Гончие Псы и Волшебник Времени

 

На просторной, светлой веранде собирались пить чай. Наталья Петровна, в кремовом платье с золотой отделкой и маленькой лилией в волосах, легко наигрывала на фортепьяно «Сон волшебника» – сочинение неизвестного автора. Соня, удобно расположившись прямо на полу у ее ног, гладила свою маленькую белую кошечку и слушала игру матери.

– Хорошо, что они не заставляют играть меня, Бусинка, – шепотом говорила она кошке, – я бы сквозь землю провалилась, если бы пришлось играть при гостях. Ты же слышала, что вчера говорила мадемуазель Жули, – она покачала головой. – Но я же не виновата, что у меня совсем нет музыкального слуха!

Соне было одиннадцать лет. Жила она с папой, мамой и кошкой в большом и красивом поместье, звавшемся Русаловкой, неподалеку от города Александровска, столицы русских земель – тех, что все еще жили в XIX веке. Она очень любила историю, любила читать книги из огромной папиной библиотеки и смотреть на звездное небо – у нее даже был свой телескоп, в который она рассматривала созвездия. Соня была очень подвижной девочкой и ее гувернантке, француженке мадемуазель Жули, порой приходилось непросто. И сейчас Жули, хмурясь, с неудовольствием посматривала на свою подопечную: ей совсем не нравилось, что маленькая мадемуазель самым непозволительным образом нарушает этикет, сидя на полу, да еще при гостях, подумайте! Но раз уж Наталья Петровна разрешала, то сказать было нечего.

Когда Наталья Петровна закончила играть, в гостиной появился высокий мужчина в светлом фраке и воскликнул, широко улыбаясь и приветственно взмахивая руками:

– Пожалуйте-с к столу, гости дорогие! Пожалуйте-с к столу!

– Ах, Александр, как можно! – укоризненно произнесла Наталья Петровна. – Мы еще не дождались Катрин!

– Душенька, – все так же улыбаясь, ответил Сонин папа, – твоя племянница никогда не приезжает вовремя, а наши гномы уже на стол накрыли. И разве можно заставлять гостей ждать?

Но тут у крыльца послышался стук колес и цокот копыт, чьи-то быстрые ноги пробежали по коридору, дверь распахнулась, и Катя, раскрасневшись и запыхавшись, влетела в комнату.

– Смотрите, тетушка, какое платье мне сшила моя модистка! – воскликнула Катрин, смеясь своим звонким, пронзительным смехом. – Только взгляните, тетушка! – восклицала она, поворачиваясь так, чтобы всем был виден ее наряд.

А на платье действительно стоило посмотреть. Поверх его светло-зеленой ткани от пояса вниз спускалась темно-зеленая чешуйчатая парча, плавно завершаясь сзади русалочьим хвостом. В Катину прическу были вплетены кувшинки и искусственные листья.

– Это в честь вашего поместья! – смеялась Катя. – На чай в Русаловке только в русалочьем платье стоит приезжать, ведь правда?

Гости улыбались и выражали восхищение, Соня глядела на платье во все глаза, а Наталья Петровна хмурилась и качала головой: ей не нравилось, когда ее называли «тетушкой».

Пирог, поданный за чаем, вызвал всеобщее одобрение. Хозяйка дома поведала, что в поварах, как и в прислуге, у нее тоже гномы: по ее словам, никто так умел так прекрасно готовить и так хорошо прислуживать, как приглашенные из Синих гор гномы, которые покидали родные места ради возможности посмотреть на людские земли, живущие в разных эпохах.

– И гномы еще превосходные садовники, просто превосходные! – рассказывала Наталья Петровна. – Я после чая покажу вам наш сад – вы не поверите своим глазам!

– Но неужели XIX век действительно им так интересен, что они готовы покинуть родные пещеры ради службы в этих местах? – спросил Наталью Петровну князь Оболенский, друг ее мужа.

– Не думаю, что дело только в этом. Скорее всего, в Синих горах тоже бывают проблемы с драгоценностями и золотом… А, быть может, не всем гномам нравится быть рудокопами.

– Гномья душа, – сказала Катя, таинственно сверкая глазами, – темна, как беззвездная ночь!

– Ах, Катрин, ну что ты говоришь… А вдруг они услышат?

– Если бы я была гномом, – продолжала тем временем ее племянница, – я бы отправилась жить не сюда, а в Средневековье, поближе к драконам, благородным рыцарям, турнирам…

– Не думаю, что тебе были бы по нраву драконы, если бы ты была гномом, – с сомнением сказала Наталья Петровна, – да и рыцари тоже…

– Но я не гном, и они мне очень даже по нраву! – Катя засмеялась. – А вы хотели бы вернуться туда, тетушка?

Наталья Петровна поморщилась.

– Нет, нет, нет, Средневековье – совсем не моя эпоха. Она абсолютно не подходит для спокойной созерцательной жизни, которая нам так мила. Правда, милый? Драконы (подумайте только, летают прямо над головами, какой кошмар!), поединки, ведьмы – ни минуты покоя, моя милая Катрин. А что творится в Белых крышах, что возле Драконьей бухты! – Наталья Петровна покачала головой. – Просто немыслимо.

Софи слушала с интересом. Она очень любила рассказы о дальних землях, где все было совсем не так, как дома: о городах, где по дорогам мчались кареты без лошадей, в небе летали странные крылатые машины, а вся папина библиотека могла уместиться в маленькой плоской коробочке; о городах, где люди ходили в длинных одеждах, словно завернутые в простыни, носили блестящие шлемы, увенчанные красными перьями и писали на свитках; о городах, где все дома были маленькими и деревянными, а над их крышами, как птицы, летали драконы и гарпии.

Конечно, обо всем этом она могла прочитать в учебниках «История прошлого» и «История будущего», но ведь гораздо интересней послушать того, кто видел все собственными глазами. А Сонина мама знала Средневековье не понаслышке: ведь она там родилась. Когда-то Сонин отец был благородным рыцарем из Туманного Замка, а мама – одной из фрейлин королевы. Но, поженившись, они сбежали из своего времени сюда, в XIX век, и купили богатое поместье – Русаловку, с обширным садом и большим прудом, в котором жили русалки.

