***

Безмятежная желтая луна взошла на усеянный звездной пыльцой небосвод. Скупо осветила волнистые склоны холмов, петляющую меж скалистых гор серебристую ленту реки и замок, тремя башнями устремленный ввысь. Огни в окнах замка погасли, и лишь от одного исходило бледное свечение.

Князь Горен Орринский и его преданный друг, военноначальник Бруг, сидели в тускло освещенной зале. Свечи догорали, пуская в воздух сизые струйки дыма, но звать помощницу со связкой новых никто из мужчин не желал. На столе стоял початый бочонок вина, два кубка и остатки простого ужина.

- Вот скажи, Бруг, мой ближайший друг и советник, - обратился князь и потянулся к кубку, - Почему этот Дракон никак не покориться мне? Я принял престол от своего отца еще при его жизни. Вот уж год прошел, как отец привел меня в пещеру. Обитель, как сейчас помню, её назвал и передал право на Королевского Дракона. Я помню, как пещерный монстр подполз к отцу и приклонил морду. И как глаза прикрыл. И как князь, которому осталось жить ровно один лунный месяц, возложил на его голову руку! Я до сих пор не пойму, зачем отец так трепетно относился к нему? Это же просто скотина, только что волшебная.

Горен улыбнулся, погладил черную бороду на смуглом широком лице и продолжил:

– А любая скотина должна служить и подчиняться. Вот козы на моих пастбищах дают молоко, куры у селян несутся, пахари возделывают землю. Все мне служат и подчиняются, Бруг. Все они мне подчиняются, потому что я князь и это мое княжество, что простирается от Изумрудных озер на юге до безжизненных скал на севере.

Горен поставил кубок на стол с такой силой, что вино расплескалось и окропило белую мраморную столешницу.

- Несомненно, ты князь, и великое княжество Орр принадлежит тебе. Но стоит ли так расстраиваться из-за Дракона? Зверь, как и раньше облетает границы княжества и заговоренные, как и прежде видят, что сила магии не иссякла.

Голос Бруга, спокойный и мягкий обладал той силой убеждения, что сродни самой магии. Мужчина сидел, откинувшись на спинку кресла и рассматривал рукоять клинка, искусно инкрустированную драгоценными камнями.

Горен с негодованием ударил кулаком по столу.

- Чуть больше месяца осталось до годовщины коронации. И ты прекрасно помнишь о традиции устраивать показательное преклонение Дракона. Что же ты предлагаешь? Забыть о традиции? Или выставить себя на посмешище?

Бруг оторвал взгляд от клинка и убрал оружие в ножны.

- Князь, сегодня выпито много вина. Закончим разговор, ночь уж на дворе.

Бруг поднялся с кресла.

- Нет, нет, постой, сядь. Я не окончил. Я приручу эту скотину волшебную! Дракон мне покориться! - Горен откинулся в кресле и захохотал, - И ты мне поможешь в этом. В предгорье живет Ведьма. Слышал, она умеет заговаривать животных и птиц. Сам однажды видел, как один торговец на двух запряженных в телегу волках приехал на ярмарку. Так-то!

- Волк животное земное.

- А я сказал, отыщи Ведьму, и приведи её в замок!

Бруг покачал головой.

- Приведи, приведи … - Горен расслабленно раскинулся в кресле, словно высказал то, что переполняло его до краев и мешало спокойно дышать.

- Раз Ведьма нужна, приведу. Но не лучше бы покорить Дракона, как это делали ваши предки?

- Ты меня учить вздумал? – Горен вскочил с кресла и глаза его налились яростью, - Сто раз пробовал и все без толку, а ты советы даешь бесполезные?!

Бруг ничего не ответил. Спокойно смотрел прямо в глаза собеседника.

- Прости, друг, – Горен отпрянул. Хладнокровный орлиный взгляд военноначальника всегда действовал на князя подобно холодной воде - отрезвлял, – Ты прав, много вина сегодня выпили. Но ведьму приведи.

Бруг молча кивнул и удалился.

Утром Горен отравился в Обитель. Путь лежал через узкую тропинку вдоль обрыва. Внизу с диким ревом неслась горная река. Вверх, к голубым небесам, уходила отвесная гладь скалы, холодная и неприступная. Вдоль тропинки тянулись колючие кустарники, перемежавшиеся с мохнатыми лапами раскидистого бурьяна. Преодолев последний серпантин, князь остановился на широком отвесном уступе в скале. Перед ним зияла расщелина - вход в пещеру- черную, пугающую, словно пасть каменного зверя, застывшего перед схваткой. От пещеры веяло сыростью и гнилью. Князь сжал кулаки, выпрямился и перешагнул границу света и тьмы. Через миг темнота разбавилась светом. Многочисленные светляки облепили свод пещеры – дождевая вода, ручейками сбегавшая с вершины горы, проделала за долгое время ходы в известняке. Глаза привыкли к полумраку, а легкие приняли сырость. Но в груди у князя клокотала ярость. И ярость никак не могла смириться с тем, что изо дня в день представало перед глазами князя. Дракон, темная туша которого мирно покоилась посреди просторной пещеры и пребывала в дремоте.

- Встань и покорись, - слова рассыпались на тысячи отзвуков и затихли.

Огромные ноздри тихо раздувались и сужались, всасывая воздух.

- Встань, когда с тобой князь разговаривает! – Горен почти порвал связки, выкрикнув слова, призывающие животное пробудиться. Над головой князя захлопали сотни крыльев, на миг в пещере стало темно – ночницы слетали с насиженных мест.

- Я повторяю: встань! – голос сорвался на последим слоге. Горен снял хлыст, подвязанный на поясе, ударил им о камни, подняв пыль, тонким слоем покрывавшую каменное ложе.

Дракон приоткрыл глаз. Оранжевый, круглый, словно у рептилии. Князь видел такие глаза у ящериц, когда в детстве ловил их у горной реки. Помнил, как маленькие тельца беспомощно трепетали в мальчишеских руках, как отбрасывали в испуге хвосты. Будто в этих никчемных цветных чешуйках заключалась ценность, за которую можно было выкупить свободу. Но в тех глазах князь видел страх и мольбу, а в глазах Дракона было лишь пренебрежение. Горен сжал в кулаке невидимую жертву.

