Эттгерт Топорометатель

***

Всякое живое существо, обладающее собственной волей и собственным разумом, предпочитает считать, будто бы его судьба – дело его же рук. Начертать самому себе предназначение – звучит неплохо, не так ли? Ведь тот, кто уже знает наперед, чему ему стоит посвятить жизнь и какие плоды он в конце этой жизни пожнёт, легко избежит разочарования от пожирающей изнутри пустоты.

Ведь есть священная миссия, долг, цель! Во имя исполнения собственного предназначения можно не бояться замарать руки, свернуть пару раз с намеченной тропы или и вовсе обнаружить, что ты уже давно действуешь не во имя своих духовных идеалов, а во имя какой-то иной, совершенно пакостной цели…

Страшно принять всякому живому существу нелицеприятную правду о том, что, скорее всего, судьба слепа. Если допустить, что судьба вообще существует. Если допустить, что все творящееся в нашем безумном мире не является обыкновенным кровавым хаосом, лишенным тех изысканных материй, которые в него стремятся вписать талантливые герои пера и струн, именуемые бардами…

Такие допущения рядовому обывателю скорее вредят, ведь в них растворяется сама суть его существования. Святая цель грандиозного похода внезапно покрывается ржавчиной бесполезности, а выдвинувшийся в этот поход крестоносец – умирает забытым глупцом на краю мира, нашептывая свои сожаления безликой Смерти, вместо покаяния…

***

Спуск по крутому склону вниз выдался не из простых, хотя гномы и считаются признанными скалолазами. Дикие порывы ветра и летящий жирными, тающими в полете хлопьями снег, заставляли Эттгерта постоянно чертыхаться, падать и гневаться на гнусных караванщиков-предателей.

Он встретился с несколькими торговцами в трактире «У Горбатого Гиганта» и уговорился присоединиться к их каравану, также следовавшему на Большое Собрание. Но чертовы купчишки запили, закутили, и вообще непонятно в какой момент и по какой дороге выехали из трактира… Эттгерт, вообще-то, кутил вместе с ними, но отчего-то оказался после ночной пьянки в полном одиночестве. Горделивый гном предположил, что раз он очнулся в грязном сугробе, вдалеке от основного тракта, то его, судя по всему, просто-напросто бросили.

Всклокоченная рыжая борода, потертый рогатый шлем (один из рогов которого был, как это зачастую водится, наполовину сломан), странный амулет в виде повязанного на кожаном шнурке грубого кусочка горной породы, похожей ни то на филлит, ни то на кварцит. И, разумеется, топор. Заткнутый за пояс, с шероховатым лезвием и перевязанным синими полосами ткани топорищем – не инструмент, не оружие. Для гнома Эттгерта, имевшего прозвище «Топорометатель», это была реликвия.

Я столкнулся с Эттгертом на небольшом плоскогорье, на пути к Большому Собранию. Хотя, правильнее будет сказать, что прежде я столкнулся с остриями нескольких копий, направленных на мою физиономию…

- Ещё один жирный гном-толстосум, который спешит подраться за чужое наследство, - предводитель банды разбойников скалил свои почерневшие от странной привычки жевать уголь зубы.

- Я всего лишь летописец и архивариус, - я деловито кашлянул, стараясь сохранять самообладание и не слишком злить этих бандитов. Мне совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из них вытащил из походной сумы мои чернильницы и разбил о голые скалы…

- Я таких слов-то не знаю, урод, - разбойник смачно плюнул мне в лицо. К несчастью, большая часть его слюны угодила прямиком на линзы моих очков.

- Что ж, я мог бы объяснить вам…

- Тянешь время? – предводитель шайки упёр руки в свои бока.

- Эй, Рауди! – послышался визгливый голос молодой разбойницы. – Да тут еще один!

Банда из пяти головорезов перевела все внимание на спустившегося с грязного, медленно тающего сугроба Эттгерта. В душе я надеялся, что за этим, выглядящим куда более сурово, чем я, гномом, идет ватага еще из хотя бы трёх-четырёх таких же молодчиков, как он… Впрочем, скоро мне предстояло понять, что на борьбу с этой шайкой оборванцев большего и не требовалось.

- Стой, кто идет! – рявкнул главарь разбойников.

