Гудини проснулся от восхитительных мурашек по всему телу. Только они не уложились в положенные мурашкам мгновения и нагло продолжали бегать по всему телу, превратившись в нестерпимый зуд. Он вскочил, как ошпаренный. Блохи! Назойливые букашки, превращающие твою жизнь в чесоточный ад.

В подвальное окно просунулась рыжая усатая морда. Вообще-то полагается прогнать посягающего на твою территорию, но Гудини не зашипел и не приготовился к прыжку, а сказал:

— Стой, лучше не подходи ко мне.

Рыжий принял слова как вызов. Его хвост распушился в трубу, а из пасти послышался протяжный вой.

Ничего не поделаешь, придется драться. Гудини выпустил когти. Рыжий выгнулся дугой и пошел в обход, провожаемый внимательным взглядом. Скоро врагу придется спрыгнуть, тогда можно атаковать. Он опускал голову все ниже и ниже готовый выстрелить пружиной, как вдруг по телу вновь побежали мурашки. Зуд был такой невыносимый, что задняя лапа потянулась к уху. Гудини не успел ее остановить.

Рыжий выпучил глаза от страха:

— Блохи! — он изо всех сил рванул в подвальное окно, — Блохи! Гудини подцепил блох!

Ну вот, теперь от него все будут шарахаться как от дворника с метлой. В принципе неплохо, если окрестные псы, завидев тебя, разбегаются в ужасе, но это должен быть ужас перед скоростью, ловкостью и когтями, а не перед мелкими паразитами. Короче говоря, нужно найти временного хозяина.

Он стал припоминать временных хозяев, которые примут временное раскаяние в побеге. Баба Маша однозначно согласится, но у бабы Маши целый день играет радио. Через пару дней у тебя в голове сплошные "белые розы". Баба Оля — тоже неплохой вариант, но есть риск переедания. К тому же она уехала в деревню. У студентки Кати дома живет Багира, которая вечно норовит тебя поцарапать. Приходится спать с открытыми глазами. Алексей Михайлович завел пса, который лезет к тебе любопытным носом и слюнявым языком.

Нет, пора перестать зависеть от людей. Ты ловкий уличный кот, Гудини, сам справишься. Говорят, в приюте для животных люди подыскивают хозяев тем, кто не может сам о себе позаботиться. У них точно полно средства от блох. Надо пробраться внутрь и раздобыть его.

Солнце едва поднялось из-за горизонта, но уже приятно грело шерсть. День обещал быть жарким и ленивым для всех обитателей города, но только не для черного бродячего кота. Он битый час наблюдал за дверью приюта, а она ни разу не приоткрылась. В другое время он мог бы ждать шанса хоть целый день, но приступы зуда становились все чаще и назойливее. Он решил помяукать перед дверью и уже собрался перебегать дорогу, когда к двери подошла девочка с пакетом в руке. Она подергала ручку и нажала на кнопку звонка. В двери щелкнул замок, и она открылась. Проход заслонила необъятных размеров старуха с лицом бульдога и складками шарпея под подбородком. Несмотря на жаркую погоду на ней был одет теплый вязаный свитер, на котором красовался цветок с разноцветными лепестками. В воздухе повеяло удушливым запахом лаванды. Ох, люди, как можно этим дышать? Гудини засомневался в осуществимости своего плана, но потом рассудил, что дама скорее всего неповоротлива, как те огромные животные, которые дают молоко. Их встреча будет такой короткой, что ей даже не надо придумывать имя.

— Чего звоним? — пробасила женщина, потрясая подбородками.

Девочка отступила на два шага и ответила так тихо, что Гудини не услышал.

— Что? — старуха угрожающе нависла над испуганной девочкой. — Не положено. Давай сюда. Я передам.

Она схватила пакет, а Гудини черной ракетой выстрелил со своего наблюдательного пункта. Тепло солнца сменилось темной прохладой помещения. На лету изучив все варианты, он решил закончить прорыв неожиданным виражом в коридор налево. Вдруг, по спине прошел жуткий зуд, парализовавший сознание. Шерсть встала дыбом, Гудини не успел понять, как упал на спину и принялся чесаться об пол, который, как назло, оказался безупречно гладким.

— Ах ты гад! Куда собрался?

Он оказался беспомощно болтающимся в воздухе, а затем полетел обратно в солнечный день. Приземлился, шаркнув когтями по асфальту.

Обстановка изменилась. Это был двор с обратной стороны здания, а выбросили Гудини из открытого окна на втором этаже. Придя в себя, он залез на дерево напротив окна. Необъятная дама тяжело бухнулась на диван перед телевизором. Девочкин пакет она поставила на колени. Похоже, имя ей придумать все-таки придется. Времени было мало, поэтому он выбрал первое попавшееся. Изабелла. Отличное имя.

Изабелла достала яблоко из пакета, что-то недовольно ворча себе под нос, и принялась есть со звуком напоминающем о зиме. На Гудини повеяло холодом, и он поежился. А, нет, это снова блохи. Он почесался о ствол дерева, закатив глаза от божественного удовольствия. "Остановись, остановись немедленно", — требовал внутренний голос, но он отвлекся только когда заметил темное пятно, которое стремительно влетело в открытое окно.

Изабелла продемонстрировала скорость реакции опытного боксера и точность снайпера, запустив в странную тень пультом от телевизора. Он вышиб неведомое существо прочь, и перепуганная женщина захлопнула окно. Гудини спустился посмотреть поближе. Странное создание видимо прилетело с другой планеты. Приплюснутое свиное рыльце, черные бездонные глаза и огромные тарелки ушей. Самое странное, что руки и ноги соединены гладкой черной кожей, образуя крылья.

— Ты видел это? Она ест еду, которую Вера принесла животным, — прошипело существо.

— Тебе какое дело до людских проблем?

— Вера спасла меня от смерти. Нет ничего лучше на свете, чем помогать ей, — Гудини показалось, что его новый знакомый покраснел, хотя как может покраснеть такое черное с ног до головы создание? — А ее дедушка скоро построит мне новый дом. Я покажу этой мерзкой старухе.

Он взлетел вверх и принялся биться о стекло. Толку было мало, зато у Гудини появилось время придумать имя новому знакомому. Маленький как мышь, а летает, как птица.

— Как тебя зовут? — спросил кот, когда животное приземлилось после безуспешных попыток. Существо недоуменно уставилось на него. Пришлось пояснить: — у каждого должно быть имя. Например, самый первый временный хозяин назвал меня Гудини.

