Стеклянный мир

Антидепрессанты закончились три дня назад. Алкоголь закончился вчера. Или сегодня.

Сквозь неплотно закрытые шторы проникал серый лунный свет и ложился на выцветший паркет. От этого приторно-пыльного цвета начинало подташнивать. Виктор закрыл глаза, но это не принесло облегчения. Вместо блаженной темноты, он видел лишь ядовитую серость. Песочные крапинки белого на черном фоне царапали воспаленные глаза.

Виктор сел на раскладушке, опрокинув ногами батарею бутылок. Мутно-серое стекло, облезлая этикетка – не поймешь, что было налито. Он сам уже не помнил, что пил. Безвкусное вино, только не белое, ведь белый цвет так похож на ненавистную серость. Ненавистную… По горлу прокатился спазм, Виктор отстраненно подумал об усмешке, механически облизав сухим языком потрескавшиеся шершавые губы. Ему не было смешно, и он не испытывал ненависти к цвету. По правде говоря, он вообще ничего не чувствовал. Вместо ощущений были мысли – сухие и бесцветные.

Неделю назад он соврал психотерапевту, что переезжает в другой город, а на работе сообщил, что его курс психологической реабилитации успешно завершен; и взял оплачиваемый отпуск.

Часы бессмысленно мигали серыми цифрами “21-32”. В углу притаилось подленькое уточнение в виде сегодняшней даты. “Мой возраст. Кризис четверти жизни”, – подумал Виктор про цифры, а затем, – “Завтра на работу”. Мысль ничего не значила. Она прокатилась в голове, как свинцовый шарик, и выкатилась из глаза очередной слезой. Надо было что-то сделать. Виктор замешкался, а потом вытер лицо краем серого одеяла.

Он с трудом поднялся и направился в ванную. Там, под унылым светом бледной лампы, он разглядел себя – похудевшего и осунувшегося, с набрякшими веками и неровной щетиной – и подумал об отвращении. “Как таракана”, – прозвучало в голове. Так и следовало поступить – равнодушно и деловито. Ничто больше не имело смысла, только эта мысль. “Как таракана”, – подумал Виктор, – “Именно”.

Белая моль закружилась перед глазами. Он смотрел вниз с балкона своего двадцать второго этажа. Равнодушно, бессмысленно. Он знал, что надо сделать и собирался поступить правильно. Шаг, еще шаг, чувство невесомости. Только вот руки почему-то зацепились.

Виктор с некоторым удивлением смотрел на свои пальцы, привычно извлекающие сигарету из пачки. Это происходило словно где-то в стороне, в параллельной реальности, независимо от его воли. Удивление было похоже на пробуждающее падение во сне, когда тело внезапно осознает себя. Виктор поднес язычок пламени и затянулся.

Его взгляд совершил стремительный прыжок с асфальта на крышу соседнего дома. Там выделялся черный силуэт, резко контрастирующий с тусклым ночным небом. Концентрированная чернота, принявшая форму человека. Эта фигура заставила Виктора пережить новую эмоцию – страх.

Черный человек поднял голову и посмотрел на луну. Ее тяжелый литой диск висел словно в паре метров от угольного силуэта. Тогда человек начал пить.

Луна раскололась как яйцо, и жидкое серебро потекло в провал. Свет начал тускнеть, и уже через минуту над крышей остался лишь мутно-желтый месяц. Это было до отвращения похоже на то, что испытывал Виктор – словно из мира высосали весь цвет. Ненависть и презрение, которые Виктор обрушивал на себя, теперь нашли более подходящую цель. В гневе, не отдавая отчета в своих действиях, он выбросил руку вперед, и с нее сорвалась алая капля сигареты. Игнорируя расстояние и законы физики, она словно ударила в картонную декорацию, повисшую недалеко от балкона, угодив точно в угольный силуэт и рассыпавшись каскадом искр. Черный человек исчез.

Виктор переступил босыми ногами, которые внезапно ощутили холод. Возвращались чувства. Долотом ударила и раскроила череп головная боль, затем нахлынула тошнота. Но сквозь пелену боли, Виктор прикурил от синего пламени газовой зажигалки розовато-красный уголек сигареты и улыбнулся. Он видел цвет.

***

Две таблетки аспирина смягчили недомогание, и теперь Виктор ощущал легкую эйфорию. Маятник его настроения качнулся в обратную сторону – на сотую долю от силы отступившей депрессии, но достаточно для того, чтобы выгнать его на улицу с глупой улыбкой на лице. Впервые за неделю он чувствовал голод, и собирался как следует насладиться процессом его утоления.

Он чувствовал свои ноги, пружинящие об асфальт, ощущал биение сердца, перекатывал пальцами мелочь в кармане куртки, обонял пряные ночные запахи. Свет фонарей распадался искрами желтого смеха и дробился мелким хихиканьем на тысячах стеклянных и металлических зеркал. Улица превратилась в импрессионистскую картину белого, желтого, красного и черного оттенков. Краской был сам воздух, который разноцветным густым потоком охватывал идущего.

Это ощущение, до боли знакомое, похожее на старый сон, который своей ностальгической горечью бывает страшнее кошмара, заставило Виктор споткнуться. Так хорошо он почти никогда не чувствовал себя прежде. Так было накануне.

Он встал и осмотрелся. Горели огни светофоров. Мимо прошел парень в сине-желтой куртке. Пронеслась красная машина, унося грохочущие басы незамысловатой мелодии. Все было таким осязаемым и таким… нормальным?

