Ангельские слёзы

Если верить слухам, та незнакомка появилась с запада. Из самой Полеонийской Империи. Всем известно, что между ней и Ркатмаром находится величайшая пустыня Хо площадью в десять миллионов квадратных километров. И девушка пересекла ее всю пешком, несмотря на палящее каждый день солнце и зной.

Она пришла под вечер, с той самой стороны, где медленно умирало солнце, окрашивая небо алыми оттенками. Жара днем была такая сильная, что большинство людей, завидев вдали расплывчатый силуэт чужестранки, сначала решили, что это просто мираж. Однако эта иллюзия становилась все четче, и в итоге подошла так близко, что ркатмарцы окончательно убедились: в их изолированном от всего мира городке впервые за долгие годы появился живой - а главное, здоровый – человек.

Когда она появилась у главных стен города, жители, увидевшие незнакомку, затем описывали ее, как высокую стройную девушку с длинными золотистыми волосами. Несмотря на юное тонкое лицо, обрамленное блистающими локонами, и общую худощавость, она вполне уверенно тащила за собой громадный чемодан, оставлявший в песке глубокий след.

Не обращая внимания на множество взглядов, обращенных в ее сторону, девушка спокойно прошла по главной улице. Ее широкие синие глаза то и дело оценивали хлюпающую грязь под ногами, полуразваленные дома из песчаника, высохшие фонтаны и колодцы.

Никто не знал, что нужно было этой знатной имперской особе в таком месте, забытым самим богом. И никто так и не узнал, куда она таким твердым шагом направлялась, потому что, проходя мимо одного из домов, она услышала внезапный крик и поспешила в его сторону.

В прихожей она увидела женщину, упавшую на колени перед телом маленького мальчика. Лежа на голом песке, ребенок корчился от боли и выкашливал из легких бирюзовую светящуюся кровь. Мать, боясь к нему притронуться, только причитала, царапая себе запястья:

- Сыночек мой милый… как же это? За что… как? Не мог ты заразиться… нет, ну не болен ты, мой хороший. Только вчера бегал – здоровенький был… Потерпи… скоро пройдет. Скоро придет Галас и вылечит тебя… только потерпи.

И вновь залилась слезами. Незнакомку она заметила, только когда та склонилась над ребенком и раскрыла свой чемодан нажатием одной кнопки. Внутри оказалось множество медицинских инструментов, пробирок с разными жидкостями и механизмов, встроенных в стенки багажа.

- Что вы делаете?.. – пролепетала почти неслышно женщина, видя, как непрошеная гостья тянет к ребенку руки. – Кинит же передается прикосновениями, вы сейчас заразитесь!

Но девушка ее как будто не слышала. Положила руку под голову мальчика, приблизила к себе, всмотрелась в его зрачки. Когда он не сдержался и вновь закашлял, испачкав ее рубашку, она только кивнула и обратилась к матери больного:

- Воды. В любой емкости.

Она произнесла это тихо и совершенно спокойно, но что-то было в ее голосе такое, что побудило женщину беспрекословно выполнить ее поручение. Пока она бегала за водой, девушка сняла с мальчика лохмотья, в которые тот был закутан. Его грудь и плечи оказались покрыты синими большими опухолями, в которых что-то постоянно циркулировало.

«Вот это скорость, - поразилась она, - если мать мальчика права, и вчера он еще был здоров, то значит в Ркатмаре, действительно, кинит прогрессировал до такого уровня, что захватывает человека за считанные часы».

Девушка осторожно опустила детскую голову, извлекла из чемодана деревянный футляр, хранивший в себе стальной шприц, набор игл и отделения, в которых лежали ампулы с мутным желтоватым раствором.

Она взяла шприц, вложив в него ампулу, закрыла его со щелчком, проспиртованной одноразовой салфеткой протерла иглу и вонзила ее в самую яркую опухоль. Мальчик вскрикнул, закашлял еще сильнее, и еще больше бирюзовой крови выплеснулось на песок. Но в этот раз она светилась слабее, да и сам больной перестал трястись в судорогах.

К тому моменту вернулась мать с миской, полной воды.

- Простите, что долго… - прошептала она, протягивая емкость девушке дрожащими руками. – Она сначала была грязная… профильтровать надо было.

- Самое время.

Взяв миску, она высыпала в воду черный порошок, размешала его, замочила в растворе пару платков и один протянула матери.

- Теперь каждые шесть часов нужно будет обмывать опухоли мальчика. Это должно снять боль и значительно снизить кашель.

Истерзанное морщинами лицо женщины смотрело на спасительницу покрасневшими глазами. Неуверенно, очень осторожно она взяла тряпку из ее рук, как будто боясь, что та может растаять в воздухе. Увидела у нее подбадривающую улыбку и сама попыталась похожим образом вытянуть губы, но вышло очень криво. Но искренне.

- Спасибо вам огромное, - упав перед девушкой на колени, сказала она, - вы совершили настоящее чудо! Спасибо…

- Не передо мной вы сейчас должны на коленях стоять. Тело мальчика все еще нужно обработать.

- Ах, да-да, сейчас.

Она, не вставая, переползла к сыну, который уже заснул, издавая тихие хрипы при дыхании. Начала запевать колыбельную на местном языке и нежно проводить тряпкой по пораженным участкам.

По-настоящему сострадая этой семье, девушка собиралась покинуть дом, в который она так внезапно вбежала. Убрала все свои вещи в чемодан, закрыла его, прострекотал механический замок. Но на входе уже кто-то стоял. И судя по тому, как он привалился спиной к шершавой стенке, стоял он уже достаточно долго.

- Кто ты? И что привело тебя сюда?

Щурясь от лучей заката, бивших в глаза, девушка встала смирно, посмотрела на мужчину, чье лицо скрывалось в тени, ответила:

- Меня зовут Авелина Анджелло, я бывший полевой врач. Спешу найти человека по имени Винсент Тэйкер.

