Веди меня, ненависть, в край, которого нет

Аннотация (возможен спойлер):

У смерти много лиц. Пути нескольких могущественных магов сошлись в долине у Вороньего замка. В этой битве интриг и ненависти нет победителей, но пока об этом знает только побежденный хозяин долины. Его шанс - придурковатый мальчишка-пастух и последнее предсмертное заклинание.

[свернуть]

 

Глава 1.

 

 

Ночь уходила за рассветный круг. Хагир плотно затворил за собой дверь в избу, где еще спали домашние, и присел на пороге, покуривая трубочку. Совсем скоро из-за далекой кромки леса покажется медный солнечный диск.

Призрачные дымные кольца неторопливо таяли в синеющем воздухе, Хагир представил, как разожжет огонь в кузне, положит на наковальню серый мертвый металл, и ударами молота разбудит в нем жизнь.

Разве не трудолюбивый могучий кузнец, имя которому Великий Ир, выковал этот мир и все, что в нем есть, чтобы духи вдохнули в него жизнь? Потому-то он, Хагир, просыпается раньше всех в деревне, и, чтобы тьма отступала и появлялось солнце, разжигает в кузне огонь.

В низине, между холмами, там, где терялась в предутренних тенях белая пыльная дорога, возникла песня. Кто-то, явившись из Туманного леса, поднимался на деревенский холм.

Хагир прищурился из-под ладони. Вдоль деревенской улицы неспешно ехал всадник на белой лошади. Заметив кузнеца, он натянул поводья.

- Здравен будь, сын могучего Ира.

Смуглое лицо чужеземца, несмотря на надменный горбатый нос, делающий его похожим на высокомерную птицу, отличалось утонченной, даже вычурной красотой, но его портил тяжелый недоверчивый взгляд жестоких, внимательных глаз и шрам, стекавший из-под шапки на щеку. Сама шапка, такие в здешних краях не носили, всего лишь широкая темная полоса плотной материи, в несколько слоев обернутая вокруг головы, длинный край перекинут на спину, на плечах черный плащ с замысловатым шитьем, горло закрывает широкий, с лисьей опушкой, ворот богатого камзола. Ни на плаще, ни на упряжи - никакого герба – городского или господского, и даже самых простых оберегов, без которых нынче мало кто пускается в путешествие.

Кузнец поклонился.

– И тебе доброй дороги, господин.

- Мой путь лежит в долину у Изских гор, там живет мой давний друг, не сбился ли я с пути?

- Коли вы о господине Дариусе в Вороньем замке, то езжайте все вниз, через поля и еще через перелесок, а уж там начнется хорошая дорога в долину. Только времена сейчас не те, чтобы в замке принимали гостей.

Всадник коротко и весело рассмеялся.

- Мы с твоим господином давние друзья. Далеко отсюда, там, где солнце не такое холодное, называют меня Ганибиец, и говорят обо мне шепотом.

- Что ж, если так, - осторожно проговорил кузнец, - господин Дариус знает сам кто ему друг.

Всадник ударил коня плетью и исчез в мглистом сумраке.

 

Солнце немилосердно припекало, словно стремилось отдать земле все тепло перед жестокими осенними ветрами. Коровы, лениво помахивая хвостами, сходились с разных концов села.

- Смотри за Матерью, что-то она дурит в последнее время, - наставлял придурковатого мальчика-пастуха староста, – да не разрешай им ходить дальше перелеска, туда, где жилище иши, понял ли, недотыкомка?

Мальчик, протянув вдоль тела худые длинные руки, немо уставился на пыльную дорогу. Из жестких, стоящих торчком седых волос торчала солома, к впалой щеке прилипло яблочное зернышко. У его грязных сбитых ног выкусывал блохи огромный пес.

Староста толкнул дурачка в плечо и тот, послушно повернувшись, побрел вслед за стадом, волоча за собой длинный конец хлыста. Собака неторопливо потрусила следом.