— Кто такой временный хозяин? — спросило существо (Гудини по истине надоело называть так своего нового знакомого, но деваться было некуда)

— Человек, который заботится о тебе. Гладит, кормит и вообще дает возможность ни о чем не переживать.

— А почему тогда он временный?

Гудини задумался: действительно почему? Ему вспомнилось детство, когда он был настолько мал, что вставал передними лапами в блюдце и лакал молоко. Сначала он жил в собственной комнате, где играл с Клубком. Они отлично веселились, пока Гудини не понял, что Клубок совсем не разговаривает и даже не дышит. Тогда, он начал выглядывать в огромный мир, но выход был заперт. Единственное развлечение — пара человеческих рук, которые раз в день ставят блюдце. Гудини научился открывать дверь, но за ней оказалась комната побольше. Руки быстро поймали его и вернули обратно в маленькую комнату, которую он теперь называл клеткой. Как следует подготовившись, он снова сбежал, на этот раз добравшись до коридора со множеством комнат, открытых и закрытых, — разных. Из каждой доносился свой особый запах. От одних во рту появлялась слюна, а от других шерсть становилась дыбом и хотелось скорее убежать. Вдруг, его подняли в воздух:

— Да ты отовсюду выберешься. — После этого, его долго гладили, приговаривая: - тебя зовут Гудини! Как тебе это нравится?

— Отлично, — мурлыкал он, потягиваясь.

Да, сладостное время. Гудини едва удержался, чтобы не начать мурлыкать.

— Имя должно отражать твою сущность. Ты либо Летун, либо Мыш. Выбирай.

— Я - Бэт, - отрезал зверек, - так меня называет Вера. Мне пора.

— Хорошо, Мыш, - ответил Гудини, перекатывая батарейку от пультика. Чертовски забавно она каталась туда-сюда. Вдруг, в голову пришла идея: — Слушай, а может у твоей Веры найдется средство от блох?

— У ее дедушки профессора найдется все, но он все время думает и его нельзя отвлекать.

— Я не буду отвлекать. Взгляну одним глазком.

— Тогда догоняй, - сказал Мыш и взмыл в голубое небо.

Его движения совсем не походили на птичьи и все же он летел так быстро, что Гудини едва поспевал следом. Ведь ему приходилось перебегать через дорогу, уворачиваться от прохожих, находить тропинки в кустах, и все это не теряя запаха.

— Мы идем через мой двор, — крикнул он Мышу. Тот замедлился и опустился ниже, - Я знаю его, как свои пять когтей. Сейчас уже развесили сушиться чистое белье. Малыши лепят куличики из песка, старшие гоняют мяч. Старушки сидят на лавочке, которая на солнце, а на той, что в тени, дымят сигаретами студенты. Вот увидишь, все будет как я сказал.

Они завернули за угол, и Гудини не поверил своим глазам. По всему двору разбрелись бродячие псы. Все среднего размера, черно-серо-коричневая шерсть и запах… Гудини давно заметил, что все бездомные собаки пахнут одинаково, и морды у всех незапоминающиеся. Два огромных лохматых пса плевались слюной, облаивая подъездную дверь. Еще пара псов дрались за кость прямо в песочнице среди брошенных пластмассовых лопаток и ведерок. Рядом лежал прокушенный футбольный мяч.

На лавочке, где раньше сидели бабушки, гордо сложив лапы перед собой развалился огромный серый пес. Его шерсть свалялась так, что висела комками. Один глаз подернут мутной пленкой, а ухо продырявлено, будто по нему выстрелили дробью. Гудини сразу понял: Пират. Он знал, что псы обращаются друг к другу простым лаем. Им достаточно, ведь они никогда не зовут кого-то конкретного: только всю стаю. Но этот пес без сомнения вожак и заслуживает имя.

Стая почувствовала присутствие чужаков, но вместо немедленного нападения, стянулась к вожаку. Черный пес с глазами цвета крови подобострастно вильнул хвостом: «приказывай».

Пират не спешил. Он оглядел стаю, удостоверился, что все слушают, и спокойно сказал, глядя в глаза коту:

— Говорят, здесь завелись блохи. У нас попросили защиты.

На ветке ближайшего дерева мелькнул пушистый хвост. Рыжий уселся поудобнее, чтобы наблюдать за происходящим с безопасного расстояния.

Пират принюхиваясь вытянул морду в сторону Мыша:

— Пахнет затхлым подвалом. Вы оба уберетесь из моего города до заката.

— Я не встречал тебя раньше, — сказал Гудини, — это не твой город.

Вожак кивнул и ответил:

— Убейте обоих.

Гудини выпустил когти, показал острые, как зубочистки, клыки и бросился под лавочку, на которой лежал Пират. Пролетев ее насквозь, он оказался у стаи за спиной. Пока та разворачиваясь, топча и огрызаясь на саму себя, он добрался до дерева в противоположном конце двора. Обозленные псы бросились следом. Голос вожака потонул в оглушительном лае. Гудини целиком завладел их вниманием. Вокруг ствола бушевало черно-серое море, раскидываясь клочьями пены. Сорвешься и тебе конец. К счастью, он зацепился за удобную ветку.

В глубине двора Пират отчаянно размахивал мордой, защищая единственный глаз от выверенных атак Мыша.

Гудини не упускал внимания публики. Пробежав по ветке, он ловко перепрыгнул на другое дерево. Зрители разразились неистовым воем. Отсюда он поднялся на три ветки вверх перебрался на противоположную сторону ствола и легко спрыгнул на балкон Алексея Михайловича. Железная полоска перила холодила лапы. Лай внизу стих, слышалось лишь напряженное сопение. Задрав головы стая следила за сумасшедшими пируэтами. От края балкона начинался узкий порожек, тянущийся до самого угла дома. От него свисают фонари, освещающие двор по вечерам. Гудини пробежал два таких фонаря и взобрался на третий.

— Самый опасный элемент представления, — объявил он вниз, туда, где из открытых пастей свисали розовые языки, — исполняется впервые.

Ветка ближайшего дерева торчала довольно высоко. Гудини уже приходилось прыгать с нее на фонарь. Прыжок сверху вниз, длинный, сложный, но исполнимый. А вот взлететь вверх и вперед, да еще отталкиваясь от скользкого металла фонаря... и все же он чувствовал себя более уверенно, чем стоя против своры псов на земле. По крайней мере, тут шансы не нулевые. Все, черт возьми! Хватит думать! Прыгай!

