Андрей победил почти половину гигантского бифштекса (порции в кафе были просто конские), когда рядом мелодично прозвучало: «Вы танцуете?». Он чуть не поперхнулся, подняв голову и встретившись взглядом с чёрными-пречёрными эстевежскими глазами.

— В каком смысле? — невнятно пробубнил Андрей и, судорожно сглотнув, добавил: — Обязательно. Конечно, танцую.

Такие глаза бывают только у истинных дочерей Эстевеги.

Он поднялся из-за стола, сунул Карлу, сонно ковырявшему вилкой салат, походную сумку — «Следи» и направился вслед за фигуркой в чёрном платье.

Марьячис на помосте ударили по струнам, тонкий голос затянул: «Где твои чёрные глаза». Она молчала, двигаясь в такт музыке — маленькая, едва ему до подбородка. Андрей оглядывал битком набитый зал, прислушиваясь к ощущениям в своих ладонях на её талии. Молчать дальше стало неприличным.

— А у вас тут танцуют, я смотрю, — мудро подметил он. — А у нас вот нет.

— Да, — она чуть улыбнулась, подняв глаза, — Танцуют. У нас же глушь, периферия. Старые порядки. А вы из столицы, судя по акценту.

— Си, сеньорита. Командированный. Прямо с поезда.

— Коммерция?

— Упаси боже. Инженер-наладчик агротехники. Сеялки, веялки и прочая муть.

Андрей смотрел на её смуглое лицо, поджатые губы, серебристые серёжки-гвоздики в мочках маленьких ушей, бисерную ленту бархотки-чокера на гладкой коже шеи. Смотрел на длинные чёрные волосы, собранные в хвост. Эти волосы распустить по плечам — было бы здорово.

— А как вас зовут? — спросил он после минутного молчания.

Чья-то рука стиснула локоть, рванула в сторону.

— Познакомиться хочешь, мальчик? — какой-то коренастый мужик с обвислыми усами дохнул перегаром на Андрея.

— Я просто зашёл поужинать.

— Поужинать мою девушку, — лениво протянул мужик, кивая. — Чико молодец. Но очень голодный.

— Тео, прекрати, — девушка отступила на шаг и нахмурилась.

— Конечно, солнце моё, сейчас мы это прекратим. Верно, мальчик?

Андрей стряхнул лапу мужика с локтя и открыл рот, чтоб выказать словесно всё своё презрение, но, подумав, просто сказал:

— Чё те надо, а?

Мужик радостно ощерился, опять кивнув, и со всех сторон к ним стали подходить какие-то личности — почёсывали кадыки, приглаживали волосы, насвистывали, цокали языком. Почуяв неладное, бесшумно нарисовался Карл, застыв за плечом каменным истуканом.

— Э. кабальерос, на выход! — крикнул из-за стойки бармен, делая отмашку в сторону дверей.

— Сей момент, Паблито! — ответил вислоусый Тео. — Слышали? Теперь ножками на выход, оба. Будем разговаривать.

Они продвигались к дверям, окружённые плотным кольцом — человек с дюжину, не меньше. Андрей был зол, но относительно спокоен. Местная урла оказалась настолько тупа, что не разглядела в Карле гвард-голема. Хотя, может из-за освещения — и при дневном свете многие путаются, настолько эти машины шестого поколения похожи на людей. Распознать можно только по «стылому» взгляду и разъёму под анимачип на шее сзади. Ну да неважно — хотите подраться с экскаватором? Удачи.

Как только свернули в переулок, Андрей забрал у Карла сумку и тихо скомандовал: «Можно!». Первый раз он вживую увидел работу гвард-голема. Хотя и на минимальной атаке (противники без оружия) но всё равно — эффект потрясающий. «Это просто какой-то балет», — пробормотал Андрей, уклоняясь от туши вислоусого, пролетевшей к мусорным бакам.

Он залюбовался эпичнейшей картиной битвы мух с вентилятором, и тут вдруг сам собой заскользил по плечу ремень походной сумки, рука дёрнулась поймать, но схватила лишь воздух. Удивлённо обернувшись, Андрей успел заметить убегающую, сверкая голыми пятками, фигуру в чёрном платье. «Сумка! — заорал он. — Карл, догони!». Голем мгновенно развернулся и, стуча башмаками по мостовой, набирая ход как бронепоезд с горки, умчался в вечерний сумрак. «Сумку догони!» — опять проорал Андрей вслед, и тут ему прилетело в челюсть.

Кабальерос не сильно пострадали, но сильно разозлились, и с третьего удара Андрей таки оказался на земле. «Похоже, кердык котёнку…» — мелькнула мысль.

Неожиданно всё кончилось — вислоусый Тео прокричал «Баста-баста!» и ещё что-то там на местном пиджине, Андрей не понял. Его пнули ещё разок по копчику, после чего, кряхтя и сморкаясь, бригада потянулась обратно в кафе. Не успели. К входу, сияя красно-голубой гирляндой, подлетел полицейский зверовоз, выскочившая стража замахала дубинками и местная урла кинулась врассыпную. «Стоять, уроды!» — закричал Андрей и захохотал, размазывая кровь по лицу.

Повязали всех.

 

Андрей сидел один в камере с решётчатой стеной и двухъярусными нарами на четверых. Страшно несло от унитаза в углу, лампочка жужжала и моргала на потолке. Андрей пытался объяснить дежурному, что к чему: «Сеньор, я потерпевший! Я инженер! Ла инжениро пор фавор! Эскуча ме, сеньор, пожалуйста! Дайте мне ван лист пепер, я буду катать заяву и позвоните на намбер оперативной службы гостехнадзора, там подтвердят мою личность!»  Дежурный кивал, но что-либо делать отказывался — завтра приедет судья Диас и будет принимать заявы, и будет судить правых и не правых, и да поможет вам всем пресвятая Дева Мария.

Андрей растянулся на нарах, поёжился от ночной прохлады. В общем, всё не так страшно. Единственный жизненный вопрос — сумка. В ней деньги, кредитки, документы, а главное — Ключ. Ключ — это главное. Ту милую девушку Карл, конечно, поймал. Сумку, конечно, забрал. Главное теперь, чтоб он шёл прямиком в их гостиничный номер, а не мотался по улице с бесхозным мета-ключом в сумке. Мда. Нормально так погулял в первый день. Но какова мамзель! Какая искренность в жестах! Где сейчас твои чёрные глаза, зараза?

Через час с небольшим привели Карла. «Принимай дружка. Сам пришёл, молодец», — проворчал дежурный, запуская голема в камеру.

— Карл, где сумка? — вполголоса спросил Андрей, как только они остались одни.

— Сумки нет. Похититель скрылся.

— Не понял. Ты что, не догнал её? Ты — не догнал?

— Сложный маршрут. Высокая скорость. Отсутствие плана местности. Похититель скрылся.

— Карл, ты… — Андрей даже зажмурился, — ты меня сейчас убил.

