С начала времен и до самого конца Крылатые играли на бронзовых лирах. Музыка танцевала в воздухе, и крылья шелестели, аккомпанируя мелодии. Волшебный инструмент, притягивающий взгляды смертных и нечисти, усиливал магию Крылатых. Но бывали случаи, когда кто-то из земных существ пытался украсть источник силы. Выгравированные на корпусе слова предупреждали о том, что лира не послужит тому, у кого небескорыстные намерения. Но это никого не останавливало.

***

Тысячи бумажных птиц взмыли вверх к прозрачной куполообразной крыше здания. Солнечный свет золотой вуалью разливался по всему помещению, создавая ангельское сияние вокруг всех присутствующих, были они облачены в темные плотные ткани или легкие голубые сарафаны и шали. Собравшиеся с восхищением смотрели на порхавшие повсюду создания, которые взмахивали расписными крыльями.

В центре стояла женщина в почти прозрачном белом платье, распростершая руки, словно дирижер. Повинуясь ее едва уловимым движениям, птицы выстраивались во всевозможные фигуры и запевали тонкими голосами.

Женщина развернулась лицом к зрителям и вытянула руки вверх. Все птицы собрались прямо под центром купола и, засияв нежно-розовым, слились в одно колоссальное существо, которое распростерло могучие крылья над собравшимися и, издав пронзительный прощальный крик, вызвавший во всех смесь светлой грусти и надежды, распалось на мириады серебряных искр.

Шоу закончилось, и оглушенные зрелищем зрители, усыпанные блестками, начали понемногу выходить из зала. Лишь пара человек, все еще оцепеневших и не сдвинувшихся с места, молча взирали на женщину в центре. Она с пониманием посмотрела на них и слегка пошевелила пальцами. Со стопки белой бумаги, лежащей на золотом столике в углу, поднялись два листа и сложились в двух крошечных бабочек-капустниц. Они подлетели к стоящим людям и сели тем на плечи. Девушка и юноша словно очнулись ото сна и улыбнулись женщине, а затем медленно направились к выходу.

Создательница шоу устало потерла виски и поспешно спустилась в свою квартиру этажом ниже.

***

Бесит, бесит, бесит. Вцепившись в волосы, женщина влетела в гостиную и бросилась на диван. В груди зарождался невыносимый крик, где-то в мыслях хохотала золотая горгулья, и уродливые шрамы на спине, скрытые тонкой тканью платья, загорались безумным огнем. Женщина вскочила, не в силах унять боль, и заходила по комнате, попутно срывая одежду. Вцепившись руками в светлые волосы, она закричала. Раскиданные повсюду вещи: раскрытые книги, бесконечные листы бумаги, цветные ткани и безмолвные птицы из блестящей фольги взлетели в воздух и закружились по комнате. Наступивший хаос, казалось, привел в чувство женщину. Она задышала глубже, медленнее, менее отчаянно. Дикий взгляд чуть смягчился, и она уставилась на быстро завертевшуюся карусель. Лучше. Немного лучше.

Внезапно по спине словно ударил хлыст, и женщина закашлялась кровью. Красным цветом окрасились белоснежные руки и мягкий ковер под ногами. В уголках губ тут же образовалась рыже-ржавая корочка, и женщина, сжавшись в клубок, легла на пол. Когда боль в шрамах растворилась, она поднялась на дрожащих ногах и направилась в ванную комнату. Включив в душевой кабине прохладную воду, женщина села в углу кабины, вытянув насколько это возможно ноги. Мягкие струи сделали почти золотые волосы темнее, и они прилипли к ее рукам и груди. Голова начинала отчаянно болеть, но вода, которой было так много там, где родилась женщина, успокаивала разум и очищала тело.

Когда она пришла в себя (лишь бледное подобие этого) и вернулась в гостиную, солнце уже сменилось серебряной луной, заливающей комнату чудесным сиянием. В спине тут же появилось покалывание – щекотное, волшебное. Накинув на себя лишь плед, она вытянулась на диване и закрыла глаза.

Разрывающий барабанные перепонки грохот послышался со стороны входной двери, вызвав у женщины стон.

- Реджина! Реджина, прошу вас!

Мужской, слишком хорошо знакомый голос. Как и всегда, хотелось просто не обратить внимания на него, закрыть уши ладонями и скрыться от шума в дальнем углу кухни. Но в этот раз что-то было не так. И Реджина рывком вскочила и, подобно разъяренной гарпии, преодолела длинный коридор и распахнула дверь.

