Николай непослушными от волнения руками пытался закрыть за собой входную дверь, но ключ то и дело норовил выпасть из дрожащих пальцев. Наконец два оборота замка отгородили его от внешнего мира, оставшегося за спиной. На ходу сбросив куртку и не обращая внимания на следы, оставляемые грязными ботинками на дубовом паркете, он поспешил в гостиную. Бросившись к окнам, распустил тяжёлые шторы, занавешивая огни ночного города, погрязшего в осенней жиже, сдобренной хандрой и изредка разбавляемой резкими гудками припозднившихся автомобилей. Комната погрузилась в непроницаемую темноту, тишину которой нарушало лишь сдавленное дыхание Николая.

- Сейчас, сейчас, - в предвкушении зашептал он, хлопая себя по карманам пиджака. – Немного уже осталось.  Только … Да где же они? А, вот…

С хрипом облегчения он выхватил  з кармана коробок спичек. Дрожащие пальцы – плохой помощник, поэтому только шестая спичка вспыхнула робким шариком огонька, а не была брошена сломанной под ноги. Небольшое пламя уже вовсю пожирало осиновое основание спички, оттесняя мрак гостиной в её углы, выхватив из темноты низкий столик, на котором заранее был поставлен канделябр с черной свечой. Ещё несколько свечей лежали рядом, возле небольшой фарфоровой пиалы. Шарик огня с удовольствием перебрался с почти съеденной спички на фитиль свечи, которая разгорелась с неожиданно громким треском, окропляя воздух вокруг себя миниатюрным фейерверком расплавленного жира. Засмотревшись на ореол вспыхивающих на краткий миг частичек вокруг фитиля, Николай вскрикнул и затряс рукой,  ухватившись затем за мочку уха – шарик огня, не наевшись кусочком древесины,  лизнул пальцы.

В комнате стало относительно светло, поэтому нащупав в кармане кусок мела, Николай опустился на колени и стал безжалостно пачкать блестящий паркет. Через полсотни бешеных ударов сердца, отдававшихся набатом в почему-то горячих ушах, он уже стоял внутри почти ровного круга. Ещё через полсотни ударов этим же мелом была нарисована пятиконечная звезда. Стараясь успокоить дыхание и неудержимый галоп сердца, Николай  медленно поднял руку и осторожно просунул её во внутренний карман. И тут же замер, от ужаса широко раскрыв глаза, начал беспорядочно хлопать по карманам, выворачивая их.

- Нет! Только не это! Не мог же я …

Смутная догадка ещё только начала зарождаться где-то в глубинах мозга, а Николай уже мчался в прихожую. В темноте коридора ноги запутались в лежащей на полу куртке и он с разбега грохнулся на колени. Пальцы тут же ухватились за ткань одежды и стали шарить по карманам. Безудержный смех вырвался из пересохшего от волнения горла, когда пальцы наконец-то нашли искомое и ладонь крепко сжала несколько бумажных пакетиков и пару стеклянных пробирок с плотно закрытыми пробками. Отбросив в сторону уже ненужную куртку, Николай поднялся и поспешил обратно в гостиную, где расставил оставшиеся свечи по одной в каждую вершину звёзды. Поочередно касаясь горящей свечой всех пяти, стоящих на полу, он зажёг их, окончательно вырвав середину комнаты из объятий темноты. Подсвечник поставлен в центр звёзды и рядом же примостилась пиала. Переведя дыхание, Николай начал по щепотке сыпать в фарфоровое нутро чашки содержимое пакетиков, то и дело поглядывая на стекло пробирок. Сколько же времени, сил и средств ему стоило собрать все эти ингредиенты! При чём среди них были и такие, что по редкости и трудности приобретения легко дадут фору крови девственницы и преступника, приговоренного к смерти. Эта кровь сейчас наполняла пробирки, тускло поблёскивая в дрожащем пламени свечей сквозь стекло. Вынув из подсвечника свечу, Николай осторожно поднёс горящий фитиль к холмику сухой смеси, которая вспыхнула не хуже пороха, выбросив вверх облачко едкого дыма. Огонь, разбрасывая красные и жёлтые искры, жадно поглощал корешки, листочки, кусочки кожи, шкуры, пучки волос и прочей  мерзости, столь нужной сейчас, именно в этот день и час. Когда содержимое пиалы  сгорело, оставив после себя кучку перемигивающихся уголков, Николай поставил свечу в подсвечник и взял в каждую ладонь по пробирке. Зубами вытащил из них пробки, сплевывая тугие комки разины за пределы круга. Темная тягучая жидкость синхронно полилась в пиалу. Но вместо вполне ожидаемого  шипения на дне чашки на мгновение вспух шарик красного огня. Пламя росло с каждой каплей крови, пока не поравнялось с ободком пиалы. Замерло и тут же исчезло, оставив только блестящие капли крови на донышке. Положив опустошённые пробирки в карман, Николай закрыл глаза и нараспев начал читать давно уже выученный  текст:

- Эль ашлахоим ан Ас!

Бар кэйама ситра ахра Аст!

