Алый Дракон

Умила проснулась и сразу же резко открыла глаза: неужели проспала? Неужели тепло в пещере так разморило её, что она забыла о своём плане?

Но в пещеру просачивался лунный свет, а птицы ещё не начали своё утреннее пенье. Была глухая ночь. Это то, что Умиле и нужно. Подхватив свой свёрток с монетами, переложенными пухом, чтобы не забренчали, и накинув на плечи шаль, девушка обошла спящего дракона и поспешила к выходу.

Алый дракон спал, его чешуя поблёскивала в лучах Луны — только на шее зиял тёмным провалом кусочек незащищённой плоти. Умила бросила последний взгляд на чудовище и выскользнула из пещеры.

Ночь встретила её прохладой и пьянящим запахом трав. У девушки закружилась голова. Наконец-то то, чего она ждала долгих два года, исполнится! Она свободна! Свободна!

Путаясь в высоких травах и в подоле платья, юная черноволосая Умила побежала вниз по склону горы. Она совершенно забыла об осторожности, и, казалось, ничто не могло задержать её сейчас. Она свободна!

Дикий крик пробудившегося чудовища прорезал ночную тишину. Умила в ужасе зажала уши и рухнула наземь. А из пещеры, ужасный, гордый и невыразимо прекрасный, вылетел огромный Дракон. Он раскрыл крылья и заслонил собой всё небо. Умила замерла в страшном испуге, прикрыла голову, пытаясь казаться меньше, но бесполезно — Дракон её увидел.

Чудовище грузно опустилось на землю рядом с девушкой.

– Зачем, Умила? - тихо и печально спросил Дракон.

– Я всё знаю, - со злыми слезами ответила беглянка. - Я знаю… Ты похитил мою маму, когда она была беременна. Ты держал её в пещере с остальными девушками. Ты жрал их по очереди, на глазах у моей мамы… А потом, когда я родилась, ты сожрал и её. А меня оставил… зачем-то…

– Кто тебе это рассказал? - с тяжёлым вздохом поинтересовался Дракон.

– Тебе-то какое дело?

– И давно?

– Два года.

– Два года?!

Умила развернулась и бесстрашно посмотрела в глаза чудовища. Но тысячелетний монстр не смутился, не отвёл взгляда, лишь грозно спросил:

– Почему ты не поговорила со мной? Зачем скрывала, вынашивала планы побега? Зачем, словно воришка, прихватила мои сокровища и сбежала в ночном мраке?

– Я не знаю, о чём разговаривать с мразью, похитившей и убившей мою мать, - смело ответила девушка.

Дракон вздохнул — кажется, совсем по-человечески — и сказал:

– Если бы ты хотя бы попыталась поговорить со мной, ты бы узнала, что всё было не так. Да, я действительно терроризировал окрестные земли, да, я похищал красавиц. Но, клянусь, история с твоей матерью совсем другая!

– Да? И какая же?

Умила почти успокоилась. Кажется, её сегодня не съедят. Она склонила голову на бок и повторила:

– Так как же ты объяснишь похищение беременной женщины?

– Твою мать хотели сжечь на костре, - наконец неохотно сказал Дракон, - я пролетал над городом и увидел молодую женщину, которую вели на казнь. Бедняжку обвиняли в колдовстве. Я, не долго думая, сжёг конвоиров и унёс ведьму в свою пещеру. Кстати, помнишь, ты спрашивала, почему у меня на шее уязвимое место? Стрела одного из стражников попала мне туда, и кусочек чешуи оторвался. Было больно, но это того стоило.

– И что случилось потом? - тихо спросила Умила.

– Спасённая мною женщина оказалась беременна. Она не была настоящей ведьмой, но она так околдовала меня, что я согласился отпустить остальных девушек. Твоя мать — её звали Лилия — умерла в родах. Я мог бы слопать крохотный живой комочек, который она произвела на свет, но я дал обещание Лилии… Кто бы мог подумать, что воспитывать ребёнка так интересно!

Умила не смогла сдержать смех, когда представила, как могучий и страшный Дракон возится с грудным младенцем.

– У меня к тебе только один вопрос, - тихо сказал Дракон, - я полюбил тебя, как своего драконёнка. Но если кто-то рассказал тебе, что я сожрал твою маму, и ты поверила — почему не убила меня? Я ведь полностью доверял тебе. У тебя было множество шансов.

Фраза «доверял тебе» больно царапнула душу девушки. Смахнув непрошеные слёзы, девушка честно призналась:

– Я не смогла. За эти два года я много раз хотела, но просто не смогла этого сделать. Ты воспитал меня с младенчества, дал пропитание, одежду, книги… Я просто не смогла. Я… всё ещё люблю тебя.

Дракон кивнул огромной головой. Его бесконечно печальные глаза уставились на Умилу, и он спросил:

– И что теперь? Ты вернёшься в пещеру?

– Нет, - твёрдо ответила девушка. - Я жила здесь семнадцать лет, разве не пора мне покинуть родное гнездо? Надо быть храброй, как ты учил меня!

Что-то тяжёлое упало на траву. Умила скосила глаза — и увидела небольшое озеро там, куда скатилась драконья слеза. Воцарилось молчание.

– Я тебя понимаю, - наконец молвил Дракон, - постой здесь, я сейчас вернусь.

Взмах гигантских крыльев — и вот уже алого чудовища нет рядом. Умила поднялась на ноги, стала отряхиваться. Уже занималась заря, окрашивая скалы в красноватый цвет. Стало светлее, и девушка увидела, насколько она грязная. Хотела, называется, произвести впечатление на людей… теперь они подумают, что она замарашка, и прогонят.

