Там, где сливаются водами Индийский и Тихий океаны, среди многочисленных островов есть один необитаемый. Это место, окутанное тайнами, люди считают опасным и редко посещают его. А вот птицы чувствуют себя полноправными его хозяевами. Так было и сотни лет назад.

В давние времена остров Жаку был огромным. Остроконечные скалы частоколом окружали его и, обозначая границы, напоминали стрелы в колчане лучника. Морская пучина скрывала большую часть острова и оставляла ее незаметной. Гигантские птицы Жак облюбовали это место и населили его. Тяжелые черные крылья поднимали птиц в небо и заслоняли солнце. Зеленые глаза при малейшем освещении поблескивали, а багровый зрачок магически расширялся. На голове, которая несла уродливый крючковатый клюв, торчало антеннами несколько общипанных перьев. Шея и вовсе была голой; пупырчатая кожа мертвенно-землистого цвета покрывала ее гофрированными складками. Они отвратительно сжимались и разжимались. Казалось, шея жила самостоятельной жизнью, что вызывало панический ужас. Пение птиц, напротив, было волшебным. Едва первые солнечные лучи касались скалистых вершин, с острова начинали доноситься завораживающие звуки и не стихали до самой темноты. Моряки, очарованные чудесным пением, цепенели, и корабли теряли курс, оставшись без управления. Гребневидные волны прибивали корабли к берегу, и те вспарывали днище о пики скал, погруженных в воду. Птицы Жак хватали тонущих моряков когтями крепких лап и переносили в свое царство.

Среди непролазных зарослей, в самом центре острова, располагалось логово птиц. Здесь, в каменных гнездах, лежали птичьи яйца и копошились вылупившиеся птенцы. Они широко открывали безобразные клювы и истошно верещали, требуя пищи.

Моряки, попавшие на остров, забывали обо всем на свете, слушая колдовское пение птиц. Постепенно они превращались в безвольных рабов и не могли вспомнить ни имен, ни лиц, ни событий прошлых лет. Наиболее сильные из них очищали остров от птичьего помета, разгребая зловонные кучи и сбрасывая их в залив. Другие таскали камни и строили из них гнезда. Ослабленные и раненые становились кормом для птиц и птенцов. Птицы взлетали, держа свою жертву в когтях, и с высоты бросали ее на горные пики, чтобы раздробить кости. Человеческие останки валялись по всему острову...

...Однажды из гнезда выглянул необычный птенец. Он только что вылупился и с любопытством таращил по сторонам огромные лиловые глаза. Птенец был покрыт белым пухом, и это отличало его от остальных птиц на острове. В первый же день жизни он отказался от мяса, отдав предпочтение сладким плодам и листьям растений, что вызвало недоумение у его сородичей. Так среди черных дьяволиц выросла белая их противоположность. К всеобщему разочарованию она родилась безголосой, и петь не могла. Сородичи возненавидели белую птицу и старались не брать ее с собой. Но в этот раз она стала свидетелем крушения судна и так же, как остальные птицы, подхватила раненого моряка сильными лапами. Втайне от всех она спрятала его среди скал. Спасенным был двадцатилетний Феликс.

Феликс, сколько себя помнил, жил с матерью на берегу моря в большом доме, построенным его отцом и рано покинувшим этот мир. Мать вырастила и воспитала сына одна. Смерть мужа не сломила ее; она была сильной духом и очень мудрой. Когда Феликс привел в дом жену, мать с радостью приняла ее. Но отношения невестки и свекрови не заладились с первого дня. Жена попалась Феликсу сварливая и хитрая. Она всегда была чем-то недовольна и постоянно жаловалась ему на мать, наговаривая на нее, обвиняла в придирках и строила всевозможные козни.

Вскоре она выставила свекровь из дома, чтобы та не мешала ей своим присутствием. Феликсу ничего не оставалось делать, как устроить для матери комнату в маленьком сарайчике, где она и проводила все время. Женщина не роптала и приняла такое решение со смирением. Она нашла успокоение в рукоделии и днями занималась вышивкой.

Феликс тоже работал с утра до позднего вечера. Разгружал и загружал торговые суда, чинил рыболовные сети, доставлял свежую рыбу торговцам, занимался ремонтом лодок и кораблей. Его жене денег всегда не хватало – она была транжирой и не могла вести домашнее хозяйство. Она настояла на том, чтобы муж записался моряком на корабль. Слухи об исчезновении морских судов ходили давно, но это не остановило ее. Моряки, по ее сведениям, очень хорошо зарабатывали.

Как-то Феликс пришел к матери сам не свой от отчаяния и, прерываясь от волнения, сказал:

- Мама, я пришел проститься с тобой... Я записался на корабль... Завтра утром он уходит в море.

Он говорил и мерил маленькую комнату широкими шагами.