Коровы спустились в низину и пастух, усевшись в тени под кустом принялся сам себе жаловаться на палящее солнце.

- Уу, негодное, - бормотал он, грозя небу кулаком, - ишь… ишь, какое злое.

Все вокруг казалось ему бесцветным. В голове проснулся и зажужжал пчелиный рой. Пастух лег в траву и, подобрав под себя ноги, свернулся калачиком. Огромная, лохматая собака, чью спутанную шерсть, словно ордена украшали многочисленные колтуны и колючки, улеглась рядом с ним и принялась, жарко дыша, облизывать бледное неподвижное лицо мальчика горячим шершавым языком.

 

Ганибиец миновал крестьянские поля, и, выехав из перелеска, взобрался на заросший дикими грушами холм. Внизу лежала похожая на разноцветное одеяло долина, и на ней, как на ладони, черный, с гордым профилем главной башни и широкими укрепленными донжонами, замок. Ганибиец сорвал дичок, вонзил в желтую мякоть крепкие острые зубы и, улыбаясь своим мыслям, оперся спиной о древесный ствол.

Солнце скоро поднялось над горизонтом и залило поля мягким утренним светом. Лес и травы наполнились птичьим пением. Над долиной прокатился громкий стеклянный звук и прямо в траве, возникнув из ниоткуда, расцвел синий цветок магических врат. Дрогнув, раскрылись лепестки, и из сердцевины выехал вооруженный воин с двуязыким знаменем за спиной. За ним, ровными рядами, отряд за отрядом, наполнили долину колыхание знамен, ржание коней и бряцание оружия. Последним покинул врата всадник в высокой алой шапке, в сопровождении пятерых в свободных одеяниях, со знаком магической сотни на плащах.

- А вот и Азур! - обрадовался Ганибиец, сплевывая жесткую кожуру. - Жадный, ненасытный, мстительный змееныш, ты не заставил себя ждать.

На замковых стенах замелькали огни, послышался резкий тревожный звук боевого рожка.

Тот, кого Ганибиец назвал Азуром выехал вперед и выставил к небу открытую ладонь. Пятеро из магической сотни, встав за его спиной, взялись за руки и склонили головы. Плотная тишина разлилась над долиной. Высоко в небесной синеве, темнея и распухая на глазах, родилась грозовая туча. В ее сердцевине пульсировало всполохами, скрытое до поры, пламя. Небо полыхнуло заревом, и огненная завеса пала на замок.

Со своего места на холме Ганибиец не услышал, но зато почувствовал многоголосый вопль, незримо ударивший ему в грудь, он видел, как пламя накрыло деревни на холмах, выжгло перелесок и крестьянские поля, и на мгновение пожалел эту благодатную некогда землю.

Воины в долине развернулись и стройными шеренгами двинулись на приступ.

 

Глава 2.

Стадо разбрелось по высокой траве. Бурая с рыжими подпалинами Мать лежала в траве, прикрыв глаза толстыми безресничными веками. Она была прародительницей стада, шкура ее за многие годы сделалась плотной и шершавой, слепни и жара не донимали ее, как молодых коров. Она дремала, но сквозь дрему вдруг уловила тревожные голоса своего стада.

Не обращая внимания, на яростный лай пса, коровы сгрудились в кучу. Верхушки деревьев недалекого перелеска тревожно качались, как будто кто-то огромный проводил по ним ладонью. Мать тяжело поднялась, она пережила не одну грозу, но эта не была обычной. Коровы расступились перед ней. Мать повернулась к невидимой отсюда долине и выставила навстречу сухому жаркому ветру рога.

Земля кинулась в лицо, и Дариус, на лету перевернувшись, с размаху ударился о нее обожженным плечом. В глазах потемнело от боли. Сломанная кисть пульсировала огнем, сквозь мгновенно залившие лицо пот и слезы, он едва разбирал окружающий мир, и никак не мог сообразить куда занесло его последнее отчаянное заклинание.