– Нет-нет, Катя, – покачал головой Александр Иванович, подтверждая слова жены, – Средневековье мы оставили позади. Меня там столько раз могли убить на турнире… И ведьма одна чуть не превратила меня в гриб, а твою тетю – в розу. Мда-а… лихие деньки были, что уж говорить. Но сейчас я для всего этого уже не так молод, – и, качая головой, он улыбнулся.

Когда пирог был съеден, гости стали проявлять все больше интереса к загадочному пруду. Русалок в тех землях было не так уж мало, но немного было поместий, где водоем с этими удивительными существами находился рядом с господской усадьбой. Конечно, русалки не считали себя собственностью барина и барыни – уж скорее барское поместье, по их мнению, принадлежало русалкам. Если жизнь в пруду наскучивала кому-нибудь из них, они легко могли покинуть его, попросив помощи у духов воды. Поэтому русалок в пруду оставалось все меньше и меньше.

– Где же они? – с любопытством и нетерпением спросила Катя, глядя на зеленоватую поверхность воды. – Когда они петь будут?

– Они выплывают ближе к вечеру, Катрин, – ответила Наталья Петровна, набрасывая на плечи темно-зеленую шаль.

Соня подошла к своей гувернантке.

– А кем бы вы хотели быть, мадемуазель Жули, и в какой эпохе? – спросила она, улыбаясь.

Жули Моро была очень умной и образованной девушкой, к тому же – довольно смелой, ведь в возрасте всего девятнадцати лет решилась покинуть родной город и уехать в незнакомые русские земли на поиски места гувернантки в какой-нибудь русской семье. Если бы вы увидели ее, то, наверное, удивились бы, если бы я назвала ее сердечным человеком: Жули словно вся была составлена из углов и резких изгибов; прямая, высокая, с худыми руками и острыми локтями, она носила очень скромное серое платье и умела выразительно приподнимать брови, если ее подопечная снова фальшивила, играя на фортепьяно. Тем не менее, сердечным человеком она все-таки была, и им с Софи удавалось хорошо понимать друг друга и, несмотря на все разногласия, быть друзьями.

– Я хотела бы быть… английской королевой в XVI веке! – сказала Жули с мечтательной улыбкой. Сегодня на ней было более нарядное платье. – Но разве это возможно, Софи? Я очень сомневаюсь.

– Да, это не так-то просто, – подтвердила Софи, задумавшись. – Но хотя вы вряд ли станете королевой, Жули, вы без труда можете переехать в XVI век! И носить эти огро-омные платья и пышные воротники.

– Когда-нибудь я так и сделаю. Но для начала мне придется научить-таки вас хорошим манерам, – и она нахмурила брови, показывая, что еще помнит Сонино сидение на полу.

 

***

 

Смеркалось. Русалки в пруду, поднимаясь со дна к темнеющему небу, на котором загорались первые звезды, затянули свою длинную и непонятную, но такую красивую песнь. Их разные голоса – тонкие, высокие, золотисто-звенящие и темные, глубокие, как вода в пруду, сплетались в причудливом узоре. Взрослые на веранде, заслушавшись, молчали, а Софи, спустившись по белым ступенькам, вышла на поляну перед прудом, чтобы лучше различать голоса сверчков, которые, как она считала, очень подходили русалочьей песне. Каждый раз, выходя из дома, Соня обязательно брала с собой свой маленький кружевной зонтик от солнца – даже если никакого солнца и в помине не было.

– Какая же дама выходит на улицу без солнечного зонтика? – отвечала Софи с величественным видом, когда кто-нибудь спрашивал: зачем он ей нужен – ночью-то?

И сейчас, элегантно, как большая, положив его на плечо, Софи сидела в густой траве, слушая пение русалок, и вдруг увидела, как две падающие звезды прочертили синее небо над садом и упали где-то среди деревьев. Софи оглянулась: никто из взрослых этого не заметил. Она поднялась и побежала к саду, думая на бегу: «А вдруг это звезды спустились с неба? Упали – прямиком в наши вишни! Ведь они иногда так делают».

Золотистый свет играл на стволах русаловских яблонь, откуда-то из ежевичных кустов доносились голоса.

– Ты вообще смотрел, куда прыгаешь? – возмущался первый голос. – Опять в какие-то кусты угодили!

– Скажи спасибо, что это не репейник, – отвечал второй. – И не чертополох. И не розы… и…

– О-о, Хара, помолчи немного! Подай мне лапу. Э-эх. То-то же. А то сам выбрался, а мне…

Софи, которая успела уже начисто позабыть о своей роли элегантной барышни в белом платье, уперев руки в бока и бросив зонтик на траву, попыталась придать своему голосу как можно больше строгости:

– Позвольте спросить, милостивые судари, что вы делаете в нашем саду?

– Это она! – зашептал второй голос. – Она, его дочь! Ш-ш-ш! Мы должны произвести хорошее впечатление.

Затрещали ветки, зашуршали листья, и из-за деревьев навстречу Соне вышли два больших длинноногих пса с золотисто-коричневой шерстью. Софи легко могла бы принять их за гончих из папиной псарни, если бы не одно обстоятельство: свет, играющий на стволах, исходил от них.

– Здравствуй, Софи, – вежливо начал обладатель первого голоса, но Соня прервала его, изумленно воскликнув:

– Вы светитесь!

Гончие Псы посмотрели друг на друга.

– Ну конечно, светимся, – сказал тот, кого первый назвал «Хара», – мы же созвездие! А ты чего ждала?

– Мы можем отключиться, если тебе это мешает, – сказал другой пёс, – меня, кстати, зовут Астерион, а это – мой брат Хара.

– Вы… вы созвездие Гончих Псов? – словно не веря, спросила Соня.

– То-то и оно. Наверное, читала о нас в учебниках, да? – самодовольно ухмыльнулся Хара.

– Хара! – возмутился Астерион. – Да, мы – созвездие, и мы пришли, чтобы… чтобы…

– Чтобы просто с тобой поболтать, – закончил Хара.

– Со мной? – удивилась Соня. – Просто «поболтать»?

– В XIX-ом веке так не говорят, Хара, – зашипел Астерион, – и, обращаясь к Соне: – Поговорить, Софья Александровна, приятно провести время в светской беседе.

Соня смотрела на них с сомнением. Все это было очень подозрительно.

– Но откуда вы меня знаете? – спросила она. – И почему вы пришли именно ко мне?

