Удачная работа

Не верьте! Нет, нет, нет! Не верьте ни одному их слову! Все писатели лгуны, особенно те, которые пишут детективные рассказы (не буду называть имена, чтобы не делать им рекламы).

Откройте любой из их опусов, и на вас обрушится поток информации, не имеющей ничего общего с реальностью. Судите сами, у всех частных детективов всегда потрясающие секретарши – красивые, молодые, умные и, самое главное, по уши влюблённые в своих шефов. Бо́льшая часть работы этих сыщиков заключается в том, что они сидят в ресторанах, болтая со знакомым полицейским или журналистом, или с кем-нибудь ещё, попивая виски и посматривая на дождь за окном. Далее, все девушки, которые в ходе расследования встречаются с частными детективами, тут же влюбляются в них. А потом, в большинстве случаев, следует романтический вечер в ресторане, плавно переходящий в романтическую ночь в какой-нибудь гостинице.

И, наконец, обратите внимание на то, с какой лёгкостью они крушат квадратные подбородки многочисленных преступников и, мгновенно выхватив кольт сорок пятого калибра, стреляют в десять раз быстрее и точнее врагов. И вы верите в этот бред? Правильно, что не верите. И только я один, полный идиот, поверил. Причём настолько поверил, что два года назад стал частным детективом.

И не где-нибудь, а именно в Лос-Анджелесе – городе, где половина населения звёзды Голливуда. А те, как всем известно, ведут образ жизни, состоящий из скандалов, интриг, зависти, измен, разводов и прочих деликатных ситуаций. А это как раз то, что нужно, что и создаёт постоянную работу для сыщиков. Одним словом, LA – Клондайк для частных детективов.

Что вы говорите? Ничего? Тогда прекратите смеяться надо мной, мне и так тошно. Чёрт возьми, я выбрал самую неудачную работу.

***

Я нахожусь один в офисе. Сижу за столом и смотрю перед собой. Точнее на початую бутылку бурбона на столе. Телевизор включён, но я не обращаю на него внимания и лишь изредка улавливаю обрывки отдельных фраз.

«Завтра, семнадцатого августа, в Лос-Анджелесе ожидается солнечная погода. Температура воздуха – восемьдесят семь градусов по Фаренгейту, температура воды …».

Да, кстати, завтра мне надо будет освободить офис, потому что не продлена аренда. А почему не продлена? Да потому, чёрт возьми, что у меня нет денег. Запомните этот день – семнадцатое августа тысяча девятьсот шестьде… да, какое это имеет значение. Кому интересно, что завтра последний день моего детективного агентства, просуществовавшему два года?

Где? Где все эти многочисленные заказы, о которых писали авторы детективных рассказов и которые должны были приносить деньги и славу? Если они и были, то исключительно у конкурентов. Мне же изредка перепадали мелкие делишки, которые едва покрывали арендную плату.

У меня была секретарша, располневшая дама бальзаковского возраста, которая постоянно опаздывала на работу, но это ещё полбеды. Беда в том, что она никак не могла запомнить номер телефона офиса и при составлении договоров постоянно путала имена клиентов. Кстати, неделю назад она уволилась из-за хронической задолженности по зарплате. Так что теперь моё агентство состоит из одного сотрудника – меня самого.

Снимаю трубку телефона и набираю номер приятеля, точнее знакомого, который немного больше, чем просто знакомый.

– Привет Леон! Как дела?

– Как обычно, по уши в дерьме, – отвечает он бодрым голосом.

– Не мог бы мне одолжить пару сотен баксов?

– Ты меня с Bank of America, случайно, не перепутал? Я похож на банкира?

– Не особенно, разве, что в профиль. Извини, Леон. Просто хотелось услышать голос человека, которому также хреново, как и мне.

– Ну и как, полегчало?

– Как-то незаметно.

– Ну, извини.

– Ладно, Леон, как говорят итальянцы, «чао».

– Ладно, как говорят англосаксы, «бай».

Вешаю трубку и начинаю барабанить пальцами по столу. Ничего другого я и не ожидал. Леон такой же неудачник, как и я. Мы познакомились в баре, когда пытались взбодриться после провала одного и того же задания. Он работает фотографом-журналистом в местной вечерней газете, в отделе криминальных новостей, и его постоянно преследуют неудачи. Не проходит ни одной недели, чтобы он не получал по работе порицание или предупреждение о возможном увольнении.

«Ты представляешь, – неоднократно говорил мне Леон, – наш главный редактор постоянно ворчит, что я всегда опаздываю к месту происшествия и мои репортажи – позавчерашние новости. Я, видите ли, должен иметь профессиональный нюх и оказываться на месте преступления ещё до того, как оно свершится. Что я ему, предсказатель будущего, что ли? Я – художник, я делаю прекрасные фотографии, но в редакции их не ценят. Им безразлична красота кадра, острота ракурса и изящество композиции. Их интересует только одно: как можно больше кровищи, разбитых автомобилей, изуродованных трупов и заплаканных детишек. Это, видишь ли, поднимает тираж издания. У нас, в Штатах, полностью отсутствует художественный вкус».

Предки Леона родом из Италии, чем он очень гордится, так как считает, что все итальянцы творческие люди. Несмотря на его постоянные неудачи, в отличие от меня, Леон никогда не унывает и у него полно знакомых и друзей, в том числе и среди копов. Когда мне нужна какая-нибудь труднодоступная информация, я обращаюсь к нему и, как правило, он её мне предоставляет.

«… в последнее время в городе стали распространяться слухи о загадочных звуках, похожих не то на гул, не то на рёв зверя. По мнению тех, кто слышал эти звуки, они раздаются из-под земли. Некоторые горожане начинают думать, что подобные явления могут быть предвестниками сильного землетрясения, а последователи оккультизма сеют панические настроения, утверждая, что приближается время, когда Велиал пошлёт на землю своего слугу – жестокого демона, который уничтожит половину человечества. Этот демон якобы поднимается из глубин земли на поверхность каждые три тысячи лет, и сейчас как раз приближается время его нового выхода.

