- Морхайт!

Мужчина схватил топор и побежал на крик жены. Его тяжёлая поступь пронеслась по саду, заставив спелые яблоки забарабанить о землю. Он разогнал скопище кур, клюющих зерно, вбежал на крыльцо и дёрнул входную дверь.

– А вот и твой спаситель, - произнёс темнокожий незнакомец. Эльф держал нож у горла женщины, улыбался и со значением посматривал на трёх сородичей в гостиной.

Пёстрая банда, словно с карнавала сбежала. Разный цвет кожи и волос, а ещё лица размалёваны яркими красками. Столько не похожих эльфов собрать в одну ватагу, которая не перегрызла друг другу глотки, завидная удача или роковой случай.

– Отпусти её! – рявкнул Морхайт.

– Ты не в том положении, чтобы требовать, – лунный эльф наставил на хозяина дома лук. Его большие белые зрачки из-под чёрной чёлки не сводили с цели пристального взгляда. Пожалуй, из всех бандитов он выглядел непривычнее всего. – Брось топор или… он её зарежет.

Мужчина обвел эльфов грозным взглядом.

– Вы всё равно нас убьёте.

– Тебя возможно, – согласился тёмный эльф и кивнул на портрет над камином, – но вот детишки.

Бандиты перевели туда взгляды. Отличный шанс, но вот только лучник не дрогнул и продолжал пристально следить за Морхайтом.

– Какая милая семья, – певуче протянул рыжий.

– Приведите щенков, – приказал тёмный. Он продолжал выводить Морхайта из душевного равновесия, водя ножом около горла жены. – Может тогда папочка осознает всю тяжесть ситуации.

Мужчина стоял ровно и обливался потом, в руках скрепила рукоять топора. Он за свою жизнь видел много бандитов, но эти отличались. Эльфы не спорили и не занимались выяснением кто из них главный, а молча выполнили приказ командира. Точно солдаты.

Все кроме тёмного с улюлюканьем и радостными криками бросились в рассыпную. Они рыскали по дому, словно свора голодных собак в поисках съестного. Повисло неловкое молчание. Кое-где в доме слышался скрип половиц, но и он вскоре затих.

«Сейчас!» – подумал Морхайт. Он поднял свободную руку, её окружали светящиеся жёлтым светом круги и символы, и парализовал тёмного эльфа. Бандит замер на мгновение, что позволило женщине освободиться.

Но тут в икру Морхайта впилась стрела. Мужчина вскрикнул и упал на колени, однако топора из руки не выпустил и выкрикнул имя жены:

– Эдит!

Женщина всё и так поняла и убежала в соседнюю комнату в надежде отыскать сыновей и спрятаться, однако там её уже ждал один из бандитов. Лесной рыжеволосы эльф преградил Эдит путь. Он тащил кудрявого и синеглазого мальчугана за шиворот и улыбался, потрясая мячом перед его лицом.

– Адам! – женщина, завидев сына, переменилась. Она набросилась на бандита с яростью в глазах и без мысли о смерти. Эльф же отошёл в сторону и сделал её подножку, а затем ещё наотмашь ударил эфесом в лицо.

– Мама! Мама… – завопил мальчик.

Эдит резко вскрикнула, упала на пол и схватилась за голову. Кровь из рассечённой скулы стекала по лицу. Эльф пинками погнал её назад в гостиную, из которой доносился спор.

– Ну зачем? – возмутился тёмный эльф, когда заклятие развеялось, и даже развёл руки. – Я бы сам справился.

– На тот свет захотел? – произнёс его лунный сородич. Он ударил Морхайта в лицо и отобрал оружие. – Радуйся, что я вообще успел, а то паладин тебя бы порвал.

Эльф достал что-то из одежды и бросил тёмному. Пострадавший, ещё тяжело дыша и разминая затёкшие руки, осмотрел медаль. Металлическая плашка, сделанная под блямбу воска со следами печати, и пара белых лент с молитвой.

– Вот и как вас оставлять одних, – возмутился возвратившийся лесной эльф. Он толкнул женщину с ребёнком вперёд с такой силы, что те осели на пол. – Крысёныш! Он укусил меня.

Бандит показал остальным отпечаток зубов. Эдит же дрожащими руками обняла сына и крепко прижала к себе. Морхайт попытался вернуть себе топор и подняться, но тут же получил по зубам, а потом череду ударов сапогами в грудь и живот.

