Белые знахарки Найлии

Хижина Карины находилась на краю деревни, почти у самого леса. Нужно было обогнуть Лысый холм и за небольшим оврагом, ведущим к реке, начиналась ограда, не пускающая деревенских овоцев в огород ведуньи. Карина не была старой, как её предшественница, поэтому Мари звала её просто по имени, как подругу. Правда, кроме Карины, за всю жизнь Мари помнила только одну ведунью-лекарку. Она однажды приезжала к ним в деревню на старой одноместной камневозке, запряжённой одноглазым конелоном. Та ведунья была страшная.

К Карине Мари ходила почти каждый день, не смотря на ворчание матери. Днём старый Дорен учил её и других детей чтению, счёту, истории Найлии и королевства Сораты, а вечером, когда отец возвращался из леса, Мари сбегала в хижину к ведунье.

Карина рассказывала девушке, какие травы от какой болезни помогают, как правильно из них приготовить лекарство. Ведунья постоянно что-то варила в небольших котлах, висящих в камине, подкладывала туда сушёные листья, стебли, корни. Мари она заставляла растирать в ступке обожжённые в углях кости овоцев и рога конелонов, к которым потом добавляла своё варево. В итоге получался порошок, иногда Карина делала из него шарики. Шарики и порошки хранились на полках, которые занимали всю стену справа и слева от камина. Мари часто подолгу рассматривала эти склянки, разбирала по слогам названия и из каких трав приготовлено их содержимое.

После того, как Дорен научил их в школе более-менее уверенно читать, Карина стала давать Мари книги. Сначала те, в которых опять рассказывалось про разные травы, как их использовать в сыром виде, как в сушёном, как делать порошки. А потом те, в которых были картинки, изображавшие разрезанных животных и даже людей. Мари с интересом изучала их, а Карина рассказывала, чем болеет тот или иной орган и чем его лечить.

Наблюдая за тем, как ведунья помогает жителям Обручёвки и окрестных деревень, Мари несколько раз спрашивала её, зачем она готовит столько зелий, а больных лечит колдовством, заговорами да отварами. Карина сначала отвечала отговорками, вроде того, что снадобья в банках слишком сильные и чаще всего отваров и ведовства достаточно. Но один раз она, после того как отпустила беременную женщину с жалобами на тошноту, посадила Мари рядом с собой и сказала, что сначала Мари должна выучиться у старого Дорена, и только потом, когда ей исполнится восемнадцать лет, если ей будет интересно, она расскажет ей всё, и Мари сможет выбрать, чему учиться дальше.

Этот разговор девушка запомнила. До восемнадцатилетия оставалось два года. После этого многие дети продолжали работать вместе с родителями здесь, в деревне, и лишь немногие, у чьих родителей было достаточно гирнов, уезжали в столицу, Норкен. Мари, конечно, понимала, что Карина учит её на ведунью и надеялась, что вскоре станет настоящей её ученицей, официальным подмастерьем. Лишь бы только родители не были против. Девушке было интересно узнавать, как помогать людям, но то, что было написано в книгах, которые Карина ей давала, очень разнилось с тем, что сама ведунья делала.

Жители деревни обращались к ней редко. Только когда было совсем невмоготу. Чаще всего молодые девушки приходили за снадобьем, чтобы не забрюхатеть, да старухи жаловались на боли в ногах и кружение в голове. Мужчины если и приходили, то только когда жёны заставляли их сходить к ведунье и попросить что-то от слишком долго не проходящего кашля или текущего носа.

Эти редкие пациенты приходили к Карине ближе к вечеру, когда заканчивалась работа на лесопилке и в бондарных мастерских. Карина не позволяла Мари присутствовать при осмотре и приказывала ей прятаться в задней комнате. Но девушка всё равно подглядывала из-за занавески и думала, что ведунья об этом прекрасно знала.

 

***

 

Зимой, когда занятий в школе не было и Мира проводила у Карины больше времени, к ней пришёл Нидо Валес. Он практически втащил в хижину свою жену Анию на закорках. Ания была дородной женщиной и щуплый Нидо, работающий на лесопилке, стоял весь красный от напряжения. Он объяснил, что у Ании опять разболелась спина, да так, что ни ходить, ни сидеть та не могла.

Карина распорядилась раздеть её донага и положить на стол лицом вниз. Нидо, смущаясь, будто первый раз видел жену без одежды, раздел её и помог лечь. Ания стонала от каждого движения, терпя боль.

Теперь отойди, - сказала её мужу ведунья.