Виктор покатал слово на языке, оно определенно не годилось. Что-то изменилось в мире. Или в способе, которым Виктор теперь его ощущал. Разве не это загнало его в депрессию – нормальность? Как будто остановился взглянуть на свое отражение в витрине – и увидел манекен. Но не огорчился. Потому, что быть манекеном нормально, все взрослые люди так делают. И одновременно ужасно расстроился оттого, что не огорчился.

Он пытался изложить все это психотерапевту. Женщина средних лет с двумя высшими психологическими образованиями внимательно слушала его откровения и делала пометки в блокноте. Она тоже была нормальной.

Глаза опять заслезились. Виктор поднял лицо, чтобы удержать влагу и увидел человека на краю крыши. Новый силуэт, впрочем, не был ни особенно темным, ни пугающим. Однако прежде чем Виктор успел как следует его рассмотреть, человек вскинул руки и прыгнул. И пока он набирал скорость, Виктор готов был поклясться, что видел, как два крыла скользнули вдоль тела, ускоряя самоубийцу.

Повинуясь порыву, Виктор бросился наискосок через дорогу, к месту падения. Прохожие брезгливо переступали через лежащее тело, будто не заметив ничего необычного. “Пара алкашей” – услышал Виктор, когда нагнулся, чтобы осмотреть упавшего. Человек неуклюже перевернулся и сел. Разбитое в кровь, его лицо все же не соответствовало предполагаемой силе удара. От неудавшегося самоубийцы пахнуло алкоголем.

– Что хотел? – Виктора оттолкнул ледяной взгляд голубых глаз.

– Помочь, – от неожиданности Виктор забыл, что трупы не разговаривают.

– Помог.

Тяжело поднявшись, человек зашагал прочь, слегка подволакивая правую ногу.

– Постой! – крикнул Виктор, – А как же крылья? – и добавил невпопад, – Может, скорую вызвать?

***

– Значит, ты ангел?

Они сидели в безымянном кафе неподалеку. Уставшая официантка с пятном кетчупа на грязно-белом фартуке принесла бургер с картошкой для Виктора и пиво для его собеседника. Он успел умыться в местном туалете, и теперь сидел мокрый и взъерошенный, похожий на злого воробья.

– В некотором роде.

– Я сошел с ума?

– Наверняка. От хорошей жизни ангелов не встречают.

– Но это означает, что ты тоже сумасшедший.

– Дай подумать. Парень, воображающий себя ангелом и пытавшийся покончить с собой прыжком с высотки. Да, у меня определенно не все дома.

– Кстати, почему ты не разбился?

– Может потому, что я настоящий ангел. А может у тебя просто поехала крыша, и ты подобрал случайного бродягу с тротуара. Как ни банально, тебе решать.

Собеседник сделал большой глоток пива. Его руки, сжимающие бокал, едва заметно дрожали.

Виктор прислушался к ощущениям. Мир был ненормален, и он принадлежал этому миру. Это не вызывало огорчения и не портило аппетит, Виктор вернулся к еде.

– Думаю, и то, и другое. Как тебя зовут?

– Сергей, – ангел протянул руку.

– Виктор. И что, давно ты?..

– Несколько месяцев. Как лопатой по голове. А для окружающих будто ничего и не изменилось. Ты первый достаточно сумасшедший собеседник, чтобы вообще затрагивать эту тему.

– Мне казалось, что довольно много людей верит в ангелов. Может, тебе стоило обратиться в церковь?

– Ты рассуждаешь так, будто есть система. Ну, знаешь, рай и ад, ангелы и демоны, бог и дьявол. На самом деле, здесь нет никаких правил: боженьку я не встречал и в райском хоре не пел. Я даже не могу продемонстрировать чудо, чтобы его заметили. Это просто некоторый способ существования, где-то на периферии реальности, куда обычно никто не заглядывает.

– А я-то думал, ты сейчас расскажешь мне о законах страны чудес.

– Прости, Дороти, и помаши ручкой родному Канзасу. Не думаю, что в этом безумии есть какая-то структура. По крайней мере, не такая, чтобы знание о ней можно было передать другому. Это нужно почувствовать.

Виктор доел картошку и внимательно посмотрел на Сергея, перед которым уже стояли два пустых бокала. Подошедшая официантка наклонилась, чтобы забрать посуду, и ангел мельком коснулся ее рукава. Та будто и не заметила этого мимолетного жеста, но суровые морщины на ее лице тут же разгладились, и Виктор заметил, как полупрозрачное крыло на мгновение укутало девушку, вызвав легкий ветерок.

– Творишь добрые дела? – поинтересовался Виктор, когда официантка отошла.

– Приходится. Это вроде рефлекса: видишь непорядок и пытаешься его исправить. Знаешь, о чем она думала? Что у нее двое детей и пьющий муж, распускающий руки. И все, что я могу для нее сделать – это погладить по голове и сказать: “не печалься, и это пройдет”.

– Ты поэтому с крыши прыгал?

– Вроде того. Я ведь гребаный ангел, знаешь ли. И пусть я никогда не видел Господа Бога, но я чувствую его. Знаю, как выглядит свет Божественного Престола. А здесь…

– Да, этот мир не выглядит так, будто его спроектировал всеблагой господь. С другой стороны, ангелов я тоже представлял иначе.