В памяти всплыли строчки параграфов: «В случае утраты специального изделия «мета-ключ системный», равно как и потеря контроля над ним, равно как и несанкционированная передача его третьим лицам, виновные несут ответственность в виде дисквалификации, а в случае наступления тяжких последствий — уголовную ответственность».

Не надо было выходить из гостиницы. Надо было сидеть в номере до завтрашнего дня, там сдать этот злосчастный ключ в сейф дежурного по Комплексу, а потом уже идти искать приключений. Теперь всё. Командировка окончена. Можно идти сдаваться безопасникам. И сушить сухари.

 

Из мучительной вязкой дрёмы, наполненной какими-то невнятными ужасами, Андрея выдернул толчок в плечо. «Вставай, там пришли к тебе», — опухший ото сна дежурный офицер тряс связкой ключей перед его лицом. В зарешёченном оконце камеры светилось раннее утро. Андрей дошаркал до комнаты посещений, поднял глаза и остолбенел. Первым порывом было крикнуть «Вот она, хватай её!», но тут же он сообразил, что всё не так просто.

— Какая встреча, — просипел Андрей.

Она сидела на облезлом стуле, прижимая к груди полиэтиленовый пакет. Тёмные очки,  шляпа с полями, поднятый воротник плаща. Типа — не узнать.

— Хорошая маскировка, — кивнул Андрей. — Бороду клеить не пробовали? Тоже метод.

— Я пришла решить с вами один вопрос, — равнодушно сказала она, — нужен ваш отказ от претензий, чтоб ребят выпустили.

— Ничего, пусть посидят с месячишко, отдохнут.

— Там некоторые под условным ходят, им сидеть дольше. Поэтому нужен ваш отказ. А я верну вам вещи, — она достала из пакета сумку, протянула Андрею.

— Хорошо, — сразу согласился тот, — только я проверю сначала.

Документы, бумажник, гостиничная карта и главное — Ключ. Сердце Андрея бешено колотилось. Всё на месте. Ключ лежал в футляре на дне сумки.

— Деньги пересчитайте.

— Я джентльмен и верю даме на слово, — Андрей застегнул молнию сумки. — Ладно, будь по-вашему. Но надо дождаться судью. Тут вроде только он решает…

— Здесь не столица, — перебила она, — у нас всё проще. Ну что, пойдём переговорим с офицером?

— Да. Стоп! То есть, нет, — задумчиво сказал он.

— Что ещё?

Андрей потупил взор.

— Тут такое дело… Вчерашние события… Такой урон, я вам скажу. Костюм испорчен, вечер тоже. Бифштекс остался на столе. Плюс телесные увечья, — он потрогал оцарапанную скулу, — и ночь в обезьяннике тоже. Компенсировать бы…

— Вам ещё и денег что ли? — удивилась она.

— Что деньги! Человеческое достоинство бесценно. Вот мы с вами вчера не дотанцевали. Не договорили. А хотелось бы договорить за бокалом вина. И дотанцевать. Один танец. Нет, два, — он опять потрогал скулу, — нет, лучше три. И чтоб усатый Тео где-то рядом присутствовал и с нами порадовался. А деньги это тлен…

Она сняла очки и уставилась на Андрея.

— Что за чушь вы несёте?

— Жаль. Очень жаль, — вздохнув, Андрей положил сумку ей на колени и поднялся со стула. — Пойду вздремну. Голова просто раскалывается…

— Стойте. Ладно, не знаю, что вы там затеваете, но я согласна.

— А что я могу затеять? У меня нет своей бригады коммандос, я простой инженер.

— Где и когда?

— На том же месте. В тот же час. Завтра. Хотя нет, уже сегодня. Чего откладывать-то.

— Чёрт с вами, но предупреждаю  — один подозрительный жест, и вы… И из вас…

— Сделают чучелко, — кивнул Андрей, — понимаю. Только и вы уж не обманите меня. А то я расстроюсь и пойду к судье Диасу за утешением.

 

До начала рабочего дня Андрей успел перекусить вчерашним бутербродом, засыхавшим в холодильнике номера, принять душ, переодеться и покормить Карла. Да, это удивительный факт — големы шестого поколения работали не от батареек, их надо было кормить специальной смесью из туб. Человеческую пищу они, конечно, могли принимать в каком-то небольшом количестве, но страдали животом. А про алкоголь даже речи идти не могло — мгновенный перехлёст инструкций в матрице, и машина за полтора ляма превращалась в хлам.

Оставив Карла в номере, Андрей пошёл искать корпус управления Комплекса. Расписавшись в журнале прибытия на вахте, Андрей с неудовольствием узнал, что его, оказывается, ищут с пяти утра с приказом перезвонить по указанному номеру. Лично. Номер шёл по ведомству безопасников. «Чего опять-то? Чего я сделал-то?» — мрачно недоумевал Андрей, нажимая кнопки здоровенной бандуры телефона-ЗАС в дежурке управления. После треска и гудков трубка ответила:

— Слушаю.

— Мета-инженер третьего ранга Куликов Андрей, — представился он. — Просили перезвонить.

— Ага! Появился наконец! Ты где там зависаешь, барбос?

— Тибальд! — Андрей улыбнулся облегчённо.

Тибальдушка, белобрысая бестия, пьянь факультетская, дружбан нежных детских лет и сурового отрочества. Десять школьных лет плечо к плечу и спина к спине, потом шесть лет академии.  А дальше выпуск и — разошлись пути. Папаша Тиба, целый замминистр, пристроил сына к безопасникам. Теперь Тибальд Менковски — «оперативный уполномоченный Государственного Комитета Безопасности в Сфере Метафизических Технологий». Звучит нелепо, но, тем не менее — факт.

— Я к тебе сегодня вылетаю, — звучало в трубке, — встречаемся без официоза — оркестр отставить, почётный караул пусть тоже отдохнёт. А вообще, как там на Эстевеге погодка?

— Погода шепчет, Тиб!

— Водка?

— Стынет!

— Бабы?

— Королевы!

— Я вижу, вы там правильно организовали рабочий процесс, сеньор инженер третьего ранга, значит, прибуду к вам на усиление.

— Ждём!

— Только такая просьба к тебе, Андрей — не говори там никому, что я по линии безопасности. Типа — простой чиновник, сбор статистики, бухгалтерия, ляля-тополя. Ладно?

— Хорошо. Рад буду тебя увидеть.

— А уж я-то как рад! Ну бывай, дружище!

 

Главный техник комплекса, седой предпенсионный мужик по имени Себастиан, некоторое время с интересом разглядывал побитый фейс Андрея, но допытываться не стал, просто сказав: «Прибыл, это хорошо. Одевай комбез и пошли». Пройдя систему сканеров идентификации второго периметра, они прошли в аппаратную.

— Мерцает, зараза, — сказал Себастиан, — невооружённым глазом видно.

Через окошко аппаратной был виден дропкомм-кристал, метровой снежинкой висящий над угольно-чёрной чашей рефлектора и заметно мерцающий голубоватым светом.