- Что ж, сынок... Свой путь ты должен пройти сам. Как мне не тяжело отпускать тебя, я должна это сделать... – морщинистая рука нежно гладила волосы сына. - А за меня не переживай, я буду ждать твоего возвращения. Надень в дорогу вот это. – Она протянула только что расшитую голубыми цветами рубаху и вытерла навернувшиеся слезы.

Поцеловав сына, она перекрестила его и благословила в дальнее плаванье:

- Не забывай нас, сынок...

... Феликс очнулся от страшной боли; казалось, что его голову сжимали тиски. Он не мог пошевелиться и только водил глазами в надежде что-нибудь понять. Он лежал в каменной расщелине на подстилке из сухих листьев и смотрел в ночное небо. Луна и звезды вдруг качнулись, затем их очертания расплылись, и Феликс вновь впал в глубокое забытье. Когда он в следующий раз открыл глаза, то увидел перед собой голову огромной белоснежной птицы. Она, не мигая, всматривалась в изможденное лицо Феликса и пыталась напоить его из клюва. Щеки Феликса лихорадочно горели, а рот пересох от боли и жажды.

- Кто ты? – тихо спросил он, и в глазах его появился страх. «Не бред ли это?» - подумал он.

- Не бойся меня, юноша. Я птица Жак. Твой корабль разбился о скалы острова. Мои сородичи хотели расклевать твое израненное тело - такой у них закон, но я спасла тебя.

- Я ничего не помню! Я даже не знаю, кто я, – только и смог сказать Феликс; каждое слово давалось ему с большим трудом и отнимало силы.

- Это не связано с твоим ранением. Ты потерял память из-за их пения. Слышишь его?

Феликс слышал эту дивную мелодию сквозь сон, но думал, что ему это только снится.

- Скоро ты сможешь встать на ноги, – продолжала белая птица, раскладывая перед Феликсом сочные ягоды и мясистые листья. – И тогда твою жизнь никто уже не сможет отнять. Ты останешься жить на острове вместе с другими моряками.

Прошло несколько дней, и Феликс набрался достаточно сил, чтобы самостоятельно передвигаться. Фрукты утоляли его голод, а травы залечили раны. Он ждал появления белой спасительницы, но та не появлялась. Ближе к ночи Феликс услышал громкий стон. Он вылез из расщелины и увидел распростертую на земле птицу, белое оперенье которой стало алым. Кровавая дорожка тянулась змейкой за птицей.

- Что случилось? – Феликс пытался поднять голову птицы и заглянуть ей в глаза.

Она была жива. Не дожидаясь ответа, Феликс начал закрывать кровоточащие раны своей одеждой. Нога птицы пострадала больше всего, и Феликс подумал, что ему не справиться с раной. Он разорвал рубаху на полоски и перебинтовал ногу птицы. Ткань была плотной, и вскоре кровотечение прекратилось. Птица открыла замутненные глаза и благодарно посмотрела на Феликса. На следующий день она смогла рассказать о том, что произошло на острове. Черные птицы выследили и узнали, что белая скрывала от них. Они клевали ее и рвали когтями до тех пор, пока она не перестала шевелиться. Только ночью ей удалось доползти до Феликса. Теперь он поил и кормил птицу.

- Тебе нельзя здесь оставаться, - птица встревоженно посмотрела на Феликса, перевязывающего рану. – Они все равно рано или поздно обнаружат тебя и тогда точно заклюют до смерти.

- Сердце подсказывает мне, что я должен куда-то вернуться, но я ничего не могу вспомнить, – Феликс нервно затягивал ткань на ноге птицы. Он вот уже который день силился восстановить в памяти картины жизни до кораблекрушения.

- Я знаю, как поступить! – воскликнула птица. – Скоро на острове все уснут, и ты сможешь вспомнить что-то из прошлого. Вытяни все голубые нитки вышивки из ткани и завязывай узелки у себя на руке. Некоторые моряки ночью вспоминали о прошлой жизни, но наутро, как только птицы начинали петь, вновь теряли память. Узелки помогут тебе не забыть то, что ты вспомнил.

Этой же ночью Феликсу удалось вспомнить о кораблекрушении и обо всем, что ему предшествовало – свою несчастную мать, оставленную в одиночестве, бессердечную ненасытную жену, ради которой он бросил дом, и сам дом, в котором он жил с самого рождения. Все голубые нитки были повязаны на руку, и до восхода солнца белая птица взмыла над островом. В лапах она крепко сжимала Феликса.

Нитки сорвались с руки Феликса, как только он встал ногами на землю. Они проросли и превратились в мелкие голубые цветочки, напоминающие узелки. Феликс сорвал их и бросился в объятия матери с мольбой о прощении.

- Не забуду! Никогда больше ничего не забуду! – твердил он, рыдая от счастья. А белая птица Жак, поднявшаяся высоко в небо, долго махала ему крылом, пока не скрылась из вида.

Феликс снова стал жить вместе с матерью в их большом доме. Жена сбежала с заезжим торговцем, не дожидаясь его возвращения. А голубые цветы, которых выросло во дворе видимо-невидимо, с тех пор стали называть незабудками.