Высокий, русоволосый мужчина растерянно смотрел на нее. Она переходила на другую сторону улицы, завидев его, игнорировала, стоило ему появиться на одном из шоу, и пронзала ненавидящим взглядом, когда он пытался к ней приблизиться хоть на шаг. Нельзя сказать, что это было неоправданно, совсем нельзя. И потому то, что она вдруг открыла дверь, слишком огорошило мужчину. Больше, чем ее следующие слова.

- Убирайтесь, черт возьми, - ядовито прошипела женщина, заламывая руки. Во всем теле снова разливалась боль. Она не знала, зачем вообще решила открыть дверь Джеку. Все равно ей хотелось только одного – чтобы он исчез. Вероятно, лучшим решением было бы игнорировать его, как обычно.

Она потянула на себя дверь, но мужчина проворно просунул ногу в проем. От злости Реджина чуть не сломала ручку, сжав ее стальной хваткой хрупкими пальцами. Она подняла вторую руку и направила ее в сторону незваного гостя. И, что странно, тот, кто раньше в ответ лишь принимал смиренный вид и уходил прочь, теперь всерьез испугался.

- Прошу вас! – он схватил Реджину за руку, и она, словно ей на кожу вылили пробирку с кислотой, закричала от ужаса. За этим последовал еще один крик, детский, голодный, замученный. Женщина от удивления закашлялась. Перебарывая себя каждую секунду, она вновь открыла дверь. За мужчиной, едва заметная в темноте подъезда, стояла маленькая девочка, одетая в темный бархатный плащ. Ее светло-зеленые глаза, ярко горящие на бледном лице, с ужасом и восхищением смотрели на Реджину.

- Она такая же, как вы.

Женщина беспомощно смотрела на ребенка. Дышать стало почти невозможно.

- Такая же, как я? Такая же? Правда что ли?

Джек опустошенно посмотрел на Реджину.

- Такая же, какой вы были.

Реджина передернулась. Словно во сне, провела мужчину с девочкой в квартиру и усадила на длинный диван. Отступила на пару шагов назад и с неприкрытой страстью взглянула на ребенка.

- Покажите их.

Джек помог девочке снять плащ, и та осталась в простом сером платье. Она повернулась спиной к Реджине, и взору женщины предстали сильно выступающие лопатки. Еще пару месяцев они будут обтянуты кожей, пока она не истончится настолько, что станет прозрачной, и сквозь нее будет возможно увидеть крошечные золотистые перья. А потом, в одну лунную ночь, они прорежутся наружу.

Ярость Реджины выбила стекла из окон и обрушила хрустальную люстру в спальне.

***

Мужчина отнес женщину в спальню. Разбитая вдребезги люстра валялась посреди комнаты, засыпав сверкающими осколками весь пол. Аккуратно ступая на мелкое стекло кожаными туфлями, Джек уложил Реджину на кровать и укрыл покрывалом, отыскавшимся в кресле рядом. Лицо женщины приобрело сероватый оттенок, под глазами показались темные круги, хотя еще двадцать минут назад, до его прихода, она выглядела довольно свежо. Удостоверившись, что женщина просто спит, он вернулся обратно к девочке.

Она, Бет, до сих пор сидела на диване, крепко сжимая ворот вновь надетого плаща. Взгляд был направлен на сияющую в темном небе луну. Ветер, дувший прямо в разбитые окна, развевал страницы раскиданных книг, шелестел листами и словно касался всего, что находилось в комнате, кроме девочки с зарождающимися в спине крыльями.

- Вы хотите оставить меня здесь? – спросила она у вошедшего в гостиную мужчины.

Он кивнул и тут же ободряюще улыбнулся.

- Не бойся. Реджина… она хороший человек. И вы с ней, скажем так, одинаковые, - он провел рукой по лицу. С каждым словом он становился все более утомленным. Он повернулся к выходу и тут услышал голос Бет.

- Ей очень плохо. Этой леди.

Джек в страхе обернулся и посмотрел в пронзительные глаза девочки.

- Это вы сделали ей плохо?

Мужчина замер, фантомная боль, которая не появлялась уже много лет, вновь заиграла в левом запястье, там, где к нему присоединялся металлический протез.

- Я.

