Слепой старик встряхнул сомкнутые ладони. Кости с глухим шорохом ударились друг о друга. Старик встряхнул их ещё раз, втягивая ноздрями сочащийся из многочисленных курильниц ароматный дым. Вновь кости глухо шаркнули и с клацаньем высыпались на каменную плиту. Шаман закатил незрячие глаза, затрясся всем телом и воздел руки к небу, взывая к потусторонним силам. Дым начал сгущаться, завихряться вокруг него, приобретая форму. Благоухающее дурманящим разнотравьем облако обратилось человеческой фигурой, склонившейся к дрожащему уху старика. Послышался шепот, руки шамана упали на россыпь костей, раскинувшуюся по каменной плите, а уголки сухих, как пустынные земли, губ судорожно задергались в подобии ухмылки. «… к Северным скалам…» - особенно громко прошипела фигура и тут же расплылась по шатру дымным облаком.

- К Северным скалам! – радостно прохрипел старик, выдыхая ароматные струи дыма через беззубый рот. – К Северным Скалам! – хрипло закричал он, пуча заплывшие глаза во тьму, и сгреб кости.

Касеан подскочил с постели. Ему снова приснился кошмарный сон. И снова вещий – Касеан не питал ни малейшей надежды на обратное.

- Он знает… - прошептал парень, срывающимся от досады голосом. Одежда на нем была мокрой от пота, но Касеан не обратил на это внимания. Он начал шарить руками в темноте, пытаясь отыскать свой посох. Ветер завывал снаружи, скупо обдавая купол палатки волнами шуршащего песка. Вчерашняя буря стихала. Касеан нащупал костяной стержень и, схватив его, поспешил прочь из палатки.

Первые лучи предрассветного солнца уже зажгли небосвод за дюнами и в их багряном свете Касеан разглядел товарищей, возившихся с упряжками шасинов. Хьор, вечно жалующийся на свои больные старые кости, наверняка проснулся затемно. Не было и дня, чтобы кто-то встал с постели раньше него, стоит ли говорить о ночах, когда в пустыне бушует буря. Уубэ подобным недугом не страдал, но Касеан знал причину его раннего подъема. Скорее всего молодой кочевник и вовсе не спал – с тех пор, как племя пустилось в бега, синие круги под глазами Уубэ становились всё отчётливее и с каждым днём набухали.

Выходя из палатки, Касеан намеревался первым делом поднять лагерь и заявить об увиденном, так велико было впечатление, оказанное сном, но свежий воздух подействовал успокаивающе, и молодой шаман застыл на месте, глядя в сторону товарищей. «Правильно ли я хочу поступить? – думал Касеан. - Если я сейчас всё расскажу, мы наверняка свернем с пути, спасаясь от погони. А завтра мне приснится новый сон, о том, что старик снова узнал наше направление. Проклятый демон всегда знает куда мы идем. Нет, нужно держаться выбранного пути. Никто не знает где сейчас банда Реймара, может быть в сотне вёрст от нас. Мы должны успеть…».

- Касеан! – прозвучал вырывающий из раздумий старческий голос, – с тобой всё хорошо?

- Вспоминаю песню успокоения, - слегка замешкавшись ответил шаман. Отчасти это было правдой и этим он себя успокоил. Хьор заменил Касеану семью в эти ужасные недели и парень сгорал от стыда и презрения к себе от того, что постоянно был вынужден обманывать его, так же, как и всё племя. Но выхода не было - не известно, как отреагирует старик, если узнает правду.

- Хорошее дело, - поддержал его Хьор, - разберись с бурей, а мы пока запряжем скот. Люди проснутся, а тут уже всё готовенькое.

Касеан изо всех сил зажмурился, чтобы подавить накатившую волну боли и стыда. Во время ритуала лишние чувства необходимо отбросить. До его слуха донеслось недовольное бурчание Уубэ. «Как всегда недоволен», - отметил про себя Касеан без особого участия и приступил к делу.

