Маленькие миры

В одиннадцатом классе Лина узнала, что она – мастерица. В тот день сосед по парте залез в ее пенал и вытащил листок, где Лина с двух сторон написала рассказ. Затем с кривой усмешкой принялся читать и исчез.

Как все, кто читали произведения мастеров.

Парень появился через несколько минут на том же месте и сообщил, что Лина написала какую-то чушь, но его ошарашенное лицо – как и всплеск интереса, тревоги, а затем и радости внутри Лины – говорили о другом.

 

За эту ночь Лина трижды просыпалась от чужих эмоций. От неприязни, разочарования и тревоги, которая превратилась в скуку. Лучше бы читатели, как и в ближайшие три дня, проникали в новый мир Лины с безразличием. Чужое безразличие не мешает выспаться.

По крайней мере, читатели могли пройти в этот мир. Иначе бы Лина ничего не почувствовала.

Утром Лина опять буравила взглядом чистый лист. Встала, прошлась по комнате, взяла булку, снова села за стол. Сжала ручку так, будто могла выдавить из нее чернила. Было бы неплохо выдавить их так, чтобы они сами составили первую фразу.

И тут позвонили в дверь, и кто-то стал топтаться за порогом: да почему же кто-то. Только у Сол такая привычка.

– Привет! – Сол ломанулась навстречу еще до того, как Лина отперла дверь, будто решив, что умеет просачиваться сквозь железо. Облако кудрявых темных волос – грозовое этакое облако. Черная кожаная куртка с миллионом карманов, не меньше. Духи с запахом клубники. – Совсем оголодала? Прекрати обниматься с булкой.

От недостатка положительных впечатлений голод приходил все чаще. Организм хотел еды, Лина – нет.

Прямо сейчас – туман безразличия, едва заметные намеки на радость и удовольствие, холодные капли отчуждения. Лина мысленно выцарапывала крупицы одобрения, похвалы и счастья из стылой мути чужого равнодушия. Все равно что пытаться съесть обертку вместо колбасы. А что, на обертке тоже есть частицы еды.

– Ладно, – вздохнула Сол. – Ты мне дашь пройти?

– Я же открыла, – пробормотала Лина. И снова – холодное касание внутри. Разочарование, в котором буквально читалось: «Ни книги от этой писаки больше не куплю». Легкий просвет: кому-то понравилось. Наверное, понравилась всего лишь одна какая-то сцена и на этом все.

– Да не в этом смысле, – Сол скинула куртку и бросила на вешалку – именно бросила, но почему-то куртка, как всегда, удержалась. Затем выгребла из карманов пригорошню конфет, монету, листок; сунула несколько конфет Лине. – Пройти в твою новую книгу. Ты же сейчас пишешь?

– Хочешь оказаться в пустоте – залезь на мои антресоли.

– О. Тогда дай оценить твою пустоту.

Сол распахнула дверь в комнату и через пару секунд по-хозяйски уселась за столом, изучая чистый лист.

– Ну теоретически, – сказала Сол, – он не совсем чистый. На нем крошки.

– Ты меня утешила.

Лина не смогла не улыбнуться – с Сол все-таки спокойнее и веселее, и дело, кажется, быстро пойдет на лад.

– «Сердца Агердии» – на самом деле ничего такая книжка? – спросила Лина, усаживаясь рядом. Сол кивнула, и темные завитки волос качнулись, коснувшись скатерти.

– Лин, ну чего ты, – протянула она, подперев щеку ладонью. – Ты помнишь, сама же говорила, что когда я читала эту книгу, ты потом трое суток не ела и при этом носилась, как будто тебе поставили сверхбатарейки.

– Там непроработанные герои, – механически сказала Лина. – И куча недостатков. Я помню, как опубликовали мою первую книгу, и какие читательские впечатления я ощущала. И могу сравнить с тем, что происходит сейчас. Игнор – в лучшем случае. В худшем – разочарование, возмущение. Типичный любовный романчик, шаблоны, штампы, что там они еще думают.

– А есть и те, кому понравилось, – улыбнулась Сол. – Я, ты же знаешь, вдумчивая читательница. Если кому-то понравилось, значит, это важно и нужно, и успокойся.