Гости нашей программы: известный геолог, профессор м-р Лендлер и профессор культурологии, академик м-р Джонсон любезно согласились прокомментировать эти слухи. Предоставляем слово профессору Лендлеру …»

Я делаю большой глоток виски прямо из бутылки, ставлю её на стол и снова погружаюсь в размышления. Да, нет ничего общего с тем, что понаписано в рассказах. Ничего! Про эпизод, когда мне разбили солнцезащитные очки, фотоаппарат и выбили зуб, вообще вспоминать не хочется. Это случилось, когда я, выполняя поручение клиента, застукал его жену с молодым, атлетически сложенным любовником.

«– Прежде всего, хочу сказать, что нет никаких оснований для беспокойства. Как было отмечено, гул слышат в основном пожилые люди, у которых из-за возрастных изменений может просто шуметь в голове.

Что касается молодёжи, слышавшей нечто подобное, то, скорее всего, это был звук низких частот, находящийся на границе с инфразвуком. Такой звук может исходить, например, от проходящего вдали товарного поезда. Таким образом, ещё раз хочу повторить, что нет оснований для беспокойства. Землетрясение в Лос-Анджелесе в ближайшее десятилетие не случится …»

Я снова отхлёбываю бурбона. Сейчас я собираюсь разрушить очередной миф детективных писак, суть которого в том, что если долго нет заказов, то надо выпить виски и посмотреть сквозь опустевшую бутылку, как через подзорную трубу, в окно. После этого сразу же раздастся звонок в дверь, и появится клиент с очень выгодным предложением.

Я залпом допиваю остатки, переворачиваю бутылку и начинаю рассматривать крышу соседнего дома. Звонка в дверь не раздаётся, зато несколько капель виски стекают по стенкам бутылки и попадают мне в глаз. В ярости швыряю бутылку в мусорное ведро в углу. Бросок отличный – бутылка в ведре. Ну, прям трёхочковый бросок, не менее. Эх, был бы я выше ростом хотя бы фута на два пошёл бы в баскетбол.

«– А, что нам скажет профессор культурологии?

– Полнейшую чепуху о демонах мне даже комментировать не хочется, это просто бред невежественных или душевнобольных людей. Культ Велиала был распространён в античности на обширной территории. Сказаний о нём множество, и все они чем-то отличаются друг от друга, в зависимости от региона, иногда очень значительно. Легенда о слуге Велиала практически нигде не встречается, и не понятно, где её откопали доморощенные оккультисты. Я ознакомился с их бредом и могу сказать, что даже если там и есть зерно истины, то нет возможностей, так сказать, для прорастания этого зерна. Если верить этой легенде, то демон не может сам выбраться из-под земли. Необходимо, чтобы избранные жрецы Велиала, которым якобы дарована вечная жизнь и искусство превращения, провели магический обряд. Науке не известны случаи бессмертия людей. Легенда о вечном жиде до сих пор не нашла документального подтверждения».

Минут двадцать сижу и вслушиваюсь – боюсь пропустить звонок, не имеет значения какой: хоть в дверь, хоть по телефону.

Глаза начинают слипаться, зря я столько выпил. Не дождавшись, встаю из-за стола, собираясь уходить, и вдруг, о чудо, раздаётся звонок в дверь.

На пороге стоит высокий старик в дорогом светлом костюме и с портфелем из крокодиловой кожи в цвет костюма. Определить его возраст моими полуоткрытыми глазами довольно сложно. Меня начинает уводить вбок и приходится схватиться за дверь двумя руками.

– Добрый день, проходите, – бормочу я, пытаясь шире открыть дверь.

– Это частное детективное агентство? – спрашивает он, не здороваясь, и демонстративно поворачивает голову в сторону, чтобы показать мне своё лицо в профиль.

Профиль очень характерный и очень знакомый: я постоянно вижу его, то на консервных банках, то на этикетках элитной одежды, то в газете, то на рекламном баннере, то … впрочем, легче перечислить то, где нет этого профиля. В Лос-Анджелесе этот профиль знают все – он принадлежит одному из самых богатых и почётных жителей города.

– Да, – отвечаю я, – если у вас проблемы, о которых нежелательно уведомлять полицию, то вы обратились туда, куда надо.

– Отлично! Если вы возьмётесь за работу, которую я хочу вам предложить, то тысяча долларов авансом сразу. И ещё три тысячи после выполнения.

Я, не ожидая такого быстрого делового подхода, стою и хлопаю глазами.

– Сколько, сколько?

– Тысяча. Прямо сейчас, – отвечает посетитель, наблюдая за моей реакцией.

Я начинаю стремительно трезветь, раскрываю настежь дверь и делаю широкий жест рукой.

– Проходите к столу.

Обладатель характерного профиля быстро проходит, и когда я по почти прямой траектории добираюсь до стола, то он уже сидит за ним. Я усаживаюсь напротив, и некоторое время мы молча сидим и смотрим друг на друга. Затем он достаёт из кармана конверт и кладёт его передо мной, что ещё больше ускоряет процесс моего отрезвления.

– Я вас слушаю, – говорю я, почти уверенным голосом.

– Я бы хотел, чтобы собрали некоторую информацию об одной молодой особе, моей жене. Мне надо знать, где она бывает и с кем встречается.

– Вы обратились как раз по адресу, – заявляю я, вспоминая разбитые фотоаппарат, очки и невольно дотрагиваясь до нижней челюсти, в которой когда-то были все зубы. – Сбор и обработка данных о неверности супругов – моя специализация. Вы получите полную и подробную информацию в ближайшее время.

– Прекрасно, – перебивает меня посетитель. – Чем быстрее вы приступите к работе, тем лучше.

– А чем вызвано? – я достаю блокнот для записей и авторучку. – Правильнее будет спросить, почему именно сейчас вас это заинтересовало? Обычно этому предшествует какое-нибудь событие.

– Какое это имеет значение? Неужели это так важно?

– Не особенно важно, но это помогло бы мне в работе и ускорило бы её результат.

– Она теперь часто и подолгу покидает дом.

– А вы не спрашивали у неё, где она бывает? Вы всё-таки её супруг.

– Нет. В брачном контракте прописан пункт, допускающий некоторую личную свободу. Ни я, ни она не обязаны отчитываться друг перед другом, чем занимались и где были, когда мы не вместе. Дозволено всё, кроме супружеской неверности.

– Довольно странный пункт. Что ещё в её поведении насторожило вас?