– Какой настырный, паладинишка! – диву давался тёмный эльф, заколачивая мужчину пинками в угол.

Вскоре сверху донесся детский плач. Эльф стащил ребёнка по ступеням, а потом толкнул, к сидящим на полу матери и брату. Второй ребёнок оказался чуть моложе. Его недоумевающий заплаканный взгляд бегал по лицам эльфов.

Тут в комнату зашёл пятый член банды. Светлые волосы, бронзовая кожа и отрешённое лицо. Тоже эльф! Светлый, держа в руках столовое серебро, остановился и уставшим взглядом обвёл подельников.

– Ты сказал, что дома никого не будет, Сангель! – бросил светлый эльф в сторону тёмного собрата.

Тот лишь пожал плечами и произнёс:

– Осечка, Мэриэль. С кем не бывает?

Светлый эльф медленно прошёл между пленниками и опустился на диван. Он хоть и выглядел измученным и медлительным, но на главаря походил больше тёмного.

– И что нас с ними делать?

Морхайт сопел и потел, терпя боль, а попытки вытащить стрелу всячески пресекались.

– Ладно, собирайте всё самое ценное, а мне нужно подумать, - произнёс светлый. – Что-то голова разболелась… Женщина угомони своих выродков!

– Ещё раз назови их так, – Морхайт давился праведным гневом.

– И что ты сделаешь? – главарь сделал жест подельникам. – Подтащите его к стене!

Эльфы выполнили приказ, а затем Мэриэль передал ручной арбалет тёмному.

– Будь так добр.

– Вытяните ему руку! – произнёс Сангель и выстрелил недолго целясь. Болт пригвоздил ладонь паладина к дверному косяку. Морхайт закрыл глаза от боли и прикусил кубу, но не вскрикнул. Дети же ахнули, мать не успела закрыть им глаза.

– Ты как всегда прекрасен, – похвалил его светлый, забирая оружие.

Остудив воинственный пыл Морхайта, часть эльфов снова разошлась. Загремела посуда, рухнул шкаф на втором этаже.

– Смотри, чего я нашёл, – бандит вынес на свет тяжёлый молот паладина.

Этот эльф выглядел иначе: белая кожа, как у вампира, серые волосы – типичный ребёнок родителей, которые практикуют тёмную магию. Хотя Морхайт думал, что всех таких передушили ещё на войне.

Эльфы единственная раса, которая меняется под воздействием школы магии, которую они изучают или используют. С какой-то стороны паладину очень повезло, но сам он об этом не думал. Он хотел предложить им денег, успел скопить за годы службы и закопать на прозапас в саду.

– Отличная вещь, чтобы ломать кости, – улыбнулся лунный. – Мы теряем форму. Они затихли, не кричат, не задыхаются от гнева.

Светлый обвёл взглядом всех собравшихся.

– Сломай ему колени!

– Тому, кто постарше! – выкрикнул лесной. – Кусачему.

– Не отдам! – закричала женщина и вцепилась в сыновей стальной хваткой, но получив кулаком в лицо, отшатнулась.

Эльфы схватили мальчишку и положили на пол.

– Стойте! – выкрикнул Морхайт. Он заставил всех замереть и обратить внимание на избитого паладина.

– Хочешь откупиться? – спросил светлый. Он отвлёкся от перезаряжания излюбленного ручного арбалета и достал два маленьких кошеля с монетами. – Я тут поискал… В жизни не поверю что это всё.

– Отпусти их и я расскажу.

– Припрятал, значит, – кивнул Мэриэль и облокотился на спинку дивана. Остальные эльфы не проронили ни слова. – Значит, придётся ещё поискать.

– Не найдёшь, – бросил паладин.

– Найду! – светлый сверкнул глазами и обернулся к бандиту с молотом. – Ломай!

Молот опустился на детское колено, раздробив сустав. Мальчик съёжился, буквально прилип к полу и закричал.

– Ааааа… – мальчик взревел и заплакал.

– Зверьё! – бросил Морхайт, за что получил от светлого ещё один болт. Снаряд сорвался с ложа арбалета под скрип механизма и вонзился в плечо.

– Давай второе! – кивнул Мэриэль подельнику.