– Мы же созвездия! – ответил Хара, игнорируя второй вопрос. – Нам всех сверху видно.

Софи еще раз внимательно оглядела Гончих Псов с ног до головы.

– Может быть, – спросила она наконец, – случилась какая-то беда? Ведь обычно звезды спускаются с неба, когда…

– Не-е-ет, что ты! – в один голос воскликнули Псы и для пущей убедительности замотали головами.

– Никакой беды! – сказал Астерион.

– Все просто прекрасно! – сказал Хара.

– И удивительно спокойно! – добавил Астерион.

– Прямо чересчур спокойно! – добавил Хара.

Астерион посмотрел на него с недовольством – украдкой, чтобы Софи не заметила.

– Ну хорошо, – сказала Соня, – тогда я угощу вас вишней. Хотите? Всегда мечтала познакомиться с живым созвездием!

– Конечно, хотим, – бодро сказал Хара. – Мы просто обожаем вишню, тем более, когда все так споко…

Астерион легонько пнул его задней левой лапой – чтобы не говорил лишнего.

Софи залезла на маленький деревянный стул, поставленный под одним из деревьев, и стала срывать ягоды. Гончие Псы тоже помогали ей, как могли (при условии, что у них все-таки были лапы, а не руки) и вскоре набрали полную миску. Они уселись на самой толстой ветке и, ведя непринужденную «светскую беседу», смеялись и ели темно-красные спелые ягоды. Когда вишня закончилась, Хара, после некоторой паузы и не без страха, сказал:

– На самом деле, Софи, мы пришли, чтобы спасти тебя.

– Спасти? – удивилась Софи и засмеялась. Теперь она уже полностью забыла о тех вопросах, что задавала братьям, когда только-только нашла их в своем саду. – От чего же?

– Чтобы предупредить, – уточнил Астерион.

– Предупредить? О чем же?

Гончие Псы выдержали небольшую паузу, потом, посмотрев друг на друга, кивнули, словно решаясь сделать что-то очень опасное, но необходимое.

– Твоя кошка, – сказал Хара, – дракон.

– Что? – переспросила Софи. Ей показалось, что она не расслышала.

– Твоя кошка, – терпеливо объяснил Астерион, – на самом деле дракон. Не кошка, а дракон, понимаешь?

– Что?! – возмутилась Софи. – Какие глупости! Моя кошка – дракон! Да как она может быть драконом? Это самая добрая, пушистая, красивая кошечка в мире!

– Ну, – сказал Хара, который, как и его брат, ожидал такой реакции, – это еще ничего не доказывает.

– Драконы, – пояснил Астерион, – тоже бывают добрыми и красивыми.

– Но не пушистыми! – закричала Софи. – Но не пушистыми! А Бусинка пушистая! И мягкая, и…

– Да, да, конечно, – прервал её Хара. – Но это потому, что она превратилась в кошку, понимаешь? А на самом деле она – дракониха.

– И мы не знаем, какая. Может, добрая, а, может, и не очень. Драконы бывают опасными, а бывают и безобидными.

– Моя дракониха безобидная! – закричала Софи. – Самая что ни на есть безобидная! И добрая! Она даже не царапается.

– Этого мы не знаем, – сказал Астерион.

– А я знаю! – протестовала Софи.

– И долго же она живет в вашем доме?

Тут Софи смутилась: Бусинка ведь совсем недавно появилась у них – неделю назад в сильную грозу они нашли у двери маленького промокшего котенка с испачканной белой шерсткой…

– Долго! – решительно воскликнула она. – По моей кошечке сразу видно, что она добрая и хорошая, и нечего ее обижать!

– Софья Александровна, – как можно учтивей сказал Хара, – Софья Александровна, не переживайте. Вы вовсе не обижаем вашу кошку, мы просто хотим вам помочь. Все будет хорошо.

Тут Софи совсем рассердилась. Она спрыгнула с ветки и побежала к дому. Гончие Псы бросились за ней. Добежав до дверей усадьбы, Софи, сметая все на своем пути, влетела в гостиную и, взволнованно оглядываясь, принялась искать Бусинку – но кошки не было ни на мамином кресле, ни на мягком коврике у изразцовой печи, ни на белом, закрытым кремовыми занавесками, подоконнике. Через несколько минут за Софи в гостиную вбежали Гончие Псы.

– Ну и быстро вы бегаете, мадемуазель, – тяжело дыша и высунув язык, произнес Хара, – а с виду такая хрупкая барышня…

– Ваза разбилась, между прочим, – проворчал Астерион.

– Так значит, вы спустились с неба не затем, чтобы поговорить со мной, – сказала Софи обиженно, посмотрев на братьев исподлобья, – а чтобы… а чтобы обидеть мою бедную кошечку!

Гончие Псы устало переглянулись.

– Ты нашла её? – спросил Астерион.

– Нет, – сказала Софи. – Но это не значит, что она дракон! Она просто… она просто куда-то забилась и спит.

– Она узнала, что её замысел раскрыт! – испуганно проговорил Хара. – Теперь она может начать делать, что угодно. Она может… сжечь дом! Похитить тебя, Софи! Кого-нибудь съесть!

– Моя Бусинка не такая! – рассерженно закричала Соня. – Она просто маленькая кошка! Она, может быть, сидит сейчас, бедная, где-то в камышах возле пруда и ждет, что я найду её!

– Софи, стой! – остановил ее Астерион. – Тебе нельзя сейчас ходить к пруду одной. Или вообще куда-то далеко отходить от дома. Об этом нужно поговорить с твоими родителями…

– Что за глупости! – воскликнула Соня. – Моя кошка – это всего лишь кошка, а не какой-то там страшный дракон! И ей нужна моя помощь! – выкрикнула она и, громко хлопнув дверью, выбежала из дома.

Гончие Псы испуганно поглядели друг на друга. Иногда, надо признать, соображали они не очень быстро.

– Нужно рассказать все ее маме, – сказал Астерион, первым выйдя из ступора, – я побегу наверх, к ним, а ты – за ней.

Хара кивнул и собрался догонять Соню.

– А, нет, стой! – передумал Астерион. – Это ты пойдешь к родителям, а я буду сторожить Софи. А то еще, глядишь, упустишь ее.

– Я?! – возмутился Хара. – Я – упущу ее? Ах вот как!

– Не спорь!