Она зажгла разноцветные свечи, стоявшие повсюду в помещении, и погасила яркие масляные светильники. Комната заполнилась сильными травяными ароматами. От их резкого запаха свербило в носу, и Нидо громко чихнул.

Карина взяла с полки глиняный горшок и зачерпнула из него вязкую и жирную массу. К аромату свечей добавился терпкий запах сала конелонов. Ведунья стала размазывать жир по спине Ании, бормоча что-то себе под нос. В ладонях Карины появилось слабое свечение. Она глубоко вдохнула и на выдохе из её рта потянулся густой дым, который обволакивал тело больной, вихрями концентрируясь вдоль спины, образуя цепочку из сгустков, похожих на бабочек. Вдруг, в центре одного из вихрей разгорелся красный огонёк. Он становился всё ярче, пульсируя в такт заговору, который шептала Карина, низко склонившись над телом Ании.

Наконец, ведунья положила руки поверх света, исходящего из спины, и резко воздела их вверх. Красный огненный столб, окутанный дымом, устремился к потолку и, достигнув его, быстро растаял.

Ания заворочалась, попыталась повернуться, и пока Карина снова зажигала светильники и гасила свечи, села на краю стола, прикрывшись перед мужем руками.

Не болит! - Воскликнула она. - Боги, совсем не болит. Как рукой сняло!

Не обращая на неё внимание, Карина взяла с полки со снадобьями небольшую пузатую банку и протянула её Нидо.

Каждый вечер, раздеваетесь, ты садишься у неё в ногах и втираешь это туда, где был огонь. Видел?

Да, - робко ответил Нидо.

Вот там и мажь. И вот тут молитва написана - втираешь и приговариваешь. Понятно?

Да, - повторил муж Ании.

 

***

 

Наступила весна и семнадцатый день рождения Мари. Как обычно, после школы она добежала до хижины, радостно распахнула дверь и увидела, что к Карине пришёл Лотто - сын лесоруба. Оба они работали с её отцом, и девушка часто встречалась с ними на различных семейных праздниках, где её отец всегда был почётным гостем. Увидев Мари, Лотто, до этого что-то говоривший ведунье, резко замолчал и стал испуганно озираться. Карина же почему-то недовольно посмотрела на Мари и сказала, что сегодня ей лучше уйти.

Это был первый раз, когда ведунья буквально выгнала Мари, не позволив остаться. Но любопытство взяло верх над обидой. Сначала девушка хотела зайти через заднюю дверь, но та оказалась запертой. Тогда Мари подкатила к одному из окошек старую бочку, стоявшую во дворе Карины, и прижалась носом к стеклу, стараясь разглядеть, что происходит внутри. Она увидела ведунью, стоявшую к ней спиной. Они о чём-то разговаривали с Лотто и почему-то держались за руки. Лотто выглядел смущённым. Вдруг серый балахон ведуньи начал сползать с её плеч и упал на пол. Карина стояла пред ним обнажённая. Ладонь Мари случайно скользнула по стеклу, издав противный скрип. Лотто поднял глаза и с испугом посмотрел на девочку. И тут же к ней повернулась ведунья. Глаза её горели. Она махнула рукой, и непроглядная тьма стала заполнять хижину изнутри, хотя снаружи был день. Последнее, что Мари удалось рассмотреть, это холодный голубой свет, исходящий из глаз Карины.

 

***

 

Динк жил в соседней деревне. Занимался постройкой и починкой лодок и небольших парусных ботов. Он вошёл в хижину Карины тяжёлой походкой, будто нёс камень. Ведунья, как обычно, выгнала Мари в заднюю комнату и велела Динку рассказывать. Тот, почему-то шёпотом и постоянно что-то показывая руками, стал сбивчиво говорить. Мари не удалось расслышать, на что он жаловался. Наконец, Карина велела ему раздеться и стала ощупывать его живот. Мужчина периодически охал и говорил про какой-то камень.

Осмотрев Динка, Карина сказала ему одеваться и пошла к своим полкам за нужным снадобьем. Но лодочник не унимался и, застёгивая штаны, всё о чём-то просил ведунью. Мари расслышала, что он просил вынуть из него камень.

Посмотрев на него с укоризной, Карина сдалась. Она снова приказала ему раздеться и лечь. Динк, казалось, даже с радостью скинул одежды и, кряхтя, залез на большой стол, стоящий посередине хижины. Карина тем временем, зажгла несколько ароматических свечей, затем подошла с Динку и дала ему выпить из небольшой бутылочки. Лодочник выпил и кисло поморщился.

