Будем ныть по очереди

Елизавета Викторовна впервые столкнулась с ним накануне своего пятидесятилетия. Вернее будет сказать, осознала его присутствие. А сталкивалась они уже давно, только женщина не придавала этому значения. И вот это понимание его постоянного присутствия произошло перед самым её юбилеем: сильно устав и нервничая во время подготовки такого серьёзного и, надо сказать, не очень радостного мероприятия, Елизавета громко сказала:

– Заткнись!

И после секундной тишины в ответ услышала обиженное:

– Сама заткнись.

Поразившись самому факту этого диалога, теперь замолчала будущая юбилярша, с ужасом ожидая, последует ли продолжение. И дождалась: он заныл-запричитал, отнимая у Елизаветы последние силы и остатки хорошего настроения:

– Вот объясни мне, наконец, зачем ты это всё затеяла? Ну, придут гости, подарят на копейку, съедят всё подчистую, наговорят шаблонных комплиментов, а ты потом свалишься без сил и будешь вспоминать это мероприятие, как страшный кошмар.

Лиза тяжело вздохнула и заплакала от жалости к себе: она вдруг поняла, что всю жизнь в её голове живёт это чудовище под названием «Внутренний Голос». Но только теперь она почувствовала, что своими потаканиями его капризам вырастила из маленького трусливого существа сильного монстра, который полностью стал управлять её жизнью.

 

***

После окончания института, устроившись в конструкторское бюро, Лиза впервые собралась в командировку. Понимая всю ответственность предстоящего мероприятия, начала нервничать. Нет бы, сказать себе, что впервые – это страшновато, но потом всё наладится. Вместо этого девушка начала вспоминать, что её дед очень не любил куда-либо ездить, и маме не нравилось путешествовать, а она, похоже, может заболеть перед поездкой на нервной почве. И с тех пор перед каждым путешествием Елизавета впадала в такую панику, что у неё даже поднималась температура.

 

***

А тот случай, когда у дочки украли телефон! Лена рано утром уехала на занятия, обещала днём позвонить, но не позвонила. Елизавета начала набирать её номер сама, а на том конце то долго не брали трубку, то сбрасывали. Вот уж тут воображение выдавало картинки, одна страшнее другой: Дочку, украли! Нет, убили! Нет, ей стало на улице плохо, и никто не помог! А вдруг она потеряла память и лежит в больнице никому не нужная?!

 

***

Или вот, очередное возвращение из командировки, о котором даже стыдно вспоминать: Елизавета для дочки, тогда ещё подростка, купила отличные джинсы, бывшие в тот момент страшным дефицитом. Три дня, оставшиеся до конца командировки, Елизавета Викторовна мучилась вопросом, сказать Леночке, что купила ей необыкновенно удачные джинсы или оставить эту информацию в качестве сюрприза? Так ничего не сказав, весь полёт домой корила себя за это, потому что вдруг решила, что их самолёт разобьётся, а дочь не узнает, какие шикарные джинсы ей были куплены.

 

***

Правда, если быть в данный момент совсем честной, то вспомнился случай, когда в доме пропали важные документы, которые никто никогда не брал и никуда не носил. Тогда Елизавета Викторовна, сильно напрягшись, вспомнила, как полгода назад, делая уборку во всех шкафах, положила документы на подоконник. И теперь, просунув руку между письменным столом и стеной под подоконником, обнаружила там пропажу.

– Вот, вот, это же я твою руку туда направил, – обрадовался Голос.

– Ещё чего! Это я логически мыслила и вспомнила. А ты… а ты тогда, помнится, только ныл: «Какой кошмар! Какая потеря! И что же мне теперь делать?!»

 

***

Лиза прекратила реветь и жалеть себя. Наоборот, она вдруг неожиданно и очень сильно разозлилась:

– Ты же мне всю жизнь испортил, сочиняя страшилки и чудовищные глупости! Я по твоей милости веду себя, как неврастеничка, а мне ещё пятьдесят лет не исполнилось!

– Послезавтра уже исполнится – съехидничал Голос.

Будущая юбилярша теперь обиделась:

– И без тебя знаю, мог бы не напоминать.

– Да уж, – как-то противненько протянул Голос, – стара, мать, становишься, никому скоро не нужна будешь.

Елизавета тут же начала жалобно оправдываться:

– Да почему же – «никому»? Вот дети мне всё время звонят. Лена, например, недавно спрашивала, как варенье варить. А муж…

И, прервав себя на середине фразы, женщина с горечью закричала:

– Да что ты меня достаёшь?! Я же тебе сказала «пошёл вон», вот и давай отсюда шагай, чтобы я тебя никогда больше не слышала.