— Поэтому и подал заявку на внеплановый регламент, — сказал Себастиан. — Долго провозишься?

Андрей пожал плечами.

— Надо подумать. Отцепить от системы, сбросить на ноль, почистить, перезапустить… Дня три, я думаю. Это если ещё что-то не выплывет — агрегат старый, разболтанный.

— А я уже третий год твержу — капиталка нужна.

Андрей раскрыл чемоданчик макдрайва, привычными движениями подсоединил шлейфы к центральной консоли, достал из сумки и установил в разъём главного пульта мета-ключ. Себастиан с интересом наблюдал.

— Занятная машинка. Быстрая, наверное?

— Ну как сказать. Икс-пятый макдрайв выдаёт на пике мощность кастования порядка двух тысяч условных заклинаний в секунду. Но это не рекорд вообще-то.

— Да уж. Техника на грани фантастики. А я в бытность молодую, вот как ты сейчас, вручную кастовал. И не условными, а реальными заклинаниями — не циферками, а голосом и ручками. Бывало, к концу смены уже сипишь, и руки не поднимаются…

Внезапно в аппаратной раздался девичий голосок:

— Извините, а сюда папа не заходил?

— Чей папа? — машинально спросил Андрей, оглянулся и обмер.

— Мой, — сказала она, поправляя хвост длинных волос и безмятежно глядя чёрными-пречёрными глазами истинной дочери Эстевеги.

— Он, наверное, у транспортников, Инесита, — подал голос Себастиан, — я там его видел с полчаса назад.

— Спасибо, — девушка скрылась.

— Вот это да? — сказал Андрей почему-то с вопросительной интонацией.

Себастьян хрипло хихикнул.

— Нет, парень, это не «да». Это Инес, доченька полковника Фульхенсио Авиды, второго лица на Эстевеге и нашего шефа. Забудь и не думай.

— Почему?

— Потому что она — золотая девочка. А ты простой инженер. Хоть и умный, но по сути ковбой-вакеро. У нас, конечно, демократия и всё такое, но местные традиции ещё в силе.

— А почему она здесь?

— Вообще-то она в столице учится. Чего ей в глуши нашей… А сейчас её папка на преддипломную практику вроде как выписал. Вот она и порхает везде, где хочет. Но я тебе советую, не заморачивайся. Дохлый номер, одно расстройство.

— Это как сказать, — задумчиво протянул Андрей.

Первый шок с него уже сошёл и мысли завертелись в голове с лихорадочной быстротой. Вот это сюжет! Дочь местного барона — предводительница шайки уголовников! Грабит прохожих тёмными ночами! Какой пассаж! Но какая сила воли — даже глазом не моргнула, увидев Андрея. А у самой душа, поди, в пятки ушла. Бедняжка.

 

Отобедав, Андрей вышел из столовой на улицу и столкнулся со спешащим куда-то Тибальдом.

— Какие люди!

Последовали объятия и дружеские тычки кулаком в рёбра, возгласы «Заматерел, хорёк!» и «Возмужал, барбоска!».

— А я прямо с самолёта, — сообщил Тибальд. — Вот, бегу к местному сеньору-ранчеро, как уж его там…

Рядом послышался цокот каблуков. Она шла лёгкой походкой, прижимая к груди папочку с документами. Красная юбка-мини, белая закрытая блузка, белые туфли на высоком каблуке.

— Нашли папу? — крикнул Андрей.

Она улыбнулась. Ей очень шла эта улыбка.

— Да, спасибо!

— Но я рассчитываю на вечер!

Улыбка сразу погасла. Нахмурившись, девушка прибавила шаг, опустив голову. «Зря я это сказал», — подумал Андрей.

— Кто такая? — заинтриговался Тибальд.

— Ты не поверишь. Вечером зайду к тебе, расскажу.

 

В кафе сегодня было так же многолюдно, пришлось сторожить освобождающийся столик. Она опаздывала. Прождав минут сорок, Андрей забеспокоился. Вышел на свежий воздух и у крыльца встретил лениво дымившего сигаретой Тео.

— Где она?

Тот процедил, глядя в сторону:

— Иди покушай свежих сочных буритос, мальчик.

— Обязательно. Так где Инес? Мы договаривались, — Андрей постучал пальцем по циферблату наручных часов.

Тео глянул, недобро сощурившись, и, помолчав, буркнул:

— Жди. Скоро придёт.

Андрей вернулся в зал. Прошло ещё с полчаса. Наконец, в дверях появилась она в сопровождении Тео. То же чёрное платье, та же лента на шее, только волосы собраны в пучок по офисному дресс-коду. Остановилась, хмуро оглядывая зал. Андрей вскочил с места, помахал рукой, заспешил навстречу.

— Ну? — недобро спросила она.

— Добрый вечер, донья Инес.

— Дальше что?

— Прошу к нашему столику.

— Ты танцевать хотел? Тогда вперёд.

— Что ж так сразу-то…

— А чего тянуть?

Они танцевали на пятачке у эстрады с музыкантами, рядом, привалившись спиной к стойке, ухмылялся Тео.

— Я, когда сегодня вас в аппаратной увидел, онемел просто. Неожиданно получилось, — Андрей хмыкнул. — А вы молодец — и вида не подали.

Она молчала.

— Кстати, юбка с блузкой вам лучше идут, чем это платье.

Опять молчание.

— Я там ляпнул невпопад. Ну, насчёт вечера. Возле столовой. Извините, если что, обещаю теперь держаться на расстоянии.

— Да уж постарайся, — буркнула она.

— Я же понимаю, конспирация. Папа строгий?

— Не то слово.

— Немногословная вы сегодня. Рассержены, наверное? Ну и зря. Я вот не сержусь. Даже на Тео не сержусь. Хотя он меня стукнул. По лицу, между прочим. Эй, Тео, обнимемся, братишка? Не хочет. А я всё равно не сержусь.

Музыка стихла.

— Прошу к столу, — Андрей сделал приглашающий жест.

Она не возразила.

Какое-то время сидели молча. По идее, надо было сделать заказ, но официантки не было видно. Если только в баре попить взять…

— Может, по бокалу «Божоле»?

— Я не пью. А с тобой тем более.

— За что ж мне такая кара? Я, между прочим, жертва ограбления, нуждаюсь в сочувствии.

— Жертва! — фыркнула она. — Аграрий «сеялки-веялки», с шантажа начал, шантажом продолжил. Что ещё придумаешь?

— К слову, кто-то вообще с мордобоя начал. И причём здесь шантаж? Если я действительно хотел с вами встретиться, действительно хочу узнать вас ближе.

— Ну вот ты узнал. Легче тебе стало, дурачок?

Андрей помолчал, потом сказал спокойным голосом:

— Дурачку стало легче, да. Дурачок думает о сеньорите Малагенье, и ему легче. Дурачок смотрит на сеньориту и ему совсем легко. Только до дурачка не доходит, что она — золотая девочка, «Малагенья Салероса», а он рылом не вышел. Ни в банду, ни в команду. Но теперь, кажется, дошло. И пропади ты пропадом со своим мажорским выпендрёжем.

