Куклы шли в наступление. Вёл их отважный алый рыцарь, размахивающий крошечным мечом. Напротив тряпичной армии чернели башни из папье-маше. Остроконечные шапки чародеев виднелись в бойницах, на стрелковых площадках и стенных галереях.

– Бесстрашный король Гафрид Первый скакал в авангарде армии, штурмующей город Байорн! – воодушевлённо вещал кукольник в пёстрой одежде. Пухлое напудренное лицо побагровело от зноя и натуги, грим начал растекаться.

– Что говорит лишь о том, что полководцем он был никудышным, – усмехнулся Эмиль Курро, единственный рыцарь в свите принца Ставиана.

– …проломив дубовые ворота, первым бросился в прореху и сражался один против десятерых зачарованных рыцарей, пока не подоспела подмога!

Толпа вокруг охала и ахала, глядя, как набитый соломой король, болтаясь на верёвочках, колотит мечом безликих матерчатых неприятелей.

Лоточники только и успевали раздавать пирожки, коврижки, орехи в меду и патоке, да сыпать монеты в кошели; а разносчик пива вбил кран в третий бочонок за вечер и торопливо наполнил запотевший стакан, привязанный к железной скобе.

– Стоило армию тащить? – вновь хмыкнул сир Эмиль, оглядывая поле боя. – Судя по всему, Гафрид в одно рыло мог пустить столицу чародеев по ветру.

Подтверждая его слова, кукольный король навалился плечом на одну из башен и обрушил её на соседнюю. За толстой пыльной ширмой, изображающей мрачные прибрежные пейзажи позади Байорна, заголосили помощники кукольника, пародируя предсмертные муки чародеев и их присных. Неуклюжий рыжий мальчишка из труппы поспешно поднял нарисованное охрой пламя, но случайно перевернул вверх тормашками.

В толпе насмешливо заулюлюкали и загоготали.

Кукольник не растерялся, вернул пламя в нужное положение и отвесил бестолковому помощнику увесистый пинок.

– Король лицом к лицу встретился с демоном, которому поклонялись чародеи!

Из руин города Байорна выдвинулся тяжёлый бронзовый рыцарь, перепачканный для пущего драматизма сажей. На развесистых рогах, которым позавидовал бы лось, трепетали красные лоскутики, изображавшие пламя. В руках – угольно-чёрный меч. Шаги куклы сотрясали помост.

Бойцы красиво схлестнулись.

Как и следовало ожидать, ни пламенеющие рога, ни бронза не уберегли демона от фантазий кукольника. Голова по дуге отправилась в траву рядом с импровизированной сценой, а тело исчезло в дыму.

– И там, на пепелище, король Гафрид встретил свою королеву!

Напротив алого рыцаря стояла белоснежная дама с длиннющими золотыми волосами, сверкающими на ветру. Личико прикрывала кружевная вуаль, ладони были протянуты навстречу герою.

По толпе пронёсся очарованный вздох.

Из-за ширмы полилась тоскливая музыка, от которой хотелось напиться, всплакнуть и прыгнуть в омут, прихватив с собой наковальню или не в меру талантливого музыканта, умудрившегося вплести в мелодию всю тоску простого народа по человеку, которого ни один из них не видел живьём.

Разноцветные фонарики разом погасли, погрузив рощицу в полумрак.

– Увы, – скорбным голосом проговорил кукольник, – король Гафрид был велик, силён, и не сыскалось равных ему на поле брани, но тёмные чары коварнее и опаснее любого меча. Посмертное проклятие забрало всеми любимого монарха, который сплотил столь любимый свой народ.

Свет вспыхнул вновь. Золотой и сочный, под стать волосам королевы, в которых теперь сверкала изящная проволочная корона.

– Долгих лет королеве! – кукольник выкрутил такой поклон, что едва не клюнул помост.

Толпа затрещала по швам, разрываемая овациями, топотом и одобряющими выкриками.

