Таракан Барсик

Жил-был на свете один кот. Звали его Барсик. Был он самый обычный серый, с темными ушками и с темными же полосочками на боках. Больше всего на свете любил Барсик свой дом, свою хозяйку, старую Матвеевну, и блюдечко с вареной салакой. Так и сидел он дома, смотрел в окно, грелся под боком у хозяйки и думал, что это оно и есть - настоящее котовское счастье. А чего ж еще-то?

Но однажды, теплым весенним вечером, когда окошко было открыто, а Барсик лежал на подоконнике, взглянул на него с соседнего дерева какой-то худой рыжий кот и спрашивает:

- Чего ж, братец, все лежишь, бока-то еще не отлежал?

- Не-а, - отвечает Барсик лениво.

- А я местный. На крыше живу.

- А у меня салака есть. А на вашей крыше что хорошего?

- О! Крыша это крыша. Понимать надо. Круче крыш могут быть только крыши, и все такое… - Рыжий принюхался: - Ладно, сгоняю-ка я на кухню, пожалуй.

- Зачем? - удивился Барсик.

- А все доброта моя, - пояснил котяра, перепрыгивая на подоконник. - Не могу смотреть, как некоторые наживают себе лишние килограммы. Ну, ничего, Рыжик добрый, он поможет.

Барсик и моргнуть не успел, как этот прохвост шмыгнул на кухню, и вот уже оттуда раздалось довольное чавканье.

«Какой некультурный кот», - покачал головой Барсик. Но на душе у него было тепло. Ладно, Рыжик, поешь. Не кормят вас, видать, бедолаг, на этой вашей крыше.

А через пару минут глядь - тот уже рядом, растянулся сытый и довольный. Присмотрелся Барсик к новому приятелю: батюшки-светы! Одно ухо разорвано, морду пересекает кривой шрам.

- Рыжик, а Рыжик, - спросил он осторожно. - А что это у тебя с ухом?

- А, - отмахнулся тот. - Обычное дело. Бандитская пуля.

- А разве на этой вашей крыше стреляют? - спросил Барсик.

- Конечно, - удивился Рыжик.

- И чего ж это они стреляют?

Воображение уже нарисовало Барсику залитую лунным светом покатую железную площадку крыши, над которой свистели пули и грохотали взрывы. Короткими перебежками от трубы к трубе передвигались, озираясь, разъяренные шипящие коты с пистолетами.

- Не угомонятся никак братаны, - объяснял между тем Рыжик. - Все делят. Сперва мусорки, потом крыши, после небо. Сейчас вот за созвездия взялись.

- Ну, лады, - произнес он, долизав лапу. - Погнал я. Заныкай еще рыбки, если случится. Может, загляну как-нибудь на огонек.

 

А хозяйка-то заболела. Пришла как-то, прилегла и не встает. Барсик и так ластится и так - хозяйка кашляет глухо, к стене отворачивается и не встает. Ой, беда. Что же делать? Кот в доме - существо бесполезное. Только теперь понял это Барсик. Ни веник в лапах удержать, ни в магазин сбегать. Где это видано, чтобы коты самостоятельно в супермаркете отоваривались?

Взял тогда Барсик себя в лапы, сунул оставшуюся салаку в мешочек и отправился на крышу. На безумную, опасную, стреляющую крышу. Разыскать там рваного Рыжика, авось, поможет. А не поможет, пусть пристрелит. И его, и хозяйку. Одни ведь они друг у друга на целом свете.

Перепрыгнул Барсик с окна на дерево. Лезет по стволу вверх. Хвостик дрожит, лапки подгибаются, сердце в организме не помещается и летит куда-то прочь. Страшно.

Ну, вот она, крыша. Смотрит - а Рыжик тут как тут. Сидит, глаза в недобрый прищур сжал, разглядывает Барсика.

- Помоги, - только и проблеял Барсик. - Больше не к кому…

- Салака? - деловито уточнил Рыжик, указав лапой в правильном направлении.

Одним движением разорвал пакет, даже хрюкнул от удовольствия.

«До чего некультурный кот», - снова подумал Барсик.

