Маяк среди пустыни

I

Короткий день перевалил за половину, когда Линде увидела впереди одинокую ферму. Вернее, то, что от неё осталось. Полусгоревший остов и несколько осевших холмиков за кривой изгородью. Протяжно скрипнула калитка, уперевшись колышком в сухую землю. Пришлось перелезать.

Мауль, шумно фыркнув, проскользнул под нижней доской и потрусил к крыльцу, придирчиво обнюхивая редкие колючки. Бесполезная находка псу явно не нравилась. Поживиться здесь было нечем: ни колодца, ни деревца на милю вокруг — только каменное крошево да пыль, что свивалась в змеиный клубок под подошвами ботинок. А значит, задерживаться не стоило, если они собирались попасть в Гейтхорн до темноты.

Одно лишь привлекло внимание Линде на пустынном заднем дворе — свежие цветы. Букетик белых ветрениц, что распускались к северу отсюда, вдоль течения Наавы. Однако не столько бутоны имели значение, сколько их число и положение. Опустившись на колени, Линде коснулась ладонями твёрдой земли. Ещё один Скованный прошёл здесь не далее как вчера, оставив послание на Теневом наречии. Для неё или любого, кто сведущ достаточно в делах мёртвых, чтобы расшифровать порядок символов.

Потянувшись за помощью к дааву, девушка закрыла глаза. В её внутренней пустыне по-прежнему гулял ветер. Вот только солнце не пряталось за низкой хмарью облаков, а щедро палило с небес, освещая серую фигуру, сидевшую на голой земле. Широкие угловатые плечи мерно вздымались под некрашеной рубахой, босые ступни по щиколотку уходили в песок. Из-за спутанных волос на неё с колючим любопытством смотрел один единственный глаз. Второй терялся среди страшных шрамов на покрытом ожогами лице.

— Теперь тебе нужна помощь? — тонкие губы дрогнули в усмешке. Он взмахнул открытой ладонью, приглашая её сесть напротив, однако Линде осталась стоять.

— Не думала, что ты так обидчив, — отозвалась она, не отводя взгляда.

Раз за разом они вели безмолвную схватку, и до тех пор, пока Линде выходила из неё победителем, она могла держать даава в узде. Беда была в том, что после долгого времени, проведённого в одном сосуде, слияние становилось вопросом времени. Годом раньше, годом позже — до тех пор оставалось исполнять собственную часть сделки и следовать законам немёртвого мира.

— Не думаешь, не слушаешь, не видишь, — прошелестел даав, отряхивая с ног песок. Поднявшись в полный рост, он оказался выше Линде на две головы. — Только требуешь подсказок, как несмышлёное дитя, что не может и шагу ступить без сердобольной няньки. Я нянька, по-твоему?

Дрожащий от полуденного зноя воздух поплыл перед глазами, и волна горячего дыхания захлестнула Линде, обжигая горло, проникая в лёгкие. Отшатнувшись, она невольно закрыла лицо руками, но тяжёлые ладони уже опустились на плечи. Застыв за спиной подопечной, даав указал на испещрённый косыми линиями песок.

— Думай! Учись сама видеть то, что должна.

Распахнув глаза, она опустила голову. Линии разбросанных на могиле цветов постепенно складывались в рисунок.

— Самый длинный стебель указывает на юго-запад, в сторону Гейтхорна, — не дождавшись ответа, Линде заключила, что в первой догадке оказалась права. — Остальные лежат неправильным кругом, и лепестки будто разбросаны с умыслом...

Она нахмурилась, пытаясь собрать воедино части мозаики, что никак не желали вставать на место.

— Погоди-ка, это не круг вовсе. Цепь, верно? — она рывком обернулась, чтобы поймать одобрительный кивок. — В городе есть кто-то из наших, а вот число лепестков, разбросанных в центре... означает количество теней?

Даав медленно качнул головой.

— Плаваешь на поверхности. Не считай количество — смотри в суть, — он вновь развернул её к кургану. Ветер взметнул пыль, нарушив стройность линий, и ничего не изменилось. Перед ней был рукотворный хаос, олицетворявший не что иное, как безумие.

— Морок, — Линде улыбнулась. В конце концов, загадка оказалась ей по зубам. А вот поддастся ли Скованной её объект — покажет время.

— Ещё не передумала идти в Гейтхорн? — если бы она не знала даава, решила бы, что в голосе звучит насмешка. Вновь опустившись на землю позади неё, он скрестил ноги. — Хочешь совет?