Мешочек для податей наполнялся быстро.

– Уходим, ваша светлость?

Принц Ставиан кивнул, и они направились к купе яблоней, отсекающей рощу от остального города. Здесь же тянулся один из витков крепостной стены, в тени которой было так удобно затеряться.

– Как вам история будущей супруги, ваша светлость? – голос сира Эмиля Курро дрожал от едва сдерживаемого смеха.

– Полна трагизма и брехни, – ответил Ставиан, поправляя перчатку на правой руке. Боль грызла кости весь вечер, и он мечтал о том, как напьётся отвара из медового гриба, полыни и маковых зёрен. – Чернь любит такое, поэтому заранее отыщи пару трубадуров получше или столичных кукольников. Хочу на драконе влететь под венец.

– Скольких демонов изволите побить? С десяток?

– Я скромен.

– Троих?

– Но не настолько.

Они вывернули к каменному мосту, оседлавшему кипучую горную реку. Парапет блестел от брызг и водяной пыли, а грохот стоял как раз такой, чтобы безбоязненно перемолвиться парой опасных фраз.

– Отыщи в столице девушку из бедной семьи, – Ставиан не смотрел на рыцаря.

– Настолько бедной, чтобы никто из её родичей не пережил надвигающуюся зиму, ваша светлость? – Эмиль Курро всё понимал, но решения выбирал не самые очевидные. Впрочем, отец Ставиана всё равно ценил рыцаря за собачью верность, и на смертном одре велел служить сыну. – Или сироту?

– Я не сказал, что семья должна быть мёртвой, мой рыцарь. Бедной. Сироты слишком лакомый кусочек, не хочу конкуренции с борделями, воровскими общинами и лекарями.

– Многодетная и бедная семья, полагаю, сгодится.

 

Столица бурлила от слухов, предвкушения большого турнира и свадьбы.

Королева Фэмма, пять лет державшая венец безбрачия после смерти супруга, согласилась-таки выйти замуж во второй раз. Нужды трона требовали наследника, так что пришлось уступить гласу рассудка: междоусобные войны после кончины бездетной правительницы никому не нужны. Чтобы вымолить прощение за нарушенную клятву, она на месяц заперлась в старой городской часовне, где молилась, усмиряя плоть лишениями и голодом.

Народ, и без того очарованный не худшей правительницей в истории королевства, полюбил её сильнее прежнего.

Близился срок возвращения Фэммы, и город понемногу наряжался цветными фонариками, лентами, венками и букетами. Таверны вздулись от народу, продовольственные подводы ждали с утра и до самых сумерек у Купеческих ворот, чтобы въехать в столицу. Служители гильдии Увеселения трудились не покладая рук, ног, и всего, что требовалось посетителям.

Ставиан выстоял очередь, чтобы подать заявку и внести положенный взнос. Мешочек серебра, отмеченный выжженным знаком Красного Берега, опустился в корзину.

Писарь, подперев щёку перемазанной ягодными чернилами ладонью, вяло поинтересовался:

– Откуда пожаловали, сир?

– Красный Берег, бывшее владение семьи Оуд. Сейчас – свободное королевство, дорожащее старыми союзами. И я принц, а не простой рыцарь.

Писака удивлённо покосился на него.

– Личное приглашение королевы, полагаю?

– Три дня пили, когда в порт вошёл корабль с вестовым на борту. Приглашение станет реликвией в наших землях, даже если мне не повезёт.

– Сколько выиграли турниров?

– Все, где участвовал.

Писарь скептически хмыкнул и принялся покрывать пергамент буквами.

– Вряд ли во всём мире проводят столько турниров, сколько победителей у меня отметилось за последнюю неделю. Лучники, мечники, всадники… сплошь чемпионы.

– Тем хуже для лжецов.