Кто-то из псов внизу испуганно тявкнул, когда Гудини повис на ветке, цепляясь за нее передними когтями. Он извернулся и зацепился второй парой лап. Подтянувшись, он втащил себя наверх и побежал дальше. Псы семенили следом, размахивая языками. Гудини следил за ними краем глаза, чтобы не терять той связи, которая устанавливается между артистом и публикой. Невидимые нити на кончиках лап, которые заставляют зрителей забыть обо всем на свете, желая лишь одного: узнать, что еще сотворит этот безумец.

Деревья во дворе посажены так давно, что макушки их возносятся над крышами пятиэтажек. Забраться так высоко, чтобы увидеть весь город удалось только дурачку Мартину. Он был влюблен в Багиру, но не знал, как она безжалостна. "Я полюблю того, кто заберется на самый верх", — сказала она однажды весной. Гудини услышав такое, вернулся к себе в подвал. "Гудини струсил, Гудини струсил", смеялся Рыжий. Но дело было не в трусости. Просто он знал, что никого она не полюбит. Вот именно тогда Мартин забрался на самую макушку и орал там наверху, пока не приехала огромная красная машина с длинной лестницей и человек в странной одежде не снял Мартина с дерева. Удивительно, люди знали, что этот идиот заберется на верхушку дерева и будет мяукать на весь двор. Поэтому они заранее построили специальную красную машину с длинной лестницей. Поистине, люди умеют удивлять. Ужас навсегда остался в широко раскрытых глазах Мартина. Кот приютила у себя худая женщина в длинном черном платье. Она ни с кем не разговаривала и кажется тоже была немного не в себе.

Итак, деревья во дворе стояли довольно близко, поэтому Гудини легко перепрыгивал с одного на другое. Лишь в одном месте лабиринт прерывался. Соседнее дерево росло криво, но чтобы перебраться на него придется забраться туда, где Мартин потерял разум. Честно говоря, его грело внимание зрителей, и он просто не мог отступить. Ветка за веткой он перепрыгивал этажи. Вот и высшая точка до которой ему приходилось подниматься: балкон пятого этажа, квартира компьютерщика Вадима. Тут тебя никто не побеспокоит, хозяин днем и ночью сидит у экрана. Но и не накормит никто, потому что хозяин в наушниках и не слышит твоего мяукания. Короче говоря, еще один временный хозяин со своими достоинствами и недостатками. Гудини заглянул в окно. Лицо Вадима освещал бледный свет монитора. Ему нет дела до той драмы, что разыгрывается во дворе. У него свои драмы, свои печали и радости. Стоит ли вообще забираться так высоко ради нескольких зрителей, которые с удовольствием посмотрят, как ты расшибешься в лепешку? Какой бы подвиг ты не совершил, многие никогда не узнают твоего имени. А если и узнают, то посмеются. Скажут, подумаешь, залез на самое высокое дерево в городе. Во-первых, в мире есть деревья и повыше. Во-вторых, любой может залезть на дерево, если захочет. В-третьих, где доказательства, что ты действительно залазил на дерево. В-четвертых... Гудини сел на ветке. Внизу раскинулись бесчисленные крыши знакомых дворов и тех дворов, в которых он никогда не побывает. Их так много и каждый живет своей жизнью. Так трудно быть маленьким одиноким котом, забравшимся черт знает куда. Он тихо мяукнул. Разве кто-то услышит жалкий писк? Он мяукнул громче. Пожалуйста, хоть кто-нибудь услышьте, как мне плохо. Вокруг только ветер шуршал листьями. Ни единой живой души рядом. Но если кричать изо всех сил, то приедет красная машина с длинной лестницей и спасет его. Если это... если это случится, то он будет любить каждого человека, даже того, которого никто не любит. Только бы приехала красная машина. Гудини кричал изо всех сил, но машина не появлялась. Зато он увидел, как открывается дверь балкона на пятом этаже. Он увидел Вадима в его застиранной футболке, на шее болтаются наушники.

— Эй, друг ты чего? Иди сюда.

Вадим тянулся к коту, но не доставал. Тогда он перевернул ведро и встал на него, вытянул руки, перевесившись через балкон.

— Ты что творишь! — закричал Гудини. Неуклюжие люди не могут подняться, упав на ровном месте, а этот сейчас улетит с пятого этажа.

Выверенным точным прыжком Гудини перемахнул на соседнее дерево. Перед тем как начать спускаться, он оглянулся и мяукнул Вадиму:

— Извини, минутная слабость.

— Тьфу ты, глупое животное, — ответил тот и ушел, громко хлопнув балконной дверью.

Теперь нужно спешить, цель и завершающая жирная точка в представлении совсем близко. Жирная рыжая точка. Он перебегал с одного дерева на другое, как быстрая белка, пока не оказался на одной ветке с Рыжим. Тот выпучил глаза и попятился, но уперся в ствол дерева. Гудини прыгнул без подготовки и сшиб врага одним ударом. Рыжий комок упал прямо в лапы подоспевшей стае. Псы не ожидали такого поворота, поэтому кот успел рвануть прочь. Стая, задорно гавкая, побежала следом и скрылась за углом. Гудини спрыгнул на землю и окинул гордым взглядом окна домов. Если кто и видел эпическую схватку, то виду не подал. У людей всегда есть важные дела, а то, что происходит у них под носом, они не замечают.

Пират и Мыш продолжали свой странный танец. Язык главаря стаи чуть не волочился по земле. Он едва поднимал лапы, отмахиваясь от летуна, но и само существо часть переводило дух.

— Может быть достаточно? — сказал Гудини, подходя ближе.

Они посмотрели на него устало и зло, понимая разумность совета, но не желая сдаваться. Тут у Гудини затряслись лапы. Блохи дали о себе знать. Чесоточные волны побежали от кончиков лап до кончика хвоста. Асфальт манил своей летней теплой шершавостью. В мечтах человеческие руки гладили и почесывали за ухом. О нет, только не сейчас! Он упал на спину и отталкиваясь задними ногами катался по кругу, закатив глаза от наслаждения. Собрав всю волю в лапу, Гудини сфокусировал взгляд, чтобы увидеть, как на встречу катится здоровенный блестящий бампер. Он едва успел извернуться и выскользнуть прямо из-под колеса.