— Ты ведь всё равно его дашь?

— Меня не в чем винить, — он пожал плечами, — мне дорого твоё тело, и я не хочу его лишиться. Я знаю, как ты относишься к Потерянным. Умерь сочувствие там, где можно обойтись без него. В посмертии нет справедливости — есть искупление. Или забвение, что случается гораздо чаще. Есть ты, они и Великая Пучина, что с радостью пожрёт всех нас. Не вставай на Край из любопытства или соображений морали. Всегда беги как можно дальше от тех, кто грозит затащить тебя вниз. Всегда беги, не оглядываясь.

Ощутив, как Мауль ткнулся мокрым носом в ладонь, Линде открыла глаза и тут же сощурилась. Солнце, вышедшее из тени облаков, клонилось к западу.

— Пойдём, приятель, — потрепав кобеля по серому загривку, она поднялась с колен. Поправила на плече ремень сумки, перекинула за спину растрепавшуюся косу. — Нам с тобой придётся поспешить.

Вильнув хвостом, "приятель" двинулся вперёд: свои обязанности первопроходца он знал и потому не мешкал. Линде, сделав несколько глотков из полупустой фляжки, зашагала следом.

Оглядываться на могилы она не стала — они были "чисты".

II

Серая пыль просёлочных дорог сменилась на щебень, стоило им миновать городские ворота. Через сточные канавы кое-где были переброшены доски, служа мостами для пеших гуляк. Гружёные товаром повозки, выстроившись в неровную линию, ползли по главной улице, словно жуки-скарабеи. Со стороны рыночной площади ветер доносил тягучую смесь из запахов, от которых у Линде желудок поднимался к горлу.

Мауль, прижавшись боком к бедру хозяйки, грозно ворчал, стоило очередному прохожему бросить на неё косой взгляд. Сама же Линде с интересом озиралась по сторонам, соображая, где искать собрата-Скованного. Кем бы он ни был, с ним стоило встретиться в первую очередь и расспросить о мороке. Кто знал — быть может, она уже опоздала с помощью.

Чуть посторонившись на перекрёстке, девушка пропустила вперёд двух мужчин, что тащили на плечах тяжёлые мешки. Мимо пробежала стайка чумазых ребятишек, спеша на настойчивые зовы матерей. В воздухе Гейтхорна была разлита тревога.

В этом Линде убедилась, выйдя на мощёный плац у ратуши. Половина лавочек, ютившихся вокруг, оказались наглухо заперты, остальные — сворачивались прямо сейчас, будто стремясь успеть до последнего луча багряного солнца. Один из хозяев зыркнул на девушку так хмуро, что Линде поспешила перейти на другую сторону площади.

Здесь, как ни странно, шли оживлённые торги.

— Четыреста ларов, и цацка твоя.

— Триста, — приземистый торговец с пышными усами стоял на своём, — за ворованное больше не дам.

— Почто честного человека оскорбляешь, пень узловатый? Человек ведь может и другого скупщика себе найти, посговорчивее, — лукавая улыбка расцвела на лице молодого мужчины — судя по выговору, южанина, — когда Линде подошла поближе. Весёлые глаза цвета застоявшейся тины обожгли её внимательным взглядом.

— Пускай нас юная миз рассудит — честно по-твоему?

— Откуда мне знать, что это не одна из твоих подружек? — торговец скрестил руки на необъятной груди. — Старину Варро так просто не обманешь. Что молчишь, миз, как воды в рот набрала? Сколько этот пройдоха тебе пообещал?

— Нисколько, — Линде покачала головой, ничуть не смутившись, — я этого господина с ожерельем впервые вижу.

Внутри колыхнулась недовольная серость. Дааву южанин не понравился сразу. Да и у самой девушки вызвал опасения: уж больно вязь наколок, что тянулась от запястий до самой шеи, навевала мысли о разбойничьих бандах.

— Я просто ищу кое-кого, — Линде опустила ладонь на голову Мауля, и кобель мирно уселся у ног, — специалиста по Потерянным. Слышала, у вас в городе с ними беда.

— Может и есть такой, да я не знаю, — "старина Варро" пожал плечами. — Ты бы, миз, в "Медной кружке" спросила, там все знатоки сидят — мимо них никто не проскочит.

— Далеко это?

Линде сощурилась. Темнело быстро.

