Ты ведь слышишь меня?

Круг замыкается. Красно-бурой кашицы, пряно пахнущей травами, в блюдечке остаётся совсем немного. Ивор едва касается её пальцами, закрывает глаза и проводит ладонями по векам и ниже, обрывая неровные полосы на щеках.

— Сжигай, — кивает Амсел, и деревянное блюдечко, выдолбленное на скорую руку, с остатками толчёных трав и ягод, ярко вспыхивает в руках Ивора и занимается ровным пламенем.

Отряд молчит. То, что от него осталось. Привычно молчит Амсел, молчит обычно громкая и говорливая Халь, устало молчит Амарин, не спавший пару дней рядом с умирающим командиром, молчит Ивор, лишь иногда шевелит пальцами, поддерживая форму огня. Десятки лиц, измазанных похожей на кровь травяной кашицей, смотрят на догорающее блюдечко. Тёплые блики пламени выхватывают из темноты уставшие глаза, перевязанные раны, грязные руки.

— Души убитых нами не будут преследовать нас, — наконец, говорит Амсел, завершая ритуал. — Души наших братьев и сестёр найдут безопасную дорогу в обитель Гасящей. Фаа`нар.

— Фаа`нар, — подхватывают тихие голоса со всех сторон. Ивор складывает ладони вместе, и огонь гаснет.

На пару мгновений повисает тишина, потом кто-то шумно выдыхает, кто-то хрипло кашляет, и Амсел поднимается с земли.

— Всё.

Ивор едва улыбается. Их проводник снова хмурит брови, снова говорит быстро и коротко, снова становится собой. Теперь, когда большая часть их отряда лежит на обгоревших холмах далеко позади, Амсел — единственный человек, знающий эти места, родившийся в этом королевстве. Единственный, кто воюет на родной земле. Кто взял оружие в руки, чтобы подавить бунт магов, распространяющийся быстрее лесного пожара. Чтобы жить так, как он жил раньше. Ивор не знает, зачем сюда пришли воевать другие.

Группа уходит в глубь пока ещё редкого леса; небо, скрытое за тяжёлыми плотными тучами, прячет их в густой темноте, но даже с таким прикрытием каждому не по себе. Островное королевство Дантр славится на весь мир своей магической академией, количеством и могуществом магов, которых оно создало и воспитало. Кто знает, в какой момент может вздрогнуть земля и захлопнуться над их головами магической ловушкой. Обрывки заклинаний висят повсюду, Ивор чувствует расползшуюся во все стороны силу и радуется, что его стихийная магия не оставляет таких следов, иначе их вычислили бы очень быстро.

Сверкает молния, расчерчивает небо напополам и прячет свой хвост за деревьями. Халь, шедшая до этого рядом со стихийником, замирает, задерживает дыхание и пристально вглядывается в небо. Она ждёт грома.

Кажется, раскаты гудят прямо над головами их небольшого отряда. Халь выдыхает и разочарованно поджимает губы:

— Так близко. Не самое удачное время для того, чтобы намокнуть.

Ивор усмехается, а девушка продолжает:

— Будешь испарять надо мной дождь? Ты же умелый огневик, я-то знаю. Тебе это под силу?

Её привычнее видеть задорно улыбающейся и подвижной. В отличие от Амсела, Халь говорит много, быстро перескакивает с темы на тему и вообще кажется довольно беспечной, однако Ивор знает, какой собранной и внимательной она может быть.

— Под силу, — кивает стихийник, — но мне даже не придётся этого делать. Гроза до нас не дойдёт.

Халь щурится с подозрением.

— Ты-то откуда знаешь, маг? — с ехидцей интересуется она. — Неужто даже погода отчитывается перед тобой, о великий?

— Нет, что ты, душа моя, только молнии, — лицо Ивора абсолютно серьёзно, только в уголках глаз собираются небольшие морщинки.

— А на самом деле это сложно? Предсказывать погоду, управлять ей? Вызывать дожди и ураганы? Заставлять ветер дуть в нужную сторону? — в глазах Халь горит неподдельный интерес.

Ребёнок, думает маг, большой ребёнок, обращающийся с саблями чуть ли не лучше всех знакомых мне воинов.

 

Огонь повсюду. Ивору привычно, огонь — это его друг и его стихия. Маг широко улыбается, в груди горит, дышать сложно: при каждом вдохе горло терзает раскалённый воздух, — рукоять клинка жжёт ладонь.

