Шалварэ

Аннотация (возможен спойлер):

Это рассказ о трудном выборе бедного парня между девушкой, в которую он влюбился с первого взгляда, и дружбой с очень мудрым, учёным, интеллигентным конём.

[свернуть]

 

Ночь была теплая такая, хорошая такая была ночь. Ветер такой дул тёплый прямо. Вот такой тёплый ветер дул, как будто только подогрели его на огоньке, не до кипятка, потом дунул великан и он полетел. И прилетел этот ветер в самую, что ни на есть, степь. Тёмную, как сапоги кочевого шалвара, который каждое утро мажет их ваксой, чтобы они были ещё темнее, чем были вчера.

Во всей это темной, как та самая вакса, ночи горит один-одинёшенек костёр. Искрами брызжет, трещит, явно пытается поддержать разговор. Но его не понимают. Не понимают его двое. Первый одетый просто, в серые штаны, рубаху такую же, да жилетку местами порванную. Но ночью и этого не видно. Он сидит хмурый сегодня такой, скрестив ноги и попивая кофе из старой жестяной кружки. Это Костантен.

Второй конь. Конь как конь, сидит, скрестив задние ноги, а передними сжимает длинную трубку с тонким мундштуком. Иногда он ее вынимает и выпускает длинный клуб дыма в небо. Конь вороной масти, но с красным отливом. Это Навахо – верный друг Костантена.

- Будешь? На, затянись, а то ты сегодня какой-то грустный, - предлагает Навахо трубку другу.

- Нет-нет, я кофейку. Кофейку, кофейку.

- Много пьёшь кофе – будешь плохо спать. - О чём задумался, скажи мне, я рассужу.

- Нет-нет, Навахо, всё хорошо.

Навахо говорит с сильным шалварским акцентом. Сколько лет с ними не живет, а все с акцентом. Он любит петь красивые шалварские песни – протяжные, длинные. Вот как эта.

Сапоне, ка, сапоне!
Га далыса, пада!
Та сапоне, сапоне.
Каша морта вада.

 

Он её и сейчас тихо мурлычет про себя. И так же тихо засыпает, положив копыта под голову.

- Ложись, Костя, ложись. Завтра опять ехать, - уже сквозь сон бормочет Навахо.

Но Костантен не ложится. Они с Навахо лучшие друзья! Уже два года вместе, неразлучно. Навахо его столько раз выручал! Но он должен с ним завтра расстаться. И сделать это некрасиво. Очень не красиво. Но Костантен считает, что так надо. И вот почему.
 

ИСТОРИЯ КОСТАНТЕНА

Костантен из бедных. Родился бедным, рос бедным, вырос бедным. Было ему немного, его картошку перебирать отправляли. Подрос, отец поговорил с трактирщиком Оббо, устроили туда мальчишку дворником. Мёл Костантен исправно, платили ему исправно, но мало. Ладно, хоть трактирщик спецовку давал – мешковатые штаны, рубаху, да жилетку.

До 14 лет Костантен жил так – всё в дом, всё в дом. С 14 лет стал жить по-другому – немножко пропьёт, а остальное в дом. Любил, знаете ли, по воскресеньям гульнуть с друзьями дворниками.

Но вот как-то раз всё пошло наперекосяк! Наперекосяк всё пошло! В 17 лет.

Приехали к их трактиру шалвары своим табором. Тут же вытащили свои струнные музыкальные инструменты, язычковые, духовые, ударные. Тут же расстелили ткани, юбки, штаны на продажу. Колёса продают, серпы, плуги, варганы. Недаром говорят: «Шалвар варганы куёт, тем и живёт, когда не куёт плуги, серпы и колёса». Одного не продают – коней. Сколько их не просят, не продают и всё тут.

- Пошёл ты в лес, - говорят. – Там диких коней лови!

Девки их тут же давай плясать на потеху и за деньги. И ну вилять, ну вилять.

А тут ведь как, если шалвары приехали, бросай всё и тоже ярмарку начинай. И вот уже у трактира «Смачный Оббо» торговая площадь образовалась. И не разогнать. Всё, выходной!

Но не в трактире! Шалвары выпить любят, особенно квас с сушёными яблоками. Как напьются его и ну музыкально дудеть в сёдлах. И коней ещё напоят, те тоже музыкально дудят.