Дожидаясь разрешающей грамоты, Ставиан погляделся в выставленные на всеобщее обозрение турнирные доспехи чемпиона былых веков. С поверхности отполированного нагрудника на него уставилась осунувшаяся и щетинистая после долгой дороги, неприятная физиономия. Влажный клок волос, собранный в пучок на затылке, выдавал в нём уроженца Багрового моря, где последние двадцать лет правило семейство Оуд. Вернее, правило везде, кроме Красного Берега, отрезанного от королевства и родового гнезда Оудов большой водой.

– Успехов! – писарь протянул грамоту. На сургуче застыл оттиск крупного королевского рубина, рядом – чернильная печать семейства Ставиана Красного, изображавшая скалу. – Успехов… хм, во всех начинаниях, милорд.

Усмехнувшись, Ставиан вышел из шатра. Утром он отпил-таки немного отвара, и ноющая боль в руке почти не ощущалась. Тем не менее, даже сжать пальцы получалось с трудом.

Тень старой часовни пролегла через всю площадь от королевского замка до победных церемониальных врат. Дорожка красного камня, вдоль которой были высажены кипарисы, называлась Свадебной. Именно по ней пять лет назад прошла королева Фэмма, неся шлем и клинок павшего мужа, скрепив тем самым брак и приняв обет одиночества.

Он поспешил к оружейникам, чтобы забрать латы. Турнир начинался через четыре дня, и за это время нужно было подогнать каждую деталь снаряжения. Да, сюда съехались короли, принцы, лорды и знатные рыцари из соседних земель. Да, все они, вероятно, лучше него управляются с мечами и копьями. Но Ставиан припас кое-что получше железа. Во-первых, в седле он держался прекрасно. А во-вторых…

– Немного терпения, моя королева, – проговорил он, обращаясь к часовне, и поправил перчатку на правой руке, – и мы разделим ношу правителей… до поры, пока вы не умрете.

 

Поле позади столицы было ровным, будто столешница. Размеченное цветными колышками, оно с каждым днём всё гуще покрывалось пёстрыми шатрами разных форм и размеров, обрастало деревянными трибунами для знатных гостей. Лавочники, всеми правдами и неправдами получившие драгоценное разрешение на торговлю, наполняли торопливо павильоны всякой всячиной.

Ночью поле озарялось кострами, факелами и цветными лампами, подвешенными вдоль ристалища; грохотала сталь и стучало дерево тренировочных мечей, наперебой играли колёсные лиры, свирели и лютни, будто тоже соревнуясь. Люди смеялись, спорили, обменивались сплетнями, делали ставки и охотно выпивали.

На рассвете перед турниром Эмиль Курро не без гордости вкопал в землю знамя Ставиана: чёрную скалу, вокруг которой, как пламя, вились красные волны. Пусть скромный шатёр принца затерялся на фоне соседских, зато герб, выбранный Оливером Красным, первым королём Красного Берега, внушал уважение.

– Когда мой выход?

– Четвёртый реннен, ваша светлость, – рыцарь помог ему затянуть ремни на дублете и подготовить завязки для лат. Закончив, придирчиво оглядел результат. – Даже не верится, что за умеренную плату вам перепал столь славный доспех. И меч. И копьё. И даже кальсоны.

– Столица, – отмахнулся Ставиан, усевшись на табуретку и натянув сапоги, – большой турнир. Всякий оружейник не против, чтобы победил боец в латах с его клеймом. Ты приглядись к мечу! Придурок своего утёнка втиснул везде, где только можно. И на копье намалевал! Но оно того стоит.

Принц кивнул на стойку с ало-чёрными латами, которые венчал остроконечный шлем с решётчатым забралом. Именно в таком в последнюю битву отправился ныне покойный супруг королевы Фэммы.

– Ставь на меня, мой рыцарь, и уже вечером купишь небольшую таверну в верхнем городе.

– Лучше попрошу в подарок, когда возьмём в оборот королеву и её присных, ваша светлость, – Эмиль расхохотался.