Ветер, поднявшийся, когда Дракон вернулся, чуть было снова не сбил Умилу с ног. Зверь кинул воспитаннице два мешка:

– Вот здесь — чистая и сухая одежда. Переоденься, - велел он.

Второй мешок, а точнее, мешочек, был намного меньше размером, но казался тяжелее.

Увидев в глазах девушки немой вопрос, Дракон неохотно ответил:

– Тут… несколько бриллиантов и золотые монеты. Не надо было брать без спроса, я ведь и так дам тебе всё что угодно.

Умила бросилась к существу, воспитавшему её, и порывисто обняла то, до чего дотянулась — его гигантскую ногу. Дракон засмеялся, да так, что девушка едва не оглохла.

– Я отвернусь на пять минут, - сказал он, - а ты переодевайся. До ближайшего города тысячи миль, и я попытаюсь перенести тебя к людям до рассвета.

Одевшись в чистое и сухое, Умила вскарабкалась на спину к Дракону и прижалась к жёсткой чешуйчатой спине. Маленькие пластинки чешуи неприятно кололись, но за семнадцать лет жизни Умила настолько привыкла к этому, что почти не обращала внимание на такие мелкие неудобства. Сейчас её больше волновало, что она летит на спине Дракона в последний раз…

Ветер свистел в ушах, и сердце бешено билось в предвкушении новой прекрасной жизни. Девушка и Дракон летели навстречу заре.

Полёт занял не дольше получаса. Над лесным массивом они начали снижаться.

– Почему здесь? - спросила Умила.

– Люди не должны видеть меня. Если они поймут, что тот, кто похищал и съедал их дочерей, воспитал девочку… они могут причинить тебе вред. Из-за моего прошлого.

Дракон опустился на поляну, чудом не сломав несколько дубков и осинок. Умила соскочила с его спины.

– Тебе в ту сторону. Там город Кандалин. Но ты это знаешь — я учил тебя географии, а ты способная ученица. И… Умила!

– Да?

– Если попадёшь в беду — просто мысленно позови меня. Я приду… Обещаешь, что позовёшь?

– Обещаю, - сказала Умила. - А ты пообещай, что не будешь похищать девушек. Ладно?

– Да, - несчастным, обречённым голосом сказал Дракон.

Девушка зашагала прочь, хотя её сердце разрывалась из-за прощания с прошлым.

Она дошла до города за три часа. Её ноги болели, поднявшееся солнце пекло голову, и, едва вступив в город, она без сил упала на каменную мостовую. Перед глазами помутнело. Придя в себя, Умила почувствовала, что мешочка с драгоценностями при ней нет… Она видела лишь сверкающие пятки убегающего уличного ребёнка, уносившего её богатства.

Неужели эти люди настолько жестоки, что могут обокрасть упавшую в обморок девушку? К счастью, Умила знала, куда идти, и была полна решимости дойти, во что бы то ни стало.

Цветочный бульвар. Дом четыре. Она искала его целый час, и была потрясена, когда вместо замка увидела аккуратный белый домик с садиком вокруг него. Но у Умилы хватило смелости подойти и постучаться.

Открыла молодая женщина.

– Вам кого? - поинтересовалась она.

– Я хочу видеть сэра Роланда Генри. Он дома?

– А вам зачем? - подозрительно прищурилась женщина.

– Он мой знакомый. Пожалуйста, позовите его!

Дверь захлопнулась перед самым носом Умилы. Девушка с досады хлопнула по ней кулаком, но только отшибла себе руки — дверь оставалась безмолвна. Сгорбившись, Умила собралась уже идти прочь, но услышала:

– Вы просили позвать меня, миледи?

Это был его голос! Девушка развернулась — и увидела страх и узнавание в глазах давнего знакомого.

Рыцарь, с которым она познакомилась два года назад, изменился. Она запомнила его молодым красавцем в сияющий доспехах, с цепким и настороженным взглядом. Сейчас это был немного поправившийся мужчина со слегка оплывшим лицом, с сединой, посеребрившей виски. Однако он был всё также красив, и его осанка была столь же прямой, что и в день их знакомства.

– Умила, - вымолвил он. - Как ты здесь очутилась?

Именно Роланд два года назад отправился убить страшного Дракона, но, по иронии судьбы, застал в пещере лишь его воспитанницу. Умила испугалась человека с оружием и наплела ему, что ни о каком чудище не знает, а попала в пещеру, потому что играла с подругами в прятки. Роланд поверил, тем более Дракон уже давно не тревожил окрестные земли. Но ему удалось заронить сомнение в сердце девушки рассказами об ужасных деяниях монстра. Остальное Умила додумала сама, сложив в уме похищения девушек и собственное сиротство.

– Я потеряла родителей, - сказала девушка, - вот и приехала сюда. Не вечно же мне по пещерам лазить?

Рыцарь нервно усмехнулся. Тогда, в пещере, он предлагал прекрасной незнакомке ехать с ним, говорил, что Дракон может вернуться…

– Я приехала к тебе, - простодушно сказала Умила.

– Ко мне? Ты с ума сошла? - нахмурился Роланд. - У меня жена, ребёнок маленький.

– Как — ребёнок? - только и смогла вымолвить девушка.

– Ты думаешь, я должен был тебя два года ждать?

– И что мне теперь делать?

Роланд вздохнул, потёр виски.

