Страшная сказка

Беспалый король правил в Несуществующей земле. Сказочно красивое место, богатое золотыми недрами пещер, глубинами кристальных озер и лесами. Беспалый король был одним из богатейших королей, и самым славным из них. Славным по подвигам, по доблести. Но, что бы Беспалый король ни делал, в истории он оставался Беспалым. Так уж произошло, что тридцать шесть лет назад королева родила мальчика без двух фаланг на среднем пальце левой руки. Какая незначительная, незаметная в перчатке, деталь. Но люди запоминают незначительное и неважное. Юный король взошел на престол под прозванием Беспалый. Его отец был Милостивым. Дед – Красивым. Прадед – Жестоким. А прапрадед – Великим. Но о юном девятипалом короле – возможно, не менее милостивом, красивом, жестоком и великом – говорили лишь как о беспалом.

У короля не было королевы. Он был слишком увлечен вином, заливающим тоску, и развлечениями, которые отвлекали его величества от жалкого отростка вместо среднего пальца.

Беспалый король любил, надев перчатки, гулять по ночным трущобам. Там никто не знал, что он король. Никто не знал, что один напалок наполнен ватой. Редкие прохожие видели в нем обычного пьяного вельможу, но не короля. Они спешно проходили мимо, не поднимая глаз, запирали двери и молча наблюдали. Лишь одна женщина, стоя в полночь у колодца под полной луной, придерживая платок на голове, смотрела на короля. Почтенно поклонилась его милости.

В беспамятстве король последовал за женщиной, слыша заливистый смех. Но заплутал, потерял ее. А смех женщины разливался по узким переулкам, эхо разносило его по каменным стенам.

На следующее утро король возжелал найти ту женщину. Но не знал он ни имени ее, ни возраста, ни даже внешности. Он видел ее лишь издалека и запомнил один только длинный платок на ее голове.

Через восемь дней, когда король уже потерял надежду, во дворец привели иссохшего старика, который, как он говорил, знал всех жителей страны его величества. Король сказал о платке и о том, что женщина набирала воду ночью, на безлюдной улице. Старик тут же ответил: «Ваше величество говорит об Элае. Лишь она ходит всегда в платке, скрывая волосы, ночью набирает воду и смеется над королями». Король спросил, знает ли старик, где живет Элая. Старик ответил, что да, знает, и страшным скрипучим голосом добавил: «Она ведьма, милорд. Ведьма жестокая, возомнившая себя справедливою. Знали бы вы, сколько мне лет, милорд, вы бы поняли, как жестока Элая». «И сколько тебе лет, старик?» – спросил король. «Сорок два. Но выгляжу на сто, не меньше. Я проклят уже двадцать лет. Совсем ребенком Элая прокляла меня. Мы жили по соседству, жили в бедности. Лишь знаниями я был богат. Знаниями и умением говорить. Не дожив до двадцати двух лет, я был обречен судьбою на смерть от ужасной болезни. Она проедала меня изнутри, уродовала мое молодое сильное тело. Элая пришла ко мне. Я сказал ей, как бы хотел жить дольше, чтобы набраться мудрости. Как я хотел тогда жить! Элая дала мне жизнь, как я и просил. Наказала набираться мудрости. Но мудрости не так уж и много в этой жизни!.. И болезнь вернулась ко мне. Но на этот раз я не умер. Я до сих пор жив. Но, посмотрите на меня, милорд, разве это жизнь? Кости все мои иссохли, ноги не держат. Я ничего не ем, не могу пить. А мое лицо… Я не могу умереть, не набравшись достаточно мудрости. Но не знаю, откуда мне ее взять! Я объездил всю вашу страну, милорд, и две других страны, но ничего нового не сумел узнать. Я обречен на вечные скитания, запертый в этом теле. Злая Элая, злая Элая!» Старик долго причитал в пустом тронном зале. Король, надевая перчатки, скакал к Элае.