- Короче, бодяга такая, - пояснял Рыжик, обсасывая рыбий хвостик. - Вон на том тополе Грач живет. Контра, конечно, но наши его пока достать не могут. Крепкий старикан. Черная магия типа. Так ты греби к нему. А я в твоих вопросах не при делах.

Поплелся к тополю Барсик. До чего он дожил! Черная магия! Где он, мирный домашний обитатель, а где черная магия? «Не хочу! Не надо!» - кричала в нем измученная кошачья душа. Но он шел. Хозяйка болеет. Если не он, кто ей поможет?

Добрался, а влезть на дерево сил уже нет. Сидит внизу, в комочек сжался.

- Дяденька Грач, а дяденька Грач, - позвал слабым голосом. Может, еще не услышит его страшная птица? Плюнуть тогда на все, вернуться домой, залечь под диван. А там - что будет, то будет.

Но Грач услышал. Слетел на нижнюю ветку:

- Чего хотел-то?

Пришлось снова взять себя в лапы.

- Сделай, - говорит, - меня человеком. Мне хозяйке бы помочь.

- Да запросто, - отвечает Грач. - Только когда твоя хозяйка поправится, в шпионы ко мне пойдешь. Воробьем поработаешь. Будешь летать на крышу, слушать, о чем там коты треплются, и мне докладывать.

- Я? - с ужасом спросил Барсик. - Быть подлым доносчиком? Никогда!

- Вольному воля, - ответил Грач и почесал под крылом.

А Барсик подумал-подумал и согласился. Глядишь, и забудет еще Грач про взятое обещание.

 

Так и зажили. Стал Барсик человеком, хозяйке назвался Алексеем Иванычем, социальной службой присланным помощником. Она и поверила, даже умилилась, наивная. Накупил салаки, варит ее Матвеевне на завтрак, обед и ужин. Борщи ведь не умеет, а салаку - по всем правилам. От такой-то еды хозяйка быстро на поправку пошла. Два дня только и проболела. А потом вскочила и в магазин за пельменями понеслась.

А Барсик задумался.

«А что, если и правда превратит меня Грач в воробья? - думал он. - В какую-то подлую порхающую скотину. Придется предавать и доносить. Ну, вот еще. Не хочу».

«А твое обещание? – будто слышится ему хриплый голос Грача. – Дал и в кусты? Так честные барсики не поступают. Кот ты или недоразумение в полосочку?»

И мерещится ему повсюду пронзительный взгляд черной птицы. Ни спать, ни есть не может. Чего ж делать? Он задумался. Но думать не получалось.

Положил он тогда снова в мешочек салаки и пошел на крышу. Разыскал там Рыжика и обменял у него салаку на пистолет. Уж чего-чего, а оружия было завались на этой крыше.

Положил пистолет за пазуху. Гм, почему-то Барсик с пистолетом был существом более надежным, чем просто Барсик. Хотя стрелять он, конечно, не будет.

Пришел он к старому колдуну. Повинился. Так и так, мол, говорит:

- Подлая я скотина. Не достоин быть даже тараканом. Но я же добрый и честный. В общем, не буду я тебе служить, Грач. Не, ты уж без меня как-нибудь. А я не могу.

Сидит Грач, нахохлился, черное перо синевой отдает. Смотрит мрачно.

- И чего собираешься делать? – спрашивает. - Тоже звезды делить?

- Зачем мне звезды, - удивился Барсик. – Домой пойду.

Сидела бы рядом хозяйка, на кухне стояло любимое блюдечко, и все было бы по-прежнему. И больше ничего не надо.

А Грач качает головой:

- Вот и я тоже – веришь, нет? - добрый и честный. Но это все время надо кому-то доказывать. То котам, то людям. А что делать? Добро должно быть с кулаками. Не дашь в морду – никто не поверит.

- Ну, посмотри на меня, какой из меня секретный агент? – тянет свое Барсик. – Я спалюсь на первом же задании.

- В воробьи, - жестко заключил Грач. – Извини, но лишние коты поблизости мне ни к чему.

Нет, понял Барсик с отчаянием, похоже, не договориться. Вытащил пистолет. Никогда в жизни не приходилось ему стрелять. Но уж больно наглый сидел на ветке Грач. И каркал презрительно:

- Брось свою рогатку, придурок!

