Фея в шкафу Мики Шнайдер Мика завязала волосы в тугой пучок, но одна прядь так и норовила выбиться из гладкой идеальной прически. «Мамочка не одобрит» – подумала девочка и в сотый раз провела расческой по голове. На двадцатой минуте она бросила попытки и оставила всё, как есть. Посередине так и торчала одна прядь. В комнату вошла мама и внутренности Мики сжались свинцовым клубком. Старая женщина, уголки щек которой невольно опустились вниз подошла к дочери и стала еще больше похожа на бульдога. – Ты опять сделала все через заднее место! – возмутилась она при виде прически Мики. Девочка опустила глаза в пол и прижала вспотевшие ладошки к ярко-красной клетчатой юбке. – И что только обо мне подумают в церкви? – бубнила женщина, пока резко проводила острой расческой по голове девочки, – У тебя одна задача в воскресенье – быть человеком, но ты и с этим справиться не можешь! Мика молчала и глотала все слова матери, запихивая грубый ответ, как можно дальше в глотку. Девочка знала: скажи она хоть что-нибудь, женщина взорвется, словно новогодняя петарда. – И переоденься, – наконец сказала мать, закончив с пучком, – черное платье вполне подойдет. Буду ждать тебя в коридоре. Мика мимолетом посмотрела на себя в зеркало и быстро открыла дверь шкафа. Оттуда на нее смотрело только два цвета: черный и серый. Юбку в ярко-красную клетку девочке подарила школьная подруга, но Мика так никогда и не надела ее на улицу. Мать запрещала носить девочке такие цвета. Мика потянулась к черному выходному платью с мелким кружевом у воротника и заметила что-то искрящейся в черной глубине шкафа. Сначала девочка подумала, что ей показалось, но отодвинув пару серых свитеров увидела маленькое существо. Оно светилось, будто крохотная льдинка и походило на человека, только с цветными, переливающимися перламутром крыльями. Мика задержала дыхание, дабы не спугнуть создание и полностью засунула голову в шкаф. – Кто ты? – прошептала девочка. Создание улыбнулось, но с его уст не прозвучало ни звука. Словно маленький светлячок, оно уплыло вглубь шкафа, а с коридора послышались крики матери. – Микааа! Ну ты идешь? Сколько можно там возиться!? Девочка закопошилась, ударилась головой о полку и вылезла со шкафа. Она сняла красную юбку и с сожалением бросила на стул. Надев черное платье, Мика выбежала в коридор. Мать осмотрела ее от кончиков пяток до блестящего пучка и недовольно хмыкнула, но девочке больше не было дела. В ее шкафу жила фея и теперь у нее появился настоящий повод возвращаться домой. – Что ты улыбаешься, Мика? – по пути в церковь спросила мама. – Эээ, ничего, – ответила девочка, но минуту поразмыслив добавила, – Мамочка, можно вопрос? – Давай уже, – недовольно пробубнила женщина, приглаживая седые волосы. – Волшебство существует? Мать остановилась, посмотрела пристально в серые глаза девочки и взяла ее за плечи. – Что ты имеешь ввиду, Мика? – спросила она. Девочка раскраснелась. – Ну там… эээ… феи, например, существуют? Мать шикнула ртом так, что из него полетела слюна в лицо Мики. Девочка скривилась и вытерла щеки рукавом черного платья. – Какой вздор! Нет никаких фей и других отвратительных существ тоже. Это все плод воображения тех, кто не верует! – воскликнула возмущенная женщина, – Ишь ты, выдумала, феи! Ха-ха. Забудь этот бред и больше не задавай мне столь глупых вопросов! – Ладно, мам, – растягивая слова, ответила Мика и больше не проронила ни слова. В церкви они пробыли два часа, после чего по обычаю должны были пойти пить молочные коктейли в соседнее кафе. Мика обожала этот период времени в воскресенье, так как ноги больше не ныли, а во рту холодом разливался сладкий ванильный привкус. Но в этот раз девочке не повезло. Кафе оказалось закрыто и мать потянула ее за рукав обратно домой. Они прошли местную школу, парк, три улицы и уперлись в старинное кладбище, после которого находился поворот к их дому. Каждый раз, проходя