Короткий выкрик. Размашистое быстрое движение справа, и следом за сияющей огненной плетью на стихийника обрушивается удар меча. Его противник — недоучившийся мальчишка, амулет академии на его груди украшен совсем блёклым камнем.

Ивору его немного жаль.

Мечи звенят, встретившись, огневик чувствует каждую высеченную искру, а глаза у мальчишки наполняются удивлением: его заклинание рассыпается, беспомощно скользнув по одежде стихийника, словно не в силах тронуть родное.

— Моё! — шипит стихийник, безумная улыбка не сходит с лица.

Мгновение — клинки расходятся, мгновение, теперь уже мальчишка ловко блокирует быстрый удар, мгновение…

Пальцы Ивора сжимают сгусток огня, ещё не сформировавшийся в полноценный хлыст. Мгновение. Невыносимо яркий росчерк.

Парень вскрикивает, пятится, падает на спину. Широкая красная полоса разделяет его лицо напополам. Меч выпадает из его ослабевших рук, и те тянутся выше, тянутся уменьшить боль, пощупать, прикрыть глаза, выжженные быстрым взмахом огненной плети.

— Вот так надо! — всё ещё улыбается стихийник.

Огонь повсюду, и мага потряхивает от возбуждения: огонь в его жилах, огонь жаждет вырваться на свободу, дай ему цель, дай ему пищу, направь, покажи путь.

— Ив! — кричит Халь, её голос прорезает пылающую пелену перед глазами огневика. На её лице, на её саблях брызги крови, девушка так же безумно улыбается ему в ответ — это короткий миг без боя.

Мгновение, и девушка опять танцует. Вокруг неё двое, они не успевают за её движениями, что они, маги в лёгких доспехах не по размеру, могут против неё, быстрой, опасной, сияющей на солнце сталью своих сабель?

Ивор думает, что ничего.

Огромная холмистая долина горит. Здесь сошлись армии и ещё долго трава не сможет расти на выжженной земле. Ивор пытается оглядеться, мгновение у него точно есть, и нужно оценить происходящее. Все рассыпались, стихийник замечает бойцов из своего отряда повсюду, живых — немного впереди сражается Эрейн, размахивает своим топором и ревёт, весь в крови и не понятно в чьей крови, — и мёртвых — в небо смотрят стекленеющие глаза Ричека, тот сжимает в руке переломанный дымящийся лук, — их командир далеко, гораздо дальше, чем они договаривались, Ивор может и не дотянутся до него своей магией. Он переступает через тело убитого парня, собираясь двигаться вперёд, к командиру, и прислушивается к магии вокруг себя.

Вдалеке на пока ещё зелёном холме стоит группа магов, и от неё во все стороны тянется такой мороз, что Ивор замирает на месте.

Над головой у стихийника клокочет сила, её форма меняется, от неё несёт смертью так, что по спине скатываются холодные капли пота, они чувствуются особенно чётко посреди пожара и боя. Ивор пытается увидеть границы этого заклинания, но нужно закрыть глаза, перенести своё внимание на другой план, а времени нет, сила ощущается всё острее и удушливее. Маг раскидывает руки в стороны, Халь подсекает ногу устремившегося к нему противника, он падает на горячую землю лицом и орёт. Вместе с руками Ивора над ним раскидывается тонкая переливающаяся плёнка и расширяется, покрывая собой всё больше и больше пространства.

Плохо, думает стихийник, магов против меня слишком много. Плёнка заклинания едва дотягивается до командира Велера, отмахивающегося от троих.

А мгновением позже всё тонет в яркой вспышке света и оглушающем грохоте.

 

Ивора сначала не принимают. Сторонятся, стараются не разговаривать. Шепчутся. Что он, маг, забыл на войне против магов? Ивор ровно улыбается, молча присаживается рядом со всеми к костру, предупреждает лишь о любых магических аномалиях в области, даже не особо значительных, держит лицо, всегда вежлив, точен и спокоен.

— Неужели ты ничего не замечаешь, маг? — спрашивает у него как-то молодая девчонка с короткими волосами. На её лице подозрение и толика любопытства. Она плюхается на землю рядом с Ивором, раскрывает небольшой мешочек и принимается жевать сухарик, ясно давая понять, что не уйдёт без развёрнутого ответа. Время на разговор у них есть, командир Велер приказал выдвигаться всем только с рассветом, а Ивор уже собрался и оседлал лошадь.