– Не понял, что значит «шагай отсюда»? – в интонациях Голоса впервые за много-много лет появились испуганно-тревожные нотки. – Ты что, рассматриваешь вариант «ты отдельно, а я отдельно»?!

Елизавета почувствовала, что победа может остаться за ней и совсем расхрабрилась:

– Именно так и рассматриваю. Ты назови мне хотя бы одну причину, по которой я должна позволить тебе остаться.

– О, назову! – радостно воскликнул Голос. – Да ты без меня и шага ступить не сможешь. Ты же всю жизнь со мной советуешься. Короче, пропадёшь в гордом одиночестве.

Елизавета Викторовна, задохнувшись от возмущения и потеряв на несколько мгновений дар речи, всё же набрала полную грудь воздуха и закричала, что было сил:

– Вон! Вон отсюда, террорист! Чтобы глаза мои тебя не видели, вернее, чтобы уши мои никогда твоего нытья больше не слышали!

К своему величайшему удивлению Елизавета услышала лёгкие шаркающие шаги. И, повернувшись в сторону неожиданного звука, увидела маленькую сгорбленную фигурку, которая уходила в соседнюю комнату, а, подойдя к стене дома, вошла в неё и там исчезла.

– Боже мой, да как же я могла это допустить?! – поражённая случившимся, женщина рухнула в кресло. – Это же…он же…Да как же я могла вот такое всю жизнь слушаться?!

 

***

Празднование юбилея прошло замечательно. Правда, Елизавете Викторовне иногда, в самые неподходящие моменты, слышался вроде бы знакомый ноющий голос, но он был так далёк и тих, что она не обращала на него внимания. А жизнь, вернее, сама Елизавета, стала счастливее и, похоже, увереннее в себе.

 

***

Прошло несколько лет. Елизавета Викторовна, как-то возвращаясь с работы на автобусе, почувствовала, что у неё сильно закружилась голова. «Душно сегодня что-то», – успела подумать она и закрыла глаза. Открыла их уже в больничной палате. С ней случилась беда: болезнь была настолько серьёзной, что все, включая врачей и родных, стали обращаться с Елизаветой Викторовной, как со стеклянной куклой: пугающе бережно. Нет, нет, все, конечно, говорили, что всё будет хорошо, что она поправится, пусть не так скоро, как хотелось бы, но обязательно. И вот это заботливое ухаживание и не внушающая доверия уверенность врачей, пугали: Елизавета вдруг поняла, что не выйдет из больничной палаты.

И вот однажды (о, это замечательное слово «однажды»!), когда ей никак не удавалось заснуть, и лезли нехорошие мысли о том, что она не справится, не выдержит, поэтому и смысла бороться нет, в голове раздался странный звук. Елизавета Викторовна, прекратив печалиться, прислушалась, и вдруг услышала виноватое покашливание:

– Кхе, кхе. Ты как там? Не разбудил?

Елизавета от удивления резко села в кровати, чего ей не удавалось сделать всю последнюю неделю:

– Кто здесь? – шёпотом спросила она, хотя этот голос узнала моментально.

– Кто, кто? Да я, конечно. Хочешь сказать, что не узнала, так прям за четыре года и забыла? – попытался по привычке съехидничать Внутренний Голос.

Елизавета Викторовна снова прилегла:

– Узнала, конечно. Что-то ты неподходящее время для своего визита выбрал, не до тебя мне сейчас, здоровье совсем плохое стало.

– А кто это тебе сказал? – у Голоса появились уверенные нотки.

– Что сказал? – не поняла женщина.

– Что здоровье совсем плохое.

Елизавета задумалась, потом неопределённо пожала плечами:

– Ну, никто не сказал, но я же сама чувствую.

И начался диалог, который длился целых полгода. Теперь Голос удивлялся и буквально издевался над паническими мыслями Елизаветы Викторовны, он подмечал малейшие улучшения в её состоянии здоровья, объяснял нахмуренное выражение лица у лечащего врача его домашними неурядицами, вопил от радости, если у Елизаветы вдруг появлялся аппетит. Когда больная начала самостоятельно гулять по палате, она вдруг неожиданно услышала:

– Ну, что, я тогда пошёл?

– Куда? – не поняла Елизавета Викторовна.

– Куда-нибудь подальше. Теперь, я думаю, ты без меня справишься.

– Нет, ты что, не уходи! – испугалась больная, вернее, выздоравливающая.

– Неужто сменила гнев на милость? – Голос опять зазвучал ехидненько.

Елизавета усмехнулась, услышав знакомые интонации:

– Ладно, оставайся, только…

– …только будем ныть по очереди, да и так, по минимуму. Идёт?

– Идёт, – улыбнулась женщина и впервые за полгода уснула крепким здоровым сном.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 3,20 из 5)
Загрузка...