Андрей стал подниматься из-за стола, но она остановила.

— Подожди, ещё два танца, как договаривались.

— Прощаю тебе этот должок.

— Не надо прощений, — устало сказала она, — пойдём лучше танцевать.

Солист марьячис выводил тонким голосом: «Где теперь твои чёрные глаза? Кто украл их у меня и увёз в дальнюю даль, пока я спал?» Облака сигаретного дыма плыли по залу. Руки Инес лежали на его плечах. Её волосы едва уловимо пахли ванилью и сандалом.

— Извини, — пробормотал он.

— Проехали, забыли.

— Обещаю ни о чём тебя больше не спрашивать, благородная донья.

Она подняла взгляд на Андрея и с усмешкой сказала:

— Тогда я с тобой буду скучать, благородный дон.

— Вот ведь — опять не в тему сказал. Надо подумать, чем побороть твою скуку. Нужно что-то яркое, оригинальное…

— Да-да, я слушаю в нетерпении.

— Скажем, в кино.

— Кино? — она удивлённо подняла брови.

— Да. Завтра.

— Это очень оригинально и свежо.

— Я знаю. Была ещё мысль грабануть на пару банк, но я отмёл её. Слишком банально.

— Кино так кино. Почему бы и нет. Тогда встретимся в парке у входа. Ты извини, мне пора. Надо идти работать.

— Инес, — укоризненно покачал головой Андрей, — время детское. И поставят тебе твою практику в любом случае.

— Нет, мою работу за меня никто не сделает, — грустно сказала она.

— Принципиальный у тебя батя. Уважаю.

 

В гостиницу Андрей вернулся в девятом часу, узнал на ресепшене, где поселился Тиб (лучший люкс на третьем этаже — никак иначе) и вскоре стучал условным стуком в дверь номера. За пазухой грелась бутылка коньяка, в кармане лимон и шоколадка.

Тибальд, открыв дверь, бурно обрадовался, но в номер почему-то не позвал.

— Пришёл, морда протокольная! — трепал он друга за уши. — Как я по тебе соскучился, бродяга!

— Ну дык… — Андрей потянул бутылку из-за пазухи.

Тибальд переменился в лице, страдальчески закатил глаза.

— Брат, убей меня! Застрели прямо здесь — не могу. Завалили, ты не поверишь — реально завалили. К утру сдать на отправку три отчёта. Запрягли, падлы, самого молодого за всех отдуваться, если не сделаю — кранты и расход по мастям. Поэтому — не могу, дружище, давай отложим. На днях разгребу всё и — гудим!

— Понятно. Тогда отложим.

— Ну ты как сам-то, нормалёк? Что у тебя на морде такое, аллергия на ботинки, что ли? Да, ты рассказать хотел насчёт той пеппы в красной юбке. Что там?

— Да не, это ж дочка…

— Знаю-знаю. Ну и что — дочка. Не бабуля же.

— Глухо там.

— Не может быть. Звончее надо, звончее. Закончу дела, займёмся. Ты надолго тут?

— Ещё дня три-четыре.

— Успеем. Слушай, а что я тебя утром никак вызвонить не мог, ты где ночевал-то, маньячилло?

— В номере спал после двух суток в поезде. Не слышал, как стучали.

— Хренасе, ты суслик. А что, ты говоришь, у тебя на морде лица?

— С полки рухнул в поезде.

— Это ты неправильно рухнул. Надо лицом кверху. Потренируйся обязательно. Ладно, Андрюх, я — за бумажки. Не обижайся только, ага? Мы ещё догонимся.

— Само собой. Ну бывай.

Андрей сам не знал, почему не стал рассказывать Тибу о своих приключениях. Наверное, «на сухую» не пошло откровение. Да и вообще — ничего такого феерического по сути не произошло. Ну, заночевал в обезьяннике, с кем не бывает. А об Инес говорить теперь совсем не хотелось. Её заморочки — её личное дело. Никого не касается. Тем более Тибальда. Мало ли…

 

Рабочий день тянулся, казалось, бесконечно. В Систему Андрей сегодня не входил, гонял инструкции с макдрайва. Скучал и маялся, глядя на застывшие цифры часов в аппаратной. Как только пробило шесть, лихорадочно отстегнул шлейфы, запер-обесточил-опечатал и ринулся в гостиницу наводить персональный лоск.

За пятнадцать минут до срока он был у центрального входа в парк. Ходил от одного столба ворот к другому. Карл истуканом сидел на скамейке. «Цветов, что ли купить? — подумал Андрей. — Хотя, она, наверное, не придёт».

Она пришла. На этот раз на ней были джинсы и свободная блуза, волосы спрятаны под платок-бандану. И те же пресловутые тёмные очки (душа Андрея отобразила фейспалм).  Верный Тео с отсутствующим видом фланировал неподалёку.

— Ну вот, — она развела руками, — я готова.

— Очень рад, — кивнул Андрей.

Он не знал, что ещё сказать.

Они пошли по аллее парка, шагая нога в ногу, иногда чуть касаясь плечом друг друга.

— А почему мы молчим? — наконец подала голос Инес.

— Но мне же нельзя ни о чём спрашивать.

— Тогда рассказывай.

— Что рассказывать?

— Что-нибудь. О себе, например.

Андрей мучительно задумался. Во всей его жизни почему-то не находилось ярких и неординарных событий, которые могли бы впечатлить. Удивительно гладкой и скучной казалась ему сейчас прошлая жизнь. Да ладно, что там думать, о себе, так о себе.

— Значит, о себе. Двадцать два года. Не женат.

— Та-ак.

— И не был женат.

— Та-ак.

— Но, наверное, буду женат. Когда-нибудь.

— Очень возможно.

— Работаю.

— По сеялкам-веялкам.

— Да, но это секрет.

Постепенно Андрей разговорился и даже не заметил, как они подошли к кинотеатру. Шёл показ «Альмирантес». Фильм настолько старый, что Андрей удивился, что его до сих пор крутят.

— Пойдём? — спросила Инес.

— На это? А ты не смотрела его раньше?

— Я редко хожу в кино.

— Тогда пошли. А оруженосцев куда денем? С собой? — Андрей кивнул в сторону стоящих неподалёку Карла и Тео. — Они неплохо смотрятся вместе. Так и подружатся, глядишь.

— Это вряд ли. Тео не выносит големов. Да давай их отпустим по домам, не возражаешь?

— Я только «за».

Зал был почти пустой. Спустя какое-то время свет погас, и зазвучала знакомая с детства музыкальная тема титров. Здесь крутили недублированную копию, но Андрей помнил весь фильм почти наизусть, поэтому не напрягался. Даже  увлёкся происходящим на экране.

А на экране всё шло своим чередом и приближалось к трагической развязке. Умирающая подружка главного героя под шум набегающих волн просила любить её, тот, разрываясь между жалостью и нежностью, уступал. И просыпался наутро рядом с телом мёртвой возлюбленной среди песчаных дюн.

