– Приметил, значит, хозяин, что у прохожего много денег. Тем временем путник предупредил, мол, рано собирается в дорогу, и попросил разбудить с первыми петухами. Ну, а хозяин замыслил недоброе. Встал посреди ночи и смочил петуху ноги тёплой водой, тот и пропел раньше времени…

Ника знает историю развалин, бывших когда-то постоялым двором, но слушать деда всё равно интересно. Отдых на полпути в Цитадель, да ещё рядом с таким местом – будет, что вспомнить!

– Разбудил он гостя, говорит: «так и так, первый петух уже пропел». Ну, отправился путник, куда ему надо, а хозяин – следом за ним. Решил убить и ограбить прохожего здесь, в долине Каменных Лбов. Темно было, надо думать. Вот до этого самого камня дошли, – старик, не оборачиваясь, стукнул посохом огромный валун за спиной. Девочка кивнула, боясь прервать рассказ, только стрельнула глазами на знаменитый обломок скалы. Однако Низар-чабан умолк, бросил в беззубый рот шарик овечьего сыра и знаком попросил у внучки бурдюк. Медленно прожевал, проглотил, запил кислым молоком. Подмигнул:

– Небось, ругаешься про себя? Мол, я и сама, знаю, что да как, верно?

Ника вспыхнула, замотала головой:

– И вовсе не ругаюсь! Ты лучше рассказываешь, чем мальчишки. Вот, Алим сразу про имя объяснил, а ты…

Спрятав в бороде усмешку, старик вернул бурдюк. Чуть повернулся, похлопал по гладкому каменному боку:

– Говорил твой Алим, что путник опасность почуял, да за валун схоронился? И как хозяин на хитрость пошёл? Да-а-а… Ну, сама скажи, а я поправлю, коли ошибёшься.

Набрав воздуха, Ника защебетала скороговоркой:

– Хозяин сделал вид, что с ним сообщник, крикнул: «Эй, Фатих, пособи!» А путник испугался, кинулся бежать… Тут его злодей и убил. С тех пор эту скалу называют Фатих-камень, вот!

Перевела дух, посмотрела на деда. Низар рассеяно пропускал пегую бороду меж узловатых пальцев. Встретился взглядом с расстроенной его молчанием девочкой, серьёзно кивнул:

– Всё верно, Ника. Почти… Вот только Верховный Маг запретил называть камень так, как надо бы. Но тебе знать надо, раз уж собралась учиться Призыву. Не Фатих. И даже не имя выкрикнул злодей. Догадалась?

Пристально глядя в распахнутые чёрные глазищи, снял с шеи шнурок со свистком, передал внучке. Слегка коснувшись, Ника оттолкнула лоснящуюся костяную трубочку, отчаянно зажмурилась, тряся косичками. Печальная улыбка мелькнула и пропала среди морщин Низара. Опытный пастух, он знал чувство, с каким хозяин выслушивает хулу своей овчарке. Обида, нежелание верить горькой правде! Однако кто ещё предостережёт его девочку от возможной ошибки? Главной ошибки в начале жизни – неверного выбора пути…

Визгливо-переливчатый зов серны, потерявшей детёныша, разнёсся далеко меж отрогов Синих гор. Опустив манок, Низар всмотрелся в рассветное небо. Дальнозоркий, он увидел едва заметные точки раньше девочки. Ласково подтолкнул, показывая:

– Летят. Вот так же тогда… Путник-то их испугался!

Она не слушала, жадно ловя каждое движение, каждый взмах крыльев благородных владык неба. Аждахары! Летучие змеи, которых для забавы повелителей окрестных земель приучают охотиться на горных баранов, серн, волков… и людей! Красивые, свободные, опасные. Забывающие свою кровожадность, едва лишь заслышат Зов. И как хочется, чтобы они послушались именно её! Чтобы вместе летать в поднебесье, защищать слабых, спасать попавших в беду, нести весть отдалённым селениям… Дед осторожно отодвинул Нику в тень скалы, вскинул вверх посох.

Двое молодых – не крупнее волкодава – аждахаров, покружив под облаками, друг за другом пролетели над самым камнем. Один разочарованно заклёкотав, другой молча, опять поднялись ввысь, не рискнув напасть на опасного противника.

 

…Солнце стояло в зените, когда старик и девочка попрощались: для непосвящённых дальше хода не было. Теперь только три ущелья отделяли Нику от цели, три подвесных моста. И только от неё зависело, начать восхождение в Цитадель, к своей судьбе, или повернуть обратно.

Нельзя оглядываться на паутинке, переброшенной через бездну! Одобрительно кивнув, Низар повернулся спиной к уходящей внучке. А та тихонько скользила над пропастью, навстречу мечте.

***

 

Острая грань скалы впилась между лопаток, скованные руки свело судорогой. Ослабевшие ноги никак не желали распрямиться. Единственная одежда – белая широкая рубаха с красным пояском – не защитила от ночной стужи; худенькое тело время от времени сотрясала дрожь. Но другая боль изводила душу сильнее: горечь безответного вопроса «за что?!»

Первые краски рассвета заиграли на измученном лице девочки. Вновь и вновь она вспоминала своё вчерашнее путешествие с дедом, встречу в Цитадели, вопросы Верховного Мага… Почему она оказалась здесь, на площадке для жертв? Неверный ответ? Неподходящее происхождение? Или её грех – сама мечта стать Призывающей?