- Ну не стоит спешить, - усмехнулся человек и вышел из тени. – Приходит время – и то, что ты ищешь, само тебя находит. Я Винсент, Галас Ркатмара.

***

- Мальчик не выживет, - прямо констатировал он сразу же, оказавшись с Авелиной в прихожей своего поместья. – Ты просто дала его матери ложную надежду.

- На данный момент все, что может сделать современная медицина с кинитом, лишь только ослабить его воздействие на больного. И пусть эта помощь кажется ничтожно малой, все равно долг врача – предоставить ее.

- Я знаю о врачебном долге, юная леди. Сам отношусь к этой отрасли.

- Да? – Изумилась Авелина, вспоминая роскошный вид его поместья, больше напоминавшего сказочный дворец. – В таком случае, для врача у вас очень милый домик.

- Такое у меня положение. Я не только единственный врач на весь город. Я также и Галас. В переводе с языка коренных жителей это значит «заря».

- То есть, свет и бог, - кивнула Авелина. – Теперь понятно.

Не успели они выйти из прихожей в гостиный зал, как по лестнице затопали детские ножки, а на весь первый этаж прозвенел тонкий голосок:

- Папа!! Ты вернулся!

Девочка лет семи, шурша юбками малинового платья, с громким смехом обхватила шею Винсента и повисла на ней. Отец без особых усилий выпрямился и оторвал дочурку от земли.

- Фелиция, где твое воспитание? – шутливо поинтересовался он. – У нас вообще-то сегодня важная гостья.

- Ух ты! – Засияла девочка, обратив внимание на Авелину, которая продолжала стоять на пороге, держась обеими руками за ручку чемодана. – Какая красивая! Я Фелиция!

- А я Авелина, - улыбнулась ей девушка, посмотрела на отца и, когда тот кивнул, наклонилась к ней: - Я тут новенькая. Не хочешь быть моей подружкой?

В тот момент Авелине показалось, будто глаза девочки стали больше раза в три. Практически визжа, она обняла ее и затараторила:

- Конечно-конечно! Очень хочу! Ура, мы будем подружками! А то в городе у меня тоже друзей нет. Все болеют, и папа запрещает мне гулять. Все время провожу только с Оскаром.

- Ну зато у вас большой дом. Как-нибудь устроишь мне тут экскурсию, заодно с Оскаром познакомишь, хорошо?

- Да!!

Тут в разговор вступил Винсент.

- Ох уж эти женщины, вам бы лишь поболтать. Фелиция, тебе уже давно спать пора, бегом в спальню. С Авелиной завтра поиграешь.

Дочку огорчил его приказ, но и спорить она не стала. Лишь только пожелала всем спокойной ночи и по лестнице вернулась на второй этаж так же тихо, как громко она спускалась.

- Она милая, - произнесла Авелина, когда они вошли в гостиную и по приглашению Винсента сели в мягкие кресла возле камина, над которым висел портрет женщины, чья внешность была воистину сказочной.

- Очень милая. Мой единственный ангел в этом мире… Хочешь выпить?

Авелина учтиво отказалась. Тогда Винсент достал из шкафа возле высоких напольных часов бутылку из непрозрачного черного стекла, с легкостью вытащил пробку, наполнил бокал красным вином, после чего вернулся в кресло.

- Я замечаю твой взгляд. Извини за беспорядок и пыль вокруг. Никакой прислуги у нас нет, а сам следить за чистотой я не способен. Раньше этим занималась моя жена, - это ее портрет над камином, - но она ушла от нас два года назад. Тогда я с головой был погружен в работу и не замечал, что она меня разлюбила.

- Жаль это слышать…

- Но не будем обо мне! Расскажи лучше, что тебе потребовалось в этом городе, где осталась лишь смерть и черные тени?

Прежде, чем ответить, Авелина положила себе на ноги чемодан, раскрыла боковой кармашек, достала из него старенькую папку, отдала Тэйкеру.

- Спустя какое-то время после окончания войны между Полеонийской Империей и Ркатмаром я начала исследования кинита. Эта болезнь появилась в самый разгар войны и во многом остается не изученной до сих пор. Этим я и занимаюсь, пытаюсь создать лекарство. И вот однажды я читала медицинские документы в главном архиве и нашла там ваше имя. Винсент Тэйкер. В этих документах, что я вам дала, сказано, что вы смогли успешно провести операцию по удалению кинитрия из тела больного.

- Я искренне надеюсь, что ты дочитала отчет до конца.

- Да, - запнувшись на секунду, отозвалась Авелина. – В конце написали, что человек, над которым провели операцию, умер через девяносто минут.

- Именно, - отрезал Тэйкер. Бокал его стоял уже наполовину пустым, таким же был и его взгляд, устремленный в камин, где плясал, потрескивая, хоровод пламени. – Умер. От недостатка крови в организме. Называть эту операцию «успешной» больше похоже на кощунство. Да, я удалил весь кинитрий из тела пациента, но не учел того, что эта бирюзовая дрянь почти полностью заменила всю кровь в нем, циркулируя по венам и сосудам. Результат – смерть. А смерть – это поражение. Как ветеран войны ты должна понимать меня, Авелина.

Эти слова укололи девушку в самое сердце, так что она не нашла, что ответить. Однако ее собеседник, казалось, только начал входить во вкус разговора:

- Ты же из Полеонийской Империи, да?

- Так точно.

- Тогда я еще больше не понимаю, что тебе здесь нужно. Всех живущих в Ркатмаре людей питает ненависть к вам за то, что вы сотворили.

- Была война. Война, которая началась из-за ваших же действий.