Лагерь постепенно сворачивают. В предрассветных сумерках затаптывают костры, закидывают сумки на лошадей. Едва слышно стучат миски с утренней кашей и немного громче звучат короткие фразы и негромкие окрики командира.

Люди ходят вокруг них и косятся. Разговаривает! С магом! Не сидится ей!

— Я должен замечать что-то кроме магических полей? — стихийник отвечает вопросом на вопрос, а девушка кривится: ответ явно её не устраивает.

— Ты прекрасно понял, о чём я. Неужели тебя не беспокоит, что в отряде тебе не доверяют? Это плохо. Отряд, не способный найти общий язык со своим магом, долго не живёт.

— Ты цитируешь своего отца или кого-то из старших братьев? — ухмыляется Ивор. Уж очень серьёзно говорит эта девушка.

Она только хмурится.

— Это не первая война, на которой я была, маг. Не смотри на то, как я выгляжу, я умею сражаться. И многое знаю по собственному опыту.

— Хорошо-хорошо, — Ивор поднимает руки, — но согласись, сложно воспринимать всерьёз девчонку лет двадцати на вид.

— Ты тогда старик: взгляд уставший, волосы словно седые. А лет мне больше двадцати, — фыркает она, — плохо ты людей видишь, маг.

— Я скорее послушник, чем маг, — теперь Ивор улыбается, мягко, без ехидства, и предвосхищая вопросы девушки, поясняет, — так называют стихийников, прошедших обучение в храмах их стихий. Я не знаю, почему так повелось, но если не хочешь обращаться ко мне по имени, лучше используй слово «послушник».

— Я бы обращалась к тебе по имени, если б кто-нибудь в отряде знал его.

— Командир Велер знает.

— Пф, буду я его тревожить по пустякам, — перебивает стихийника девушка, передёргивая плечами. Видно, командир внушает ей некоторый страх. Или, наоборот, уважение. Ивор не берётся сказать точно.

— Знает Амсел, проводник из местных, — продолжает он.

— Он сам ни с кем не разговаривает! — возмущённо говорит девушка и прижимает раскрытую ладонь к груди. — Меня зовут Халь. Теперь ты тоже должен сказать своё имя, маг. Послушник.

— Ивор, — представляется он и тоже прижимает руку к груди, повторяя южное приветствие.

— И почему ты не разговариваешь с остальными?

Он пожимает плечами, а Халь уже задаёт следующий вопрос:

— Почему ты вообще сражаешься против магов? Они хотят свободы. Неужели ты её не хочешь?

— Я не являюсь подданным Дантра. Меня не связывают здешние законы, и поэтому я свободнее их всех.

Халь откусывает кусочек от второго сухарика и протягивает ещё один Ивору.

— И ты не хочешь им помочь?

Стихийник качает головой.

— Я не думал о стороне, когда записывался добровольцем, я бежал, пытался найти себе место.

Удивительно, но подозрение на лице девушки сменяется чистым интересом, глаза у неё блестят, и даже забыт сухарик в руке, а сухарики вкусные, и Ивор беззастенчиво тянется к раскрытому мешочку и отправляет в рот ещё парочку.

— Расскажи! — требует Халь с непосредственностью ребёнка.

— Это долгая история, душа моя, — улыбается стихийник, — а солнце почти встало. Пора выдвигаться.

— Тогда не смей умирать, пока не расскажешь!

Ивор смеётся, на него оборачивается командир, оборачиваются другие люди из их отряда, а он утирает слёзы, выступившие от смеха в уголках глаз, и с широкой улыбкой запрыгивает на лошадь. Надо поторопиться, его место в голове колонны при наступлении и в конце при отступлении, но умирать он точно не собирается.

 

На короткой остановке Амсел подзывает Ивора к себе. Люди устали, их небольшая группа единодушно ворчит на проводника, который гонит их без остановки несколько часов подряд, но Амсел непреклонен.

— Ещё несколько часов и можно сделать привал, — говорит он Ивору, разворачивая карту прямо на земле. Грозовые тучи, как и обещал стихийник, прошли мимо и теперь луна снова светит сквозь рваные облака.