Для начала нужно было разогреться. Общение с духами – процесс утомительный. Касеан расправил плечи, глубоко вдохнул, протяжно выдохнул. Назойливый песок мешал сконцентрироваться, но дед обучил парня хорошо. Вой ветра постепенно стихал для шамана, а вездесущие песчинки всё меньше отвлекали, и вот он смог спрятаться от стихии. Тишина и покой заполнили темноту, пробуждая силу. Руки шамана сами заводили посохом по песку, вычерчивая древние символы. Движения сначала были резкими и жесткими, но постепенно приобретали плавность и грацию. Касеан потянул воздух, набирая полную грудь. На мгновение он замер, как бы завершая подготовку. А спустя секунду в шуме ветра раздался его голос. Хьор и Уубэ прекратили возиться с упряжками и встали, как вкопанные. Даже ветер начал стихать, будто прислушиваясь к словам песни. Слов этих было не разобрать простому смертному, но были они так прекрасны, так мелодичны и приятны, что нарушать слог этой песни каким-либо звуком казалось кощунством. Словно маленький ручеек в пустыне, вилась она в воздухе, мягко обтекая всё опадающие порывы ветра и редеющие облачка песка. Сама пустыня радовалась этим звукам и смиряла свой гнев. Вскоре последние признаки бури развеялись без следа, вокруг лагеря воцарились спокойствие и тишина, и Касеан прекратил петь.

Лагерь зашевелился, отовсюду стали собираться люди. Старейшина Матор подошел к Касеану и положил руку ему на плечо.

- Молодец, сынок, твои родители гордились бы тобой! – в голосе старейшины звучала неподдельная гордость. Спустя мгновение он понял, что слова его задели мальчика и отвел взгляд.

Касеан ничего не ответил, только коротко улыбнулся. Однако все успели заметить изменения на его лице.

Старейшина не стал растягивать неловкое молчание и принялся раздавать команды. Толпа быстро рассыпалась, жизнь в лагере закипела: затрещал сухой хворост, застучали глиняные горшки, захлопали купола палаток. Под эту рабочую песню Касеан, опустив голову, быстро зашагал к своему жилищу.

Вскоре лагерь был снят, люди накормлены и готовы к путешествию. Караван медленно тронулся в путь. Касеан бодро шагал впереди, размахивая отцовским посохом. Рядом с ним шёл старейшина Матор.

- Это точно? – с недовольным видом спрашивал старейшина.

- Да, - твёрдо отвечал парень. – Кости говорят идти к скалам.

- Уже который день! Никогда ещё мы не шли прямо так долго. Мы серьезно рискуем набрести на неприятности, мальчик.

- Я ничего не могу с этим поделать, старейшина, кости говорят идти к скалам. Если вы спросите моего мнения, то я думаю, что Реймар идет за нами по пятам, а кости, оберегая нас, указывают кратчайший путь бегства.

Конечно, у отца Касеана было время, чтобы замаскировать свою миссию, как и у деда. Они могли отклониться от курса на день, на неделю, а затем вернуться и продолжить путь к цели, и никто не заметил бы этого. У Касеана времени не было – Реймар взаправду мог идти по их следам, он наверняка хотел завершить начатое, демоны не отступаются от намеченного. Поэтому приходилось рисковать.

- Может быть ты что-то путаешь? – с надеждой наседал старейшина. – Неправильно знаки читаешь или ещё чего? Твой отец, да упокоят его пески иного мира, не спешил передавать тебе свои обязанности. Знал, что тебе ещё многому нужно научиться, прежде чем занять его место.

Касеан молчал. Подобные разговоры не раз уже возникали в пути. И ещё не раз возникнут. Он давно высказал свою точку зрения в этом вопросе.

- Пойми, сынок, воду в этих краях становится найти всё сложнее. А по мере приближения к скалам мы встречаем всё меньше растений. Шасинам скоро будет нечего есть.