Жила Элая бедно. В крохотном домишке, враставшем в стену переулка настолько узкого, что не было возможности широко открыть дверь. Свита отстала от его величества, увязла в грязи бедной части города. Знаменосцы цеплялись своей важной ношей за балкончики, веревки с сырым бельем. Стража застревала в доспехах, нещадно скребясь ножнами по старым камням.

Дверь не открывали, хотя за нею слышались шорохи и перешептывания. Король расслышал лишь: «Элая, надень платок!»

И дверь со скрипом отворилась. Лишь на треть – стена соседнего дома мешала. Король, прижимая к телу расшитый золотом кафтан, протиснулся в скромное жилище, заваленное тюфяками с тряпьем для штопки и мешками с пахучими травами. Элая осанисто стояла посреди лачуги, не стыдясь старого платья, грязного белья, торчащего из-под одежды. Лишь синий расшитый яркими нитями платок она прижимала к голове, поправляла.

«Ты помнишь меня?» – спросил король, жадно смотря на Элаю. Красивая. Один лишь высокий белый лоб со сбритыми бровями отпугивал. Но и в нем была прелесть.

«Разве можно забыть выше величество? Простой мещанке, как я, возможность лицезреть собственными глазами самого короля выпадает один раз в жизни. Или два, – добавила она, – если повезет».

У нее была кошачья улыбка. И большие зеленые глаза. За сундуком, в углу, рыдала старуха.

«Я хочу жениться на тебе», – сказал король. Элая поклонилась, целуя протянутый перстень: «Для меня нет большей чести, ваше величество. Я невероятно счастлива. Однако у меня есть одно маленькое условие…»

Король разгневался. «Ты смеешь ставить мне условия?! – кричал оскорбленный мужчина. – Я – твой король!» Элая лишь качнула головой и отступила вглубь комнаты: «Приходите через восемь дней, Беспалый король. И, уверяю, вы не пожалеете».

Через восемь дней король вернулся к Элае. Восемь ночей он не спал, думая, какое же условие могла поставить ему Элая, и как она вообще посмела так его оскорбить. И, самое главное, что ему делать? Исполнить ли волю Элаи? Или наказать ее за неповиновение приказу его величества?

Дверь была открыта. Король вновь вошел в одиночестве в жилище двух колдующих женщин. Запах трав ударил в нос.

«Я счастлива, что вы пришли, мой король, – приветствовала его Элая. – И я буду несказанно благодарна вам, если вы, ваша милость, соблаговолите исполнить одну мою просьбу».Король долго смотрел на нее. «И какова эта просьба?» – спросил он наконец. Элая протянула, согнувшись в поклоне, пузырек, спрятанный доселе в фартуке. На дне пузырька была лишь одна белая капля. «Что это?» – спросил король.

«Мое молоко, – ответила Элая. – Этой ночью вы должны смешать его с вашим семенем, мой король, и надеть пузырек на средний палец левой руки. Я знаю, воля короля – закон, но я не хочу выходить замуж без любви. Если на следующее утро вас палец побелеет – значит, вы не любите меня от всего сердца, я – всего лишь блажь, и я исполню все ваши желания, не обременяя вас узами брака. Если ваш палец побелеет – значит, я вас не люблю, и вы сможете казнить меня без мук сожаления. Если мы оба любим друг друга – вы узрите чудо, мой король».

Смешивая семя с молоком Элаи, засовывая палец в тесный пузырек, король чувствовал, что над ним насмехаются. Он даже начал обдумывать казнь Элаи, но заснул. На следующее утро, проснувшись от слепящих лучей взошедшего солнца, король снял пузырек и узрел чудо. Беспалый король больше не был беспалым. Десятью ровными пальцами были увенчаны его королевские руки. Король пировал восемь дней. На восьмой день во дворец привели босую женщину в платке, которой суждено было стать королевой.

«Когда-нибудь он убьет тебя, Элая», – в слезах, но строго, говорила старая Мирла, прощаясь. «Несомненно, убьет, бабушка, – кивала Элая. – Но до той поры я буду королевой. А это стоит десяти жизней».