В первом реннене Ставиан встретился с небогатым рыцарем из какого-то медвежьего угла на севере. Латы противника были мятыми, старыми, тяжёлыми. Хватило двух сшибок, чтобы отправить неудачника на опилки, перемешанные с песком.

На второй поединок против Ставиана вышел юный лорд из солнечной южной провинции. Его окружала свита кудрявых, напомаженных оруженосцев в разноцветных коттах с гербами-аппликациями. Родственники, наверное, учитывая, как жидко и щедро было принято мешать кровь в тех краях.

Мальчишка был поразительно ловок и стремителен, вот только ударам не хватало силы, и устал он слишком быстро.

Закончил реннен один славный удар в алый тарч, прикрученный к нагруднику юнца.

Народ отметил успех заморского гостя радостным гулом, и Ставиан не удержался от бравурного вопля.

– А вы сегодня хороши, милорд, – Эмиль Курро подал ему мятной воды после славной победы и влажное полотенце.

– Пока всё работает как надо! Я отличный всадник, это не новость, но всё же стоит отдать должное чародеям!

Ставиан снял перчатку, сжал и разжал пальцы правой руки. Острый чуть зеленоватый камень, вросший в плоть, раскалился. Пульсирующая боль поселилась в предплечье, наполняя огнём кровь.

Он взял флягу с драгоценным отваром и щедро полил бинты. По шатру потёк едкий запах грибов и полыни. Повязка приятно холодила кожу.

– Осталось два поединка, ваша светлость, – вздохнул рыцарь. – К счастью, наследников из скромных владений не так много, как если бы королева пожелала взять в мужья кого-нибудь из большого и сильного рода. Говорят, ей пришлось едва ли не запугивать совет, чтобы они одобрили такой странный выбор.

– Слава королеве? – усмехнулся Ставиан, надевая перчатку.

– И вашему мудрому отцу, – сир Эмиль подал копье, – камень и вправду стоит каждой отданной за него жизни.

– Королевские моряки, доставившие моего отца с этим камнем на Красный Берег, с вами бы не согласились, но, увы, они молчат на морском дне.

Подобные камни, следуя приказу короля Гафрида, надлежало немедленно заливать известью и закапывать в землю. Но за всем не уследишь.

Опасное творение чародеев, украденное отцом Ставиана во время приснопамятного штурма города Байорн, превратило тело принца в сгусток силы. Дома, на Красном Берегу, он без труда раскалывал куски базальта киркой, разрубал пополам бычью тушу и гнул подковы. За всё приходилось платить болью и кровью, но Ставиан находил это ничтожной ценой. Зачарованный камень помогал ему побеждать на турнирах, а в этот раз и вовсе сулил трон.

По слухам, камень выпивал жизнь из рыцарей, и, в конце концов, превращал воина в послушную чародеям куклу, но принц не собирался носить на себе опасный артефакт дольше необходимого.

– Лорд Келлен Ургош! Бардоновский вал!

Противник был немолод, облачён в изящные серебристые латы и носил золотые ветеранские банты. Пёстрый плащ, как матерчатая радуга, полоскался за спиной по ветру. Красивый, стремительный и смелый воин. Было даже жаль спешивать его, да ещё и так грубо.

Про себя Ставиан подумал, что лорд Келлен проведёт ближайшие недели, выковыривая щепу от разломанного копья из задницы. И это помогло пережить очередной приступ боли в руке.

Финальная схватка прошла будто бы в бреду или дурном сне. Противник нарочно ударил в самый угол тарча, и задрал копьё, чтобы поразить шлем. Ставиан замешкался и получил удар в забрало. Не будь его жилы и кости укреплены запретными чарами – лежать наследнику Красного Берега с переломанной шеей в опилках.

Но Ставиан удержался, сцепив колени так, что рёбра коня едва не затрещали. Кровь бежала по лицу, в голове стоял тяжелый звон.