Ничего ты не поймешь, подумала Лина. Тому, кто не Мастер – не понять.

– Ладно, – сказала Сол. – Работай, отвлекать не буду, как напишешь хотя бы главу – зови. И съешь уже конфеты. А смотри, что у меня есть: это старинная монета, ей тысяча лет, угадай, какой древний город на ней изображен, ну-ка?

– Ты сказала, не будешь отвлекать.

Мотивацию нескольких второстепенных героев и антагониста надо получше проработать. Некоторые куски никак не склеиваются. Нужно еще почитать источники про быт горожан начала прошлого века, и проверить, удастся ли осуществить интересную, но сомнительную с точки зрения достоверности задумку. Второстепенную, но симпатичную.

– …туда хотела поехать, помнишь, – голос Сол врезался в мысли, как машина – в столб. – Лин, я просто подумала, мы с окончания универа никуда не ездили. Даже со второго курса. Ты же тогда собиралась со мной на раскопки, а не срослось. Может получится, Лин? Конечно, когда допишешь.

Когда-то Лина интересовалась археологией, обещала Сол однажды с ней съездить в какое-то захолустье: глупость та еще, только отвлечет от дела, никакого толку. Раньше и самой хотелось посмотреть на раскопки. До того, как добилась публикаций и нашла то, что по-настоящему радует. Правда, радует далеко не всегда.

 

Только к концу дня Лина составила первое предложение: начала с описания города, и постепенно увлеклась, и показала небольшую тайну, и главного героя, и потом, к полуночи, увлеклась уже настолько, что удалось набросать некоторые детали детективной линии. Магии здесь точно не будет, это задумано с начала. Небольшой налет мистики, легенда о пропавшей старухе, брошенной родными. В остальном все максимально реалистично.

Мозг – тот же мир, подумала Лина. Мир, существующий внутри мира и создающий новые миры. Вот так смотришь на снимки или на видеозаписи с давно ушедшими мастерами, и думаешь: обычный человек, хрупкий, маленький. И целые миры в голове.

Лина очнулась только когда начало светать.

 

Комната исчезла, у ног заплескалась вода, ветки склонились до земли и коснулись волос. Лина оглянулась – впереди пробирался через заросли путешественник, главный герой, крепкий бронзовокожий молодой парень. Сол, проникая в этот мир, видела его худощавым блондином. Продираясь за путешественником через папоротник, Лина поскользнулась на влажной почве, содрала ладони о кору: саднило совсем по-настоящему. Вытерла лоб от пота: воздух был слишком теплым, полным мошкары, и мокрым – в этом он мог посоревноваться с рекой и проиграть с совсем маленьким отрывом.

На краю сознания промелькнуло разочарование: чужое, холодное. Лина снова споткнулась, в ушах зазвенело. Если так пойдет и дальше…

А что дальше? Спиться? Уехать с концами, бросить мастерство, зачахнуть в глуши?

Лес – со всеми своими пальмами, папоротниками, лианами, гигантскими цветами – подернулся дрожащей зыбью. Нужно работать, а не бродить по чужому миру. На ладони осталась лесная грязь: она без следа пропадет, стоит только вернуться.

На тропу выскочил тигр, потянулся, оскалил острые клыки. Страх и восторг, одной солнечно-дрожащей замирающей вспышкой – и смог же, однако, этот мастер так прописать, показать. И неважно, что тигр избегал бы человека, что не красовался бы – все равно превосходно. Вот ведь как. Невольно помогла этому мастеру жить. И Лина невольно потянулась дальше, смутно чувствуя в руках книгу. Перевернула страницу, и кругом заплескалось море, и тонущее в волнах солнце, что растеклось, как разбитый желток; и дымились сожженные корабли, и второй главный герой, бородатый и во рванье, пытался сладить с лодчонкой.

Лина захлопнула книгу и вернулась в серую блеклость комнаты. На щеке, чудилось, еще остались капли морской воды.

 

Книга писалась с трудом. Лина изучала всевозможные источники, штудировала книги по психологии. Работа отвлекала от откликов читателей – все еще по большей части разочарованных, скучающих, а то и раздраженных.

