О том что он Медиатор выяснилось случайно и уже в зрелом возрасте. Судьба старшего преподавателя института повышения квалификации занесла его в один из городков среднего Урала, где он организовывал трехдневный семинар семинар для руководителей среднего звена. Ответственным от принимающей стороны была начальница отдела кадров. Хитрая, властная и одинокая женщина, как говорится «за 40». По окончании семинара он оказался у нее в гостях.

То, что после учебы организуется небольшой банкет, Сергей Викторович привык. Среди взрослых, вырванных из рутинной производственной текучки на три дня отдыха людей, всегда находился «живчик», который заказывал столик в кафе, собирал со всех деньги, за исключением приезжего «профессора» и, как правило, выступал тамадой. За это он освобождался от написания итоговой десятистраничной работы, которой так боялись все «ученики». Но в этот раз Тамара Николаевна, зорко отслеживавшая учебный процесс подопечных, быстро пресекла зарождавшуюся инициативу и захватила преподавателя себе, обещая манты домашней лепки и настойку на кедровых орешках.

Точно в назначенное время Сергей Викторович стоял перед массивной двустворчатой дверью, обитой солидным дермантином по моде семидесятых годов. Достав из портфеля традиционную коробку конфет, он отметил, что ни дрожи, ни волнения от предстоящей встречи он не испытывал. Как получится, так и получится. Торопиться некуда, так как его поезд уходит только завтра после обеда. Достопримечательности городка его не интересовали, шопинг тоже. Жил он один, поэтому встречать его было некому. Так может кто проводит?

Тамара Николаевна была в ярком цветастом платье с большим вырезом на груди. Макияжа тоже хватало от души, явно наведенным собственноручно по рецептам прошедшей бурной молодости.

Настойка оказалась ароматной и забористой, как он любил, манты и салатики просто таяли во рту. У гостя поднялось настроение и он, как заправский павлин, стал засыпать хозяйку комплиментами. Женщина жила одиноко, на работе была цепным псом директора и даже ему не позволяла вольностей в отношении себя. Остальным даже в голову не приходило приголубить «королевскую кобру» от взгляда или звонка которой появлялась слабость в ногах и холодел низ живота.

От мужского напора и частых рюмочек хозяйка быстро захмелела и стала даже слегка игривой. И если «брудершафт» был скромным поцелуем в щечку, то «либершафт» закончился затяжным поцелуем в губы. Все шло к взаимному удовольствию.

- Как же ты все одна, Тамара? Без мужского плеча, - гость приобнял женщину за уже погрузневшую талию.

- Да как-то все получалось, что мужики попадались то женатые, то босяки, без своего угла. А сюда я привести никого не могла, - она обвела взглядом большую комнату в сталинском доме с потолками под четыре метра. - Хозяйкой здесь была моя бабка. Царствие ей небесное. Характер у нее был, ох, непростой. Даже дочь родная, моя мать, сбежала от нее за тысячу километров. От ее монастырских порядков.

- Ну а ты что не сбежала? - Сергей Викторович слушал в одно ухо и наливал еще по рюмочке, обдумывая тост, после которого можно было залезть хотя бы устами в жаркий вырез платья «от крепдышина».

- Да, дура, я! - в сердцах воскликнула Тамара Николаевна. - Повелась на обещания наследства. Бабка сказала, что если я останусь с ней, то шкатулка с фамильными драгоценностями достанется мне, а не матери, которую она видеть не хочет и которая сейчас живет в другом городе, жената вторым браком и прижила там двоих детей. И что дедово наследство должно уйти непонятно кому?

- Слушай, а драгоценности то были на самом деле?

- Были. Мне Степанида Рафаиловна иногда показывала и перстни и сережки с изумрудами, даже колье с жемчугом, оправленным в золото.

- Откуда такие сокровища? - засомневался собеседник.

- Прадед был купцом второй гильдии и когда запахло революцией успел вложить все средства в эти драгоценности.

- Так почему бабка тебе их не отдала?

- Да потому что зараза была! - голос собеседницы сорвался на крик, но тут же опомнилась. - Господи прости меня. Ларец с драгоценностями она где-то прятала и обещала отдать только на смертном одре.

- Значит не доверяла она тебе, Тома.

- И правильно делала. Я бы тогда точно с ними сбежала из этого монастыря и зажила своей жизнью. Вон, как мать моя. А так я всегда при ней, как привязанная. Поэтому ни семьи у меня, ни детей.

- Так почему не открылась? - допытывался мужчина.

Тамара Николаевна закаменела лицом. Повисла тягучая невыносимая пауза. Удивительно спокойным голосом она произнесла:

- Третьего сентября она пошла за хлебом в соседнюю булочную … - здесь ее прорвало. Горько заплакав, она спрятала лицо в ладонях. - И ее сбила машина. Сразу. Насмерть.

Ее рыданья было не остановить. Немного напуганный этим всплеском эмоций Сергей Викторович уточнил:

- Так ты искала?

- Я все перерыла, перевернула, обстучала, обнюхала. Ничего.