***

Пробуждение принесло с собой пустоту в голове и холод. Разбитые стекла мерцали в лучах утреннего солнца. Морозный воздух завладел всей гостиной и добрался и до спальни Реджины. Она с усилием открыла глаза, тело казалось заледеневшим.

Она заставила себя вылезти из кровати и дойти до гостиной. Вид съежившейся на диване девочки, дрожащей и стучащей зубами, вызвал ноющую боль в груди. Плащ, которым Бет решила укрыться, слегка сполз с плеч и обнажил ее спину. Бронзовая цепочка от миниатюрной лиры запуталась в локонах. И Реджина заметила, что выступы стали еще больше по сравнению со вчерашними. Крылья созревали на удивление быстро.

Ненавидя каждый сделанный шаг, она принесла из своей спальни одеяло и укрыла ребенка, мысленно пообещав себе больше ничего для нее не делать. Она не может. И не хочет. Когда крылья будут маячить перед ее глазами каждый день, она озвереет вконец. Но Джека и след простыл, и мысль о том, что девочку девать теперь некуда, заставляла ее руки дрожать.

Однако в этот момент она услышала шебуршание из коридора. Реджина повернула голову и увидела Джека с рюкзаком на спине и чем-то еще в руках. Он посмотрел на нее так же растеряно, как и накануне вечером. Молча мужчина положил принесенное на ковер и развернул коричневую бумагу.

Стекла.

Реджина безмолвно смотрела на то, как он аккуратно вынимает оставшиеся в оконных рамах осколки, отгибает гвозди и вставляет новые стекла. Может, ей давно стоило поменять старые деревянные окна на современные, более прочные? Джек в это время собрал мусор, разбитую люстру, а затем вынес все это на улицу. Когда он вернулся, Бет уже проснулась, и Джек, наконец, представил ее Реджине. Извлек из рюкзака принесенную еду из ближайшего кафе: сэндвичи, пару кусков торта, купленный в киоске сок, - и накрыл стол на маленькой золотистой кухне. Проголодавшаяся Бет сразу побежала туда, а Реджина, которая было двинулась за ней, поморщилась от боли, сделав шаг. Джек вернулся за ней в гостиную и, увидев женщину с искаженным лицом, направился к ней. Но она, позабыв о раненых ногах, отскочила от него. Ее глаза прожигали Джека насквозь. От стоп на полу остались кровавые следы. Вероятно, порезалась, когда ходила туда-сюда, пытаясь позаботиться о чертовом ребенке, пока Джека не было. Реджина предупреждающе смотрела на мужчину, умоляя не подходить ближе.

- Я просто обработаю тебе ноги. Пожалуйста, позволь мне.

Женщина не сводила с него глаз. Лицо становилось все более бледным по мере того, как боль распространялась по всему телу. Стоять казалось невыносимой пыткой, сесть и разрешить ему помочь – тоже. И все же, устав каждую секунду бороться с бьющим крыльями шумом в голове, она обреченно выдохнула и села на диван.

Джек отлучился на кухню и вернулся с миской воды, дезинфицирующим средством и бинтами. Придерживая металлической кистью ногу, он избавил порезы чуткими пальцами правой руки от крошечных стеклышек и промыл их, а затем стал аккуратно перебинтовывать ноги. Реджина сжимала кулаки, стараясь подавить изматывающее желание размазать мужчину по стене. Когда Джек прикасался к ней в последний раз, он разрушил ее жизнь.

Закончив, мужчина поднял взгляд на Реджину. Она смотрела куда угодно, но не на него. Никакие слова не исправят того, что он сделал. Джек знал это.

- Реджина, прости…

Она в мгновенно вспыхнувшей ярости ударила его ногой в грудь и поморщилась.

- Мне жаль… -  он упрямо продолжал смотреть на нее.

 

Мужчина зажал правой рукой обугленную левую кисть. Но вид женщины, лежащей в паре метров от него, с обгоревшими до черноты крыльями, заставил забыть Джека обо всем. Он кинулся к ней и попытался помочь подняться. Его прикосновение заставило ее истошно закричать. Реджина отшатнулась прочь, и крылья, потревоженные резким движением, стали осыпаться. Женщина обезумевшими глазами смотрела на пепел, размазавшийся по каменным плитам. Угольные перья, прежде красивые, шелковые, отливающие голубым цветом, теперь превратились в нечто, напоминающее сожженные деревья. Она коснулась тонкими пальцами крыла, и оно рассыпалось еще больше. Сосущая пустота разлилась в груди, и она пожирала ее все больше и больше.