Андрей украдкой глянул на Инес. На её щеке блестела слеза. Он осторожно накрыл её руку своей. Инес будто не заметила.

Из кинотеатра они шли молча. Наконец, Инес тихо сказала:

— Не понимаю. Зачем она его просила?

— Ты о чём?

— Зачем она его просила о… о любви? Ведь она же умирала.

— Ну, это очевидно.

— Объясни.

Андрей замялся.

— Тут как бы это… В общем… У них любовь была. Вот и всё. Просто красивая и печальная история. Романтическая.

— Это понятно. Но почему она, умирая, просила любить её? Ему же потом было намного больней? Намного-намного больней?

— Это да, — Андрей задумался.

Почему-то раньше ему в голову не приходила эта мысль.

— Инес, я не знаю, честно говоря. Ну да, ему было очень больно. Но ведь до этого было очень, гхм, хорошо. Боль — да, но ведь и радость присутствовала. Боль и радость — нет одного без другого. Наверное, так.

— Наверное, так, — эхом отозвалась Инес.

Она попросила дальше её не провожать. Андрей поймал такси, усадил Инес в машину, помахал вслед.

— Развлёкся? — неподалёку стоял Тео, засунув руки в карманы. — Закругляйся с этим делом, парень.

— Опять в наезд пошёл? Ну давай ещё разок подерёмся, — пожал плечами Андрей.

— Ты просто тратишь время, своё и чужое, — Тео говорил спокойно, без обычных сленговых выражений и почти без акцента. — С Инес ничего не получится, забудь.

— Это я уже слышал. Тео, она больше не твоя, смирись с судьбой.

— «Твоя-моя», не неси чушь. Ты всем мешаешь, а ей в первую очередь.

— Ну, за неё-то не говори. Инес взрослая, сама разберётся.

Тот помолчал, глядя на Андрея со странным выражением лица, покачал головой.

— Тебя ждут большие огорчения. Несчастный ты глупец.

— Ничего, переживу как-нибудь, — крикнул Андрей вслед удалявшемуся Тео.

 

Весь следующий вечер они провели, шатаясь по кафешкам в центре. Уже без Карла и Тео, только вдвоём. Пили обжигающий кофе, глазели на веселящийся народ, иногда танцевали.

— А тебе нравится твоя работа? — спросила Инес перед расставанием, когда они шли по освещённой фонарями набережной, поджидая случайное такси.

— Как сказать… Пока учился, казалось — круто. Представлялось, буду таким титаном — весь мир на плечах. Благополучие государства, счастье людям, мир народам, воздух пилотам, хавчик голодным и всеобщее траляля. А на самом деле — рутина. Но платят, да.

— Мне кажется, эти «Генераторы Счастья» отдают воровством.

— Да ну, какое там воровство. И не «генерируют» они ничего. Правильнее говорить «модератор социальной стохастики». Да, у кого-то убавится везухи, у кого-то прибавится, но выигрывают-то все.

— Выигрывает «комитет двенадцати».

— От которого зависит всё — твоя жизнь, моя жизнь, погоны твоего отца и усы Тео. Потому комитет никогда не ошибается, никогда не лажает; каждый жертвует чуть-чуть, толику малую, своего везения, «плюс-фактора» по-нашему, чтобы в общем и целом страна была в шоколаде. Никаких потрясений, никаких форс-мажоров, разборок, покушений, внезапных кончин генсеков и монархов — гладь-благодать. Но за это приходится платить. Что-то вроде налога. Ты ведь не против системы налогообложения как таковой? Да, лишний раз переболеет гриппом ребятёнок. На месяц раньше помрёт бабушка. Лопнет стояк в сортире и зальёт соседей. Но в итоге оно того стоит. Разве нет?

— А кто-то спрашивал согласия бабушки умереть на месяц раньше?

— Тьфу ты. Диссидентка ты моя трепетная. Это общественный договор, народ так решил. Да, они там по ящику ругаются, флажками машут, бегают то за ментами, то от ментов, веселят публику. Но народ выбрал такую форму общественного договора. Точка.

— У тебя есть подписанный экземпляр? Покажешь?

Андрей закряхтел.

—  Инес, да ну её в пень, эту политику. Давай лучше об искусстве. Хочешь, мультфильм расскажу?

 

Назавтра была суббота. Себастиан предлагал ещё посидеть повозиться с частотной настройкой, но Андрей возразил: «Сверхурочные будут? Нет? О чем тогда говорить». Инес хотела к воде, искупаться-позагорать. От общественных пляжей Андрея бросало в дрожь, поэтому он с утра метнулся в прокат машин, отвалил кучу денег за дребезжащий двадцатилетний «Линкольн»  и обзавёлся картой местности. Он подобрал Инес у ворот парка и направил машину из города. Они покатили дальше и дальше от цивилизации, к пустынному морскому берегу.

 

— Зря не купаешься, вода замечательная! — сказала Инес, выходя на горячий песок и отжимая волосы.

— Я неважно плаваю, — лениво ответил Андрей, любуясь её фигурой в чёрном бикини.

— «Неважно» это как? По-собачьи, что ли?

— Это как топор. С моторчиком.

— Странно. Вроде ничего сложного — ложись на воду и плыви.

— Меня вода не держит, проваливаюсь почему-то. И дышать нечем. Хотя тоже вот думаю — если Карла в пруд бросить, он поплывёт, или по дну побежит? Лично я бы побежал, так быстрее.

Она обернула бёдра парео, села рядом на песок.

— Скажи, Андрей, а как ты к Карлу относишься?

— Как к сыну. С суровой нежностью. Но иногда рука тянется к ремню. Я ещё не привык к нему, если честно. Големов нам только недавно придавать начали, а до этого мы с табельным оружием ездили. Такие, типа: «Хха! Пыщь-пыщь!»

— А можно я у тебя спрошу одну вещь?

— Так и быть, позволяю.

— Только с условием — отвечать без вранья. Честно. Иначе я потом тебя возненавижу навсегда, если пойму, что ты соврал. И ещё — никаких комплиментов, это не принимается. И никаких шуток — тоже не считается за ответ.

— О. Серьёзные дела, — Андрей привстал на локте. — Но ты понимаешь, что такие вещи бесплатно не даются? Тогда я тоже имею право на вопрос. На тех же условиях.

— Хорошо.

— Тогда спрашивай.

Она глубоко вздохнула.

— Подумай и скажи — кто я для тебя? Почему ты сейчас со мной?

Помолчав, он ответил:

— Ты — девушка. Не моя девушка и это причиняет мне боль. Я с тобой только сейчас потому, что не могу быть с тобой всё время. Наше «сейчас» закончится, я знаю, но принять это не могу. Я найду тебя в столице и добьюсь, чтобы «сейчас» стало «всегда», нравится это кому-то или нет.

Инес отвернулась и глухо сказала:

— Теперь ты.

— Хорошо. Подумай и скажи — кто я для тебя? Почему ты сейчас со мной?