А у Костантена была смена в тот день. Он метёт, метёт. Подмёл вроде всё. Опёрся на плетень. И решил поглядеть, как девки пляшут шалварские. А одна так пляшет, так пляшет. Ух! Виляет прямо, виляет! В платье таком красном, волосы туда-сюда, туда-сюда. И всё глазом на Костантена глядит.

- Хороша!? – кричит.

Костантен раскраснелся весь. Кивает.

- Меня Франческа зовут.

Подбежала к Костантену, да как поцелует его! У того аж слёзы из глаз. А она отскочила, и в смех. Потом ещё раз подскочила, ещё поцеловала. Да ещё разок. И потом шепчет, значит.

- Ты приходит сегодня в табор к нам. Мы все твои деньги прогуляем, без монеты останешься. Но ух, как погуляешь. И меня не забудешь!

И опять плясать. А Костантен только рот открыл и снова метлой водит. Да какой там мести. Девка, ух! Огонь! Огнище! Да и жалование вчера дали. Гулять!

Гуляли! Так гуляли они, что земля ходуном ходила. Квасу выпили мерено-немерено! Плясали, целовались, кричали что-то друг другу, снова плясали, пили! Ух!

Упали потом в кибитке с сеном. И никто из них не помнил, что дальше было.

Утром проснулись, холодно. Обнялись, поцеловались.

- Замуж меня бери, - Франческа говорит.

- Возьму. Только я без гроша. Вчера всё прогуляли.

- Всё-о-о! - потянулась, волосы по сену растрепала. - Да и не в грошах дело. Шалвары гроши не ценят. Ты готов шалваром стать и в табор пойти?

- Готов! – колотит сильно себя в грудь Костантен.

- Тогда! – Фрачнеска поднялась на локтях, смотрит на него. – Коня отцу моему приведи. Он его брату моему подарит. Только смотри, коня достать не так просто.

- Я достану! – выдохнул аж будто ветром дунул Костя.

Натянул штаны, рубаху с жилеткой в охапку и помчался из кибитки.

- Стой! Я же не всё сказала! Стой!

Но он уже убежал. Только повернулся крикнуть.

- Ты замуж не выходи, я тебя найду. Меня Костантен зовут!

И пошёл Костя коня искать. Да как же его найти-то, коли все гроши прогулял. Сунулся к отцу, отец говорит:

- Ой, дурак!

Сунулся к трактирщику, трактирщик говорит:

- Вот ты дурень. Увольняйся, мне такой дурень не нужен. Умрёшь на работе с голоду, я потом отчёты в трудовую про тебя пиши.

Так и ушёл Костантен в чём был – штанах мешковатых, рубахе и жилетке. Спецовку-то не забрали.

Стал он по ярмаркам да конокрадам ходить, спрашивать, сколько конь стоит. Сюда сунется - полтинник, туда - червонец, а туда-сюда - четвертак. А у него и целкового-то нет, не то, что червонца. Оголодал Костантен совсем. Оброс как партизан. Борода рыжая, с подпалинами. Ходит по миру. Побираться начал. Да как побирётся, так сразу всё и прогуляет. Горюет он. Сядет за барную стойку, и вопит:

- Где ж ты, где, моя Франческа. Где ж, ты где, мой верный конь.

Да вот как-то раз пошёл он по полю. По полю широкому. Был он похмелен, шаток, валок. И споткнулся обо что-то, да носом в лепёху. Да глубоко так. Начал вставать, ругается, вытирается лопухом. Тут глядь, что-то в лепёхе блеснуло. Присмотрелся Костантен, а это же пятак глубоко закопанный! Тот самый, легендарный, который дается только тем, кто по полю пошёл, по полю широкому!

Схватил Костантен пятак, да как помчит, как помчит к ближайшим конокрадам. Бежать далеко было – дистанция три километра. Выдохся Костантен, весь блестит, дышит тяжко. Нашёл конокрадов силком. Говорит:

- Есть конь за пятак?

- Есть, только курит много и грустный всегда. Толку от такого коня. Бери за пятак.

- Давай!

И вот выводят ему коня. Худющий как шкелет! Трубкой дымит, да в небо смотрит. Голову наклонил, и хрипло так сказал:

- Меня Навахо зовут.

- Меня Костантен. Можно просто Костя.

- Будем знакомы. Угости сенцом, а то этот жмот.