– Ей стали гораздо чаще звонить по телефону. Обычно, жена говорит, что это звонит её подруга, с которой она приехала из Мексики. Один раз я подслушал часть разговора по параллельному телефону, она разговаривала с кем-то другим. И этот кто-то другой был мужчиной. Как ни странно, его голос показался мне знакомым, но я так и не понял, кто это.

– О чём они говорили?

– Они говорили по-испански, а может быть на каком-нибудь другом языке. Я не понял ни слова.

– Может быть, это был её мексиканский родственник? Вы же знаете, у мексиканцев большие семьи и куча родственников.

– У неё нет родственников. Она – сирота, которая воспитывалась во францисканском приюте для малолетних в городе (тут он произносит длиннейшее и труднопроизносимое название).

Клиент поднимается с кресла, небрежным движением кидает на стол свою визитку, затем достаёт из портфеля тоненькую папку и кладёт её рядом с визиткой.

– Здесь вы найдёте очень полезную для вас информацию.

Он уходит, а я встаю из-за стола, добираюсь до дивана, падаю на него в изнеможении и проваливаюсь в сон.

Да, кстати, я говорил, что это всё враньё, будто после выпитой бутылки бурбона появится щедрый клиент? Так вот, я был не прав. Клиент действительно появится. Но, не мешайте мне спать.

***

Аренда офиса продлена на полгода. Пора заняться делом. Я полон оптимизма и энтузиазма: наконец-то появился высокооплачиваемый заказ. Усаживаюсь в кресло, достаю любимый блокнот, собираясь составить план действий, и открываю папку оставленную клиентом. Первый же лист, взятый из папки, обескураживает: это не что иное, как договор между клиентом и детективным агентством «Стальной пёс». Я знаком с этим агентством и знаю, что там работают крепкие парни – настоящие профессионалы своего дела. «Вот сукин сын, – думаю я, – а старикашка-то уже обращался с этим заданием к другим. Интересно, что его там не устроило?».

На втором листе содержатся анкетные данные супруги клиента. Бонита-Камилла Мартинес (далее для краткости буду называть её просто – Бонита), возраст – двадцать лет, рост – пять футов три дюйма, вес – сто тридцать шесть фунтов. Приехала в Штаты из Мексики полтора года назад и вскоре вышла замуж за моего клиента.

Далее извлекаю из папки фотографию жены клиента. С карточки на меня смотрит потрясающей красоты рыжеволосая девушка с тонкими чертами лица. Прямое подтверждение давно известной закономерности: у кого больше денег, у того красивее жена.

Достаю из папки сразу несколько страниц. Они сброшюрованы и содержат отчёт о результатах слежки за женой клиента. Бегло просматриваю. Поначалу ничего необычного: в таких-то числах миссис Бонита посещала различные салоны красоты, бутики, ювелирные магазины и тому подобное. Конец отчёта меня насторожил: «Восемнадцатое июля. Агент номер шесть. Начало работы – семь часов после полудня. Связь по рации осуществлялась до одиннадцати часов после полудня. В последнем сообщении было сказано, что агент покидает машину и следует за объектом в районе горы Баден-Пауэлл, больше на связь не выходил.

Девятнадцатое июля. Машина агента номер шесть обнаружена там, где он оставил её при последнем сообщении, местонахождение самого агента неизвестно.

Двадцатое июля. Ввиду исчезновения агента номер шесть, дальнейшее сотрудничество с ним прекращено».

Переворачиваю страницу. «Двадцать первое июля. К работе приступил агент номер восемь». Начала отчётов почти идентичны, но финалы отличаются.

«Двадцать шестое июля. Начало работы – шесть часов после полудня. Объект на красном Понтиаке заехала за подругой (информация о ней в приложении «С») и затем вдвоём с ней отправились на восток.

Десять часов после полудня. Объект остановил машину возле леса Сан-Бернардино и вместе с подругой углубились в лес. Агент отправился следом и на связь больше не выходил.

Двадцать седьмое июля. Сведения об агенте номер восемь. По данным полиции он был обнаружен сидящим на высоком дереве и категорически отказывался слезать с него. Когда его насильно сняли спасатели, то выяснилось, что магазин пистолета пуст, а рассудок его помрачён. Он всё время повторял о каких-то демонах, которых не берут пули. Агент помещён в клинику для душевнобольных, дальнейшее сотрудничество с ним прекращено».

Далее следует отчёт о работе агента номер три. Результат более чем удручающий.

«Шестое августа. По данным полиции, в лесу обнаружено тело агента номер три. У него разодрано горло и вырвано сердце. В связи со смертью агента номер три дальнейшее сотрудничество с ним прекращено».

На последней из сброшюрованных страниц содержится извещение, что в связи с переездом агентства в другой штат, договор с клиентом расторгается.

В самом низу в папке лежит ещё один лист с надписью в верхнем углу «Приложение “С”», в котором содержатся анкетные данные подруги жены клиента. Консуэлла-Химена-Эсперанса Гонсалес, двадцать один год, рост – пять футов четыре дюйма, вес – сто тридцать семь с половиной фунтов. Приехала в Штаты из Мексики полтора года назад. К обратной стороне листа скрепкой прикреплена её фотография в полный рост. Обе девушки чем-то похожи, только у подруги волосы чёрного цвета.

Закрываю папку и швыряю её на стол. Итак, минус три агента. Однако! Оптимизм, а вслед за ним и энтузиазм покидают меня со скоростью курьерского поезда. Теперь понятно, почему клиент решил заплатить такие большие деньги. Мне как-то не хочется становиться без вести пропавшим, сумасшедшим или тем более трупом.

Первое, что приходит в голову – обе девушки связаны с мафией. Возможно с каким-нибудь мексиканским или колумбийским наркокартелем. Примерно так мафия убирает тех, кто много знает. Вариант с тупой слежкой за Бонитой, с которого я собирался начать, отпадает. Сыщики из «Стального пса» совершили одну и ту же ошибку. Они по несколько дней следили за ней, «засветились» и были уничтожены. То, что агент номер шесть тоже мёртв, не вызывает у меня сомнения. Просто его труп ещё не нашли. Что же делать? Отказаться от заказа? Но чертовски нужны деньги. Принимаю решение всё-таки взяться за это дело, но быть предельно осторожным, чтобы не повторить судьбу агентов из «Стального пса».