Помогая себе здоровой рукой, он содрал с пояса сумку и кое-как вытряс в траву целебные мази и настойки. Тяжело дыша, достал один в простой склянке. Сдернул зубами крышку и вылил на распухающее запястье.

Перелом быстро схватился, боль притупилась, и Дариус, привстав на локтях, осторожно огляделся.

С косогора хорошо просматривалась затянутая дымом долина и охваченные пламенем черные башни и донжоны его замка. Сыроварни, кузницы, конюшни и овчарни, алхимические лаборатории с покатыми крышами, библиотека, засыпанная осколками лопнувшего стеклянного купола - все это дрожало в огненном мареве. Ничего живого давно не осталось за высокими каменными стенами. Ни одно сердце не билось внутри.

Его противник на тонконогой изящной лошадке наблюдал за гибелью замка с безопасного расстояния.

Дариус заскрипел зубами.

- Увидев в первый раз под седлом Азура эту лошадь, похожую на утонченную шлюху, я должен был догадаться, что он продал меня с потрохами вальяжной жабе Тантуси.

В долине вновь вспыхнул «цветок» магических врат, и всадник в алой шапке, а за ним пятеро магов неторопливо скрылись в них, уводя поредевшую армию.

Вороний замок гулко и долго вздохнул, словно был живым существом, и осел. Заурчало и запело оранжевое пламя, на мгновение кинулось к небу и опало.

Черный жирный дым расплывался над долиной, разъедая лазоревый утренний свет.

- Я начну все заново, - в отчаянии прошептал Дариус. – Я отомщу.

Он поднялся и, закрывая лицо от летящего пепла, торопливо спустился вниз. У подножия холма под ноги вывернулась едва заметная тропка и он, держась ее, вскоре вышел к кромке оврага.

Внизу, в прохладном тенистом полумраке журчала речка и Дариус жадно припал обожженными губами к холодной воде.

 

Ганибиец миновал сорванные замковые ворота, и неспешно оглядел выжженный двор, усеянный мягкими хлопьями сгоревшего библиотечного пергамента. Взгляд его скользил по обгоревшим телам, вывороченным наружу лестницам в прорехах разрушенных башен и по спаянной пламенем, разбросанной утвари. Он перевернул ногой черный обугленный труп в лохмотьях ученической накидки, под ним, намертво прикипевшие к животу, потянулись кожаные книжные переплеты. Ганибиец поддел ногой нетронутую пожаром, уцелевшую страницу.

- Видишь, Заклинатель, как все вышло. Ты полон надежд и планов на будущее, а потом, в один миг, всему приходит конец. И, пожалуй, самое забавное, что ты - повелитель демонов и хозяин нижнего мира зависишь от мелких желаний самого последнего из твоих слуг.

Закрывая солнце перед ним выросла Тень.

- Ты нашел его?

Бесплотный голос прошелестел.

- Его нет среди мертвых. Он сумел ускользнуть.

Ганибиец прикусил яростный вопль, гнев исказил его лицо и сквозь человеческие черты на мгновение проступила чудовищная морда зверя.

Но он сейчас же заставил себя успокоиться.

- Ничего не идет как надо, впрочем, эта охота становится все интереснее. Выпусти печальных сестер, пусть найдут его.

Тень почтительно поклонилась.

- Слушаюсь, Хозяин.

Ганибиец вернулся в седло и поскакал по выжженной долине обратно к холмам.

 

Дариус тащился вдоль течения реки по скользкому, покрытому осокой, берегу. Два раза он оскальзывался и падал, но всякий раз заставлял себя подниматься и идти дальше. Кожа на лице горела и саднила. Усталый голос в голове настойчиво шептал – «ты изнемог, спрячься среди травы, под холмом, отдохни, больше никто не потревожит тебя, смерть сняла сегодня хороший урожай».

Заставляя себя упрямо передвигать ноги, Дариус хрипел.