Эттгерт чуть замедлил свой ход, положил руку на торчащее из-за пояса топорище, после чего громко шмыгнул носом.

- Вам чего? – обратился он к выстроившимся перед ним разбойникам с короткими копьями.

- Дубина, мы будем тебя грабить! – хохотнула все та же противная девка со срывающимся голосом, которая его заметила.

Стоит заметить на этом моменте, что разбойники те были людьми, а не гномами. Люди, по своей натуре, намного более спешащий народ. Их мысли и поступки они чаще соотносят с собственным коротким жизненным сроком, чем с логикой. Мы, гномы, будучи существами, живущими, как правило, от двухсот до двухсот пятидесяти лет (если не помрем раньше в какой-нибудь взбучке, конечно же), по меркам людей медлительны и тугодумны. Впрочем, эта медлительность позволяет нам лучше анализировать любую ситуацию.

Скажем, стоило мне заметить, как Эттгерт кладет руку на топорище – и я сразу понял, чего этим горе-бандитам делать не стоит! Он положил руку медленно, почти что театрально, с какой-то неожиданной нежностью и определенной долей почтения. Эттгерт не просто готовился к схватке – его движения походили на то, с какой нежностью и кротостью матери обращаются со своими младенцами. А ведь нет никого на этом свете страшнее, чем мать, дитю которой угрожает опасность…

Когда же один из разбойников подошел к Эттгерту вплотную и протянул руку к его поясу, чтобы отобрать у рыжебородого гнома его топор, я окончательно убедился в правильности проделанного анализа.

С небывалой ловкостью Эттгерт выхватил свое оружие и нанес один быстрый удар наотмашь – достаточно быстрый, чтобы бедолага, желавший его обезоружить, свалился наземь с раскуроченным лицом.

- Заколите гада! – вскричал разбойничий предводитель Рауди, опешивший от того, что какой-то жалкий гном-бродяга осмелился дать ему и его бравым товарищам отпор.

- Я – Эттгерт Топорометатель! – взревел в ответ мой новый знакомый и… доказал, что не просто так он зовет себя «топорометателем».

Тело Рауди с расколотым черепом повалилось прямо на меня, а к его слюне на моих очках теперь добавилась еще и его кровь вперемешку с кусочками его превращенных топором в кровавую кашицу мозгов.

- Рауди! – отчаянный визг девушки-разбойницы заставил меня подумать, что, вероятно, она и чернозубый атаман были любовниками.

Еще один бандит уже вовсю бежал навстречу безоружному Эттгерту, целясь копьем в его грудь. Но проворный гном своевременно упал на землю и сделал подкат, сбив своего противника с ног. Сзади к нему уже бежал второй разбойник, но Эттгерт просто вырвал из рук упавшего бандита копье и сделал резкий выпад вперед, пронзив колено врага. Раздробленная коленная чашечка, море крови и пронзительные крики покалеченного члена шайки. Крики, к счастью, непродолжительные, потому что уже через мгновение Эттгерт вырубил его мощным ударом кулака.

Когда он добрался до меня, валявшегося в обнимку с мертвым главарем шайки, он лишь молча вытащил свой драгоценный топор из его головы и окинул остатки бандитов суровым взглядом. Ему было достаточно лишь сделать вид, что он снова собирается метнуть топор – выжившие подонки тут же разбежались в разные стороны (даже парень с проткнутым коленом проявил невероятную для своего состояния прыть, лишь бы поскорее сбежать от этого кошмарного гнома).

Эттгерт Топорометатель довольно хмыкнул и вернул свой верный боевой топор за пояс.

- Простите… Простите, я… - я неловко закашливался, протирая линзы очков от разнообразных биологических жидкостей, когда-то наполнявших тело мертвого разбойничьего атамана. – Я Тиллиус Кергельбаум, клан Орихалковой Скалы, архивариус. Благодарю за помощь… в решении конфликта с этими недоносками.

- Эттгерт Топорометатель, - мой новый знакомый ударил себя кулаком в грудь и слегка склонил голову в приветственном жесте.

- Занятно… Вы направляетесь на Большое Собрание о судьбе клана Нерушимых?

- Да, - Эттгерт помотал головой из стороны в сторону, как будто бы он заблудился. – Делят сокровища. Что-то принадлежит и мне.