Оранжевое солнце погасло, закрывшись от мира мятым покрывалом века.

- Изо дня в день я прихожу сюда и унижаюсь перед тобой. Молю тебя о том, что должен делать каждый дракон Княжества – подчиниться своему хозяину. А ты даже глаза открыть не можешь!

Князь ходил по пещере, словно чеканя невидимые буквы священного приказа.

- Встань. Встань и покорись! Сотни лет драконы служили роду Орринскому, а ты решил отлежаться на каменном ложе?

Дракон зевнул. Рокот прокатился по пещере, запах гнили ударил в ноздри. Князь сжал ладонями уши, - Покорись мне, Дракон! Ты мой раб, ты служишь мне! Мне! – он не слышал своего голоса, лишь звон стоял в голове.

Пещера наполнилась движением, могучие серые крылья расправились, взметнулась с пола пыль и сухие травинки.

- Снова и снова ты меня унижаешь, тупая скотина! – кричал вслед улетавшему зверю князь, - Но настанет день, и ты приползешь ко мне!

Горен выбежал из пещеры. Над пропастью парил дракон, могучий, сильный, словно усмешка царственному бытию. Клеймо на роду князя.

- Ненавижу …

***

- Не люблю, когда меня дразнят! – Элли вбежала вся в слезах, глаза раскраснелись, опухли.

- Кто тебя обидел, моя прекрасная принцесса? – Горен поднял на руки девочку, откинул со лба мокрые волосы, поцеловал, - Ни к чему маленькой красавице лить слезки. Сейчас же прикажу наказать обидчика!

Горен улыбался, глядя на милое личико дочки.

- Вот ты где, Элли!

В комнату вошла молодая высокая женщина, одетая в строгое закрытое платье. Светлые волосы, уложенные в простую прическу, обрамлял неброский жемчужный ободок. Но строгость и простота наряда казалась неестественной для величественной красоты и стати, которой обладала женщина. Изящная фигура, очерченная плавными линиями. Красивое лицо с изогнутыми бровями над большими голубыми глазами, прямой чуть заостренный нос, бархатистые губы.

- Абигейль, что произошло? – спросил князь при виде взволнованной женщины.

- Наша дочь прибежала со двора, вся в слезах, ничего мне не рассказала и снова убежала.

- С кем это ты поругалась, малышка? – отец обнял девочку так, что та не смогла вздохнуть, но плакать перестала.

- Девочке следует умыться и привести себя в порядок.

- Элли, ну же, кто тебя дразнил? Мы его накажем, - не унимался отец.

- Никто, - Элли пождала губки, - Просто Тод сказал, что я похожа в этом платье на воробья.

- А кто такой Тод?

- Мальчик. Сын мельника, - девочка, освободилась от могучих рук отца, продемонстрировала «крылышки» голубого платьица в мелкую крапинку. Покружилась, взметнув в воздух светлые кудрявые волосы. Голубые глаза, светлые и ясные, как у матери, заиграли озорством.

- Элли, разве можно так говорить и так делать? – женщина подошла к дочери и взяла её за руку, - Тебе стоит быть более воспитанной. Пойдем, я отведу тебя к няне.

- А Тода мы накажем! - с улыбкой прокричал вслед улетающему «воробышку» отец.

- Что ты собрался сделать с мальчишкой? – строго спросила Абигейль по возвращению.

- Еще пока не знаю, - Горен спокойно сидел в кресле и поглаживал бороду, - Возможно, прикажу высечь наглеца.

- Не стоит показывать девочке, что на все нужно отвечать силой.

- А чем, молитвой?

Абигейль строго взглянула на мужа, и выпрямила спину так, что её осанке позавидовала бы самая лучшая танцовщица княжества.

- Снова хочешь меня попрекнуть в том, что я слишком много времени провожу за молитвами? В этом нет ничего дурного. А вот девочке нужно больше уделять внимание занятиям, а не бегать по двору. А наказание. Разве стоит наказывать детей за шалости? Такая сила ни к чему не приведет.

- Тогда тебе стоит усерднее молиться о том, чтобы в День празднования годовщины коронации род наш избежал позора, а заговоренные никогда бы не нарушили границу земли Орр.

- Заговоренные? Нежить, что была силой в руках нашего злейшего врага, снова появилась? – Абигейль обеспокоенно взглянула на мужа.

- Они никуда не исчезали, Абигейль. Притаились, как жалкие шакалы, выжидающие, когда их враг ослабеет.

Женщина скрестила руки на груди.

- Но разве наша защита ослабла?

- Нет, но возможно заговоренные стали сильнее. Бруг отправил лазутчиков к границе, но пока никаких известий от них не получил.

- Но вспомни, мой супруг, история княжества Орр уходит корнями в далекое прошлое. Темное и порой непостижимое простому человеческому уму. Помню, как твой отец рассказывал, что раньше эта земля была пропитана магией. И Маги, которые были способны возвести невидимую защитную стену от любого зла с той, другой стороны, были настолько сильны, что стена эта охраняла нас по сей день. Почему тебе не разыскать их потомков? Сторожевые башни по границам княжества, ведь в них заключено заклинание? Почему не повязать новые нити, поставить новые печати?

Абигейль говорила с акцентом. В её речи было много грубого, северного произношения, так несвойственного легкому южному, на котором говорили в княжестве.

Князь поднялся и стал расхаживать по комнате. Полуденное солнце било в окна, заливая пол золотистым жарким маревом. Пот проступал через тонкую белую ткань широкой блузы, волосы у висков взмокли и блестели.

- Потомки магов, о которых ты упомянула, утратили былую силу и вряд ли помнят заклинания. Разбрелись по Предгорью и Верхним лесам. Всё, на что они способны - это заговаривать зверей, наводить порчу и травить друг друга зельем. Но ставить защитный барьер, - на миг князь задумался, - Есть конечно среди них...

- А Дракон? Королевский Дракон? - Абигейль не отступала.

- Он лишь видимое подтверждение нашего могущества. И надеюсь, он таким и будет.