Уа-туло, кэ-йофра дэ-аръа Астар!

Маре дэ-атра Астарот, шамш эль фаарх!

Тишина. Только собственное дыхание и потрескивание горящих свечей. Николай стоял и боялся открыть глаза. Боялся увидеть то, ради чего всё это и затеял. Из-за спины раздалось тихое, даже вежливое покашливание. Будто кашлявший просил обратить на него внимание. Николай вздрогнул и ещё сильнее зажмурил глаза, чувствуя, как под нарастающий ритм сердечных ударов у него от ужаса цепенеет всё тело. Снова раздавшееся покашливание уже несло в себе оттенок требования. Шумно выдохнув воздух сквозь сжатые зубы, Николай открыл глаза и резко обернулся, тотчас же замерев в недоумении. На невесть откуда взявшемся стуле, недалеко от линии круга, сидел мужчина средних лет. Полумрак комнаты мешал рассмотреть его одежду – то ли темный плащ, то ли балахон. Зато усмешка на лице незнакомца была видна отчётливо, равно, как и глаза с пляшущими в них отсветами пламени свечей.

- Вы кто? – дрожащим от волнения и страха голосом спросил Николай. – Кто Вы такой?

- А кого ты ждал? Деда Мороза? Вот скажи, я похож на Деда Мороза? У меня борода есть? А мешок с подарками? А посох? Хотя, если честно, вот посоха мне как раз и не хватает. Ох, настучал бы я тебе по макушке!

- Ты … Вы … Астарот?

- Астарот? – засмеялся незнакомец. – Ага, Астарот. Астарот, да не тот. Михаил я.

- Это шутка? Розыгрыш? – голос Николая перестал дрожать и стал крепость. – Вы кто такой? Как Вы попали сюда?

- Ты ещё скажи, что милицию сейчас вызовешь.

- Надо будет – вызову! А Вы убирайтесь отсюда!

- Ты больной, да? То вызываешь меня, то прогоняешь. Ты уж определись со своими желаниями.

- Я с ними давно уже определился! И вызывал я Астарота, а не Вас!

- Астарота он вызывал. Думаешь, что ему больше делать нечего, как являться по первому зову всяких выскочек, выучивших  пару строк всякой абракадабры и рискующих сжечь своё жилище свечами? Да и сомневаюсь я, что ты был бы рад его появлению.

- Это почему же?

- Просто мало кто из смертных продолжал наслаждаться жизнью после встречи с ним. Наслаждаться было уже нечем. Так что, радуйся, что это всего лишь я.

- Но как же… - растерянно протянул Николай. – Я же правильно всё сделал и должен получить исполнение своего желания.

- Ну, почти всё правильно, - усмехнулся Михаил. – А желание… Кстати, что за оно и какова  твоя плата за его исполнение? О, погоди! Дай, угадаю! Слава, деньги, женщины? И твоя душа, как предмет оплаты?

- Да кто ты такой, чтобы я тут перед тобой отчитывался? – взвизгнул Николай. – Я  тебя сейчас вышвырну отсюда и всё!

- Смертный! Не забывайся!

Михаил вскочил со стула и сделал шаг к кругу. Длинные полы его одежды взметнулись вверх и раскрылись двумя черными крыльями. Щелчок пальцев вытянутой руки и звезда внутри круга вспыхнула холодным синим пламенем, а горящие свечи взмыли над головой Николая, начав движение по кругу, оставляя за собой в воздухе завихрения красного пламени.

- Красиво, да? – с ухмылкой склонил голову к плечу Михаил. – Давай уже, говори своё желание. Ты не один такой страждущий, к другим тоже надо успеть.

Николай, завороженно глядя на языки пламени у своих ног, шумно сглотнул.

- Уснул?

- А?

- Тебе в рифму ответить? Что за люди пошли! Как-то раньше проще было с вами. Вызвал, желание сказал, душу отдал и свободен.

- Как Фауст?

- Плохой пример. Ты не Фауст, а я не Мефистофель. К счастью для тебя.

- Но моё желание – оно исполнится?

- А это уже только от тебя зависит. И от твоей готовности пожертвовать свою душу.

- Давно уже готов. Но как же всё произойдёт? Я имею в виду оплату. Как с тем же Фаустом?

Михаил прикрыл глаза и, картинно подняв вверх руку, произнёс:

- Когда воскликну я:“Мгновенье,

Прекрасно ты, продлись, постой!“-

Тогда готовь мне цепь плененья,

Земля, разверзнись подо мной!

Твою неволю разрешая,

Пусть смерти зов услышу я –

И станет стрелка часовая,

И время минет для меня.

- Я смотрю, что и нечисти не чужда любовь к высокому искусству поэзии.

- Ты где нечисть увидел, смертный? Давай желание, не томи.

- Хорошо,- Николай вытащил из кармана брюк телефон, пару секунд полистал экран и выставил его перед собой. – Я хочу, чтобы она была моей!

С экрана телефона на Михаила смотрела довольно миловидная брюнетка с длинными вьющимися волосами.