- Ох уж эти взрослые! – вмешался старик Хьор, вовремя подоспевший на выручку. – Всегда норовят взвалить свои проблемы на кого-то другого. Ты забыл, что говоришь с мальчиком, Матор? Чего ты от него хочешь? Чтобы он посоветовал тебе, как распределить воду между толпой стариков и калек? Отстань от парня, он и так с ног валится, спасая нас от бед!

Пристыженный Матор недовольно опустил глаза.

- Хорошо, я и впрямь сказал лишнего, - пробормотал он. Затем развернулся и бросив ещё один испытующий взгляд на мальчика зашагал прочь.

Позади скрипели деревянные колёса старых повозок, мычали, лениво передвигая длинные костлявые ноги шасины, встряхивали лоснящуюся на солнце белоснежную шерсть. Вдалеке возвышалась горная гряда, протянувшаяся вдоль всего горизонта.

- Он прав, - досадливо сказал парень. – Отец не успел выучить меня до конца. И в том, что люди голодают и страдают от жажды есть моя вина…

- Глупости! – воскликнул Хьор. – Ты просто мальчик! Мальчик, которому нужна забота! Люди забыли об этом, когда ты стал шаманом племени, они только требуют и забывают благодарить. Да, сейчас тяжелые времена, но ты знай, что мы все обязаны тебе. Придет день, когда люди опомнятся и смогут воздать тебе должное.

«Этого я и боюсь, - подумал Касеан, отметив про себя всю иронию этих слов, о которой Хьор, как ему казалось, даже не подозревал».

Весь день караван медленно влачился по раскаленным пескам. От него то и дело отделялись маленькие группки людей, уходивших на поиски воды и еды, возвращаясь неизменно с пустыми руками. Люди изнывали от жары и жажды, выбивались из сил и многие считали своим долгом сообщить об этом шаману. Люди потеряли своих близких в недавней битве, а теперь страдали от болячек и истощения и им нужна была какая-то отдушина. Так уж вышло, что отдушиной стал молодой шаман, ещё не успевший отрастить усов. Они забыли, что мальчик потерял всё в этой жизни, как забыли и о сострадании. Всё что им было нужно, это немного облегчить свою ношу, а в это время ноша Касеана всё росла и росла, рискуя свалить его с ног.

Когда стемнело Матор решил встать лагерем. Бури не ожидалось и палатки устанавливать не стали – расположились вокруг костров, закутавшись в тёплые шасиньи шкуры. Касеан не стал есть. Бросив на песок меховую подстилку, он свалился на нее и сразу уснул. Сегодняшний переход вымотал его и забрал все силы без остатка. Хьор укрыл его и разжег костер, а сам присел рядом – ворошил угли в костре, подшивал износившуюся одежду, напевая себе под нос какую-то песенку. Вскоре весь лагерь присоединился к Касеану в царстве снов. Кроме одного человека.

Уубэ лежал без сна уже много часов. Внутри всё сжималось от бессильного страха перед преследователями, страх умереть от истощения лишь вызывал это истощение, ухудшая и без того плачевное состояние кочевника. Уубэ ворочался ещё несколько часов, а когда страх в конец овладел им и не осталось сил ему противостоять, к нему пришло виденье:

Уубэ в темноте. Дыханье спирает, он силится вдохнуть, но это дается слишком большими силами. Где-то высоко в небе горит единственная звезда, но её света недостаточно, чтобы развеять тьму. Уубэ всматривается воспаленными глазами в пустоту и видит размытые очертания приближающегося человека.

Человек подходит ближе, за его спиной что-то испускает призрачный свет, которого достаточно лишь чтобы разглядеть его силуэт. Но свет этот спасителен – Уубэ теперь может совладать со своим дыханием. Облегчение связано в его разуме с этим загадочным человеком, и он проникается к нему доверием.