мимо, Мика воображала, что надгробья в виде ангелов вдруг оживут и заговорят с ней. Но этого не происходило. И она расстроенная плелась домой следом за матерью. Сегодня все было иначе. Девочка не обращала внимания на каменные статуи и спешила домой проверить не почудилась ли ей утром фея. Неважно, что сказала ей мама. Она должна была убедиться сама. Как только они вошли во двор, Мика побежала к двери и переуступая с ноги на ногу ждала, пока мама прокрутит ключ в замочной скважине. Однако та словно, зная намерения девочки делала все в два раза медленнее. Когда дверь отворилась, Мика побежала в спальню и резко раскрыла шкаф. Тот нервно завизжал и предстал перед девочкой тьмой. Никаких фей. Никакого свечения. «Видимо мамочка была права» – подумала Мика и разочаровано хлюпнулась на постель. – Ты совсем с ума сошла! В одежде на чистое белье! А ну мигом переоденься. И кто только тебя создал такую неряшливую! – завопила женщина, вошедшая в спальню. – Ты создала, – шепотом ответила девочка и сразу пожалела об этом. Мать кинулась к ней навстречу. На ее лбу вздулась толстая вена, пульсирующая так, словно вот-вот и разорвётся. – Да как ты смеешь! Я твоя мать! А ты еще никто! Яйцо от курицы. Чтобы я больше не слышала такого, ты меня поняла? – крикнула женщина, хватая девочку за пучок. Та запищала и кивнула головой. – Поняла, – пролепетала девчушка, по холодным щекам которой потекла горячая разъедающая вода. Женщина посмотрела на нее с недовольной гримасой и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Мика залезла под кровать, вытирая черным платьем толстый слой пыли и заплакала, закрывая рот руками. Это продлилось два часа, пока девочка совсем не вымоталась. Мика, все еще всхлипывая вылезла из своего убежища, сняла платье и натянула сверху пижаму. «День не задался» – подумала она и тот час решила лечь спать. Девочка была убеждена, что сон лечит все на свете и стоит только окунуться в мир грез, так все печали куда-то испарятся. Поэтому Мика так и сделала, – легла спать. Однако глубокой ночью ее разбудил тихий шепот. «Мика Шнайдер» – кто-то звал девочку. Она, протирая глаза и ощущая, как в воздухе запахло лакрицей, спустила ноги на холодный пол. – Что, мам? – спросонья ответила девочка, но никто не ответил, а минутой позже шепот повторился. Тогда Мика поняла: леденящий звук исходит из ее шкафа и это не голос матери. Девочка сделала один неуверенный шаг. Половица скрипнула. Тогда она вся съёжилась, волосы на руках встали дыбом, но дом так и спал в своем мирном спокойствии. Мика сделала второй шаг, третий, четвертый и оказалась у затертого дубового шкафа. Задержав пряный воздух в легких, она открыла двери. – Мика Шнайдер, – сказало создание, светящееся во тьме. Девочка вздрогнула и снова протерла глаза. Когда она снова смотрела на третью полку шкафа, то фея таращилась на нее, моргая вместо глаз крыльями. – Ты кто? – прошептала Мика завороженно. Создание село на потрепанный серый свитер и сложило крылья. Теперь Мика хорошо разглядела его. Это была такая же маленькая девочка с рыжими косичками и россыпью маленьких блестящих веснушек на лице, только со спины у нее торчали полупрозрачные крылья. Фея хотела заговорить. Ее губы то наполнялись кровью и пытались бросить отчаянные слова, то бледнели и сливались с синеватой кожей. И через пять минут она таки промолвила пару слов: – Ты видишь меня, – грустно сказала она. – Да, и что? – спросила Мика, пытаясь говорить, как можно тише. Фея посмотрела ей прямо в глаза и растворилась в воздухе, словно и не было ее никогда. Мика присела у шкафа, обняв себя руками. В это раз, девочка была убеждена: она правда видела фею. Мика решилась доказать матери существование волшебства и если та ей поверит, то может будет любить дочку больше. На следующее утро за завтраком миссис Шнайдер находилась в хорошем расположении духа. Она даже улыбалась по-особенному и Мика поняла: сейчас самое время. Надкусив жареный тост и запив теплым молоком, она начала: – Мамочка, а я ночью видела фею. Девочка была довольна собой и сделала еще один глоток молока. Но улыбка матери вдруг исчезла. – Какую такую фею ты видела? – процедила сквозь зубы она. – Самую настоящую. Со светящимися крыльями, блестящими веснушками и рыжими, словно липовый мед волосами, – описала Мика, пытаясь сделать это как можно поэтичнее. Тогда мама точно бы поверила. Но женщина пригладила рукой затянутые в пучок седые волосы, прокряхтела в кулак три раза и выдвинула: – Фей не существует, сколько тебе говорить! – Но я видела! Честно-честно! – вскрикнула Мика. Женщина ударила кулаком по столу и блюдца, в которых стояли чашки с молоком нервно зазвенели. – Вздор и чепуха! – Но… – Еще раз будешь говорить о таком, поставлю на гречку! Это из тебя всю дурь и выбьет! – Мамочка, но я видела ее в шкафу, – заплакала девочка, – в шкафу на третьей полке. Женщина подняла дочь за шиворот и повела в спальню. Она открыла шкаф и тыкнула Мику носом в полку. – Нет здесь никакой феи, глупая девчонка! – гордо произнесла мать. Мика расплакалась, смотря в пустоту серо-черных полок. Там и правда ничего не было. – Но вчера ночью, – сквозь хлюпающий нос пробубнила девочка, – она была там. Мать выдохнула из ноздрей струю воздуха и повела Мику обратно на кухню. Женщина залезла на стул, достала с дальней полки мешок с гречкой и тогда рыдания девочки усилились. – Тихо там! Это пойдет тебе на пользу, – рявкнула мать и рассыпала в углу тонкий слой гречки, – Становись на колени! – затем приказала она. Рыдая во всю и глотая свои сопли, девочка подошла к матери. Она ждала, что та в последний момент поверит ей, но женщина, сложив губы в тонкую полоску указала пальцем в угол. Мика, всхлипывая встала коленями на острые зерна и те врезались болью в ее нежную сливочную кожу. – Стоять так пятнадцать минут, – скомандовала женщина, самодовольно улыбаясь. Две минуты… пять, десять. – Хватит! – завопила Мика и вскочила с колен, которые горели, словно их вынули с печи. – Разве я разрешала, непослушная ты девчонка! – НЕТ! – закричала Мика в ответ и побежала к двери в свою спальню. Мать тут же сняла ремень с толстой бронзовой пряжкой. – Не нужно! – заорала девочка и сотрясаясь всем телом вбежала в комнату. Она захлопнула за собой дверь и быстро провернула ключ в замочной скважине. Женщина с другой стороны заколотила кулаками и ремнем в дерево. – Ты у меня за это ответишь! Вот только попробуй выйти из комнаты и не видать тебе ни ключа, замыкающего ее, ни своего шкафа с феями. Будешь жить неделю в подвале! Так то! – кричала женщина. Сердце девочки бешено колотилось в груди, желая найти оттуда вызволение. Зато слезы больше не катились по щекам в три ручья, они застыли так, словно были украдены женщиной за дверью. Она колотила дерево, с другой стороны. Сильнее и сильнее. Крича при этом «Открывай» и выплевывая ругательства. Девочка прижалась к шкафу и смотрела в одну точку на потолке, словно остекленела. Стоило лишь дотронуться до нее сейчас и ее тело рассыпалось бы прахом. Вскоре за дверью стало тихо. Прошел час или два. Мика не знала сколько времени, ведь у нее не было часов, чтобы посмотреть. Но она благодарила каждую секунду тишины, которая родилась после исчезновения матери за дверью. Она знала, что та еще вернется. Но сейчас у нее было время. Время на то, чтобы побыть одной. Мика встала, отрусила пижаму от пыли и пошла к шкафу в надежде снова увидеть фею. Она осторожно отворила тяжелую дверцу, но там оказалось пусто. «Никакого волшебства не существует» – подумала девочка и подперла голову руками, втупившись в третью полку шкафа. – Ты меня видишь? – прошептало что-то во тьме и осветилось светом. Мика округлила глаза и ошарашенно обернулась на всю комнату, будто ожидая подтверждения еще кого-то. – Мы одни, – сказала девочка с крыльями. – Я тебя вижу, – прошептала