Ведунья же встала рядом с ним и стала мять руками его живот. Мари показалось, что она пытается пропихнуть свой кулак внутрь тела. Из-под её пальцев потекли струйки крови. Она ещё сильнее надавила кулаком и стала делать движения, будто ищет что-то там внутри. Крови стало больше. Мари с удивлением смотрела на это. Она знала, что иногда Карина использует нож, чтобы разрезать плоть и вылечить что-то внутри тела. Но чтобы вот так, проникнуть в живот голыми руками - наверное, это было настоящее ведовство.

Под её руками показался свет, и ведунья резким движением вырвала из живота Динка небольшой светящийся камешек. Карина подула на него, камешек заискрился, и быстро превратился в дым. Ведунья вдохнула его ртом и тут же выдохнула обратно на окровавленный бок лодочника. Затем она провела над подтёками крови ладонью, и кровь исчезла, как ни бывало. Живот Динка был чист, цел и невредим.

Пока мужчина одевался, Карина дала ему с собой ещё один маленький бутылёк, строго приказав выпить его завтра утром.

***

 

В день, когда в школе у Мари было последнее занятие, она пришла в Карине грустная. Старый Дорен объявил им, что они были его последними учениками и дальше учить детей будет его помощница, Санра. Девушке было грустно, ей казалось, что какая-то часть её жизни безвозвратно ушла. В этот вечер Мари долго беседовала с ведуньей и когда уже собралась идти домой чтобы выслушивать обычные нотации матери, в дверь хижины постучались. Карина открыла. На пороге стоял Гнас-бондарь, на руках у него в беспамятстве и с иссиня-чёрной распухшей ногой лежала его старшая дочь Энна.

Ведунья сразу посерьёзнела. Мари никогда не видела её такой. Карина смахнула со стола стоявшую там посуду, не обращая внимание на разбившиеся глиняные плошки, и велела Мари принести из дальней комнаты белую простыню и бутылку дубора. Гнас положил дочь на покрытый стол и сказал, что неделю назад Энна напоролась на гвоздь в его мастерской. Ранка вроде зажила, но потом нога стала опухать. Ведунья выгнала его из хижины и наказала не возвращаться, пока она сама его не позовёт, чтобы не случилось. И заодно попросила его сходить к родителям Мари и предупредить их, что их дочь задержится.

Сама же она приказала Мари раздеть Энну, затем обтереть её всю дубором, а также вымыть им свои руки. Пока Мари обтирала девушку, та застонала. Она была вся горячая и крепкий дубор быстро испарялся с её бледной кожи. В комнате приятно запахло старым деревом и спиртом. Закончив, Мари отошла в сторону и увидела Карину. Та стояла с руками, влажными от дубора. Нижняя часть лица её была закрыто платком, таким же белым, как и платье, в которое она переоделась.

Если хочешь, - сказала она, - оставайся и помогай. Но будет неприятно. Я не обижусь, если ты уйдёшь. Рано тебе ещё видеть такое.

Но Мари осталась. Карина попросила её взять нож из специального ящичка, прокалить его на огне и тоже облить дубором. Когда девочка это сделала и отдала нож, ведунья отослала её за водой и чистыми тряпками. Вернувшись, она увидела, что Карина сделана на ноге несчастной глубокий разрез около ступни. Плоть расступилась, и из глубокой раны вытекала склизкая желтоватая жижа с прожилками тёмной крови. По хижине распространился приторно сладковатый запах гнилого мяса.

Как ты? - Поинтересовалась Карина у Мари. - Не тошнит?

Нет, - помотала девушка головой.

Хорошо, тогда лей, - приказала она и показала на рану, - только медленно.

Мари стала медленно лить воду из кувшина. Вода вымывала гной и сгустки крови, обнажая белые омертвевшие волокна плоти. Девочка видела уже в книге ведуньи рисунки костей, мышц, сосудов и кожи. Она с интересом рассматривала теперь это на живом теле.

Промыв рану, Карина обильно присыпала её одним из своих порошков, вложила в разрез полоску плотной ткани и замотала всё длинной белой лентой. Энна очнулась, но была слаба. Ведунья дала ей выпить несколько шариков, которые, как знала Мари, снимают боль и ещё порошок, который девушка сама готовила по инструкции ведуньи, высушивая и размалывая в ступке белую плесень.

Иди домой, - сказала Карина Мари, - когда встретишь её отца - скажи, чтоб забирал.