Гулянье в честь королевской свадьбы длились восемь недель. Вино лилось рекой. Ото всюду разносилась веселая музыка. Раздолье, гулянье, и никаких забот, ни у вельмож, ни у крестьян.

На свадебном пиру Элая распустила волосы – густые кудри до колен. Королева могла ничего не бояться и не стыдиться. Не бояться зависти и не стыдиться ведьминого блеска кудрей. Элая сводила с ума волосами придворных живописцев. Двое из них убили друг друга. Одни художники запечатлели рыжеволосую бестию, пляшущую деревенские танцы в золотых шелках, увлекая за собой короля, другие – томную черноволосую красавицу. Ее локоны меняли цвет. От иссиня-черного, до огненно-рыжего. В историю Элая вошла как королева Элая Прекрасноволосая.

В первую брачную ночь король спросил королеву: «Как такое возможно? Как ты излечила меня?» Элая ответила: «Это сила нашей любви, мой король. Если вы меня разлюбите – ваш палец засохнет, если я вас – опухнет. Если мы оба разлюбим друг друга – чары развеются. А, коли вы предадите меня, эта исцеляющая сила направится против вас. Надеюсь, вы примите это?»

Король и Элая прожили долгие счастливые годы вместе. У них родилось восемь детей: пять сыновей и три годовалые дочери, рожденные в один день. Король ни на день не переставал любить жену, он окружил ее со дня свадьбы роскошью. Дочь обедневшего короля соседнего государства расчесывала ей волосы. Иметь в услужении красавицу Эбим, всеми любимую принцессу, прозванную Прекрасной Девой, было большой честью. Однажды Элая пришла к своему мужу: «Я знаю, ваша любовь слабеет, мой король. Мы долгие годы были вместе, и я прощаю вас. Я должна быть благодарной, поэтому я готова отпустить вас. Разрушим же чары, связывающие нас, и будем свободны». Но Доблестный король, не желавший стать вновь Беспалым, уверил жену в своей верности. «Знайте, вам следует быть осторожнее. Сейчас вы помните меня, мой король. Но один лишь поцелуй светлоликой Эбим сотрет мое имя из вашего сердца. А за предательство всегда нужно платить». В ту ночь Элая прощалась с детьми, ведь знала, что час ее уже пробил. Король не позволил бы ей лишить его дара, данного их давней любовью. Элая была приговорена к казне за колдовство и обезглавлена на следующее утро. Восходя на эшафот, распуская черно-рыжие – рыже-черные – волосы, не поседевшие за годы ни на волосок, Элая, кладя голову на плаху, отводя рукой кудри – она отказалась на правах королевы от чепца, – прокричала: «Беспалый король, ты убиваешь меня. Но, ради наших детей, я могу пощадить тебя – сохрани мне верность, Беспалый король, и твоя жизнь станет прежней, словно мы и не встречались, но, коли ты изменишь мне, не будешь несчастным вдовцом до конца жизни, ты поплатишься за предательство! Ты будешь пировать восемь дней, чтобы страдать восемь лет и умереть. Внемли словам моим, Беспалый король!» Но король не слушал Элаю. Ей отсекли голову. Голова Прекрасноволосой Элаи скатилась по подмосткам эшафота, извалявшись в собственной крови, на потеху беснующегося люда.

В день похорон – то есть в день казни – сыграли свадьбу. Король, уже седой, готовясь к венчанию с тринадцатилетней красавицей Эбим, облачился в лучшие шелка, излил на себя галлоны мускуса и духов – лишь так он не чувствовал запаха гнили, преследовавшего его.

Восемь дней, как и предсказала Элая, король пировал вместе с молодой женой. На празднество собрались все – и короли, и челядь. Все спешили поздравить новоиспеченного вдовца с венчанием. Все спешили поглядеть на нежнейшую Эбим, прозванную Милой. Гости пировали, придаваясь всевозможным утехам, лишь сыновья Элаи тосковали по матери. Король не пировал со всеми. Он сидел за столом, пил вино, слушал музыку и песнопения, возносящиеся в его честь. Но он не пировал. Он лишь был на пиршестве. Король считал дни. Считал дни, не решаясь снять бинты с болевшего третий день среднего пальца левой руки. Да и как можно было пировать, когда что-то стухло под носом короля?