Там, где должно быть лицо незнакомца, вспыхивают два мутно-зеленых огонька, они зачаровывают Уубэ, гипнотизируют его. В голове молодого кочевника раздается шепот. Голос настойчив и силен, ему невозможно не внимать. Глаза Уубэ округляются, он узнает страшные истины. Вдруг, фигура расплывается дымным облаком, шепот обрывается и пораженный Уубэ остается один в звенящей пустоте. Но страх больше над ним не властен, ведь он знает что делать.

Хьор проснулся как всегда засветло и с удивлением обнаружил, что он сегодня не первый – место Касеана пустовало. Старик тихонько обошел лагерь и обнаружил парня сидящим на одной из загруженных до верху телег, глядящим в небо.

- Меня мучили кошмары, - ответил Касеан на немой вопрос. Он знал, кто найдет его здесь первым. – Мне нужно рассказать тебе кое-что Хьор.

Хьор подошел и устроился рядом. Солнце начало подсвечивать изломанный горными вершинами горизонт. Небо бледнело, но над Северными Горами всё ещё сиял крупный сапфир Звезды Леонелла. Она горела словно путеводный маяк в утреннем тумане, окутанная мутной россыпью тускнеющих мелких звезд.

- Я должен хранить это в секрете, но больше не могу, - начал Касеан. – Мне нужно с кем-то поделиться. С кем-то, кто поймёт меня и не осудит.

- Будь уверен, малыш, судить я тебя не стану, - заверил его Хьор, с интересом и беспокойством ожидая продолжения.

- Знаю, поэтому я и решил тебе рассказать. Я просто не могу больше лгать людям. Они мне доверяют, а я… Видишь вон ту звезду? – Касеан указал пальцем в яркое пятно на небе. – Это звезда Леонелла, звезда предводителя нашего народа. Такой старожил, как ты наверняка это знает.

Хьор молча кивнул.

- Так вот, Леонелл говорил с моим дедом. Он явился к нему во снах, когда тот был ещё молод, немногим старше меня, и открыл ему истину, - Касеан волновался и хотел покончить с этим как можно скорее, поэтому, сам того не замечая, начал говорить быстро и сбивчиво.

Старик недоумевающе взглянул на мальчика, но ничего говорить не стал.

- Когда наши предки пришли в эту пустыню, гонимые страшным врагом, Леонелл вел их. Они шли всё дальше, боясь преследования, а число их сокращалось. Многие люди гибли в пути и на их боль и страдания слетелись чудовища пострашнее тех, что прогнали предков из их земель. Демоны стали нашептывать людям странные вещи, толкая их на ужасные поступки. Леонелл старался сплотить всё более разобщающийся народ, но не смог. Наши предки перестали быть единым народом, они сбивались в племена, спорили, убивали друг друга. Постепенно все племена отделились от общины, и она распалась. Племена разбрелись по пустыне, ведомые предсказаниями своих шаманов, которые тем нашептывали конечно же демоны, потерялись в песках и постепенно забыли, что жили иначе. Леонелл сокрушался над участью своего народа, горе погубило его, но и после смерти он не смог спокойно уйти. С тех самых пор в небе зажглась его звезда, указывающая нам путь в родные края, но люди не помнят прошлого, мы влачимся в песках, а демоны пожирают наши силы, вытягивают их капля за каплей. Поэтому они и избавляют нас от встреч с бандитами и от других бед, им не нужны наши смерти, им нужны наши силы, наши страдания. Дед перестал слушать кости, отверг демонов, повел наше племя к путеводной звезде и демоны ополчились против нас. Они гневят пустыню, чтобы та заметала нас песчаными бурями, натравливают на нас обезумевших головорезов, вроде Реймара, сводят людей с ума. В конце концов они добились своего – убили моего деда и всех, кто мог продолжить его дело. Всех кроме меня. Но я слаб… Я не умею и доли того, что мог дед, что мог отец, я вообще ничего не могу, только обманом вести вас… Когда Реймар нагонит нас, я ничего не смогу сделать. Если мы не доберемся до Северных Скал, то погибнем у самой цели. Я погублю дело своих предков, погублю дело нашего вождя! – на последних словах голос Касеана сорвался, и он не смог продолжить, только уткнулся лицом в сложенные на коленях руки и протяжно всхлипнул.