- Огромное количество мерзких разбойников расплодилось в этих горах. Слухи о Большом Собрании разошлись повсюду, и разнообразная падаль теперь мечтает поживиться за счет честных гномов… Еще и погода, как назло, стала совсем паршивой. Эх!

Мы с моим новым знакомым оглядели окружающий нас грязноватый заснеженно-скалистый пейзаж.

- Отправимся вместе? – с деловитым видом поинтересовался я у Эттгерта.

Топорометатель намотал клок рыжей бороды на палец, осмотрел меня с ног до головы и коротко кивнул.

***

- Пишете? – поинтересовался мой новый попутчик, когда мы миновали с ним очередной каменистый кряж.

- Пишу, - кивнул я, поправляя на ходу свою дорожную суму, висящую на плече. – Архивирую, собираю сведения и факты. В общем-то, работа не слишком способствующая к подвижности, но я стараюсь совсем уж плесенью не зарастать.

Я тихо хихикнул, а мой собеседник вздернул свою огненно-рыжую бровь. Похоже, до сегодняшнего дня, Эттгерт не особенно-то общался с представителями ученых профессий.

- Каракули о разных героях. Каракули о разных кланах. Каракули об этом мире. Все это – ваш труд?

- Каракули… Интересное слово, но не уверен, что я привык так называть продукт моих трудов. А вы… позвольте спросить, чем занимаетесь?

- Метаю топор, - Эттгерт слегка хохотнул. Оставалось лишь догадываться, что именно его позабавило – то, чем он занимается в этом мире или тот факт, что я до сих пор сам этого не понял.

- Вы – отчаянный и умелый воин, этого не отнять, - заметил я, чуть не поскользнувшись на вымокшем от растаявшего снега склоне. – Обычно молодые гномы, располагающие такими хорошими боевыми навыками, строят карьеру в клановых армиях или, на худой конец, подаются в наёмники.

- Я метаю топор, - Эттгерт снял свой рогатый шлем, протер его и снова нахлобучил на голову. – Когда надо. Где надо. В кого надо.

Дальнейший наш разговор на пути к Большому Собранию проходил примерно в таком же односложном ключе, хотя моего собеседника нельзя было назвать неразговорчивым. Напротив, Эттгерт охотно задавал мне разнообразные вопросы и выслушивал мои мудрёные ответы с тенью улыбки на устах. Но всякий раз, как я пытался выяснить что-нибудь о нем, он изрекал что-нибудь непременно связанное с тем, что «он метает топор, и лишь это имеет значение».

Столкнись Эттгерт с кем-нибудь, не слишком склонным к анализу собеседника и его речей, он наверняка создал бы впечатление редкостного тупицы с уникальным даром в обращении с метательным оружием. Но я, наблюдая за своим взбалмошным рыжебородым спасителем, все более убеждался, что он отличается не столько глупостью, сколько простотой мысли.

Любой процесс, что был технически сложнее метания топора, казался Эттгерту чем-то сильно преувеличенным в своей значительности и значимости.

«Весьма простое, но отличающееся достаточно жесткой логикой, жизненное кредо» - заключил я.

 

***

Если Эттгерт и его «метательная» философия могли бы считаться эталоном лаконичного подхода к жизни, то, Большое Собрание гномов можно было бы счесть его прямой противоположностью.

Мы с Эттгертом держали путь к древнему горному храму Хрофхейм, куда съезжались старейшины и представители самых разных кланов, что когда-либо имели дело с Нерушимыми.

Не так давно клан Нерушимых трагически лишился своих предводителей – старейшина клана, вместе с наследниками, отправился на осмотр новой самоцветной шахты, прорытой шахтерами клана. К несчастью, один рудокоп-недотёпа, прямо во время инспекции от старейшины, задремал возле запасов взрывчатки, использовавшейся для очищения тоннелей от завалов. Сон сморил уставшего работника как раз в тот момент, когда он держал в зубах подожжённую трубку с ароматным табаком из южных земель…

Один рассеянный гном. Одна маленькая искорка. Один большой взрыв… и целый клан, у которого теперь не было вождя.