Мика, зачарованно растягивая слова. – Это нехорошо, – фея подлетела на самый край полки и уселась на пухлый черный свитер, от чего стало казаться, будто она находиться в окрашенной ночью траве. – Почему нехорошо. Все дети ведь видят фей, так? – Не все, – ответила крылатая девочка и взлетела, снова испаряясь в глубине шкафа. – Не уходи, – повысила тон Мика и прижала рот руками. – Я никогда не уходила. Стоит только позвать. – Как это сделать? – поспешила спросить Мика, боясь что фея вот-вот исчезнет восвояси. – Просто назови мое имя, и я приду. Меня зовут Эль. – Приятно познакомиться, Эль. А я… – Мика, я знаю, – перебила девочку фея и вмиг растворилась в воздухе. Девочка распласталась на холодном полу и тупо улыбаясь смотрела в потолок. Так она и заснула, пока поздно ночью желудок не разбудил ее в приступе голода. Мика сжала кулаки и прислонилась к двери. «Вроде тихо» – подумала она и с ловкостью ниндзи прокрутила ключ. Дверь еле-еле скрипнула, и она на цыпочках пробралась к холодильнику. Девочка взяла первое, что попалось под руку: хлеб, варенье, молоко и зачерствевшее овсяное печенье, а затем снова спряталась у себя в спальне. Вдоволь наевшись, Мика снова уснула, но на сей раз в кровати под толстым пуховым одеялом. Утром девочку разбудили громкие стуки в дверь. – Открывай, кому говорят! – кричала мать так, словно вчерашняя злость никуда не уходила. Она заколотила в дверь, но с новой силой, совсем не женской и только минутой позже Мика поняла почему. Девочка встала и почувствовала, как в воздухе начинает скапливаться статичное электричество. Ее волосы поднялись дыбом и тогда дубовые толстые двери упали прямо перед крохотными пальцами ног Мики. Она содрогнулась от пролетевшего мимо ледяного воздуха. В проеме стояла мать с ремнем и замазанный сажей мужчина с коробкой инструментов. – Готово, – сказал он и застыл на месте. Женщина вошла в комнату. Ее негромкие шаги отдавались эхом и тяжестью в барабанных перепонках Мики. – Теперь вынесите шкаф, – указала мать и победно улыбнулась, – Я же обещала, а я свои обещания держу. – Не надо! – взмолилась девочка, – я сделаю что угодно, мамочка, не надо. Прости меня, я люблю тебя! – Поздно, я уже заплатила мистеру. Нужно было думать вчера. Мужчина нахмурил брови и неодобрительно посмотрел на женщину, но сразу принялся выбрасывать с полок черно-серые вещи и разбирать шкаф на части. С глаз Мики снова ринулись слезы, выжигая все на своем пути. Они проникали прямо в сердце и делали из него решето, схожее на швейцарский сыр. – Элььь, – крикнула Мика в пустоту, – Эль, – повторила она гораздо тише и перед ней появилась светящаяся точка, которая выросла в маленькую девочку с крыльями, – Вот же она! Мамочка смотри! – закричала Мика, тыкая пальцем в фею. Мать вся побагровела и надулась, словно поспевший помидор. – Там нет ничего! – завопила она и мужчина вздрогнул, косясь на женщину, словно та сумасшедшая. Мика смотрела на фею, потом на маму, потом снова на фею, пока не поняла – та действительно не видит ее. – Фей видят только дети, – прошептала девочка. – Быстро в подвал! – взорвалась мать. Мика опустила голову, как можно ниже и заметила, что Эль исчезла. Она виновато поплелась за матерью. Та провела ее в ванную, открыла тяжелую деревянную крышку погреба. Запах сырости врезался в нос Мики, и она сморщилась. – Может не надо, мамочка? – сказала девочка, но женщина была непреклонна и указала пальцем на шаткую лестницу. Мика опустила одну ногу вниз, потом вторую и оказалась во влажном сыром помещении, стены которого покрылись паутиной, а по бокам стояла консервация и мешки с картошкой. Крышка подвала захлопнулась и все резко покрылось мраком. Только маленькое окошко, выходящее на улицу бросало небольшой луч света. Мика затряслась. С первых минут ей стало холодно и зябко. Она обняла себя руками, как делала часто. Так ей казалось, что кто-то любит ее. Девочка, трясясь