Несколько минут тишину прерывал лишь ветер, завывающий в песках и редкое мычание шасинов. Старик сидел в раздумьях, не решаясь открыть рта, но в конце концов понял, что теперь его очередь быть честным.

- Я тоже должен тебе кое-что сказать, малыш. Леонелл являлся не только твоему деду.

Касеан поднял голову и посмотрел на него удивленным и растерянным взглядом.

- Многие видели его, - продолжал старик. – Но, как ты уже говорил, люди забыли своих предков, забыли о храбрости. Только твой дед осмелился принять это бремя. И я делил его с ним, как мог. Я бы с радостью разделил его и с тобой, но я слишком стар. Всё что я могу теперь – поддержать тебя словом, да хрустеть больными коленями, - в подтверждение своих слов старик с хрустом разогнул ноги, чем вызвал слабую улыбку на лице мальчика. – Что же я могу сказать, так это то, что ты способен на всё, потому что ты молод и полон сил. Используй то, чему научили тебя дед и отец, используй грамотно, а остальное придет с опытом. Я помогу тебе, чем смогу. Если цель и впрямь так близка, то мы её достигнем во что бы то ни стало.

Касеан немного воспрял духом, в голове прояснилось и до его слуха донеслись звуки, на которые он не обращал внимания раньше – это были голоса людей за его спиной. Хьор тоже услыхал голоса и обернулся. В глубине лагеря, возмущенно жужжа, роились светлячки масляных ламп. Старик и мальчик не мешкая слезли с повозки и направились к ним, желая узнать что заставило племя собраться так рано.

Люди сгрудились вокруг палатки старейшины и открыв рты слушали злые откровения о своём шамане. Уубэ вещал:

-… лишь обман! Подлец предал наше племя! Обманом завёл нас в тупик! – одежда молодого кочевника промокла от пота, глаза сверкали безумным огнем. Он не владел собой.

Люди, разбуженные его криками, вяло выбирались из-под пологов палаток, зевая и не понимая что происходит. В толпе окружавшей оратора уже послышались испуганные вздохи. Уубэ не унимался:

- Наш слабовольный шаман поддался демонам, отверг духов предков, которые хранили нас на протяжение веков и завел в эти безжизненные пустоши, чтобы уморить голодом и жаждой, на милость своим новым хозяевам! И он не первый! Весь его род предателей медленно точил наше племя изнутри! Своей ложью и подлостью они вели нас в могилу, но сами оказались в ней! Духи предков позаботились о нас – заблудших душах! А вот и он! Этот негодяй! Этот подлец! Пустынный змей в человеческом обличье! – Уубэ впился злобным безумным взглядом в испуганного Касеана и указал на него трясущимся пальцем, - Что посулили тебе демоны? За что ты нас продал? За что отрёкся от предков? Что за безумные речи, толкающие тебя на подлости ты слышишь в голове?

Мальчик остолбенел от неожиданности. Он стоял, глядя остекленевшими глазами на пышущего жаром Уубэ и не знал что ответить. Но тут вмешался Хьор. Он встал перед Касеаном, заслоняя его от обвинительных речей и обратился к Уубэ:

- Не знаю, как Касеан, но я слышу здесь лишь одну безумную речь – ту, что выходит из твоей глотки. Я стар уже и многое повидал, но глупостей подобных на своём веку ещё не встречал, - и он обратился к народу, - А вы что же? Вашего шамана обвиняют в ваших бедах, но не он ли находит воду для вас? Не он ли находит места для безопасных ночлегов? Не он усмиряет бурю, чтобы та не замела вас в пути? Он тратит столько сил для племени, а вы услышали бредни сумасшедшего и уже сжали кулаки?