– Я больше не странствующий рыцарь, - сказал он, - я начальник городской стражи. И я не могу позволить себе интрижку… но помочь могу. Моей знакомой нужна горничная. Это немного неподходящая работа для такой тебя, но…

– Я согласна, - быстро ответила Умила.

Возвращаться в пещеру было стыдно, поэтому девушка твёрдо решила приниматься за любую работу, лишь бы остаться в городе.

* * *

Богатая дама, в услужение которой отправили Умилу, оказалась сварливой старухой. Она гоняла девушку и в хвост и в гриву, не давая ей ни секунды отдыха. Но самое страшное начиналось, когда в гости к даме приходил её внук Арне, светский щёголь. Он не упускал возможности ущипнуть или зажать в уголке хорошенькую горничную. Умиле приходилось терпеть его потные руки, шарящие по её телу — она очень не хотела потерять работу и оказаться на улице. Ладони молодого придурка залезали ей под одежду, больно мяли и выкручивали соски, ощупывали живот, грудь, плечи, бёдра, и в этот момент девушка мечтала позвать Дракона, чтобы он разнёс к чёртовой матери эти хоромы, испепелил на месте хозяйского внучка и унёс её прочь отсюда. Но она терпела, держалась на каком-то зверином упрямстве.

Один случай всё изменил. Старуха отправилась спать, а придурковатый Арне расположился в гостиной со своим дружком, высоким худощавым юношей с гривой волнистых каштановых волос. Арне рассказывал о своих любовных похождениях, а вот гость откровенно скучал.

– Ты там не спишь, Киаран? - парень хлопнул товарища по плечу. - Эй, девчонка… принеси нам выпить!

Умила поспешила за очередной порцией выпивки, а когда вернулась, уже немного пьяный Арне отпил прямо из горла бутылки, отставил её в сторону, а потом силой усадил девушку к себе на колени.

– Красотка, - сказал он, и положил руки ей на грудь. - Ах, какие сиськи…

От него несло перегаром, его прикосновения были болезненными и неприятными. Должно быть, страдание слишком явно отобразилось на лице Умилы, так что со второго юноши мигом слетел весь хмель.

– А ну отпусти её, - велел Киаран.

– Отпустить? Зачем? Ей же нравится! Тебе же нравится? - с этими словами он так крепко сжал грудь девушки, что она не смогла сдержать крика.

– Довольно! - Киаран тумаками заставил Арне отпустить Умилу.

– Ты что, меня бьёшь из-за этой шкуры? Ты совсем спятил?! - обиженно завопил молодой негодяй.

Они сцепились. Девушка бросилась вниз по лестнице и выскочила на улицу. Что теперь будет? Её уволят? Она ведь умрёт с голоду! Не зная, что делать, Умила присела на ступеньку и заплакала.

Чья-то рука легла ей на плечо. Неужели опять Арне?

– Всё порядке, миледи? Этот урод не причинил вам вреда? - услышала она взволнованный голос.

Девушка обернулась и увидела Киарана, обеспокоенного смотрящего на неё. Собрав всю волю в кулак, Умилия спокойно сказала:

– Вы поступили, как рыцарь. Но теперь меня уволят, а мне некуда идти…

– Идите за мной.

Девушка сперва подумала, что ослышалась.

– За вами? Но…

– Я понимаю, вам сложно доверять мужчинам. Но попытайтесь мне довериться.

Киаран протянул девушке руку, и она, после секундного колебания, оперлась об неё и встала.

Юноша повёл её мимо роскошных домов, потом — мимо лавок и магазинов, которые вскоре сменились трущобами. Молодых людей обгоняли рабочие мануфактур, подмастерья и бедные ремесленники, которые торопились в свои бедняцкие жилища, а им навстречу шли проститутки, которые спешили из бедных районов в богатые, к состоятельным клиентам.

Но ещё больше Умилу удивляло — что забыл богатый парень Киаран в этих жутких трущобах?

Они остановились перед длинным обшарпанным бараком. Молодой мужчина постучался, и открыла ему чумазая девочка.

– Привет, Ревекка, - сказал Киаран, - тут к вам новый житель.

Умила и Киаран зашли в барак. Штора делила его на две части, в одной половине спали в гамаках, на продавленных кроватях или на тряпках женщины и дети, а в другой лежали и сидели практически на голом полу мужчины.

На мужской половине гордо стоял единственный стул. Киаран невозмутимо прошёл к нему, повесил изысканный чёрный плащ на этот стул и накинул на плечи простой выцветший дорожный плащ. Одна из женщин поделилась с озябшей Киаран шалью.

– Ты недоумеваешь, что здесь происходит, так? - спросил Киаран у девушки.

– Да, - честно ответила Умила.

– Я потратил почти всё своё небольшое состояние на обучение в заграничном университете. Оттуда я принёс идеи, что все люди рождены равными, что все должны жить хорошо, что богатство одних и бедность других несправедлива… На оставшиеся деньги я купил этот барак. Я сам живу здесь, и приглашаю сюда тех, кому некуда идти. Днём мы работаем, а вечером я учу детишек грамоте. Забавно, что при таком образе жизни меня ещё принимают в высшем обществе…

Умила кивнула, а Киаран продолжил:

– В любом случае, я не горю желанием общаться с богатыми бездельниками, хотя иногда они бывают полезны… Завтра мы подыщем и тебе работу. Ты можешь присоединиться к женскому кооперативу, который шьёт одежду для всей округи. Или, может, хочешь стать помощницей лекаря? Или будешь помогать женщинам готовить? Решай сама, но у нас правило — никто не должен бездельничать. Понятно?