— Ты — Андрей Куликов. Человек, каких я раньше не встречала. Я с тобой сейчас потому, что, когда ты рядом — я живу.

— А когда не рядом?

— Выполняю инструкции. Нечестно, это уже второй вопрос.

Помолчав, Андрей сказал:

— Вокруг тебя слишком много инструкторов. Здесь только один выход — бежать.

Он осторожно коснулся губами её плеча. Потом ещё и ещё.

— Ой, у тебя мурашки! — удивился Андрей.

Инес отодвинулась, глянула чёрными горящими глазами.

— Ты маг. Ты ведь маг, да? Ну мета-инженер, какая разница. Можешь сделать так, чтоб обо мне все забыли. Как будто меня не было никогда. Все, кроме тебя. Ты же знаешь какие-то заклинания, что-то ты умеешь?

— Что-то. Но не сворачивать мозги целой толпе. Такие вещи делали в древности. И то не факт. Время истинных магов ушло.

— Тогда всё совсем плохо…

 

В воскресенье Андрей решил шикануть. С утра обзвонив все самые солидные рестораны, всё-таки умудрился заказать столик. С Инес они должны были встретиться в полдень, время ещё оставалось. Он проехался по гостиницам, ужаснулся местным расценкам на номера. Только на окраине города отыскал более-менее приличный апарт за разумную цену. Но финансовая брешь в итоге получилась немалая. «Всё равно надо, — думал Андрей. — На всякий случай. Вдруг отдохнуть захочется».

— Вуаля! — объявил он, подогнав машину к ресторану.

— «Метрополь»? — удивилась Инес. — Ты хоть бы предупредил, я б оделась соответствующе.

На ней было всё то же чёрное платье.

— Нормально всё. Я тоже без фрака.

Но, судя по недовольной роже швейцара, нормально было не всё. Андрей забыл про своё побитое лицо и выглядел, несмотря на пиджак, несколько зверски.

— Миленько так, — сказала Инес, оглядывая зал, — но скучновато.

Она углубилась в чтение разных меню и карт. Оркестрик на сцене тянул что-то блюзовое. Посетители, сплошь публика в годах, почти шёпотом переговаривались.

— А что вкуснее, водка или текила? — спросила Инес.

— Ты же не пьёшь.

— Ну нет, в таком ресторане и не выпить — грех.

— Я сам подберу тебе что-нибудь лёгенькое повкуснее.

Официант принёс заказ, Долго порхал и шаркал вокруг них, наконец, исчез.

Инес подняла бокал.

— Так выпьем же за… А ты чего?

— Я за рулём. Но с минералочкой поддержу.

— Ха. Тогда завидуй. Так выпьем же за…

— За тебя.

— И за тебя. И будем на «ты».

Она пригубила из бокала и скривилась.

— Бяка какая…

— Это «Контадор» восьмилетнее.

— А на вкус какое-то не восьмилетнее, — она залпом допила бокал и стала торопливо заедать мясным ассорти.

Минут через пять её смуглые щёки потемнели угрожающим румянцем.

— Инес, ты раньше пила спиртное?

— Конечно. Я столько спиртного пила, что тебе и не снилось. Чего они нудят-то всё? — она неодобрительно посмотрела на оркестрантов.

Андрей молчал, подперев лицо ладонью. Ему было неуютно среди этих зеркал, портьер и перешёптывающихся пенсионеров.

Неожиданно Инес поднялась с места и пошла к оркестру.

— А вы что-нибудь повеселее можете? «Чёрные глаза» умеете? Нет? А что умеете?

Весь зал воззрился на Инес. За дальними столиками даже привстали. Музыканты после минутной паузы бодро урезали свинг.

— Ну вот другое дело, — она повернулась к залу. — А что сидим-то? Танцуем-танцуем! Встаньте дети, встаньте в круг! Лан, пойду пописаю.

Невдалеке за столиком сидел пожилой лысый мужчина с молоденькой нимфеткой. Проходя мимо, Инес похлопала его по лысине: «Корми внучку лучше, дедуль, не жмись!»

Андрею стало ещё неуютнее.

Подплыл важный администратор.

— Прошу прощения, сеньор, но вам с подругой необходимо покинуть наш ресторан.

— Это недоразумение, она больше не будет. Прошу извинить.

— И всё-таки я вынужден настаивать…

Появилась Инес. Она шла от туалетных комнат, вытирая руки о подол платья.

— Что за дела? — деловито осведомилась Инес, подходя к столику.

— Сеньора, вынужден просить вас покинуть наш ресторан.

— Андрей, он нас не хочет. Дай ему стольник.

— Благодарю, не надо. Пожалуйста, покиньте…

— Андрей, он не хочет стольник, дай ему в морду.

По дороге к отелю Инес три раза порывалась рулить и один раз чуть не вышла на ходу. Зайдя в номер, она зафутболила туфли, стянула платье и, пробормотав «Устала», рухнула ничком на кровать. Минуты через три громко икнула, села, вытаращив глаза, икнула опять. Андрей схватил Инес в охапку и потащил в ванную. Её долго и тяжело рвало. Потом, умытая и завёрнутая в одеяло, она затихла на постели.

Инес спала примерно час. Андрей это время просидел перед телевизором, тупо переключая каналы. Проснулась она резко — высунула голову из-под одеяла и уставилась круглыми глазами.

— А мы где?

— В гостинице.

— А-а, — она задумалась. — А что было?

— Ничего особенного. Ты заснула.

— Не помню, — нахмурилась Инес. — Мы же были в ресторане? Потом я выпила вина. Потом…

— Уснула. Я тебя перенёс в машину и привёз сюда.

Она заглянула под одеяло.

— А почему я голая? То есть, в одном белье?

— Нет-нет, я ни причём. Когда приехали, ты проснулась, разделась и легла спать. Просила разбудить в восемь.

— Гм. Не помню.

— Бывает.

Инес печально вздохнула.

— Такой день испортила…

— Ну что ты, — Андрей сел рядом на постель, погладил её волосы, — день был замечательный. Я его долго не забуду.

— А я и не вспомню. Отвези меня домой, пожалуйста.

 

Как и в прошлый раз, Андрей высадил Инес, не доезжая квартала до Каса де Авида. Конспирация превыше всего, как же. Проводив взглядом фигурку в платке, удаляющуюся по слабо освещённой улице, он развернул машину и погнал к Комплексу.

«А ведь она нервничает, — подумалось вдруг. — Вчера эти выяснения на пляже, сегодня цирк в ресторане. Боится? Запуталась в двух своих ипостасях? Жизнь у девчонки нескучная, это да, но нервы здесь нужны железные. Забрать бы её отсюда подальше. Но папа… С папой не потягаешься».

 

Весь следующий день Андрей проторчал на генераторе, даже пообедать некогда было. Вечером забежал в номер, смыл с себя пыль и смазку, приоделся и рванул на выход. Не опоздать бы — Инес ждала.

На ступеньках лестничного марша гостиницы сидел Тибальд. Рядом — полупустая бутылка коньяка и пластиковый стакан. Андрей остановился в изумлении.