Теперь все кланы, которые находились с Нерушимыми в более-менее хороших отношениях, или заявляли, что являются дальними родственниками погибшей семьи старейшин, съезжались на Большое Собрание для того, чтобы определить дальнейшую судьбу клана.

Конечно, не стоило думать, что на Большом Собрании будет присутствовать исключительно клановая элита: множество сумасбродов, мошенников, наемников, торговцев и просто смекалистых гномов, придумавших, как на большом горе одного клана можно сколотить себе состояние, съезжались каждый со своими идеями и требованиями. Одни уверяли, что у него был заключен с погибшими старейшинами Нерушимых какой-то договор, и теперь им полагается определенный процент клановой сокровищницы. Другие, понимая, что старейшины властных кланов вполне могли «не прийти к мирному соглашению» насчет судьбы Нерушимых, спешили предложить им свои услуги в качестве тех, кто поможет при проведении «второй, более агрессивной стадии переговоров».

Храм Хрофхейм уже вовсю кипел страстями, когда мы с Эттгертом, наконец, туда добрались. Раскинувшийся в крупном котловане в окружении черных горных пиков, храм являл собой нечто вроде гигантского амфитеатра под открытым небом, с множеством каменных скамей и большой плоской сценой в центре, выбитой из гранитной плиты.

Шум, крик, локальные драки и потасовки, запах эля, дразнящий на морозном воздухе – вот оно, средоточие гномьей политической жизни!

- Уже давным-давно доказано авторитетнейшими летописцами из пяти кланов, что клан Серой Кирки не состоит в родственных связях с погибшей правящей династией Нерушимых! – басом грохотал на весь Хрофхейм почтенный старейшина Альгард, из клана Бронзовозубых.

- Эти «авторитетнейшие летописцы» были тобой куплены, Альгард! – парировал ему старейшина клана Серой Кирки, Ортанг Копатель. – У меня есть не меньше двух дюжин свидетелей, которые это подтвердят!

На центральной сцене Хрофхейма кипело настоящее театральное представление. Уважаемые старейшины кланов кидались друг на друга, вцеплялись друг другу в длинные бороды разных цветов, махали кулаками в опасной близости от своих монарших лиц и то и дело заставляли своих телохранителей, толпившихся у подножия сцены и ощетинившихся секирами и пиками, нервно ёрзать по периметру политического поля боя в готовности к бою настоящему.

Я заприметил множество рекрутеров из разных кланов, собиравших вокруг себя кучки наемников на разных пролётах амфитеатра. Обычно, гномы старались все же решать острые политические вопросы относительно мирно, но в этот раз куш был слишком велик. Манящие всех перспективы завладеть сокровищами и армиями Нерушимых лишали старейшин кланов остатков самообладания и приличия. Всему этому бурлящему котлу угроз и препирательств не хватало какой-то пары лишних слов и движений, чтобы кто-нибудь наконец не начал бы всерьез подкреплять свою риторику сталью.

Заблудившись в какой-то момент в толпе гномов-наемников, я потерял своего нового приятеля Эттгерта из виду. Когда я выбрался из толкотни и устроился на небольшую каменную скамью перевести дух, в голове пронеслась мысль, что я все же недостаточно отблагодарил его. Конечно, Эттгерт в первую очередь спасал свою шкуру, а меня спас как бы «нечаянно, за компанию». Но все же, мне стоило бы попрощаться с ним как-то иначе, воздать ему по заслугам и…

И мой взгляд приковала к себе фигура гнома с всклоченной рыжей бородой, в рогатом шлеме (один из рогов которого был, разумеется, сломан напополам), и с уже знакомым мне смертоносным реликтом – топором - заботливо заткнутым за пояс. В тот момент, когда я вновь обратил свой взгляд на Эттгерта, он вскарабкивался на сцену, где находились старейшины кланов. Похоже, слишком увлеченные слежкой за своими спорящими хозяевами, телохранители проглядели дерзкого гнома-одиночку, желавшего сказать свое веское слово.

- Я – Эттгерт Топорометатель, - громко произнес он, обращаясь ко всем одновременно и ни к кому в частности. – Метаю топор. Нужен я какому-нибудь клану?

Старейшины на сцене затихли. Воцарившееся молчание вскоре захлестнуло весь Хрофхейм. Выход Эттгерта всем казался столь же неожиданным, сколь и нелепым.