Церемониймейстер что-то спрашивал у него и, не дождавшись ответа, попытался остановить реннен, но подоспевший вовремя Эмиль Курро отговорил его и подал Ставиану новое копьё.

Вторя сшибка вышла настолько жёсткой, что на трибунах кто-то принялся вслух вопить молитву, а несколько придворных дам испуганно закричали.

Противник, лорд из далёкого аванпоста, где всё ещё не утихали стычки между союзниками чародеев и королевскими порубежниками, решил закончить одним махом. Пришпорил лошадь, набрал скорость, и вложился в удар, чтобы вышибить из седла потрёпанного Ставиана. Угодил в щит, расколов его надвое.

Ставиан метил в корпус, положившись на чары. Камень, вырезанный из мёртвой ладони одного из зачарованных рыцарей, вновь не подвёл.

Они упали оба, но поднялся лишь Ставиан.

Полубезумно улыбаясь, он поклонился королеве. Сквозь помятое забрало текла кровь, слюни и комки рвоты.

Королева Фэмма, изящная, как фигурка в руках кукольника, ответила ему кивком и бросила розу, повязанную пёстрыми лентами. Седобородый советник, сидевший по правую руку от правительницы, радостно улыбался и хлопал в ладоши, будто ребёнок.

– Получилось, ваша светлость! – горячо шептал сир Эмиль, когда тащил его к шатру. – Мы смогли! Смогли!

По-другому и быть не могло, думал Ставиан, чувствуя, как камень жадно пьёт кровь.

 

Свадьба была назначена на следующую неделю, но королева, очевидно, не собиралась ждать так долго.

Её послание доставил нарядно одетый юноша, от которого пахло дорогими притираниями и потом.

– Что думаешь? – Ставиан полулежал на кровати. Тело почти не слушалось, измученное боем и прожорливым чародейским камнем.

Сир Эмиль Курро посмотрел на записку и покачал головой.

– С невестой до свадьбы встречаться запрещено, ваша светлость. Это означает лишь одно…

– Королева соскучилась по мужской ласке? – смешок отнял слишком много сил, и у Ставиана потемнело в глазах.

– Королеве нужно что-то помимо королевского члена, – рыцарь был настроен куда сдержаннее, чем обычно.

Принц кое-как поднялся с кровати, натянул рубаху и расшитый жилет.

– На самом деле уже не так важно, чего хочет королева – власть её закончилась, когда я повалил последнего лорда на турнире. Фэмма долго водила всех за нос, настало время её урезонить и напомнить, кто она, и как оказалась на престоле.

Сир Эмиль помог принцу одеться, подал пояс с мечом и новенький плащ, напоминающий карминовую волну с белым пенящимся кружевами воротником.

– Стоит ли выкладывать козыри сейчас?

– Все – нет, – Ставиан рассмеялся. – Дождёмся церемонии. Моя будущая супруга не обрадуется, если мы скажем, что собираемся заменить её девчонкой из нищей семьи. Пусть тихая смерть станет для королевы достойным свадебным подарком.

Отец Фэммы, лорд Парл Оуд, был отнюдь не добрым человеком. Хитрый, изворотливый, он долгое время умудрялся служить одновременно и чародеям, и королю Гафриду Первому, и заниматься разбоем в Багровом море, выстроив на архипелаге форт и созвав под знамёна полсотни кораблей. Больше денег и власти лорд любил лишь дочь, всячески оберегал и лелеял, как нежный цветочек. Это, пожалуй, была единственная его слабость.

И так случилось, что именно дочь лорда Парла угодила в лапы к чародеям. После этого старик заключил военный союз с юным королём Гафридом Первым, и помог ему войсками и провизией во время осады вражеской столицы – Байорна. Принц, как известно, врага одолел, и повстречался там с дочерью лорда – Фэммой Оуд.

Влюбился. Женился. Умер.

Но правды в той истории были жалкие крохи.