Сол, прочитав несколько первых глав, принесла первые за последнее время эмоции, которыми получилось поддержать себя и сгладить гнетущее впечатление от потока равнодушия. Лине удалось почувствовать и любопытство Сол, и дискомфорт и страх в напряженных сценах, и облегчение, когда герой избежал встречи с непонятным существом в заброшенном доме.

Но затем пришло легкое разочарование.

– Знаешь, – сказала Сол, – ты их не щади. Когда я читаю и у меня в мыслях крутится: «Нет-нет-нет, не трогайте их, нет» – значит, мастер все делает правильно. Но мастер не должен мне потакать, понимаешь? Я сначала радуюсь, что все обошлось, а потом внутри пустота.

– Так надо, – проворчала Лина. – Ты еще не дочитала. С настоящей опасностью он и не сталкивался.

 

Иногда, когда Лина по вечерам перечитывала свой текст, не сосредотачиваясь на ошибках, комната расплывалась, буквы в тетради или на экране компьютера исчезали, и под ногами стелились камни улиц, и ветер вызывал мурашки, и сзади слышался легкий топот, и фонари мерцали, и звезды прятались за облаками, словно боялись, что местные воры сорвут их и распродадут.

По утрам волшебство испарялось, и город, куда проникала Лина – город, созданный ее разумом – оказывался картонным и зыбким, персонажи говорили неестественными голосами, дома расплывались и казались нелепыми. Лина, выбираясь наружу, иногда вырезала целые сцены, переписывала то, что ей раньше нравилось, и снова проникала в город, и тот становился еще более хлипким и блеклым, и лица персонажей смазывались, и сами они напоминали игрушечных болванов. Лина выбиралась обратно и писала дальше, и чувство неправильности подтачивало, как червяк точит яблоко.

 

– Червяк точит только лучшие яблоки, – заметила Сол, когда Лина поделилась с ней «успехами». – А ты знаешь, я тоже решила попробовать.

– Точить яблоки?

– Написать сказку. И кстати, меня вдохновила ты.

Ты вовсе не мастерица, хотела сказать Лина, но промолчала.

 

На середине работы над книгой Лина все-таки прочитала отзывы к предыдущей и едва не бросила работу. Часть людей вовсе не смогли проникнуть в мир, созданный ею. Большая часть написала, что книга проходная и скучная. Некоторые положительные отзывы казались искренними, некоторые – судя по формулировкам – натянутыми.

Лина хотела отдохнуть, но мысли о том, что история недоделана и что многое нужно дорабатывать, вгрызалась в мозг, отравляла отдых, как будто в чай, который должен был быть сладким, кто-то вливал горькое лекарство.

Сюжет забуксовал. То, что Лина считала продуманным, на поверку оказалось хлипким. Лина приберегла на будущее интересный сюжетный поворот, но теперь понятия не имела, как до него добраться.

Унылые окружающие, унылые новости. Все отвлекало и мешало сосредоточиться, рассеивало зачатки идей. Уборка, готовка – досадная необходимость. Вот если дописать, доделать, довести до ума – тогда можно и разобрать завал на столе, и вымыть окна, и даже посмотреть кино. Когда-то.

 

Лине иногда хотелось встретиться с Сол, но Лина все чаще искала отговорки, потому что сроки горели и все отвлекало, тем более что мысли целиком занимала новая книга.

– У меня получается сказка, – весело оповестила Сол, когда все-таки увиделись. – Так, ничего особенного, легкая история про дракона, принцессу и башню. И про то, как принцесса попросила пожалеть лошадь, которую дракон принес себе на ужин, потому что она всегда хотела лошадь. И вообще она и не принцессой оказалась, она просто участвовала в маскараде, поссорилась с подругами и заблудилась в лесу, там ее и нашел дракон. А на самом деле она из простой семьи, просто ей на маскарад подарили платье, и…

Слова из нее лились и лились. У Лины же не получалось ни одной строчки.