– Это день, когда сводятся все счеты. Не может быть, чтобы Ганибиец взял, да и оставил меня в покое. Он обязательно придет посмотреть, как я подыхаю. Но, скорее, сдохнешь ты, Шакал Востока, чем я отойду в мир теней.

 

Печальный долгий звук пронесся над оврагом. Дариус в испуге задрал голову к небу.

- Что это?

Томительный тоскливый плач повторился вновь.

- Не может этого быть! Никто не сумел бы призвать их! Это заклинание только мое! Лучшее… лучшее заклинание!

Он в ужасе разглядывал пустое небо, ища в нем черные тени демонов. Давным-давно он вызвал из небытия этих существ с голосом нежным и печальным, и его собственный учитель не смог одолеть их.

 

Узенькая речушка с быстрым течением терялась в густом кустарнике.

Тихонько звенела вода, обкатывая камни, и больше ни звука: замерли и птицы, и насекомые. Дариус взбирался наверх по отлогому берегу, когда в воздухе разлилось нестерпимое зловоние. Он бросился на землю. Мелькнули перед ним горящие злобой глаза, и демон с яростным клекотом взвился вверх.

Дариус скатился в холодную речную воду и поплыл на другой берег. Он почти достиг его, когда заметил в воде отражение второй птицы и нырнул. Чешуйчатые лапы, со стальными отливающими синевой когтями со свистом вонзились в воду, подняв фонтан брызг. Задыхаясь, Заклинатель выбрался на берег и обернулся. Сложив крылья, Печальные сестры сидели среди осоки и смотрели на него.

- Пошли вон, безмозглые твари, - крикнул Дариус в слепой надежде, что чудовища послушаются его, своего создателя, и услышал издевательский клекот.

- Мы помним кровь Кестира, - пропела одна из птиц.

- Да, мы помним, - подтвердила другая.

- Мы помним кровь еще многих и многих, ты был нам хорошим повелителем.

Глаза демона алчно вспыхнули.

- Приди к нам, дай нам напиться из разорванных вен, утоли нашу вечную жажду.

Кто мог вызвать их из гнилостного мира, где они обитали, куда он сослал их давным-давно? Дариус перебирал имена – этот мертв, а этот слишком слаб для заклинания такого уровня. Лучшие из лучших: Челюсти Запада – Тантуси, слишком хитер, но и только, Азур Великолепный – ничто без своих преданных рабов из магической сотни, остальные… - его злейшие друзья, однокашники по темным годам ученичества в Месте, Которого Нет… невозможно!

- Разве вы не послушаетесь своего хозяина? Разве не я создал вас из ненависти, крови и мертвой плоти? – закричал Дариус, срывая голос.

 

Демоны расправили крылья и в воздухе отчетливо запахло мертвечиной.

В открытых пастях бились туда-сюда тонкие языки и матово отливали стальной синевой острые клыки. На внутренней стороне их крыльев ясно проступало бледное лицо учителя, еще какие-то лица вставали за ним, много других знакомых и незнакомых. Они гримасничали, беззвучно шевелили губами и глядели на чародея черными провалами мертвых глаз.

– Они ждут тебя, - взывали к нему Плакальщицы, кружа над рекой. - Мы ждем тебя. Утоли наш бессмертный голод.

Учитель Кестир подмигнул с крыла демона темным безумным глазом и

Дариус едва сдержался, чтобы не завопить. Вот так же он подмигнул ему, умирая, нанизанный на стальной коготь и лицо это снилось ему еще многие годы, заставляя просыпаться в холодном поту. А теперь ему предстоит провести с мертвым учителем целую вечность.

Неловко двигая плечами, Заклинатель скинул плащ. Тот вздулся на ветру пузырем и принялся расти, пока не принял форму человека с прозрачным лицом. Дариус прикусил себе палец на здоровой руке и окропил плащ кровью.

- Нарекаю тебя своим именем.