Ивор поджигает над картой небольшой и ровный огонёк, но Амсел отмахивается:

— Не нужно, луны достаточно. Не используй магию просто так.

Амсел ходит по лесу легко и быстро, видит в темноте не хуже кошки, и хоть огневик знает его причины воевать, менее интересным этот человек для него не становится.

— Не учи мага его ремеслу, — фыркает Ивор, но огонь не убирает. — Мне недостаточно луны. А если ты беспокоишься о том, что нас могут почувствовать, не беспокойся. Здесь такая каша из заклинаний, что маленькую искру не найдут.

— Я не знал этого. И я не могу не беспокоиться. Посмотри сюда, — Амсел тыкает пальцем в маленький домик на карте.

Карта старая, порванная и мятая, она нарисована криво, но с такой точностью, что Ивор думает, что это карта нарисована Амселом.

— Это крепость Риинайт. Мы выйдем к ней в лучшем случае завтра к вечеру. Здесь должны проходить Второй и Третий отряды. Я хочу присоединиться к ним, если они ещё не ушли. Время на исходе.

— А если ушли? Если там уже обосновались маги? — Ивор хмурит брови, план ему не нравится, крепость Риинайт называется так только лишь для того, чтобы на каждой из сторон света у Дантра была своя крепость. Риинайт скорее крепкая западная деревушка, чем гордая Западная крепость.

— Поэтому я и гоню нас. Мы подойдём к Рии, осмотримся и уйдём обратно в лес, если наших отрядов там нет. Перед этим, в чаще мы отдохнём, поедим горячего и отоспимся. Ты сможешь спрятать дым от костра?

Ивор кивает.

— Хорошо, — Амсел выдыхает тяжело и непривычно громко, крепко сжимает карту, будто решается на что-то и, наконец, говорит, — передай всем, что мы выступаем через полчаса. Пусть переведут дыхание.

Ивор уходит, погруженный в размышления. Что-то кажется ему неправильным, но даже погода завтра вечером будет играть им на руку: ночь будет тёмная и безветренная. Он обводит взглядом утомившихся людей, своих людей, за которых он должен отвечать, как единственный маг в группе. Эти люди сильно измотаны, они лежат, прислонившись к деревьям, лежат на земле, раскинув ноги и руки. У них за плечами тонкие котомки с запасом еды на пару дней, оружие и всё. В начале этой войны у них было гораздо больше. Были хотя бы планы, ведь зачем-то же каждый из их добровольческого отряда приехал на остров Дантр.

Халь обнаруживается чуть вдалеке, отдельно от всех. Она сидит на земле, поджав под себя ноги. На ёлке перед ней по порядку вырезаны семь рун, обращённых к богам-уэлль. Глаза у девушки прикрыты, а губы едва шевелятся, перечисляя:

— Заботящаяся, сохрани нас, Поклявшийся, огради нас, Творящий, подскажи нам, Жаждующая, дай сил нам, Странствующий, направь нас, Играющая, приходи к нам, Гасящая, забудь о нас.

— Ты молишься всем сразу?

Халь вздрагивает и оборачивается. Ивор не думал, что сможет её напугать, но, видимо, девушка очень увлеклась своей молитвой.

— Это же бесполезно. Старшие боги не отвечают.

Халь едва улыбается.

— Это не значит, что мои молитвы бесполезны. Меня могут услышать младшие боги, а их слова Старшие точно услышат. Разве не все родители слушают своих детей?

Ивор присаживается под ёлку и рассматривает руны. Мать, Рыцарь, Мастер, Дева, Путник, Судьба и Смерть. Халь наблюдает за ним с интересом.

— Что ты хочешь понять, Ив? — с улыбкой спрашивает она. — Откуда я знаю руны феллика, руны старшего языка? Я же говорила тебе, что многое знаю.

— Почему ты не молишься кому-нибудь из младших? Их покровительство хотя бы заметно, — Ивор проводит по рунам рукой и едва улыбается себе в плечо. Это бесполезно. Руны, кровавые ритуалы, Старшие боги далеко и не слышат. Не всегда даже младшие боги могут докричаться до своих создателей.

— Я прошу всех сразу. Так поможет хоть кто-нибудь.

Слабый ветерок колышет ёлочные лапки, и хвойный запах обволакивает всё вокруг. Маг вдыхает его глубоко-глубоко и расслабляется, прижавшись спиной к стволу.