- Да, но это ведь ваше правительство приказало использовать кинитрий в бою. Так называемое «совершенное топливо», на котором работали все ваши машины и оружия. Даже сами люди принимали кинитрий, становясь сверхсильными. Ваша хвалёная Империя вовсе не такая невинная, ей нужен был достойный полигон, удобная живая мишень, на которой можно было бы испытать новые разработки. И тогда на Ркатмар полились реки кинитрия, радиация от которого погубила практически все население. А потом, когда ваши «эксперименты» завершились с хорошим результатом, Империя подписала с нами мирный договор. В одном из его пунктов было написано о всяческой помощи, которую ваша страна должна оказывать нашей. И что мы имеем в итоге? Изоляция от всего мира, чтобы не допустить распространение кинита. Может быть, ты поделишься своей точкой зрения? Мне интересно, что там вещают ваши ораторы, чтобы выставить нас во всем свете дикими заразными зверьми.

По большей части он был прав, и Авелина ничем не могла ему возразить. Конечно, от гражданских это скрывают, но несколько лет назад, когда появилась нужда в испытаниях кинитрия, Полеонийская Империя наложила строгие санкции на Ркатмар, наименее развитое государство. Чувствуя притеснение, ркатмарцы устраивали теракты, которые и послужили официальной причиной объявления войны.

- Я понимаю вашу ненависть к моей стране, мистер Тэйкер… поверьте, очень хорошо понимаю. И именно по этой причине я хочу найти лекарство. Прошу, расскажите мне о вашей операции! Может быть, располагая имперскими сведениями о кините, мы сможем соединить их с вашими, сделать ваш метод лечения действенным!

Винсент смотрел на нее, и в его зрачках Авелина наблюдала за отражавшимися метающимися огоньками из камина, который постепенно угасал, оставляя комнату в плену мрака. И когда уже девушка была готова получить просьбу уйти на рассвете, он сказал:

- Вся информация о моей операции записана в одном из моих справочников в библиотеке. Но там долгое время никто не появлялся, поэтому тебе придется поискать его.

Одним глотком он выпил все то, что оставалось в бокале, зажег две свечи, одну отдал Авелине.

- Я провожу тебя в свободную спальню. Раз от тебя в восторге Фелиция, то не вижу никаких преград к тому, чтобы ты ночевала у нас. Однако помни, что не все в городе тебе рады. Появись на улице – и успеешь пожалеть о том, что твоя страна не сравняла эту с землей.

***

Золотые пальцы рассвета ласково гладили ее по щеке. Авелина открыла глаза, пытаясь вспомнить о событиях прошлого дня, затем вновь закрыла и отвернулась от окна, зарывшись головой в подушку, больше напоминавшую кусочек облака с утреннего неба.

Впервые за все те недели блуждания по пустыне, она наконец-то чувствовала спокойствие: прочную крышу над головой, мягкую перину, теплое неподъемное одеяло. Все вокруг казалось настолько домашним, что даже кинит больше походил на порождение ночных кошмаров, которое наконец-то испепелилось в этой залитой светом комнате.

Сложно было определить, прошло ли три минуты или полтора часа, когда дверь приоткрылась и в образовавшемся проеме появилась темноволосая головка Фелиции.

- Подружка, ты спишь?

Этот детский шепот для нее стал чем-то вроде внезапной грозы. Поспешив полностью спрятаться под одеялом, девушка отозвалась из своего кокона:

- Нет, я только проснулась. Все хорошо?

- Папа ушел на работу. А Оскар больше не хочет играть.

- Значит, тебе скучно, - вздохнула с грустной улыбкой Авелина. – Ну, в таком случае, я сейчас оденусь и проведу с тобой столько времени, сколько ты захочешь. Только дай мне пару минут, чтобы надеть на себя что-то.

- Да!!

Дверь вмиг захлопнулась.

Когда Авелина вновь осталась наедине со своими мыслями, она стащила с себя одеяло, нехотя встала, сдувая со лба непослушные длинные локоны. Прямо напротив нее стоял пустой шкаф с зеркалом в полный рост. В нем Авелина увидела до боли родственную, но как будто незнакомую девушку.

Голубыми глазами она изучала аристократически бледноватую кожу, солдатскую прямую осанку, несколько оставленных окопами и осколками гранат шрамов на молодом подтянутом теле. И пожалуй, Авелина могла бы даже назвать себя красивой, если бы не проблема, из-за которой она побоялась показываться Фелиции.

На том месте, где у нормального здорового человека должны быть руки, у девушки блестели на солнце два металлических протеза, пронизанных гибкими прозрачными трубками, по которым текла жидкая бирюза. Они во всех деталях соответствовали настоящим рукам: были ввинчены костяшки пальцев, места соприкосновения пластин совпадали с линиями на ладонях. Но все равно это оставалось уродством, очередным плодом кинитриевой войны.

Уже много лет прошло с тех пор, но морально привыкнуть к этим механическим конечностям девушка так и не смогла. Она вытерла со щеки слезу, не ощутив ее жар своей ладонью, вытащила из-под кровати свой чемодан. Ударила его пяткой, и из нижней его части вылетел ящик с генератором, хранившим в себе четыре ампулы – две из них пустые и еще в двух искрился кинитрий. Авелина взяла пустой сосуд, подсоединила его к разъему в своем локте, нажала на кнопку. Через секунду ее рука потухла и перестала шевелиться, а ампула наполнилась топливом. Авелина вернула ее на место, взяла другую и заправила протезы заряженной дозой кинитрия, который обновлялся прямо в генераторе. Такие же действия она выполнила с другой рукой, после чего расчесалась, натянула на руки обтягивающие перчатки телесного цвета, оделась и вышла из комнаты.

Если прошлым вечером это поместье выглядело мрачным и в какой-то степени даже заброшенным, то теперь, с началом нового дня, это место заплясало в буйстве ярких красок. Авелина проходила по длинному коридору с рядом длинных окон с одной стороны и десятками разнообразных картин – с другой. Потолки украшали прозрачные люстры, которые не потеряли своей привлекательности, хоть их явно давно не зажигали.

Она нашла Фелицию в той самой гостиной, где она не так давно беседовала с хозяином поместья. Девочка сидела на гладком блестящем полу напротив книжного шкафа и что-то с усердием рисовала. Но завидев гостью, она все спрятала между полок и подбежала к ней с таким озорным видом, которого Авелина не встречала со времен своего собственного детства.