То, что делали персонажи, казалось скучным. То, что сейчас происходило в сюжете, казалось натянутым, искусственным, как будто живых героев заменили роботы-двойники. Вот перебороть это, написать, пересилить себя – и дойти наконец до ключевого момента, и тогда развернуться, и показать, какие они, настоящие мастерицы.

Ввести, что ли, роботов-двойников в сюжет. Ага. И переписать то, что и так замучило.

Сол то делилась случаями со смены в кафе, то удивлялась какому-то необычному – на ее взгляд – цветку, то хватала мяч, в который играли ребята на улице, и делала вид, что никогда не отдаст. То заводила разговоры с незнакомцами и потом отмечала, что у кого-то из них выразительные глаза, а кто-то постоянно говорит: «Вот так оно», а кто-то так парой фраз упомянул о работе преподавателя в лицее, что Сол самой захотелось учить ребят.

Прохожие кругом торопились по своим делам, бесконечно скучные, бесконечно одинаковые. Только Сол, пожалуй, от них отличается, хоть и ни капли не мастерица. Некоторые читали на ходу, и на ходу же исчезали: чтобы спустя время появиться в том же месте. Грубое нарушение правил безопасности.

– Ты писала про лошадь, – вспомнила Лина. – Ты хоть ездила на них когда-нибудь?

– И драконов видела, – засмеялась Сол.

 

Задуманный сюжетный поворот, когда Лина до него добралась, показался суше, чем пустыня. Дорабатывала через силу, почти без описаний, и герои реагировали странно – ладно, потом надо перечитать, исправить.

Когда Лина проникала в свой новый мир, он казался неуклюжим и хрупким. Невнятные пейзажи, герои-мямли, неестественные движения.

За последние дни несколько раз Лина ощущала читательскую радость. Надо же, думала она. Возможно, кто-то все-таки оценил оригинальные идеи в последней вышедшей книге.

После новой вспышки чужого счастья и одобрения Лина даже включила новости: унылые донельзя. После них, правда, началась передача о писательском искусстве, где говорили и о мастерах. О том, что их в последнее время все больше – и читатель поэтому стал требовательнее, подумала Лина. О том, что проникновение в миры мастеров может быть опасно, и о том, что мастерам, возможно, следует задать некие рамки. Приводили в студию пострадавших людей – кто-то влюбился в девушку из мира одной мастерицы, кто-то сошел с ума после того, как угодил в разгар морской битвы, где погибло множество людей. Одна девчонка провалилась в маленький мир на глазах у старшеклассников, которые ее травили, и они подставили таз с водой туда, где она должна была появиться. После этого девочка насквозь вымокла.

В зале находились и мастера, и они напоминали о правилах безопасности. Браться за книги мастеров следует только в домашней обстановке. Нельзя ходить во время чтения, нельзя читать в ванной, тем более не стоит исчезать во время уроков. О том, чтобы передвигать стул или кресло, где сидел читающий в то время, как переместился в другой мир, и речи идти не должно. Человек может упасть на пол, может оказаться на столе, может получить травмы.

 

Сол закончила свою работу в тот же день, что и Лина, и решила опубликовать. Пока еще только в интернете, ни о каких издательствах и речи не шло. Сол ведь обычная официантка, любительница, вдохновленная недомастерицей.

Лина отослала рукопись и не почувствовала облегчения.

 

– Поздравляю, – сказала Сол, сжимая в руках картонный кофейный стаканчик. – Моя ставка – сегодня тебя прочитает сто человек.

– В первый день выхода? – хмыкнула Лина.

– А отчего нет?

И Сол вдруг споткнулась, едва не выронила стаканчик, затем посмотрела с ошеломлением и с восторгом.

– Лина! Я… Да нет же, – она отдала стаканчик Лине, принялась рыться в сумке, и вытащила телефон, и что-то начала искать.

– Лина, – повторила она. – Слушай. В самом деле. Оно так совпало, и отзыв, и эта реакция и…

– Какая реакция?

На экране телефона Сол Лина увидела комментарии к ее сказке. «Спасибо за чудо», «Отличное произведение», «Вы в самом деле начинающий автор?»

Даже Лине, мастерице, такого не писали.

А она, Сол, даже не мастерица.