Умила снова кивнула.

Разместилась девушка в уголочке, прямо на полу, на куче тряпья. Этой ночью она впервые уснула спокойно, не боясь, что кто-нибудь вломиться и будет её лапать, совать в неё пальцы и бить, если она зажимается.

За тонкой шторкой храпели мужчины, простые труженики, а рядом тихо сопели во сне детишки и женщины. Но Умила их не боялась. Она чувствовала, что эти сильные, спокойные рабочие люди не враги ей — они её друзья, хотя она даже их имён не знает.

Проснулась она от того, что кто-то на неё смотрел. Умила открыла глаза и увидела ребёнка лет семи, мальчика в бедной, латанной-перелатанной одёжке.

– Давай выйдем, - шёпотом попросил ребёнок.

Умила кивнула, накинула шаль и вышла следом за малышом.

– Ты что-то хотел сказать? - поинтересовалась девушка.

Мальчик стоял, опустив голову, отросшие рыжие кудри закрывали ему пол-лица.

– Простите, - наконец сказал он.

– За что простить? - терпеливо спросила Умила.

– За то, что обокрал вас тогда, у входа в город… Я правда не хотел. Мне пришлось. Стражники арестовали мою сестрёнку, пытали её… Они сказали, что она подпольщица, что она террористка и хочет свергнуть Совет Старейшин. И я отдал все монеты и камни страже, чтобы её отпустили.

– Её отпустили?

– Да.

– И где она сейчас?

– Киаран помог спрятать её.

Умила хотела выговорить ребёнку всё, что она о нём думает. Из-за него ей пришлось мучиться, терпеть вонючее дыхание и потные руки Арне и прислуживать его сумасшедшей бабке, пришлось унижаться перед Роландом, пришлось ночевать в этом бараке, хотя она могла жить, как королева…

– Ладно, забыли, - улыбнулась девушка, - беги в дом, простудишься.

«Ладно, забыли» тяжело дались Умиле. Но она заставила себя понять, что деньги не важны, важно лишь здоровье девочки-подпольщицы. Если унижение в течение месяца — цена за спасение ребёнка из лап стражи, то она готова заплатить эту цену.

Постепенно барак проснулся. Детки и старухи сгрудились у крохотной печки в уголке, на которой нельзя было приготовить еду, зато можно чуть-чуть погреться. Стайка девушек и молодых женщин в углу шепталась о чём-то своём, женском, парни носили воду, чтобы все могли помыться и выстирать одежду. Вскоре в барак зашла симпатичная старушка в чепчике, и восьмилетняя чистенькая девочка — они жили на соседней улице и готовили еду для жителей барака. Вот и на этот раз они принесли большой котёл каши и хлеб.

Хотя у Умилы урчало в животе, она не решалась подойти к еде. Но тут рядом возник Киаран.

– Ты что не ешь? Иди давай, женщин и детишек кормим в первую очередь.

Каша и хлеб показались девушке самым изысканным кушаньем, которое она когда-либо пробовала в жизни. Она едва удержалась от того, чтобы не съесть весь котёл.

Лишь убедившись, что женщины и дети поели, мужчины приступили к трапезе.

Белокурая загорелая девушка тронула Умилу за локоть:

– Пора приступать к работе, товарищ. Старухи останутся тут и будут стирать вещи, ухаживать за младенцами, мыть полы… ты можешь пока присоединиться к ним. Или пошли с нами, мы швеи, и тебя шить научим.

– А мужчины что делают? - спросила Умила.

– Батрачат на полях, работают на мануфактурах, на стройках… да много где. Хочешь с ними? У тебя получится, - девчонка хитро улыбнулась.

– Нет, спасибо, - рассмеялась воспитанница Дракона, - я Умила, кстати. А ты?

– Кристи. Ну так что, пошли?

Умила бесконечно благодарила небо за девочек, с которыми довелось работать. Они трудились в крохотной подвальной комнатушке в торговом квартале, им не хватало света, и к концу дня у всех болели глаза. Работать приходилось по десять, а то и двенадцать часов. Однако это была честная, спокойная работа, и никто не смел дотронуться до Умилы без её согласия. Покупателей, которые распускали руки, девушки выгоняли, а мужчины-рабочие относились к ней ровно, с неизменным уважением.

Однажды вечером Киаран сидел в уголке и читал при свете свечки. Умила присела рядом с ним.

– Что ты читаешь? - поинтересовалась она.

– Философский трактат.

– Кто автор?

– Кендрик Мейсон. Предисловие написано Фэнни Этельредом. Тебе это что-нибудь говорит?

– Только то, что я совсем не удивлена твоим выбором, - фыркнула Умила, - я предпочитаю Файлера Норбера.

– Ух ты, - Киаран отложил книгу, - в первый раз вижу горничную, которая бы разбиралась в философии. Тебе не кажется, что индивидуализм Норбера мешает ему создать адекватную философскую концепцию? Его так называемое «учение» — лишь набор красивых фраз.

– Нет, мне скорее кажется, что Мейсон много на себя берёт, претендуя на создателя философии нового столетия.

Киаран расхохотался:

– А что, разве не так? Учение Мейсона истинно, потому что верно.

– Потрясающее объяснение.

– Я шучу. На самом деле я могу разобрать его философию по полочкам и прояснить тебе непонятные моменты.

– Хорошо.

С тех пор они каждый вечер разговаривали о философии и политике, и наконец Киаран предложил девушке присоединиться к его настоящей революционной работе. О том, что он подпольщик, подозревали многие, и практически все были так или иначе вовлечены в дело революции. Но Умиле он предлагал больше: предлагал стать не помощницей от случая к случаю, но настоящей революционеркой и агитаторкой.