- Ну что, давай играть! В прятки!

- Я бы с радостью, - рассмеялась девушка. – Но только мне достаточно будет не спрятаться, а просто потеряться, чтоб тебе начать искать меня. Давай сначала ты покажешь мне, что тут у вас дома есть?

- Ну ладно, - уже не с таким энтузиастом, но с той же радостью протянула Фелиция и, взяв подругу за руку, повела по всем трем этажам поместья.

Как оказалось, Винсент Тэйкер еще слабо сказал про «беспорядок и пыль вокруг». На самом деле все выглядело гораздо плачевнее, и даже солнечное сияние, в которых купались все помещения этого дома, не сглаживало общего впечатления. Почти в каждом углу потолка, какие тут были очень высокими, Авелина замечала серую паутину. Практически не находилось такой мебели, на которой не осела бы пыль. То и дело под ногами скрипели половицы или хрустели какие-то крошки.

И все равно, несмотря на такую заброшенность, одного только смеха Фелиции хватало, чтобы каждая каморка этого старинного здания наполнилась жизнью и теплом.

Первым делом девочка решила познакомить Авелину с упомянутым ранее Оскаром. Девушка сначала удивилась, когда увидела этого белого пушистого пса с добрыми глазами, больше похожего на снежную лавину, но потом все встало на свои места: отец запрещает ей выходить на улицу, потому что там много зараженных кинитом, но по какой-то причине эта болезнь не распространяется на животных. А нет такого существа, которое было бы преданнее и безопаснее, чем собственный пес. Да еще и такой!!

Авелина знала эту породу. Именно такие миролюбивые собаки были ее верными помощниками, когда нужно было под градом пуль и снарядов тащить по гнилой земле раненных солдат.

Наверное, по этой причине Авелина и поздоровалась с Оскаром, как со старым другом: обхватила руками его могучую шею и уткнулась лицом в нежную, приятную шерсть.

- Ты ему тоже понравилась, подружка! – восхитилась Фелиция, когда Оскар посмотрел пару секунд на новую знакомую и облизал ей руку, как и подобает воспитанному кавалеру. – Обычно на папиных гостей он рычит. Да и от папы он часто убегает.

- Кстати, об этом. Где господин Тэйкер?

- Папа на работе, - при этих словах девочка понурила взгляд. – Он каждый день уходит в центр, там у него кабинет. Решает такие проблемы жителей, какие не могут его руководители.

- Например? Какие такие проблемы?

- Ну… получается, что все. Папа всегда приходит уставший, и всегда уходит с новыми силами. Потому что добрый.

Авелина не смогла сдержать улыбки. Отпустив Оскара, она склонилась перед ней и потрепала по волосам.

- Тебе следует гордиться своим папой. Он тебя очень любит.

- И я его тоже!

Практически весь день им троим потребовался, чтобы Авелина увидела каждый закоулок. Фелиция с Оскаром провели ее по всем спальням, мастерским, девочка рассказала о том, какой талантливой художницей была ее мама, и поведала почти о всех ее картинах развешенных по поместью.

- Иногда я скучаю по своей маме, - говорила Фелиция, оседлав Оскара, - но она разлюбила папу и ушла от него, ничего никому не сказав. Значит, наверное, она и меня разлюбила. Папа говорит, это неправда, но тогда бы, наверное, мама сказала и мне что-то… но зато я точно знаю, что папа меня не оставит. А я не оставлю его. Никогда не оставлю.

Еще не раз этот ребенок рассказывал о том, как она живет со своим отцом, и всякий раз, слушая ее, Авелина проникалась симпатией и глубочайшим уважением к этому мужчине. И поэтому решила отплатить ему за его гостеприимность.

Сам Винсент Тэйкер вернулся, когда солнце уже скрылось. И еще стоя на пороге, он заметил: что-то явно не так. Он глубоко вздохнул и почувствовал… свежесть? Затем осмотрелся и обратил внимание, что почти во всех коридорах мельтешат огоньки света, испускаемого свечами, встроенными в стены.

В убранной гостиной его сразу же встретила дочь.

- Привет, папа!!

- Ангел, ты почему не спишь? – Теряясь в мыслях, спросил он, взяв Фелицию на руки.

- А я подружке помогала!

И прежде, чем Винсент успел что-то сказать, к ним из кухни вышла Авелина.

- Это правда, господин Тэйкер. Хотя возможно, ваша дочка сделала даже больше, чем я, - в руках она держала поднос, на котором нашли свое место тарелка с куском зажаренного мяса и картофельным пюре, бокал красного вина, пара сухарей и гроздь винограда. – Фелиция показала мне склад, где было много продуктов. Ну и я решила приготовить что-то.

Галас Ркатмара сложил брови домиком. В его лице, которое теперь было отчетливо видно, благодаря зажженной люстре, Авелина читала неподдельное выражение печали.

- Ты сытая? – поинтересовался он у Фелиции.

- Да, меня подружка тоже накормила! Она такая молодец!

- Да уж, это точно… Ну, ты дождалась меня. Теперь давай в постель.

Как и в прошлый раз, Фелиция послушалась отца, поцеловала его в щеку, попрощалась с подругой и ушла в свою спальню, сопровождаемая огромным белым облаком в лице Оскара.

Авелина продолжала стоять в центре гостиной с подносом, пока Винсент не попросил ее поставить еду на письменный столик возле кресел у камина. Он не спешил ужинать, как будто тревожился, что в любой момент может очнуться от приятного сна. И лишь когда первый отрезанный кусок мяса был съеден и запит вином, он произнес вполголоса:

- Спасибо.

- Не стоит благодарности, - ответила девушка, боясь, что ее стряпня может ему не понравиться. Все-таки поваром она никогда не являлась. – Это меньшее, чем я могу вас отблагодарить за вашу помощь.

- Ах да, точно. Как продвигаются твои дела с кинитом?

