиенции у государя императора. Как вам такой расклад?

Руслан с полминуты обдумывал ситуацию:

— Я понимаю, к чему вы клоните. Но предпочёл бы, с вашего позволения, услышать всё прямым текстом.

— Не ершись, Руслан, — пробурчал глава управления. — Впрочем, ладно, изволь. Я только что подверг тебя ментальной проверке. Это несложно, поскольку ты — офицер и принимал магическую присягу. Теперь хорошо бы проверить и Выжигалова. Да вот незадача — он-то присягу не принимал. Глубинная проверка станет для него долгой, мучительной процедурой. И провести её можно лишь через суд. Ну или с добровольного согласия фигуранта. Второй вариант, разумеется, предпочтительнее. Но наш купец — человек своенравный, вспыльчивый. Он согласится только в том случае, если будет лично доверять менталисту. К примеру, давнему другу. Вот. Я достаточно разжевал? Или есть вопросы?

— Никак нет, ваше высокопревосходительство. Разрешите идти?

Начальник ещё раз промокнул лоб. Пожаловался:

— Трудно с тобой иногда бывает. Вот скажи, Руслан, сколько ты уже под моим началом? Лет двадцать, да? Я тебя ещё сопливым мальчишкой помню. И наверх вытащил не зря. Если кому и доверяю полностью в этом здании, то тебе. Но я на покой скоро ухожу, буду внуков нянчить. А кто меня сменит — ясности пока нет… В общем, давай-ка начистоту. Ты — сирота приютская, подкидыш из захолустья. А мой второй заместитель — сын великого князя. Как полагаешь, у кого больше шансов на продвижение?

— Меня и нынешняя должность вполне устраивает.

— Лукавишь, мальчик, лукавишь. Честолюбия у тебя — через край… И, коль уж речь зашла, отставка моя — решённый вопрос. Последние дни досиживаю за этим столом. Словечко я за тебя, конечно, замолвлю. Но какой от этого прок, если твой лучший друг шпионом окажется?

Хозяин кабинета вяло махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. Руслан вышел в коридор, спустился по лестнице и, пройдя через двор, сел за руль своего ландо.

 

***

 

Чтобы лучше собраться с мыслями перед тем, как приступить к делу, он поехал кружным путём, по кольцевой автостраде. Скоростная езда всегда его успокаивала, дарила ощущение уверенности в себе. Рычание мотора, ветер навстречу, лихой обгон — Руслан, будь у него достаточно времени, часами не вылезал бы с водительского сиденья.

А вот на городские кварталы, мелькающие по правую руку, он глядел без восторга. С его точки зрения, архитектурный стиль, перенесённый сюда со старой Земли и бережно сохраняемый, плохо сочетался с местной природой. Монументально-тяжеловесные центральные улицы а-ля Петербург, императорская резиденция а-ля Кремль, псевдорусские дворянские терема — всё это смотрелось глупо в субтропиках, на фоне буйной южной растительности. Разве что виллы нуворишей ближе к окраине — изящно-лёгкие, с огромными окнами и верандами — выглядели уместно.

Да, Руслан понимал, что мягкий бесснежный климат даёт государству ряд преимуществ: с продовольствием проще, и не приходится по полгода обогревать жилища. Но всё равно иногда завидовал тем, кто, придя в новый мир, поселился не на южном материке, а на северном, приполярном, где хотя бы зима по-настоящему русская. Зависть эта усиливала его антипатию к северянам. Может, она в своё время стала дополнительным стимулом, чтобы пойти на службу в контрразведку…

Поймав себя на этой мысли, он усмехнулся. Сбросил скорость, сворачивая на подъездную дорогу, ведущую к купеческой вилле. Та стояла на возвышении, самодовольно блестя стеклянными гранями, в которых отражалось чистое небо.

Руслан был уверен, что Выжигалов всё ещё дрыхнет без задних ног. Купец, не привыкший себе в чём-либо отказывать, вчера употребил основательно — надрался в хлам, если выражаться без околичностей.

Тем удивительнее оказались слова служанки, которая доложила, что хозяин уже изволил проснуться и вышел в сад.

Руслан долго брёл по дорожке среди цветов. Их кичливая пестрота сегодня особенно раздражала, резала глаз. Выжигалова он нашёл у дальней ограды, в закутке под навесом, где помещалась клетка с котом.

— Здорово, пьянчуга, — сказал Руслан.

Купец не отреагировал. Он стоял неподвижно и, как заворожённый, глядел на зверя через решётку. Тот, в свою очередь, таращил на человека сине-ледяные глазищи и скалил пасть. Руслану это зрелище не понравилось — он пихнул приятеля в плечо и рявкнул:

— Ау!