Молодая княжна молча встала, подошла к мужу и положила руки ему на плечи. Несмотря на жаркий полдень Горен почувствовал, как горячи были её ладони, а когда, проведя по шелковым волосам, взглянул ей в лицо, вздрогнул.

- Абигейль? – князь вопросительно смотрел на жену. Перед ним стояла будто другая женщина. В таких знакомых голубых глазах, спокойных и холодных, он увидел вспыхнувшее чувство. Ярость, гнев, отчаянье, тщеславие? Он никак не мог угадать какое, но ощущал, как пронзает взгляд этой женщины, как добирается до самой души, до самых сокровенных мыслей, давно забытых, растворенных в ночных сновидениях. Что-то изменилось в чертах лица, померкло от пламени, рвущегося наружу.

- Абигейль, что с тобой? – спросил обеспокоенно князь.

Молода жена вздрогнула, закрыла глаза, ладонями сжала виски.

Мгновенье простояла заворожённая неведомыми чарами, а когда глаза её открылись, Горен узнал прежнюю Абигейль.

- Ничего, просто жар. Нужно выйти на воздух.

- Напугала ты меня, - князь обнял жену, прижал сильнее к груди, - Не переживай ты так, дорогая. Вы с Элли для меня дороже всего на свете! Пограничные заклинания сильны, как и прежде, и никто не посмеет причинить нам зла. Я тебе обещаю.

Горен простоял, обнимая жену минуту. Тепло родного тела, ромашковый запах волос вытеснили печали, терзавшие огрубевшее сердце. Дракон превратился в маленькую ящерицу, а завороженные рассыпались в пыль.

***

Бруг отсутствовал неделю. Князь Горен каждое утро уходил в Обитель, возвращался мрачный, отказывался от обеда и закрывался в тронном зале один. Никто из советников не смел его побеспокоить до часа совещаний. Но и на государственных собраниях, князь был молчалив и суров. Он молча слушал советников, молча подписывал одни приказы и также молча разрывал другие.

Абигейль уединялась в дальней зале крайней башни, шепча над покрытым цветами деревянном идолом слова, неведомые ни одному человеку в княжестве. Шипящие, холодные, далекие, как и тот берег, с которого приехала молодая жена князя.

А маленькая Элли, веселая и смеющаяся, только окончив занятия с воспитателями, бежала во двор. И разливала звонкий смех по двору, словно незримая рука трясла серебряный колокольчик. Никто не останавливал девочку. Все знали, в княжестве Орр безопасно.

Горен пребывал в задумчивом одиночестве, когда от главных ворот донесся собачий лай, стук ладно подбитых подков и свисты оруженосцев. Глаза Горена, до сей поры отстраненно разглядывающие саму пустоту, оживились. Звуки приближались и вот уже под окнами раздался цокот копыт. Князь не успел растратить всё терпение, как явился Бруг.

- Где Ведьма? – возбужденно спросил Горен у военного советника, пока тот жадно поглощал воду из кубка.

- Ведьма она еще та, - Бруг едва переводил дыхание, - На пороге стояла и нас поджидала. И улыбалась хитро, словно лисица лесная в неё вселилась. Сказала, что ехать в замок ей не зачем, что князь справится сам, на то он и князь. И шкатулку передала.

Бруг поставил на стол шкатулку из дерева, потемневшего от времени, перевязанную кожаным ремнем. Такую большую, что в ней могло уместиться фунтов десять крепких орехов.

- Ты не привез Ведьму? Я зачем тебя посылал? - Тяжелая ладонь опустилась на столешницу.

- Не желаешь посмотреть, что в шкатулке, князь? – невозмутимо продолжил Бруг.

- Сам поеду в Предгорье, если Ведьма всучила тебе пару тухлых ежей или еще чего хуже!

Тяжелые шаги направились к двери.

- Караульный! – гневно прокричал Горен в коридор.

Через секунду вошел караульный - бравый высокий вояка.

- Открывай, - небрежно указал князь на шкатулку, темнеющую на белой каменой столешнице.

Служивый не мешкая развязал ремень, откинул крышку, отошел на шаг и замер в привычной выправке. Князь недоверчиво заглянул внутрь.

- Подай, - князь указал пальцем на дно шкатулки.

- Нет, нет, - спохватился Бруг и перехватил руку караульного, готового выполнить приказание, - Чужая рука не должна прикасаться.

- Можешь идти, - спокойно приказал князь.

- И что же ты привез? - спросил Горен, как только дверь за караульным захлопнулась.

- То, что поможет тебе покорить Дракона, стать его единственным хозяином.

Горен подошел ближе к подношению ведьмы и заглянул внутрь. На самом дне шкатулке лежал свернутый в несколько колец тугой шнур, сплетённый из множества кожаных полос. На одном конце плетеного пояса два острых шипа, выточенных из кости врезались в растрескавшуюся древесину.

Князь осторожно потянулся к подарку. И как только рука дотронулась до холодной, жестко сплетённой кожи, что-то еще более холодное и скользкое увило княжеские пальцы.

- Ты что принес такое? Смерть мою? – Горен стряхнул руку и отшатнулся от коробки.

Черная змея, извивавшаяся на дне шкатулки и скалившая два острых белых клыка, вмиг обернулась в кожаный амулет.

- Осторожнее князь, но не бойся, - улыбнулся Бруг, - Разве мог я смерть тебе принести? Ту Ведьму мы в её же доме заперли и отпирать не станем, пока колдовское заклинание не исполнится. А уж ведьмы знают, как против трона идти. Не смерть это твоя – неволя Дракона. Заговоренный ошейник, отнимающий волю зверя. За этим же тебе нужна была Ведьма?

- Неволя говоришь? – князь посмотрел на черный блестящий ошейник с шипами, - И как же мне надеть его на шею проклятого пещерного ящура? Чудовище ни на шаг меня не подпускает. И не спит будто, или сон такой чуткий, что и мышь не проскользнет. Что молчишь? Принес бесполезный хомут, годный разве что крыс раскормленных амбарных душить?

Горен захлопнул крышку и замахнулся было на шкатулку, но Бруг остановил его.

- Остынь, князь. Есть одно средство.