Гнаса девушка застала в их доме. Они сидели с матерью за пустым столом и с сердитыми лицами о чём-то разговаривали. Когда Мари вошла, оба, как по команде, замолчали.

Карина сказала, что всё хорошо и вы можете забрать дочь, - сообщила девушка и поспешила к себе в комнату чтобы избежать неприятного разговора с матерью.

 

***

 

На следующий день разговор с матерью всё же состоялся. Отец уже ушёл на работу в лес, и женщина вымещала свой страх за дочь злостью на ней же и на ведунье. Мари уже знала, что как-то объясняться было бесполезно, поэтому молча стояла и выслушивала оскорбления в адрес Карины и себя самой.

Однажды Мари узнала, что до того, как выйти замуж за отца, её мать мечтала стать актрисой. Летом через крупные деревни, такие, как их Обручёвка, проезжали бродячие актёры, иногда цирк. Они разбивали свои шатры на Лысом холме, давали представление, и через несколько дней ехали дальше. Отец рассказал Мари, что однажды Вия, её мать, решила сбежать вместе с одним из странствующих театров. Но её догнали и не выпускали из дома до самой осени. А потом выдали замуж за Тана, отца Мари.

После обеда мать немного остыла, и девушке удалось улизнуть со двора. Но хижина Карины оказалась заперта. Мари обошла дом, но и задняя дверь тоже была закрыта. В косяк был вставлен клочок бумаги. “Уехала на пять дней. Скажи всем, если будут спрашивать. Карина.” Записка была адресована ей, Мари, хоть это и не было написано прямо. В деревне все знали, конечно, что дочь Тана постоянно торчит у ведуньи. Кто-то смотрел на это с укоризной, кто-то с жалостью. Некоторые дети дразнили любовницей ведьмы. Но были и соседи, которые спрашивали у Мари совета, просили принесли что-то от боли. Ходить к Карине многие по-прежнему то ли стеснялись, то ли почитали за слабость, а Мари была вроде как своя.

Пять дней девушка изнывала от скуки. Оказалось, что без школы и без Карины делать было совершенно нечего. Зато мать была довольна. Но Мари всё равно, переделав домашние дела, бегала на Лысый холм и смотрела на уходящую вдаль дорогу - не покажется ли на ней камневозка Карины, запряжённая двумя белоснежными конелонами. Но в итоге так и пропустила.

На пятый день, проголодавшись, Мари вернулась домой обедать и увидела напротив их дома тех самых конелонов. Девушка радостно вбежала в дом и увидела стоящую посреди горницы Карину, всю в белом. Напротив неё стоял нахмурившийся отец, мать сидела на сундуке, закрыв ладонью рот. В её глазах стоял испуг.

Мари, увидев родителей такими, тоже испугалась и робко подошла к отцу. Карина смотрела на него, гордо подняв голову. В руках она держала жезл из белёного рога конелона с переплетающими его бронзовыми ветвями - знак белых знахарок Найлии. Когда та спасала ногу Энны, дочери бондаря, Мари уже заподозрила, что Карина не просто ведунья, но теперь правда открылась.

Карина? - Произнесла девушка, с удивлением глядя на свою, как она думала, наставницу.

Не говори с ней! - Ответила вместо знахарки мать. - Десять лет она обманывала всех! А теперь хочет забрать тебя в своё поганое логово!

Вия, - остановил её отец. - Мари, ты знала, что она - знахарка? - Обратился он к дочери.

Нет, - ответила девушка.

Она сказала, что у тебя способности к ведовству, то есть к знахарству и хочет, чтобы ты продолжила обучение на Девичьем острове.

Я? - Мари не знала, что сказать и переводила взгляд с сурового лица отца на испуганное, даже слегка безумное лицо матери.

Мари, - заговорила, наконец, Карина, - ты хочешь заниматься тем, чем занимаюсь я? Лечить людей. По-настоящему?

Да, - неожиданно уверенно для самой себя ответила девушка.

Мари - нет! - Воскликнула её мать.

Вия, Тан, - сказала Карина, - я не могу насильно забрать вашу дочь…

И не заберешь! - Перебила её мать Мари. - И никакой королевский указ не остановит меня!

Я не могу насильно забрать вашу дочь, - повторила Карина, - но, если она захочет - она вправе сама решить это. Что бы не говорили про нас, мы лишь помогаем людям, лечим их, и ищем тех, кто сможет тоже выучиться на знахарок. Ваша дочь очень одарённая. Я, как могла, старалась не навязывать ей своё знание, умение, но она сама тянулась к ним. Я не в силах была её совсем оградить от этого. Если вы решите - я уеду, но ваша дочь останется на всю жизнь несчастной. Вспомни себя, Вия. Да, у тебя хороший муж, умная, хоть и не послушная, дочь. Но сознайся сама себе, не была бы ты более счастлива, если бы сейчас колесила по Найлии в старом театральном вагончике?