Выжигалов вздрогнул, шарахнулся, ошалело завертел головой. Узнав гостя, сплюнул в сердцах, витиевато выругался и спросил:

— Ты откуда? Со службы смылся? И правильно. Неохота одному похмеляться…

— Погоди с опохмелкой. Скажи лучше — какого лешего ты с котом в гляделки играешь? Я же предупреждал — это хищник с ментальной силой…

— Слушай, дружище, — сказал купец, — я тебя уважаю, но иногда так и тянет дать тебе в репу. С размаху, от всей души. Потому что твоё нытьё у меня уже в печёнках сидит. Зверюгу я купил, так? Сам теперь разберусь, как быть. Хочу — смотрю, надоест — на улицу выкину.

— Ладно, — сказал Руслан, — извини. Я к тебе вообще-то по делу. Ты, главное, когда я начну, не матерись сразу громко, договорились?

— Что-то не нравятся мне такие заходы.

— Мне тоже, можешь поверить. Но дело и правда важное. Готов слушать?

Выжигалов прищурился подозрительно, поскрёб подбородок. Посмотрел зачем-то на небо, потом на кошачью клетку, после чего наконец кивнул:

— Ну попробуй, что ли.

— Спасибо. Не буду ходить вокруг да около, спрошу прямо. Во время твоего общения с перекупщиками было что-нибудь, о чём следует рассказать?

— Не понял.

— Хорошо, ещё конкретнее. Кто-нибудь предлагал тебе оказывать северянам услуги, выходящие за рамки коммерции?

Купец потряс головой, будто сомневался, что правильно всё расслышал. Потом спросил вкрадчиво, почти ласково:

— Слушай, друг, а ты, часом, не охренел? Во вражины меня решил записать?

— Тьфу, ёлки, — с досадой сказал Руслан, — ну вот чего ты в бутылку лезешь? Головой подумай минуту! Я разве тебя в чём-то обвиняю? Нет, просто спрашиваю. Причём неофициально, по-дружески. Всякое ведь бывает. Может, они к тебе подошли с сомнительным предложением, а ты их послал подальше. Тогда к тебе вообще никаких претензий…

— Я тебя самого, паскуда, сейчас пошлю. Там далеко, что обратно не доберёшься.

Руслан примирительно выставил перед собой ладони:

— Имеешь право, не спорю. Но сначала всё же дослушай. Тобой заинтересовалось моё начальство. У него к тебе возникли вопросы, которые надо бы прояснить. И лучше это сделаю я, чем кто-нибудь другой. Понимаешь? Поэтому я прошу твоего согласия на ментальную проверку во внесудебном порядке.

— В башку мне заглянуть хочешь?

— Не хочу, но должен. На условиях полной конфиденциальности, разумеется. В нынешней ситуации это — меньшее зло. Чего тебе бояться, в конце концов? Сам же говоришь, что ты — не враг государству. Подтвердим это, и проблема будет снята…

— Да пошёл ты.

Услышав такой ответ, контрразведчик сам с трудом удержал ругательство. Случилось именно то, чего он опасался больше всего. Выжигалов закусил удила, и уговоры теперь были бесполезны. Любые логические доводы разобьются о купеческий лоб…

— Хорошо, — сказал Руслан, — я всё понимаю. Но и отдавать тебя, дурня, в лапы моим коллегам тоже не собираюсь. Жаль, что именно так всё вышло, ты уж не обессудь…

— Эй, — сказал Выжигалов, отступая на шаг, — чего это ты удумал?

Но Руслан уже поймал его взгляд — и швырнул короткий ментальный импульс, вспарывая разум купца.

Лавина чужих эмоций, образов, мыслей обрушилась на Руслана, грозя опрокинуть, смыть, сокрушить его собственное сознание. Но он был заранее готов к этому, и сохранил концентрацию. Отсчитывал секунды и ждал, когда поток упорядочится. Пропускал мимо себя отголоски воспоминаний друга, которые не имели отношения к делу, пусть даже были узнаваемы и близки…

…приютский чердак, где будущий купец и будущий контрразведчик в компании других пацанов режутся в карты на щелбаны…

…лупоглазая девка из соседней деревни, застигнутая июньским дождём; мокрое платье облепляет полную грудь и бёдра…

…провинциальный вокзал; паровоз нетерпеливо пыхтит; парни с дешёвыми чемоданами проталкиваются к вагону третьего класса; их ждёт столица…

Давние картины, почти забытые.