Бруг расстегнул плащ, достал из внутреннего кармана маленькую стеклянную колбочку и поставил её на стол.

- Ведьма она еще та, - многозначительно произнес военноначальник.

«Ведьма она еще та…» - крутилось в голове у князя весь вечер. И даже ночь, тихим темным облаком окутавшая замок и убаюкивающая ласковым накрапыванием дождя, не могла унять разгорячённый ум правителя княжества. Перед глазами представала снова и снова черная извивающаяся змея с острыми клыками, мерещилось шорохи и шипение из темных углов опочивальни. Стоит ли доверять Ведьме? Стоит ли принять её дар? Дракон, Дракон, будь он сто раз не ладен! Зверь должен покориться. И уже другая мысль заняла тяжелую голову. Королевский Дракон благородной породы, а его преданность своему повелителю безгранична. С тех самых пор, как давно забытые, но великие маги, возвели защитную стену, появились драконы. И наказано им было облетать границы княжества и служить доказательством силы заклинаний и мощи земли Орр. И наказано было покоряться Хозяину. Тому, чей голос завораживает, тому, в чьих жилах течет непростая кровь. Князю. Так было всегда, ибо сила древней магии навсегда соединила род Орринский и род драконов, сцепила невидимыми нитями их судьбы. Но если так было всегда? Горячая кровь прилила к голове, пульсируя больно ударила в виски.

Князь встал с постели, наспех накинул халат и неслышно вышел в коридор.

Темнота облепила каменные стены, выстелила черный бархат под самый свод. Густые лохматые тучи забивали лунный свет и лишь тусклое голубоватое облачко света едва колыхалось на мраморном полу. Князь ступал неслышной поступью, легко касаясь ладонью стен. Он помнил каждый камень, каждый изъян, каждый поворот, каждый выступ стен, охранявших его покой. Он знал, куда ведут коридоры, какие покои скрываются за высокими резными дверями, кто обитает в просторном, парящем над горной рекой замке. Но в эту ночь в его дом закрался призрак. Таинственный, неразгаданный. Травил душу князя, прятался за сотнями дверей, примерял десятки лиц и смеялся над ним. Призрак предателя, приручившего Дракона, лицемера или тихони, но труса и обманщика.

Сняв с канделябра непотушенную свечу, неосмотрительно забытую коридорным, князь прошел мимо опочивален, поднялся по узкой потайной лестнице в Малую башню. Отворив тугой засов, Горен оказался в круглой зале, окружённой стрельчатыми окнами. Сырость и прохлада встретили нежданного гостья. Пройдя в самый центр, князь остановился у возвышающегося каменного стола, поднял свечу вверх. Тусклый свет озарил хлыст и орден с изображением парящего дракона на фоне трех башен.

«Ты мой раб. И будешь служить только мне, - прошептал Горен, и взгляд его скользнул вниз, поймав еле различимое очертание шкатулки, перетянутой тугими ремнями, - Ты будешь служить только мне, но вначале я разделаюсь с предателем, кем бы он не был».

Свеча догорала и ее тусклый свет еле освещал лицо правителя земли Орр – бледное и решительное.

На следующее утро князь, так и не сомкнувший глаз, отправился в Обитель. Куст орешника, раскинувшийся напротив входа в пещеру, хорошо укрывал от палящих лучей солнца и от лишних глаз. Глиняный кувшин с водой и пара сырных лепешек позволяли Горену долго не покидать укрытие и спокойно наблюдать за пещерой. Уставшие покрасневшие глаза князя жадно следили за брешью в каменной скале. Солнце совершило свой дневной путь и кланялось к закату, но ни одна живая душа так и не переступила границу света и тьмы. И только Дракон, могучий и величественный, нарушил тихую мелодию леса, совершив ежедневный дозор.

Из своего убежища князь, прижавшись к самой земле всей грудью, видел жилистое тело неземного существа, серое, с черной крапинкой на спине. Натянутые перепончатые крылья, морду, усеянную темными буграми и его глаза. Князь ухватил взглядом их оранжевый диск – в нем отражалось золотое солнце.

В последующие дни князь, занятый государственными делами, отправил следить за пещерой дворового мальчишку, упитанного и рыжеволосого. Строго настрого запретив болтать лишнего по двору и всучив ему монету, за которую малый мог сторговать себе справную гору сладостей или приличную рубаху. Но паренек каждый вечер, чуть ли не ревя, твердил, что никого у пещеры не видел, кроме Дракона, который пугал его до боли в печенке. На третий день князь не выдержал причитаний пухлого малого и велел высечь ревущего мальчишку, у которого и так до боли свело бок от страха.

Князь отправился к пещере сам. Полный решимости, укрытый тенью орешника, он ждал и ждал, распугивая в своей голове мысли страшными угрозами. Кто? Кто посмел претендовать на его Дракона? Лицо раскраснелось не то от солнца, не то от бурлящего внутри князя гнева.

Дракон вылетел после полудня. Подняв пыль кожистыми крыльями, обдув князя потоками сырости. Дракон пролетел быстро, но Горен успел заметить его глаза. Желтые, ядовитые. В них, словно скрытая от всего мира и лишь ему, князю, предназначавшаяся таилась усмешка.

- Да будь ты! – князь не сдержался и выбежал из укрытия, оцарапав щеку хлесткими ветками.

Дракон описал полукруг по яркому синему небу, словно застеленному миллиардами лепестков колокольчика, и спланировал вниз, за реку.

Улыбка вернула князю человеческий облик, смахнув гримасу ярости. Догадка вселила в душу надежду. Князь ринулся вниз по серпантину, едва держась одной рукой за отвесную скалу, а второй выравнивая равновесие. Камни выбивались из-под ног, слетая вниз, на дно обрыва в клокочущие воды горной реки. Спустившись по извилистой тропинке, Горен очутился на дороге, уходящей через лес к замку. По правой стороне возвышалась скала, а слева, за поляной, поросшей папоротником, за тенистой рощей, гудели неспокойные воды. У замка дорога разветвлялась и уходила к реке, через которую был перекинут мост.