Машина покатилась дальше, пыхнув сизым дымком на прощанье. Многовато трюков для одного дня, подумал Гудини. Попробуй теперь еще придумай, как справиться с псом, который вот-вот откусит тебе хвост. Да и не было никакого желания что-то придумывать. Так осточертело пытаться вечно найти неожиданные решения, а в ответ сталкиваться лишь с глухой бессмысленной злобой, что Гудини просто сел и сказал:

— Давай.

Пират остановился и вопросительно повернул голову, как умеют собаки.

— Давай, — повторил Гудини, — это же настоящее геройство — оторвать голову безобидному коту.

— Безобидному коту? Ты подхватил блох! Через неделю вся округа будет сходить с ума от чесотки. Еще через неделю, это заметят люди и начнут отстреливать бродячих собак. Заметь, не кошек, ведь вы такие безобидные и пушистые, а именно собак. И ты называешь себя безобидным котом, подлое животное?

Гудини опешил от такого поворота.

— Ты думаешь, я добровольно таскаю их на себе? Аж под машину бросаюсь от радости... Мог бы предложить помощь, я с удовольствием от них избавлюсь.

Пес сел и задумчиво почесал ухо задней лапой. Где-то за углом послышался бодрый собачий перелай. Стая возвращалась обратно, громко обсуждая состоявшуюся погоню. Пират продолжал неспешно почесываться. Да он просто тянет время! Ждет, когда подтянется вся стая. Завидев черного кота, который так ловко обманул их, они завыли от злости и бросились в бой. Гудини обернулся, чтобы бежать в противоположную сторону, но оттуда вывалилась еще дюжина псов. Ловушка. Две мохнатые толпы псов неслись навстречу друг другу. Предчувствуя скорую и безоговорочную победу, они на бегу размахивали хвостами. Сейчас они радостно разорвут на части наглого кота. Гудини зашипел и напряг все мышцы. Он нацелился на черный нос дворняги летящей впереди всех, но рядом вдруг выросла огромная лохматая спина свалявшейся шерсти. Дворняга отлетела в сторону, сбитая ударом мощной лапы Пирата. Остальные остановились, как вкопанные. В гробовой тишине псы переглядывались исподлобья. Никто не решался спросить вожака, почему он решил защищать кота и маленькое черное существо.

— Они пойдут с нами, — сказал Пират и потрусил со двора. Псы нехотя побрели следом. Каждый, проходя мимо, бросал на Гудини такой взгляд, от которого хотелось забраться на самое высокое дерево в городе.

— Пошли, — Гудини оглянулся, но Мыш упорхнул в сторону.

— Я не вступаю в союз с врагами.

По телу прошла зудящая волна, и кот решил не тратить время на убеждения. Он попрощался с Мышом и побежал за виляющими хвостами.

Вскоре, вся стая оказалась у знакомого двухэтажного здания приюта.

— Не поверишь, но я уже заходил сюда, — сказал Гудини вожаку, — меня выкинули из окна.

— Мы ее отвлечем, — ответил Пират, — а ты проберёшься внутрь. Нужно подняться на второй этаж, за залом с клетками повернуть налево, потом...

Пират продолжал еще долго. Гудини кивал, разглядывая тот дворик, где они оказались. Здесь смешивались знакомые и незнакомые запахи. Яснее всего читались собаки и кошки. Были редкие, но знакомые. Например, запах испуганного кролика. Но самым странным был какой-то дикий, скорее всего лесной запах. Кто бы это мог быть?

— Запомнил? — спросил Пират. Гудини рассеяно кивнул: «разберется на месте».

Вожак стаи задрал морду и начал поскуливать, обращаясь к двери, которая вела в приют.

Послышались шаркающие тяжелые шаги:

— Иду-иду, мои милые. Иду, мои сладкие.

Теперь вся стая выла и радостно виляла хвостами. Они лезли друг на друга за спиной Пирата.

Изабелла выглядела по-детски счастливой, совсем не той угрюмой Изабеллой, которую Гудини увидел в первый раз. В каждой руке она держала по пакету. Пират, виляя хвостом потянулся к одному из них, но Изабелла спрятала его за спину. Потом, присела и потрепала загривок у вожака стаи.

— Полкан, ты мой хороший. Погонял сегодня этих подлецов? Все нас боятся и правильно. Боятся, значит уважают. Совсем страх потеряли. Сегодня девочка приходила. Принесла, ты только подумай, яблоки для кроликов, косточки для собак, даже этой зверюге кусок мяса принесла. Что она думает, мы тут сами не можем животных накормить? Еще и рассказывает мне кого когда кормить. Вот же наглая. Все они такие теперь.

Она вытянула из второго пакета черный растянутый носок с дыркой и тыкнула его в морду Пирату.

— Соседа сверху покусал? И сверлят, и сверлят целыми днями. Ты уж защити меня Полкаша.

Вожак стаи уворачивался, как мог, но Изабелла тоже знала свое дело. Когда носка он отведал достаточно, пришла очередь застиранной до дыр футболки.

— А этот наглец машиной дверь в подъезде подпирает. Фас его, фас, Полкан.

Псы взяли Изабеллу в кольцо. Она каждому дала понюхать футболку. Потом полезла в пакет за следующей вещью. Гудини легко забежал внутрь. Он не собирался задерживаться, но торжественный голос Изабеллы заставил развернуться. Она стояла, высоко задрав руку, в которой болталась красная кружевная тряпка, пахнущая жутко приторно.

— А этого! — громогласно объявила Изабелла, — Этого, мои любимые собачки, разорвите на части, как мерзкого блохастого кота!

Что было дальше, Гудини не смотрел. Он несся, не разбирая дороги, пока не устал так, что остановился и огляделся. Угнетающее место. Клетки одна на другой до самого потолка. Десятки запахов перемешались, создав особый мрачный и тяжелый запах неволи. Усталая пара глаз за каждой решеткой. Они смотрели на него хмуро и безнадежно. Дверь ближайшей клетки затряслась. Не может быть! Это кошка, но гораздо больше Гудини. Жестокая, дикая. Даже сквозь неволю пробивался ее естественный лесной запах. В клетках нижнего ряда грустно сидели псы, от которых отказались хозяева. Разных пород, но с одинаково обвисшими мордами, от чего их глаза смотрели особенно печально.

— Еще один пес, еще один пес, еще один пес, — считал Гудини. Он искал центр, конкретный образ, нельзя же разговаривать с безликой массой, у безликой массы нет личности, — еще один пес, еще один пес, еще один... кот.

Здоровенный жирный кот тигриного окраса.

— Кхм.. и ты тут, — сказал Гудини, будто они были старыми знакомым. Просто, они обладали общим котовым жизненным опытом и понимали друг друга без слов.