Мимо, мимо.

Нужны другие, более свежие.

…купец покупает дом…

…целует молодую жену-дворянку…

…ругается с ней же…

…бьёт морды каким-то хлыщам в трактире…

…даёт на лапу столоначальнику…

…торгуется с перекупщиком со Срединного острова…

Вот, уже ближе к теме!

…перекупщик показывает снежного зверя; тот встречается с купцом взглядом; глаза у кота сейчас — не совсем кошачьи, сквозь них как будто смотрит кто-то другой…

Держать, держать этот образ!

Вытягивать его из потока!

…глазами кота смотрит человек с другого берега океана; он что-то нашёптывает купцу, но это понимает только Руслан; купец же не замечает опасности, он подсознательно впитывает приказ, отдаваемый северянином; приказ этот должен вспомниться позже, на предстоящей аудиенции во дворце…

Вот оно!

Есть!

Руслан усилием воли прервал сеанс.

Картины из памяти потускнели и развеялись без следа. Он снова был в материальном мире — стоял, опустившись на одно колено, а перед ним на траве лежал Выжигалов. Глаза у купца закатились, он хрипел; изо рта стекала струйка слюны.

— Ничего… — пробормотал Руслан. — Скоро поправишься, дуболом… Тебя оправдают, ты же не виноват…

В двух шагах за его спиной раздался дикий звериный вопль. Руслан обернулся. Кот буквально взбесился в клетке — кинулся на прутья, будто решил прогрызть себе путь наружу. Зубы мерзко заскрежетали о прутья. Шерсть встопорщилась, в глазах у зверя плескалось мутное бешенство.

Северный хищник не был разумен. Он понятия не имел, как люди его использовали. Но инстинкты подсказали ему — охота не состоялась, добычу уже никак не достать. Исчезла цель, и отныне ему предстояло быть не охотником, а нелепой живой игрушкой, недоразумением в чужом краю.

Кот не желал сдаваться. Его отчаянный визг перешёл из звукового диапазона в ментальный — и ввинчивался в разум контрразведчика, как сверло. Разрешить эту ситуацию можно было одним-единственным способом.

— Прости.

Руслан достал револьвер и выпустил в хищника все пули из барабана.

 

***

 

Солнечный луч заглянул в окно. Новое утро крепло, набирало свежую силу. Часы показали половину восьмого.

— Тебе пора, — сказала Кристина.

— Да, — сказал Руслан, — выхожу.

Он отставил пиалу с недопитым горячим чаем и поднялся из-за стола. Одёрнул белый парадный китель, надел фуражку.

— Ты поступил, как должен был, — сказала жена. — Выжигалов потом поймёт.

— Поймёт. Но мы уже никогда не будем друзьями.

— Это грустно, ты прав. Не представляю, как бы я себя чувствовала на твоём месте. Просто не забывай — я всегда тебя поддержу.

— Я знаю. Спасибо тебе.

Он вышел и сел за руль. Ландо помчалось по автостраде, но сегодня поездка не доставляла привычного удовольствия. На душе было мерзко, несмотря даже на то, что он знал — через считанные минуты государственный канцлер утвердит его в должности нового главы управления имперской контрразведки.

Сбудется то, о чём он, Руслан, мечтал всю свою карьеру.

То, к чему он шёл, по сути, всю жизнь.

А ведь никто не верил, что у него получится. Даже Кристина, кажется, до последнего полагала, что выше заместителя ему не подняться. Кому нужен безродный выскочка? Но канцлер решил иначе — после того, как ознакомился с результатами по делу купца и северного зверя.

Да, канцлер…

Самая загадочная личность в стране. Загадочнее даже самого императора. Потому что монарх — фигура всё же публичная; его фотографии мелькают на страницах газет, портреты вывешены на всеобщее обозрение, а сам он выступает порой с речами, посещает балы и принимает подданных во дворце.

Канцлера же не видел почти никто.

Известно только, что он — сильнейший маг-менталист в империи. И, соответственно, курирует все спецслужбы…

Руслан аккуратно притормозил.

Резиденция канцлера внешне напоминала череп с двумя глазницами-нишами на фасаде. Солнечный свет терялся в матовых тёмных стёклах. А когда открылись ворота, Руслану показалось, что он въезжает в разинутую гигантскую пасть.

Он сдал оружие. Двое молчаливых охранников проводили гостя наверх. Лампы в коридоре горели приглушённо, вполсилы. На массивной двери в торце не было ни таблички, ни номера. Она отворилась тихо, без скрипа.