— А, это ты, — промычал Тиб, — Привет, дружбан! Дёрни стаканяру!

— Ты очумел, Тибальд!

— Не, ну можешь из горла, если брезгуешь…

— Давай вставай, не дай бог начальство увидит.

— Да пофиг.

Андрей взвалил Тибальда на плечо, потащил на третий этаж в номер.

— Э, флакон забыли! Тпппр-р-у-у-у!

— Давно керосинишь?

— С до обеда. У меня отвальная. Я отваливаю.

Дверь номера Тиба была распахнута. Втащив друга в комнату, Андрей сгрузил его на диван.

— Спи давай.

— Не, я не могу. У меня отвальная. Дёрни стаканяру, дружище! Я всё завалил. Всё к чёртовой матери. Всех террористов просвистел. Во как. Ты не террорист? Ты — не террорист. Я знаю.

— Лежи, из номера не высовывайся, — Андрей стащил с Тиба ботинки.

— Это всё мелочи. Типа — «отстранён от следствия». Ха! Тьфу! Ты ключ не передавал? Не передавал! Всё! И весь хрен до копейки.

— Какой ключ?

— Твой, какой же ещё. Системный. Волшебный золотой ключ. Сработал на копировании.

— Подожди. О чём ты?

— Ключ твой сработал, говорю! Глухой, что ли? Копирнули его.

— Кто?

— Террористы. Не знали, что он сигнал даёт на Комплекс. Я поэтому и прилетел. Террористов вязать. Ты думал, я просто так?  Гы-гы-гы! А я их не поймал. И теперь в от… в отстранении. Суки.

Смысл сказанного Тибальдом оглушил Андрея. Кто-то скопировал его персональный мета-ключ. Когда? Понятно, когда. Для чего? Чтоб получить доступ к Системе. А имея доступ, можно натворить всякого. Можно относительно безобидно ввести свой мнемокод в базу данных и причислиться к «лику святых», поймают не скоро. Можно остановить всю систему (это проще всего), тогда «небожители» станут обычными людьми — стреляй их, взрывай, без проблем. Но особо продвинутый метахакер может «перекинуть полюса», поменять плюс на минус. Тогда жить всему руководству, всем зачисленным в базу Системы, останется считанные минуты — всех скосит эпидемия несчастных случаев и внезапных летальных исходов. Кто это должен сделать? Андрей догадывался, кто.

Его трясло внутри, когда он подъехал к воротам парка. Инес запрыгнула на переднее сиденье, сняла очки и улыбнулась.

— Какая программа сегодня? Ой, ты и Карла прихватил. Привет, Карл!

— Добрый вечер, сеньорита Инес, — пробасил голем с заднего сиденья.

— Зачем тебе копия ключа? — глухо спросил Андрей, не глядя в её сторону.

— Какого ключа?

— Разводного, на три четверти. Не надо играть, игры кончились.

Она молчала. Тогда Андрей продолжил:

— Кто должен входить в Систему? Ты? Тогда я тебя огорчу. В Комплексе с недавнего времени каждый угол и каждая форточка под негласным надзором. Любой левый персонаж, как только протянет шаловливую ручку к пульту аппаратной, не проживёт и секунды. Тибальд Менковски — не бухгалтер, как ты думаешь, он опер-безопасник из главка, прибыл на срабатывание сигнализации ключа. Но про сигнализацию никто у вас, конечно, не знал. Ну что молчишь? Скажи что-нибудь.

— Мне нужно позвонить, — ровным голосом сказала Инес.

Ушла. Андрей нервно барабанил пальцами по рулевой баранке. Если она не вернётся, то… Значит, не вернётся. Пусть будет, как будет. Слишком лихо всё закрутилось. Шалости дочки Большого Папы зашли слишком далеко. Вот пусть на пару с папашей и разгребают. Хотя, папаше в этой ситуации не позавидуешь. Прощайте эполеты.

Она вернулась. Как ни в чём не бывало, села в машину.

— Так какая программа сегодня?

— Программа такая. Сейчас едем к твоему отцу…

— Нет.

— …и рассказываем всё, как есть. У него связи; думаю, что-то он сможет предпринять. Пока ещё не слишком поздно.

— Нет.

— Прекрасно, тогда я сам тебя отвезу, — Андрей включил зажигание. — Карл, придержи её, чтоб не сбежала.

— Подожди! Ладно, я согласна. Только не сейчас. Давай завтра? Ну пожалуйста! До завтра ведь ничего не изменится.

Андрей тяжело вздохнул.

— Я одного не понимаю — как ты умудрилась во всё это влипнуть? Зачем тебе это было нужно?

— Ты обещал не спрашивать.

— Кончились игры-обещалки! Ты же на лезвии ножа танцуешь, девочка! Неужели не понимаешь?

— Ты — обещал.

— А ты — врала.

— Не врала. Умалчивала. Потому что это касалось других людей.

— Ну да, конечно. Усатый Тео. Как же я забыл. И что теперь делать?

— Я хочу на карусели.

 

Андрей видел детский восторг в её глазах, когда земля плавно уходила из-под ног и кресла взмывали вверх, выше и выше, над кронами тополей, над дорожками с толпами прогуливающихся, к самому небу с начинающими загораться первыми звёздами. Инес вцеплялась в его плечо и судорожно вздыхала, когда русские горки низвергали их с темнеющих небес в залитую разноцветными огнями круговерть парка. Они ели огненные буритос, запивая ледяным апельсиновым соком. Они танцевали на асфальте под песню уличных музыкантов. Они лежали на траве лужайки, глядя в звёздное небо.

— Уже ночь, — сказал Андрей.

— Да. Пора домой.

— В Каса де Авида?

— Нет.

— Тогда ко мне?

— Ко мне.

Андрей долго петлял в пригородной застройке, пока не остановил машину возле модернового, но слегка неухоженного двухэтажного шале. «Здесь», — сказала Инес. Они вошли в дом, поднялись по деревянной лестнице в мансарду.

Платяной шкаф, полки с технической литературой, узкая армейская койка, пара стульев и большой рабочий стол со стационарным макдрайвом.

— Я не успела декодировать копию ключа.

Голые стены — ни картинок, ни фотографий. Нигде ни одной вазочки с цветами, ни одной расшитой салфеточки. Ни одной плюшевой игрушки.

Инес погасила свет, встала у окна, понурившись. Андрей подошёл сзади, взял её руку в свою. Она прошептала: «Я не умею просить». Он коснулся губами её шеи — отпрянула, прижалась спиной к стене.

— Прости. Прости, — Андрей замотал головой.

— Нет-нет, всё хорошо. Не бойся, — она вдруг прильнула всем телом, обхватив его шею руками.

Суетливая неразбериха застёжек и пуговиц, горячечный жар на щеках, короткое тоненькое «ах», перешедшее в полустон-полувздох. Она то запрокидывала голову, терзая пальцами простыни, то, сжав его лицо ладонями, вглядывалась чёрными сумасшедшими глазами, будто не узнавая, будто пытаясь вспомнить. Всю ночь его сжигал этот чёрный огонь глаз истинной дочери Эстевеги.