— Ну давай, — отозвался кот, — начинай обвинять меня в том, что изменил кошачьей свободе и позволил посадить себя в клетку.

Кот лежал на боку. Из-под редких белых волос на животе выглядывало розовое пузо. Он лениво вылизывал лапу и не смотрел на Гудини, совсем не интересовался происходящим.

Гудини оглядывался назад, ожидая с минуты на минуту увидеть Изабеллу.

— Наоборот, отлично, что ты здесь. Подскажи, где достать средство от блох?

Толстяк внимательно оглядел лапу:

— Сначала они говорят, что мы променяли свободу на сытный обед и безделье, а потом прибегают за подачками. А если каждый прибежит и начнет просить, что нам останется?

Гудини удобно уселся напротив клетки. Ведь для решения любых проблем в первую очередь необходимо принять комфортную позу. Это помогает отвлечься от мысли, что за тобой прибежит злющая Изабелла, может быть со всей своей сворой. Итак, Гудини уселся и приготовился неспешно подумать. Толстяк внутри клетки довольно потянулся, готовясь опровергать аргументы Гудини. "Да, именно этого он и ждет. Что я стану с ним спорить". Тогда, вместо раздумывания, он вскочил и запихнул лапу в замочную скважину на клетке. Одно ловкое движение и дверь распахнулась. Толстяк пугливо поджал короткие лапы:

— Эй, ты чего?

Вместо ответа Гудини неспешно потрусил к клетке с лесным зверем. Дикая кошка, предчувствуя свободу, повисла на прутьях решетки.

— Нет-нет! Она же сожрет нас обоих, — пискнул Толстяк.

— Ошибаешься. Она сожрет того, кто не умеет быстро бегать, — Гудини выпустил подходящий коготь. У него на каждый замок был свой коготь.

— Стой! Они этажом выше, в человеческой кладовке.

— Кто они?

— Ошейники, чертовы ошейники. Приходится таскать раз в неделю. Жутко воняют, рыбу под носом не учуешь. Скорее закрой меня обратно.

Гудини убрал коготь, мурлыкнув своей находчивости. Зверь за решеткой протяжно завыл, так отчаянно и безнадежно, что просто нельзя было остаться равнодушным. Дикое животное не просто ненавидело все вокруг, оно боялось... Гудини словно окунулся в то время, когда сам впервые остался один. Однажды, он ходил по столу и нечаянно уронил тарелку. Было жутко стыдно, и он честно пообещал себе, что прекратит лазить на стол. Всю ночь ему снилось, что это он тарелка и он падает и разбивается. Падение повторялось много раз, а на утро он проснулся от луча света, что пробивался сквозь дырку в картонной коробке. "Как я здесь оказался?" В коробке было тепло и уютно, но любопытство тянуло наружу. Он оперся на стенку передними лапами, коробка перевернулась. Раньше ему нравилось рассматривать людей, сидя на подоконнике. Изучать их одежду и походку, но здесь их было так много, что они сливались в единый разноцветный поток. Гудини быстро одурел от разнообразия запахов и лиц. Он уже успел убедиться, что люди умеют многое, чего не умеют коты. В частности, находить дорогу домой без запаха. Кто угодно будет рад помочь милому котику. Гудини побежал за приглянувшейся парой ног, изо всех сил изображая независимость. Похоже, он переборщил, потому что ноги не только не остановились, но даже не замедлились. Надо понизить уровень независимости. Он бегал за ногами пока не выбился из сил, а после сидел и мяукал до самой темноты. Людей становилось все меньше, и вскоре улица совсем опустела. Тогда он понял, как глупо вел себя. Даже твой хозяин избавился от тебя. А у других людей и подавно есть важные человеческие дела.

— Эй, ты меня понимаешь? — спросил он осторожно.

Зверь угрожающе зашипел в ответ. В этом шипении слышались отголоски чего-то знакомого. Да он сам шипит точно также, когда боится! Она действительно очень похожа на меня. Лапы, например, такие же мягкие и пухлые, как подушки. Правда, огромные, как и все у этого животного, глаза, нос и жуткие клыки. Черт, да это же предок! Они жили в лесах до того, как появились города. Характер у них был дикий и необузданный. Расскажешь кому такое, не поверят, собственными глазами видел свирепого предка. Возможно не только ее шипение похоже на мое. Надо показать какой-нибудь дружелюбный знак. Гудини понял, что не знает знаков дружелюбия по отношению к другим животным. С человеком все просто, можно потереться об ноги, мяукнуть и конечно помурлыкать. Но кот никогда не будет тереться о другого кота и уж точно не будет с ним вместе мурлыкать. Лучшее, что коты делают по отношению друг к другу, это обходят стороной. Ничего удивительного, они же не какие-нибудь псы, которые машут хвостом кому попало. Кстати, это идея. Возможно там в лесу живут не только дикие предки котов, но и дикие предки псов. Была ни была. Гудини попробовал весело повилять хвостом, как делают собаки. Свирепая кошка кинулась на решетку, но вдруг замерла. Кисточка хвоста вильнула в ответ. Они приблизили носы с разных сторон решетки, втянули запахи друг друга. Гудини вытащил нужный коготь и открыл замок.

— Мамочки-мамочки, — стонал сзади Толстяк, — что ты натворил.

Тяжелая лапа откинула решетку. На свободе дикая кошка казалась еще больше. Мощное тело заслонило выход. Перед уходом она оглянулась, удивительно плавно подошла к нему и накрыла влажным розовым одеялом языка. Шерсть стала мокрой и липкой. Когда он смог разлепить глаза, огромная дикая кошка уже ушла. С носа на пол переползла капля ее слюны.

— Фух! — раздалось сзади, — да ты больной. Она тебя чуть не сожрала. Прошу, закрой меня и уматывай отсюда скорее.

Гудини отряхнулся, но это не очень-то помогло. В глубине души ему нравилось быть отмеченным большой дикой кошкой. Куда там нужно забраться? На третий этаж за ошейником? Пару прыжков и с блохами будет покончено.

— Ой, что теперь будет, — причитал Толстяк, — Она ведь, когда узнает, на неделю нас без еды оставит.

— Тебя никто не держит.

— Не пойду и тебе не советую. Там сейчас такое начнется... А ты разве не видел псов на улице? Старуха уже полгода их прикармливает. Говорит, люди страх потеряли, надо их припугнуть как следует.

— Припугнуть?