Ещё удар и ребёнок остался без ног. Они не шевелились! Адам прикусил губу от боли и боялся поднять голову, чтобы посмотреть на искалеченные колени.

 

Ужас, не спеша, словно мясник, перешёл в ночь.

Для второго ребёнка подготовили корыто с водой. Эльфы его просто утопили. Хвалились от содеянного, как ненормальные. Распивали вино из погреба и жрали курицу. Жир стекал с их подбородков. Они пели и хвалились, не смотря на свои внешние различия. Чёрная кровь у них оказалась одна на всех.

Женщина в порванной одежде и потухшим взглядом жалась в углу. Морхейта избили до потери сознания. Он даже не связанным лежал у стены, а его кровь заливала пол. Ему мерещились всякое. Сначала огонь и крик сына, затем голос главаря бандитов.

– Я их отыскал.

Окончательно лишится сознания паладин только ночью под стук молотков.

 

***

 

Паладин дёрнулся и проснулся. Весь опухший и с кругами под глазами. Луна ещё царствовала на небе. Морхейт с трудом запалил свечу и опешил. Вся одежда и руки в крови.

Он зажёг ещё свечей. В углу стоял окровавленный молот.

– Капитан, – в дверь постучали.

Морхайт скинул окровавленный камзол и открыл дверь.

– Докладывай!

– Он вернулся.

– Собирай людей.

Солдат кивнул и удалился.

 

Отряд всадников покинул замок и ускакал в тёмную ночь. Они неслись по тракту, не останавливаясь и не разговаривая, словно призраки. Топот копыт, чёрные силуэты, а затем снова тишина.

В эльфийскую деревню прискакали до рассвета. Туман клубился на полях, заползал в низины и скрывал часть построек. Дома уже догорели. Чёрные остовы и изрубленные тела приветствовали незнакомцев. А в небе уже кружили голодные подельщики.

– Опоздали, – произнёс всадник и ударил по седлу.

– Опять, – кивнул Морхайт. – Разойтись! Ищите выживших.

Рыцари спешились и, обнажив мечи, скрылись в предрассветном сумраке. Паладин повёл коня вперёд. В центре деревни стоял колодец, а рядом пень. На нём кого-то казнили. Раскрошили черепушку чем-то очень тяжёлым. От лица остался кратер, из которого торчали кости и остатки мозгов в пересмешку с запекшейся кровью.

«Тёмный эльф», – предположи Морхайт по чёрному цвету кожу.

Бодрящий утренний холод не давал закрыть веки, хотя с дороги очень хотелось спать.

– Командир! – раздался крик впереди.

Морхайт отогнал плохие мысли и пришпорил коня. За деревней в овраге лежал эльф со стрелой в спине. Паладин спешился, подбежал и склонился над крестьянином. Внимательно осмотрел рану и тяжело выдохнул.

– Куда они направились? – спросил Морхайт.

– На… север, – эльф харкал кровью.

– Все?

– Главарь смылся почти сразу. Проло… проломил тёмному голову и ускакал. Оставил нас на потеху своему зверью.

Морхайт взял эльфа за руку.

– Как он выглядел?

– Не разглядел. Всё… так быстро случилось. У него был большой молот.

– А тёмный?

– Пришлый… Недавно забрёл. Говорил что… наёмник.

Эльф выдохнул и застыл.

– Поскачем вдогонку? – спросил рыцарь, стоявший рядом.

– Да, – произнёс Морхайт. – Возьми пять человек. Здесь мы сами управимся.

Рыцарь кивнул и удалился собирать карательный отряд, оставив командира наедине с трупом. Паладин поднял эльфа и понёс в деревню. Споткнулся, угодил в лужу и промочил ноги. Тем временем его люди уже сложили тела в один безмолвный ряд.

– Поищи лопаты, – грустным голосом попросил Морхайт.

На рассвете прибежали люди из других деревень и те жители, которым посчастливилось скрыться в лесу.

 

***

 

Усталый паладин лишь к вечеру воротился в замок. Он зашёл к себе в комнату и рухнул на кровать, не снимая обуви. Его взгляд упал на окровавленный молот в углу.

– У него был большой молот.

Он поднялся и сел. Долго смотрел на оружие и на окровавленную одежду. Мысли приходили самые разные. У двери появилась тень. Морхайт рванул вперёд, схватил молот и принял боевую стойку.