 

– Я прочитаю, – Лина не хотела говорить с раздражением. Она его и не чувствовала – но, возможно, где-то, в глубине души оно все же накопилось и сейчас по капле прорывалось.

– Да ничего, ладно, я понимаю, – неловко сказала Сол. И вдруг улыбнулась, и посмотрела куда-то в никуда, словно открыла произведение мастера. Поморщилась, почти испугалась. Снова обрадованно улыбнулась.

У Лины, когда опубликовали ее первую книгу, все проявлялось почти так же. Наплыв чужих эмоций всегда поначалу сбивает с толку.

Но столько откликов, столько пищи, столько жизни – кажется, у Лины такого не было.

Безразличие накрывало волной. Редкие проблески удовольствия и теплоты, как солнечные зайчики: и глухая, сплошная дождевая стена. Уныние. Равнодушие. Хоть кто-то доберется до ключевого момента?

Из людей, сидевших в кафе, те, кто держали в руках книги, время от времени исчезали. Сначала не соблюдают правила безопасности, а потом – виноваты мастера.

 

– Я просто не так сильно обращаю на них внимание, – говорила Сол. – У меня много и других дел. Я же не писательница, ну вот правда.

– Ты – мастерица.

– Ну и что с того? Просто нравится писать. Я не хочу публиковаться, у меня других дел полно. Мне понравился прикольный парень, и я люблю ящериц, и люблю кофе, и хочу все еще поехать на раскопки того древнего города, и тебя все равно туда затащу, ты же хотела. И у меня на работе не очень все хорошо, но все равно я приобретаю опыт, и… Лина, ты зацикливаешься. Ты правда зацикливаешься.

А ведь она не потеряла свои эмоции, пронеслось в голове у Лины. Сама Лина за месяц привыкла жить чужими впечатлениями. Многие мастера жили так же.

Просто не зацикливаться? Игнорировать?

Тупой удар неприязни. Кто-то наверняка сейчас подумал что-то навроде: «Написала какую-то ерунду, да и скука смертная, да и вовсе не старалась, а тут дыра размером с дыры на асфальте в моем городе, а тут красивости нелепые, а тут меня вообще вышибло из этого мира, и все, ни ногой, дудки».

– Вот прямо сейчас кому-то в моем произведение что-то сильно не понравилось, – голос Сол прозвучал будто из-за стены. – Но Лина, ну так же бывает. Ну кому-то не нравится. И что?

 

Лина за два года не прочитала ни одного произведения мастерицы Сол. Истории Сол разошлись по сети и недавно их впервые напечатали. С Сол связалось издательство – редкая удача. Не пришлось долго обивать пороги, встречаясь с отказами. Как пришлось Лине.

– Я не могу, – говорила Лина при встречах. – Новую книгу все так же игнорируют. Мне тяжело писать, Сол. Я могла бы сосредоточиться, у меня новая задумка просто шикарная, но меня все это выбивает из колеи. Продажи падают. Издательство хочет от меня отказаться.

– Просто делай как я, – Сол коснулась руки – и Лина некоторое время боролась с желанием ее отдернуть. – Лина, ну просто ты не обращай на них внимания. Это просто отзывы. Займись чем-то, заинтересуйся, сходи на выставку.

По пути домой Лина прокручивала в голове свое будущее. Надо писать. Надо стараться. Не надо заканчивать алкоголизмом или отказом от мастерства.

Чужие эмоции лупили в голову, как молотки. Крупицы-пылинки радости, стена разочарования, вспышки злости.

 

Вместо того, чтобы открыть файл с черновиком, Лина загрузила первую публикацию Сол в сети, про принцессу и дракона. Ненапечатанную, но хорошо известную среди поклонников Сол.