– Я не могу, - сказала девушка однажды утром.

– Почему? Боишься?

– Нет, - Умила дёрнула плечами, - но я не хочу убивать людей. Не хочу драться, не хочу обманывать. Я приехала сюда, чтобы честно работать, выйти замуж и родить детишек. Но не быть террористкой.

Киаран вздохнул:

– Ты помогаешь мне учить детей — да и взрослых, среди коих много неграмотных. Ты живёшь среди рабочих. Скажи — ты не насмотрелась на людские страдания? Неужели твои принципы стоят больше, чем человеческое горе и нищета?

– Нищета… А сколько стоят трупы? Трупы людей, убитых во время революционной борьбы? Кроме того… Ты работаешь в поте лица на фабрике, ты учишь детей, ты успеваешь что-то взрывать и кого-то агитировать, но я так не могу. Я уже задыхаюсь, хотя не делаю и половины из того, что делаешь ты. Я не смогу. Не смогу! Понятно?

Боясь, что он будет настаивать, Умила накинула шаль и выскочила на улицу. Она бежала прочь, не разбирая дороги. Затормозила она, лишь услышав крик: «Стой!» Сперва девушка даже не поняла, что зовут её.

А к ней с двух сторон уже приближалась стража.

– Умила? - поинтересовался один из солдатов, - приятно познакомится. Скажите, вы знаете парня по имени Киаран?

Сердце Умилы упало вниз, но она твёрдо ответила:

– Нет… конечно же, не знаю.

– Ах, так, - один из стражников усмехнулся, - ну-ка пойдём!

Девушку потащили в карету, но не усадили на сидение, а бросили на пол, под ноги стражников. Карета тряслась, а солдаты периодически били Умилу под рёбра, но она молчала. Наконец долгая до невозможности поездка была завершена, и воспитанницу Дракона выволокли из кареты.

Они были за городом, и в высокой траве стояли рядом девушки-швеи, подруги Умилы. Все они были избиты, некоторые с трудом держались на ногах. А напротив них — стражники с арбалетами.

– Нам стрелять? - поинтересовался солдат. - Или подпишешь показания на Киарана?

Взгляд Умилы скользнул по лицам подруг. Вот совсем ещё юная Кристи, вот близняшки Леля и Лайла, вот беременная Агнесса, вот ослепительно красивая Хельга, вот немолодая уже Дара… И все они стоят, насупившись, с надеждой и молчаливым укором смотрят на Умилу. Не струсит ли? Не проявит ли преступную слабость? Смолчит ли?

Пытливые взгляды подруг и сердитые — стражников — мешали. Девушка закрыла глаза. Она не обязана выбирать. Есть ещё один путь.

«Дракон, мне нужна помощь. Отзовись, умоляю!»

– Стрелять? - повторил стражник.

Его голос утонул в рыке летящего Дракона.

Пламя обрушилось на солдат. Никогда прежде Умила не видела своего воспитателя в гневе, и сейчас задрожала от страха перед этой страшной мощью, чудовищной силой. Стражники кричали, сгорая заживо, кричали и перепуганные женщины.

Дракон приземлился рядом с Умилой и скомандовал:

– Забирайся!

Девушка вскарабкалась на спину воспитателя почти мгновенно. Дракон взмахнул крыльями, взмывая ввысь…

– Подожди! Пожалуйста, подожди! Эти женщины… надо спасти их! - взмолилась Умила.

Мгновение Дракон оставался недвижим, прежде чем снова ринуться в схватку — на этот раз спасать красавиц от рыцарей, а не наоборот, как обычно. Мгновение неподвижности… этого хватило, чтобы немолодой стражник из расстрельной команды вспомнил, что у него есть арбалет.

Этот стрелок всегда был смел в бою, но постоянные войны настолько ожесточили его, что ему было наплевать, по чему и по кому стрелять — по забору или по безоружным женщинам. И тёмное пятнышко на алой шее Дракона он сразу приметил. И выстрелил.

Всем телом Умила почувствовала, как содрогнулся Дракон под ней. Однако в следующее мгновение лавина огня накрыла всех стражников, в том числе и слишком внимательного стрелкка.

– Бегите! - приказал Дракон женщинам.

Тем не пришлось повторять дважды… А чудовище с девушкой на спине полетело прочь от места побоища.

Чем дальше они летели, тем тяжелее и слабее становились взмахи крыльев. Наконец Дракон стал снижаться. Когда до земли оставалось несколько метров, силы оставили его, и он рухнул на траву. Умила скатилась с его спины, но тотчас вскочила на ноги. Она даже не сразу заметил арбалетный болт — такой маленький и хрупкий на фоне огромного красного существа.

– Прости меня, - тихо сказал Дракон.

– Это ты меня прости. Если бы я не позвала…

– Всё хорошо. Ты заступилась за слабых. Не предала товарищей. Это то, чему я всегда учил тебя.

Был полдень, солнце пекло нещадно, и Умила не могла разобрать, что течёт у неё по щекам — пот или слёзы.

Дракон положил голову на гигантские когтистые лапы. Его движения были медленными, неловкими — каждый жест доставлял боль. Огромные чёрные драконьи глаза, бездонные, как два озера, показались девушке замутнёнными поволокой страдания. А ведь она так любила смотреть в них, находя в осмысленной чёрной тьме покой!

– Я могу что-нибудь сделать… вытащить болт… что угодно, чтобы помочь тебе!