— Я раньше не замечал, чтобы ты молилась. Ты боишься?

Халь дёргает плечом и отводит глаза.

Боится.

Ивор знает, что взгляд у него сейчас пронзительный и может быть даже пугающий.

— А кто не боится? — наконец, тихо произносит девушка. — Всё идёт не очень хорошо.

— И всё же не следует рассчитывать на помощь уэлль, — стихийник качает головой, — только на себя.

— Для последнего рывка можно и попытаться. У меня осталось мало сил для перехода по лесу и мне страшно, что я его не перенесу, маг, — Халь фырчит как недовольная кошка. Ивору кажется, что вот-вот и она распушит хвост и прижмёт уши к голове, но ни ушей, ни хвоста не появляется.

— Нам недолго осталось бежать. К следующему вечеру мы уже будем сытыми и отдохнувшими.

Ивор думает, что Халь всегда будет называть его магом.

 

Отец, знаю, ты редко отвечаешь мне. И знаю, что у Гасящей свой план на всех нас и свой баланс, но… Можешь передать ей пару слов от меня? Всего одну просьбу. Пусть, если она соберётся забрать жизнь Халь… Пусть вместо этого она заберёт мою. Мне не жалко. Может, я и прожил слишком мало, что оправдать своё появление, но всё равно я прожил и повидал больше, чем Халь. Она – ещё ребёнок, наивна и глупа. Она многого не понимает, а хочу дать ей время для того, чтобы она смогла понять хоть чуточку больше. Я не хочу, чтобы эта глупая война стала для неё последним событием в жизни.

 

Все меняется после первого столкновения с бунтующими магами. Это даже столкновением назвать сложно. Их отряд натыкается на группу недавних выпускников магической академии, выходящих из леса, похоже, они были в отпуске на северных берегах Дантра, а теперь спешат вернуться в столицу, под защиту крепких стен родной академии. И им точно не везло в этом. На руках у них уже раненные товарищи и пара преподавателей, Ивор определяет их ранги по мантиям и передаёт командиру. Они с Велером ходят по сверкающей остатками искр земле, и Ивор описывает каждое тело под ногами. За их спинами лекари растаскивают тела в стороны, добираясь до едва хрипящих людей. Они не думают, кто чей, живых магов и так почти нет.

— Это ужасно, — говорит Велер. Он подавлен и оттого говорит негромко, пинает комья палёной земли носком сапога.

— Ты видел, как отчаянно они сражались? — командиру плевать на то, что Ивор молчит, он может говорить сам с собой, довольствуясь только видимостью собеседника.

— Бросались грудью на мечи, защищая чародея, который плёл заклинание. Это был их преподаватель?

Ивор кивает.

— Удивительно, что с такими ранами он мог выделывать эти… — Велер делает неопределённый жест рукой, — пассы. У него руки были почти отрублены, а он всё равно колдовал.

— «Бросались грудью на мечи», — стихийник едва улыбается, — вам бы писать. Такие слова.

Велер отмахивается.

— Образование. Никуда не денешься, — он оглядывает опушку леса и кривит губы. — Ужасно.

— Тогда почему вы здесь, командир?

Ивору интересно и непривычно, он редко говорит с людьми о причинах их поступков и редко объясняет свои. Но после вопросов Халь хочется знать о тех людях, что окружают его, больше. Хочется узнать их истории.

Велер обходит тело в преподавательской мантии и останавливается возле медленно рассеивающегося инея на комке земли.

— Один из них превратился в какой-то морозный взрыв, его кровь брызнула во все стороны и прожигала тела насквозь. Прожигала холодом. Ты видел такое когда-нибудь, Ивор?

Огневик опять кивает. Командир игнорирует его вопрос, и маг не может понять почему. Он же такой простой. Просто назовите причину.

— Я многое видел, — говорит Ивор. — И могу сказать, что нам очень повезло. Если бы они не были ранены, мы бы потеряли гораздо больше людей.

— К слову, — Велер резко выпрямляется, задумчивость и некоторая печаль с его лица уходит, сменяясь собранностью и тем самым «командирским», Ивору сложно дать определение этому.

Командир поворачивается назад и кричит:

— Эрейн, потери посчитали?