В кабинете, к удивлению Руслана, не оказалось письменного стола. Два вертящихся кресла стояли напротив двух оконных глазниц. Одно из них занимал крепыш лет пятидесяти на вид — бритый наголо и одетый в чёрную простую рубаху с закатанными до локтей рукавами. Мощные волосатые руки спокойно лежали на подлокотниках. Крепыша этого можно было принять за плотника, каменщика, разнорабочего — но уж никак не за высшего государственного сановника с почти неограниченной властью.

— Присаживайтесь, полковник, — сказал он. — Прежде чем перейти к формальностям, давайте просто поговорим. Мне слишком много приходится работать ментально — издержки профессии, что поделать. Иногда начинаю скучать по звуковой речи. Да и вообще, умение излагать свои мысли устно — немаловажное качество даже для менталиста, особенно для высокопоставленного.

Дождавшись, пока гость сядет, канцлер продолжил:

— Я не буду расспрашивать вас о последнем деле. Все подробности мне известны. В данный момент меня больше интересуют ваши, так сказать, онтологические воззрения. Ответьте мне, Руслан Алексеевич, на дурацкий вопрос — что вы думаете об окружающем мире? Насколько правильно он устроен?

— Прошу прощения?

— Представьте, к примеру, что я — ребёнок. Ничего не знаю, не понимаю. Вот и объясните мне в двух словах.

Руслан покосился на собеседника недоверчиво. Но тот, кажется, не шутил — сидел в расслабленной позе и ждал ответа. А во взгляде его читался искренний интерес, будто гость и правда мог сообщить сейчас нечто новое.

— Гм… — произнёс Руслан, лихорадочно пытаясь сообразить, в чём подвох. — Ну, если кратко, то этот мир — не родной для нас исторически… Наши предки пришли из другого, смежного… Там существовало государство Россия, правил царь Александр Третий. Энтузиасты снарядили научную экспедицию. Искали Гиперборею, мифическую страну, а нашли целый новый мир — или, точнее, проход в него…

— Не вдавайтесь в детали. Только самую суть.

— Появилась программа переселения. Потом проход между мирами закрылся по неизвестной причине. Примерно сто лет назад это было… Переселенцы оказались предоставлены сами себе. Заселили оба здешних материка — северный и южный. Сформировались два государства, их правители объявили себя монархами. Между континентами возникла вражда, которая продолжается до сих пор…

— Вот, значит, как, — задумчиво сказал канцлер. — А поделитесь-ка соображениями, полковник, какие формы эта вражда может принять в обозримом будущем?

Руслан подобрался. Разговор, похоже, переходил в конкретную плоскость, и требовалось формулировать как можно более внятно.

— Рискну предположить, — сказал он, — что вражда будет обостряться. Методы становятся всё более изощрёнными. Случай с Выжигаловым — тому подтверждение. До сих пор ни северные маги, ни наши были неспособны на подобные фокусы. Использовать кота, чтобы через него внушить человеку мысль о покушении на императора, — это новый уровень магии. Нас почти застали врасплох. А значит, надо срочно корректировать принципы нашей оперативной работы. Ужесточить контроль…

— Конкретный план вы мне предоставите, как только вступите в должность. Как полагаете, вы к этому готовы?

Взяв секундную паузу, чтобы ответ прозвучал весомее, и посмотрев канцлеру в глаза, Руслан подтвердил:

— Готов.

— Что ж, давайте проверим.

В следующее мгновение гость ощутил, как вскрывается его череп. Канцлер проводил ментальную трепанацию буднично, как хирург, и от этого было ещё страшнее. Блоки, которые Руслан рефлекторно пытался выставить, взламывались походя, мимолётно; защитные наслоения шелушились и отпадали. Разум обнажился, предстал в своей первозданной ясности. Вся жизнь открылась чужому взгляду — начиная с младенчества и заканчивая визитом в канцлерский кабинет…

— Да, любопытно, — произнёс канцлер. — Вы и правда проделали впечатляющий путь. Настоящий профи. Теперь, когда я в этом удостоверился, обсудим некоторые неочевидные тонкости нашего ремесла. Я ведь не зря расспрашивал вас о том, как вы видите окружающий мир.

Он кивнул на город за окнами. Руслан, стараясь быстрее прийти в себя после «трепанации», машинально взглянул туда же.

— Вы, полковник, привыкли, что магия — ключевой государственный инструмент. Она для вас настолько естественна, что вы даже не упомянули её в своём кратком историческом экскурсе. Хотя в старом мире она отсутствовала и стала для переселенцев сюрпризом. Усвоить её смогли далеко не все. Знаете, почему?