 

Что-то стеклянно звякнуло на первом этаже. Андрей осторожно отодвинул руку Инес, поднялся с кровати. В окна сочилось серое туманное утро. Внизу за обеденным столом сидел Карл, уронив массивную голову на сложенные руки. Над бровью темнело отверстие, по столешнице расплывалась алая лужица. Андрей метнулся назад, растолкал Инес.

— Снайперы. Непонятно откуда. Застрелили Карла.

Она кинулась одеваться, на ходу бросив:

— Уходи. Быстро.

— Это ваши? Или кто это?

— Неважно, — она подошла к платяному шкафу, упёрлась плечом. — Помоги.

Андрей навалился всем телом, шкаф со скрипом поехал в сторону, открывая узкий проход с лестницей, ведущей вниз.

— Внизу подвал и ход в гараж соседнего шале. Там машина. Садишься и уезжаешь.

— А ты?

— Со мной всё будет нормально, сейчас позвоню отцу…

Звякнуло оконное стекло, Инес, жалобно вскрикнув, осела на пол. Свитер над её правой лопаткой стал быстро пропитываться кровью.

— Что? Что они там творят? —  выдохнул Андрей. — Надо полицию…

— Уход-ди…

Он сорвал простынь с постели, обмотал Инес поперёк груди, потом, взвалив её на плечо, полез в проход за шкафом. Рыча от натуги, спустился по перекладинам в подвал, заставленный непонятными механизмами. Лаз оказался узким. Сняв с какого-то агрегата брезент, Андрей уложил на него Инес и пополз на четвереньках, волоча за собой девушку. Спустя вечность, вывалился из норы в чей-то гараж со стоящим белым «Камаро». Он усадил Инес в машину, сел за руль. Ключ оказался в замке зажигания, двигатель моментально завёлся. «Теперь — в больницу», — подумал Андрей и спросил Инес:

— Ты как?

— Хорошо, — еле слышно ответила она бескровными губами.

 

«Камаро» нёсся по пустынным утренним улицам. Андрей пытался вспомнить хоть какую-нибудь больницу поблизости. Вспомнил только центральный госпиталь на площади. За следующим поворотом улица оказалась перекрыта полицейским кордоном. «Всё. Хватит», — мысленно решил Андрей и остановился. Он вышел из машины, поднял руки и пошёл навстречу полицейским.

— Я Андрей Куликов, инженер гостехнадзора! У меня в машине дочь полковника Авиды! Она тяжело ранена!

«Камаро» сзади него вдруг взревел мотором и рванулся вперёд, визжа шинами. Загрохотали автоматные очереди. «Нет, нет!» — пробормотал Андрей, падая на асфальт. «Камаро» вильнул и врезался в столб освещения. Андрей вскочил и со всех ног побежал к машине. Инес выпала ему на руки из открытой двери.

— Зачем? — он прижимал её, безвольно обмякшую, к себе, повторяя: — Зачем?

— С тобой… живу… — её подбородок задрожал, глаза закатились.

— Не смей! Дыши! — трясущимися руками он пытался расстегнуть бархатную ленту-чокер на её шее. Расстегнул. Пальцы на что-то наткнулись.

— Не может быть, — сказал Андрей, склоняясь ближе и раздвигая рассыпавшиеся волосы.

Маленький аккуратный разъём анимачипа.

— Этого не может быть, — повторил он, когда на него надевали наручники.

 

«Прошу», — конвойный кивнул на дверь и Андрей вошёл в кабинет.

— Ха! Живой Барбос, молодец! — из-за стола поднялся Тибальд, раскинув руки для объятий, пошёл навстречу. — Но похудел.

— В камере не разжиреешь. Три месяца на казённых харчах.

— Хорошо всё, что хорошо кончается, братишка. Мне поручено тебе объявить, что претензии сняты. Свободен, как ветер. Однако, с работой сам понимаешь… Но мой батя похлопотал насчёт места в одной коммерческой конторе. По деньгам даже выигрываешь.

— Спасибо.

— Ерунда. Я ни секунды не сомневался, что ты чист. Хотя, поначалу не понял, почему ты врал про ключ. Думаю: «Или Андрюха под шантажом каким, или его втёмную за узду водят». Пришлось типа по пьяни выдать тебе оперативную информацию. Ну, насчёт срабатывания сигналки ключа. А маячок на тебе уже присутствовал, ты уж извини — работа такая. Понятно, кое-кто из банды успел свалить, тот же главный техник комплекса, но это ерунда, возьмём в своё время. Главное, что обошлось без жертв. А могло быть и хуже.

— Это точно.

— Но ты вообще как герой по делу пошёл — спасал из лап экстремистов дочь уважаемого человека. Я когда её увидел — сам офигел. И попробуй разбери — где настоящая, а где подделка. Идеальная отмычка для Системы! Гениальная машинка. Вырастить такую в подвале, в автоклаве биопринтера — надо быть спецом от бога. Все органы один в один человеческие, вскрытие показало. Вся биохимия, метаболизм, всё как у нас, прикинь? Только в нервной системе отличия нашли. Жаль, матрица и анимачип самоуничтожились — там прорывная технология присутствовала. Программировал её настоящий супермаг, старой школы. Мы уже выяснили, кто, но поздно — помер тот дедок полгода назад от аневризмы мозга…

Тиб тарахтел и тарахтел по своему обыкновению. Если предоставлялась возможность похвастаться, остановить его было невозможно. Андрей сидел, тупо глядя под ноги. В голове закрутилось-заиграло гитарными аккордами «где твои чёрные глаза, кто украл их у меня…»

— …уснул, что ли? Аллё!

— А? — очнулся Андрей.

— Пропуск, говорю, возьми! И давай-ка, готовь поляну. Хорошую, качественную поляну, понял? По такому поводу ты пузырём и шоколадкой не отделаешься!

— Да. Конечно.

— Ну бывай. Пересечёмся. Кстати, там тебя ждут на выходе, — Тиб хитро подмигнул.

 

Андрей втянул носом морозный воздух, поднял воротник плаща. Столицу заметал первый настоящий снегопад.

— Здравствуйте! — голосок совсем близко.

Он оглянулся. Какая-то стриженая блондинка в вязаной шапочке. Улыбается.

— Здрасьте.

— Вы меня не узнаёте?

Андрей пригляделся и вздрогнул. Глаза истинной дочери Эстевеги…

— Рад видеть, — он кивнул.

— Мы могли бы поговорить?

Андрей молчал, глядя в эти глаза и вдруг вновь ощущая тяжесть безвольного тела в руках и словно опять слыша шёпот: «С тобой… живу…»

— Не сегодня. Извините.

По лицу девушки пробежала тень.

— Потом, — Андрей отвёл глаза, — в другой раз. Я позвоню вам.

Он повернулся и пошёл, втянув голову в плечи. Снег таял на его щеках.