По толпе прокатился шепот сомнения. Люди начали переглядываться в оранжевом свете ламп и оживленно обсуждать сложившуюся ситуацию. Уубэ зверел.

- Хорош защитник! – закричал он. – А как же ложь, что льёт он в наши уши? Как же все беды, что произошли с нами по вине его и его предков? Перекрывает ли вода, которую он делит с нами и которую добывает всё племя те беды, что обрушились на нас?

- Разве мы торгуемся здесь? – возвысил голос и Хьор, - или ты действительно решил купить гнев народа любой ценой? Ты говоришь, что демонические голоса шепчут у Касеана в голове? А чьи голоса шепчут в твоей? Чьи голоса уняли дрожь в твоих поджилках, Уубэ, и заставили тебя изрыгать проклятья перед всем племенем?

Люди с ужасом понимания воззрились на стоящего в центре Уубэ. Глаза молодого кочевника налились кровью, костяшки сжатых в кулаки кистей побелели.

- Довольно! – выплюнул он. – Вы все умрёте! Издохните в пустые! И всё благодаря вашему шаману, что завел вас в бесплодные края! Но он умрет сегодня… - едва закончив фразу, Уубэ выхватил из складок своего пустынного балахона костяной кинжал и бросился на Касеана. Никто из людей не двинулся с места, да и не успел осознать того, что происходит. Лишь Хьор стоял у него на пути.

Старик бросился ему навстречу и схватил за грудки. За его спиной Касеан в ужасе попятился и упал на песок, не отрывая глаз от схватившихся. Мгновения они боролись, но силы были неравны. Молодой кочевник вывернулся из захвата и ударил Хьора кинжалом в бок. Старик застонал, но снова схватил его. Повиснув на нем, он потянул Уубэ из последних сил к земле, терпя всё новые и новые удары кинжала. Озверевший Уубэ пытался освободиться, но его буйство ему только мешало. В бессильном гневе он то устремлялся в сторону Касеана, то, увязнув в мертвенных объятиях, поворачивался к Хьору и наносил очередной удар.

Внезапно головы людей прояснились. Несколько смельчаков бросились на помощь и скрутили Уубэ, но Хьору это уже не помогло. Изрезанный в клочья, он распластался на сыром от крови песке. Пустыня забрала ещё одну жизнь.

Касеан ещё долго сидел, глядя в остекленевшие мертвые глаза старика, уставившиеся в темноту сквозь него. Он не видел, как уводили метавшегося из стороны в сторону обезумевшего Уубэ, не слышал проклятий, что слал он ему, не ощущал людей вокруг себя. В его ушах звучал лишь звон вечности, в которую отправился скитаться его самый близкий друг.

Кости, ударяясь о каменную плиту, складываются в странную картину. Дым окутывает их, расстилается по плите. Раздается демонический смех.

- Я знаю где ты! – кричит слепой старик. – Знаю!

- Мы знаем где ты, - вторит ему пустой голос из темноты. – Мы знаем где твоё племя, и мы настигнем вас.

Старик поворачивает иссушенное солнцем и источенное ветром лицо к Касеану, вокруг него сгущаются тени, приобретая человеческие формы. С пустым звенящим смехом они тянутся к нему, намереваясь схватить, но темноту прорезает луч света. В небе ярко горит звезда.

- Проснись! – громом раздается голос в его голове.

Касеан открыл глаза. Сквозь прорехи в одеяле лился горячий солнечный свет, было душно, слышались голоса беседующих между собой людей и мерный скрип колес. Он не помнил, как оказался на телеге, склонялся к тому, что его донесли до нее соплеменники. Сердце кольнуло – он вспомнил события прошлой ночи. Откинув одеяло, Касеан поднялся на локтях и огляделся. Солнце ослепило, но спустя несколько мгновений он разглядел медленно приближающиеся горные хребты. Заметив, что он проснулся, люди стали собираться вокруг телеги. Послышалось повелительное «П-р-р-р» - деревянные колеса скрипнули в последний раз.