Призрачный человек поднялся и побежал по берегу прочь.

Плакальщицы забили крыльями – на их глазах жертва неожиданно исчезла и снова появилась много дальше того места, где они учуяли ее. Но это не имело значения – убежать от них невозможно. Они поднялись в воздух и полетели за ней.

 

Дариус пересек сожжённый дотла перелесок и закашлялся от поднявшейся в воздух черной копоти. Сил у него почти не осталось. За его спиной раздался яростный вопль. Обнаружив обман, демоны высматривали его. Они поднялись на довольно большую высоту и казались двумя беснующимися тенями. Развернувшись, они полетели в ту сторону, куда он ушел и неслись теперь над самыми верхушками холмов. Их огромные тени ползли по выжженной земле. Нырнув под густую сень нетронутого огнем подлеска, Дариус вдруг споткнулся о торчащий из земли корень. Мягкая жирная земля поползла и вытащила наружу человеческую берцовую кость. За ней скатился ухмыляющийся желтый череп.

Еще до того, как в долине воздвигся Вороний замок, поле за подлеском пользовалось дурной славой. Крестьяне называли его живым местом. Там, в глубокой подземной норе обитал иши.

Может быть, если получится отыскать обиталище древнего, у него появится шанс, а если даже и нет, то пусть лучше иши убьет его, чем поглотят магические отребья его заклинаний.

Дариус вскочил и побежал, петляя между редкими деревьями. Торжествующий вопль заставил его оглянуться. Одна из тварей, поймав его, полный ужаса взгляд, спикировала. Дариус кинулся в сторону. Стальные когти пробороздили спину, разрывая кожу и жилы. Издав разочарованный клекот, демон взмыл вверх. Заклинатель уже чувствовал смрадное дыхание второй птицы, когда деревья, наконец, отступили и он ворвался в высокие полевые травы.

Слыша только свое хриплое тяжелое дыхание, Дариус бежал до тех пор, пока навстречу не поднялась покрытая полустертыми рунами громада древнего валуна.

Это было самое сердце живого места.

 

Глава 3.

 

День вступил в полную силу. Демонов нигде не было видно. В млечно голубой вышине чертила круги какая-то птица. Дариус упал навзничь и в изнеможении закрыл глаза. Плакальщицы были созданы как смертоносное возмездие для его врагов, и сейчас, когда это оружие неведомый враг обернул против него, нечто более ужасное спасло его.

Сила этого места казалась чудовищной. Он почти физически ощущал, как земля трепещет под ним, как магия, сырая, могучая наполняет каждую земляную пору, каждый стебель. Он лежал, вдыхая мед и хмель разлитые здесь, запах, исходящий от цветов и трав дурманил, лишал воли.

Дариусу хотелось думать, что могущество его врагов не так велико, и что лишь случай решил исход сражения в долине.

- Я еще поднимусь. Верну себе свое, заставлю их всех заплатить по счетам!

 

Тяжелый и низкий гул родился глубоко под землей, заволновались под налетевшим ветром травы. Дариус почувствовал, как твердь под ним просела и принялась, чавкая и хлюпая, поглощать его.

Потревоженный Древний проснулся и жаждал мести.

Заклинатель забился, шаря вокруг себя здоровой рукой и пытаясь уцепиться за пучки травы и каменные выступы, но травы уклонялись от его пальцев, земля держала его мертвой хваткой, и голубое пятно неба с черной точкой парящей птицы уходило все дальше. Когда сил почти не осталось, Дариус приказал птице отдать ему свое зрение и принялся кружить в ее теле над долиной.