Золотые травы склонились от ветра перед огромной скалой, на которой высились руины замка. Дракон ударял кожистыми крыльями, в пасти загоралось второе солнце, кожу Лины опалял жар. Поддельная принцесса жмурилась от страха, а дракон вел с ней разговоры и убеждал, что лишь хочет скрасить одиночество. Ладони Лины скользили по стенам замка, на коже оставалась пыль, чтобы исчезнуть без следа, когда Лина вернется. Воспоминания принцессы пробивались под ногами причудливыми завитыми изумрудными травами, непроходимыми лесами, миниатюрными разноцветными домами на опушке леса. Вот девушка впервые села на лошадь, вот она скачет на коне по золотым травам и…

Лина очнулась только в самом конце. Девушка так и осталась жить у дракона, приобрела уважение у окрестных жителей, притворившись, что она этого дракона победила. И теперь она торговала редкостями, которые находил для нее дракон, и готовилась выйти замуж за настоящего принца, и помирилась с подругами, которые ее давным-давно обидели, и все закончилось хорошо.

Слишком.

Безразличие чужих людей навалилось сотнями каменных блоков. Сквозь них, как малые доли свежего воздуха, просачивались уважение, восхищение, радость, Мало. Слишком мало. Серое останется серым, если в нем мало цветных красок.

 

– Если есть цветное – значит, это уже не монохромная картина, – говорила Сол по телефону. – Ну так что, ты правда прочитала?

Такой радостный голос. Просто искрится от чужого признания. От положительных эмоций Лины.

Лина ответила что-то невнятное и положила трубку. И принялась печатать отзыв. Разумеется, не под своим именем.

Да, это сказка, и она очень хорошо написана, она завлекает, манит, заставляет сопереживать.

Но хорошо подобрать буквы – это не главное.

Да даже не хочется искать никакие недостатки.

Но они есть. Их просто не видят за этой ширмой. Светящейся, радостной, разукрашенной в разные цвета. Да, их и не хочется видеть. Но это несправедливо.

 

В течение месяца после разгромного отзыва Лины – о том, что на лошади ездить не так и просто, и о том, что логика повествования хромает, и что одни линии провисли, а другие вовсе не остались завершенными, и что родители главной героини картонные и странные – появилась еще пара подобных отзывов.

За год этих отзывов стало больше.

Затем стали критиковать уже изданные книги Сол, и последняя, вышедшая в печать, собрала смешанные отклики.

Лина редко видела Сол – она улыбалась, радовалась встречам с друзьями, но на ее лице нет-нет да проскальзывала грусть, и она смотрела задумчиво в никуда, и иногда морщилась, и оступалась как будто невзначай. Ее лицо осунулось.

И-под ручки Лины не выходило ни строки.

 

По вечерам Лина погружалась в мир из последней изданной книги Сол – мир города с причудливой архитектурой, с башнями в сотни этажей, с разрушителями ветров вокруг города, с крылатыми рогатыми ездовыми зверями, с сочетанием технологии и магии, с роботами и девушкой в плаще, чьи руки горели фиолетовым огнем и чье лицо постепенно разрушалось. Читала об интригах и предательствах, о встречах и разлуках, о несправедливости и надежде. Обдирала руки и колени, встречала лицом холод и жар, дрожала, падала, следила за героями то с ужасом, то с надеждой, то с отчаянием, то радовалась неожиданной удаче.

Нелогичной удаче. Как бы ни хотелось, чтобы они вправду спаслись, и как бы ни была счастлива, что так вышло – но нет, нельзя согласиться. Они бы в такой ситуации не выжили. Лина сжимала зубы, отворачивалась. Не выжили бы, и все тут.

Погружалась, переживала. Отвлекалась от новой рукописи – и тут же возвращалась к ней. Почти все мысли – о своей новой истории. Зачем только взялась писать про такую старину, информации катастрофически мало, все кажется недостоверным, слепленным из пыли, зыбким. Как узор на песке, случайно нарисованный пролетавшим ветром.

Лина снова писала разгромные отзывы на книги Сол, и с ее откликами соглашались и другие – да как же так, да как же мы этого не заметили, а тут в самом деле заимствование из книги популярного мастера, а здесь сомнительная мораль, а вон там…

 

Сол однажды позвонила: когда Лина опять мучила лист, начинала одно и то же предложение десятки раз, и снова начинала, и зачеркивала.

– Лин, я соскучилась, – сказала она. – Ты… Лин, я, в общем, иногда хорошо подбираю слова, а иногда – вот видишь как. Что у тебя? Давно не общались. Очень жду твою новую книгу, правда. Чего ты молчишь?