Единственное, что не вписывается в версию о мафии, это история с агентом номер восемь. Он расстрелял все патроны, но где объекты, по которым он стрелял? Не мог же он ни в кого не попасть. Возможно, сообщники унесли своих убитых и раненых. Это понять можно. Но должны же были остаться хоть какие-нибудь следы. И почему они тупо не пристрелили самого агента, а оставили его на дереве? Мафия никогда не оставляет свидетелей живыми, даже если те сумасшедшие.

Пытаюсь составить план действий. На курсах детективов меня учили: когда не знаешь с чего начать – начинай с самого начала и желательно издалека. Делаю для себя запись: завтра смотаться в Мексику и навести справки о жене клиента, затем навестить её подругу, затем …, а потом видно будет. Закрываю блокнот и покидаю офис.

***

Итак, я мчусь в Мексику. Подержанный Бьюик – это, конечно, не машина моей мечты, но сойдёт. Впереди дорога, слева горы, справа океан – идиллия одним словом. По радио передают очередные новости, ничего интересного. Настраиваюсь на другую волну и слушаю некоторое время регги. При подъезде к Сан-Диего переключаю порядком поднадоевшее пение обкуренных ямайцев снова на новости.

«Сегодня утром в городском парке, на одной из удалённых от входа аллей, обнаружены два трупа. По мнению полиции, влюблённая парочка искала в парке уединения, а нашла жуткую смерть. Осмотр места происшествия не оставил сомнений, что это очередные жертвы нападения бездомных собак. У обеих жертв разорваны горла и вырваны сердца. Чтобы лишний раз не травмировать психику слушателей, не будем перечислять, сколько подобных нападений случилось за последний год в нашем городе».

Далее следует интервью с мэром LA.

«Корреспондент: Ваша честь, на прошлой неделе вы заявили, что в городе не осталось ни одной бездомной собаки. Многие горожане считают ваши слова шуткой. Что вы скажите сейчас, вы действительно пошутили?

Мэр: Я никогда не шучу. Особенно когда выступаю перед избирателями. О ликвидации всех бездомных собак в городе мне доложил начальник полиции, и у меня нет оснований не доверять ему.

Корреспондент: Тогда как вы прокомментируете трагедию в городском парке, которая разыгралась вчера вечером? Откуда же снова появились собаки?

Мэр: Совершенно очевидно, что это не наши собаки.

Корреспондент: Совершенно очевидно, что собак нам подбросили русские.

Мэр: Ваш сарказм неуместен. Это могли быть собаки из другого города, из другого штата, в конце концов, они могли прибежать из Мексики. И вообще, я поддерживаю решение нашего президента возвести на границе стену, чтобы к нам не могли пробраться ни мексиканцы, ни их бездомные собаки.

Корреспондент: Это хорошо, что вы поддерживаете нашего президента, но было бы ещё лучше, если бы вы поддерживали порядок в нашем городе и гарантировали безопасность его жителям.

Мэр: Если вы не забыли, полтора года назад я был с визитом в Мексике. У меня был конструктивный разговор с их президентом, и он обещал …».

Выключаю радио, прерывая болтовню мэра на полуслове. Слава богу, в следующем году будут выборы, и я надеюсь, что выберут кого-нибудь другого.

***

Напротив меня за столом сидит толстый полицейский. Он жуёт зубочистку и разглядывает моё поддельное удостоверение инспектора иммиграционной службы. Скорее всего, он не умеет читать по-английски, но пытается придать лицу осмысленное выражение. Я нахожусь в местном отделении федеральной полиции Мексики небольшого городка вблизи нашей границы. Если верить словам жены моего клиента, это последнее место в Мексике, откуда она подалась в Штаты. Мне жарко и душно. Нет, кондиционер, конечно, работает, но лучше бы он не работал. Вместо свежести и прохлады он выдаёт затхлый тёплый воздух и при этом гудит, как рой назойливых мух.

– Ну и что же натворила эта девочка, раз ею интересуются грин… наши северные коллеги? – произносит коп на ломаном английском, возвращая мне удостоверение.

– Пока ничего, – отвечаю я. – Наша главная задача состоит в предотвращении того, чтобы никто ничего не натворил. Это называется профилактика преступлений. Что касается этой девушки, удивительно то, что она вышла замуж за одного из самых богатых граждан страны практически сразу, как только приехала в Лос-Анджелес.

– Ничего удивительного, только мексиканская женщина может подарить мужчине настоящую любовь и истинное наслаждение. И мужчины ценят это.

После этой фразы коп начинает со скучающим видом разглядывать трёхгранный угол, образованный потолком и двумя стенами. Так проходит несколько минут. Затем он снисходит до небрежного взгляда поверх меня и как бы невзначай говорит:

– Вы же понимаете, для получения подобного рода информации вам нужно сначала получить разрешения у начальника полиции, а он сейчас в Мехико. И вернётся не раньше, чем через неделю.

– Конечно, понимаю, – говорю я. – Если вы мне поможете, то я буду вам очень благодарен.

Коп улыбается во весь рот, демонстрирую гнилые зубы.

– А в случае с иностранцами, нужно ещё получить резолюцию на запрос, который надо направить в муниципалитет города.

– Двадцать долларов, – перебиваю я его и медленно, чуть ли не по слогам, повторяю снова, – я готов заплатить за информацию двадцать долларов.

– С вами приятно иметь дело. Мы частенько идём навстречу грин… нашим северным коллегам. Так сказать, профессиональная солидарность, – он с трудом выползает из кресла. – Подождите пока здесь, я пойду, пороюсь в картотеке.

Коп отсутствует полчаса, затем возвращается с какими-то бумагами и в течение следующего получаса набирает на пишущей машинке одним пальцем несколько строк. Закончив печатать, он протягивает мне листок с текстом и, тяжело выдохнув, откидывается в кресле. У него такой вид, словно он целый день таскал тяжести и чертовски устал.

Кладу на стол перед ним двадцать долларов, которые он быстро накрывает листом офисной бумаги. А я тем временем тупо смотрю на набор напечатанных им испанских слов, пытаясь понять, что они означают. Включаю сознание и подсознание. Понятно, что это анкета. Имя и фамилия – Бонита-Камилла Мартинес – это тоже понятно. Место рождения – селение, название которого занимает две строчки.

– Где находится этот город?