Минуту князь стоял в раздумье, затем вынул из ножен кинжал и шагнул в траву. Горен рассекал себе путь и ветки ложились на землю, словно павшие воины, сраженные мечом на войне, подлой и необъявленной. Запах мокрой земли и свежей зелени дурманил. Ладони покрылись царапинами, а по лицу струился пот. Ближе, ближе, и вот уже река простерлась перед его взором, разбиваясь о каменные глыбы в пену и брызги. Ступая по камням, словно дикий буйвол, правитель земли Орр вскарабкался на большой валун, прополз по нему на четвереньках, то и дело проскальзывая коленями по мокрому граниту. Помогая держать равновесие руками, он встал и спрыгнул на плоский камень. Вокруг него клокотала вода. В юности князь часто спора ради пересекал реку с друзьями и знал, что за черным валуном глубина небольшая, но течение сносит так, что, если оступиться, выбросит на камни. Горен вдохнул глубже и решительно ступил в воду. Ледяные струи сбивали с ног, скользкие неровные камни сковывали движения. Вода поднималась выше, до пояса. Оставался сделать последний шаг до большого валуна, когда камень под ногой перевернулся и князь упал в воду. Подавшись всем телом вперед, издав дикий рев, он ухватился руками за край валуна. Пальцы проскальзывали, вода хлестала со всех сторон. Горен ревел, словно соревнуясь с гулом реки. Но желание добраться до изменника вселила в него нечеловеческую силу. Рывками всего тела, словно уж, он сбивал течение, а нащупав дно, встал на ноги и вскарабкался на валун, еле переводя дыхание.

Река делала крюк, обнимая широкую поляну и лес. Горен стоял у края поляны, прижавшись к шершавому стволу сосны. Перед ним колыхалось зеленое море луговой зелени, разбрызгивая, словно пену, радужные пятна цветов. Вокруг беззаботно порхали бабочки, жужжали пчелы, привлеченные пряно-сладким благоуханием разнотравья.

Но вся красота, все многообразие меркло перед глазами князя. Напряженный взгляд карих глаз искал лишь одного и наконец выхватил в бушующем море зелени свою жертву: в тени раскидистого дуба лежал Дракон. Морда его прижалась к земле и слегка подрагивала.

Сердце забилось, грозя вырваться из груди. Горен присел на землю, затем вытянулся во весь рост и пополз по траве. Князь не видел того, кто был рядом с Драконом, но чувствовал кожей, что настигнет своего врага. Он облизнул губы, рукавом вытер струящийся пот с разгоряченного лица. Кто б увидел его сейчас: не князь, а настоящий зверь, преследующий добычу.

Добравшись ползком до молодого куста орешника, князь приподнялся, вынул кинжал из ножен, раздвинул ветки, присмотрелся, щуря глаза от солнца. Дракон! Горен крепче сжал рукоять, но через мгновенье ладонь его разжалась и кинжал, срубая листья орешника, упал на землю.

У лап Дракона сидела маленькая девочка. Светлые кудряшки блестели на солнце, словно усыпанные золотой пыльцой. Воробьиное платьице, личико с голубыми глазами. Нет, ни с кем не мог князь спутать эту девочку. Это была Элли. Это была его дочь.

Немой крик вырвался из горла, перехваченного судорогой. Князь осел на траву, сгреб в ладони сухой дерн и сжал с такой силой, что мог превратить землю в камень.

***

 

Элли сидела на мягкой траве и теребила кудрявый локон. Напротив неё сложа лапы сидел Дракон. Он вытянул шею и положил морду так, что глаза его легко видели девочку. Дракон спокойно дышал, пофыркивая, когда незадачливая пчела или муха садились на его мокрый нос.

- Мне нравится болтать с тобой, вернее, рассказывать тебе всякие всячины, - звонко тараторила Элли, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, - Но знаешь, мне не хватает Тода. Он конечно задира, но с ним было так здорово играть в догонялки. А с тобой, - девочка оценивающе провела взглядом по туловищу собеседника, - С тобой вряд ли так получится. Ты слишком большой. Не пойму, почему Тод перестал со мной играть? И даже разговаривать!

Последнее предложение Элли произнесла очень громко, вкладывая, видимо, особое чувство в слова.

- Со мной вообще никто не разговаривает, вернее не слушает, - уже тише продолжила Элли. И личико её погрустнело, - Моя мама только и делает, что закрывается в своей комнате и молится или плачет. Я слышала. А когда я ей рассказываю свои сны, рассказываю, куда я ночью, будто летала во снах, она начинает ругаться и отправляет меня читать скучные книги. А я ведь еще совсем маленькая, чтобы столько читать. Мне всего шесть лет.

Девочка сложила кулачки и показала шесть вытянутых маленьких пальчиков. Дракон фыркнул, отпугнув от носа полосатого шмеля.

Папа все время занят государственными делами. Он же у меня самый главный на всем белом свете!

Девочка поднялась на ноги, распростерла руки по сторонам и закружилась.

- На всём, на всём белом свете!

Наконец она села на траву, поправила волосы и продолжила:

- Няня тоже болтает со мной только по делу. Говорит, что мне требуется воспитание. А если я начинаю рассказывать ей забавные истории, отводит меня к маме. Поэтому я уже не рассказываю ей ничего.

Элли подтянула колени к груди, поставила на них локти и оперлась подбородком на кулачки и задумчиво посмотрела на Дракона.

- Скорее бы отцвели те желтые цветы и на них снова надулись пушистые шарики, - она указала рукой на желтую дымку вдалеке, - Мне так нравится, когда ты раздуваешь пух, словно зима возвращается! – девочка захлопала в ладоши и закрыла глаза, - Сейчас я подумаю, чтобы они отцвели быстрее. У меня получается так думать.

Девочка сидела с закрытыми глазами, но по мимике её хорошенького лица было видно, как увлечена она своими мыслями.

Дракон внимательно за маленькой княжной. Чутко ловил каждое движение, каждый вздох и каждое слово златовласой болтуньи.

- Готово! – голубые глаза распахнулись, - Вот увидишь, уже завтра мы устроим маленькую снежную вьюгу!

Элли вспорхнула с земли, словно маленькая птичка. А поднявшись, прикрыла рот ладошкой как от испуга.

