По зимнему полю, проваливаясь в снег, шла собака. В красном ошейнике с белыми полосами, она часто остановавливалась и нюхала воздух, дёргала ушами и шла дальше. Её следы походили на неровный ручей, чёткий, исчезающий с новым снегопадом.

Воздух пах то ли кострами, то ли печным дымом близких деревень, холодный беспечный день ещё не клонился к вечеру.

«Ещё немного, и мы вернёмся».

 

***

 

Человек сидел на обшарпанной лавке и писал дневник.

«Сегодня ровно семь лет, как меня изгнали. Интересно, помнит ли меня Стропао, её брат наверняка летает сам. Мы могли бы стать семьёй, она в верила меня, и я верю, она ещё верит.

Но как-то я найду выход».

«Джесси! – Человек поднял глаза на собаку в красном ошейнике. Протянул к ней руку, собака коротко тявкнула и нагнула шею. Человек снял ошейник и повертел его в руке, другой рукой держа дневник на колене. Дневник шатался, человек подбосил ошейник, ошейник упал на траву.

Собака лениво лежала рядом, смотрела на солнце, высовывала язык. Её светлая шерсть на животе свалялась и неровно высыхала.

Человек закрыл дневник и подобрал ошейник. Небритый, в плоской шапке и рваной кофте, он напоминал бывшего ковбоя, давно списанного со счетов. Человек убрал ошейник в карман, закрыл глаза, потом закрыл лицо руками.

Вечер.

 

– Дядя, вы что, бомж? – Человек с криком открыл глаза. Вечер перешёл в раннюю ночь, небо заволокли тучи.

Перед ним стояла девочка с варежками на резинке, в большом шапке с помпоном. Она переминалась с ноги на ногу, и улыбающиеся звёзды на сапогах вспыхивали на несколько секунд.

– Мама говорит, что люди, которые на улице ночью, бомжи. – Звёзды на сапогах снова загорелись розовым цветом.

– Из моего дома меня выгнали, – Человек откашлялся и вытер тыльной стороной ладони мокрый нос. – Мой дом в другом мире, у меня там осталась семья.

– Других миров не бывает! – Девочка нахмурила брови, – Надежда Геннадиевна говорит, есть только наш. Другие миры вообще ненаучно. Всё сказки.

Человек долго молчал. Девочка заметила собаку и подошла гладить, собака нюхала варежки и махала хвостом, девочка смеялась, звёзды на сапогах почти не гасли.

– В твои годы я верил, – Девочка замерла, и человек продолжил с упрёком, – У них есть крылья, я сразу понял, что один из них. Крылья, как у пегасов, длинные хвосты, они собирают ими землю в острова. – Девочка, прыснула.

– Да, собирают, – Человек с ожесточением сжимал ошейник одной рукой, дневник второй, – На каждый хвост надевается ошейник, ошейник открывает вход. Иди домой, пока не пришла твоя мама и не вызвала полицию.

Но девочка ушла сама. Человек сжал ошейник ещё раз, резко встал. Собака гавкнула несколько раз и встала.

– В следующий раз лай, когда кто-нибудь подходит, Джесси. Мы ищем снова, беги вперёд.

За полоской деревьев прогромыхал поезд, человек морщился, зажимая уши, Джесси лаяла и непонимающе водила головой. Когда шум поезда затих, человек пошёл за собакой.

Снег скрипел, человек останавливался и шумно выдыхал воздух. Джесси бежала по протоптанной дороге к полю.

 

***

 

«У Стропао серые крылья, большие карие глаза и сиреневый хвост. Она так смотрела мне вслед, она даже не заметила, что я взял её ошейник. Я боюсь, у неё будут проблемы, но это всё ради возвращения. Она верит в меня, когда я вернусь, она поймёт».

 

«Джесси тоже понравится дома. Их дома каждый на своём острове, острова близко, Джесси будет плавать от дома к дому, а я дам ей полетать на спине, когда появятся крылья. Или на руках, на спине тяжело».

 

«Они судили слишком строго. Но я изменю это. Я изменю всё, всё будет по-другому».

 

«В расщелинах они выращивают пшеницу, тясячи видов морозоустойчивой пшеницы, варят из неё супы. Это звучит безумно – варить супы из пшеницы! Только вкаролы так могут».

 

«Пнеге, брату Стропао, четыре года. Он уже умеет писать, у них письменность как иероглифы, а понимать они могут любой язык, из-за свойств хвоста, как объяснил мне Вгнек. Он привёл меня, он отвёл, у него были жёсткие оранжевые крылья и длинный тёмно-синий хвост. Я никогда не нравился Вгнеку, а он мне. Он был рад меня спровадить».

 

«Моя первая запись. Я пишу дневник, потому что я нашёл свой дом три недели назад и потерял его неделю назад. Это произошло на выезде загород, наша компания встречалась с поставщиком, я ехал нехотя. Я ненавижу свою кампанию, всегда ненавидел, но тогда я был никем. Теперь же!..