– Это не город, это была очень отдалённая довольно большая деревня, но её больше нет. Четыре года назад был ужасный пожар, и она вся сгорела.

Ниже в анкете указана дата рождения, а затем в скобках приписка – según de las palabras.

– Как это переводится?

– Со слов.

– Что значит со слов?

– Что значит, то и значит. Вместе с деревней сгорела и церковь со всеми записями. Там погибли почти все жители, осталось чуть больше дюжины. Они пришли в ближайший город и там с их слов им выдали новые документы. Личность каждого подтверждали остальные выжившие.

– Мне бы хотелось навестить францисканский приют для малолетних в городе, – достаю блокнот и по слогам читаю название городка, – как лучше до него добраться?

– Добраться-то можете, это не так далеко, но никакого приюта там нет, и никогда не было. Девочка слегка пошутила.

Я удручён. «Когда не знаешь с чего начать – начинай с самого начала». А что делать, если начала нет? Встаю, прощаюсь с копом и собираюсь уже уходить, когда меня осеняет догадка.

– Могу я получить такую же выписку о другой девушке? – спрашиваю я и называю имя подруги жены клиента.

– Конечно, можете. Но это новый запрос и вам понадобится, как и в первом случае, дождаться возвращения начальника полиции и разрешение от муниципалитета.

– А если рассматривать его как не новый запрос, а дополнительный пункт предыдущего запроса? К тому же, эта девушка – подруга первой. Сговоримся на десяти долларах?

– Ну что ж, гринго, в исключительных случаях, возможны и дополнительные пункты.

Он снова уходит, но возвращается на этот раз гораздо быстрее. Впрочем, текст печатается также медленно, как и в первый раз. Когда всё готово, он протягивает мне листок с текстом, а я кладу на стол десятидолларовую купюру. Манипуляция по накрыванию купюры листом бумаги повторяется. Чувствуется, что в этом деле коп не новичок, и движение рукой у него выработано до автоматизма.

Моя догадка подтверждается: обе девушки из одной и той же деревни. Их имена и даты рождения – всё со слов выживших.

Я повторно прощаюсь и выскакиваю на улицу – прочь от этого душного вонючего участка.

***

Я возвращаюсь в Штаты. Впереди дорога, справа горы, слева океан и заходящее солнце – почти идиллия, если бы не усталость и раздражение. По радио передают вечерние новости.

«Сегодня утром чуть было не оборвалась жизнь нашего выдающегося гражданина (далее следует имя моего клиента). Его автомобиль двигался по горному шоссе, когда неожиданно началось землетрясение. Несколько машин столкнулись, но только его автомобиль свалился в пропасть. Как нам сообщили сейсмологи, это было очень странное землетрясение, оно состояло из нескольких узконаправленных толчков, один из которых пришёлся как раз в то место, где в это время проезжал его автомобиль.

В данный момент пострадавший находится в госпитале медицинского центра «Кедры Ливана» и его жизни ничто не угрожает. Мы будем сообщать о состоянии его здоровья в последующих выпусках новостей».

Никогда не верьте синоптикам и сейсмологам – им соврать, что чихнуть: «Землетрясение в Лос-Анджелесе в ближайшее десятилетие не случится».

***

С утра звоню в госпиталь «Кедры Ливана» и узнаю, что мой клиент вчера покинул его, предпочтя лечение в домашних условиях. Меня интересует только один вопрос. Нет, не физическое состояние моего клиента, а остаётся ли заказ в силе и будет ли дальнейшее финансирование?

Прицепляю на себя бейджик с лаконичной надписью «Д-р Смит» и отправляюсь к клиенту на дом.

Дверь открывает Бонита. Я в первый раз встречаюсь лицом к лицу с объектом, за которым надо следить. В реальности она ещё прекрасней, чем на фото.

– Добрый день, миссис. Мне необходимо осмотреть нашего пациента.

Бонита смотрит мне в глаза, потом на бейджик, потом снова в глаза словно сканирует мой мозг.

– Проходите доктор Смит. Мой муж сейчас находится в рабочем кабинете.

Она провожает меня, и мы вместе заходим кабинет.

Клиент сидит в кресле вполоборота к столу, положив правую ногу, которая в гипсе до колена, на тумбочку. Несмотря на забинтованную верхнюю часть лица, вид у него довольно бодрый.

– Дорогой, к тебе пришёл доктор.

Клиент поднимает на меня глаза. Лёгкое изумление, появившееся на его лице, мгновенно исчезает.

– Добрый день, доктор. Как хорошо, что вы пришли. Я как раз собирался звонить вам.

– Лучше бы вы оставались в больнице.

– В больнице я бы не смог контролировать бизнес. Мне некому доверить вести дела. Бонита, радость моя, приготовь нам с доктором кофе.

Бонита выходит, а я сразу приступаю к делу.

– Что с вами случилось? Я слышал по радио, что было землетрясение, и ваша машина слетела с шоссе. Учитывая ваше состояние, наш договор остаётся в силе?

– Слишком много вопросов. Я не вижу причин, которые могут помешать вам продолжить работу, – он достаёт из ящика стола конверт, кладёт в него несколько купюр и передаёт мне. – Но вернёмся к делу. Что вам удалось узнать?

– Ваша супруга не та, за кого она себя выдаёт.

– И кто же она на самом деле?

– Пока не знаю. Мне понадобится ваша помощь. Она предупреждает вас заранее, что может где-то задержаться?

– Да. Когда она встречается с друзьями у подруги, она говорит, что может припоздниться и чтобы я не переживал за неё. Обычно это происходит два-три раза в месяц.

– Отлично! Дело в том, что постоянное наблюдение за вашей супругой бесполезно и рискованно. Слежка должна быть точечной и конкретной. В следующий раз, когда она снова предупредит вас о предстоящей вечеринке, сразу позвоните мне.

В этот момент в кабинет входит Бонита и несёт на подносе кофе. Мы с клиентом резко меняем разговор на медицинские темы. Кажется, я начинаю нести полный бред, так как мои познания в медицине очень ограничены. Быстро выпиваю кофе, и покидаю дом клиента, произнося на прощание дежурную фразу: «Не волнуйтесь, поправляйтесь, я навещу вас на следующей неделе».