– А помнишь, как, когда мы собирались раскрасить звездному Дракону хвост, это именно ты опрокинул банку с краской, и он…

– Это не я опрокинул! Ты что, не помнишь? Это был ты! И в прошлый раз, когда…

– Я?! Ну конечно! Опять все валишь на меня! Как и в тот раз, когда мы решили разыграть ту змею, и ты перекинул всю ответственность на…

– А вот и нет, я…

– А еще, когда мы летали с Южным Ветром, и ему захотелось подшутить над нами, ты…

– Ты что, сейчас всю нашу жизнь вспоминать будешь! – в отчаянии прорычал Астерион. – Ой! – вдруг вспомнив, воскликнул он. – Мы забыли, про…

Глаза Хары округлились от ужаса.

– Бусинка! – пролаяли они вместе и, выскочив из двери, побежали к пруду. Но было уже поздно.

Когда Наталья Петровна, спустившись из верхних комнат, вышла на улицу, чтобы позвать свою дочь домой, вокруг было пусто и тихо: русалки спрятались, замолчали сверчки, ветра стихли, и только белый кружевной зонтик лежал у края пруда. В воде, дрожа, отражались звезды.

 

***

 

Софи очнулась среди снегов и скал далеко-далеко от дома. Наверное, это были какие-то горы. Девочка смутно помнила, как, когда она бежала искать Бусинку у пруда, что-то огромное, похожее на толстое бревно, стукнуло ее сзади по спине и голове, и Софи потеряла сознание. Теперь, очнувшись, она поняла, что это было: слева от нее, белоснежный, как окружающее его пространство, лежал огромный дракон, и его толстый белый хвост с зазубринами, наверное, как раз и был тем «бревном», что ударило Софи по спине. Сначала Соня ничего не понимала: почему дракон? Да еще белый! Где она? Зачем ему ее похищать? Белый дракон заметил, что девочка проснулась и, приторно улыбаясь, смотрел на нее своими черными, круглыми глазами. И вдруг светящиеся во тьме сада Гончие Псы и мордочка её кошки всплыли в Сониной памяти, и девочка все поняла.

– Здравствуй, – все так же притворно-дружелюбно улыбаясь, сказала дракониха, – здравствуй, хозяйка, – последнее слово она произнесла с ядовитой насмешкой и тут же громко и зло рассмеялась.

– Гончие Псы… – проговорила Софи в растерянности, – были правы…

– Ну еще бы, глупенькая, они ведь созвездия, – снисходительно ответила Бусинка, принявшись начищать коготь на правой передней лапе, – они чуть было не испортили мне весь план. А ведь я должна была помнить, что эти двое в долгу у твоего отца, поэтому обязательно сунутся не в свое дело! Но, к счастью, теперь все позади, – она ослепительно улыбнулась, – и теперь мне не нужно больше притворяться твоей кошкой и молча выслушивать глупые рассказы про средневековых принцесс…

Софи еле сдерживала слезы от обиды.

– …И все эти жалобы на уроки по фортепиано. Я еле сдерживалась, чтобы не превратиться опять в дракона и не спалить весь ваш дом! Но приходилось контролировать себя, иначе драконья полиция меня бы сразу выследила…

– Но что тебе было нужно в нашем доме?! – в отчаянии воскликнула Софи.

Бусинка громогласно рассмеялась, показав ряд острых белых зубов.

– Что мне было нужно? А как ты думаешь, что обычно нужно драконам? – она засмеялась опять и, сверкнув черными глазами, сказала: – Золото! Вот что мне было нужно. Твой папенька, Софи, очень и очень богат, ты даже не представляешь, насколько. Конечно, вы, люди, теперь предпочитаете хранить свои деньги в этих ваших скучных бумажках. Кажется, вы зовете их ассигнациями? Что за нелепое слово! Но умный дракон знает, как и где выменять бумажки на настоящее золото, уж поверь мне. Только сначала, конечно, их нужно найти, – она поморщилась, – а бывшие рыцари умеют прятать свои сокровища от драконов. Но твой папочка, надо отдать ему должное, превзошел всё рыцарское сословие: его друг-волшебник наложил на тайник какие-то мудреные чары и сделал Гончих Псов хранителями тайника. И когда я наконец-то его обнаружила, появились двое этих бездельников! Хотя, как ты видишь, это был не самый удачный выбор, ведь они-таки упустили тебя. – Она торжествующе улыбнулась. – Так что, Софи, –Бусинка продолжила полировать длинный коготь на левой передней лапе, – я отправлю тебя к драконам (все-таки мне не хочется тебя убивать, понимаешь ли, я же не монстр), а потом спокойно вернусь в твой дом и пока все в суматохе ищут свою драгоценную дочку, проберусь к тайнику, и… дело сделано, – сияющая улыбка озарила драконье лицо Бусинки. – Ведь Гончие Псы теперь тоже будут заняты поисками маленькой девочки. – Она полюбовалась на свои отточенные коготки и осталась довольна.

– Ах да, забыла упомянуть, – заметила она после паузы: Софи была так ошеломлена, что не могла произнести ни звука, – мне придется превратить тебя в дракона, а иначе двое этих проныр увидят тебя сверху и вернут родителям. А мне же этого совсем не хочется, не правда ли?

Две сверкающие кометы прочертили горный воздух, и из-за ближайшей скалы послышались чьи-то звонкие голоса.

Бусинка изменилась в лице.

– Безобразие, – прошипела она злобно, – эти двое умнее, чем я думала!

Она взмахнула крыльями, поднялась в воздух и, крепко схватив Софи своими огромными лапами, улетела, как говорится, в «неизвестном направлении».

Гончие Псы, выскочившие из-за утеса секунду спустя, очутились посреди пустынных белых снегов и одиноких камней.

– Ну и где они? – оглядываясь, возмутился Хара. – Я же видел, они только что были здесь!

– Она сбежала, – сказал Астерион, принюхивась, – опять.

– Плохо, очень плохо, – озабоченно произнес Хара, – теперь она не понесет ее в Горячую Землю, как хотела. Что она теперь будет делать?

– Откуда я знаю, – проворчал Астерион, – если бы ты не промахнулся со своим прыжком, мы бы…

– Я не промахнулся?! Я?

Тут бы они, наверное, опять поссорились, если бы не вспомнили, что произошло после их прошлой ссоры.