- Сегодня Фелиция проводила мне экскурсию по дому, показав заодно библиотеку. С завтрашнего дня я начну поиски.

- Очень хорошо.

Хозяин поместья как будто через силу поднял глаза на картину, висевшую над камином, сомкнул веки, залпом осушил бокал, глубоко вздохнул. Во вздохе его Авелина услышала дрожь.

- Спасибо еще раз за то, что немного прибрала тут. Ты тоже заслужила отдых. Иди.

Такая реакция огорчила Авелину. Конечно, она не ждала, что после такого скромного поступка Винсент начнет ее на руках носить. Но и к таким обрывочным фразам она не была подготовлена.

В конце концов, она просто кивнула и пошла к себе, говоря себе не принимать произошедшее близко к сердцу. Все-таки теперь ей надо будет полностью сосредоточиться на библиотеке и на той информации, что она хранит в своих стенах.

***

Нижняя челюсть старика задрожала, мешки под глазами стали еще больше из-за подступающих слез. Прижимая к своей груди то поросшее опухолями, светящееся нечто, которое когда-то было рукой, он обреченно упал на колени.

- Но как же так? Неужто ничем нельзя помочь? – каждое слово давалось ему с трудом, как будто разрывая горло.

- Мне правда очень жаль, - развел руки Винсент. – Кинит пока невозможно вылечить. Тем более в той стадии, в которой он развился у вас, старейший.

- О боже… какой ужас. О, ужас! За что мне такие страдания… Сначала на войне жену изнасиловали и убили, дети там же пропали. Последнее, на что мне оставалось надеяться, это хотя бы на тихую смерть. Теперь же… теперь же… Я же буду страдать, да? Я видел всех тех бедных, которые тоже заражены. И они мучаются. Эта болезнь, как паразит растет в них, питается ими изнутри. И чем больше оно в них растет, тем больше пожирает, пока в конце концов окончательно не убьет, превращая в бездушное сумасшедшее чудовище. Неужели такова моя кончина, Галас?

- Я очень вам сочувствую.

Надев резиновые перчатки, плотно прилегающие к коже, Винсент помог старику подняться, вложил в его высохшую на солнцепеке ладонь платок, сказал несколько слов о том, что еще много неизвестно о кините, проводил до выхода из кабинета, закрыв за ним дверь.

Действительно, очень страшная картина, когда перед тобой на колени падает человек, годящийся тебе в отцы, и дает понять, что вся его жизнь разрушена, растоптана и оплевана самой судьбой. Тэйкер до сих пор видел в своих кошмарах самый первый случай, когда он столкнулся с таким. Тогда это была молодая девушка, на руках которой тихо покоился сверток. И когда она положила этот сверток на пол, развернула его, и Винсент увидел вместо новорожденного младенца один комок бирюзовой набухшей плоти, ему казалось, что он сошел с ума.

С того страшного дня он еженедельно начал сталкиваться с этими несчастными: старики, дети, женщины, все люди, не заслуживающие войны, но несущие на себе ее проклятье. И за это время Винсент нашел в себе силы, чтобы смириться и понять: человек далеко не всесилен, всегда найдется что-то такое, что он не сможет сделать или достичь.

Слишком много депрессивных мыслей. Винсент уже давно запомнил то промежуточное состояние, когда его отделяет от петли одно только, не успевшее пролететь в голове слово. И чтобы забыть это слово как можно скорее, Галас Ркатмара знает одно верное лекарство.

Он сел за свой стол, вытащил средний ящик, взял полулитровую бутылку коньяка. Склонил горлышко над дном пузатого стакана, и в тот момент в кабинет влетела медсестра:

- Галас!! Срочно в операционную!

Вмиг забыв обо всем хаосе, что беспощадно ломал его сознание, Винсент вскочил с места и последовал за помощницей в подвал, где в том здании, где он работал, находилась своеобразная операционная.

Там на металлическом ледяном столе лежала, корчась от боли и скуля, грязная лохматая дворняга. Возле нее, обнимая и целуя, плакал хозяин. При виде Галаса, он попытался успокоиться, поклонился ему, прижав два пальца ко лбу, начал говорить, заикаясь:

- М-минут д-д-д-десять на… назад… Целая ш-ш-шайка… Бол… больные…

- Снова те психопаты, что пожирают животных, - объяснила медсестра.

Винсенту потребовалась секунда, чтобы осмыслить это, затем он глубоко вздохнул и стал осматривать собаку.

Параллельно с этим он пытался подобрать более подходящее слово, чтобы описать тех, кто сотворил такое. «Люди», в принципе, очень даже подходило. Потому что только люди способны переступить через все нормы морали, нравственности и их самих, лишь бы просуществовать лишние две секунды.

Помешанные безумцы, в чьих жилах течет бирюзовый яд. Желая излечиться любым способом, они почему-то решили, что если они будут поедать мясо животных, на которых эта болезнь не распространятся, то они спасут себе жизнь. Из-за такой омерзительной идеи в Ркатмаре почти и не осталось ни одного животного, за исключением Оскара, которого Винсент ни за что не выпускает из дома, как и Фелицию.

- Галас?.. – внезапно услышал он хозяина собаки, - ты его вылечишь?

«Треснутый череп, внутреннее кровоизлияние, восемь сломанных ребер, несколько открытых переломов, раздробленная тазовая кость и вырванная коленная чашечка», - проговорил про себя Винсент, чуть было не усмехнувшись на глазах бедного человека тому, как невозможны шансы этого создания не просто на выживание, а хотя бы на быструю смерть. Лучший друг человека уже был почти мертв, и лишь агония не давала ему окончательно уйти из жизни.

- Простите, - прошептал он, развернулся и, никого не слушая, пошел к себе.

Вернувшись в кабинет, он размеренным шагом подошел к столу, взглянул на все, что на нем лежало. И одним резким движением руки все скинул, раздался грохот, звон стекла, треск дерева. На гладкой деревянной поверхности осталась лишь бутылка.