- Ой! Мне пора. Скоро обед, если я опоздаю, мама придумает мне какое-нибудь скучное занятие.

Элли подошла к Дракону, прижалась к шершавой и бугристой морде, а затем развернулась и вприпрыжку пустилась к реке.

Дракон подождал, пока девочка отбежит на безопасное расстояние, и взлетел.

***

 

Князь ожидал появление Дракона неподалеку от входа в пещеру, вглядываясь в затянутое облаками небо и больше не прятался.

Зверь прилетел с Юга. С того края, где в озерах с изумрудной водой отражаются игольчатые сосны, где цветы на лугах размером с ладонь, а птицы заливаются трелями так сладко, что путники забывают дорогу. Вначале Горен увидел черную точку в дымчатых облаках, затем точка проросла в кляксу и вскоре князь узрел крылья, крепкое туловище, гибкую шею и голову существа, подаренного древними предками.

Тугая тетива скрипнула, оттянутая крепкими руками князя. Наконечник стрелы, смоченный жиром, грозно сверкнул, наведенный на цель.

Быть может Дракон еще помнил красоту южных границ, помнил сладкий воздух и трепет легкого ветра и мирно парил под облаками. Но когда охранник границ земли Орр опустился ниже, размашистые движения могучих крыльев затихли, Дракон завис над скалой. Князь не сводил взгляда с добычи, руки его словно окаменели, в напряжении оттягивая тетиву. Мгновение, и крылатый зверь полетел вниз, туда, где у скалы застыла человеческая фигура.

Могучие лапы коснулись каменистого уступа, а зоркие глаза узрели врага. Дракон, почуявший опасность, рассвирепел, поднялся на задние лапы, закрыл широкими крыльями бледный солнечный свет. Вытянул шею в сторону противника, раскрыл пасть, изрыгая жар и шипенье, пошел тараном.

Спущенная стрела просвистела в воздухе и вонзилась под крыло. Зверь взревел, забил крылом о землю, поднимая мелкие камни в воздух, замотал головой. Глаза налились бешенством, покраснели. Дракон поджал когтистые лапы, готовясь к прыжку. Горен же отступил на несколько шагов, выхватил из ножен кинжал, жадно всматриваясь в глаза раненому зверю. Дракон испустил протяжный хрип, припал на лапы, а затем распростерся по каменной длани родной Обители. Опустились веки, скрыв от мира воспаленные глаза, одурманенные сонным зельем.

Горен выжидал, помня, что вниз по тропинке, за выступом в скале, два крепких воина, вооруженных под стать страшной битве, придут на помощь. Дракон оставался неподвижен. Князь отошел на несколько шагов, подвинул к себе ведьмину шкатулку, развязал ремни, откинул крышку и достал со дна извивающуюся змею. Существо проскальзывало между палец, шипело, обнажая острые клыки.

- Ползи, - приказал князь и отпустил заговоренную тварь на волю.

Извиваясь, оставляя на камне мокрые следы, змея поползла к Дракону. Словно знала жертву, словно только того и ждала. Черная лента поднялась вверх, по огромной бугристой шее, растягиваясь с каждым толчком вперед. И когда чешуйчатая удавка окольцевала шею, а белые клыки впились в грубую бугристую кожу прямо у горла, пустив тонкую струйку крови, змея замерла, обернувшись безжизненным амулетом.

Уголки губ дернулись от едва уловимой улыбки на смуглом лице. Но сердце учащенно билось в груди, а тяжелое дыхание не унималось. Не обманула ли Ведьма? Не сгубит ли Дракона или его, князя? Горен ждал, когда зверь откроет глаза. Вновь крепкая рука держала за рукоять кинжал, не обнажая лезвие.

Широкие серые веки задрожали. Дракон открыл глаза, подернутые мутной поволокой. Простонал. Поднялся, пошатываясь, на лапы. Зверь смотрел на князя, будто не видя его.

Горен снял хлыст с пояса. Упругая лента просвистела в воздухе и звонко ударилась о камни.

- Покорись мне, Дракон, я твой единственный Хозяин!

Голос князя прозвучал твердо и уверенно, сродни скале, на которой он стоял.

Дракон простонал. Лапы задрожали, противясь неведомой силе, сковавшее могучее тело.

- Покорись мне! Я твой князь! – прокричал Горен, и слова его эхом разнеслись по долине.

Крылатый зверь зафыркал, затряс головой, тяжело ступая подвинулся вперед, подогнул передние лапы, вытянул шею и склонил голову перед князем, прикрывая веки.

Горен стоял победителем. Дыхание перехватывало, а удары сердца, казалось, оглушали.

- Вчера я охотился за призраком предателя. За тем, кто приручил тебя, пренебрегая родовыми заветами. Но я ошибался. Предатель - ты! Ты предал волю моего отца, мою волю, и теперь этот ошейник навсегда останется душить твою шею!

Горен замолчал. Горячая боль разлилась в груди. Перед глазами предстала Элли, кружащаяся в платье на поляне, залитой солнцем.

Горен стоял около Дракона так близко, как никогда прежде. И когда веки зверя поднялись, князь отпрянул. Не раб смотрел на князя. Не было в глазах покорности и смирения. Ненависть и презрение горели оранжевым пламенем, сжигая черный уголек зрачка.

Князь отступил назад, выхватил кинжал, замер, ожидая нападения. Дракон, скованный ведьминым амулетом, оставался неподвижен.

- Проклятье, - простонал Горен, - Ты не подчинился мне! Ведьма заговорила тело твое. Но ты сам, сам!

Хлыст взвизгнул от удара о камни.

- Подчинись мне, Дракон, заклинаю тебя! – Горен, обуреваемый яростью, обрушал удары хлыста о скалу, подходя ближе к своей жертве.

Горен ощутил, как горячо дыхание, вырывающиеся из пасти зверя. Но злоба вытеснила страх из сердца. Злоба вытеснила всё.

- Покорись мне!

Бечевка взвилась в воздух и хлестнула по лапе. Зверь дернулся, но продолжал смиренно прижиматься к земле.