И голос у нее опять веселый – и ведь подделывается, что ли? На последнюю книгу половина положительных отзывов и половина отрицательных. Эмоции читателей, надо думать, не так уж позитивно влияют.

– Все нормально, – ответила Лина. – Пишу. И сейчас буду писать. Извини, занята.

– Поехали все-таки на раскопки, – предложила Сол. – Или поедем, когда состаримся?

– Сол, я работаю.

После разговора Лина снова открыла самую новую книгу Сол. До концовки осталось немного. Город замерзал – такой лютой зимы на него не опускалось уже сотни лет. Лина сжалась у костра в комок, наблюдая за девушкой, которая избавилась от проклятия и потеряла дар, и за мальчишкой лет десяти, который грел руки над угольками. Дым поднимался к заснеженным крышам.

– Мир жестокий, – проворчал мальчуган.

– А этот мир? – девушка щелкнула его по носу. Улыбчивая, и напоминающая Сол – Лина впервые это заметила, впрочем, раньше ее лицо не получалось как следует рассмотреть.

Мальчишка поднял голову.

– Ты – целый мир, – добавила девушка. – Планета – это мир внутри мира, и человек – мир внутри планеты. У тебя свой особый взгляд на жизнь. Интересы и стремления. Ты находишься внутри мира и при этом – отдельно от него.

Как и произведения, промелькнуло в голове у Лины. Миры в мозгу мастера, который сам по себе – мир.

Лина зажмурилась: холод исчез, вернулась комната.

Лина открыла документ с произведением, над которым работала, и посмотрела записи в блокноте.

Или отдохнуть? И опять за книжкой? Опять подпитывать Сол своими эмоциями – рождающимися лишь во время чтения?

В кухонном шкафу Лина нашла упаковку с чаем – мятным, когда-то любимым, и почему его не выпила, и когда его вообще купила? Задвинутую в угол, спрятанную за чайником и пыльными кружками. Одну из кружек расцвечивало изображение старинного города, того самого, на чьи развалины Лина когда-то давно собиралась поехать.

Сейчас Лина писала примерно про такой же город. Когда-то Лина интересовалась старинными городами и раскопками.

Как сказала та девушка – интересы и стремления? Лина постаралась вспомнить, к чему она стремится, помимо того, чтобы написать более-менее нормальное произведение и выискать в нагромождениях чужой бесчувственности маленькие осколки интереса и увлеченности.

Вспомнила лишь то, что девушка, героиня той книги Сол, которую Лина сейчас читала, любит ужасную похлебку для бедняков, любит смотреть на гонки крылатых колесниц, мечтает залезть на самое высокое здание, и еще – стремится помочь мальчишке, который стал для нее почти что братом.

Она даже не существует, подумала Лина. И уж тем более она не мастерица.

Лина сама не заметила, как вошла в сеть и набрала название города, рядом с которым ведутся раскопки того, старинного, с кружки. Затем отыскала страницу Сол: в личной группе она делилась новыми идеями, благодарила за отзывы и в том числе за критику. Лина не вчитывалась.

Незавершенность грызла, как падальщик грызет тело. Лина закрыла вкладку со страницей про город. Никаких поездок. Когда-нибудь, в будущем, когда все уладится, когда книги получат признание.

Осталась страница Сол. И запись о сюжете ее следующей книги. Всего несколько строчек. Можно и потратить на них пару секунд. Лина писала о том, что вдохновило, какие будут персонажи, какие придуманы государства, и…

Комната исчезла. Перед глазами Лины в бескрайнем черно-звездном пространстве закружилась планета с пятью материками, облака заскользили над океанами, острова выступили из водной глади. Горы, реки, пустыни, моря, озера, леса, города; у некоторых подписаны названия. Белые и пурпурные стены высоких зданий, стеклянные башни, парящие фургоны, поезда, летающие машины.

Да как ты так умудрилась, подумала Лина.

И отвернулась от города, зажмурилась, силясь выбраться наружу. И, когда маленький мир исчезал, последним, что увидела Лина, было озеро.

Озеро с названием «Лина».


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...