- Иди уже, Навахо, - говорит конокрад, одетый в рыжий пузатый пиджак, и вытертые на коленях трико.

Вскочил Костантен на Навахо и помчал! И куда их только судьба не заносила. Бабкам они картошку сажали и окучивали, с ярмарок таксистами работали, от разбойников убегали. Одному Навахо копытом даже зуб вышиб.

Разок волки их чуть не съели, но Костантен как схватит обрубок сучка и как давай махать.

- Воу! Воу! – только и сказали волки. – Воу! Воу!

И чем больше они вместе мчались по земле, тем больше веселел Навахо. Но грустнел Костантен. Не говорил Костантен, зачем тогда купил он коня. Да вот беда, всё больше к нему привязывался. И не было у него теперь лучше друга, чем Навахо. Но и на Франческе он хотел жениться. Как быть, как быть…

Мог бы Костантен рассказать Навахо про думы свои, тот бы рассудил. Тот был очень мудрый, он повидал больше Кости. На любой ответ знал вопрос, на любую разгадку задачу.

- Эти помидоры не бери, они с душком, - скажет Навахо и не ошибётся.

Или идут по городу, по улице пустой и тут Навахо выдаёт:

- Эта улица напоминает ту, которую в своей книге описал Ромуалдас, великий философ народа полигонов. Наверное, он здесь был.

Ни одной библиотеки Навахо не пропускал. Ляжет, бывалочи, вечером в траву, подопрёт копытом голову и читает, читает. Иногда заржёт громко, с заливом, потом затянется трубкой и скромно так:

- Смешной момент. Могу прочитать.

И вот как с таким конём расстаться, а? Как так может статься, что его подарят какому-то взбалмошному мальчишке из шалваров? Но Франческа… Как представит Костантен, что ее в чужие руки отдают, так аж сердце в комок сжимается и начинает скакать по венам, артериям и даже капиллярам.

Всё это время, втайне от Навахо Костантен искал табор шалваров вождя Ромеро – так звали отца Франчески. И никак не находил. То уже уехали, то уехали три дня как, то вообще месяц назад были, а то и в прошлом году заезжали.

Но вот как-то в селе у города одного сказала ему пухловатая старуха в белом платке в синий мелкий цветочек:

- Гони коня своего и нагонишь Ромеро у города. Они завтра там встанут, а послезавтра устроят ярмарку. Гони, Костя!

И говорит тогда Костантен:

- Давай поторопимся сегодня, Навахо. Говорят, в городе ярмарка будет, может, посмотрим на неё. Шалвары устраивают.

- Шалвары, - волнительно так сказал Навахо. – Конечно, конечно, Костя. Мы обязательно успеем. Я буду спешить!

И вот кончилась та ночь тёмна как сапог шалвара. Та, когда очень грустным был Костантент. Проснулся Навахо. Вроде проснулся. Потому что чует, что проснулся, но не видит ничего! Хочет позвать он Костю, да не может! Рот не поддаётся, и только тянет его за морду куда-то кто-то. Ужас охватил Навахо! Такой ужас у него был уже однажды! Неужто повторилось опять! Снова отдадут конокрадам! Снова бить будут и продавать кому попало! А Костя где? Что с ним? Напали разбойники-самогонщики да угробили мальчишку! Лежит, наверное, сейчас со сломанными ногами и руками и зовёт его! А он не может никак помочь. Тут начал было брыкаться Навахо, лягаться – вдруг сзади кто идёт, и он ему как поддаст, как поддаст! Но за узду как дёрнут, так он и угомонился. Эх, Навахо, Навахо… Пропадай душа твоя лошадиная?

 

Но Навахо ошибался. Костю никто не угробил, не бил, не ломал. Это Костанент ночью связал спящего Навахо. Завязал ему глаза и рот. И повел его быстрым шагом в табор шалваров. Решил в ту ночь Костантен, что Франческа ему дороже. Хотя и знал он её одинь день, но Франческа – это мечта. А Навахо он знает давно – вот он Навахо. Да и, вдруг опять найдет пятак, глубоко закопанный, и выкупит его. Вдруг!

Навахо брыкался, тряс головой, упирался, но Костантен был упорнее. И вот уже на горизонте видны костры – это табор шалваров! Тот самый табор, который Костантен так долго искал! Так долго!