и не чувствуя собственных губ промолвила: – Эль? Во тьме сразу начал расти комок света. Он озарил собой все вокруг и будто согрел девочку. – Ты пришла, Эль, – промолвила Мика и улыбнулась. – Конечно я пришла, – ответила фея. – Ты побудешь со мной здесь? Светящаяся девочка кивнула. Тогда Мика села на мешок с картошкой, закинув на него ноги и подперев коленями подбородок. – Знаешь, иногда мне кажется, что лучше бы я умерла, – с грустью признала девочка, – Я никогда не говорила этого, но сейчас я правда так думаю. Фея подлетела к лицу Мики и кивнула. – Ты не одобряешь таких мыслей, да? Никто не понимает меня. – Я понимаю, – негромко ответила фея и спрятала глаза за блестящими веками. – Правда? Фея отвернулась, облетела весь погреб, освещая каждую банку с фасолью, огурцами и помидорами и наконец снова оказалась перед лицом девочки. Она со свистом набрала в рот воздуха и прошептала: – Мика, ты уже мертва. Девочка содрогнулась и сырость прошла, будто сквозь нее, оставляя внутри тела белую плесень. На секунду слова феи показались ей правдой. Девочка выдохнула влажный воздух и обняла себя еще крепче. – Ты права, я уже умерла, – подтвердила Мика, вспоминая о матери и оглядывая зябкий подвал. – Нет, ты правда умерла. Твое время пришло. – настояла фея серьезно. Девочка встала на обе ноги, твердо и уверенно. – Тогда ты хочешь сказать, что я попала в ад? – по ее щекам снова покатились слезы, но уже не ручьем, а крупными гороховыми каплями. По словам матери она совершенно точно бы не попала в рай. – Ох, нет. Ты не попала в ад, – утешила девочку фея. – Тогда я не умерла, потому что совершенно точно попала бы в ад, – разрыдалась Мика. Фея засветилась ярче прежнего и будто подбирала нужные слова. Затем она взлетела на уровень глаз девочки и сказала: – У тебя есть выбор: стать как я и помогать детям, которых не любят родители, либо остаться в этом доме и отомстить. Но во втором случае ты останешься на Земле навсегда. – Стоп. Что ты такое говоришь? – округлила глаза, словно маленькие планеты девочка. – Помнишь тот вечер, когда твоя мама ударила тебя чернильной ручкой по голове из-за того, что ты не хотела делать математику? – Да, – всхлипнула девочка, припоминая резкую боль и горячий поток, который спустился на глаза, а потом и рот. Вкус напоминал металл. Она затряслась и ответила, – Но кровь тогда остановилась. – Нет, она текла и текла, пока ты не умерла. А твоя мать сошла с ума. Это ее наказание. Но ты не обязана… – ЧТО? – закричала Мика, – Ты хочешь сказать, что я призрак? А как же то, что все другие меня видят? – Никто тебя не видит, кроме меня и матери. Также, как и меня никто, кроме умерших детей. «Нет. Нет. Этого не может быть» – подумала девочка и вспомнила обо всем, чего не успела сделать. О том ярко-розовом портфеле, как у одноклассницы Паттил, о халве в шоколаде, которую не попробовала, о секретах египетских пирамид, о которых не успела узнать, о первой любви, как в сказках, о мамином одобрении, похвале и объятьях. Нет! Мамочка еще должна была ее полюбить. Она докажет ей, что достойна Бога, что может попасть в рай, что самая лучшая дочка на всем белом свете. Мамочка еще должна была ее полюбить. – Нет, я не готова уходить! – облизывая соленые губы, ответила девочка. Фея немного погасла. – Ты уверена? Ты будешь здесь, пока на умрет твоя мать. И годы позже. Вечность. «Как раз будет время, чтобы стать такой, как хочет мамочка» – подумала Мика и посмотрела на висящую в воздухе рыжую девочку. – Я останусь здесь, Эль, – твердо заявила она. Тогда ее мягкие черты ожесточились, и стали похожими на мамины, – И не приходи больше! – громко добавила девочка. Когда фея с грустью растаяла в воздухе, Мика Шнайдер уселась на мешок с картошкой и стала ждать, пока мамочка простит ее, и они снова будут есть тосты с вареньем и теплым молоком. И всё станет, как раньше. И мамочка полюбит ее. Обсудить на форуме Просмотров: 77