Восемь дней миновало со дня казни Элаи, когда король, сам того не осознавая, проснулся, как и много лет назад, от лучей солнца, предвкушая чего-то. Тогда, много лет назад, он ждал чуда, и думал, что, если чуда не произойдет, казнить Элаю. Но в этот день Элая была уже казнена, и чуда произойти не могло. На ложе король возлежал не один, а с молодой женой, красавицей Эбим. В волнении и предвкушении, король откинул одеяло с левой руки. Вчера он пировал в перчатке и лег в камзоле. Стягивая перчатку зубами, король ощутил невыносимую боль и смрад. Его палец – чудом отросший много лет назад палец – почернел. Покрылся язвами. Мало того, гниль проступила на всей кисти, и узкой, но расширяющейся дорожкой, поднималась вверх по руке. Вверх, вверх. Король не мог найти силы встать и подойти к зеркалу, но чувствовал он, что поражено и его славившееся сохранившейся молодостью лицо. Так, в каменном ступоре, король просидел восемь часов, пока молодая его жена, развеявшая сном дурманы вина, нежно потянулась, сладко зевнула, раскрыла свои лазурно-голубые глаза и ужаснулась. На крик Эбим сбежалась стража. В королевской постели сидело черное, как уголь, чудовище, покрытое язвами и плесенью. Урода стащили на пол, пригвоздили наставленными пиками к одному месту, до прихода принца Элаяра.

«Что это за ужасное чудовище в покоях отца?» – спросил принц Элаяр, старший сын Элаи, переступая через тело, упавшей замертво от страха, Эбим.

Чудовище взвыло, взмолилось, стоя на коленях: «Это я! Твой отец! Твой король! Это все Элая, она прокляла меня, вы должны поверить! Я король! Король!» Но язвы добрались и до горла короля. Его голос охрип, сделался похожим на рычание раненного зверя. А когда-то молодые девы внимали сахарным речам бархатистого голоса его величества.

Элаяр осмотрел чудовище. Усмехнулся. Потом сказал простодушно: «Ты не похож на моего отца. Мой отец красив, белокож и краснощек. У него могучий стан и величественный профиль – сравни с монетой!»

«Но это я! Я! Клянусь! Это все колдовство!» – кричало чудовище. Обезображенный король валялся в ногах родного сына, обливался слезами, да так, что кожа на сапогах принца набухла и потемнела. Элаяр выдернул ногу из губ короля.

«Я знал своего отца, уродец. Он был достойным королем, прозванным Доблестным. Он любил свою жену, мою мать. А ты – я не знаю, кто ты такой. Стража! уведите его!» – приказал юный принц, ставший отныне юным королем. И стражники, брезгливо морщась, подхватили урода, и потащили. Король кричал, молил, захлебывался слезами: «Я сделаю все, что ты захочешь, только не убивай, не гони!»

«Стража, стойте, – приказал принц. Король в надежде просиял белоснежной улыбкой – единственной, которую колдовство не тронуло. – Такого урода нужно еще поискать. Закуйте его и отправьте ко двору короля Эгорбурга. Его дочь обещала выйти замуж за того, кто преподнесет ей самый необычный подарок. Надеюсь, ты, урод, умеешь, смешно плясать. Уведите!»

Беспалого короля, которого, если бы кто-то поверил в то, что он – король, прозвали бы отныне Прокаженным, отправили в дар молоденькой принцессе, пухленькой и розовощекой. Такого дара никто ей не преподносил. Король плясал при дворе Эгобурга восемь недель, пока готовилось приданое принцессы. Вскоре сыграли свадьбу, какую Несуществующая страна доселе не видела.

Беспалый король танцевал при дворе сына, любившего мать, восемь лет, пока однажды в восемь часов его не нашли мертвым. Смерть его настала от горя и унижения. Тело короля сбросили в отходную яму вместе с помоями, в которых он спал.

Такова история Беспалого короля.