Винсент посмотрел на нее, как на давнего соперника, который в очередной раз одержал победу. Взял бутылку, открыл ее, выкинув крышку, сам не зная куда, сел прямо на пол.

В голове только успела блеснуть какая-то мысль – и в ту же секунду ее затопило крепким янтарным огнем, разлившемуся по всему телу мужчины.

Спустя где-то половину бутылки дверь кабинета снова раскрылась.

- Галас сегодня помочь никому не может! – Отчаянно воскликнул Винсент, даже не взглянув на прибывшего.

- Ох, мы знаем, - ответил низкий, противный голос. – И по этой причине тебе, Галас, самому понадобится помощь.

Тэйкер знал этот голос, и поэтому по его спине пробежали мурашки, а все забытье, принесенное алкоголем, рассеялось.

- Рака?? – Он встал на ноги и посмотрел на невысокого худощавого парня с ехидной улыбкой и дьявольским блеском в пожелтевших глазах. – Что тебе нужно?

- Просто напомнить нашему великому лекарю о том, что любой выбор несет за собой непоправимые последствия, - усмехнулся разбойник, явно наслаждаясь тем, в какой момент он застал Винсента. – Мы предупреждали тебя насчет той полеонийской шлюхи, хотели заключить сделку: ты сдаешь ее нам, а мы, в свою очередь, не считаем тебя предателем.

- Я же сказал, что подумаю! Я еще не…

- Да, сказал, и мы не были против. Однако прошло уже четыре дня, ты все думаешь, а имперская падаль до сих пор живет припеваючи в твоем богатом домишке. Нам уже начало казаться, что она там ублажает тебя по ночам, раз ты так за нее держишься.

Винсент хотел возразить, но Рака не дал ему времени даже на то, чтобы вздохнуть, сказав:

- В общем, ты слишком запоздал с ответом, Галас. И ты сам вынудил нас делать то, что мои ребята уже делают в твоем дворце… Надеюсь, этим утром ты не забыл сказать своей дочурке о том, как любишь ее.

В тот момент сердце Винсента забилось совершенно иначе. Теперь этот стук был похож на звук гвоздя, который заколачивают в крышку гроба.

***

- Ну подружка! – заныла Фелиция. – Ты уже целый день читаешь всю эту чепуху! Когда ты со мной поиграешь? Ты же обещала!

- Прости, моя хорошая, - откинув со лба взъерошенные волосы, ответила Авелина, не отрываясь от справочника за авторством Винсента Тэйкера, - но эта «чепуха» очень важна для работы, ради которой я приехала.

Девочка хотела закатить истерику, но, поняв, что Авелина не придаст этому ни капли внимания, надулась и ушла из библиотеки в сопровождении Оскара, бубня что-то себе под нос. Честно говоря, девушка даже немного обрадовалась, что наконец-то осталась одна, и никто не будет отвлекать ее от тех, вне всяких сомнений, шедевров, что написал отец Фелиции.

Хоть за три дня, проведенных в библиотеке с рассвета до заката, она так и не смогла найти ни одной строчки, упоминающей операцию по удалению кинитрия из организма, те исследования, что параллельно с этим проводил Галас, по-настоящему изумляли.

Это и поминутные заметки о том, как кинит развивается и на какие органы он в первую очередь оказывает воздействие, это и доказанный факт того, что кинитом не болеют животные, потому что их пищеварительная система способна вырабатывать специальные, разъедающие это топливо ферменты, которые отсутствуют у человека из-за рудиментации. И еще много всего столь же интересного. В принципе, решила Авелина, даже если она не найдет данные об операции, то она вполне могла бы связать все полученные сторонние сведения воедино, чтобы в результате выявить общие закономерности для создания лекарства.

Скорее всего, в ту ночь она бы просидела в библиотеке до утра, если бы внезапно на первом этаже не раздался грохот с последовавшим затем детским визгом.

Не на шутку разволновавшись, Авелина поспешила вниз на звуки погрома.

- Фелиция?

Девочка с дрожащими глазами находилась в гостиной возле камина, а ее рот сжимала грубая мужская рука. Пока один взломщик не выпускал ребенка, его сообщник деревянной палкой разносил в щепки письменный столик, за которым не так давно Винсент ел приготовленный Авелиной ужин.

И прежде чем Авелина успела что-либо сделать, прямо перед ее глазами возник третий и попытался ударить ее ножом в живот. Несмотря на то, что девушка успела вовремя схватить лезвие рукой, человек как будто только получал от этого больше удовольствия.

- А теперь скажи, полеонийка, чувствуешь ли ты, как этот ножик разрезает кожу и скребется о кости пальцев? Это лишь малая часть той боли, что испытал мой народ! Чувствуешь?

- Нет, - тихо ответила Авелина и, вырвав из его рук холодное оружие, переломила его надвое, а напавшего уложила на землю с одного удара кулаком по виску.

Оставшиеся двое сильно изумились тому, как обычная девушка смогла уложить здорового мужика, но еще сильнее их удивило, - а точнее, испугало, - то, как сильно она взялась за лезвие, но оно не пустило ей ни капли крови.

- Отпустите девочку, - в первый и последний раз попросила она, сделав шаг вперед, - и никто не пострадает.

Послав в ответ оскорбление на местном языке, на нее накинулся тот, который ломал мебель, занеся над головой свою палку. Особо не волнуясь по этому поводу, Авелина лениво поставила навстречу летящему вниз куску дерева свое предплечье. Послышался треск. Одна половина палки улетела в стенку, а вторая осталась в руке Авелины. С ее помощью девушка вырубила также и второго бандита.

- Да что ты за тварь такая?! – Обезумев от страха, закричал последний. – Ножи тебя не режут, а дубины не причиняют боли! Во что превратила тебя Полеонийская Империя, нелюдь?

- Отпусти девочку или…

- Сделай еще хоть шаг, и я сверну соплячке шею! – Предупредил напавший и положил вторую руку Фелиции на горло. Сама девочка закатила глаза так, словно теряла сознание.