— Чтоб место свое знали. Ходят, говорит, в телефоны уткнулись и света белого не видят. Природой не наслаждаются, друг с другом не разговаривают. Вот решила псов натравливать на них, чтобы природой любовались и друг с другом разговаривали, как то исконно заведено в наших краях. Так что теперь там хозяйничают псы. Поверь, нам лучше там не появляться. Эх, закончилась свобода.

Он замурлыкал и потянулся. Гудини посмотрел наверх. Где-то там заветный противоблошный ошейник, но неизвестно сколько времени займут поиски. Каждая потерянная минута укрепляет власть стаи над городом. История явно начинает выходить за рамки простого избавления от блох. Теперь оказывается вся твоя беззаботная и увлекательная жизнь под угрозой. Каждый день удирать от псов и бояться выйти на улицу? Нет уж, блохи подождут.

На улице по-прежнему было тепло и светло. Вокруг не было ни людей, ни машин. Собаки лежали на проезжей части и лениво перегавкивались. Их стало больше. "Не одна стая, десятки. Откуда они взялись?" Приходилось двигаться перебежками из одной тени в другую. Гудини шел по следу Пирата. Если кто и способен повлиять на ситуацию, то только он. Рядом с запахом вожака неизменно присутствовал приторно сладкий аромат лаванды.

Чем дальше он заходил, тем плотнее становились кучки псов, и тем злее собаки огрызались друг на друга, отстаивая свою территорию. Он остановился на крыше дома неподалеку от заброшенного зоопарка. Здание стояло особняком от жилых домов. Ни единого дерева вокруг, ни клочка спасительной тени. Здесь собрались самые свирепые псы. Гудини своими глазами видел, как покусали и выкинули прочь какую-то собачонку, клыков и злости которой оказалось недостаточно, чтобы удержаться в этой компании. Противный лавандовый запах терялся в запахе сотен псиных шкур, но не было сомнений, что заброшенный зоопарк стал крепостью Изабеллы. Гудини сидел на самом краю крыши, изучая обстановку. Неожиданный дерзкий удар в спину заставил его потерять равновесие. Чудом зацепившись за карниз, он повис над пропастью. Над ним возвышался торжествующий Рыжий. Заходящее солнце превратило его шерсть во всполохи огня.

— Пока, Гудини, — сказал он и отцепил последний коготь, которым Гудини цеплялся за жизнь.

Мир закружился каруселью. Закрыв глаза, он отдался полету. Лапы сами развернулись в правильном направлении. Жесткий удар о землю. Внутренности перемешались. Сейчас бы уползти в подвал и отлежаться денек другой. Гудини встал, хотя едва чувствовал лапы. Так всегда бывает, ты играешь с судьбой, торжествуешь, в очередной раз обманув смерть. Доказываешь, что ты сильнее безысходности, но в глубине души знаешь: однажды, ты примешь свой последний бой. По телу побежали мурашки, да, именно мурашки, а не блохи: предчувствие отличной бодрой драки. Давайте, песики, кто первый хочет остаться без глаза?

Собаки держались на расстоянии. Они рычали, шерсть на загривках вставала дыбом, но никто не решался подойти. Гудини сделал несколько нетвердых шагов навстречу. Стая отступила, скалясь, рыча и расталкивая задние ряды. Псы подозрительно принюхивались. Гудини все понял: от него до сих пор пахнет дикой кошкой. Стая чувствует угрозу. Он понимал, времени мало, скоро они преодолеют страх. В этом сила стаи, каждый делает малый шаг вперед и придает уверенности другим. Отдохнуть и вернуться сюда через пару дней не получится. Как ни странно, он не чувствовал радости от неожиданного спасения. Героическая смерть вызывала больше вдохновения. Теперь же придется напрягаться, искать выход; прозаично и неопределенно. Что ж, хотя бы блохи больше не беспокоят. Гудини вздохнул, и прогнав усталость, побежал к воротам. Он больше не обращал внимания на псов, которые расступались перед ним, как волны перед носом корабля.

За воротами стояла будка по продаже билетов, окна заколочены досками. Дальше площадь. Сквозь трещины в асфальте пробивалась трава. Фонтан, заполненный мусором вперемешку с тиной. Ржавая статуя девочки с обломанными руками. Скомканная сталь — словно метеорит прилетевший на землю из далекого космоса. Печальное заброшенное место навевало тоску.

Изабелла сидела на лавочке. Пират лежал у ее ног. Кот осторожно подошел ближе. Пират поднял морду, но ничего не сказал. Взглянув на лицо Изабеллы, Гудини понял причину его молчания. По глубоким морщинам стекали крупные капли слез. Они собирались на подбородке, и падали вниз на вязаную кофту с изображением радужного цветика-семицветика.

— Смотри, Полкаша, что они сделали. Все разрушили. Вот здесь раньше стояли автоматы с газировкой, а рядом продавали сладкую вату. Я сидела у папы на плечах с таким огромным веретеном и отрывала кусочки. Один себе в рот, один папе. Я промахивалась мимо его рта и попадала в усы. А он смеялся и говорил, что похож на Деда Мороза. А если пойти по той дорожке, то придешь в сквер со сценой. По вечерам там играл оркестр. Но мы сюда бегали после школы целоваться с мальчишками. Почему они все разрушили?

Пират тяжело вздохнул в ответ, словно припоминая свое прошлое, которое тоже было нелегким. Видя, что Гудини не собирается уходить, вожак стаи подошел к нему:

— Слушай, Пират, — начал Гудини, но пес оборвал его.

— Мы разорвем вас. Слишком долго мы позволяли себя обманывать. Теперь в каждом дворе псы будут следить за порядком. Я так сказал. И, кстати, — добавил он, уходя - я Полкан, а не Пират.