Невысокий мужичок отрывается от помощи лекарям, оборачивается к Велеру с телом на плече. Эрейн похож на добродушного хозяина таверны, но никак не на воина, способного уложить трёх человек одним ударом своего топора.

— Пока сложно сказать, тейн, — пожимает мужичок плечами. Выговор у него северный, обращение — скорее восточное, и Ивор всё больше убеждается в том, что люди в их наёмном отряде собрались очень интересные.

— С д-цать человек умерло или ещё умирают, ещё столько же и столько же ранено. Сложно с магами воевать, тейн. Думаешь, пережил, ан нет, заклинаньице какое в тебе застряло и всё.

Велер хмурит лоб. Они понесли непозволительно большие потери из-за горстки раненных магов.

— Командир, я пойду к лекарям, помогу им, — заявляет стихийник. Ответа от Велера он уже не ждёт, но надеется услышать его в будущем, надеется на любопытную историю о том, как подобного человека занесло на огонёк бунта, переросшего в полноценную войну. Эта история явно будет любопытнее чем его.

— Ты умеешь исцелять? — Велер удивлённо поднимает брови.

— Огненная стихия — это не только пламя и разрушение. Ещё и тепло, — улыбается Ивор и спешит в палатку, оборудованную специально для лекарей совсем недалеко от места битвы.

В палатке слишком много народа. Старший лекарь, лысый, старый и с огромным шрамом на пол-лица звучно рычит на мельтешащих помощников.

— Тьфу ты, — отплёвывается лекарь, — кровь хлещет. Ричек, склянку с красным ярлычком достань мне. Уж если это не сработает… Амарин, безрукий на тебе, побыстрее с ним, ты мне нужен.

Амарин, младший лекарь, послушно кивает. Он тоже хмур, как и его учитель, и тоже носит лекарскую руну на шее. Из его движений Ивору чудятся базовые пассы для общей школы магии, но только чудятся, он чувствует, что никто из присутствующих в палатке никогда не учился магии.

Стихийник на секунду замирает перед входом. Ему неловко вмешиваться в кипящую работу, и он почти не дышит, разве что грязная рубашка мешает слиться со светлым полотном стен. Ивор переводит зрение на магический план и осматривается. Смотреть сложно, после магического боя всё пространство искрит ошмётками заклинаний и кусочками погибших душ, всё это не складывается в полную картинку, а лишь дрожит и растекается, как в калейдоскопе, который так любят показывать детям фокусники.

— Помер. Ричек, помоги Амарину.

Голос у старшего лекаря ровный, словно «ещё один и ладно», но Ивор видит едва заметные всполохи сожаления вокруг тёмной фигуры. Старший лекарь мог бы выучиться на мага, но он уже немолод. А вот младший ещё сможет чему-то научиться. Огневик не удивлён, что оба лекаря имеют предрасположенность к магии, он часто сталкивался с подобным. Лекарское искусство очень близко к настоящему волшебству, и сложно сказать, где одно перетекает в другое.

— Господин Аллаир, — маг с удивлением узнает в неуверенном голосе голос Халь,

та замечает его, приветствует кивком и продолжает, — я обработала рану, как вы говорили, но ему не становится лучше!

— Уберите, — старший лекарь коротко кивает на тело и бросается к хрипящему, ещё живому человеку, возле которого хлопочет Халь. На её лице обида, непонимание, ведь она делала всё правильно, так почему же? Ивор присматривается тщательнее. И видит.

Хватит ему притворяться тканью палатки.

Маг оказывается у раненного почти одновременно со страшим лекарем. Тот глядит на него исподлобья и рычит:

— Прочь отсюда, здесь глазеть не на что.

— Я помогу, — улыбается Ивор и опережает всё ещё рычащее «чем?», указывая на грудь умирающего, — остатки заклинания поразили его сердце. Я могу их выжечь.

— Тьфу ты, маг, — коротко фыркает Аллаир, — магичь, только быстрее.

Огневик опять улыбается, — улыбке вообще сложно уйти с его лица, слишком привычна она стала за всю его жизнь, — и подносит руки к ране. Пламя танцует под кожей его рук и не желает тянуться внутрь к раненному сердцу, чувствуя там спокойствие и холод. Огонь уже не поможет.

— Эй, девчонка, красно-зелёный ярлычок, разводи три капли на стакан, быстро! — кричит через плечо лекарь и поворачивается к Ивору. — Ты смотри, маг, я слежу за тобой.