Сергей пожал плечами.

– Значит, ты этим занимаешься? Утешаешь людей в промежутках между попытками суицида?

– Не только, – теперь Сергей улыбался, – Еще я работаю в автосервисе.

Ошеломленный Виктор молча взял протянутую визитку.

***

Собираясь утром на работу, Виктор ухитрился порезать щеку безопасной бритвой. Единственная чистая рубашка нашлась под раковиной и чудом оказалась сухой. Винные пятна были, к счастью, почти незаметны на черных брюках.

– Виктор! Сегодня ты припозднился. Вышел из отпуска? По правде, мог бы сегодня и не приходить. У нас сокращенный день и корпоратив в честь дня рождения шефа.

Анна, симпатичная молодая коллега Виктора, приветливо улыбалась. Давно, в начале работы, как и многие мужчины отдела, Виктор переболел влюбленностью в эту зеленоглазую красавицу. Так же, как и многие другие, он был ненавязчиво проигнорирован, а это еще хуже, чем отвергнут, но в отличие от прочих, сохранил теплое чувство к жизнерадостной коллеге. Вот и сейчас он легко улыбнулся в ответ.

– Не мог пропустить вечеринку.

Хотя, эту вечеринку, пожалуй, все же стоило пропустить. Рабочий день пролетел незаметно, и теперь Виктор уныло разглядывал танцпол окраинного клуба.

Начальник отдела решил сделать своим подчиненным приятный сюрприз, оставив их веселиться без надзора именинника. Ложкой дегтя оказался тот факт, что для этого веселья был арендован весьма мерзкий подвал в полукриминальном стиле. Сам шеф, наверняка, сейчас отдыхал в куда более приятном месте и компании.

Стробоскоп разбрасывал цветную мозаику поверх вызывающе алой подсветки помещения. Пестрый искусственный свет и дешевый алкоголь были призваны загримировать унылую атмосферу заведения. Из колонок, слегка похрипывая, доносился гулкий мотив, единственным достоинством которого была ритмичность.

Виктор вздохнул и отхлебнул минералки, от алкогольного запаха ощутимо подташнивало. Это мешало настроиться на одну волну с коллегами, которые уже пустились в пляс. На трезвую голову это зрелище не радовало, и Виктор стал наблюдать за танцующей Анной. Она выделялась среди прочих своей энергией и пластикой, выжимая максимум из монотонного музыкального сопровождения.

В перерыве, когда музыка стихла, к ней подошел тяжелый мрачный мужчина, и Виктор внутренне напрягся. Судя по легкой улыбке, Анна ответила в привычном жизнерадостном стиле, и громила неожиданно спокойно вернулся к своей компании.

Эта компания уже давно беспокоила Виктора. Крупные бритоголовые ребята были явно не в восторге от присутствия в их заведении толпы офисных бездельников. Чувство неприязни было взаимным, пожалуй, с некоторым оттенком страха со стороны коллег Виктора. Бритоголовых парней обходили стороной, и эта попытка дистанцироваться была похожа на взведение пружины.

Висящее в зале напряжение мешало Виктору погрузиться в свои мысли, спокойно обдумать ответ на вопрос, который целый день крутился в голове: “А не сошел ли я с ума?” Однако еще больше смущала другая, подспудно возникающая мысль: “И что с того?”

Нужно было отвлечься, расслабиться. Чертыхнувшись, Виктор осушил рюмку спиртного, и сразу вспомнил, что за весь день не успел перекусить. Пятьдесят грамм упали теплым комком в желудок и отозвались в голове легким шумом. “То, что нужно”, – решил Виктор, и с легким отвращением повторил прием. Теперь зал уже не казался таким мерзким, а конвульсивные движения коллег стали больше походить на танец. Анна же была прекрасна как всегда.

Виктор поймал себя на том, что откровенно глазеет на симпатичную девушку, и отлип от стойки, на ходу нашаривая пачку сигарет в кармане куртки. Натощак, алкоголь слишком быстро ударял в голову.

Преимущество окраинного бара заключалось в том, что выход из него располагался в мелком проулке, достаточно далеко от больших дорог, чтобы воздух снаружи можно было назвать чистым. Басовые раскаты колонок были практически неслышны, запертые в пространстве подвала, и Виктор с наслаждением закурил, впитывая спокойствие беззвездной ночи. В конце концов, так ли уж важно состояние его сознания, если даже безумный мир может быть вполне дружелюбным.

“Закурить не найдется?” – раздался сзади грубый оклик. Виктор обернулся и увидел одного из компании бритоголовых. Настроение сразу упало, и он молча передал зажигалку. Толстяк в кожаной куртке, похожий то ли на облысевшего байкера, то ли на располневшего скинхеда, засопел, прикуривая, а затем машинально убрал зажигалку в карман.

Виктор протянул руку. Толстяк бессмысленно смотрел. Он курил. Виктор его больше не интересовал. “Эй, приятель!” – отсутствующий взгляд, и не подерешься, здоровый черт. Нереализованная злость требовала, чтобы ее погасили порцией алкоголя, и Виктор, ругнувшись сквозь зубы, направился вниз.

Однако до вожделенной выпивки он не дошел. Спускаясь по лестнице, он услышал фальшь в примитивном квадрате ударной установки. Кто-то выяснял отношения на повышенных тонах, перекрывая вокал попсовой певички.