Он стоял у конца поля, человек с крыльями, как у пегаса, и хвостом, хвост терялся в траве. Человек посмотрел на меня, расширил чёрные глаза – чёрные, как у настоящей лошади! Я ошалел.

Теперь я знаю, что эти глаза редкость, мне так повезло, что я их увидел, мне так повезло, что он со мной заговорил.

Он сказал, что не каждый из людей – он так и сказал, «не каждый из людей» – замечает нас, и раз я заметил, я могу быть одним из них. Он представился – «Моё имя Вгнек», – он сказал, что специалист по миру людей с двадцатилетним стажем, и если мне не интересно, я могу отказаться, он уйдёт.

Я подумал, что меня разыгрывают, я ушёл. Но Вгнек не шёл у меня из головы, вся эта встреча, всё было, как в сказках. Потом, через два дня, я увидел ещё одного вкарола, и это был брат Стропао. Он зашёл на территорию людей.

С маленькими крыльями и хвостом – по цвету как у Стропао – Пнеге – так его имя – что-то говорил на непонятном языке, я не мог определить, какой он группы.

Вгнек появился как из воздуха, он был зол и сжимал зубы. Хвост Вгнека схватил хвост Пнеге – в этот момент хвост стал как хвост полевой мыши, такой же цепкий – дёрнул Пнеге за хвост, и язык стал понятным. Пнеге говорил, что не хочет «отработку в ущельях» и прижимал крылья к спине.

Потом из воздуха появилась Стропао, она была в сером платье, которое сливалось с крыльями, хвоста не было видно. Сначала я подумал, что она просто человек.

Стропао меня испугалась тогда, я тоже испугался, когда она отвела хвост от тела, когда разглядел крылья. Мы потом смеялись над этим, гуляя у воды. Волны смывали непрочную землю у берега, уносили в открытое море, где её собирали всё в новые и новые острова.

Вкаролы строят дома из особой синей глины, в домах всегда три этажа. Я жил на третьем этаже, Стропао на первом; она помщник Вгнека по изучению людей. Когда я просыпался рано, я смотрел на окна её этажа, но море, на облака.

У вкаролов нет привычных времён года, есть условные месяцы солнечно-облачного периода, когда вкаролы орошают острова, и месяцы дождей, когда вкаролы укрепляют почву с помощью разных сортов глины.

Тогда уровень воды поднимается, поэтому дома никогда не строят на низменности, только на возвышении и подальше от воды. Но всё равно затапливает, тогда все вкаролы переходят в специальный гостевой дом на самом высоком холме, где пережидают дожди.

Я бы мог укреплять острова, удерживать воду с помощью земляной плотины. Моя карьера была выбрана так успешно, я ждал, когда всё произойдёт.

До этого я не жил. Теперь...»

***

 

Человек перелестнул дневник на неисписанную страницу, взял ручку, начал писать соскальзывающие фразы:

«Ошейник горит, как фонарь, когда, – Рука поехала, и линия растянулась на весь лист, – он рядом с местом. Белые полосы зажигаются одна за, – Человек поднял глаза на утреннее небо, водя колпачком туда-сюда. Впереди было новое поле, позади короткий лес и громыхающие рельсы, – другой. У Вгнека был синий ошейник, и полосы тоже белые, они у всех белые, наверное. Скорее всего…»

Человека захлопнул дневник вместе с ручкой, прошёл вперёд, чуть не падая в снег. Джесси забегала вперед и оглядывалась на хозяина, чуть скуля.

– Да, Джесси, мы скоро придём. – Человек перевёл дыхание. – Мы скоро отдохнём, продолжим искать. Прости, ты не понимаешь, что там за место. Беги, там дорога, на картах была. Ещё немного.

Дорога начиналась за полем и вела к станции.

 

***

 

Он родился в маленьком городе на юге. Тогда все бредили книгами о магии, и он был одним из них. Потом он вырос и пошёл на работу, не веря во всё это, проводя дни в бесконечном офисе, вечера в транспорте и сне. Жизнь среднестатического человека. Конечно, он был не доволен ею.

Когда он узнал о нас, всё сломалось. Наш мир со снежными ущельями и подводными вулканами походил на те, из его детства. Мы дали две недели, как и обычно. Он просил, он уверял, что один из нас. Так иногда бывает после двух недель: ты смотришь на человека и видишь его непрорезавшиеся крылья; в тот раз было по-другому. Он отказывался верить, мы закрыли границу.

Я закрыл границу и не заметил, что веер Стропао исчез. Изготовление нового заняло пять лет, о чём она думала, не следя за своим? Меня чуть не уволили, её тоже.

Если б веер можно было забрать, человеку нельзя показываться специально. Только когда он сам увидит. Редко кто видит во второй раз, когда первый не удался. Я пробовал, и человек не увидел. Я даже не помню его имени, можно уточнить у Стропао, она точно помнит. Лень лететь из-за этого на другой остров. Стропао стала хорошей учёной.

Я знаю, он всё ещё здесь со своей собакой, ищёт выход. Иногда мне даже жаль.

По крайней мере, он счастливее, чем был раньше.