— Вы, господин, тоже немного маг, — чуть ухмыляется стихийник, огонь на кончиках пальцев сменяется на острые маленькие молнии. С усилием маг направляет их к сердцу своего первого на самом-то деле пациента и закусывает губы от волнения, во время обучения в храме он только читал о подобном. Чужое сердце на удивление послушно начинает биться.

Аллаир хмурится.

— Поговори мне… Ты спас его, я вижу это. Поразительно, Амарин, ты только глянь! — восклицает старший лекарь и останавливает рванувшего к ним младшего. — Да тьфу ты, Мар, продолжай работать, я лишь удивился.

— Именно «видите». Я могу научить вас смотреть ещё глубже, чем вы умеете сейчас, это то, что могут все маги.

— Поговори мне, — повторяется старший лекарь и хватает Ивора за рукав рубашки, — пойдём-ка, друг, у нас много работы.

Наверное, Ивор улыбается ещё шире, чем когда-либо раньше.

Аллаир не отпускает его до поздней ночи. Раненные заканчиваются немного раньше, но лекарь так же придерживает огневика за рукав и почти приказывает: учи. И Ивор учит.

Закат опускается на лес, а Амсел всё тащит их вперёд. Кажется, словно он совсем не устал, ровно дышит и идёт, почти не оставляя следов. Ивор идёт следом за ним, не отставая, кто-то же должен остановить проводника, если люди за их спинами начнут падать от усталости.

Следующим, почти без отставания, идёт Амарин. Ивор рад, что успел научить его правильно дышать. А вот всем остальным гораздо хуже. Огневик уже собирается останавливать Амсела, но тот замирает сам, обводит взглядом небольшую полянку, на которую они вышли, и заявляет:

— Привал. Выходим через два часа после полуночи.

Облегчённый вздох всей группы сливается в один дружный гул. Лагерь разворачивают довольно быстро. Не так много вещей осталось для того, чтобы копошиться долго.

Стихийник разводит костёр, это его обязанность, так сложилось почти с самого начала, только теперь его костёр один для всех. Халь подсаживается поближе, расстилает свой плащ, стягивает сапоги и принимается жевать мясо.

– Если ты всё же боишься, то почему ты вообще решила записаться добровольцем? Зачем ты здесь? – спрашивает Ивор, подбрасывая тонких дров, последних из заготовленных заранее, в плюющий искрами костёр. Девушка отвлекается от вяленой говядины и смотрит на мага.

– Всё же боюсь? Пф, а ты думал, я не боюсь? И вообще, Ив, ложись спать. Или хочешь разговор по душам? – ехидно уточняет она, прищурившись, а после того, как сполна насладилась спокойным и серьёзным взглядом своего товарища, удовлетворённо кивает.

Ивор хочет разговора по душам. Один его старый друг извлекал истории из самых глубин людских душ, самые сокровенные и увлекательные, а он сам не может, все почему-то уходят от вопросов и остаётся только Халь.

– Видимо, да, – отвечает та сама себе и продолжает, ковыряясь палкой в костре, ворошит алые угольки: – Я много, очень много путешествовала по миру. Наверно, нет ни одной страны, где я не была хотя бы чуть-чуть. Видишь ли, у меня есть одно желание. Я хочу увидеть богов. Старшего ли бога, что звучит слегка невозможно, младшего ли – не важно. Но согласись, полубога, наверно, будет проще найти. Я слышала, обычные люди видели их не единожды.

– Странное желание, – Ив качает головой и чуть улыбается, заворожено наблюдая за беспокойным огнём. Он готов наблюдать за огнём вечно. Девушка фыркает и откидывает подгоревшую палку в сторону:

– Не перебивай, маг. Мне правда любопытно посмотреть на того, кто хоть немного управляет этим миром. В детстве, да и потом постоянно, я слышала множество легенд о младших богах – они всё-таки ближе к людям. А потом я изъездила множество мест, где, мне казалось, я могу увидеть тех богов из легенд. Но ничего не находила. И не так давно, я наткнулась на ещё одну историю. О полубоге Вилане. Вариантов у неё было несколько. В одной говорилось, что он сын Смерти, в другой – сын Рыцаря. А ещё в одной говорилось, что он самый необычный младший бог, потому что отец его – сын Рыцаря, а мать – дочь Смерти, и сам появился от их союза.