Липкий страх завладел Джеком. Минуту назад женщина перед ним была великой, сильной, бесподобно красивой Крылатой, и теперь, из-за него и его жадности, она стала беспомощным, ползающим по земле обычным существом, страдающим по его вине. Алмазный меч превратил ее в того, кем она никогда не должна была стать.

- Мне так…

Она посмотрела на него горящими глазами, ее губы, прежде всегда улыбающиеся, искривились в чудовищной усмешке.

- Что? Жаль? Жаль?! – она, хотя и совершенно обессиленная, вскочила на ноги и ударила его в грудь. Слезы текли по ее щекам. – Давай, скажи это! Ведь одно простое слово сразу все исправит! – сотрясаясь в рыданиях, Реджина обняла себя руками.

Злополучная лира, отброшенная в сторону, как только произошла трагедия, пронзительно прозвучала в последний раз и почернела. Струны оборвались.

 

Реджина яростно смотрела на него.

- Я думаю, ты хорошо знаешь, куда можешь пойти со всеми своими извинениями.

И больше не обращая внимания на Джека, Реджина ушла на кухню.

***

После того дня, когда Джек перебинтовал Реджине ноги и вставил новые стекла, он стал появляться в ее доме хотя бы раз в неделю. Приносил продукты, прибирался, потому что она, обычно вымотанная после шоу и почти не вылезающая из кровати, не желала этим заниматься. Она не просила приводить к ней ребенка, не просила вмешиваться в ее жизнь, так что если ему что-то нужно – пусть делает сам. Реджина не говорила ему этого (она бы не стала говорить Джеку нечто настолько длинное), но мужчина понял это, когда она в десятый раз не стала отвечать на увещевания подняться.

На самом деле Джек был потрясен тем, что у Реджины осталась какая-то магия после того, как она лишилась крыльев и лиры. Побывав несколько раз на ее выступлениях, он мог видеть, как женщина заставляет парить все, до чего дотягивается. Бумажных птиц и насекомых, принесенные зрителями предметы, шали и платки. Наслаждался зрелищем, как Реджина ткет из солнечного света тонкую материю и заворачивается в нее, словно в шелк, а затем сияет в этом облачении подобно ангелу, в то время как вокруг нее совершают пируэты серебряные бабочки из конфетных оберток. Иногда, будучи в хорошем настроении, она поднимала в воздух (невысоко, всего на метр-два) пришедших детей, позволяя им хоть на мгновение вкусить счастье полета. Реджина могла подарить бесценные секунды любому, кто этого хотел. Вот только сама теперь была обречена навсегда остаться прикованной к земле.

***

Восемь недель, и выступы на спине Бет стали кристально чистыми. Она старалась никак и ничем их не касаться, потому что даже прикосновение легкой ткани заставляло стынуть в жилах кровь. Задевая их во сне, она скрежетала зубами, что сводило с ума Реджину. Совершенно не высыпающаяся ночью, она ходила чернее тучи днем, пугая девочку. Но Джек сказал Бет оставаться здесь. И так как он единственный, кто мог помочь девочке после того, как она оказалась у него по велению Главных Крылатых, Бет решила слушать его.

В одну из ночей звук стал невообразимым. Реджина зарылась в одеяло, стараясь хоть немного уменьшить громкость. Но скрежет буквально сверлил ее барабанные перепонки, заставляя желать отключиться и не просыпаться ближайшие несколько дней.

А потом Бет закричала, и Реджина просто не могла не прибежать к ней.

Кожа на выступах разорвалась, и из них вытекала прозрачная, тягучая жидкость. Реджина кинулась к девочке и схватила ее за руку.

- Все хорошо, все хорошо, - она принялась гладить ее волосы. – Сейчас все закончится, - женщина прижала ребенка к себе, стараясь не касаться спины. Крик Бет превратился в отчаянные всхлипы. – Осталось чуть-чуть.

Реджина посмотрела на разорванную кожу, но вместо нее уже показались первые перья. Взъерошенные, клейкие, неаккуратные, но первые. На ее глазах они увеличивались в размерах, становились бело-золотистыми, прекрасными. Они еще не выросли полностью, это займет несколько следующих месяцев, и, в отличие от рождения крыльев, все остальное будет не таким болезненным. Разве что их сожжение, когда очередной жадный юнец решит, что сила Крылатой должна принадлежать ему.