Зал оказался отчетливо разделен на “своих” и “чужих”. И что было особенно неприятно, “свои” Виктора испуганным киселем размазались по стенам, в то время, как гудящая кодла “чужих” агрессивно обступила одинокого козла отпущения. На секунду у Виктора мелькнула мысль присоединиться к тем, что у стены, но нахлынувшее вслед за этим отвращение, моментально переродилось волной злости.Неожиданно легко, он подхватил барный стул и с размаху приземлил его на ближайший бритый затылок.

Виктор успел машинально пересчитать четырех противников прежде, чем началась драка. Поступок Виктора стряхнул трусливое оцепенение с его коллег, и несколько белых воротничков вступили в бой. Однако прежде, чем они успели вмешаться, сам Виктор пропустил несколько тяжелых ударов, защищаясь сразу от нескольких противников. Он успел только один раз ответить коротким апперкотом прежде, чем его сбили с ног.

Когда предметы перестали двоиться, Виктор обнаружил себя за барной стойкой. Рядом валялась почти пустая бутылка джина, из которой он отхлебнул, прислушиваясь к звукам боя. Кто-то побеждал. Кривясь от боли, Виктор достал сигарету и поднялся, закуривая.

Вдоль помещения тянулся отчетливый след из опрокинутой мебели и битой посуды. В паре мест хроника боя была отмечена потерями в виде стонущих или безмолвно сжавшихся тел, выпавших из общего клубка. Трое бритоголовых лежали в разных степенях некондиции. Четвертого, кое-как держащегося на ногах, избивали возле дальней стены, вымещая злость за недавнее унижение.

Виктору стало противно. Он огляделся: бармена поблизости не оказалось, зато рядом появилась Анна. “Как ты?” – Виктор криво улыбнулся и проглотил остатки джина. “Надо убираться отсюда, пока не явилась полиция”. Виктор не собирался оспаривать это заявление. Однако едва он оторвался от барной стойки, как на лестнице послышались шаги.

В зал спускался здоровяк, куривший снаружи клуба. Моментально оценив обстановку, он выхватил откуда-то из-под куртки пригоршню металла. Маленький злой пистолет нашаривал цель, когда Виктор как-то рефлекторно и неосознанно бросил в его сторону недокуренную сигарету. В те доли секунды, пока алая точка летела, кувыркаясь в воздухе, Виктора посетило знакомое чувство нереальности происходящего. Бритоголовый казался грубо намалеванной мишенью на холсте мира, которой предстояло принять удар. Сигарета щелкнула горящим краем по рубашке, и толстяк взвыл и заметался, охваченный пламенем.

Очень быстро и как-то незаметно, Виктор оказался на улице. Анна за руку уводила его дворами, ему был безразличен пункт назначения. Довольно скоро они нырнули в жерло какого-то бара, где Виктор равнодушно проглотил очередную дозу алкоголя. Сознание заволакивало тупым облаком безразличия, но Виктор все же задал вопрос: “Ты тоже видела, как толстяк загорелся?” – “Разумеется. Его рубашка пропиталась спиртом, когда он пролил на себя абсент. Тебе просто повезло”. На этот раз в улыбке коллеги Виктору почудилось нечто отнюдь не столь жизнерадостное. Ее взгляд из лучисто-доброжелательного превратился в испытующий, когда она поманила пальцем бокал с разноцветной ликерной смесью; и вспыхнул торжеством, когда Виктор проследил, как напиток скользнул по столу, повинуясь жесту.

Целоваться в такси было неудобно, несмотря на спокойную и почти пустую ночную дорогу. В подъезде стало чуть получше. В прихожей они начали терять детали одежды, и до кровати добрались уже полностью голые. Это их полностью устраивало.

***

Над головой был незнакомый потолок. Виктор сел на чужой кровати и осмотрелся. Комната принадлежала женщине, это ощущалось, даже если не принимать во внимание рассыпанные детали женского гардероба. Мягкие цвета, пышные шторы, изящное постельное белье и несколько мелких фарфоровых мышек на прикроватной тумбочке, рядом с ночником.

– Пора вставать! – голос Анны доносился откуда-то из-за двери.

Виктор стал поспешно одеваться. Не хватало брюк, они нашлись в коридоре.

Анна крутилась на кухне. Небольшой столик был уже сервирован парой тарелок и двумя стаканами сока. На сковородке доходила яичница, которую Анна тут же поделила пополам. Когда они утолили первый голод, Виктор поинтересовался:

– И что это значит?

– Ты о том, что мы с тобой переспали? Или о том, что я ведьма? – Анна улыбалась.

– Меня интересует, что произошло вчера вечером. Ну, кроме очевидного, – Виктор неожиданно смутился.

– Вот как? То есть, я тебе неинтересна?

– Напротив, я очень в тебе заинтересован. Просто я, кажется, ничего не понимаю.

– Тогда давай начнем с очевидного. У нас был секс, и мне понравилось. Тебе, насколько я в этом разбираюсь, тоже. Поэтому меня интересует следующий вопрос: как тебе моя стряпня?

– Вкусно, спасибо.

– Отлично. Теперь можешь задавать свои вопросы.

– А если бы мне не понравилась еда?

– Тогда я бы выставила тебя вон, – Анна улыбалась.

– Понятно. Раз уж я избежал этой участи, может, расскажешь о том, что произошло вчера в клубе? И заодно поведай чуть подробнее, что значили твои слова про ведьму?