- А может … - начал было собеседник, но женщина яростно набросилась на него с кулаками:

- Да пошел ты …

Гость успел перехватить ее руки. «Какие холодные руки, прямо лед». Хлопнула и перегорела лампочка в люстре. Хозяйка испуганно ойкнула. Свет погас. Причем погас не только в квартире, но и в соседних домах. Сергей Викторович продолжал держать за руки женщину, лицо которой в лунном свете, сочившемся из окна, казалось бледным и застывшим как маска. На него напал ступор и он не мог разжать свои руки. В голове зашумело, зрение стало расплываться, его даже подташнивало. Он перестал управлять своим телом. Он чувствовал только необычайный холод рук Тамары Николаевны, который казалось перетекает на него самого. В голове что то защелкало и стало попискивать, как ультразвук. «Интересно, это от наливки или от соленых грибков?» промелькнула шальная мысль. И тут он заметил, что у женщины шевелятся губы, как будто она ему что то отвечает. Но он ничего не слышал. Только это странное попискивание и щелчки. А хозяйка то замолкала, то продолжала что то говорить, то кивала головой. Ему даже показалось что она стала улыбаться.

Сколько это продолжалось не известно. Он почувствовал, что руки Тамары стали быстро теплеть, зажегся свет, только тогда он смог разжать свои руки и отпустить ее. Он бессильно откинулся на спинку стула, недомогание стало отступать, но накатилась волна сильной усталости и опустошенности. Женщина наоборот шустро подскочила и помчалась на кухню. Там она что то двигала, гремела мебелью. Было слышно как упала и разбилась какая то посудина. «Надо бы ей помочь» пришла мысль, но сил подняться не было. Послышались звуки как будто что-то отрывают. Потом наступила тишина. В зал вернулась хозяйка, перепачканная побелкой и паутиной. В руках она держала покрытую слоем пыли и кухонной гари шкатулку.

Ларец был старинной работы с инкрустацией, на гнутых ножках. По углам сидели сторожа — горгули и грифоны. Тамара Николаевна пыталась открыть сокровищницу, но она не поддавалась, хотя никаких запоров и замков видно не было.

- Поверни фигурки, - осенило гостя.

Она осторожно повернула боковых грифонов и с мелодичным звоном крышка распахнулась.

«Сигнализация сработала» пришла очередная глупая мысль.

Женщина зачарованно перебирала содержание шкатулки. Сергей Викторович не хотел отвлекать ее от созерцания свалившихся на нее сокровищ. Однако, такое событие, по традиции, надо было отметить. Он налил себе очередной шкалик настойки. Хорошая выпивка и неожиданный поворот событий повысили настроение и он рассмеялся. Тамара Николаевна смогла оторвать глаза от желанного наследства и с вопросом взглянула на него.

- Ты бы видела сейчас, Тома, свое лицо.

Женщина мгновенно повернулась к туалетному столику и охнула. Из большого овального зеркала на нее смотрело отражение с всклокоченными волосами, припудренными побелкой. Тушь и помада, когда она вытирала горькие слезы, оказались размазаны по лицу. На щеке чернел след от непонятно откуда взявшейся сажи. Но нервное возбуждение от находки было таково, что ничто не могло испортить ей настроение. Она звонко рассмеялась и повернувшись к мужчине с придыханием спросила:

- Что, не нравлюсь? - при этом она сделала неуловимое движение грудью, от которого у гостя перехватило дыхание. Не в силах отвести взгляд от соблазнительных полушарий, он смущенно ответил:

- Ну что ты.

- Тогда пошли. Благодарить тебя буду. Заслужил. - Она взяла его за руку и повела в спальню.

 

Может быть то, что они жили одиноко и соскучились по таким отношениям. Может быть благотворное влияние настойки или накопившееся напряжение от удивительного события. А скорее все вместе, но эту ночь они как молодожены никак не могли оторваться друг от друга. Только Тамара время от времени убегала ненадолго в зал еще раз взглянуть на свое обретенное богатство.

Сергея Викторовича разбудил чудесный запах свежезаваренного кофе. Он сразу ринулся на кухню. Здесь его ждал завтрак и заботливая хозяйка. Тамара Николаевна изменилась. Ушла строгая, волевая, стервозная баба. Перед ним в домашнем цветастом халатике хлопотала счастливо улыбающаяся, милая женщина. Только после того как он расправился с яичницей с ветчиной, пирожками и большой чашкой кофе с молоком, гость позволил себе задать давно рвущиеся из него вопросы о том, что это было.

- Откуда я знаю. Со мной никогда такового не было, - начала Тамара Николаевна. - Сначала я разозлилась, потом, когда свет погас, испугалась. И вдруг, вместо твоего лица я увидела лицо Степаниды Рафаиловны, моей покойной бабушки. Я услышала ее голос «Здравствуй, Тома». Я клянусь тебе, это была она. Она рассказала что у нее все хорошо и стала просить у меня прощение. Такого никогда не было. Ругала — было, наказывать — было. Но чтобы просить прощение. Никогда. Она повинилась, что не дала мне заняться личной жизнью, создать семью, что была излишне суровой и строгой. Я не выдержала и тоже стала просить простить меня. - Она смахнула навернувшиеся слезы. - В общем, поговорили по-родственному, чего нам так обеим не хватало в прошлом. Она сказала где спрятала ларец и взяла с меня обещание что я поделюсь с матерью.