 

***

Уже четверть часа перебираю стопку поддельных удостоверений, пытаясь выбрать наиболее подходящее для моего сегодняшнего предприятия. Полагаюсь на волю случая, закрываю глаза и выбираю первое попавшееся – «инспектор пожарной безопасности газовой службы». Ну что ж, сойдёт, могло быть и хуже. Для чего это мне нужно? Я собираюсь навестить Консуэллу, чтобы от неё узнать что-нибудь о жене моего клиента. Как меня учили на курсах детективов: «сторонняя информация об объекте – объективна, а информация от самого объекта – субъективна».

Утром звонил Леону, чтобы он помог узнать местожительство Консуэллы, и заодно выяснил, каким образом обе девушки получили вид на жительство, предоставив о себе ложные данные. Через пару часов Леон перезвонил, и в моём блокноте появились дополнительные записи. Во-первых, обе подруги обосновались в нашем городе при содействии мэра, а во-вторых, Консуэлла – домработница и проживает в том же доме, где работает. Адрес прилагается.

Одеваюсь в подходящий для данной роли костюм, сажусь в свой подержанный Бьюик и отправляюсь по указанному адресу. По пути повторяю её имя – Консуэлла-Химена-Эсперанса Гонсалес. Ну почему, почему у мексиканок такие длинные имена? Можно ведь просто: Сара, Нэнси, Мэри, Джой, да мало ли нормальных коротких имён.

По указанному адресу находится роскошный особняк в Викторианском стиле в глубине небольшого сада. После третьего звонка дверь мне открывает сама Консуэлла-Химена-Эсперанса (я правильно произнёс её имя?). В дальнейшем, для краткости, буду называть её просто – Консуэлла.

– Добрый день. Хозяин дома? – спрашиваю я, пытаясь придать голосу, официальный тон с канцелярским оттенком и показываю своё поддельное удостоверение.

– Нет, в это время он всегда на службе.

Она смотрит на меня чёрными бездонными глазами, не обращая внимания на мою протянутую руку. Тут я замечаю, что удостоверение не раскрыто, исправляю оплошность и ещё ближе подношу к её лицу. Она по-прежнему игнорирует то, что я ей показываю, и продолжает меня разглядывать. Мне становится не по себе.

– Извините. В последнее время участились случаи пожаров при использовании газовых приборов. По распоряжению мэра городская газовая служба проводит профилактический осмотр газового оборудования у населения, – говорю я, пытаясь не смотреть ей в глаза.

– Действительно? Это мэр так распорядился?

– Да. Вы позволите осмотреть?

– Конечно, проходите.

– Вы проводите меня? Иначе я рискую заблудиться.

В течение нескольких минут она водит меня по дому, а я с умным видом осматриваю оборудование. Мы проходим по просторной гостиной, обставленной мягкой мебелью в колониальном стиле, современным холодильником и широкой винтовой лестницей на второй этаж. Время идёт, а я ещё не задал ни одного вопроса по существу. Надо с чего-то начинать.

– У меня во рту всё пересохло, не найдётся ли у вас что-нибудь, чем можно промочить горло? – говорю я и для убедительности делаю судорожное движение кадыком.

– Пиво подойдёт?

– Конечно! Это самый лучший напиток в такую жаркую погоду.

В этот момент раздаётся звонок в дверь.

– Я пойду, открою дверь, а вы сами возьмите пиво, – она указывает рукой на холодильник и выходит из гостиной.

Открываю нижнюю дверцу «Хотпоинта»: верхняя полка полностью забита бутылками, остальное пространство занято различными коробками. Полки на дверце также заставлены бутылками разных сортов пива. Беру две бутылки: одну – «Four Peaks», другую – «Sierra Nevada», и пытаюсь сделать выбор какую из них открыть.

Тем временем за дверью гостиной раздаются голоса. Я слышу, как Консуэлла разговаривает с каким-то мужчиной на незнакомом мне языке.

Ставлю на место обе бутылки и машинально открываю верхнюю дверцу, сам не знаю зачем. Почти вся морозилка забита крупными замороженными сердцами. Я не разбираюсь в мясопродуктах, но по размеру они крупнее, чем сердца у телят или свиней, но меньше чем у взрослого рогатого скота. Возможно, я чересчур мнителен, но мне показалось, что они очень похожи на человеческие.

– Пиво нельзя хранить в морозилке, бутылка может лопнуть, – раздаётся голос Консуэллы.

Я оборачиваюсь и вижу её в компании с … мэром.

– Хозяин, это инспектор пожарной безопасности, – объясняет она на английском. – Он проверяет всё ли исправно в вашем доме.

– Добрый вечер, инспектор, – говорит мэр, протягивая руку и внимательно глядя в мои глаза.

– Добрый вечер (Леон, чёрт бы его побрал, не предупредил, что она работает в доме мэра). Газовое оборудование в вашем доме в полном порядке, – говорю я, пожимая протянутую руку мэра, и сам не понимая зачем, спрашиваю, – а для чего вам столько замороженных сердец.

– Это для собак, – отвечает он, как мне показалось со злостью, и захлопывает дверцу морозилки. – Вы, кажется, хотели пива? Забирайте его и если ваш осмотр закончен, то до свидания. Консуэлла, проводи инспектора.

Я хватаю бутылку «Sierra Nevada», прощаюсь с мэром и в сопровождении Консуэллы покидаю дом. Кстати, ни одной собаки в саду мэра я не видел.

***

Я весь в напряжении. Только что позвонил клиент и сообщил, что его ненаглядная жёнушка собирается к семи часам вечера на встречу с мексиканской подругой и возможно пробудет там до утра. Я почти уверен, что этот вечер окажется решающим в моём расследовании. Момент истины приближается. Ещё раз проверяю снаряжение: фотоаппарат, один револьвер «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра с обычными пулями, второй – «Бульдог» с серебряными (предосторожность на всякий случай, учитывая печальную судьбу агента номер восемь из «Стального пса»).

И тут раздаётся звонок в дверь.

– Buona sera, лучший сыщик всех времён и народов! – в офис вваливается Леон, как всегда со своей кривой улыбкой. – Можешь меня поздравить! Меня только что окончательно и бесповоротно уволили. Теперь я свободен, как сардина в океане. Не знаю, куда теперь податься. У тебя случайно ничего для меня не найдётся?