– Не надо, - превозмогая боль, Дракон покачал головой, - это не поможет. Я прожил долгую жизнь и не жалею, что ей пришёл конец. Живи и сражайся, борись и люби, никогда не отступай от своих принципов.

Умила всхлипнула. Кивнула. Голос Дракона смягчился, и он продолжал:

– Знаешь… я могу сказать много красивых слов. Но это тебя не утешит. Ну, поплачь, если тебе так будет легче. Твои глаза похожи на материнские… Знаешь — я похоронил Лилию в маленькой роще за пещерой, у родника с белыми камнями вокруг. Ты можешь навестить её…

Слова Дракона становились всё более тихими и бессвязными. Умила, чьё сердце разрывалось от жалости, подошла к нему и прижалась к чешуе. Девушке хотелось верить, что даже сквозь броню он чувствует её тепло, и бедняге станет легче.

Умила очнулась от оцепенения, когда уже стемнело. Всё тело ломило от холода. Она лежала, свернувшись калачиком, возле огромного тела мёртвого монстра.

Мёртвого!

Девушка вскочила на ноги. Ей было уже понятно, что Дракон умер, а чешуя давно остыла, но она не могла так просто его отпустить.

Увы, чёрные глаза были закрыты, как у спящего, а из ноздрей не вырывалось огненное дыхание. Из шеи торчал арбалетный болт, который казался сейчас грозным символом смерти. С диким криком боли Умила выдернула болт из раны уже мёртвого Дракона. Кусок металла вместе с кровью некогда могучего существа остался в её руках…

Умила не запомнила, как шла к пещере, где она жила с Драконом. Весь путь был словно окутан туманом. Она тащилась, едва переставляя ноги, останавливалась на ночлег только тогда, когда физически не могла идти дальше. Даже разбойники сторонились эту сутулую тень, запылённую, сгорбленную, посеревшую от пыли и пережитой боли. Потом Умила узнала, что дорога заняла три месяца.

Из драконьей пещеры девушка забрала почти все бриллианты — она рассовала их по карманам и зашила в бедняцкую одежду. Она прихватила с собой монеты, спрятав их на дно вещевого мешка. И не удержалась, взяла кинжал, который обнаружила среди других сокровищ. В далёком детстве она играла с ним… возможно, и сейчас он сослужит ей добрую службу. Остальные драгоценности Умила закопала, чтобы драконьи сокровища не достались обычному охотнику за приключениями.

Прежде, чем отправиться в обратный путь, девушка отыскала могилу матери. Она постояла какое-то время у родника, погладила пальцами белые камни, и с удивлением поняла, что не скорбит по маме. Умила ведь даже не знала эту храбрую красавицу, которая смогла наставить Дракона на путь истинный. Восхищение — было. Уважение, чистая радость от сознания того, что мать любила её — была. Но не скорбь.

Настоящую боль Умила ощущала из-за смерти Дракона — того, кто воспитал её настоящим человеком. И боль эта постепенно перерождалась в чистую ярость.

В этот раз Умила спешила, и сумела добраться до Кандалина за два с половиной месяца. Там она инкогнито остановилась в гостинице, получила документы на чужое имя и купила дом. Никто не узнавал в худой бледной даме с запавшими глазами и поседевшими волосами прежнюю черноволосую розовощёкую круглолицую Умилу. Отныне это была знатная дама, леди Хамир.

Но была у леди Хамир тайна, о которой никто не знал. По ночам, переодевшись в мужицкое платье, она шла в притоны и кабаки, где разговаривала с людьми, опустившимися на самое дно. Злыми и твёрдыми словами она приводила их в чувство и указывала ясную цель — стражники и прислужники Совета Старейшин. Тем, кто не хотел убивать за идею, она щедро платила. И скоро проходимцы, на которых с презрением смотрели даже беднейшие рабочие, стали грозой кандалинской знати и силовых служб. Они убивали без жалости; им было нечего терять.

Однажды, сидя вечером с книгой, Умила услышала шорох внизу. Схватив кинжал, девушка поспешила туда.

На подоконнике сидел и смотрел на неё печальными глазами Киаран.

– Миледи, мне стало известно о вашей самоотверженной борьбе с правительством. По правде говоря, я всецело одобряю ваши стремления. Но революционный террор, мягко говоря, не самое эффективное средство в борьбе с диктатурой… и уж точно не единственное. С вашим богатством, с вашим положением вы могли бы сделать намного больше.

Он её не узнал!

– Киаран, - тихо сказала Умила. - А ты совсем не изменился за этот год. Разве что волосы стали длиннее. Ты окончательно ушёл в подполье, да?

Революционер превратился из юноши в молодого мужчину, плечистого и энергичного, только в глазах поселилась какая-то странная, непривычная для Умилы печаль.

– Мы знакомы? - спросил Киаран.

Умила растерялась. Неужели она настолько постарела?

В чёрном стекле она увидела своё отражение. Узкое, скуластое лицо; бледные губы; запавшие глаза, обведённые чёрным; убранные в высокую причёску тёмные с проседью волосы. Не восемнадцатилетняя девочка, но сорокалетняя женщина.

Умила беспомощно прищурилась, пытаясь скрыть слёзы досады. И в этот момент из груди Киарана вырвался удивлённый возглас:

– Умила, ты?

– Да.

Киаран соскочил с подоконника и подошёл к ней, взял её руки в свои:

– Ты изменилась. Ты невероятно похорошела. Я даже сперва не узнал тебя.