 

- Франческа! – кричал Костантен, встав посреди табора. – Франческа, я привёл коня! Франческа, это Костантен!

Франческа выскочила из повозки – сонная, в одной рубахе да платке цветастом. Бросилась к Костантену, тут же поцеловала его. Стала звать:

- Отец! Отец Ромеро! Иди, иди! Это мой муж пришёл, он привёл коня! Он может взять меня в жёны!

Франческа сияла!

Ромеро вышел из своей кибитки. Степенный, усатый, в чёрной шляпе с пером, чёрной шёлковой рубашке, чёрных сапогах, чёрных штанах с тремя белыми полосками и темя белыми листами. Чёрный – это ж цвет вождей шалваров. А три белых листа – это клеймо их табора же.

- Ну, показывай коня! – говорит Ромеро, трубкой пыхтя.

Костантен торопился, узлы не поддавались, но Навахо на удивление не брыкался, а навострил уши. И как только сбросили с него повязки, хотел обругать Костантена, но застыл.

- Навахо!? – прошептал Ромеро. - Навахо, это ты?!

- Ромеро? Ромеро! И-а-а-а!

И Ромеро бросился на шею коню.

- Навахо! Где ты был все эти годы? Я искал тебя у всех конокрадов. Они говорили, что был такой конь, но его уже продали. Где ты был, Навахо?

- Последние два года вот с этим, - мотнул головой конь и жестом попросил трубку.

И повисла тишина…

 

- Шалвар не покупает лошадей! Но и не ворует! Он ловит их дикими в лесу! – так закричал на Костантена Ромеро. – В лесу! И шалвар никогда не продаёт друзей!

- Но я и не…

- И не обменивает на невест! Франческа, иди в повозку! Нет у тебя уже мужа. Завтра будем искать тебе нового!

- Но я его люблю! Его ждала!

- Ты видишь какой он! Он не станет шалваром! Он друзей меняет. Вот я тебе! - и Ромеро как намахнётся на Костантена палкой вождя.

А тот сел на корточки и только бормочет:

- Я не знал как. Я же не дослушал. Я убежал. Поспешишь - людей насмешишь.

- Иди из табора, - опустил палку Ромеро. – Иди, покуда я не ударил тебя палкой вождя.

Костантент встал и грустно так побрёл из табора. Франческа села прямо в рубахе на траву и плакать давай – вот только у неё было самое счастливое утро в жизни, и вот уже самое не счастливое.

А Ромеро и Навахо ушли на берег реки. Они открыли флягу с квасом и стали пить его, закусывая трубкой.

- Почему ты сбежал тогда, Навахо?

- Я не сбегал, Ромеро. Ты знаешь, где твой родной брат, Карлиту?

- Нет, он тоже пропал.

- А знаешь почему?

- Нет.
 

ИСТОРИЯ НАВАХО

Навахо, как и все кони, родился в лесу диким. Неумел ни говорить, ни курить, ни читать. Ел траву, носился по лугам. Но вот как-то раз, когда он ел самую вкусную изумрудную траву на самом росистом лугу, к нему подкрался мальчишка-шалвар. Он набросил аркан и стал тянуть его к себе. Молодой конь бился изо всех сил, носился, брыкался. Но шалвар был крепок. Молодой, а жилистый! И Навахо, которого тогда ещё звали Пфр-пфф-Пфр-Пфр, поддался.

Мальчика привёл его в табор. Дал ему имя Навахо в честь реки, на которой родился он сам – так у шалваров положено было. Рожали их у рек, а коней пойманных по тем рекам и называли. Потому и могло быть в таборе Сызан старший и Сызан младший, Кама первая и Кама вторая. А Навахо был один!

Молодой жеребец рос вместе с мальчишкой по имени Ромеро. Тот научил его говорить - сначала на шалварском, потом на другом языке, научил читать, научил трубку курить и пить квас, а не воду из луж. И скоро Навахо стал самым умным конём в таборе. И были они неразлучными друзьями.

И вот пришло Ромеро время жениться. Он мог выбрать себе или шалварку, или служанку из других. Он выбрал шалварку из своего табора – Паолу.

Но вот беда, её же любил и его родной брат Карлиту. А тот был не совсем хороший человек. Пил много кваса с юности. Коня никак поймать не мог. Но и у Ромеро не всё было хорошо. Паола-то, ещё с детей с Карлиту везде бегала. И он думал, поймаю коня – и женюсь. Да вот беда, стал замечать, что не так что-то с ней. И однажды понял.