Он торопился, но везде, насколько хватало глаз, расстилалось пустынное безлюдье, на неровной гряде холмов и в долине черными остовами торчали сожжённые деревенские дома. Заклинание стремительно угасало, и в последние мгновения, прежде чем птица сбросила его чары, Дариус увидел стадо и пастуха, спавшего в тени куста, рядом с огромной собакой. Земля все туже сжимала объятия, воздух с трудом проходил в измученные легкие, и он перестал сопротивляться. В то мгновение, когда земля проникла в его ноздри, ослепила глаза - Дариус с кровью выплюнул Слово. С губ, обжигая гортань, сорвался сгусток черного пламени и исчез в млечной, солнечной голубизне.

В тот же миг разгневанная земля сломала его кости как стекло, и кровь Заклинателя наполнила рыхлые поры поля.

 

Ветер давно утих, над логом слышалось только басовитое гудение шмелей и стрекотание кузнечиков в траве. Внезапно собака задрала устрашающую морду к небу и угрожающе зарычала.

- Перестань, Мо, – прикрикнул на пса пастух, но тот не утихал. Мальчик окинул из-под руки пасущееся стадо: сморенные жарой коровы лежали в высокой траве и мерно жевали. Мо навострил уши, и вдруг взорвался яростным лаем. Мальчик выронил травяное лукошко, которое с трудом плели его непослушные пальцы и, зажимая уши, заскулил. Пес ярился все больше, подпрыгивал, клацал мощной челюстью, разбрасывая желтую вязкую слюну. Плача от страха, дурачок поднял голову и увидел приближающийся черный огонь.

Солнце ударило его могучим кулаком, и он закричал, падая спиной в бездну. В этой бездне возник черноволосый и безбородый, закутанный в шитый серебром плащ.

- Вставай, Люцик. Твой путь лежит на север. Если хочешь жить, иди днем и ночью, найди место, которого нет.

 

Огромный пес, поскуливая, лизал ему щеки и нос. Мальчик оттолкнул его и с трудом поднялся на ноги.

Огляделся, удивляясь необычной ясности в голове, по привычке отыскал взглядом коров. Но мысли о стаде и деревне больше не тревожили его. Откуда-то он знал, что должен немедленно уйти. Его ждала дорога в странное место, которого не существовало, но именно туда ему почему-то очень нужно было попасть.

Мальчик подозвал пса и потянулся огладить спутанную шерсть. Тот настороженно обнюхал его руку и вдруг оскалился.

- Я ухожу, а ты должен остаться… должен позаботиться о стаде, – сказал Люцик. - Прощай, Мо.

Он торопливо выбрался из низины к дороге и, не оглядываясь, пошел по ней к дальнему лесу.

 

- Это плохо сделанная работа, - тихо и раздельно произнес Ганибиец.

Тень поежилась и словно стала меньше в размерах.

- Прости, Хозяин, Плакальщицы не могли последовать за Заклинателем к жилищу иши.

- Что мог им сделать огромный земляной червяк?

- Сила Древнего безгранична, особенно такого, как этот. Он пожрал своих собратьев, чтобы сделаться самым могущественным.

Ганибиец поморщился.

- Всем известно, что это сыграло с ним дурную шутку. Теперь он не более, чем вечно спящий ленивец, слишком неуклюжий, даже для того, чтобы покинуть эту глушь.

Тень почтительно промолчала.

- Что ж…, как бы то ни было, Заклинатель поплатился. Так и надо этому хитрому сукиному сыну, честное слово, я доволен.

- Могу ли я получить свое? – опасливо спросила Тень. – Мне будет достаточно стада в низине.

Ганибиец равнодушно махнул рукой, и Тень тут же исчезла.

 

Он седлал свою лошадь, когда услышал заливистый лай. Где-то рядом надрывалась, исходя злобой, собака. Чародей спустился с дороги в низину и остановился в отдалении. Среди высокой, дымящейся от крови травы Тень пожирала одну за другой неповоротливых снулых коров. Злобный, обвешанный репьями пес, хрипя, носился вокруг, силясь ухватить демона за бока. Тень, наконец, наелась, и ее призрачное тело уплотнилось. Теперь она напоминала огромное неповоротливое существо, сплошь нагромождение складок жирной склизкой плоти.