На деле самонадеянный и не шибко умный король Гафрид угодил со своим полком в котёл между морем, Байорном и пришедшей на помощь чародеям союзной армией, оказавшись отрезанным от продовольственных и арсенальных подводов. Лорд Парл Оуд, как человек прагматичный, тут же смекнул, откуда дует ветер. Пока измученные солдаты короля пили мочу и ели друг друга, изнывая от жажды и голода, и держали оборону в старой дозорной крепости, он договорился с престарелой матерью Гафрида Первого о заочном браке, тайно отправив дочурку в столицу.

Когда дело было сделано, лорд Парл Оуд привёл в залив корабли, предварительно прихватив войска из королевского резерва и собрав полтысячи лучников. Выручил бестолкового правителя, а затем высадил армию в тылу врага, сдав все слабые места в укреплениях Байорна.

Город чародеев пал, несмотря на то, что рыцари, сражавшиеся на их стороне, носили камни, как у Ставиана, и хранили верность до самой смерти.

Триумф, правда, был омрачен.

Король Гафрид Первый умер, едва его знамя подняли над столицей чародеев, убитый, якобы, тёмным посмертным проклятием…

Но Ставиан знал, кто стоял за смертью правителя.

Его отец, Оливер Красный, в те годы первый советник лорда Парла Оуда, и Байорн штурмовал, и на переговорах о заключении брака был. Тогда же он выторговал клочок земли за морем, получивший название Красный Берег, и дворянский титул в придачу. А после и вовсе назвался королём. Так вот старик утверждал, что Гафрида отравил лично он, выполняя приказ лорда Парла. В столицу довезли лишь шлем и меч правителя, а тело благополучно утопили.

Народ получил красивую легенду и громкую победу над давним врагом, а семья Оуд – трон и корону.

Дождавшись подходящего момента, когда Парл преставился, семья Ставиана решила получить кусок пирога побольше.

Отец королевы Фэммы был негодяем и предателем. Ничего постыдного в том, чтобы поступить с его дочерью так, как хотел Ставиан, не было.

В скромном зале пахло ароматными маслами, вином и пряностями. На полу лежали мягчайшие ковры, сотни разноцветных подушечек и перины. Праздничные распорки, украшенные лентами, хранили два комплекта доспехов. Первые принадлежали королю Гафриду, вторые – Ставиану, турнирные.

Королева Фэмма свободно сидела в резном кресле, мало напоминающем трон. Одежда её поражала взгляд белизной. Лицо скрывала траурная вуаль.

Возле правительницы стоял огромный воин в массивных латах – Корим Эбнаутер, защитник трона. Его меч был цепью прикован к ножке кресла. Чуть в стороне от защитника сидел, скрестив по-восточному ноги, седобородый старик в шёлковой одежде, и пил чай. Первый советник.

Эмиль Курро, исполняя обязанности герольда, объявил, что прибыл принц Ставиан Красный, будущий король.

– Ваше высочество, – Ставиан поклонился грациознее некуда, – надеюсь, вы позвали меня не только ради того, чтобы я усладил взор вами? Зрелище прекрасное, не спорю, но у меня за плечами непростой турнир…

– Королева рада приветствовать будущего супруга, – ответил советник. Кажется, он больше внимания уделял блюдцу и засахаренным фруктам, чем грядущему королю.

Ставиан подумал, что неплохо было бы сразу же себя правильно поставить. В конце концов, советники этой пигалицы вскоре оставят службу. Так пусть молчат, пока он будет говорить.

– Я изволил обратиться к королеве, а не к тебе.

– Вы станете настоящим королём лишь через семь дней, ваша будущая светлость, – вкрадчиво проговорил старик, – не лишайте себя дерзкими речами столь радостного события.

Они думали, что перед ними стоит мальчишка из далёких земель. Думали, что смогут запугать его, очаровать властью. Но Ставиан знал куда больше, чем они рассчитывали.

– Я не король Гафрид, – холодно ответил принц, – и если не хотите продолжить службу королевству в роли пугала, нахлобученного на шест, придержите язык.