- Кто его пустил? – зашептались старейшины.

- Что за бродяга с большака? – пробурчал Альгард из клана Бронзовозубых.

- Что здесь вообще происходит?! Это чья-то провокация? – верещал Ингард из клана Медной Ладони.

- Ты кто такой, и какого черта вмешиваешься в наши важнейшие переговоры?! – отозвался Ортанг Копатель, старейшина клана Серой Кирки.

- Вы же просто кричите. А у меня дело. Ищу клан. Умею метать топор, это пригодится. Возьмёте?

Среди каменных скамей пролетело несколько неуверенных смешков. Я услышал, как несколько гномов возле меня начали перешептываться:

- Это, наверное, наемный убийца…

- Это чья-то провокация!

- Это замысел, преступный замысел! Это неспроста!

На гранитную плиту в центре храма взобрались гномы-воины из нескольких кланов. Они медленно, но уверенно приближались к Эттгерту.

- Ты просто безумен, или тебя кто-то нанял? – с угрозой в голосе обратился к нежданному пришельцу Альгард. – Ты его нанял, Ортанг? – тут он вцепился в бороду старейшины клана Серой Кирки.

- Провались ты в древние штольни, Альгард! – Ортанг оттолкнул оппонента и хлопнул себя по бокам. – Это все твой замысел! Хочешь расстроить Большое Собрание!

Старейшины вновь увлеклись перепалками, но теперь центральным объектом их спора стал Эттгерт – каждый из них пытался доказать другому, что появление этого рыжебородого гнома, ищущего себе клан, является некоей хитрой интригой.

Топорометателя обступила группа тяжеловооруженных телохранителей.

- Ты зря навел тут шороху, остряк, - глухо пробубнил из-под тяжелого шлема с опущенным забралом один из бойцов. – Вали отсюда.

Я начал подбираться ближе к сцене, волнуясь за судьбу своего нового знакомого. Эттгерт, похоже, слишком много времени проведший вдалеке от гномьего общества (а может быть, всю жизнь?), явно не понимал, чем он вдруг вызвал у окружающих недовольство. Я растолкал локтями несколько пьянчуг, чуть не обронил очки, столкнувшись с рекрутёром, отбросившим меня в сторону своим круглым железным щитом…

- Эттгерт! – я закричал, надеясь привлечь его внимание. Его надо было вытаскивать из этой западни…

Один из гномов-телохранителей потянулся к поясу Эттгерта, судя по всему, собираясь изъять его топор. Рыжебородый гном отреагировал мгновенно – отправив ударом топорища по голове в нокаут дерзкого вояку.

Я видел, как тяжеловооруженный телохранитель с вмятым в голову шлемом катится со сцены. Я услышал, как завопили его товарищи, готовясь порубить Эттгерта в куски прямо на месте. Я почувствовал, как гномья толпа, заполонившая храм Хрофхейм, поднялась в каком-то неистовом возбуждении.

А потом произошел взрыв.

 

 

***

Меня прижало к земле. Вокруг царил шум, но совсем другого, уже отнюдь не «переговорно-политического» характера. Гномы падали, бряцало оружие, кто-то охал и стонал от боли, и над всем храмом Хрофхейм звучал чей-то протяжный гадкий смех. В следующую секунду смех этот стих, и его сменил призывной металлический голос:

- ТИШИНА!

Я осторожно приподнимался, спихивая с себя наемника, обвешанного волчьими ушами, у которого, по иронии судьбы, из ушей текли струйки крови. Линзы моих очков треснули, и я не сразу понял, что происходит.

На верху котлована, огибая его по периметру, выстроилось небольшое войско. Потянуло запахом мертвой плоти, но я не сразу понял, что запах этот тянется от появившейся из ниоткуда армии. Нежить.

- Так увлечены переделом богатств мертвых… меж тем, и сами мертвые не против поделить кое-что из ваших запасов, - вниз по каменной лестнице, восседая на костяном коне, спускался окутанный черными мехами некромант.

Адепты темного искусства воскрешения мертвых были не в чести среди гномьего народа. Кланы нередко охотились на некромантов, объявляя их вне закона и устраивая облавы на их тайные логова. Мне доводилось слышать о них и об их ненависти к гномам, но я никогда не воображал, что те, кого я считал подпольной сектой сумасшедших ученых-одиночек, однажды решатся на нечто подобное.