– Привет Леон! Твой бывший редактор не прав: у тебя потрясающий криминальный нюх. Лучше, чем у любой собаки. Мне как раз срочно нужна чья-нибудь помощь. Ты появился очень вовремя. К тому же, ты может быть впервые в жизни, как и требовал твой главный редактор, можешь оказаться на месте преступления до того, как оно совершится.

– Сколько?

– Сто долларов (не слишком ли этот итальяшка меркантилен для творческой личности?).

– Отлично! Когда приступать к работе?

– Прямо сейчас. У тебя фотоаппарат и оружие при себе?

– Обижаешь вопросом. Я всё-таки как-никак столько лет вёл криминальную рубрику в этой паршивой газетёнке. Профессиональная привычка выработалась: пистолет и камера всегда под рукой.

Я провожу ускоренный инструктаж, и мы отправляемся на слежку за Бонитой. Не доезжая пару сотен ярдов до дома мэра и припаркованного рядом с ним чёрного Кадиллака Эльдорадо, останавливаю машину.

– Приехали. Леон доставай свой фотоаппарат, он у тебя явно лучше моего.

Без пяти семь подъезжает Бонита на красном Форде Фейрлайн и без звонка, как к себе домой, заходит в дом мэра.

Проходит полчаса, вечер стремительно близится к концу, и наступают сумерки. Наконец из дома выходят обе девушки и несут объёмные сумки.

– Не иначе на ночной пикник собрались, – бормочет Леон.

Девушки садятся в машину Бониты и отъезжают. Я, выдерживая дистанцию, еду за ними.

Мы едем уже минут двадцать. Ночь опускает на землю своё тёмное, украшенное звёздами, покрывало (красиво сказал, не иначе я в душе поэт). Шоссе прекрасно освещено фонарями и полной луной, но сгущающийся туман с каждой минутой ухудшает видимость.

Я начинаю ориентироваться только по задним габаритным огням. Те, что вторые впереди меня – огни их Форда, а может быть, и нет. Я уже не уверен. Меня обгоняет чёрный Кадиллак и ещё больше вносит путаницу с огнями.

Две впереди идущие машины сворачивает на боковую дорогу. Скорее всего, это не они. Продолжаю движение вперёд и вскоре догоняю остановившуюся машину, по виду – их красный Форд. Подъезжаю почти вплотную и убеждаюсь, что это не их машина и к тому же с канадскими номерами. Скорее всего, водитель просто отошёл отлить. Обзываю себя идиотом, разворачиваюсь и мчусь обратно. Доезжаю до развилки и сворачиваю на боковую дорогу, которая вскоре становится грунтовой. Вдруг что-то сильно ударяет в машину снизу. Мой Бьюик подпрыгивает на пару метров, затем опускается на дорогу и продолжает движение. Через мгновенье снова следует удар, ещё более сильный. На этот раз машину не только подбрасывает, но и разворачивает в сторону.

– Проклятье, мне только землетрясения не хватает, – думаю я, судорожно вцепившись в руль и вспоминая клиента с гипсом.

Туман продолжает сгущаться. По пути не встречается ни одной встречной или попутной машины. Я собираюсь уже повернуть назад, и тут фары высвечивают два автомобиля, стоящих на обочине.

Удача! Одна из машин – их брошенный автомобиль. Вылезаем с Леоном из машины и делаем несколько шагов по направлению к Форду. Как раз вовремя, так как мгновенье спустя, новый сильнейший удар из-под земли подбрасывает мой Бьюик, который опрокидывается и падает колёсами вверх. Крыша сминается почти до руля. Страшно подумать, что стало бы с нами, останься мы в машине немного дольше.

– Сто долларов, не маловато ли за подобное приключение? – замечает Леон.

– Я тебя за язык не тянул, ты сам назвал цену. К тому же, приключения только начинаются.

– И куда теперь?

В этот момент следует подземный удар. Несколько деревьев сбоку от нас резко дёргаются вверх. Одно из них с шумом падает, придавливая мою опрокинутую машину, остальные сильно наклоняются в разные стороны, как бы образуя проход. Через мгновенье следует очередной подземный толчок, затем ещё и ещё. Толчки следуют, удаляясь от нас, один за другим, как будто кто-то или что-то двигается под землёй. Падающие и наклоняющиеся деревья указывают направление этого движения.

– Понятно куда, – я указываю рукой на появляющуюся просеку. – Нас приглашают.

Полная луна прекрасно освещает вершину Баден-Пауэлл. Подземные толчки, дойдя до горы, прекратились. Мы с Леоном, укрывшись за камнями, наблюдаем за двумя женскими фигурами. Они раскладывают что-то по кругу, затем разводят посередине небольшой костёр и начинают странный танец, сопровождаемый пением на незнакомом языке. По мере разгорания костра становится видно, что одно из девушек та, что с рыжими волосами – Бонита, а другая, с чёрными волосами – Консуэлла.

Леон устанавливает на складном штативе портативную кинокамеру, включает режим автосъёмки и дополнительно принимается делать снимки фотоаппаратом.

Тем временем девушки продолжают танец по кругу, танцуя всё быстрее и быстрее, постепенно удаляясь от костра. Откуда-то из темноты появляется мужская фигура, облачённая в длинное одеяние. В свете костра удаётся разглядеть, что это не кто иной, как сам мэр, а на его плечи наброшена шкура пумы. Он останавливается у костра, поднимет руки вверх и начинает произносить длинное заклинание на том же незнакомом языке. Костёр медленно угасает, но одновременно появляются тринадцать огней соединённые с собой светящимися полосами. Мы ощущаем лёгкий подземный толчок, а затем вершина горы начинает беспрерывно дрожать. На месте тлеющего костра земля постепенно проваливается, и оттуда вырываются языки пламени.

Следует ещё один, наиболее сильный, подземный толчок. Провал увеличивается в размерах и от него начинают расходиться трещины. Откуда-то из-под земли раздаётся глухое рычание, переходящее в вой.

– Нет, точно ста баксов мало будет. Как насчёт двухсот? – шепчет Леон.

– Доставай оружие. Об остальном позже поговорим, – отвечаю я, понимая, наконец, что происходит и, выскакивая из укрытия, с револьверами в обеих руках. – Эй, девочки, не так быстро! Танец неплохой, но песня мне не понравилась.