Авелина собиралась придумать, как можно перехитрить этого сумасшедшего, как вдруг прямо за ее спиной раздался звук, похожий на раскат грома, а пролетевший со свистом возле ее уха снаряд впился человеку прямо в плечо. Он закричал, невольно выпустил Фелицию, упал на пол.

Прошло еще секунды четыре прежде, чем Авелина поняла, что за это время мимо нее к человеку подошел Винсент, сжимавший в трясущейся руке револьвер, больше похожий по размеру на короткий дробовик, от дула которого вверх тянулся черный дым.

Разбойник смотрел на него, как на ожившего мертвеца.

- Галас?! Аргх, черт, почему ты здесь?.. – Простонал он, прижимая ладонями глубокую рану. – Где Кара?

- Ждет тебя в аду, ублюдок, - ответил Винсент и выстрелял в растянувшееся от страха лицо человека весь барабан.

Все произошло слишком быстро, но в глазах Авелины мир как будто замедлился в сотню раз. Какое-то время Винсент стоял над трупом ркатмарца, как будто высматривая в нем что-то. Затем его лицо резко изменилось. Галас опустился перед телом, провел рукой по пулевым отверстиям, посмотрел на пальцы. На них в свете огня сверкала кинитриевая кровь.

- О нет… - выдохнул от, как будто не желая верить, - Фелиция!!!

Он схватил свою дочь еще крепче, чем это делал взломщик, и стал осматривать ее тело, чтобы найти какие-то следы кинита. Но болезнь сама себя проявила, когда девочка, онемевшая от шока, закашляла бирюзовой густой субстанцией.

- Господин Тэйкер, - произнесла вполголоса Авелина, приблизившись к тому на шаг, но не больше.

Тогда Винсент вздрогнул, точно очнувшись от какого-то транса, и поднял на нее взгляд, от которого она впервые испытала настоящий, ни с чем несравнимый животный страх. Она уже видела эти глаза раньше, когда вытаскивала умирающих солдат с того света, ампутируя им конечности. Она видела эти глаза, когда кто-то узнавал о том, что их родной дом разнесло при взрыве бомб.

Это глаза, в которых больше нет смысла жить, нет ни проблеска надежды. Это глаза мертвеца.

***

Два дня прошло с того момента, когда Винсент, не произнеся ни единого слова, взял Фелицию и закрылся с ней в подвале, о существовании которого Авелина до этого даже не догадывалась.

Напряжение в ней достигло такого уровня, что бедная девушка не могла ни спать, ни есть, ни находиться в библиотеке. С каждой минутой дышать в этом окончательно опустевшем особняке становилось все сложнее, как будто стены незаметно, но постепенно сжимались.

Почти все свое время она проводила возле старой деревянной двери, ведущей вниз. Иногда дергала за ручку, но та не поддавалась, а на каждый зов девушки не было ни звука.

Спустя два дня такого испытания, изголодавшая и обессилевшая Авелина хотела уже собрать вещи и покинуть это злополучное место, как вдруг она услышала… смех?

Да, определенно. Внезапный хохот из подвала разнесся эхом почти по каждой комнате поместья. И когда он закончился, замок в той двери щелкнул, она медленно отворилась, и Авелина увидела перед собой бледную, тощую копию того человека, научными работами которого она восхищалась несколько дней назад.

- Я сделал, - улыбаясь во весь рот, протянул он. – Я это сделал.

Его речь изменилась. Стала очень тихой и очень быстрой, точно скороговорка шепотом, поэтому Авелина не с первого раза понимала, что говорит этот человек.

- Кинит – больше не проблема.

Следуя за Тэйкером, Авелина впервые спустилась в подвал и обомлела, от всех тех инструментов, что она там обнаружила. Огромные колбы с неизвестным содержимым, кучи хирургических принадлежностей, тонны исписанной от руки корявым почерком бумаги, каждая полка заставлена непонятными механизмами.

Но главным, что привлекло внимание, стало то, что девушка увидела в самом углу помещения. Внешне создание сильно напоминало Оскара, но что-то в нем было не так.

Авелина с непониманием посмотрела на Тэйкера, на что тот радостно присвистнул.

- Ангел мой, Авелина пришла.

Тогда собака пошевелилась и вышла на свет одинокой тусклой лампочки, свисавшей с потолка на старом проводе. Пока она медленно подходила к Авелине, девушка успела заметить, что по размерам она точно была как Оскар, но не с такой вытянутой мордой, а на самой голове шерсть почернела и стала такой длинной, что тянулась по полу.

Остановившись напротив Авелины, создание уткнулось носом ей в руку, немного потерлось о ладонь.

А затем девушка услышала глубокий, сильно искаженный, но такой знакомый голос:

- По-друж-ка… да-вай иг-рать… иг-рать…

Что-то в ту секунду словно порвалось в желудке девушки. Лицо ее побледнело, пальцы механических рук задрожали. Авелина опустилась перед созданием на колени, чуть приподняла ему лицо, заглянула в глаза…

- Господин Тэйкер, - обратилась она внезапно к Галасу, - когда вы впервые совершили операцию по лечению кинита?

- Два года назад, - чуть нахмурившись, ответил Винсент, продолжая любоваться своей работой.

- А когда, вы говорите, от вас «ушла» жена?

- Хм… два года назад.

- Господин Тэйкер, - Авелина метнула в него взгляд, в ледяной синеве которого начинало разгораться пламя, - куда делись Фелиция и Оскар?

Винсент теперь абсолютно равнодушно посмотрел на Авелину и усмехнулся:

- Меня всегда раздражали такие сообразительные умники…

Не успел он закончить свое предложение, как металлическая рука сжала его горло и прижала к стене, оторвав ноги от пола.

- Как вы посмели?! – Закричала девушка. – Это же ваша плоть и кровь!