В комнате повисла тишина. Мать Мари пару раз всхлипнула, вытерла слёзы ладонью.

Тан, ты решай, ты всегда ей потакал, - сказала она.

Что с ней будет? - Спросил отец девушки.

Я отвезу её на остров. Там сёстры продолжат её обучение. Потом её отправят подмастерьем в один из городов Найлии, а когда она получит жезл, то или вернётся на остров или отправится как я, под видом ведуньи помогать людям. Хотя есть и те, кто доверяет нам и не заставляет нас прятаться под серыми балахонами.

Она не вернётся домой?

Если захочет - вернётся. - Ответила Карина. - Но я всё-таки обязана напомнить вам об указе Совета королевств. Мы не любим прибегать к нему, но вы должны помнить, что вас может ждать, если вы его нарушите.

Не смей угрожать нам! - Снова разозлилась мать, и Мари инстинктивно прижалась к отцу.

Я не угрожаю, - спокойно ответила Карина.

Ты уедешь вместе с ней? - Спросил отец.

Обычно это решает совет деревни, когда мы вынуждены раскрыть себя, - сказала знахарка, - но я подозреваю, что это решение будет не в мою пользу. Я уеду. Взамен вам пришлют настоящую ведунью или, если захотите, другую знахарку.

Знахарку совет, боюсь, не захочет, - вздохнул Тан. - Да и ведунью теперь тоже.

Да, это частая проблема, - согласилась Карина, - люди и так не сильно доверяют лекарям, а после такого обмана, становится только хуже. Но это было решение Совета королевств. Я не буду требовать ответа сейчас. Но и долго ждать тоже нет смысла. Завтра утром я покину деревню. Если Мари захочет, и вы согласитесь - то с ней.

Карина… - подалась к ней девушка.

Нет, Мари, - остановила её знахарка, - останься с родителями. Утром встретимся, я надеюсь.

На этих словах Карина развернулась и вышла из дома. Вскоре девушка услышала быстро удаляющийся топот копыт конелонов.

Мари думала, что сейчас состоится разговор с родителями, приготовилась просить отпустить её на Девичий остров. Но мать молча встала и ушла на кухню. Отец обнял дочь.

Я уговорю её, - сказал он тихо. - Иди к себе в комнату, выспись, собери вещи.

 

***

 

Мари разбудил шум на улице. Она прислушалась - разные голоса что-то кричали про какую-то ведьму. Через занавески в комнату проникали всполохи света. Мари вскочила и выглянула в окно. По улице, мимо их дома, шли жители деревни в сторону Лысого холма. У многих в руках были факелы. Перед калиткой стояла мать Мари и разговаривала с женщиной, лица которой Мари не смогла разглядеть. Из дома вышел отец. Он, видимо, постарался уговорить жену вернуться, но та, дёрнув плечами, сбросила его руки и уверенно зашагала вместе с остальными. Отец поспешил за ней. Мари поняла, что толпа шла к Карине.

Девушка, как была, в тонкой ночной рубахе, босая, кинулась из дома. Она догнала отца уже на Лысом холме. Вокруг хижины ведуньи, а теперь белой знахарки, собирались люди.

Белых знахарок Найлии с Девичьего острова никто не любил. Но, в случае острой нужды, только они были последней надеждой спасти жизнь. Все знали, что члены королевских семей лечились только у знахарок, и все помнили про указ Совета королевств, по которому помощь знахарок была для всех бесплатной, но любой вред, причинённый белым сёстрам, карался смертью. Люди боялись знахарок. Про них рассказывали страшные истории, будто бы те выкапывают трупы и разрезают их на части, а иногда делают это и с живыми людьми и животными. Тот, из простых жителей королевств, кто побывал на Девичьем острове и вылечил там свой недуг, с которым не смогли справиться ведуньи, становился изгоем. Люди старались не общаться с такими, считали, что знахарки продают душу несчастных ночному оку, а взамен оно даёт им выздоровление через задний грех.