– Ну, это как раз довольно скучно. Ты вмазал одному громиле стулом, и он отрубился, а потом ребята растрепали остальных. Не волнуйся, я навела чары, чтобы никто не смог нас опознать… и кажется, я уже начала отвечать на второй вопрос. Примерно вот это и значит быть ведьмой. Колдовать, когда тебе нужно прикрыть кое-какие делишки, или колдовать, чтобы кое-какие делишки провернуть.

– И никто ничего не замечает?

– Верно.

– Но я, почему-то, заметил.

– Да. Хочешь знать, почему? Дело в том, что ты один из нас, один из тварей.

– Твари? Что это значит? Вроде, мы только что говорили про ведьм.

– Ведьмы, волшебники, ангелы, демоны… Я всякого навидалась. Не важно, как называть того, кто выпадает за границы обыденности. Твари – это те, кто чужд нормальному миру, кого этот мир отторгает. Эти существа сами создают свою реальность, и постепенно становятся заложниками образа, который сами себе придумали.

– То есть, сходят с ума?

Анна улыбалась. Свежеприготовленная, без ее участия, кружечка кофе, сама приземлилась рядом с ее левой рукой.

– Ну, хорошо. Это значит, что я могу стать кем захочу? Героем, монстром, господом богом?

– Не совсем. Скорее, это определяется твоей глубинной сущностью. Возможно, я немного приукрасила. В действительности, ты не выбираешь себе образ, а врастаешь в уже существующий. Единственный, который подходит именно тебе.

– И кем же я становлюсь?

– Пока не знаю. У меня есть несколько мыслей на этот счет, но пока еще рано их обсуждать. Одно я могу сказать наверняка, – Анна неожиданно посерьезнела, – Тварями становятся только очень несчастные и одинокие люди, и после превращения ничего не меняется. Имей это в виду.

– Правда? Я бы так не сказал, – Виктор кивнул в сторону спальни.

– Именно поэтому… – Анна оставалась серьезной, – Кстати, раз уж наши дороги пересеклись, как ты смотришь на то, чтобы помочь мне с одним делом?

– Все, что угодно, ради прекрасной дамы, – Виктор изобразил шутливый поклон.

На секунду в глазах Анны мелькнули чертики. Она опять улыбалась.

– Рыцарь бы мне не помешал.

Когда она закончила объяснять, удивленный Виктор смог только поинтересоваться.

– А как насчет ангела?

Сергей оказался свободен вечером.

***

После работы Виктор направился домой, чтобы подготовиться к ночному квесту. То, о чем попросила Анна, было просто сформулировать и нелегко осмыслить. “Мне нужно убить чудовище”, – сказала она. И рассказала о кошмаре: “Это темная тварь. Он питается людьми, высасывает из них все светлые чувства, оставляя только страх и отчаяние. Его присутствие действует на всех вокруг, но обычно он выбирает одну особенную жертву, которую пытается полностью сломить и выпить ее жизнь до капли, доводя человека до самоубийства”. Тогда Виктор вспомнил черный силуэт, который видел с балкона, и Анна подтвердила его догадку. “Он знает про тебя”, – добавила ведьма, – “Не может не знать. Это из-за него ты стал таким”.

Виктор сидел на кухне в одних трусах, с мокрой после душа головой и пил кофе. До встречи оставалась пара часов. Анна сказала, что ей нужно подготовить магические ингредиенты, и тоже направилась к себе. Безумие входило в активную фазу и оставалось только принять его. Виктор поежился, по ногам тянуло холодком, несмотря на закрытую балконную дверь. Казалось, что морозный воздух стелится из темного коридора.

Из ванной, вместо пара, выползали клубы ледяного тумана. Виктор шагнул внутрь, и сразу покрылся мурашками. Свет сбоил и нервно подмигивал, в этом мерцании блестели голубые пятна наледи. Зеркало оказалось затянуто паутиной снежного узора. Виктор провел пальцем по стеклу, смазывая картину, и отдернул палец. По бледному рисунку стекала розовая капля крови, гладкая поверхность предательски ощетинилась трещиной.

Раздался звон бьющегося стекла, треск, а потом наступила тьма. Но перед этим Виктор успел заметить, как нечто черное и хищное целеустремленно пробило зеркало изнутри, будто запрыгивая в окно.

Виктор на секунду замер. Совсем рядом в темноте раздавалось хриплое дыхание зверя. Виктор сделал медленный и тихий шаг к двери. Глухое рычание было ему ответом, а потом зверь прыгнул. Виктор упал на пол, порезавшись об осколки. Черная тень пролетела над ним и приземлилась в дверном проеме, оставив на распахнувшейся двери следы зловещих когтей.

Теперь в комнату проникала толика неверного лунного света. Окровавленный Виктор полусидел, пытаясь отползти от чудовища по полу, усеянному битым стеклом. Отвратительная уродливая собака-переросток наслаждалась ужасом жертвы, примериваясь к новому броску. Она загораживала единственный выход, и, похоже, была настроена на игру – жестокую и недолгую.

У Виктора кружилась голова: то ли от стремительности происходящего, то ли от внезапной потери крови. Боль заглушалась адреналином, и он не замечал порезов, но кафельный пол был уже полностью покрыт малиновыми пятнами, вперемешку с подтаявшим льдом.