- Именно! – Ответил ученый. – Именно поэтому и посмел! Видишь, Фелиция больше не больна кинитом! Во время операции над женой я удалил из ее тела весь кинитрий, но не учел того, что он заменил ей всю кровь. И с этой задачей отлично справляются организмы животных. Боже, ответ на такую простую задачу все это время маячил у меня прямо перед глазами, умоляя поиграть и погулять, а я не замечал. Ведь все, что нужно было сделать, это с помощью потока кинитрия перенести нервные центры из тела человека и вживить их в объект, обладающий иммунитетом к болезни. Я вылечил свою дочь!!

- Вы превратили ее в чудовище!

- Ты просто дура… помешанная на пацифизме дура из высшего общества, воспитанного на сказках и романах, где в конце всегда есть надежда на светлое будущее. Пусть моя Фелиция больше не похожа на человека, но это и к лучшему. Во-первых, она теперь точно не заразится кинитом, а в кинитрие она хоть сутками купаться сможет. И во-вторых, ты ошибаешься. Я не превратил ее в чудовище. Я ее вылечил и не позволил ей стать настоящим чудовищем. Ведь взрослые люди куда страшнее монстров. Войны, анархия, каннибализм, беззаконие, неграмотность – все это творят люди, чтобы убить, а потом сожрать своих же сородичей. Даже животные на такое не способны. Все люди такие, без исключений. И Фелиция со временем ничем бы от них не отличалась…

Окончательно потеряв контроль над собой, Авелина занесла над ним кулак. Металлические тяжелые костяшки ударили прямо по лицу, оставив глубокую ссадину, изо рта Винсента брызнул фонтанчик из крови и зубов.

- Как вы можете говорить такое о вашей дочери?! То, какой она стала бы, зависело в первую очередь от вас.

- Теперь станет. Если бы не мои усилия, она бы сейчас стала мертвой. Как и тот мальчишка, которого ты попыталась вылечить, когда только появилась зд…

Еще один удар превратил левую половину лица Винсента в багрово-синее месиво. Пальцы Авелины сильнее сжали его горло. Девушка наблюдала за тем, как вместо слов теперь из него выходили только предсмертные хрипы, а слабые руки из плоти не были способны разжать железную хватку.

Вдруг земля вылетела из-под ног девушки. Она неожиданно для самой себя упала на спину и ударилась затылком о каменный пол, отчего в глазах все в одно мгновение заплясало в искрах.

В последний момент Авелина успела выставить вперед руку, и острые собачьи зубы стиснулись на ее предплечье, а не шее. Боли в искусственной конечности она не чувствовала, но сердце как будто разрывали на мелкие кусочки.

- Фелиция, что ты делаешь?! – Воскликнула она, но химера в ответ только озлоблено рычала и сильнее сжимала челюсти на руке девушки, сверкая бешеными глазами.

Пока вдруг не раздался треск. Фелиция сама отскочила от Авелины и жалобно заскулила. Из ее рта потянулась кровавая струйка, а из широких человеческих глаз полились слезы. Лишь только когда Авелина посмотрела на свою руку и увидела застрявший в крепком металле осколок клыка, ей стало все понятно.

- па-па… па-па… - помесь девочки и собаки, продолжая скулить, подползла к Винсенту Тэйкеру, который нашел в себе силы, чтобы сесть на пол, прислонившись спиной к стене. – Тебе боль-но… па-па…

- Ну-ну, ангел мой, - погладив ее за ухом, спокойно сказал Галас, - не плачь и не бойся. Авелина нас не убьет. Если она сделает это, то ее живой из Ркатмара не выпустят. А если же ее прикончат, то ее сердце перестанет пропускать кровь по телу, но в ее протезах продолжит циркулировать кинитрий. А из-за того, что ему некуда будет деваться из рук, он просто-напросто разорвет все сосуды в механизме, и Авелина превратится в настоящую бомбу для всех, кто будет рядом с ней. И вот этого она точно не позволит. Видишь, моя хорошая, все просто. Не нужно бояться.

- Как же вы отвратительны, господин Тэйкер, - сдавленно пробормотала Авелина, смотря на свою механическую руку, костяшки которой испачкались в крови. – Я восхищалась вами, вашей работой…

- Можешь продолжать это делать, - улыбнулся Винсент настолько уродливо, насколько это позволяло наполовину разбитое лицо. – Ведь я первый человек в мире, который смог победить кинит. И цена во спасение – всего лишь лишение себя человеческой оболочки. Что вообще важнее для человека: его тело или душа? Ведь наши тела лишь сосуды. Разве ты не понимаешь?

- Я все понимаю. Вы окончательно сошли с ума. Я забираю Фелицию с собой и сделаю из нее вновь человека.

Но когда Авелина попыталась приблизиться к ней, та в ответ зарычала и оскалила на бывшую подружку оставшийся клык.

- Вот видишь, - выплюнув кровавый сгусток, сказал Тэйкер, - она все еще моя дочурка. И она все еще любит своего папу. Неужели ты можешь называть ее чудовищем только из-за того, что она выглядит не так, как ты?

Девушка ничего не смогла ответить. Она вдруг почувствовала, как к горлу подступает тяжелый сухой ком, а глаза наполняются слезами. В ту самую секунду к ней пришло окончательное осознание того, в какой кошмар она попала.

И теперь она хотела только одного. Уйти на запад, вернуться домой. Исчезнуть ранним утром, чтобы единственными свидетелями ее побега стали лишь первые лучи восходящего солнца, которые светили бы ей в спину, подталкивая идти дальше: через колючие пески и горячие ветра великой пустыни Хо. Домой.

Забыв обо всем на свете, она выбежала из подвала, закрылась в спальне, где жила последнюю неделю. И там, складывая все свои вещи в огромный механический чемодан, она рыдала, проклинала, ругала, ненавидела, жалела, боялась и еще больше рыдала.

Все то, что случилось с ней за эти дни, все эмоции и чувства, что переполняли ее, разрывая душу на части – все это вылилось в один долгий пронзительный крик, который так и не был никем услышан.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 3,50 из 5)
Загрузка...