Умила снова посмотрела в стекло — скуластое лицо, худоба, белые пряди в чёрных волосах… Но не синонимом старости ей теперь показалась новая внешность. Нет, это была тёмная, мрачная, роковая красота. Ведьмовская красота.

– Киаран… я скучала…

– Я тоже скучал… я слышал, что тебя унёс Дракон, - молодой человек отстранился и заглянул девушке в глаза. - Это правда?

– Да. К сожалению, арбалетчик смертельно ранил его. И кстати, Киаран…

– Что?

– Я согласна.

Подпольщик нахмурился:

– О чём ты?

– Я согласна стать революционеркой. Эти мрази убили Дракона, который меня воспитал. Я хочу, я страстно желаю отомстить.

Все деньги от продажи оставшихся бриллиантов и дома она потратила на покупку оружия для повстанцев. Умила вступила в совсем недавно созданные Кристи Женские Отряды Самообороны, и быстро приобрела славу прекрасного бойца. Киаран лично тренировал её, и скоро девушка стала замечать, что он смотрит на неё не так, как на остальных женщин. Однако революционер не предпринимал никаких решительных шагов — видимо, не хотел смущать своей неуместной любовью и так травмированную Умилу.

Он не подозревал, что сама девушка без памяти влюбилась в него.

Им представилась возможность выяснить отношения только в ситуации, когда это было уже бессмысленно. В тюрьме, на пороге смерти.

Киарана и Умилу схватили во время боевой вылазки. Это не было случайностью — они остались прикрывать отход отрядов самообороны. Правда, попадать в плен живыми они не планировали, но в бою не всегда всё идёт, как хочется. Среди врагов оказался колдун, которого специально привлекли, чтобы схватить лидеров революции живыми.

…Посреди ясного неба Умила увидела вдруг алого дракона, стремительно летящего к земле. Он приближался, пока его крылья не закрыли солнце и не стало темно. И в воцарившейся тьме девушка увидела женщину в белом платье, которая медленно шла к ней.

– Мама? - поражённо выдохнула Умила.

Лилия кивнула. Девушка бросилась к матери, но её руки прошли сквозь светлый призрак. А Дракон в это время издал страшный крик, мир вздрогнул, и перед глазами Умилы потемнело…

Очнулась она в большой камере, полной людей.

– Пришла в себя? Голова не болит? - обеспокоенно спросил Киаран.

Он сидел на голом полу рядом с ней, дожидаясь, когда она придёт в себя. Выглядел подпольщик ужасно— бровь была рассечена, одна рука висела плетью, щёки были покрыты нездоровым румянцем.

– Колдун наслал на нас видения, - сказал Киаран и мучительно закашлялся.

– А что видел ты? - неожиданно спросила Умила.

– Я? - революционер растерялся. - Я… Я потом расскажу. Если выберемся отсюда.

Умила кивнула. Допытываться не хотелось. Вместо этого она посмотрела на своих товарищей по несчастью. Ура — среди них не было ни одного знакомого лица. Мужчины, женщины, подростки… Был даже девятилетний мальчик.

Скоро людей начали по одному вытаскивать из камеры на допрос. Большинство тех, кто с этого допроса возвращался, был избит. Но практически все дети и многие женщины не вернулись — видимо, поняв, что они не причём, стражники их освободили. В камере осталось всего десять человек, включая Умилу и Киарана: три женщины, шестеро мужчин и девочка-подросток.

Киаран не знал, куда себя деть, из-за постоянного, рвущего лёгкие мучительного кашля. Его лоб горел, тело бил озноб, и Умила смотрела на него с беспокойством. Застаревшая простуда вкупе с избиениями и холодом камеры могли доконать даже такого сильного человека, как он.

Наконец пришли за ними. Точнее, девушка думала, что их обоих возьмут, но стражники оттолкнули её и схватили Киарана. Перед тем, как его увели, он успел прошептать Умиле: «Я люблю тебя… прощай».

Это «прощай» могло означать только одно. Во время допроса он будет всеми способами провоцировать тюремщиков, чтобы те убили его.

Потянулись томительные часы ожидания. Умила не могла спать, не могла сидеть на одном месте. Везде она ловила сочувственные взгляды своих сокамерников. Наконец стража пришла и за ней.

Её привели в холодный подвал. У дальней стены что-то лежало, а стоящие вокруг стражники поливали это «что-то» водой. Смутное предчувствие пронзило Умилу, и она, вырвавшись из рук конвоиров, бросилась туда.

На ледяном полу лежал обнажённый до пояса Киаран. Революционера избили до черноты, ногтей на переломанных пальцах не было вовсе — их вырвали с корнем.

Вода сделала своё дело: подпольщик открыл глаза и закашлялся. Потребовалось почти полминуты, чтобы его замутнённый болью взгляд сфокусировался на любимой женщине. Он слабо улыбнулся — но не сказал ни слова.

Киарана подняли на ноги. Его подвесили за руки, изуродованные пытками, да так, что он едва касался пола пальцами ног. Умилу держали трое, чтобы она не бросилась на палача, когда тот достал плеть.

Первый удар заставил молодого мужчину мучительно содрогнуться и сжать зубы. Второй пришёлся поверх первого, и Киаран судорожно рванулся вперёд — его тело, обычное человеческое тело, пыталось уйти от разрывающей боли. Следующий удар выбил из уст подпольщика стон. Палач усмехнулся. Удар, ещё удар, и ещё, и ещё… Через десять минут спина Киарана вся была в крови, он сам отчаянно кричал, не в состоянии больше сдерживаться. Кричал — но отказывался отвечать на вопросы, которые ему задавали.