- С тобой всё в порядке, Касеан? – старейшина Матор пробирался к нему, живо расталкивая людей на пути. – Мы боялись случилось что-то непоправимое.

- Случилось. – Отрезал Касеан и отвернулся.

Матор насупил седые брови.

- Мы решили, что дойдем до Северных Скал, во что бы это ни стало. Хьор не только тебе был другом, мальчик. Он был уважаемым членом нашего племени, и он отдал за тебя жизнь, значит верил тебе. Теперь наш долг – закончить это дело.

Касеан молчал. По его щеке скатилась одинокая слеза, упала на одеяло и утонула в шасиньем меху.

- Тогда нам нужно поторопиться. Разбойники Реймара уже настигают нас.

Два следующих дня караван двигался на пределе своих возможностей. Даже выносливые шасины выбивались из сил, а люди едва передвигали ногами. Касеан не чувствовал поблизости источников воды, да и искатели от каравана больше не отделялись. Запасы были на исходе, но и горы становились всё ближе. И вот, к исходу третьего дня, перед измученным племенем предстали величественные врата в новый мир. Ущелье было очень узким, стены его отвесными склонами уходили в небеса. Песок словно не решался коснуться каменистой поверхности ущелья.

- Неужели пришли, - с трепетом проговорил Матор, устремив взгляд ввысь, где в небо впивались каменные зубы гор.

- Пришли, - отрезал Касеан. Его цель была достигнута, но внутри него что-то изменилось, сделало его суровее и жестче. – По ту сторону ущелья лежат врата, через которые наши предки пришли в эту пустыню.

Не успел он договорить, как раздался щелчок - о камень что-то ударилось. За ним последовал ещё один щелчок, от скалы что-то отскочило и зарылось в песок. Люди опасливо стали вглядываться в горные кручи, гадая что могло свалиться вниз, но их догадки были развеяны криком боли. Один из мужчин племени свалился на колени, сгребая горстями раскаленный песок. Из спины его торчало древко стрелы. Ещё мгновения он судорожно сгребал песок, но быстро обессилев, застыл. Толпа с ужасом шарахнулась в стороны, на них посыпался редкий, но смертоносный град стрел. Вдалеке Касеан разглядел десяток человек в белых шасиньих балахонах, ловко работающих луками. Человека, командующего ими он узнал сразу.

- Реймар! Они настигли нас! – раздался крик из толпы.

- Нам конец! – завопила одна из женщин.

- Соберитесь, глупцы, - противоречил ей кто-то другой, - готовьтесь к бою!

- Не нужно! – закричал Касеан. Все тут же обратились к нему. – Боя не будет! Достаточно людей погибло в этой пустыне! Бегите в ущелье, я спрячу вас!

Не дожидаясь ответа, Касеан высоко воздел свой посох и запел не концентрируясь. Слова песни были грубы и суровы, они не были понятны человеческому слуху, но били по нему тяжелыми ударами барабана, скрежетали камнями. Люди в ужасе бросились в ущелье, схватив из повозок лишь самое необходимое. Лучники бросились следом, но их скосил порыв ветра, нахлынувший откуда ни возьмись.

Ветер рванул посох Касеана, намереваясь прекратить его песню. Шаман удержал его, едва устояв на ногах. Песня не прервалась ни на мгновение, гневя пустыню и раздувая бурю.

- Вперёд! Поднимайтесь! – в вое ветра слышался чей-то едва слышный крик.

Касеан пел. К нему пришли самые страшные воспоминания его жизни, голова болела с каждой секундой всё сильнее, в горло залетал песок. «Ну вот и всё, - промелькнула последняя мысль».

Сильнейший порыв ветра вырвал посох из рук мальчика, закрутил в вихре, разломил пополам. Касеан не успел разглядеть, как близко подошли люди Реймара – всё скрыла серо-золотая пелена. Мир накрыло песчаной волной.