— Природная предрасположенность.

— Да, но какого рода? Эту тему аккуратно обходят, преподавая теоретический курс в наших школах и академиях. Попробую сформулировать специально для вас… Люди, уважаемый Руслан Алексеевич, условно делятся на три категории — созидатели, традиционалисты и разрушители. Первые придумывают что-то новое, вторые поддерживают устои, а третьи, соответственно, разрушают. Какая из этих категорий, по-вашему, самая многочисленная?

— Традиционалисты, я думаю.

— Так и есть. Они составляют абсолютное большинство населения. Спокойно живут, решают бытовые проблемы, воспитывают детей и так далее. Без них общество развалилось бы, скажем прямо… Однако магия в нашем мире достаётся не им, а двум другим категориям. Иногда — созидателям, но в основном — разрушителям.

Руслан нахмурился, потёр переносицу:

— Как-то мрачновато звучит.

— Разрушение, — сказал канцлер, — это не всегда плохо. Иногда оно даже необходимо, чтобы сломать отжившие предрассудки, стереотипы. Но всё же, как ни крути, оно подразумевает конфликт, хищную натуру.

Руслан ощутил неприятный холод под рёбрами. Сбилось дыхание, перед глазами поплыли пятна. Канцлер тем временем размеренно говорил:

— Да, полковник, разрушители — хищники. Они выслеживают добычу. И чем эта добыча крупнее, тем дольше они её поджидают. Бывает, что вся их жизнь — это просто дрёма перед броском.

Боль взорвалась в мозгу, как будто лопнул пузырь, поднявшийся со дна памяти, из бессознательной глубины. Руслану вспомнилось, кто он и зачем пришёл в это здание. Он зарычал, выпуская когти, и рванулся к человеку напротив, который поднимал револьвер.

 

***

 

Эхо выстрела ещё не утихло, когда в кабинет вломились охранники. Канцлер, однако, успокоил их жестом — всё в порядке, помощь не требуется. Дождался, пока они снова выйдут, и посмотрел на тело, лежащее на полу.

Пуля пробила череп, кровь забрызгала пол и кресло. Выстрел прервал боевую трансформацию гостя. Тот почти сохранил человечью внешность — лишь острейшие когти, как у снежных котов, выдавали его природу.

Канцлер развернул своё кресло, ментально сосредоточился. Окно перед ним потемнело, и на стекле появилось изображение человека — светловолосого, худощавого, возрастом чуть за тридцать. Лорд-протектор северного материка был, что называется, из молодых, да ранних.

— Приветствую, коллега, — вежливо сказал канцлер.

— Здравствуйте, — кивнул северянин. — Вижу, у вас появились новости?

— Да, ваш кот до меня добрался. И не буду скрывать — я под впечатлением. Вы превзошли себя. Это сколько же вам пришлось всё готовить? Взять младенца-мага, пока он себя ещё не осознавал, и так его обработать. Дать человеку кошачьи инстинкты — ну и когти вдобавок, да… Тайно перевезти его на наш континент, подбросить в приют, чтобы дальше он двигался уже сам — рос, взрослел, подбирался к цели… Охота длиной почти в сорок лет…

— Проект, как вы понимаете, задумал не я, а мой предшественник на посту. Сам я, когда узнал от него подробности, был настроен скептически. Столь долгосрочные операции — это уже, по-моему, перебор.

Канцлер невесело усмехнулся:

— Вы ещё молоды, вам трудно принять такую стратегию. Но она, как мы убедились, действенна. Доказательство — перед нами. Ваш Руслан, прирождённый хищник, всю жизнь дремал, поджидая свою добычу. А если бы этой миссии не было? Он бы тогда направил свою разрушительную энергию на других. Распространял бы вражду и злобу вокруг себя, отравляя социум.

— Знаете, — сказал северянин, — иногда всё это кажется мне дичайшим абсурдом. Ведь наша с вами работа, по сути, состоит в том, чтобы натравливать друг на друга наших сильнейших магов. Неужели нельзя использовать их потенциал иначе? Чтобы они двигали прогресс, делали что-то полезное для людей…

— Природу хищника не изменишь. Я, по крайней мере, не знаю такого способа. Может, наши потомки его найдут.

— Будем надеяться.

Изображение на стекле потускнело и растворилось. Канцлеру снова открылся вид на столицу. Улицы тянулись, пересекались; каменные дома подставляли фасады солнцу. В домах этих жили люди со своими человеческими заботами. Их, людей, не интересовала грызня, которой были заняты хищники.