В безмолвной рати оживших мертвецов я заметил еще несколько вполне себе живых, хоть и изрядно побледневших колдунов, с костяными посохами и жезлами в руках. Они кружили по периметру храма, готовые в любой момент обрушить свою колдовскую мощь на голову не ожидавших этого вторжения гномов.

Одним прыжком костяной конь взобрался на сцену. Эттгерта на ней уже не было видно. Зато я ясно видел на гранитной плите след от взрыва – первый магический взрыв тёмные колдуны направили прямо в центр Хрофхейма. Чуть поодаль от уродливой воронки валялось изувеченное тело старейшины Ингарда, столь неудачно попавшего под удар некромантов.

- Итак… - прошипел тёмный всадник, осматривая опешивших гномов. Многие из них, похоже, порывались начать бой, но никто не решался перейти к активным действиям. Все знали о том, сколь могущественны некроманты и их извращённая магия, к тому же, обычно гномы боролись с отдельными ренегатами, а тут на них неожиданно напала организованная группа из нескольких колдунов.

- Итак, - еще раз повторил некромант. – Как я посмотрю, у нас тут старейшины семи кланов. И целая куча разнообразного гномьего сброда, желающего навариться на смерти старейшин Нерушимых. Но смерть, знаете ли, тоже требует процент.

- Чего вы хотите? – голос старейшины Альгарда слегка дрожал, но он старался придать ему силы и уверенности.

- Всего, что есть у вас, - темный всадник показал Альгарду и другим старейшинам свой оскал. – Уж больно долго никто не мог поставить вас, нахальных подонков, на место. Вы гнали моих собратьев… Гнали всех, кто хотел прикоснуться к благородному искусству некромантии… Что ж, гномы, вот и пришло время… как вы это любите говорить?... О! Точно! Время расплатиться по всем счетам!

- То есть как это? – с недоумением спросил старейшина Ортанг Копатель.

- Вы отдадите свое золото и свои драгоценности. Преклоните предо мной и моими соратниками колени. Принесете извинения за гонения на некромантов и будете целовать холодные копыта моей мертвой лошади, а я в это время буду думать, прощать вас или нет.

Гномы встревоженно зашептались. Кто-то начал доставать из ножен оружие. Сверху еще сильнее потянуло мертвечиной – я обернулся и увидел, что войско живых мертвецов становится все гуще, заполоняя верхние ряды храма и проталкивая гномов вниз, ближе к сцене. Вслед отчаявшимся заложникам летели оскорбления и гадкие шуточки младших некромантов, размахивавших своими костяными скипетрами.

- Быстрее, коротышки!

- Скоро вы все будете нашими рабами!

- Из вас получатся превосходные зомби!

Некроманты радостно гоготали, наблюдая за тем, как плененных гномов постепенно охватывает паника. Все ждали какого-то шага от старейшин – будь то призыв к битве или к смирению, - но старейшины лишь неловко переминались с ноги на ногу, переглядываясь и изредка бросая рассеянные взгляды на верховного некроманта.

- С чего начнем? – полюбопытствовал темный всадник, уставший от этой затянувшейся паузы. – На правах моих заложников, предлагаю вам самим выбирать.

- А если мы откажемся от всех этих грязных унижений? – Ортанг Копатель старался задать этот вопрос в максимально отстраненном ключе, опасаясь разгневать некроманта. У предводителя оживших мертвецов на лице не дрогнула ни одна морщинка.

- Ах, да… Я так и думал, что наша первоначальная демонстрация силы, будет… недостаточной.

В руках у чародея тотчас же появилась небольшая сфера из зеленого хрусталя, которую он выставил на вытянутой руке перед собой. В следующий миг из сферы вдруг вырвался поток зеленого пламени, объявший Ортанга и перекинувшийся со сцены вниз, на нескольких гномов, находившихся на одной линии со старейшиной из клана Серой Кирки.

Я зажмурил глаза от ужаса, а когда открыл их, обнаружил, что от Ортанга и тех несчастных, что случайно попали под этот магический огонь, осталась лишь горсть пепла.