Рука соскользнула, и Виктор разрезал ладонь очередным осколком стекла: узким и длинным. Тварь скакнула вперед, дернула зубами за плечо, ударила лапой и отошла. Виктор зажался в угол, прислонившись спиной к ванне.

Следующий прыжок твари он встретил своим ударом. Осколок зеркала, как кинжал, прошел сквозь мягкие ткани нижней челюсти и вышел наружу, пробив череп. Звонкий высокой вой оглушил Виктора, эхом отразившись от стен маленькой комнаты. В течение нескольких секунд, лапы твари беспорядочно молотили во все стороны, разбрасывая лед и стекло. Стены украсились бордовыми сполохами. А потом, внезапно, все кончилось.

Тварь исчезла. Лампочка не горела, но проникающих лучей было достаточно, чтобы осветить израненного Виктора, в окружении осколков, рядом с разбитым зеркалом. Окровавленной рукой он все еще сжимал острый кусок стекла.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, Виктор пошатываясь направился к шкафу. Из вороха одежды он выхватил наугад рубашку и порвал ее, обернув тканью импровизированную рукоять стеклянного кинжала. Запекшаяся кровь и мелкие зазубрины удивительно хорошо удерживали материал, и Виктор понял, что так и должно быть.

Анна приехала очень быстро. Не задавая лишних вопросов, она сразу принялась обрабатывать раны, а их оказалось очень много. Одновременно с тем, как первый ватный тампон, пропитанный спиртом, прошелся по коже, Виктор почувствовал, как по всему телу просыпается отложенная до времени боль. Она полосовала тело, как не удалось когтям твари, и одновременно зудела десятком мелких ссадин, словно тело облепили москиты. Несколько раз Анне приходилось пинцетом вынимать крупицы стекла.

– Стоило бы тебя зашить, – она критически оглядела последний наложенный пластырь.

– Ничего, – Виктор выдохнул сквозь зубы, – Переживу. Скажи лучше, что случилось, если бы я не одолел тварь?

– Тебя интересует, как это увидели бы окружающие? Ванна в крови, разбитое зеркало, твое бездыханное тело… думаю, ты и так уже догадался. Твари живут и умирают в одиночестве, я уже говорила. Ты никому не сможешь доверить свое безумие, хотя бы уже потому, что сам всегда будешь сомневаться.

– Значит, смерть или сумасшествие, клинок без рукояти? – Виктор неожиданно рассмеялся.

***

Они собрались в том же безымянном кафе, где всего пару дней назад Виктор общался с ангелом. Знакомая официантка с мрачным лицом принесла заказы: пиво с картошкой для мужчин, и кофе с мороженным для Анны.

– Ты изменился, – сразу отметил Сергей.

– Надеюсь, в лучшую сторону?

– Пока не знаю, но вот ее присутствие мне точно не нравится. Она ведьма.

Анна помалкивала, привычно улыбаясь.

– Послушай, сейчас это не важно. Нам нужна твоя помощь, чтобы справиться с чудовищем. Надеюсь, это достаточно благое дело для ангела?

– Дело, конечно, достойное. Вопрос в том, кому именно требуется моя помощь? Кто является инициатором этой миссии?

Сергей неожиданно подобрался, по залу прошелся ветерок от распахнувшихся крыльев.

– Это я, – Анна подалась вперед, – мне нужны союзники, чтобы уничтожить кошмар.

– Значит, играем на твоем поле. Откуда тебе известно про кошмар, и про его силу?

– Я… – белые перья на мгновение коснулись ее плеча, – уже пыталась поймать его. Не рассчитала, ему удалось вырваться. А если ты еще раз так сделаешь, я тебе перышки по одному выщиплю.

Виктор удивленно поднял бровь. Сергей улыбался. Анна улыбалась в ответ. Наконец, ангел нарушил молчание.

– Все ясно. Тебе нужен трофей в банке, магическая субстанция. И в одиночку тебе его уже не запереть, он знает тебя и готов дать отпор. Скорее всего, он даже стал сильнее после того, как впитал часть твоей магии. Что дает тебе еще один повод не убивать, а попытаться пленить эту тварь. Могу пожелать удачи, я в этом не участвую, это не моя охота.

– Но ведь люди в опасности, – вступил Виктор, – Ты сам говорил, что хочешь исправлять причиненное зло.

– Это будет столкновение двух темных сил. Я не должен принимать ничью сторону в этом противостоянии.

– А если я буду в нем участвовать?

– Тогда ты окажешься на стороне зла, – ангел пожал плечами.

– Но это и его миссия тоже, – невинно заметила Анна.

– Каким же образом?

– Помнишь тот вечер, когда я увидел тебя прыгающим с крыши? – Виктор начал рассказывать.

Когда он закончил, пиво было выпито, а Сергей крепко задумался.

– Пойдем без нее?

– Нет. Она увеличивает наши шансы на успех. Пойдем вместе и попытаемся убить тварь. Если любой из вас откажется, я встречу кошмар в одиночку, и последствия будут на вашей совести.

– Ты понимаешь, что за дефицитом совести, твоя угроза действует только на одного из нас? – невесело усмехнулся Сергей, – Ладно, пусть будет по-твоему.

***

Анна обошла квартал, создавая магическую ловушку. В ее сумке обнаружился набор пузырьков с кривыми, от руки подписанными, этикетками. Окропив угол очередного дома, ведьма прошептала короткую фразу на неизвестном Виктору языке. Сергей поморщился, но смолчал. Он явно относил этот ритуал к темной магии.