- И что теперь, ты поедешь с сокровищами делиться с матерью?

- Нет, - она сделала паузу, глотнула остывающий чай с какими то ароматными травками. - Моя мать простодыра, ничего не понимает в камнях и украшениях. И наши фамильные драгоценности могут уйдут за бесценок. Я лучше отвезу ей деньги. Степанида Рафаиловна сказала, что матери сейчас тяжело. Муж, за какие то махинации попал в тюрьму и подхватил там туберкулез. Она одна бьется в нужде с двумя детьми. Я уговорю ее и заберу к себе младшую сестренку. Девочка будет жить у меня. Здесь недалеко есть детский садик. Я все устрою. Это ведь единственная родня, которая есть у меня. И теперь у меня будет своя семья.

- Ты знаешь, я очень рад за тебя.

- Это тебе спасибо, - женщина достала из кармана перстень и положила перед мужчиной. - Возьми на память.

Перстень благородно отливал золотом. Явно старинной работы. С вензелем на печатке. Солидное мужское украшение. Когда Сергей Викторович с интерес взял его в руки и стал рассматривать, то неожиданно почувствовал головокружение, даже легкую тошноту. В пальцах стало покалывать и ломить. Он положил перстень на стол и неприятные ощущения стали уходить.

- Спасибо, Тамара. Но я не возьму.

- Почему?

- Во-первых, это выглядит как оплата моих услуг, но я не услугу тебе оказывал, а искренне хотел помочь. А за помощь денег не берут. Во-вторых, ты сама сказала, что это фамильная реликвия. Так пусть она останется в семье.

- Ну, я же хочу отблагодарить тебя.

- Твоя признательность и будет для меня лучшей наградой.

 

Больше они никогда не встречались.Сергей Викторович силился понять, что же с ним произошло, что в нем открылось. Он проштудировал гору книг, консультировался со специалистами от психиатра до магистра спиритизма, в результате почерпнул много интересной, но ненужной информации. Тогда он решился на эксперимент.Чтобы не выглядеть в глазах своих друзей и коллег законченным психом, он решил знакомиться со случайными людьми на нейтральной территории — в общественном транспорте, в очереди, даже в библиотеке. Он старался выудить у них проблемы, страхи. Когда в обсуждении проблемы они доходили до высокого эмоционального уровня вдруг, в какой-то неуловимый момент они начинали общаться с ним как со своим каким-то конкретным родственником или знакомым. Причем сам он молчал, а они страстно вопрошали, объясняли, спорили. Он заметил что люди через него общались с персонами, которые к этому моменту покинули наш бренный мир, но в любом случае эти персоны были очень значимы в жизни этого человека. Ни разу, к счастью, не появился ни Наполеон, ни Иван Грозный.Чаще всего являлись близкие. Хотя это могло быть, как объяснил ему старичок-психиатр, и самовнушение. Собеседник входил в гипнотический транс, снимались психологические барьеры и подсознательное в чьем-то образе предлагало способы решения проблемы, которые сгенерировало бессознательное. Якобы, индийские брахмы и тибетские ламы могли входить в такое состояние. Скорее всего, чтобы он не утонул в мистике оккультизме, старичок не стал ему прописывать лошадиные дозы успокоительного, а посоветовал в качестве хоть какой нибудь рациональной основы почитать книги Фрейда. Но как только он начинал глубоко увлекаться очередной теорией и начинал ей следовать, неважно была это Блаватская или Кастанеда, его начинали преследовать ночные кошмары. Он просыпался в холодном поту с сильным сердцебиением. Ничего конкретно не помнил, но даже косой взгляд на книгу маститого учителя вызывал дрожь в руках. Кто то, видимо, заботился что бы его психика не свернула в сторону, то что называется «чуть не свихнулся».

Его страшно удивляло, что в результате таких контактов люди получали либо ответ на мучившие их неразрешимые вопросы, либо находили решение своих безвыходных проблем. Иногда он даже не понимал о чем идет речь. Другие способности у него не проявлялись. Стаканы, даже ложки взглядом не двигались, спички от мысленного приказа не зажигались,металлические скрепки к рукам не прилипали.

Крамольные мысли заработать на этом у Сергея Викторовича всплывали регулярно. Однажды он даже договорился со знакомым бизнесменом о сотрудничестве, но когда только начался «сеанс» в глазах у него потемнело и он потерял сознание. Что он точно вспомнил, когда его привели в чувство, что кто-то ему объяснял, что эти возможности ему даны не для того чтобы наживаться на проблемах других людей. Над этим он думал две недели, пока был на больничном с диагнозом «гипертонический криз». А еще он наткнулся на фразу, что «Медиатор — это некое третье независимое лицо, помогающее сторонам решить существующую проблему». И эта фраза ему понравилась.