Стражу интересовали имена видных революционеров, явки, пароли, имена шпионов, примерная численность боевиков и сочувствующих, адреса конспиративных квартир, оружие и многое другое…

Палач не переставал бить, а Киаран уже не мог кричать — охрип. Его спину разделали почти до кости, на полу под ним собралась лужа крови.

В камеру зашёл стражник, чья форма неуловимо отличалась от формы всех остальных. На его груди поблескивали два скромных ордена, держался он прямо, словно сидел на лошади, а не шёл по грязному, холодному, залитому кровью подвалу.

– Он не раскололся? - небрежно спросил этот человек, очевидно, высокое начальство.

– Нет, - отозвался один из стражников, - ни он, ни девчонка. Но мы можем попробовать пытать её у него на глазах. Тогда, может быть, заговорят.

– Хорошо, - кивнул начальник. Он обернулся, его холодные глаза скользнули по лицу Умилы.

Они узнали друг друга одновременно. Девушка с трудом сдержала удивлённый возглас, а Роланд быстро взял её за плечо и выволок из камеры.

– Какого чёрта ты тут делаешь? - злобно спросил рыцарь. Бывший рыцарь.

– Меня арестовали.

– Неужели ты связалась с террористами?

– Не террористами, а революционерами. Представь себе, я бы даже не познакомилась с Киараном, если бы ты не отдал меня служить старухе, чей внук постоянно пытался меня изнасиловать…

Роланд тяжело вздохнул, потёр глаза. И спросил беспомощно:

– И что теперь делать? Отпустить я тебя не могу, ты наворотила дел. Но позволить, чтобы тебя пытали… нет, это для меня слишком. Может, ты просто расскажешь всё, что от тебя требуется, и я попрошу снисхождения для тебя в суде? Год в тюрьме, и отправишься на все четыре стороны.

– А Киаран?

– Забудь о нём, он не жилец. Ты видела его спину, его руки, слышала его кашель? Он не выживет, даже если освободить его прямо сейчас. Думай лучше о себе.

Умила покачала головой. Она не станет предательницей.

Её вернули в камеру, где стало на несколько человек меньше — Умила узнала от сокамерницы, что подростка и двоих мужчин застрелили за то, что они напали на стражу.

А буквально через полчаса дверь камеры открылась, и внутрь втолкнули Киарана. Заключённые тотчас окружили его с ахами и вздохами, кто-то пытался промывать раны на спине, кто-то тихо успокаивал измученного пытками, дрожащего героя…

Умила нашла в себе силы подняться и посмотреть на него. Следы плети были везде — даже на животе и бёдрах. Киаран вдруг надсадно закашлялся, из его рта вылетали кровавые ошмётки. Девушка обняла бы его, прижалась к нему, как к умирающему Дракону, но мужчина был слишком изранен, и трогать его было бы верхом жестокости.

Через час к ним ворвались трое стражников. Они грубо перевернули Киарана на истерзанную спину.

– Символ сопротивления — дракон, ведь так? - весело поинтересовался стражник, поглядывая на Умилу.

В его руках словно из неоткуда появился нож. Неужели, подумалось Умиле, он вырежет дракона на груди у арестованного? Нет, это невозможно!

Возможно.

Стражник перехватил нож поудобнее…

Умила поймала взгляд Киарана и поняла, что её любимый сделает сейчас. Когда лезвие вспороло кожу в районе сердца, подпольщик резко рванулся вперёд, насаживаясь на нож.

Рана была смертельной, только вот убила, к сожалению, не мгновенно. Стражник, намеренно не обращая внимания на мучительное ранение арестованного, успел вырезать дракона, прежде чем сердце Киарана наконец перестало биться.

Утром шестерых выживших — троих женщин, троих мужчин — выволокли на тюремный двор. Новенькая виселица с шестью петлями уже ожидала их.

Умила смотрела на своих товарищей по несчастью. Красивый молодой шахтёр с правильными и тонкими чертами лица поддерживал свою жену, худенькую белокурую женщину лет тридцати. Фермер, обычно весёлый и полный, стоял притихший и какой-то потерянный. Всё его лицо было покрыто синяками. Молодая смуглянка — учительница, как узнала Умила — держалась гордо и прямо, несмотря на то, что пытки, которым её подвергли, выдержал бы не каждый мужчина: её били, засовывали иглы под ногти, изнасиловали несколько раз. Наконец, старичок-доктор со смешливыми, но сейчас такими серьёзными глазами стоял чуть в сторонке, и время от времени бросал презрительные взгляды в сторону стражников.

Им накинули петли на шеи.

– Прощайте, товарищи! - крикнул шахтёр.

– Прощайте, родненькие! - вторила ему учительница.

Умила улыбнулась. Прощайте, люди добрые, прощайте…

Скамью выбили у них из-под ног, и тьма разверзлась перед девушкой; она провалилась в эту холодную удушающую тьму. Но алой звездой среди мрака появился красный Дракон. Огненной молнией летел он к воспитаннице, и Умила радостно бросилась навстречу.

…Когда тела повешенных закачались на ветру, Роланд, славный рыцарь и примерный семьянин, смахнул непрошеную слезу. В тот же вечер он вышел на контакт с боевиками-подпольщиками, и сделал всё возможное, чтобы дело Киарана и Умилы победило.

Трупы казнённых и умершего под пытками Киарана тайно похоронили на местном кладбище. Однако это уже не могло остановить народное восстание.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 17. Оценка: 4,59 из 5)
Загрузка...