– Что теперь? – Виктор подышал на замерзшие пальцы.

Они сидели на лавочке детской площадки, со стороны – алкоголики, выпивающие “на троих”.

– Будем ждать. Магический барьер позволит кошмару войти, но не даст покинуть периметр. Кроме того, я наложила еще одно заклятие, что-то вроде приманки, которая будет раздражать и манить чудовище, заставляя встретиться с нами.

Виктор закурил.

На город давно уже опустилась ночь, но редкие прохожие еще иногда забредали на обезлюдевший двор. Вышла из круглосуточной аптеки женщина с ребенком, припарковал старенькую синюю “пятерку” и направился домой пожилой мужчина. Они не подходили на роль чудовища.

Становилось холодно и скучно. Недозрелая луна спряталась в тучах, а из пяти фонарей по периметру двора – работали только два. Изредка, натужно гудя, на короткое время включался третий.

В полутьме прошло шевеление, из теней вынырнула крупная мужская фигура. Быстрым суетливым шагом, человек пересек двор и нырнул в подъезд. Виктор оглянулся на остальных. Сергей пожал плечами, Анна казалась глубоко задумавшейся.

Двор пустовал.

Аккуратно загасив окурок, Виктор направился к подъезду, где скрылся последний прохожий. За распахнутой полой куртки он нашарил свой импровизированный клинок, вложенный в дыру внутреннего кармана, как в ножны. Когда он уже мог рассмотреть потертую панель домофона, за спиной раздался крик.

Виктор обернулся и увидел бегущих собак – из темноты кустов, из-под машины, из подворотни – словно расплескавшиеся тени наводнили двор. Он успел пнуть по морде и опрокинуть ближайшее животное, когда на его руке сомкнулись клыки. Виктор ответил ударом клинка, и собака упала, конвульсивно подергиваясь. В отличие от зазеркальной твари, эти беспородные существа были порождением города, созданиями из плоти и крови. Они могли испытывать страх.

Виктор вертелся, полосуя воздух клинком, посреди оскаленной рычащей своры. У ангела с ведьмой дела обстояли лучше. Краем глаза Виктор заметил, как Анна швырнула очередной пузырек в агрессивную стаю, и та с воем разбежалась. Сергея же собаки, почему-то не трогали. Он спокойно прошел и встал рядом с Виктором. Его укоризненный взгляд заставил собак угомониться, а затем легкий удар крыльев отправил животных врассыпную.

В этот момент черная тень скользнула у ангела за спиной, на секунду мелькнул длинный узкий коготь, и вонзился ему между лопаток. Сергей упал. В дверях подъезда стоял ничем не примечательный мужчина средних лет, и с любопытством разглядывал окровавленный стеклянный клинок и мертвую собаку возле ног Виктора.

– Да ты совсем поехал, парень, – в его голосе послышалось сочувствие, – охотишься на собак по ночам. Давай-ка без резких движений. Сейчас ты аккуратно положишь свою заточку на землю, а я вызову полицию. Еще сумасшедших здесь не хватало.

Виктор нервно обернулся. Анны почему-то поблизости не оказалось. Оставалось надеяться, что она спряталась в тенях плохо освещенного двора.

– Сумасшедший, говоришь? А что ты сделал с Сергеем?

Мужчина улыбнулся и вытянул руку, в которой блеснул металл.

– Травматический пистолет, разрешенное гражданское оружие. А то нервные вы ребята. Сегодня собак режете, завтра за людей возьметесь.

На лице Виктора проступила растерянность, и мужчина вдруг осекся, то ли действительно испугавшись, то ли искусно изобразив ужас. Затем он зло и решительно заговорил.

– Вот что, придурок полуночный. Бросай свою игрушку на землю, пока я с тобой еще по-хорошему разговариваю. Живо!

Виктор молчал и не шевелился. Холод пробирал до костей, стекло царапало ладонь. Вот, значит, как выглядит сумасшествие. Зачем он явился сюда? Чтобы зарезать стеклянным обломком этого случайно подвернувшегося мужчину?

Сергей глухо застонал и неожиданно резким движением вскочил. Он рванулся вперед, уклонился от очередной черной молнии, и по-борцовски опрокинул противника.

Виктор безучастно смотрел на их потасовку, не в силах сделать ни шага. Он мог только стоять, сжимая тряпичную рукоять и �глушено ловить ртом воздух. Мир покачивался и уплывал прочь от его сознания, или он сам падал в темный провал.

Пощечина привела его в чувство, и на секунду Виктору показалось, что с его головы сдернули черный мешок. “Он пытается поймать тебя”, – рядом стояла Анна, – “Смотри, он убегает!”

Мужчине действительно удалось вырваться, но теперь в его сверхъестественном происхождении не оставалось сомнений. Огромные паучьи лапки, невпопад торчащие из полуразмытого человеческого силуэта, быстро уносили кошмар прочь от компании охотников. Вот он рванулся за угол, обжегся о защитный барьер, и загрохотал в коробе пожарной лестницы.

Потрепанный Сергей приходил в себя, сидя на асфальте.

– Он очень силен, – буркнул ангел, ни к кому конкретно не обращаясь.

Словно в подтверждение его слов, все три работающих фонаря вдруг вспыхнули нестерпимо ярким светом, а затем осыпались стеклянным дождем. Несколько припаркованных рядом машин взорвались истошными воплями сигнализации, но ни один человек не выглянул на улицу.