– Такого быть не может, – не выдержав, прерывает её огневик. – Все же знают, что младшие боги бесплодны. Не бывает квартеронов или кого-то ещё.

Халь хмурится и надувает губы, словно маленький ребёнок, у которого отобрали единственную невероятно вкусную конфетку.

– Помолчи, седой, если хочешь, чтобы я рассказывала дальше.

Ивор поднимает руки, обещая больше не прерывать рассказ.

– И не улыбайся так ехидно, – добавляет девушка, ещё больше сдвинув брови, и сразу расслабляется, откусывая ещё вяленого мяса. – Так вот. Но все легенды, как одна, рассказывали о том, что Вилан приходил в самые яростные и великие сражения и бился на стороне правых, а потом лично отвозил на своём могучем коне души отважно погибших воинов к Тихим берегам. Поэтому, как только я услышала о бунте магов на Дантре, я тут же записалась добровольцем. Эта война должна быть великой, как и все масштабные перевороты в истории, подумай только: маги борются за свою свободу! И я должна посмотреть здесь на полубога, он должен появиться!

– И почему ты уверена, что сражаешься на правой стороне? – удивляется Ивор и откидывается чуть назад. Переход до нынешней стоянки был очень тяжёлым, стихийника клонило в сон, но столь же сильно хотелось поговорить. Узнать немного о том, за что сражаются люди рядом с ним, как они рядом с ним оказались. Халь легкомысленно пожимает плечами и подвигается ближе к костру, по ночам и правда немного прохладно, земля дышит холодной влагой и этот холодок пробирается под лёгкую рубашку, кусает за поясницу.

– А я и не говорю, что сражаюсь на правой. По крайней мере, мне достаточно того, какой я её считаю. И не важно, права ли моя сторона на самом деле. Ведь я смогу увидеть Вилана, если просто буду участвовать в том великом сражении, которое он посетит.

– Как же ты узнаешь его, наивная, среди всего боя? – коротко хохочет Ивор и смотрит на девушку, не в силах стереть ехидную улыбку с лица. Она сердито сверкает глазами и вздыхает, блаженно прикрыв глаза и запрокинув голову.

– Я пойму, – уверено заявляет Халь. – Он же младший бог. Как можно не узнать того, в чьих жилах течёт кровь уэлль?

– Всё-таки это очень глупо, дорогая моя, – качает головой огневик. – Вот почему ты, такая по-детски наивная, рвёшься на смерть? Не живёшь в мире, не заводишь семью, детей?

Девушка растягивает губы в довольной усмешке, будто сама только что поймала изводившего её мелкого пакостника, ловкого донельзя.

– А сам-то? – ехидно спрашивает она и передразнивает: – Семью, детей…

Ивор закатывает глаза и поднимает голову наверх, на виднеющееся сквозь кроны небо, затянутое серебристыми облаками.

– Я не могу иметь детей, – спокойно отвечает он и слегка усмехается, – поэтому с последним будет сложно. А про семью я…

Халь обиженно цокает языком, прерывая стихийника, и складывает руки на груди.

– Ещё скажи, что ты сам младший бог, а я наивная дурочка и ничего не вижу.

– Нет, что ты, – Ивор почти смеётся в голос из-за внезапного заявления и негромко, боясь разбудить солдат из своего отряда, добавляет, – это было бы слишком иронично.

– Да уж, – ворчит девушка и растягивается на земле, положив голову рядом с боком Ивора и уставившись на небо.

– Если бы ты и впрямь оказался полубогом, Ив, я бы в храм Матери ушла! – смеясь, заявляет Халь.

— Спите, — коротко рыкает на них Амсел. — Риинайт близко уже.

— Надеюсь, наши отряды нас там встретят, — сквозь зевок говорит девушка и перекатывается на бок, закрыв глаза.

На следующий день их действительно встретят у Риинайт. Но не те.

 

Отец, знаю, ты редко отвечаешь мне. И знаю, что у Гасящей свой план на всех нас и свой баланс, но… Неужели мои просьбы так же бесполезны и отчаянны, как и просьбы всех людей? Неужели моя жизнь оказалась важнее жизни Халь? Или, может, ты вовсе не передавал Гасящей моих слов? Может, ты совсем меня не слышишь, отец?


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 4,40 из 5)
Загрузка...