Дождь пах ацетоном. Маслянистые капли молотили по земле, заполняли ржавые стоки, текли по просевшему асфальту мутными ручьями. В шуме непогоды увязали даже выстрелы.

Руки болели от жара, на коже под перчатками вспухали волдыри, прорывались гноем. Исцарапанные пальцы зудели от пороховых газов. Идти сквозь дождь становилось все невыносимее, но слабость грозила скорой смертью.

Шаг за шагом. Ближе к воротам.

Недурно было бы набросить капюшон, но непромокаемая ткань скрадывает угол обзора, а это непозволительный риск.

Алвер понимал, что на площадке перед воротами его легко могут достать, поэтому перешел на бег. Заметил движение рядом с колонной, тут же дал наугад из обреза. Попал или нет – дело десятое. По крайне мере, заставил тварь убраться в тень. Мелькнуло в окне второго этажа – и туда горсть дроби. Патроны распирали карманы, так что жалеть их нечего.

Он влип спиной в стену, переломил обрез. Раз, два, три, четыре. И дальше бежать…

 

– Ты кто такой?

На поляне вповалку лежали мертвецы. Как люди, так и нелюди. Растерзанные, утыканные ножами и арматурными копьями, зарубленные, сожженные, расстрелянные. Природа быстро оплела их корнями, сорняками, мхом, превратив в гниющий монолит, что будет долго питать голодную почву.

Побоище отгремело здесь еще прошлым утром, и мародеры не чаяли найти живого человека. Он сидел, привалившись к камню, незрячими глазами таращился в серое небо.

– Кто ты такой? – железная пятка арматурного копья толкнула незнакомца в плечо.

Взгляд чудом уцелевшего человека стал осмысленным. Покрытое грязью и кровью лицо исказилось гримасой боли.

– Не знаю.

Старший мародер закинул на плечо топор и кивнул на найденыша.

– Дайте ему тулуп и воду. Отведем в Замок, там решат, что с ним делать.

Так Алвер оказался в последнем человеческом пристанище в этом краю.

 

Ворота давно вросли в землю, но ему удалось выбить створку. Из полутьмы тут же бросилась крикливая тварь. Алвер пальнул ей в изуродованную корнями рожу – промахнулся на пол ладони. Пришлось перекатиться, выстрелить еще раз. Грохот оглушал, от дыма бежали слезы из глаз.

Тварь упала на пол, заливая истрескавшуюся плитку зеленым едким соком.

Быстрее, к двери!

Еще одного срезал выстрелом в упор, разорвав напополам. Наспех вкинул два патрона, еле успел грохнуть дуплетом по обомшелому толстяку, что отклеился от стены и едва не смял Алвера. От этого воняло тухлятиной, в плоти роились черви, и кровь была серой. Не иначе, недавно угодил в лапы нелюдей.

Перезаряжать не было времени, так что он выскочил на улицу с топором в руках. Там уже ждали. Обухом отвел удар, тут же, не теряя инерции, ткнул острием в рожу очередному нелюдю. Сбил на землю, прыгнул двумя ногами на голову.

Чем ближе к цели, тем их больше. Алвер почувствовал, что задыхается. Силы уходили. Дрожащей рукой откупорил флягу и сделал два глотка – тягучая жидкость наполнила рот свежестью, пробежала холодком по горлу. Приятная нега быстро расползлась по телу, но тут же сменилась бодростью.

Нектара хватит ненадолго, так что вперед, в Зал.

 

Замок напоминал полыхающий улей. Огни горели везде, а небо над ним почернело от дыма и копоти. Люди ходили сплошь при оружии, мрачно поглядывали на вернувшихся мародеров.

– Эрл, что там стряслось?! – крикнула какая-то женщина, когда они шли по узкой улочке.

– Бойня, – ответил старший мародер. – Один живой. Ведем его к Петрусу.

Высокие строения давили на Алвера, он чувствовал себя букашкой, над которой навис человеческий сапог.

Петрус походил на старый дуб. Водянистые глаза старика говорили о том, что он смертельно устал. Покрытое шрамами и морщинами лицо не выражало ничего. Он выгорел изнутри, но по какой-то безумной причине все еще находил в себе силы жить и даже что-то делать.