- Она ведь любит никого другого! Она ведь любит брата моего! – сказал, как песню спел старинную во дворах услышанную.

Поднять на брата руку не посмел он.

Кинжал, как будто к поясу прирос.1

А Паола пала на колени,

В глазах застыли серебринки слёз.

 

Тогда Карлиту решил бежать. И украл он коня вороного, вороного украл себе коня! Да не кого-нибудь, а Навахо! И понёс он его по свету! Много тоже поездил Навахо под седлом Карлиту. Но злой тот был на Навахо, он ему про брата напоминал. А потому через два месяца продал Карлиту коня конокрадам. И так же продал – завязал глаза, завязал рот и делся куда-то. Потом говорили, что к разбойникам-самогонщикам подался. Но может и неправда.

А Навахо стал скитаться. И так 15 лет скитался Навахо, надеясь встретить Ромеро. Услышит, что у монастыря ярмарка. Сбегает от хозяина, мчит туда! Да нет, другие шалвары там. А Навахо останется при монастыре и начнёт книги изучать. Потом раз, в другом месте ярмарка – у села большого. Он бросает монастырь, мчит туда. Да по дороге попадается конокрадам. У такого конокрада и выкупил его Костантен.

И когда они скитались с ним, то Навахо, на самом-то деле, не говорил, что тоже искал табор Ромеро. Да ведь не знал же он, что Ромеро ещё и вождём выбрали за это время. И вот они свиделись так. Вроде и весело им, а вроде и грустно.

- И если бы ты сам нас нашёл, с кем бы ты остался, Навахо?

- Не знаю, Ромеро. Он вообще-то человек хороший. И дочь твою любит, видать. Но слабохарактерный немного.

- Ничего, у нас характер закалит. Ну, то есть, закалил бы.

- Вот может что. Отправь его ловить коня. Поймает, ставь в конец табора. Не поймает, так и быть, найдёшь Франческе мужа.

- Ну, не знаю… Поймает ли. Да и откуда тут кони.

- Кони есть, Ромеро. Это река Навахо. Здесь лучшие кони живут и лучшие шалвары рождаются, - улыбнулся конь.

- Льстец ты, Навахо.

- Поверь мне, Ромеро, этот мальчишка шалвар. Он столько со мной прокочевал. И, в конце концов, сам ты, отдал бы меня за Паолу?

Ромеро промолчал. Только выпусти дым через ноздри в утренний туман, да посмотрел на восходящее солнце.

 

А пока Ромеро и Навахо пили квас на берегу, Франческа, нарушая все традиции, бросилась за Костантеном. Догнала она его в старом сенном стогу, что пах мокрыми мышами.

- Костя! Костя, давай ещё раз попробуем. Здесь в лесу на берегу кони живут. Дикие. Иди, поймай. Поймай, и будешь ты моим, а я твоей. А если нет, то отдадут за полового или ярыжку какого! На аркан, на! Научишься как ловить. Сам поймёшь как. Да иди уже! Иди, вон там лес! Вставай, Костантен! Брось горевать! Поймай коня, попроси прощения у Навахо и отца моего, и будем жить. В конце табора, но жить! А иначе – зачем всё это было?!

Ромеро и Навахо заснули на берегу в обнимку. Первым проснулся Ромеро. Проснулся от того, что ему кто-то лоб солёный лижет.

- Навахо, ты сдурел.

- Я сплю и тебя не трогаю, - пробурчал Навахо.

- Брось меня лизать.

- Как я могу тебя лизать, если я сплю.

Ромеро открыл глаза. В лицо ему смотрел молодой жеребёнок с арканом на шее и лизал по лбу. А рядом с глуповатой улыбкой и с большим таким синяком под глазом стоял Костантент, которого обнимала одетая в испачканную травой и росой рубаху Франческа.

- Папа, это мой муж. А это Навахо младший.

Ромеро сначала насупил брови, а потом улыбнулся:

- Повозку в конец табора. И квас доставай. У меня дочь замуж выходит!

 

Примечания

  1. Строки из городского романса середины 20 века «Я украду из табора родного».

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 10. Оценка: 4,50 из 5)
Загрузка...