– Что она теперь будет делать? Что она будет делать? – повторял Хара. – Ей нужно спрятать ее от нас, помнишь?

–…А нам сверху все видно, – продолжил его мысль Астерион, – и у нас везде есть куча друзей – птицы, ветра, духи деревьев…

– Они могут рассказать нам, что видели Софи там-то или там-то.

– Она не станет теперь превращать ее в дракона, потому что мы уже знаем, что она хотела это сделать.

– Но если она превратит ее во что-то другое, то ведь Софи все равно может кому-то рассказать о себе, а он расскажет нам.

– Если только это «что-то другое» будет уметь говорить. Или писать. Или объясняться жестами.

– Но ведь… но ведь почти все, в кого можно превратить человека, умеют говорить хоть на каком-то из языков – птичьем, зверином, человечьем, древесном!

– Если только они уже научились говорить… – проговорил Астерион задумчиво.

– И, к тому же, – продолжал Хара, – никто из волшебников не будет превращать Софи в какого-то зверя против ее воли.

– Волшебники не будут, – подтвердил Астерион, и вдруг в глазах его мелькнула догадка, – только если… у них нет каких-то приборов, которые можно выкрасть.

От изумления Хара раскрыл рот.

– Ты думаешь… – начал он.

– Конечно! – обрадованно воскликнул Астерион. – Она отправится к нему! К Волшебнику Времени!

– Т-ш-ш, – шикнул Хара, – ты ведь знаешь, он не любит, когда его называют волшебником. Ему больше нравится «Учёный» или «Профессор».

– Как будто это не одно и то же, – фыркнул Астерион.

– А ты не забыл, что он и нас… недолюбливает? – с сомнением спросил Хара.

Астерион нахмурился, подумал, а потом, словно найдя выход, мягко улыбнулся:

– Да, недолюбливает, но когда он поймет, что мы пришли ему помочь, он все нам простит!

– Ты сам-то в это веришь? – спросил Хара.

– Нет, – признался Астерион.

Они поглядели на открывающийся перед ними величественный вид – где-то там, посреди лоскутного одеяла человеческих пёстрых эпох жил одновременно старый и молодой Волшебник Времени.

– Но у нас нет другого выхода, – сказал Астерион.

И, набравшись мужества, они отправились в путь.

 

 

***

 

Дом Волшебника Времени стоял на вершине холма, открытый всем Четырем Ветрам. Вы не удивитесь, если я скажу, что дом его был похож на огромные часы с огромной дверью-циферблатом. Из старой деревянной крыши тянулись в небо антенны и трубы телескопов, из стен торчали оголенные провода разных цветов. Если бы вы вместе с Гончими Псами подошли ближе, то увидели бы еще кучу разных кнопок на деревянных стенах дома и, что самое интересное, причудливо искривленные стрелки на часах двери – словно какой-то силач-великан, приходя к Волшебнику, погнул их в отместку за отказ перемещать во времени. К белому фону циферблата была прикреплена табличка с крупной, жирно подчеркнутой надписью:

В ПРОШЛОЕ НЕ ВОЗВРАЩАЮ

В БУДУЩЕЕ НЕ ОТПРАВЛЯЮ

ЖИВИТЕ НАСТОЯЩИМ

– Ну-ну, – иронически хмыкнул Хара, поглядев на табличку, – сам-то он «живет настоящим», конечно.

– Т-с-с! – одернул его Астерион. – Если мы такое будем говорить у него под дверью, он нас точно на порог не пустит.

Хара поднял лапу и аккуратно постучался. Спустя минуту дверь отворилась, и из темноты прямо на Гончих Псов вылетел какой-то невероятный прибор, которому причудливым образом удавалось совмещать в себе шестерёнки из часов XIX века, антенны конца XX-го и современный экран с открытой страницей какого-то сайта – такой же, как у вашего телефона. К счастью, братьям удалось увернуться.

– Только попробуйте войти! – раздался сердитый возглас. – Только попробуйте опять мне натворить всяких парадоксов! И вообще: меня здесь нет!

– Глупости, – сказал Хара. – Ты нас за кого принимаешь? Мы что, сказок не читали, по-твоему? С нами этот трюк не сработает!

– Мы не будем ничего трогать, – добавил Астерион. – Мы вообще не за этим пришли. Мы пришли предупредить!

– У меня нет на вас времени! – проревел из темноты Волшебник.

Гончие Псы иронически переглянулись.

– У Волш… У Профессора Времени нет времени! Ну-ну. Старая шутка, – сказал Хара.

– Вообще-то мы помочь тебе пришли, – сказал Астерион. – И не только тебе. Эй, нет, не закрывай дверь! Хара, держи дверь! Вот, так-то. У нас произошло чрезвычайное происшествие – одна дракониха, обернувшись кошкой, украла одну маленькую девочку…

– Ну, не очень маленькую, – вставил Хара.

– Точнее, она украла ее, когда опять превратилась в дракониху… Но суть не в этом! Теперь она хочет украсть у тебя один из твоих приборов и превратить девочку в младенца!

– Чушь собачья, – презрительно сказал Волшебник и тут же рассмеялся: – А ведь и правда: действительно собачья!

Он вышел из тени на порог дома, пытаясь опять сделать серьезное рассерженное лицо, но у него ничего не получилось.

– Так! – крикнул он. – Ничего не трогать, иначе я свяжу вам лапы, и ваша Большая Медведица ничего мне не сделает!

Он был невысокого роста – в темноте вы могли бы принять его за подростка. Собственно, нельзя было точно сказать, сколько ему лет, взрослый он, ребенок или уже совсем старик. Левая половина его головы была покрыта густыми каштановыми волосами, немного кудрявыми, правая – поредевшими прямыми, спускавшимися на плечо серебристыми тонкими прядями. Левая половина его лица была гладкой, с легким румянцем, как у ребенка, правая – морщинистой. Такие же нелепые двойные усы красовались под его носом; седая бровь была нахмурена, черная – вскинута от удивления. Глаза скрывались за большими очками с толстым стеклом, но даже очкам не удавалось скрыть, что у глаз его словно бы нет возраста. Одет он был в длинный, полностью закрывавший левую ногу белый халат, левый рукав которого был непомерно длинным, а правый – обрезан ниже плеча. Под халатом была яркая разноцветная футболка и рваные на коленках джинсы; бело-синий кроссовок торчал из-под правой полы халата. На длинном рукаве были начерчены какие-то оси с координатами, графики, фигуры. В других местах халата (например, на спине) вы могли бы увидеть длинные уравнения, формулы, чертежи. Казалось, что халат иногда служил Волшебнику записной книжкой.