Ведуньи же были обычными деревенскими старушками. Мари никогда не видела молодых ведуний. Они лечили отварами трав, заговорами, молитвами, окуриванием дымом и примочками в полнолуние. За свои услуги ведуньи брали гирны, иногда еду и напитки. К ведуньям отношение было иное. Люди знали их. Непонятные названия болезней и путанное объяснение процесса лечения вызывало большее уважение, чем более ясные, но жуткие, иногда просто отвратительные подробности от знахарок.

Карину, в своё время, в деревню привёз королевский посыльный, взамен умершей старой Шорли - прежней ведуньи. Королевским чиновникам люди доверяли и у них не было повода усомниться, что эта молодая женщина - не ведунья. Но теперь, когда правда вскрылась, люди жаждали ответа за то, что их обманули.

Карина вышла из дома и гордо встала перед толпой. Крики, призывающие её уехать из деревни, поутихли. Белый наряд знахарки, казалось, светился в темноте ночи.

Согласно указа, - начала говорить она, - мы должны были решить всё на совете деревни. Но, похоже, вы своё мнение высказали. Я уеду на рассвете.

Убирайся сейчас! - Раздались выкрики в толпе. - И не смей похищать наших детей, ведьма!

Мари уже взрослая, - Карине пришлось повысить голос, чтобы пересилить нарастающих гул голосов, - и сама в праве решать, что делать. Утром я уеду с ней или без неё - как решат её родители. Никого заставлять и, тем более, похищать я не собиралась.

Люди! - Подал голос отец Мари. - Успокойтесь, мы всё уже решили. Это тяжело, но Мари поедет со знахаркой.

Толпа снова загудела, обсуждая сказанное. Мари, стоявшая рядом с отцом, увидела краем глаза какое-то движение. Кто-то быстро шел, даже бежал, петляя среди жителей. Её мать выбежала на поляну перед хижиной ведуньи. В её руках был факел.

Мама, нет! - Успела только крикнуть Мари.

Вия Шорт, подбежав к Карине, со всей силы ударила её по лицу горящим факелом. Голова женщины взорвалась снопом искр, знахарка с воем повалилась на землю, схватившись за лицо. Мари уже была рядом. Она оттолкнула мать и села рядом с Кариной, даже не зная, чем ей помочь.

Да! Сжечь ведьмино логово! - Услышала она сзади.

Подняв голову, Мари увидела, что факел, который держала её мать, отлетел к крыльцу хижины и подпалил сухую траву, торчащую из-под ступеней. Уже занялись старые балясины, огонь подбирался к двери. На крышу упал ещё один факел. Раздался звон разбитого окна, в которое бросили лампу. Масло вспыхнуло внутри хижины, выплеснув наружу дымные языки пламени.

Уходите, - услышала Мари голос своего отца.

Он помог дочери поднять Карину. Знахарка выглядела ужасно. Под сгоревшими волосами наливались жёлтой жидкостью волдыри. Один глаз заплыл, а ухо превратилось в страшное кровавое месиво, покрытое обожжённой коркой, с которой свисали приставшие куски пакли от факела. Кровь текла между борозд вздувшейся кожи, которые оставила горячая смола, стекая вниз по лицу, щеке, шее.

Убедившись, что его дочь и знахарка ушли прочь от уже пылающей хижины, Тан вернулся к своей жене. Она лежала на траве без сознания, тяжело дыша. Он поднял её на руки и отнёс подальше, где передал соседкам. А затем снова побежал следом за дочерью.

А где ведьма? - Услышал он за спиной.

Тан нагнал свою дочь у реки. Она пыталась отвязать лодку. Лодка была общая. Жители Обручёвки использовали её, чтобы перебраться на другой берег. Если лодка оставалась на противоположной стороне, её можно было вернуть с помощью длинной верёвки, которой хватало на всю ширину реки. Тан отвязал лодку и помог дочери и Карине забраться внутрь. По тропинке, ведущей от края деревни к мосткам, уже приближалась толпа с факелами. Небо алело заревом от пожара.

Скажи им, что ничего не было, - тихо произнесла Карина, - я не хочу, чтобы твою жену наказали. Но за остальное деревне придётся ответить. Я не в силах помешать.

Я понимаю, простите, - только и смог промолвить отец Мари.

Папа? - В глазах девушки стояли слёзы.

Она дрожала от холода и от страха.

Прощай, моя девочка, - голос Тана срывался, - прости нас.

Он оттолкнул лодку, и та быстро устремилась на середину реки. Мари села на скамью и взялась за вёсла, но течение уже уносило их вниз. Мужчина стоял и смотрел им вслед, пока они не скрылись в ночной дымке за излучиной, поросшей высокой травой.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...