Гудини не успел задуматься над тем, что делать дальше. Черная летучая тень, появившись из ниоткуда, спикировала на голову Изабеллы. Она отмахивалась от стремительного Мыша как могла, пока на помощь не подоспел Полкан. Гудини стало жаль бедную женщину. Летун ведет себя, как дурак. Неужели девочка Вера приказала ему? Она, кстати, не заставила себя долго ждать. Утром она казалась такой застенчивой и воздушной, настоящим ангелочком. Сейчас, в вечернем свете, она выглядела повзрослевшей. Хотя и по-мальчишески нескладная, в джинсах и футболке, она притягивала к себе внимание. Гудини немедленно захотел подбежать и потереться об ее ноги. Может, она присядет и погладит его за ухом! Он точно захочет остаться с ней навсегда. Но у нее уже есть Летун, который бросается на первого встречного, лишь бы доказать свою преданность. Безусловно, ей не нужно ничего приказывать. Каждый, сделает для нее что угодно. Гудини представлял, как лежит, свернувшись клубком у нее на коленях. Она рассказывает что-то о своих легкомысленных женских делах, а он делает вид, что слушает, но на самом деле мурлычет просто от удовольствия быть рядом. "Я пропал, совершенно пропал", — понял Гудини, заметив, что мурлычет от одних мыслей о ней. Подавив слащавый настрой, он задумался, как она вообще оказалась здесь и с какой целью? Она вышла с противоположной от входа стороны. Значит, они с Мышом пришли раньше Изабеллы. Но, что они здесь делали? Похоже, пока лучше просто наблюдать.

— Бэт, прекрати, — крикнула Вера, подходя, к скамейке, — извините, он боится незнакомцев.

Летун, не обращая внимания на окрики, схлестнулся с Полканом. И хотя бились они на первый взгляд отчаянно, Гудини показалось, что в глубине души они прониклись друг к другу уважением. А поединок, своего рода демонстрация этого уважения.

Мышь уселся девушке на плечо и развернул голову. Так он стал похож на причудливую брошь. Полкан ткнулся в живот Изабелле.

— Твое животное такое же гадкое, как и ты сама. — сказала она, трепля шерсть Полкана.

Девушка покраснела от волнения:

— Я правда не хотела ничего плохого. Не злитесь.

— Буду злиться — упрямо ответила Изабелла, — Буду, буду, буду, буду, буду! Мой Полкан сожрет твою зверушку, а я все равно буду злиться. Я перестану злиться только, когда ты уберешься из моего города. Вы все сидите в своих телефонах, и никто не ходит в зоопарк, поэтому он закрылся.

Вера смутилась еще больше, но вдруг рассмеялась:

— Вы же ничего не знаете. Пойдемте, покажу.

Она ушла по тропинке, которая вела в сторону сцены. Изабелла долго смотрела вслед, потом кряхтя поднялась и пошла за нею. Рядом бежал верный Полкан. Гудини никто не звал, но он привык, что коту незачем дожидаться приглашения.

Перед сценой раскинулось настоящее болото, а сама сцена выглядела, как кокон, закрытый плотным стеклом. Рядом стоял ноутбук и стопка книг, а вокруг были разбросаны инструменты. Приоткрылась небольшая деревянная дверца и наружу вышел худощавый старик. Густые седые космы завивались шапкой, вокруг его лица. Длинный как жердь, в обвисшей футболке и шортах, он выглядел не от мира сего и от того безумно. Впрочем, заметив гостей, он приветливо рассмеялся:

— Скоро у нас снова будет много животных. И больше никаких клеток. Знали бы вы, сколько времени понадобились, чтобы закрыть это дрянное местечко.

— Мой зоопарк. — Изабелла схватилась за сердце и пронзительно закричала: — Полкан! Фас!

Пес задрал морду и протяжно завыл. Он зовет их всех, понял Гудини, надо что-то делать. Выбор небольшой: ближайшее дерево или... Его вдруг подхватили тонкие женские руки и прижали к груди. Гудини хотел крикнуть: "Остановись, брось меня, у меня блохи", но неожиданно даже для самого себя замурлыкал и начал слегка разминать когтями ее тонкую кофточку. Он и не заметил, как все они, Вера, Мыш и ее дедушка оказались внутри сцены-кокона. Если бы не торчащие тут и там трубки, можно было подумать, что они находятся в лесу. Тут же летали мотыльки, словно огромные хлопья снега. Мыш порхал вокруг, изворачиваясь под немыслимыми углами. Гудини не сразу понял, что так он охотится на мотыльков.

— Ух, ты! — Вера размахивала руками, стараясь поймать, но на ладошках оставался лишь белый налет, похожий на мел. — Ты это сделал.

— Полноценная экосистема для летучих мышей. Скоро мы создадим для всех животных нечто подобное, — Старик улыбался. Такого Гудини никогда не видел: целый мир скрывается внутри такого небольшого местечка. Каждое дерево, каждый куст на своем месте. При этом живет и дышит, так что сразу и не поймешь, что ты не в настоящем лесу.

— Теперь это мой дом, — радостный Мыш сел на плечо девочки. У него изо рта торчала лапка мотылька.

В этот момент раздался треск.

Профессор раздвинул заросли. По стеклу разбегалась паутина трещин. С обратной стороны заглядывали беспощадные глаза псов.

— Что они делают? — спросила Вера, обращаясь скорее к самой себе, чем к кому-либо.

- Скоро они разобьют стекло и нам конец, — ответил профессор задумчиво. Он ослаб и ссутулился, понимая, что ничего не сможет сделать. Отойдя в сторону он сел на ствол упавшего дерева. Будто случайное слабое дерево не выдержало удара молнии термитов, или более сильных соседей. И человек сел на него такой же, готовый согласиться с безнадежностью и грядущей смертью.

— В детстве, я ходил сюда с отцом, — сказал он, — я видел людей, которые держат животных в клетках и радуются тому, что вырвали кусок природы, сделали его частью своего человеческого мира. И вдруг я понял, что можно сделать совсем по-другому: создавать своими руками целый мир, который будет полностью подобен природе. Настоящее искусство преобразования реальности. Я конечно не слишком выдающаяся личность, чтобы делать что-то большое и важное. Потому ограничился этим маленьким зоопарком из своего детства. Видимо, не судьба...

Гудини отчего-то вспомнил компьютерщика Вадима. Как он чуть не улетел с балкона, чтобы спасти нелепого кота. А Мартин, для спасения которого люди создали целую машину. Иногда, кажется, что люди только и стараются, чтобы животным жизнь была в удовольствие. Может быть пришла пора и нам вступиться за людей? Иначе все тут рано или поздно будем прятаться по подвалам, боясь, что нас покусают.

Гудини выпрыгнул из теплых объятий Веры на сырую землю, встряхнулся и выпустил когти.

Псы, не успокаиваясь били в стекло. Трещины расползались по нему пока стекло не рухнуло. Сквозь дождь осколков, пролетали всклокоченные, разъярённые собаки. Они жаждали разорвать кого-нибудь, наконец! Так долго не видели теплой липкой крови. Им уже наплевать на любой запах. Сплошная волна сильных злых псов, матерых убийц. И что осталось у него, кроме уверенности в том, что он все делает правильно? Вдруг кто-то толкнул его сбоку.