– Кто там что хочет у меня украсть? – спросил он, скрестив руки на груди.

Гончие Псы объяснили. Удивленная бровь стала еще более удивленной, сердитая – еще более сердитой.

– Опять, опять, снова! – воскликнул он. – И что им всем от меня надо! Неужели они не понимают, как серьезно могут повредить время, которому и без этого несладко! Мы должны… мы должны устроить ей ловушку!

– Идея что надо, – сказал Хара, – ты пропустишь нас внутрь?

Волшебник подозрительно посмотрел на братьев и опасно задумался.

– Постойте-ка… Как же я сразу не догадался! Вы просто это все придумали, чтобы пробраться в мой дом и опять натворить парадоксов! О-о-о, я вас насквозь вижу, Гончие Псы, – подытожил он, видимо довольный своей догадливостью. – Насквозь вижу!

Гончие Псы снова переглянулись, устало вздохнули и, кивнув друг другу, ловко юркнули мимо Волшебника в раскрытую дверь его дома, не обращая внимания на его возмущенные крики.

– Что будем делать? – лихорадочно соображал Хара. – У Волшебника есть какие-то… эээ… защитные временны́е поля?

– Что-о? – удивился Волшебник.

– Или, может быть… временны́е пушки? Мы не собираемся ранить Бусинку, нет, но ведь время и не ранит, правда? Оно просто…

– Какие пушки? – схватился за волосы Волшебник. – И немедленно отойдите подальше от моих приборов!

Гончие Псы отошли. Они находились сейчас в большой комнате, заставленной железными стеллажами с разными устройствами, напоминающими то часы, то доисторические компьютеры, то уж просто совсем ничего не напоминающими. На стеллажах также в беспорядке валялись гайки, запутанные мотки проводов, шестеренки, отвертки, гвозди, какие-то железки и куски пластмассы и разные странные штуки. Например, на ближайшем к ним стеллаже расположились расплавленные часы – половина их растеклась по поверхности, а другая половина свисала с полки. При этом часы каким-то образом еще умудрялись идти. Хара дотронулся до них лапой и ойкнул:

– Они горячие!

– Не трогай! – рассердился Волшебник. – Это один художник тоже ходил тут и вот нарисовал… а мне теперь с этим разбирайся. Не хватало еще разбираться с вами!

– Волшебник, послушай… – начал Астерион.

– Я не Волшебник! Я Профессор! Я Ученый!

– Ну-ну.

– А если ты не волшебник, то зачем тебе эта шляпа волшебника? – ехидно спросил Хара, указывая на конусообразную, с часовой стрелкой на конце шляпу, которая гордо венчала какую-то антенну.

Волшебник побагровел.

– Убирайтесь из моего дома!!! – совершенно выйдя из себя, закричал он.

 

***

 

Гончие Псы, опустив головы, сидели под дверью.

– Мы не можем просто грустить, – сказал Астерион, – мы всегда что-то делаем.

– Ну да, наделали уже дел… – скептически отозвался Хара.

– Но, но… но мы же все исправили… те люди, которые не родились сначала из-за нас, все-таки родились. Все стало как было!

Хара молчал.

– Мы спасем Софи и спасем Время от Бусинки!

– У нас всегда получается какая-то ерунда, – неохотно отозвался Хара. – Мы вечно всем вредим… Все портим. Очень глупо себя ведем. Мы…

Астерион встал и решительно топнул правой передней лапой.

– Нужно сторожить дом, – сказал он. – Тогда у Бусинки ничего не получится. Мы выследим её и покажем Волшебнику, и тогда он поверит нам. Понятно? На этот раз мы её не упустим!

Хара с усталым видом встал.

– Что делать-то?

– Смотри, мы обходим дом дозором и следим за небом. Когда она покажется, мы спрячемся. Она обязательно оставит Софи где-нибудь, ты пойдешь ее освобождать, а я буду следить за Бусинкой. А потом…

– Астерион! – прервал его Хара, кивнув на небо. – Это она!

По направлению к дому Волшебника летело что-то белое – на таком расстоянии Бусинка казалась всего лишь точкой, но у Гончих Псов, как у всех созвездий, зрение было, как у телескопа – недаром с неба им было видно всё, что творится на земле.

– Прячься! – скомандовал Астерион. – А, нет, подожди… Прячься, но так, чтобы можно было за ней следить!

Псы затаились за углом волшебникова дома. Бусинка, хлопая огромными крыльями, опустилась на землю и, оставив связанную Софи на земле, оглянулась по сторонам. Выдохнув небольшое пламя, дракониха проделала в деревянной стене отверстие.

– А мы ему говорили, – шепотом сказал Астерион брату, – что нужно дом не из дерева делать.

Тем временем Бусинка превратилась в кошку и, скользнув в темноту, исчезла. Хара побежал развязывать Софи, а Астерион, прыгнув в дымящийся проем, последовал за ней.

В доме Волшебника было темно – сам он где-то наверху возился с очередным прибором. Астерион зажег свой звездный свет, который он, как и все созвездия, мог включать или выключать по желанию, словно лампочку, и яркие лучи, осветив комнату, заплясали на стеллажах и часовых стрелках. Бусинка обернулась и, увидев Астериона, пронзительно мяукнула от страха – она не ожидала, что братья снова найдут её. Что было ног побежала Бусинка по коридору, подальше от пса, но Астерион, гончий пёс, был быстрее. Кошка юркнула под одну из полок, пёс полез за ней, и… страшный грохот эхом разлетелся по огромной комнате: несколько стеллажей, падая друг на друга, свалились на пол. Зато эффект был что надо – Волшебник тут же прибежал на место происшествия.

– Что случилось? – сердито закричал он. – Это опять вы, Гонч…

Но договорить он не успел, потому что Астерион уже предстал перед ним с брыкающейся белой кошкой в зубах.

– Мы же говорили тебе, – прорычал он сквозь зубы, – что дракониха хочет украсть твой прибор…

– Но это не дракониха! – закричал Волшебник. – Это кошка!

– Как будто ты не знаешь, что умеют драконы!