– Мы знаем, кто вы, ваша торопливая светлость, – советник хмыкнул. – Сын Оливера Красного, самозваного короля Красного Берега. Земли ваши пустынны, и годятся лишь для коневодства. Но это не столь важно. Из уважения к Оливеру и тому, что он сделал для покойного лорда Парла Оуда, мы позволим вам обвенчаться с королевой и по собственной воле отбыть на дальние рубежи государства, чтобы расширять там границы. Станете великим королем-завоевателем, может, вас даже полюбит чернь…

– Вы мне угрожаете? – Ставиан попытался обнажить клинок, но сир Эмиль остановил его. Тогда принц обвёл зал злобным взглядом. – Ни вы, ни дочь пройдохи Парла не помешаете мне взойти на престол. Я по праву заслужил корону!

В ответ он услышал хохот. Смеялся старик-советник, смеялась Фэмма. Лишь Корим Эбнаутер молчал, мрачно наблюдая за происходящим.

Королева грациозно приподняла вуаль.

– У Парла Оуда не было дочерей, – тонкий голос никак не вязался с мрачной скуластой физиономией. – Лишь сын, которого растили в затворничестве. Будет выгодно – станет мальчиком. Будет выгодно – станет девочкой.

Повинуясь жесту правителя, двери в зал тяжело захлопнулись. Возле них стояли люди со взведёнными арбалетами.

Выругавшись, Ставиан и Эмиль Курро обнажили клинки.

– Вы не посмеете… – прошептал принц.

Два болта смели с ног сира Эмиля, и он замер, нелепо пытаясь отмахнуться мечом.

– Одумайся, парень, – тяжело проговорил защитник трона, – не стоит лить кровь понапрасну.

– Вот-вот, – поддакнул советник, – корону ты заслужил, спору нет. Но делиться властью всё равно придется. Ты ведь, ваше почти мёртвое величество, даже не представляешь, как сложно расписать поединки так, чтобы победил один из самых бедных, но опасных участников.

Взвыв, Ставиан рванул к Фэмме. Корим сделал шаг навстречу.

Клинки столкнулись в воздухе. Звон был страшным, на мече защитника трона осталась глубокая зарубка, а оружие принца и вовсе согнулось от удара.

– Глупый ты, принц.

 

Вечером двери зала вновь распахнулись.

На троне восседал Ставиан Красный, облачённый в ало-чёрные доспехи. Два штыря, вбитых через спину в затылок, помогали держать королевскую осанку. Лицо скрывало новенькое забрало, изображавшее радостную улыбку.

Корим, опираясь на огромный меч, стоял рядом с мёртвым Ставианом, напоминая железную статую.

Фэмма сменил белое платье на ярко-жёлтое, расшитое по лифу цветами и алой лозой.

– Объявите, что принцу подурнело после финального боя, и королева снова пройдёт по Свадебной дороге одна. Супруг будет ожидать в тронном зале.

– Какие будут дальнейшие приказания, ваше величество? – старик от радости едва ли не повизгивал.

– Настало время поменяться местами с принцем. Блевать хочется от корсетов, платьишек и париков. Королева, увы, вряд ли переживёт роды, а имя Ставиан мне весьма по душе. И сделайте так, чтобы Красный Берег и вправду покраснел – лишние родственники короне не нужны.

– Напишу отменный спектакль о том, как молодой вдовец в честь любимой жены и погибших во время нападения пиратов родичей поклялся носить траурную вуаль! – старик от радости захлопал в ладоши. – Народ будет сопли на кулак наматывать от сострадания!

– У меня нет причин тебе не верить, кукольник. Работай.

«Королева» набросил вуаль, остановился возле будущего мужа и грациозно поклонился.

– Король-пугало, благодарю за имя. Достойный свадебный подарок.

Следом поклон отвесил едва сдерживающий хохот кукольник.

– Да здравствует Король-пугало!