 

Ночью в ущелье спустился туман. Касеан с трудом передвигал ноги, дрожа всем телом, но не выпускал из рук старой проржавевшей сабли. Шасиньи одеяла и накидки замело песком, что-то успели схватить бежавшие в ущелье соплеменники, ему же не досталось ничего. Да и мог ли он подумать, что выживет в страшной буре? Но теперь всё иначе. Промерзнув до костей, Касеан цеплялся за каждый миг. Он вертел головой по сторонам, но ничего кроме молочной дымки тумана, да голых каменистых стен не замечал. Неужели судьба сберегла его в катаклизме, чтобы холод погубил в дороге? Касеан остановился. В голове звучал лишь стук зубов. Возникло желание прилечь и отдохнуть, попытаться согреться каким-то ещё неведомым способом. Он прогнал эту мысль и поплелся дальше.

Ночь ещё окутывала горы, когда Касеан заметил арку. Два огромных каменных рога смыкались над ущельем, а за ними чернота. Врата? Он попытался ускорить шаг, но не смог. Ноги подкосились, и он рухнул на холодные камни. Сквозь пелену, застилающую глаза, он увидел бегущих к нему людей.

Проснувшись, Касеан ещё долго лежал с закрытыми глазами. Он слышал звук текущей воды, голоса людей и боялся, открыв глаза, обнаружить, что это всего лишь сон.

- Как думаешь, он поправится? – звучал женский голос поблизости.

- А что с ним станет? Вон какой путь прошел без воды и одежды. Он молодой парень, отоспится и будет как новый, - отвечал ей мужчина.

Касеан с трудом разлепил веки. Говорившие уже ушли. Он лежал в какой-то пещере, в ворохе одеял. Недалеко, в глубине пещеры журчал ручей. Касеан поднялся и, закутавшись в серебристую шасинью шерсть, поковылял к выходу.

Свет ударил в глаза, а когда зрение привыкло, перед Касеаном предстал новый мир:

По эту сторону гор климат был мягче, низкорослые кустарники облепили пологие склоны, приютив множество мелких грызунов и птиц. Этот пейзаж был далек от сказочной страны, что детский разум представлял себе в мечтах, но Касеан понял – это именно тот мир, который они искали.

На поляне перед пещерой расположился скромный лагерь племени – всего несколько палаток, пара кучек золы от ночных костров, заготовленные вязанки хвороста. Люди собрались вокруг него и наблюдали за ним с благоговением. Старейшина Матор, прихрамывая вышел вперед.

- Мы должны поблагодарить тебя, Касеан. Твой дед вёл нас к спасению, как и твой отец, но завершил их дело всё-таки ты. Завершил, несмотря на все беды и горести, что обрушились на тебя, несмотря на всё недоверие, оказанное нами. И за это мы благодарим тебя, и просим прощения. Мы не достойны такой награды за нашу трусость и мелочность. Простишь ли ты нас?

- Вам не нужно просить прощения, - недолго думая, ответил Касеан. - Мы все помогали друг другу, как могли. Я хотел бы забыть всё плохое, насколько это возможно. Сегодня начинается наша новая жизнь и я хотел бы, чтобы только это служило нам напоминанием об испытании, что выдержало наше племя.

С этими словами Касеан протянул старейшине ржавую саблю, принадлежащую некогда их злейшему врагу.

- Пусть это будет реликвией нашего племени и в трудный час напомнит насколько мы сильны.

- Я клянусь, что так и будет, - сказал Матор и поднял саблю над головой.

В этот же день караван тронулся в путь. Людей было мало, они устали от бед, выпавших на их долю, но шагали бодро и радостно. Вырвавшись из смертельных силков пустыни, они постепенно приходили в себя, но впереди было ещё много испытаний. Ведь кто, если не они, однажды прошедшие этот путь, должны были вернуться и спасти народ, заплутавший в раскаленных песках.