– Кажется, один из нас еще не сражается в полную силу, – заметила Анна.

Виктор промолчал.

– Соберись, – Сергей хлопнул его по плечу, – Ты говорил, что это твоя битва, значит, будь готов встретить кошмар лицом к лицу. Теперь ты знаешь, как он выглядит, не позволяй ему одурачить себя. Кстати, ты видел, куда он убежал?

– Поднялся на крышу.

– Мы загнали его в угол, – вступила Анна, – теперь он максимально опасен. Я предлагаю Виктору последовать за ним по лестнице, а тебе – взлететь с другой стороны здания. Он не должен сбежать, иначе мы с ним уже не совладаем.

– А что будешь делать ты?

Анна улыбнулась и медленно выцвела, растворяясь в темноте. Из пустого пространства донесся ее голос.

– Поработаю на подстраховке.

***

В первый раз Виктор сбился со счета на сто тринадцатой ступеньке, посчитав ее за сто тридцатую. Передохнув на площадке между этажами, он продолжил восхождение. Сверху начали падать противные мелкие капли, а затем, почти сразу после внезапной вспышки света, ударил гром.

Виктор качнулся вместе с лестницей, отдернув руку от железных перил, по которым пробежала сиреневая искра. Пока глаза вновь привыкали к темноте, он пытался сообразить, не почудился ли ему знакомый голос, издавший сдавленный крик одновременно с громовым раскатом. В звенящей тишине, на самом краешке восприятия, Виктору послышался глухой звук падения, и он поспешил наверх.

Дверь, ведущая на крышу, запиралась на навесной замок, но сейчас одну из дужек разъела ржавчина. Виктор вышел на серую бетонную плоскость. Шуршание дождя и гудение скоростного шоссе внизу создавали равномерный шум, скрадывающий все прочие звуки.

Виктор сначала настороженно, а потом растерянно прошелся в обе стороны. Крыша была абсолютно пуста, за исключением скелетов антенн и лифтовых коробок. Ботинки промокли, и тело накрыл легкий озноб. Серебристые лужи ничего не отражали, поскольку сверху была пустота, и со всех сторон окружали серой стеной – потоки дождя.

Надо было спускаться. Но зачем? Все и так было ясно. Он пришел сюда не убивать, для этого он недостаточно повредился рассудком. Он пришел сюда, когда понял, что представляет опасность для окружающих. Чтобы не допустить многих смертей, нужно было принять одну – осознать, что он и так давно уже мертв. Просто гибель разума произошла прежде физической смерти, но это еще можно было исправить.

Что-то кольнуло между ребрами, когда он перекинул ногу через ограждение. Виктор извлек из куртки окровавленный кусок стекла, перетянутый грязной тряпкой. Еще одно доказательство его безумия. В обломке зеркала отразился изможденный человек, в мятой рубашке с кровавыми подтеками – там, где отошел пластырь. Интересно, а есть ли у него на самом деле коллега по имени Анна? И есть ли хоть малейший шанс, что она действительно незримо присутствует сейчас рядом и может его спасти?

Виктор расхохотался. Нет. Твари сражаются и погибают в одиночестве.

Он ударил стеклянным клинком в самый центр серости, темноты и отчаяния.

Кошмар упал со скрипучим скрежещущим воплем. Он снова казался человеком, только вот рана в пробитом плече сочилась тьмой, из которой торчали, рассекая воздух, длинные и острые паучьи лапы. За секунду они легко располосовали металлическое ограждение крыши, а затем вдруг выхватили из воздуха женскую фигуру.

“Стоять!” – кошмар поднимался. Вопреки законам физики он легко удерживал помертвевшую Анну над пропастью. Ее тело, будто инеем, вдруг начало покрываться белесым туманом паутины. Она успела только скосить глаза вниз, и тихонько, почти незаметно кивнуть.

Виктор ринулся вперед, нанося удары в беззащитное человеческое тело. От толчка, противник опрокинулся на остатки металлического ограждения. В спину Виктора вонзились черные лапы, сбросившие свой груз, и оба тела по инерции перевалились за край. Последнее, что увидел Виктор – крылатый силуэт, подхвативший падающую женщину. А потом наступила тьма.

***

Спина промокла. Капли дождя били по лицу, пришлось сесть. Ничего не болело. Виктор сидел на мокром асфальте, неподалеку от мертвого тела, принадлежащего кошмару. Но еще ближе, на расстоянии вытянутой руки, лицом вниз лежал бездыханный ангел.

– Он спас тебя, – в поле зрения появилась ведьма, – Отдал свою жизнь в обмен на твою. Ангельские штучки.

Виктор нервно рассмеялся.

– Сукин сын таки нашел способ покончить с собой, – смех закипал в нем одновременно со злостью.

– Ты в порядке?

– О чем речь, конечно я в полном порядке после ангельского исцеления! А как ты себя чувствуешь после того, как лишилась драгоценного магического ингредиента? Ты ведь и не думала вступать в бой там, на крыше. Просто выжидала удобный момент, чтобы закупорить кошмар в один из своих пузыречков.

Анна скривилась.

– Переживу. Я рада, что ты понял. В конце концов, разве ведьма – это пара для тебя… рыцарь.

– Несчастные и одинокие, верно? И ничего не меняется. Я это запомню.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 4,33 из 5)
Загрузка...