– Уцелевший, – Эрл толкнул Алвера в плечо. – Нагой сидел у камня. Ему досталось, но ран не вижу.

– Ты из отряда Шейна? – голос у старика был под стать скрипу старого дерева. – Чего молчишь?

– Не помню. Не знаю…

– Что ты не помнишь, олух? – Петрус встал, сжал кулаки. – Шейна? Ты ведь из его отряда! Шейн Красный! Последний колдун!

– Кто? Какой колдун? – Алвер вздрогнул. – Я помню только огонь и боль. Много боли. И крики. Их эхо в моей голове не утихает.

– Шейн был одним из тех, кто осквернил Корень, придурок ты несчастный! Последним уцелевшим из круга колдунов! Только он мог войти в Зал и остановить это безумие! И его отряд угодил в засаду! Ох, мать твою в печень… теперь уж точно все закончено, – старик бухнулся в кресло и обхватил лицо ладонями. – Мы проиграли, Эрл.

 

Великан бродил перед самой лестницей. Алвер едва доставал ему до груди, а уж в ширине плеч уступал втрое. Тем не менее, бросился на него с топором – обрез против такого создания бесполезен. Лезвие целило в усиленные корнями сухожилия. Бил аккуратно, экономя силы и стараясь не вогнать топор глубже необходимого. Увязнет – уже не достанешь.

Враг ревел так, что закладывало уши. С него валились мелкие листочки и труха. Огромные лапы рассекали воздух. Любой удар превратил бы Алвера в изломанный кусок плоти, но тот ухитрялся оставаться невредимым.

Когда ноги великана подломились, и он рухнул на спину, Алвер не стал его добивать, припустил вверх по лестнице. Обрез был заряжен, а проход к площадке охраняли нелюди. Их было так много, что сердце уходило в пятки. И все же он не остановился.

«Я не знаю, что ты задумал, Алвер, но если уж решил умереть красиво, сделай это».

 

Память не вернулась ни на следующий день, ни через неделю. Его звали Алвером, что в переводе с древнего языка означало печальную весть, либо птицу, поющую на старых погостах.

Крупицы знаний он собирал из разговоров. И с каждым днем становилось все тяжелее верить в происходящее.

Все, что было раньше – рухнуло, когда некий круг колдунов осквернил Великий Корень, давший жизнь всему миру. Первые нелюди, моровые поветрия, соленые дожди, землетрясения и потопы…

Колдуны обрели неведомую силу и бессмертие, но расплачивались за это все люди. Лишь один из круга уцелел – Шейн Красный. Он ушел раньше, чем оскверненный Корень подчинил себе колдунов. Долго скитался по северу, собирая знания и разыскивая союзников. Что-то отыскал, что-то – нет. Собрав отряд добровольцев, решил пробиться в Зал, где некогда зародился круг.

Семь раз они разбивали отряды нелюдей. Освободили четверть континента, но сил не хватило. В жуткой бойне, закончившейся взрывом, сгорело все, на что тайно надеялись люди. Уцелел лишь Алвер.

Никто не удивился, когда он показал себя неплохим стрелком и воином. В отряде Шейна Красного бестолочей не держали. Но и удивить чем-то ушлый люд Замка не сумел: жили здесь и куда мастеровитее бойцы.

Тем не менее, Алвер спустя три недели уже влился в группу мародеров, обирающих разоренные нелюдями деревни и города. Он чувствовал, что над ним незримым грузом довлеет смерть отряда. Хотел собрать хотя бы крупицы знаний о том, кто шел на штурм Зала. Но – увы, все, знавшие правду, сложили голову на поле боя.

– Красный Шейн был лихим малым, – рассказывали ему старики. – Колдовство требовало крови и неслыханной по минувшим векам щедрости на жизненки человеческие, а уж он не скупился глотки резать. Недаром же при круге ходил, пока дорожки не разошлись.