- Теперь достаточно, чтобы больше ни у кого не возникало глупых вопросов? – некромант в полу-игривой манере обратился к остальным старейшинам.

Первым на колени рухнул Альгард. Остальные старейшины последовали его примеру. Среди других гномов послышался испуганный ропот. Если сдались старейшины, дело плохо…

- Никчёмные создания, услышьте мой приказ! – некромант завопил, вытянув вверх руку, сжимавшую зеленую сферу. – Каждый из вас пусть бросит наземь свое оружие и опустится на колени, в знак смирения передо мною!

Мечи, копья, секиры, пики и алебарды – все это с гулким звоном падало на холодный каменный пол храма Хрофхейм под одобрительный восторг кучки тёмных магов, праздновавших свой триумф.

- Славно! Но это лишь начало вашего наказания, - некромант со сцены обводил глазами перепуганных гномов. После гибели Ортанга, смелости в рядах горных воинов поубавилось. – Я приготовил для вас еще немало унижений, которые вам предстоит пережить, если, конечно, вам дорога ваша жалкая жизнь и…

Некромант осекся на полуслове. Взгляд его приковал стоявший совсем неподалеку от сцены одинокий рыжебородый гном, в рогатом шлеме и с топором, заткнутым за пояс. Остальные гномы старались поскорее отойти подальше от этого одиночки, лицо которого не выражало никакого удивления или страха.

Я смотрел на Эттгерта со смесью страха и благоговения. Я не мог поверить, что буду испытывать нечто подобное к бродячему гному, с которым познакомился несколько часов назад.

- Ты! – презрительно выпалил некромант. – Я же приказал бросить оружие! Брось свой топор!

Эттгерт склонил голову набок, будто пытаясь осознать, что ему пытаются сказать.

- Я Эттгерт, - крикнул он в ответ. – Эттгерт Топорометатель.

- Мне плевать, кто ты такой, чертов карлик! – Некромант крепче сжал свою зеленую сферу. – Ты сейчас лишишься жизни и пополнишь мой легион ручных мертвецов, если не бросишь оружие и не опустишься на колени!

Эттгерт коротко кивнул и достал топор из-за пояса.

- Я Эттгерт Топорометатель. И я сделаю, как ты попросил. Я брошу оружие.

Все произошло даже быстрее, чем я успел прокричать его имя. Эттгерт мгновенно встал в стойку и отправил свой боевой топор в полёт.

Лицо некроманта сначала исказилось от гнева, а потом от боли, когда топор отсёк его руку, сжимавшую загадочную зеленую сферу. Мощный магический артефакт разбился на множество осколков, упав на твердый гранит. Костяной конь встал на дыбы, словно чувствуя боль и гнев своего хозяина, прижавшего к груди уродливую культю.

- БЕЙ НЕКРОМАНТОВ! – завопило сразу несколько гномов в толпе и началась всеобщая свара.

***

Я сидел на краю полуразрушенной гранитной сцены, являвшейся площадкой для переговоров на Большом Собрании и бывшей когда-то алтарём в древнем гномьем храме Хрофхейм. В некотором отдалении от меня лежало кроваво-костное месиво в ошмётках черных мехов – то, что осталось от верховного некроманта, попытавшегося устроить переворот.

Еще чуть дальше лежал гном, которого я хотел бы назвать своим другом, но сдружиться с ним я так и не успел. Я вообще ничего о нем не знал, кроме одного, но самого важного. Он чертовски хорошо метает топор.

Мне всегда было страшно и горько задумываться о судьбе и предназначении. Смысл всего, за что мы боремся, порой кажется мне слишком уж неуловимым. Растворяясь в смерти, мы вряд ли способны ощутить удовлетворение или уверенность в том, что мы прожили жизнь так, как и следовало.

Но иногда, стремясь покорить неодолимую вершину, пик славы и величия, мы забываем об Эттгерте Топорометателе. Мы забываем, что иногда смыслом может быть один бросок топора. Иногда вершителем может быть один бродячий гном, который только и делает, что бросает топор.

Пожалуй, чтобы об этом не забывать, я запишу эту историю.

Тиллиус Кергельбаум,
 
Летописец и архивариус клана Орихалковой Скалы.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 3,25 из 5)
Загрузка...