– Да вы это все подстроили, вы…

Но в этот момент в дом Волшебника все через ту же прожженную Бусинкой дырку пробрались Хара и Софи.

– Здравствуйте! – вежливо сказала Софи Волшебнику и сделала церемонный реверанс, как истинная средневековая фрейлина при виде короля. – Я подтверждаю всё, что сказали Гончие Псы, – продолжала она важно, – эта кошка – в самом деле дракон, она похитила меня и привезла сюда, чтобы превратить во младенца, – тут вся важность вдруг покинула её и с загоревшимися глазами она спросила (чрезвычайно восторженно): – А вы правда Волшебник Времени?!

Волшебник, однако, не показал особого доверия и Софи, хотя ему очень хотелось. Он нахмурился, надулся и сказал, обращаясь к Гончим Псам:

– Вы это тоже подстроили. Все ради того, чтобы пробраться ко мне в дом! А, вон еще и дырку проделали в моей стене!

– Это не мы, это дракон! – пытался протестовать Хара.

– Я тоже это видела! – воскликнула Соня.

– А вы, юная леди, – сказал ей Волшебник строго, – хоть и прекрасно воспитаны, но все же очень нехорошо делаете, что поддерживаете обман этих двух хулиганов.

– Обман? – воскликнул Хара. – Ну хорошо, раз ты нам не веришь, проверь кошку своим прибором, вот этим вот… отматывателем личного времени. Перемотай ее время и посмотри, кем она была еще десять минут назад!

Волшебник с сомнением смотрел на Псов и Соню. Было ясно, что он уже не настолько не верил им, как вначале.

– Ну ладно, – проворчал он наконец, – но если мой прибор ничего не покажет, вы все – и вы, юная мадемуазель – покинете мой дом сейчас же и больше никогда не вернетесь!

Гончие Псы согласно закивали.

Волшебник, продолжая ворчать, пошел искать свой «отматыватель личного времени». Работал он просто: с помощью сложной комбинации кнопок Волшебник, направляя прибор на кого-нибудь или что-нибудь, мог «отматывать» назад его время. То есть, например, если десять лет назад вы были еще совсем маленьким младенцем, то таким и станете под действием этого прибора, если Волшебник вздумает отмотать ваше время ровно на десять лет назад. Боюсь, правда, я не смогу объяснить вам его устройство с точки зрения физики – мне кажется, здесь больше волшебства, чем науки, хотя Волшебник (или «Профессор») Времени ни за что этого не признает.

Он долго рылся в ящиках столов, разгребал горы металлических деталей, валявшихся на полках и все продолжал ворчать. Гончие Псы уже устали ждать, особенно Астерион, которого Бусинка, отчаянно вырываясь, уже успела поцарапать.

– Ну почему?! – ныл Хара. – Почему никто нам не верит на слово?!

– Может быть, – проворчал сквозь зубы Астерион, – потому что мы…

– Обманщики и хулиганы космического масштаба! – сердито вставил Волшебник, отбрасывая в сторону сломанные часы с кукушкой.

–…иногда немного не договариваем, – закончил пёс.

Наконец «отматыватель» был найден; они вышли на улицу (ведь дракониха была очень большая и могла не поместиться в доме Волшебника) и «Профессор» направил свой прибор большой антенной прямо на Бусинку, которую все так же крепко держал в зубах Астерион. Волшебник стал нажимать на какие-то кнопки, и маленькая белая кошка превратилась в огромного дракона и уже собиралась улизнуть, взлетев в небеса: в таком виде, конечно, никаким Гончим Псам не удалось бы ее удержать. Но Волшебник умел реагировать быстро: он нажал на другую кнопку – и Бусинка опять стала всего лишь маленькой кошкой, которая даже не умела говорить.

– Ну что?! – победно закричал Хара. – Теперь убедился?

– Любое утверждение должно подлежать проверке с помощью научного эксперимента, – не теряя чувства собственного достоинства, ответил Волшебник.

– Что мы будем с ней делать? – спросил Астерион.

– Отдадим драконьей полиции? – предположил Хара.

– Но ты ведь знаешь, какое у них наказание… – сказал Астерион. – Столетнее заключение в этой пещере… или даже тысячелетнее, или даже…

– Не надо! – воскликнула Софи.

– Ладно, ладно, – поморщился Хара, – я понял.

– Бусинка меня пожалела, – сказала Софи, – она не стала меня убивать, хотя могла. Она, конечно, хотела ограбить папА, похитила меня из дома, пыталась обмануть Волшебника и могла навредить Времени, но ведь… но ведь она меня пожалела.

Кошка в зубах Астериона жалобно мяукнула.

– Но мы не можем просто отпустить ее и позволить опять проникать в дома в облике кошки и снова похищать чужих детей! – сказал Хара.

– Не можем, конечно, – подтвердил Волшебник. – Но у нас есть выход получше всяких пещерных тюрем.

Он взял Бусинку у Астериона, поднял ее так, чтобы той было видно его лицо и, глядя кошке в глаза, медленно произнес:

– Кошка, которая была драконом. – Бусинка, словно околдованная, глядела на Волшебника. – Дракон, который был, есть и будет кошкой! – и Волшебник, произведя хитрую комбинацию кнопок на своем устройстве, антенну которого он снова направил на Бусинку, опустил кошку в траву. Та, пронзительно мяукнув на прощанье, побежала вниз по склону холма.

– Что ты делаешь? – закричал Хара, бросаясь за Бусинкой. – Она же сейчас…

– Нет, она больше не превратится в дракона, – сказал Волшебник, – я зафиксировал её на этом состоянии – теперь Бусинка (или как ее звали, когда она была драконом?) всю свою жизнь будет кошкой. Ничего не сожжет, никого не похитит.

– Но она… она все еще может кого-нибудь ограбить, – с сомнением произнес Хара.

– Украсть бутерброд с тарелки? – усмехнулся Волшебник. – Не думаю, что мир может рухнуть оттого, что кошки будут красть нашу колбасу.

– Кто знает, кто знает, – задумчиво произнес Астерион.

– Спасибо! – с чувством воскликнула Софи, пожимая Волшебнику руку. – Вы самый лучший Волшебник из всех, кого я знаю!

Глаза Волшебника стали грустными, он вздохнул и покачал головой.

– Я не Волшебник, – сказал он печально. – Я всего лишь Учёный.