– Струсил он! – добавлял кто-то. Пламя костра слепило Алвера, он слышал лишь голоса и видел образы в пляшущих огненных языках. – Как и другие колдуны, что покинули круг. Хартарад, его еще на севере Убийцей кличут, перебил всех. Поклялся, что истребит колдовское племя, и перебил ушедших. Жаль, его война с нелюдями проглотила – сгинул на севере. Так бы, может, и добрался бы до Зала.

Шейн, Хартарад, колдуны… все это в голове Алвера сплелось в план мести. Рано или поздно падут все человеческие крепости, никому не отсидеться за высокими стенами.

Отработав свободу, Алвер ушел из Замка. Отправился по южным и северным окраинами, разыскивая лучших мастеров-инженеров. И вернулся не с пустыми руками.

Густые леса вспыхнули невиданным доселе огнем, устремились в небо черным дымом, пеплом. Ни снег, ни дождь не могли остановить пал. Везде, где появлялся Алвер, разгоралось пламя.

 

Бомбы разворотили часть стены и плац перед Залом. Одежда кое-как защитила от осколков старого гранита, но совсем от ран уберечься не удалось. Нектар помогал справиться с болью, и спасительной жидкости во фляге становилось все меньше.

Алвер прошел мимо дымящихся останков нелюдей и вошел в Зал. Когда-то внутри было богато, пышно, ярко. Теперь все скрылось под ворохом листвы и золотистого мха. Колючие вьюны оплели мраморные колонны, плющ вился по контрфорсам, лепнина скрылась под слоями лишайника.

Восемь из одиннадцати тронов пустовали. Зато в трех других сидели те, кто был повинен в мучительной смерти мира.

Когда-то они были людьми. Теперь – жуткая пародия. Плоть позеленела, сквозь нее прорастали побеги и мелкие корешки. Они сплелись, став уродливым олицетворением того, к чему стремились.

И в центре зала, проломив пол, торчал черный, сочащийся ядом Корень. Он не походил на то чудо, что описывалось в легенде о сотворении мира.

Давным-давно Всеотец выронил крохотное семечко из короны спелых колосьев, что венчала его макушку, когда мчался по звездному полю на огненной колеснице. Семечко проросло Корнем. И вокруг него, век за веком, цвел мир. Люди жили бок о бок с животными, великанами и драконами, получали все, что родила земля. Пили нектар из Заветных Деревьев, и никакие болезни не были им страшны. А потом люди познали смерть и темное колдовство. Корень был осквернен, и жестоко отомстил святотатцам. Вместо нектара в Заветных Деревьях заструился яд, что превращал людей в нелюдей, а великанов и драконов в чудовищ. Пришел голод, а вслед за ним чума и мор…

Алвер остановился между тронами и Корнем. Оставалось всего ничего. Но он медлил.

 

– Я не знаю, что ты задумал, Алвер, но если уж решил умереть красиво, сделай это, – Петрус подал ему мешочек с патронами.

– Леса горят. Все, что нужно, это пробраться в Зал. Умилостивить корень, либо сжечь. Я пройду подземными тропами.

– Кем бы ты ни был, я рад, что Эрл тебя попросту не зарезал. Но… ты ведь знаешь, что в зал могу войти только колдуны?

– Знаю. И поэтому иду.

 

– Шейн? Красный? – один из магов исторг из себя жуткий звук, что и голосом-то не назвать. – Ты вернулся, чтобы владеть миром в одиночку?

– Я не Шейн.

– Хартарад? Убийца? Неужели ты прикончил всех остальных, завладел их силой и пришел, чтобы уничтожить мир? – прошелестел второй колдун.

– Я Алвер. Принес вам огонь.

Они вспыхнули с треском, окутывая Зал белым дымом.

Алвер опустился на колени перед Корнем и сложил руки. Нестерпимая боль мешала ему двигаться, нектар больше не помогал. Тело отдало все, на что было способно. Он ничего не говорил, лишь мысленно умолял. Может, плакал, может, смеялся.

Корень услышал.

Он отщелкнул на землю крупное золотое семечко. Оно было прекрасно и величественно, даже глядеть на него – мука. А затем протянул шипастый узел, наподобие тех, которыми приковал колдунов к тронам.

«Шейн? Хартарад? Алвер?»

Алвер потянулся к семечку рукой.