— Завернёшь за угол, и пару кварталов налево — там вывеску увидишь. Взялся бы показать, да только…

— Остынь, провожатый. Сначала деньги, — в насмешливом тоне южанина послышались свинцовые нотки. — Триста пятьдесят, и все довольны. Ну?

— Пустынный змей тебя пожри, Ахве, — потянувшись за кошелём, торговец отсчитал нужную сумму. — Больше не приходи ко мне, понял?

— Я, папаша, по жизни понятливый. Назавтра меня здесь уже не будет, так что бывай, — спрятав мешочек за пазуху, он подмигнул Линде. — И тебе, миз, удачи в поисках. Кто ищет, тот найдёт, и всё в этом духе. Как окажешься в "Кружке", держись подальше от Хромого Флоко — страшный человек. А за совет пожалуйста, он бесплатный.

Сверкнув зелёными глазами, Ахве закинул куртку на плечо и с нарочитой лёгкостью зашагал в сторону ворот. Линде только и осталось, что проводить взглядом широкую спину да поблагодарить Варро за подсказку. Уже свернув к таверне, она вдруг вспомнила, что смутило её в сделке, которой она стала невольным свидетелем.

От золотого ожерелья тянулся едва уловимый могильный след.

III

"Медная кружка" встретила её пьяной бранью и кулачной потасовкой в углу. Посторонившись, Линде двинулась к стойке в противоположном конце большого зала.

Мауля пришлось оставить во дворе. Бритый здоровяк-вышибала, несмотря на отсутствие передних зубов, изъяснился ясно: с собаками нельзя. Зато можно с оружием — вот ведь парадокс. В итоге верный револьвер остался с ней, по-прежнему оттягивая набедренную кобуру и прибавляя долю уверенности своим присутствием.

— Чего тебе, миз? — немолодая подавальщица окинула её рассеянным взглядом, однако тревоги ничем не выказала. Видимо, в заведении случалось всякое, вот местные и привыкли к разборкам, заранее готовясь к худшему.

— Кружку свежего молока, если есть.

Вытащив из кармана три медных лара, она положила монеты на стойку. Спустя мгновение их уже не было. Не без удивления кивнув, женщина скрылась на кухне.

Осторожно наблюдая за посетителями через плечо, Линде заприметила двоих, что отличались от прочих завсегдатаев. Первый сидел в углу, ожидая заказа. Широкополая шляпа, надвинутая до самых глаз, и потёртый пыльник выдавали человека перехожего, а зажжённая сигара в руке — заядлого курильщика. Второй сидел чуть ближе к центру зала, под самой лампой, что украшала резной деревянный столб. Свет огонька падал на загорелое обветренное лицо: высокие скулы, хищный нос, недельная щетина. Одет незнакомец был легко — кожаная куртка с непонятными нашивками казалась распоротой в двух местах, и под одной из прорех виднелся серебряный амулет.

— Твоё молоко, миз, — кружка шлёпнулась на стойку. Рядом с локтем Линде растеклась небольшая лужица.

— Спасибо, — негромко пробормотала она вслед официантке. Подхватив заказ, девушка направилась к цели, лавируя меж столов.

"Лишь бы не ошибиться". Почувствовав на себе взгляд из-под тяжёлых бровей, Линде кивнула на ближайший стул:

— Можно?

Незнакомец сделал приглашающий жест рукой. Было что-то в его тёмных глазах, отчего она испытала мгновенную неловкость — будто заглянул под кожу и кости, в самое нутро.

— Отчего бы и нет? — а вот голос оказался приятным, бархатным и обволакивающим. — Всегда рад встрече с сестрой.

Не ошиблась, значит. Устроившись на грубой лавке, она взглядом указала на амулет.

— Вы из Ордена, верно?

— Так и есть, миз, — отведя взгляд, он взялся за кружку ржаного пива. — Уже приходилось раньше встречать Привратников?

— Нет. Но наслышана.

Байки о стражах Савана ходили знатные. От самого моря и до Перекрёстка. В отличие от прочих Скованных, эти всегда действовали сообща. Сохранение барьера, отделявшего мир от Великой Пучины — вот в чём заключалась их главная цель, и горе тому, кто пытался пойти наперекор. Люди ли, Потерянные — для каждого у них находились свои методы.

— Я видела послание на ферме в паре миль отсюда. Ваших рук дело?

— Должно быть, Юко — моего собрата. Мы частенько работаем вдвоём, когда рейд не выглядит опасным. Но в этот раз я ошибся. Пришлось отправить парня в ближайшую крепость на востоке, — тяжело оперевшись о столешницу, собеседник качнул головой. — Не уверен, что они успеют.