Реджина не знала, сколько прошло времени, но Бет уснула. Она аккуратно уложила девочку и, зачарованная тусклым мерцанием ее новорожденных крыльев, легла рядом.

***

Джек с удивлением обнаружил, что после этого Реджина стала совершенно спокойной. Она хорошо спала, прекрасно ела, общалась с Бет и даже перестала смотреть на него с тем же выражением отвращения на лице, хотя говорить с ним все равно не желала. Она больше не теряла все свои силы после каждого выступления. Чтобы занять себя, Реджина отыскала в шкафах на кухне старые кулинарные книги и пыталась готовить что-то интересное из приносимых Джеком продуктов. Квартира, впервые, казалось, за вечность, сверкала чистотой и порядком.

Еще через несколько недель Реджина в первый раз привела Бет в зал для представлений. Совершенно пустой, освещенный ярким весенним солнцем, он создавал ощущение свободы и легкости.

- Попробуй.

- Что? – девочка удивленно посмотрела на Реджину. Та закатила глаза и слегка улыбнулась.

- Взлети.

Бет вышла на середину зала и распростерла бело-золотые крылья. Теперь уже большие, сильные, гладко-шелковистые, одним своим видом они вселяли чувство благоговения в того, кто на них смотрел. Даже в Реджину, когда-то обладавшую точно такими же.

- Просто… просто закрой глаза. И не думай. Лететь – рефлекс. Ты… ты не можешь этого не делать.

Новоявленная Крылатая покачалась на носках, запустила руки в волосы и шумно выдохнула. И, стоило ей попробовать сделать один шаг, крылья встрепенулись и подняли ее в воздух. Шум от первого взмаха показался оглушающим. От второго – божественной музыкой, заставляющей поднять голову вверх и вцепиться взглядом в парящее существо.

Бет обернулась к Реджине, ее глаза сверкали нефритовым блеском. Она обвела взглядом все помещение – теперь девочка словно находилась в золотом море. И только отсюда была видна ниша в стене слева, прямо под куполом. Бет вопросительно посмотрела на женщину, спрашивая разрешения.

Реджина секунду помедлила, а затем кивнула.

Раз она привела ее сюда, то пусть Бет увидит все, что здесь есть.

Девочка залетела внутрь, и оказалось, что ниша – это коридор, ведший в другое помещение, как ни удивительно, такое же большое, как и первый зал. Ее взору предстала огромная стена, на которой яркими, спелыми красками Реджина когда-то очень давно нарисовала картину из своего прошлого. Сильными уверенными мазками была изображена светловолосая женщина в кроваво-красном длинном платье. Разрез на спине позволял свободно двигаться ее крыльям, а в руках она держала бронзовую лиру. Напротив стоял высокий мужчина, держащий в руках алмазный меч. Вообще-то они оба были почти одинакового роста, из-за чего сцена выглядела еще величественнее. Мужчина, и в нем Бет, наконец, узнала Джека, хотя сейчас он растерял всю свою грозность, направлял меч прямо в сердце женщины. Девочка коснулась стены, и внезапно вся картина ожила. Краски заиграли, нарисованная Реджина повернулась к мужчине спиной, защищая магическую лиру. Острый драгоценный меч, дрогнувший в руке Джека, столкнулся с крыльями. Они зажглись черным огнем, женщина согнулась от дикой боли, и мужчина с перекошенным от ужаса лицом, попытавшись хоть как-то помочь, протянул левую руку, на которую немедленно перекинулось пламя. Бет в страхе отшатнулась и заморгала, и картина, секунду назад стремительно двигавшаяся, снова замерла, явив первую сцену.

Бет не заметила, как лицо стало мокрым от слез.

Она отвернулась и увидела бесконечные полки, на которых стояли бумажные птицы. Синие, зеленые, золотые, серебряные, из фольги и японской бумаги для оригами, украшенные сушеными розами и изрисованные иероглифами, с длинными клювами или хвостами, как у павлинов.

- Их девятьсот девяносто девять, - сказала появившаяся в коридорчике Реджина.

- Как ты?.. – начала спрашивать Бет, пытаясь понять, как женщине удалось забраться так высоко вверх без крыльев, но она тут же прикусила язык. Подобный вопрос совершенно неуместный. Но Реджина, похоже, поняла, что Бет имела в виду.