- Дай-ка, - он сделал несколько шагов и, переступив границу круга, выхватил телефон. – Посмотрим, посмотрим …

И не обращая внимания на застывшего в ужасе Николая, начал ходить по комнате, вглядываясь в изображение. А Николай же оторопело переводил взгляд с полоски круга на чёрные крылья, подрагивающие при каждом шаге.

- Но как???

- Что? – Михаил чуть не споткнулся и посмотрел вниз. – А, ты про это. Ты что, Гоголя начитался?  Меньше верь всякой ерунде.

Томно потянувшись, будто только проснувшись, расправив и тут же сложив крылья, он снова уселся на стул, пристально глядя на Николая.

- Банально. Банально и глупо предлагать такой товар, как душа, в обмен на это, - ладонь помахала зажатым в ней телефоном. – Ты же её совсем не знаешь.

- Меня это не волнует! Я! Хочу ! Её !

- А то, что она старше тебя, тоже не волнует? Что смотришь? Да, косметология в ваше время далеко шагнула, как и пластическая хирургия. Двое детей, один из которых твой ровесник, тоже не волнуют? А может тебя не волнует и её медицинская карта в кабинете у венеролога, которая больше напоминает учебник по венерологии? Не волнует? Ты дурак, да? Слушай, зачем тебе она? Лучше пожелай себе мозги – они у тебя в дефиците, как посмотрю.

- С каких это пор нечисть стала отговаривать людей продать душу?

- А я и не отговариваю. Просто обрисовываю тебе то, чего ты не видишь. А не видишь ты гнилую начинку за красочной обёрткой. Я даже могу показать тебе итог твоего желания. Смотри!

Михаил, только сидевший на стуле, вдруг оказался в круге рядом с Николаем и положил ему на лоб ладонь. Тот же, не успев даже моргнуть и отшатнуться, как-то разом обмяк и, закрыв глаза, упал на сияющую синим пламенем звезду. Через мгновение он уже поднимался, потирая лоб, с откровенным ужасом в глазах.

- Что это было?

- Ну, я просто показал тебе один из более вероятных вариантов твоего будущего.

Николай постоял, осмысливая увиденное, и грязно выругался в адрес предмета своего вожделения.

- Ага! Я тебе сразу так и сказал, а ты и слушать не хотел. О! Давай, ещё чего покажу!

- А это что было? – через несколько секунд Николай снова поднимался с пола.

- И это тоже  твоё вероятное будущее. И заметь, что душа в этом варианте осталась при тебе. Теперь выбор только за тобой.

- Последний вариант как-то более притягателен.

- Учти, я не обещаю, что будет именно так, как ты видел. Всё зависит от тебя, твоих поступков и желаний. Ну, готов отдать свою душу за ту, которую ты так некрасиво и многоэтажно сейчас обозвал? Или всё же денег возьмёшь? Личный Форт-Нокс не желаешь? Или президентом стать?

- Может я и дурак, но не настолько. Сделки не будет.

- Ну, как хочешь. Я тебе предлагал, ты отказался. Выбор сделан и мне тут больше делать нечего.

- Спасибо, - прошептал Николай, глядя на крылья выходящего из комнаты Михаила.

- Увидимся,- махнул тот рукой и, будто увидев мгновенно побледневшего Николая, добавил, - шучу! Но всё зависит от тебя, помни это.

 

Михаил стоял на парапете пятиэтажки и полной грудью вдыхал холодный воздух ночного города. Дернувшись, будто задрожала от холода, он расправил чёрные крылья. Через мгновение вся чернота крыльев и одежды осыпалась невесомыми хлопьями, открывая белоснежные перья. Взмахнув крыльями, стряхивая последние частички тьмы, Михаил смотрел на лежащий у его ног город с тысячами огоньков, которые то гасли, то зажигались вновь.

- Как отражение звёздного неба, только сырое и тоскливое, - прошептал он и тут же сморщился от налетевшей волны запаха серы. – Астарот!

- Он самый, Михаил, он самый.

- Я что-то нарушил?

- Нет, ты не перешёл границы дозволенного и ещё одна душа не узнает все прелести моего гостеприимства. Пока не узнает. Ты был прав, когда говорил, что всё зависит от человека и его выбора.

- А разве это не так? У человека можно отнять всё – деньги, славу, семью и даже жизнь. Но никогда нельзя отнимать право на выбор.

- И в этом ты прав. А мне вот до сих пор интересно, кто же это так изменил заклинание вызова, что вместо демона появляется архангел?

- Думаю, это сделал тот, кто хотел дать человеку последний шанс на право выбора.

- Логично. Кстати, а что ты показал этому смертному во второй раз? Он станет мировой знаменитостью? Богатым человеком? Кем?

- Знаешь, один человек из миллиона, который только по зову своей похоти выучил древне-арамейский язык, найдёт достойное место в этой жизни.

- Вполне возможно. И ещё. Скажи, а архангелы давно клептоманами стали?

- Чего?!

Михаил вдруг осознал, что до сих пор держит в руке телефон, с экрана которого ему улыбалась миловидная брюнетка.