Никого. Только пламя свечей качалась от редких сквозняков, рисуя тени на стенах. Голова разболелась.

Он затолкал молот в тень с глаз долой, откупорил бутыль вина и запалил камин. Наконец снял промокшую обувь, поставил у огня и лёг на кровать. Тень появилась вновь. Стояла и не двигалась. Морхайт моргнул.

– Это всё жар, - он отвернулся и отпил ещё вина.

– Неужели?

Послышался голос. Морхайт выронил бутылку и выхватил кинжал из-под подушки. Тень исчезла.

– Кто здесь?

Воин поднялся и пошёл к двери, озираясь по сторонам.

– Твоя совесть!

Морхайт обернулся и кинул кинжал на звук. Оружие с треском впилось во что-то у окна. Паладин схватил подсвечник и медленно пошёл вперёд.

– Просто зеркало, - выдохнул он и опустил плечи. Паладин выдернул кинжал и бросил его к остальному оружию.

Морхайт улыбнулся и уже собирался снова лечь, как тень вернулась. Стояла у кровати и держала молот.

Стук в дверь. Паладин дрогнул, отвлёкся. Тень пропала.

– Кто там?

– Исвейт!

Морхайт приоткрыл дверь.

– Плохо выглядишь, – произнёс светлый эльф. – Снова тот сон? – паладин неохотно кивнул. – Ты всегда можешь попросить помощи.

– Нет желания исповедоваться, отче, - попытался побыстрее закончить разговор Морхайт. – Голова раскалывается.

– Уверен? В моменты слабости мы наиболее подвержены страхам, - произнёс священника. Эти слова заставили паладин задуматься. Он обернулся и вгляделся в разбитое зеркало. – Я могу войти?

– А… что? – не расслышал Морхайт.

– Могу войти? – повторил Исвейт. Паладин впустил священника. – Тесновато у тебя тут.

– Слуге Сиона не нужно много места, - Морхайт осмотрелся. – Он довольствуется тем, что есть и не ропщет.

Паладин сел на кровать, святой отец на стул.

– Опять он? – спросил эльф.

– Появляется то там то здесь. Делает своё чёрное дело и убирается прочь. Чёртов мясник! – Морхайт уловил недовольство священника. – Простите, святой отец.

– Ты зациклился на нём. А твои деяния должны исходить из служения нашему Богу.

– Я в порядке…

– Ты устал, сын мой, и вот-вот сломаешься. Мы слишком рано позволили тебе вернуться, – за священником появилась тень. – Тот день ещё довлеет над тобой.

– Они их убили, – прошептал Морхайт.

– Как часто ты молишься?

– Молитвы не…

– Помолись со мной! – настоял Исвейт.

Эльф начал читать молитву, паладин пытался не отставать, но тень всё никак не уходила.

– Зачем ты его слушаешь?

Морхайт запнулся в словах молитвы.

– Жалкий святоша, он не понимает тебя. Не может даже представить.

Морхайт закрыл глаза и продолжил повторять за священником.

– Молодец! – эльф улыбнулся. Паладин открыл глаза.

– Они тоже улыбались. Помнишь? Остроухое зверьё! Эльфы… Молот! Единственная вещь способная смыть их улыбки.

– Молот…

– Ты что-то сказал? – спросил Исвейт.

– А… – взгляд Морхайта бегал по комнате. – Моя семья. Мне их не хватает.

– Они ждут тебя в Белых Садах.

– Лжец!

Паладин вздрогнул.

– Там вы не увидитесь. Я об этом позаботился. Нам обоим заказан только один маршрут. Кровавые берега!

– Я убивал людей, - произнёс Морхайт.

– Сион простит, – заверил его эльф. – Он заботится о своих детях.

– Его слишком часто нет на месте, – ехидно засмеялась тень.

– В таких делах главное верить.

– Вера не причём, ты либо знаешь, либо нет.

– Поспи! – Исвейт поднялся и направился к выходу.

– Вы напишите в Орден? – спросил паладин.

– Я должен. Ты провисел на том кресте слишком долго, - священник вышел и закрыл дверь. Тень не дрогнула и продолжила сверлить Морхайта взглядом.

– Походу вы сняли с него не только меня одного, – он отпил из бутылки, достал молот. Положил освещенное светом оружие на колени. – Так это всё время был ты?