Мэр, не обращая на меня внимания, продолжает выкрикивать слова заклинания, но обе девушки резко останавливаются, а затем бросаются ко мне и на глазах превращаются в непонятных тварей, похожих на огромных шакалов. С невозмутимым видом иду к ним навстречу и одновременно стреляю из револьверов. Точное попадание! Если бы с баскетболом не получилось, то можно было бы заняться спортивной стрельбой. В рыжего шакала попадает серебряная пуля. Та, которая была Бонитой, резко сгибается и падает мордой вниз. Судорожно пытается подняться, но я снова дважды стреляю в неё из «Бульдога» (только бы хватило серебряных пуль, их осталось всего три штуки). Она с рычанием снова падает, и подняться уже не пытается, а лишь скребёт по земле когтями.

В чёрного шакала попадает обычная пуля. Его отбрасывает немного назад, но затем, он, как ни в чём не бывало, снова несётся на меня. Выстрел Леона задерживает его на мгновение, достаточное для того, чтобы я успел выстрелить серебряной пулей. Тварь подбрасывает вверх и опрокидывает, она дёргает всеми лапами и падает плашмя на спину, но тут же вскакивает и, не обращая внимания на бьющую фонтаном из раны кровь, прыгает на меня. Я всаживаю в Консуэллу все оставшиеся серебряные пули. Она падает на меня, сбивает с ног, и несколько мгновений мы катаемся с ней по земле. Силы покидают её, но она всё равно пытается вцепиться клыками мне в горло. Наконец, мне удаётся сбросить её с себя и подняться на ноги.

Обе мексиканские подружки бьются на земле в конвульсиях, рычат, воют и стонут, но не могут подняться. Кровь хлещет из их многочисленных ран, образую чёрные лужи. Затем они обе затихают и постепенно вновь превращаются в людей, но не в двух очаровательных девушек, а в дряхлых старух.

Мэр же продолжает читать заклинание, как будто ничего не происходит. Тем временем злобное рычание из провала быстро усиливается, словно кто-то стремительно поднимается из-под земли на поверхность.

Мы с Леоном почти одновременно стреляем в мэра. Результат – ноль. Пули просто огибают цель, не причиняя вреда.

– Надо прервать ритуал! – кричу я Леону. – Займись мэром, а я разрушу символы на земле.

Подземные толчки идут один за другим всё сильнее и сильнее. Я подбегаю к первому огненному пятну – это оказывается горящее человеческое сердце. Ногой отбрасываю его прочь по склону горы. Часть светящейся окружности в этом месте гаснет.

Леон подбегает к мэру и пытается сбить его с ног, но тот не доступен, словно окружён невидимой стеной. Леон стреляет в него почти в упор. Пуля рикошетит от невидимой преграды и попадает Леону в плечо.

– Проклятье! – кричит он, – да тут и двухсот долларов мало будет!

Я продолжаю бежать по кругу и отбрасывать поочерёдно остальные сердца. Когда остаётся одно последнее, из провала появляются три громадных головы, и несколько лап похожих на щупальца осьминога. Одна из них хватает меня за ногу и резко дёргает вверх. Уже находясь вниз головой, я успеваю схватить руками последнее сердце. Адская боль пронзает мои руки, словно я окунул их в кипяток. Демон поднимает меня на высоту не меньше семи ярдов, и мне сверху прекрасно видно, как из провала появляются его остальные лапы.

Из последних сил отбрасываю горящую человеческую плоть подальше от провала и тут же ощущаю, как железная хватка демона резко ослабевает. Последнее, что я вижу, это как несколько щупалец хватают мэра, и он вместе с монстром проваливается обратно в провал, который тут же захлопывается, словно его и не было. Я падаю на землю, кубарем скатываюсь по склону, ударяюсь головой о камень, и чёрная пелена окутывает моё сознание.

***

Прошло полгода. Я нахожусь в офисе. Только что моя секретарша, стройная очаровательная девушка, сварила кофе. Она приносит его на подносе вместе с вечерней газетой. Я невольно любуюсь её фигурой и слегка покачивающейся походкой. Какая красотка! Вот, что значит предложить очень хороший оклад секретарю. А я могу себе это позволить. Теперь я известный частный детектив не только Лос-Анджелеса, но и всей юго-западной части США. Знаменитые и богатые клиенты наперебой записываются ко мне в очередь.

Я делаю глоток и разворачиваю газету. Кстати, газета называется «Новости от Леона». Да, да это тот самый Леон, которого когда-то уволили из одной бульварной газетёнки. Теперь он владелец своей собственной газеты с огромным тиражом, который с каждым выпуском всё увеличивался и увеличивался, по мере того, как Леон красочно описывал подробности борьбы простых американцев, то есть меня и его самого, с мексиканскими ведьмами и колдунами, свившими гнездо в нашем прекрасном городе. В течение нескольких месяцев, с очередным номером газеты, читатели с ужасом узнавали, какие несчастья обрушились бы на их головы, если бы демону удалось выбраться из-под земли.

В каждом выпуске помещались несколько новых фотографий танцующих ведьм и мэра-жреца, так сказать, фото с места событий. В номере газеты, в котором заканчивалось повествование о нашем подвиге, была размещена во всю страницу фотография наполовину вылезшего демона. Очень эффектная фотография. Всё-таки Леон – мастер своего дела! Как ему удалось из сомнительного качества кадра киноплёнки создать шедевр фотоискусства?

Итак, что же новенького в сегодняшней газете? На первой полосе заголовок: «Мэр – новый, проблемы – старые». Далее идёт поток гневных фраз о бездействии полиции и высказывается мысль, что новый мэр города находится явно не на своём месте. У части граждан возникают сомнения: может быть и нынешний мэр не настоящий, а принявший его облик жрец какого-нибудь демона.

Бегло просматриваю всю статью. Преступность растёт, а раскрываемость преступлений падает. В последнем абзаце предлагается уволить всех полицейских и передать их функции частным детективам. Молодец Леон! Очень правильная мысль.

Я улыбаюсь, поправляю на груди Медаль Почёта, врученную мне лично президентом страны, сминаю газету и бросаю в мусорное ведро – бросок, как обычно, трёхочковый. Смотрю на стройную фигурку секретарши и продолжаю улыбаться: всё-таки, какая у меня удачная работа!

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 4,60 из 5)
Загрузка...