Зажмурился Барсик и выстрелил, не глядя. Пуля улетела к проплывающей туче.

- Мазила! - прокомментировал Рыжик, глядя с крыши в бинокль.

А Грач сидит себе на ветке, ухмыляется.

«Болезная моя Матвевна, - с горечью подумал Барсик. - Неправильного ты воспитала кота. Перекормила любовью. А здесь крыша. Повсюду».

Зачем-то поднял еще раз пистолет. Но выстрелить не смог. Слезы застилали глаза, ужас сковал сердце.

- Ай, - брезгливо сказал Грач, слетая на землю. – Да кончай уже представление, вояка. Надоел…

Слетел и дунул на Барсика легонько. Съежился Барсик и обернулся тараканом. Мелким, противным прусаком.

«Кто это? Я? - с ужасом думал он, разглядев шесть своих тараканьих ног. – Наверное, я заболел. И скоро умру».

Но он почему-то не умер. А Грач стоял над ним, пенял:

- Зря отказался. Секретные агенты на дороге не валяются. Приличная должность. Опять же паек. Может, еще передумаешь?

Таракан Барсик поднял голову и посмотрел на Грача. С такой ненавистью посмотрел, что тот поперхнулся.

А нет, все-таки не от барсикова взгляда поперхнулся: с крыши хлопнул выстрел. Старый колдун рухнул и стал кучкой черных перьев. Довольный Рыжик подмигнул облезлому товарищу неясной масти:

- Возьму Сириус, не меньше. Такого гада пришил! Ну, я герой! Погоди-ка, - Рыжик вытащил какую-то бумажку, развернул: - Серебряная пуля. Так. Теперь осиновый кол... – озадаченно почесал шрам. – М-да. Все не просто. Ну, Сириус-то я все равно заберу…

Облезлый промолчал уважительно.

 

…Ну, вот и все. Нет и не будет больше прежнего Барсика. Ни пушистой шерстки, ни хвоста трубой, ни гордых полосочек на боках. Но сердце-то - вот оно, еще здесь, бьется.

Поднялся Барсик и пополз, заплетаясь тараканьими лапками, к дому…

 

На лавочке сидел какой-то шкет в вылинявшей футболке и тупо смотрел в планшет.

- Австралийские вооруженные силы нанесли по западным районам Гватемалы, - азартно трещал тенорок, - предупредительные удары, ответом на которые стали многочисленные диверсии на промышленных объектах австралийского материка…

Мимо Барсика, одна за другой, пронеслись две крысы, юркнули под крыльцо, и вскоре оттуда раздался истошный писк.

«Зачем, - тоскливо размышлял Барсик, с трудом преодолевая бетонные ступени, - Австралии доказывать Гватемале, что она честная и добрая?..»

В подъезде теперь ему все казалось чужим, огромным, зловещим, как путнику в замке великана. Ах да, он же уже не тот. Вот еще бы ноги научиться переставлять одна за другой, половчее. Первая, вторая, третья… Переползти похожий на белое бревно окурок… Черт, первая левая споткнулась. Не так-то это просто.

Васяткины со второго этажа традиционно выясняли отношения на площадке. Скромный метраж угловой однушки не позволял делать это с размахом, демонстрируя соседям широту и сердечность русской натуры. Натура искала выхода. Над площадкой взлетали табуретка, скалка, сковорода и требования соседей прекратить дебош. Ха! Дебош. Да что б они понимали.

На верхнем кто-то настойчиво колотил в дверь: открой, дура! «Не к нам ли, часом? – спросил себя Барсик испуганно. Прислушался: - Нет, кажется, выше». Воюет народ. Бьется за доброту.

«Надо бы запасти муки, соли, крупы какой-нибудь… - деловито перечислял он, чтобы окончательно не впасть в уныние. – Мыло, свечи… Чай и сахар не забыть - хозяйка любительница».

До своей было ползти еще два пролета. Ноги проваливались в серые сугробы пыли. Ему бы сейчас свернуться калачиком и затаиться где-нибудь на краю этого огромного воюющего мира. Вот только как же она будет без него, его Матвевна?


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 7. Оценка: 4,57 из 5)
Загрузка...