- Просто приставила лестницу, - пожала она плечами, а потом указала пальцем на крылатых существ. - Каждый год, что я провела без крыльев, я делала птицу.

Слезы, что только перестали течь, снова застилали глаза девочки. Почти тысяча лет, неспособная воспарить в небо, рассекать воздух, лететь над океаном, касаясь пальцами ног воды. Крылья Бет достаточно окрепли всего неделю назад, но уже сейчас она предпочла бы смерть невозможности взмахнуть ими еще раз.

- Поэтому ты ненавидишь его, - она беспомощно рассматривала птиц.

- Не ненавижу, просто… хочу, чтобы его никогда не было в моей жизни, - Реджина зажмурилась, стараясь дышать глубже.

Бет не знала, что делать. Привязавшись к ним обоим, теперь она словно оказалась меж двух огней.

***

- Передай мне, пожалуйста, тряпку, - Реджина вытянула руку, и Бет передала попрошенный предмет. Женщина балансировала на самом краю подоконника и мыла окна. – Черт, они такие грязные. Кошмар, - она потянулась к пятну высоко на стекле.

Бет напряженно смотрела на нее.

- Осторожнее!

Нога Реджины скользнула по разлитой на подоконнике мыльной воде, и женщина, не удержав равновесия, выпала из окна.

Миллион красок завертелся в голове девочки, и она, не раздумывая ни секунды, перемахнула подоконник и расправила крылья. Используя их во всю силу, она догнала Реджину и схватила ту за руку. Мощность крыльев позволила замедлить падение, а потом оказалось, что Бет даже может взлететь, несмотря на вес женщины.

Они поднялись обратно к окну, и Бет аккуратно влетела в комнату и поставила Реджину на пол. Женщина пораженно смотрела куда-то мимо девочки.

Она не была в воздухе целую вечность. И никогда не ожидала оказаться снова. И испытать подобное вновь…

Реджине показалось, что в ее голове раздался хрустальный дребезг.

***

Бело-золотые плакаты, развешенные везде, где только можно, гласили: «Последнее Лучшее Волшебное Шоу Огненного Феникса!».

 

Джек со страхом смотрел на мерцающий в алмазном мече рубин. В голове шумело, в груди поселился страх.

 

Люди прозвали Реджину Фениксом, и ирония заставляла ее губы кривиться в ядовитой усмешке.

 

Мужчина сжал зубы, схватил куртку и помчался на улицу.

 

Все было действительно готово для последнего шоу.

 

Над городом собрались тучи. Мелкий моросящий дождь, обычно приносивший умиротворение, теперь только взвинчивал нервы Джека еще сильнее.

 

Собралось гораздо больше народу, чем обычно. Реджина неподвижно стояла в центре зала, все взгляды были устремлены на нее. Алое платье до пола, распущенные светлые волосы, закрытые глаза.

 

Джек вбежал в квартиру. Плохое предчувствие заставляло его руки дрожать. Он судорожно прошелся по комнатам.

 

Реджина подняла руки, и девятьсот девяносто девять птиц во главе с огненным фениксом вылетели из ниши.

 

Мужчина осмотрел гостиную и кухню, но Бет нигде не было. И затем он услышал стон из спальни Реджины.

 

Они окружили ее, создав яркий блестящий ураган и закрыв женщину от пришедших.

 

Джек в страхе распахнул дверь, и разглядел лежащую на кровати Бет. От увиденного ему хотелось кричать.

 

Внезапно все птицы взлетели вверх к куполу, солнечный свет делал цвет их крыльев еще ярче, от чего на глазах присутствующих выступили слезы.

 

- Бет… - он боялся подойти ближе. На спине красовались те же шрамы, что по его собственной вине появились у Реджины.

 

Женщина, теперь уже в бирюзово-золотом одеянии, находилась метрах в двух над мраморным полом. За ее спиной совершали взмахи два крыла. Бронзовый кулон Бет переливался на свету.

 

Джек побежал наверх. Он не понимал, не хотел даже допускать мысли, что подобное могло произойти. Раскрыв тяжелые деревянные двери, он попал в зал, и его взору предстала взлетевшая в воздух Реджина. Она поймала его взгляд, поднялась еще выше, и огонь затанцевал на кончиках крыльев.

Пламя быстро распространилось, в воздухе разлилась мелодия бронзовой лиры. И Реджина, в последний раз грустно улыбнувшись, растворилась в мириадах золотых искр.