Осмелев, Горен обрушил еще один удар о лапу. Затем, замахнувшись сильнее, хлыстнул по шее могучего зверя. И вновь занес хлыст. И вновь …

Рука князя, сжимавшая рукоять хлыста, горела, пот проступал на лице, затекая ворот расшитой блузы.

- Ступай в свое жилище, - перебивая речь дыханием приказал князь.

Дракон приподнялся на лапы и, хрипя, попятился назад.

Горен подпоясал хлыст, поднял колчан и шкатулку и побрел вниз, где за скалой его ожидали стражники.

- Ступайте в город и приведите сюда кузнеца, - потребовал Горен, - Пусть поставит на вход в пещеру прочные решетки и поставит замок. Ключи от замка принесете мне. И ни одна живая душа не должна проникнуть в пещеру, пока я не дам разрешение.

Горен отпустил стражников и сам стал спускаться вниз, к подножию скалы. Голова гудела. Мысли смешивались с гневом и яростью.

«Я заставлю тебя смотреть на меня, как положено рабу смотреть на своего хозяина. Я буду истязать тебя, если это потребуется. Я не дам тебе ни еды, ни воды. И ты будешь меня об этом просить, склоняя покорно морду передо мной! Перед князем!», - шептал Горен, и слова его терялись в бушующем гуле горной реки.

***

 

Настал вечер перед годовщиной коронации, но никто из княжеской семьи не занимался приготовлениями к празднику.

В зале ожидания стоял Бруг. Осунувшееся лицо и напряженный взгляд усталых глаз, состарили бравого военноначальника. Из-за двери, перед которой ожидал советник, доносились голоса. Мужской, озлобленный, угрюмый и женский, настойчивый, срывающийся на крик. Бруг не слышал, о чем говорили, различал лишь отдельные слова.

«Это ты подтолкнул заговорённых …» - срывался женский голос.

«Ты не понимаешь, о чём говоришь. Неизбежно было…» - отвечал другой голос озлобленно.

«…призвать всех магов!» - отчаянно вырывалось из-за полотен резных дверей.

«Поздно! Нужна армия, которой теперь нет!»

Голоса затихли, приглушенный женский плачь предательски просочился через узкий просвет меж полотен. Раздались стремительные шаги, дверь распахнулась. Абигейль прошла мимо, бросив короткий взгляд, переполненный отчаяньем. Лицо исхудавшее и бледное не утратило красоты, обрело выражение завораживающей обреченности.

Бруг проследил взглядом удаляющуюся женскую фигуру и прошел в зал совещаний.

Горен расхаживал по зале в черной военной блузе, подпоясавшись кожаным ремнем с чеканкой. Воспаленные глаза напряженно выглядывали из-под нахмуренных бровей.

- Ты? – Бросил он коротко, - Я ждал тебя несколько дней назад.

- Прости, князь. Я не спал уже несколько ночей. Потерял несколько солдат и мне пришлось найти новых лошадей, так как кони в моей свите перебиты.

Горен раздраженно смотрел на друга.

- Как ты мог такое допустить, Бруг?

- Заговоренные пришли с Восточных лесов. Там, где все дороги затерялись в непроходимых чащах и болотах.

- А твои лазутчики?

- Те, что были отправлены на Восточную границу, так и не вернулись.

- Сколько у нас времени и сил?

- Времени совсем нет, князь. Поселения на востоке сожжены. То немногочисленное войско, что могло дать отпор потеряно. Мощный блок армии у нас на Юге. С той же стороны идет подмога. Но ни те, ни другие не подоспеют.

- И что же ты предлагаешь? Насколько замок Орр готов к обороне?

- Он совсем не готов, князь.

- Что? Что ты такое говоришь? – вспыхнул Горен, лицо раскраснелось, глаза сверкали, как у бешеного зверя.

- Чары их слишком сильны. Они отнимут волю солдат раньше, чем те перестреляют хотя бы с десяток из войска нежити.

Горен простонал.

- Приведи в замок всех, кто называет себя магом. Если чары нежити сильны, мы найдем средство и против них!

- Мы не успеем.

- Да что ты говоришь такое!

Горен набросился на Бруга, схватив того за грудки.

- Приведи всех, всех! Я не брошу замок Орр! Не сдамся жалким тварям!

- Если они получат твою голову, княжество Орр падет.

Слова, произнесенные с хладнокровием, остудили пыл разгоряченного князя. Горен разжал кулаки. Высвободившись, Бруг спокойно продолжил:

- На Севере неприступные скалы. Черные нити чар не дотянуться, слишком высоко. А в пещерах можно еще разыскать наследников тех, кто помнит древние заклинания.

- Предлагаешь отступить на Север? – спросил Горен пренебрежительно.

- Другого выхода я не вижу.

Бруг замолчал. Горен прошел несколько шагов по зале, глубоко дыша.

- Собирай хорошо вооруженную охрану. Мы поедем на Север, но только снять оборону стен я не дам. Пока заговоренные твари будут осаждать замок, подмога с Юга подоспеет. Что молчишь?

- Князь, все дороги к замку на дальних отступах перекрыты, и ни одна живая душа по ним не пройдет.

Горен рассмеялся.

- Бруг, только что ты говорил, что нужно перебраться на Север, а теперь говоришь, что это невозможно.

- Возможно. Есть тропа, пролегающая по ущелью, которую знают лишь несколько проводников. Но тропа слишком опасная и труднодоступная, не все смогут по ней пройти. Я говорю о твоей жене и дочери.

- Я их не оставлю здесь! Сам погибну под стенами замка!

- Ты их отправишь с Драконом.

- Что? Ты совсем обезумел, Бруг? Доверить жизни родных людей крылатому чудовищу? Даю тебе ночь на раздумье. Или утром мы все вместе отправимся по той тропе. Будем идти столько, сколько нужно.

- Промедление может стоит жизни! – поднял голос Бруг, теряя самообладание.

- Готовь всё к походу. Выйдем перед восходом солнца, - Горен взглянул на друга и больше ничего не ответил.