— Кажется, ты начинаешь понимать, что отступать нельзя, — Мыш показал свои маленькие, но острые клыки.

Гудини понял, что ему совсем не страшно:

— Спорим, я нацарапаю больше глаз, — крикнул он, бросаясь в драку.

Из-за своей ярости, псы были неповоротливы и неразборчивы. Гудини вспарывал носы и перечеркивал красные глаза с мастерством художника. Ни одного лишнего движения, ни секунды потери концентрации. Ободранные псы скуля уползали прочь. Рядом Мыш справлялся также ловко, используя свои ломанные пируэты. Его главная сила непредсказуемость, подумал Гудини, — никогда не поймешь, куда он повернет. И неважно глуп ты, как пес, или хитер, как кот, ты никогда не сможешь познать секрет его мастерства. Гудини залюбовался искусством маленького зверька, не забывая походя разбираться с очередной неуклюжей псиной. Вдруг, в серо-черно-коричневой массе, мелькнул голубой мазок, Единственный глаз Полкана, затем тут и там его дымчатая шерсть. Он пользовался шкурами псов, как укрытием. Не может быть, только что они были чуть не друзьями… Гудини закричал, но слишком поздно: Полкан сшиб Мыша на землю тяжелым ударом. Все замерли… В голубом глазу прыгал злой улыбающийся огонек.

Гудини почувствовал себя мелким дорожным камешком рядом с горой. Его сковал страх, лапы задрожали, как трясущиеся ноги старика. Он едва спасся от желтых челюстей, которые клацнули так близко, что зазвенело в ушах. Он отступал шаг за шагом, пока не уперся в стену. Последние остатки разума покинули взгляд Полкана. Он изготовился для решающего прыжка, но вдруг заскулил и завалившись на землю, принялся яростно чесать за ухом. Вся стая один за другим повторила этот жест. Блохи, понял Гудини. Похоже, они успели поселиться буквально у каждого. Он взглянул на людей. Изабелла ковырялась в своих растрепанных седых космах. Вера держала на руках тельце Летуна и плакала. Профессор гладил внучку по голове, пытаясь успокоить ее.

Собаки убегали, поджав хвосты. Они бросали испуганные взгляды на Гудини. Последним отступил Полкан, озлобленно рыча. Изабелла вдруг принялась водить рукою крест на крест и бормотать:

— Чур меня! Чур! Сгинь нечисть! — Все это время ее безумные глаза не моргая, глядели на кота. — Изыди! Изыди, нечистый!

Гудини опасался, что она сошла с ума, поэтому не шевелился. Наконец, она выбежала прочь и скрылась в сумерках, напоследок бросив пару проклятий.

Вера поднялась с тельцем Мыша в ладошках. Слезы пробегали по дорожкам на ее щеках и падали на землю: кап-кап-кап. «Кем он был, — думал Гудини, странным существом, бросающимся на помощь первому встречному». И остановил себя: «он был здесь с тобой рядом, зная, что нет шансов на победу». Гудини опустил голову и пошел следом за Верой. Она положила Мыша на небольшой пенек и накрыла тельце листом лопуха. Никто не мешал подойти ближе и Гудини посмотрел на гримасу, застывшую на лице друга.

— Прости, что не смог спасти тебя, — сказал он, каждым волоском на теле ощущая, как несправедливо и неправильно произошедшее. Глаза наполнились человеческими слезами. Он поднял лапу, чтобы вытереть их и вдруг увидел…

По носу словно по парапету прошествовало маленькое черное пятно, пришлось скосить глаза, чтобы, рассмотреть его. Блоха двигалась на двух парах изогнутых ног, а третья пара болталась где-то возле рта. Она царственно несла свое объёмное тело, раскачивая им из стороны в сторону. Несмотря на ничтожные размеры, она производила впечатление неповоротливости. Дойдя до края носа, блоха окинула открывающийся вид горделивым взором, как полководец выигравший сражение. Победа досталась непростой ценой. Все мотыльки упорхнули на свободу, растения лежали переломанные, втоптанные в грязь, и Мыш... Гудини подавил отчаяние, рвущееся наружу. Как обидно терять друзей...

— Теперь страх перед тобой у них в крови, — сказала королева-блоха тонким, но спокойным голосом блохи, привыкшей распоряжаться. — Ты, наверное, хочешь узнать, что произошло?

Гудини осторожно кивнул.

— Много поколений мы были равнодушными неразумными пожирателями, способными лишь паразитировать. Мы проделывали в твоем теле дыры, которые подолгу не затягивались. Но однажды, с небес пролилась волшебная липкая субстанция, которая заживила раны. Магия, так мы назвали ее. Смешавшись с кровью, она придала последней чудодейственные свойства. Один за другим, выпив твоей крови, мы прозревали. В наших душах пробудилось понимание: исследование и улучшение других миров, вот смысл нашей жизни. Они злы и неприветливы, а мы терпеливы и настойчивы. Мне не терпится скорее отправиться в путь. Прощай.

— Стой! Может быть магия сможет… магия сможет… — Гудини захлебнулся нахлынувшей надеждой и никак не мог выговорить, — оживить мертвый мир.

— Никто не знает всех свойств магии, — ответила блоха торжественно.

— Укуси его скорее, прошу тебя.

Черная точка исчезла с носа. Гудини затаил дыхание. Он был готов ждать сколько угодно: неделю, месяц, хоть всю оставшуюся жизнь. Но не успел вдохнуть второй раз, как Мыш открыл глаза и встрепенулся.

— Это ты? — спросил Гудини, не веря своим глазам.

Мыш осмотрелся и выстрелил в небо, изворачиваясь под немыслимыми углами, как умел только он один. После, он приземлился на плечо остолбеневшей от радости Вере.

Солнце ушло за горизонт. Пора заканчивать этот безумный денек, подумал Гудини. Он еще раз взглянул на Веру. Было бы прекрасно остаться в ее заботливых руках навечно. Но он свободный кот, и дорога зовет к новым приключениям. Он мяукнул на прощание людям, Мышу и побежал в родной двор.

В небе зажигались первые звезды. Начало Июля, впереди столько теплых солнечных дней. У подвального окошка белело блюдце с парным молоком, баба Оля вернулась из деревни. Гудини выпил молоко и прыгнул в подвал. Все-таки приятно иметь дом, пусть и временный. Он свернулся калачиком на теплой трубе и мгновенно заснул.