Слёзы стекали по щекам, как роса по скалам. И, как роса, слёзы сохли под лучами ласкового солнца. Ласкового?.. Уже скоро раскалившиеся камни добавят мучений телу, со вчерашнего вечера распятому на базальтовой плите жертвенника. А к вечеру, наверное, прилетят аждахары. Молодые и дикие, ещё не укрощённые магией. Лакомые до беспомощной добычи!

Слабый крик сорвался с запекшихся губ; Ника поняла, зачем, такие как она, нужны Цитадели. Те, кто стоят на пороге взросления. Те, кто через год-другой станут невестами. Те, чей магический аромат может привлечь летающих змеев подобно тому, как запах Матери Улья влечёт за собой пчелиный рой… Мысли, сводящие с ума! Что же, Цитадель – Зло?! В голове зашумело, и девочка на миг потеряла сознание.

…О драгоценностях наших гор

Вдоволь наслышан мир:

Веками манят путника взор

Лазурит, бирюза и сапфир.

 

Издалека, словно приглушенная слоем снега, послышалась песня. Та самая, что пели в их селении на свадьбах. Ещё не открыв глаза, Ника разобрала и второй куплет:

В синий они сплетены узор,

Молва не напрасно гласит:

Лишь для царей достойный убор

Бирюза, сапфир, лазурит.

 

Мужской голос – звонкий, кажется, молодой! – звучал всё громче. Вот уже совсем близко слышны старинные слова. Зачем они здесь? Что за красное пятно возле тропы? Трудно разобрать через слипшиеся от слёз ресницы…

Ярок неба бездонный простор,

Прекрасны невесты глаза –

Зря начинали вы этот спор,

Сапфир, лазурит, бирюза!

 

Глаза у Ники чёрные, так что песню она недолюбливала. Дома подружки дразнились из-за «неправильного» цвета. По преданию, их племя – потомки солдат Великого Завоевателя. Потому у всех светлые волосы и глаза, не в пример горным соседям, сплошь черноволосым и темноглазым. У самой Ники волосы русые, а вот глаза – как у деда. Как же ей надоели девчачьи шуточки! Однако сейчас, мучаясь от боли, проклиная свою мечту, томясь душой в предчувствии страшной смерти, девочка обрела некоторую уверенность: поющий знакомую песню не может быть врагом! Он не даст ей погибнуть!

 

Порыву страсти – робкий укор,

Алмазом блеснёт слеза…

Вы для меня отныне лишь сор,

Лазурит, сапфир, бирюза!

 

Разочарование! Ника закусила губу, сдерживая новые слёзы: увиденное лишило последней надежды. Красное пятно, маячившее перед камнем-плитой с начала песни, оказалось высокой тиарой на голове разряженного в белое с золотом юнца. Пухловатый, с маслеными глазками, пришелец улыбнулся в лицо привязанной девочке:

– Прив-е-ет! Ну, и кто это у нас такой маленький?

Мерзко хихикая, певец облизнул яркие полные губы. Подкрутил реденькие молодые усики толстенькими короткими пальцами. Раскинул руки в стороны, задрал лицо к небесной бездне, проорал:

– К кому, о Небо, пришёл жених?! – и, сбавив тон, добавил, как само собой разумеющееся. – К той, что позовёт… Или умрёт!

В один миг он навис над жертвенником. Медленно, почти нежно провёл руками по волосам девочки, играя светлыми прядями. Ухватил ворот рубахи, дёрнул:

– Моя черноглазенькая! А ну-ка…

Мерзкие слова и звук рвущейся ткани утонули в диком вопле. Рождённый в страхе и муках, отражённый скалами, ринувшийся камнепадом в ущелье и вихрем взлетевший под облака, крик бросил юношу на колени. Он ещё только выпрямлялся, сопя от усилий, когда за его спиной взметнулось пыльное облако: огромный аждахар, царь царей воздуха, явился на Зов.

 

***

При свете по-осеннему ярких звёзд Старшая Зовущая сама проводила Нику в келью. Одна из многочисленных сот Цитадели, выточенных в чёрном базальте, осветилась огоньком масляной лампы. Кровать – каменный ларь, засыпанный тростником, одеяло, оно же накидка, ниши в стенах – для книг, кое-какой посуды и той же лампы… Здесь жить новой ученице! Но как обрести покой после сурового испытания?

– А что, если бы я не крикнула так, как надо?

Спокойно кивнув – сколько раз она отвечала на этот вопрос! – женщина ответила твёрдо, как всегда:

– Ты ведь и сама знаешь, моя умница. Верно? Кроме Магов и Зовущих здесь, в Цитадели, никого нет. Аждахары – и те всего лишь гости, приходящие к нам из Мира Чужих Звёзд… Спи! Завтра начинается твоя учёба. Твоя новая жизнь.

Образы истекшего дня мелькали стаей розовых скворцов, не давали уснуть. Достигнутая мечта вдруг показалась слишком малой ценой за страх. Не мученья! Боль можно преодолеть. Ожидание, недоумение, разочарование и страх… вот, оказывается, из чего построена дверь туда, где взрослеют дети!

Потянув шерстяной плащ, Ника укуталась с головой. В полудрёме вспомнила историю про Фатих-камень, улыбнулась: её мечта, её надежда оказалась той самой тёплой водой, что разбудила петуха раньше времени…