Ночь темным немым покрывалом накрыла холмы. Время текло медленно, а сон не приходил к обитателям замка: тяжелые мысли отнимали спокойствие. И лишь в одной опочивальне теплая нега сна разлилась по мягким покрывалам и кутала собой маленькую девочку. Элли спала и снилось ей голубое небо в воздушных белых облаках. Она летела к далеким высоким скалам, держась за Дракона, прижималась щекой к могучей шее. А внизу искрилась серебристыми водами река и шумели зеленой листвой деревья. Маленькое сердце стучало радостно и беззаботно.

Утро проронило бледный розовый свет, осветило долину. Горен стоял на городской стене, кутаясь в дорожный плащ. Ночной туман рассеивался, обнажая столбы дыма на самом горизонте. Там, вдалеке, толпы смердящей нежити оскверняют и грабят его земли, забирают жизни его подданных. Привычный мир рушился на его глазах. Нужно успеть спасти княжество. Нужно успеть спасти Элли и Абигейль. Горен повернулся спиной к каменой стене и шагнул в сторону лестницы.

За городской стеной ждали одетые по-дорожному жена и дочь, сопровождаемые военноначальником. В стороне стояли несколько солдат и проводник. Его Горен распознал по особой манере одеваться и держаться несколько свободно. Было в проводниках что-то от отшельников или чужеземных шаманов. Лошади были запряжены и нагружены самым необходимым.

- Что вы решили, князь? Для девочки дорога может оказаться смертельно опасной, - спросил проводник, подошедший по-лисьи неслышно и незаметно, – Если есть другой выход, не берите её с собой.

- Ждите нас тут. Бруг, если ты уверен, что Дракон - это спасение для Элли, я согласен.

Советник кивнул.

По серпантину поднимались второпях. Впереди шел Бруг, помогая Абигейль. Горен шёл позади, неся полусонную Элли на руках.

Чем выше поднимались, тем сильнее билось сердце в груди у князя. И не от того, что быстрый шаг утяжеляла ноша. Не от того, что утренний холодный воздух студил легкие. Дракон. Дракон, что не покорился беспокоил сердце. Луна истончилась до полумесяца с тех пор, как Горен последний раз поднимался в Обитель. Тревожные новости с границ отрезвили опьяненного злостью князя, но оранжевые, полные ненавистью глаза, так и стояли перед глазами всё это время.

Пустынный каменный уступ обдувал ветер, поодаль шелестела листва орешника. У входа в пещеру торчали срезанные прутья решетки. Горен ничего не ответил на вопросительный взгляд Бруга.

- Дракон! – Горен крикнул, но голос вышел хриплым, - Дракон! – повторил громче князь.

От пещеры донесся шум и вскоре показался её обитатель. Абигейль спряталась за спину Бруга. Первый раз княжна видела Дракона совсем рядом. Элли проснулась, осмотрелась вокруг, вскрикнула и прижала ладошки ко рту.

- Мамочка! Это же мой Дракон! Но что с ним?

Крылатый зверь стоял перед людьми склоняя голову, будто стыдясь за себя. Истощенное тело, испещренное подсохшими полосами коросты, свисавшая под крыльями и коленами кожа – всё, что осталось от могучего зверя, наводящего страх на соседние княжества.

- Что с ним стало, князь? – не сдержался Бруг.

Горен молчал.

- Он истязал его. Я пыталась его остановить, но это было невозможно, - Абигейль вышла из-своего убежища. На глазах проступили слезы, не то от жалости к зверю, не то от страшной догадки, закравшийся в голову, - Его было не остановить. Не остановить! – выкрикнула она.

- Замолчи, Абигейль. Он сможет, - Горен взглянул на амулет, черной удавкой окольцевавший шею. Ведьмин заговор одолел могучее тело, справиться и со слабым.

Княжна закрыла лицо ладонями.

- Постой, - Бруг подошел к князю, - Проверь его, прежде, чем доверить этому исхудавшему существу дочь.

- Не веришь? – презрительно ответил Горен.

Князь опустил Элли.

- Лети! – скомандовал Горен и вскинул руку вверх.

Крылатый зверь прохрипел, кожистые крылья затряслись, расправляясь. Правое крыло припадало к земле – во впадине чернела разросшаяся язва. Сонное зелье отравило кожу и мышцы.

- Лети! – И вновь рука поднялась вверх.

Бруг покачал головой.

- Князь, князь, - с горечью шептал советник.

- Лети же! Лети, - кричал Горен, припадая на колени, - Лети, прошу тебя! Заклинаю тебя! Поднимись в воздух!

Дракон дернулся и застыл. Поднял голову, подставляя утренним лучам усталые глаза. Оранжевое круглое солнце в них больше не пылало презрением - Дракон равнодушно посмотрел на князя. Князя, который забыл, что главное предназначение Дракона охранять границы земли Орр, служа самому благородному из наследников престола. Тому, в чьих жилах течет кровь древних магов, что поставили печати на охранных стенах. Перевел взгляд на охваченного волнением Бруга с печалью. Затем наполненный сожаления взор обратился на Абигейль. Женщину, одаренную северными духами особой душой и силой, которую заглушала она молитвами. Дико боясь необузданной энергии, вспыхивающей в теле. Княжна не выдержала тяжелого взгляда изнуренного зверя, отвернулась, ушла на край уступа.

Тогда Дракон перевел взгляд на маленькую Элли. И Горен, неустанно следящий за Драконом, увидел наконец в глазах недавнего противника покорность. Но не рабское, жалкое потакание. Верность и любовь излучали подернутые грустью глаза крылатого зверя. Дракон смотрел на девочку тем взглядом, каким смотрели его древние предки на маленьких волшебниц, рожденных в семьях благородного рода Орринского. На свет, который от них исходил. Свет неуловимый для простого человека.

Бруг подошел к Дракону, осмотрел крыло.

- Он не взлетит, - с горечью объявил советник.

Элли подошла к своему большому другу, положила дрожащую ладошку на шершавую лапу.

- Ему больно, и он так устал, - жалобно пролепетала девочка и закрыла глаза, - Сейчас я подумаю, чтобы Дракон поскорее поправился. Он обязательно поправиться. И мы с ним полетим далеко-далеко.

Дракон смотрел на девочку не отрывая взгляда. Элли улыбалась, увлеченная своими мыслями, а ветер теребил золотые кудряшки, непослушно выбивавшиеся из-под капюшона.