– Ну что вы, – сказала Софи с сочувствием, – вы самый настоящий волшебник. Видите, как вы всех спасли? И даже мою кошку, – здесь голос Софи стал грустным, но она сразу же повеселела: – И посмотрите, что вы сделали с нашим временем!

Волшебник в ужасе схватился за голову.

– Посмотрите, – продолжала Софи, – какое чудо вы сотворили! В моем учебнике истории написано, что раньше так не было, раньше время везде текло с одинаковой скоростью…

Волшебник страдальчески искривил брови и беззвучно простонал.

– …А благодаря вам оно везде разное. В землях античности время течет медленнее, чем у нас, в Средневековье, где родились мои папа и мама, быстрее, но все-таки медленнее нашего, а в будущем, где по дорогам несутся кареты без лошадей, оно течет быстрее всего, а точнее – с нормальной скоростью. Поэтому в людских землях везде разные эпохи. Вот! – подытожила Софи, по-видимому, очень довольная собой. – По истории моя гувернантка ставит мне только отличные баллы.

– «Благодаря»! – возопил Волшебник, когда Софи наконец-то завершила свою тираду. – «Благодаря»! Юная мадемуазель, вы говорите так, будто я – благодетель рода человеческого, волшебник, сотворивший чудо, а не жалкий вредитель, искрививший Время!

– Вы – вредитель? –  удивилась Софи. – Ну какой же вы вредитель?!

– Самый что ни на есть настоящий, – с трагическим видом сказал Волшебник. – Ведь это я повредил Время, это я провел тот эксперимент, из-за которого оно взорвалось и стало идти с разной скоростью… А в некоторых местах время даже повернулось вспять!

Представляете, как это опасно? Сколько парадоксов может произойти!

– Представляем, – кивнул Хара. – Помнишь, Астерион, как мы однажды попали в такое место, и…

– Ну не то чтобы «попали», – уточнил Астерион, – а скорее сами туда пришли.

Волшебник вспыхнул – внезапное напоминание о старой проделке Гончих Псов снова вывело его из себя.

– Я поставил указатели! Запрещающие знаки! Красные! «Опасно»!

– Этого как раз и не следовало делать, – улыбаясь, вставил Хара.

Волшебник, выпустив пар, продолжал.

– Равновесие между эпохами – тоже очень хрупкая вещь, юная леди, – успокоившись, сказал он. – Ведь тогда, когда это было… было, есть и будет… тогда все стрелки искривились и развернулись, указав на меня. Все, что было прямым, изогнулось; раньше все было так просто, и я мог творить чудеса со временем, исполнять людские просьбы, а теперь… а теперь мне приходится только защищать его, лечить его, наблюдать за ним… Я не волшебник больше, юная леди, – печально подытожил он.

Софи опустила голову и, тихонько подойдя сбоку к волшебнику, аккуратно взяла его за руку.

– Вы волшебник, – сказала она убежденно.

– Почему вы так думаете, юная леди? – смотря на нее сверху вниз, спросил волшебник все так же грустно.

– Потому что… – начала Софи, не зная, как продолжить: ей трудно было выразить словами все то, что она чувствовала, и трудно описать свои разноцветные сны о балах и рыцарских турнирах. – Потому что… потому что… – она вздохнула и решила просто рассказать историю: – Однажды, когда мы ездили в Александровск, мы встретили настоящую принцессу из Средневековья. У нее было такое платье! И она держалась с таким достоинством! С ней шла свита, и они были… такие! – девочка округлила глаза, снова не находя слов. – Позади них ехали рыцари – в доспехах, с мечами. А потом фрейлины из свиты танцевали на площади, а рыцари сражались… – она сделала паузу и робко спросила, глядя на Волшебника снизу вверх: – Понимаете?..

Волшебник смотрел на ярко-голубое небо и молчал.

– Если бы не вы, – несмело продолжила она, – этого бы всего не было…

Волшебник поглядел на Софи, легко и грустно улыбнулся и, поднеся ее ладошку к губам и изогнувшись, как истинный образчик хороших манер, аккуратно поцеловал ей руку.

– Спасибо, – сказал он, – спасибо, Софи.

Софи, смущаясь, сделала реверанс.

– Нечасто мне приходится встречать таких людей, как ты, – продолжал он. – Нечасто, – он вздохнул и опять посмотрел на небо. – Видите, как медленно летит та стая птиц – куда медленней, чем обычно, правда?

Гончие Псы и девочка кивнули.

– Они находятся в другой временной зоне – там сейчас античность… – он еще помолчал, а потом, вдруг очнувшись, повернулся к Софи и Гончим Псам и весело произнес: – Но юную мадемуазель уже наверняка ищут родители, поэтому мы просто обязаны как можно быстрей отвезти ее домой. Вы с этим справитесь, Гончие Псы?

Хара фыркнул.

– Ты еще спрашиваешь! Да мы…

– Знаю, – уже строже сказал Волшебник, – знаю я, что «да мы». Смотрите у меня – я буду за вами следить!

– Ну, вперед! – сказал Хара, когда девочка залезла на спину к его брату. – Мы умеем носиться со скоростью кометы – они там и глазом не успеют моргнуть, как Софи приедет домой.

– Ну или успеют, – с сомнением произнес Астерион.

– Тш-ш, – зашикал Хара, – не наводи панику. До встречи, Волшебник!

– До свидания! – улыбаясь, помахала рукой Софи.

Золотистые псы подпрыгнули, как один, и понеслись вперед – сквозь пространство и время, сквозь все эпохи и века, по городам, лесам и рекам, под яркими звездами и под серым дождем – все вперед и вперед.

– Бегите, Гончие Псы, – сказал Волшебник, наблюдая, как Астерион и Хара несутся в высокой траве, а Софи, крепко держась за золотистую шерсть Астериона, улыбается встречным ветрам. Он взял со стола, что стоял возле дома, недопитую кружку с чаем, и, поглядев в ее глубь, увидел отражение странного существа, что глядело на него глазами, видевшими рождение земли, и глазами, которые не знали, кто он и давно ли живет на свете. Но люди, что жили во времени – в его времени, в его странном, путаном, безумном времени – нуждались в нём, и было неважно, кто он – волшебник или ученый. Он улыбнулся, посмотрел на облака и, захлопнув дверь, ушел в свою мастерскую.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 3,50 из 5)
Загрузка...