Пес только этого и ждал. Издав утробный рык, он прыгнул ей в ноги и сомкнул мощные челюсти. Пытаясь освободится, Тень заметалась и, мгновенно изменив форму, будто перелившись огромной каплей, прижала зверя к земле. Длинные когти ударили шерстяной бок.

Пес захрипел, но челюсти не разжал, черные глаза его горели яростной ненавистью.

Ганибиец уронил Слово и проник в песье сознание. Мир перед ним заволокло красной пеленой, и сквозь нее он увидел огромное мешковатое страшилище с искореженным болью, человеческим лицом и огромной пастью. Круглые глаза, пустые, словно выскобленная чашка, уставились на него со страхом и злобой.

Чародей удивился тому, что зверь смог разглядеть настоящую суть демона за его личиной. Тогда он открыл «шкатулку» песьей памяти и вдруг увидел то, что заставило его насторожиться - черный огненный вихрь внезапно возник в голубом небе и охватил мальчишку-пастуха. Ганибиец узнал это заклинание, оно значило, что Дариус опять ускользнул. Немедленно вернувшись в собственное тело, он приказал демону.

- Оставь собаку и убирайся.

Тень неохотно послушалась. Ганибиец свел брови, его смертельная интрига теперь не казалась ему забавной. Заклинатель никак не хотел умирать, и это обстоятельство стало ему надоедать. Хмурясь, он взглянул на израненного пса: смятое тело подрагивало в смертельной агонии, из рваных ран на боку толчками выплескивалась кровь, из сомкнутой пасти торчал оторванный кусок склизкой вонючей плоти. Чародей поддел пса ногой и вдруг улыбнулся. Неожиданная мысль пришла ему в голову, и, как все мысли подобные этой, показалась очень удачной.

Он без труда разжал крепко сжатые челюсти, избавил пса от его добычи и, подняв на руки, понес на вершину холма. Там уложил на землю и окунул пальцы в пузырящуюся кровью рану. Зверь дернулся и захрипел.

- Это необходимо, - мягко сказал Ганибиец, готовясь к заклинанию. - Нам с тобой нужно немножко постараться. Я заберу твою память, но взамен дам тебе новую, заберу звериное тело и подарю вместо него человеческое, и верность твою я тоже возьму себе. Мне нужно, чтобы ты нашел своего прежнего хозяина… этого мальчика с темным разумом. В награду ты останешься жить.

Он протянул к солнцу руку, испачканную в песьей крови, а открытую ладонь другой простер над зверем. Крупная судорога выгнула звериное тело, дрожа от страшного напряжения, вытянулись струнами лапы. Сила заклинания вздернула пса в воздух, завертела словно ветку, вытягивая, разрывая и изменяя. В этом магическом вихревом потоке показались человеческие руки и ноги, развитая грудная клетка, бедра, смуглые колени и широкие сильные ступни. Выполнив свою работу, вихрь утих, и превращенный упал на землю.

У него оказалось грубовато вылепленное с крупными чертами лицо, прямой с горбинкой нос и высокие скулы. Между тонкими темными губами сильно выступали сверху и снизу два клыка, густые и длинные спутанные волосы укрывали череп, вились по шее на спину. Чародей положил руку на широкий смуглый лоб и произнес.

- Нарекаю тебя Псом и забираю под свою волю.

Нареченный Псом открыл глаза и попытался подняться. Ноги не удержали его и он, рыча изувеченным горлом, рухнул обратно на землю.

- Скоро мы отправимся в путь, - сказал Ганибиец, наблюдая за ним, - ты привыкнешь к новому телу и станешь моим оружием там, где не справились другие.

Он обратил свой взгляд к северу, туда, где за жарким маревом расплывалась точно капля чернил на бумаге гряда горных изломов.

- Видно, наша битва еще не окончена, Заклинатель. Что ж, я умею ждать, и я подожду.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...