– Мы! – поправила тень.

– Зачем?

– Зачем?! Бесхребетный паладинишка! Оставил их на воле после всего того что они сделали.

Морхайт схватился за голову.

– Прекрати.

– Ты забыл?.. Как они топили твоего сына, как ломали ноги другому. Как он кричал не способный выбраться из горящего дома. Как они рвали твою жену. Снова и снова пуская по кругу. А затем, насытившись, перерезали ей горло. И этих зверей ты оставил на воле. Предпочёл забыть и жить дальше.

– Хватит! – крикнул Морхайт.

– Ты даже не стал их искать.

– Слепая месть разрушает.

– Не нужно всей этой показной бравады. Ты просто сдался. Залил голоса алкоголем до полного беспамятства.

– Когда это началось? Как давно?

– Ты породил меня в тот миг, когда безропотно опустил руки, позволив им умереть.

– В этой кровавой погоне погибло столько невинных. Эдит не хотела бы этого…

– Не смей произносить её имя. Ты и пальцем не пошевелил, чтобы почтить её память. Я единственный кто не забыл и действовал. Рыскал в ночи, выслеживал, как преданный пёс. Находил и карал!

– Сколько жизней, – Морхайт посмотрел на свои ладони. Дырки от распятия хоть и затянулись, но всё равно отчётливо выделялись.

– Я не вёл им подсчёт.

– И не заметил, как сам превратился в зверя без принципов и жалости.

– Цель оправдывает средства. Я воздал им по заслугам – это самое главное. Поступил как верный муж и заботливый отец. О себе ты можешь сказать что-то подобное?

– Я удержался на краю, а ты рухнул на самое дно.

– Этого требовало дело. Остался один! Прими, наконец, верное решение и доверши начатое.

– Сион…

– В пекло его! Что он сделал, когда ты молился, прося уберечь нашу семью от бед. Больше двадцати лет бессмысленного преклонения.

– Он…

– Не явился, когда действительно был тебе нужен. Хватит! Перестань смиренно просить и сделай всё сам.

– Как ты?

– Как я! Докажи что тоже их любишь.

Морхайт ещё долго держал окровавленный молот в тусклом свете свечей. Эта ночь обещала быть долгой.

 

***

 

Морхайт стоял на окраине леса. Деревня у подножья холма ещё мирно спала.

– Должен признать, твой метод мне не по душе. Однако он такой же эффективный, как и мой.

Мужчина не ответил и обернулся. Эльф ещё не очнулся.

– Пора будить.

Паладин откупорил бурдюк и плеснул в лицо Мэриэля. Тот дёрнулся, стал озираться, а затем увидел пленителя. Эльф округлил глаза и оскалился.

– Ты.

– Узнал. А люди говорят у эльфов короткая память.

Пленник дёрнул руки. Верёвка натянулась, Морхайт связал на совесть. Эльф скалил зубы и рвался, словно волк, попавший в капкан. Он бы легко загрыз паладина, если бы тот дал ему шанс.

Морхайт уже хотел заканчивать, пошёл к молоту, как голос сказал.

– Подожди. Дай ему осознать всю неизбежность момента. Он должен запомнить этот миг.

Паладин посмотрел вдаль.

– Ты озираешься, ищешь знак. Знак, способный развеять сомнения или сказать, что мы поступаем правильно. Ищешь, но не находишь.

Долго ждать не пришлось. Ярость борьбы погасла в глазах эльфа практически сразу. Он не умолял и не просил пощады, просто смерился, устало произнёс.

– Я живу в долг и мне уже пора. Не тяни человек, делай, что должен.

Морхайт поднял молот и подошёл к пленнику. Положил его голову на пень и вознёс оружие к небу. Эльф закрыл глаза и улыбнулся.

Он опустил молот и раскрошил голову мясника.

– Как ощущения?

– Пустота.

Выдавил из себя Морхайт. Он развязал эльфа, а верёвку связав петлёй, перекинул через сук. Взошёл на пень и выдохнул. Его лицо словно каменная маска застыла и больше не источала эмоций. И даже рассвет не мог этого изменить.

– Неужто моё присутствие тебе так ненавистно?

Мужчина не ответил. Нацепил петлю на шею и шагнул вперёд. К избавлению от ненавистного голоса и нестерпимого желания смыть с себя позор.

Сук надломился.