— Если речь о мороке, я могу помочь.

— Серьёзно, миз? — в глазах не было ни капли насмешки, только неподдельный интерес, но Линде привыкла к тому, что из-за возраста многие списывают её со счетов.

— Вполне. И… зовите меня Линде.

— Раун, — хмыкнув, он по-деловому протянул ей руку. — Ты из Забытых, так ведь, Линде?

Она кивнула, едва удержавшись, чтобы не поморщиться. Подобное деление среди своих зависело от вида смерти — того, как будущий Скованный переступал Порог, обретая даава. А чего девушка не любила, так это рассказывать о собственной гибели.

— Хорошо, — тот откинулся спиной к стене, — пути Забытых бывают полезны. При должной степени слияния.

— Я… Мы не всегда сходимся во мнении, — Линде сглотнула. Говорить с едва знакомым человеком о своём дааве было почти так же неловко, как раздеться перед ним донага. — Это сложно, потому что он… не объясняет.

Раун в ответ усмехнулся.

— Мне это знакомо. Я тоже начинал свой путь во тьме, когда никто не хотел показывать дорогу. Всё приходит со временем, только не отворачивайся от него — самопровозглашённые владыки смерти бывают обидчивы. И у каждого из них есть свои слабости, которым нужно потакать время от времени.

— Какая у вашего? — Линде не сдержалась, склонив набок голову.

— Он обожает вид пляшущего пламени, — Раун снова заглянул ей в глаза.

— И вы позволяете ему?

— Такова плата за подаренный второй шанс, её нельзя игнорировать, — плечо под кожаной нашивкой дёрнулось, равно как и небритая щека. — Беда лишь в том, что это палка о двух концах. Уходя всё дальше от мира живых, становишься ближе к Потерянным, а значит, ближе к Краю. Такие, как мы, могут влачить свой век дольше обычного, борясь с внутренним демоном, а могут сгореть в миг, поддавшись соблазнам. Однако рано или поздно это случается.

— Слияние?

— Именно. Весь фокус в том, чтобы как можно дольше балансировать на грани, подобно клятому акробату.

Улыбка на сей раз получилась почти хищной, и Раун придвинулся чуть ближе.

— Хочешь дельный совет, миз?

Линде вздрогнула. Слишком много советчиков за один короткий день свалилось на неё одну.

— Найди себе маяк.

— Как это понимать? — тонкие брови нахмурились.

— Как у всякого Потерянного есть свой якорь, что удерживает его в этом мире, не давая обрести покой, так и мы нуждаемся в чём-то подобном. В чём-то, что удержит нас в мире живых, когда Пучина подберётся слишком близко.

Опрокинув в себя остатки пойла, он щёлкнул пальцами, подзывая официантку. Те пару минут, что он расплачивался за ужин, Линде сидела словно завороженная, пытаясь уложить в голове всё сказанное. Такие простые, казалось бы, слова, ворочались нехотя, как пудовые булыжники.

— Почему всё-таки маяк? — вымолвила она наконец.

— Потому что якорь тянет ко дну, а маяк указывает путь во тьме. Как я и говорил — всё просто. Хотел, чтобы ты уяснила это для себя, миз Линде. Пригодится в работе.

— Кстати, о ней, — девушка оживилась, вспомнив о первоначальной цели визита в Гейтхорн. — Расскажите о местном мороке. Что здесь стряслось?

— Лучше по дороге. Тут становится слишком тесно.

Бросив презрительный взгляд на местных кутил и компанию подвыпивших шахтёров, он поднялся из-за стола. Следуя за Рауном, Линде покинула "Кружку", с наслаждением втянув в себя ночной прохладный воздух. Отвязав Мауля от кривой изгороди, она зашагала вдоль улицы, стараясь не отстать. На пса новый знакомый, казалось, совсем не обращал внимания.

— Случился падальщик, — произнёс он после долгой паузы, когда они миновали пустую площадь. — Один из гробокопателей, что тратят вторую жизнь на обогащение.

Раун сухо сплюнул наземь.

— Эгоисты по своей сути, их не интересуют вопросы морали — только награбленное добро, которое никак не может их насытить, будто клятых драконов из древних легенд.

— Ого, — Линде тихонько хмыкнула. — Кажется, вы их крепко невзлюбили. Но ведь у каждого из нас есть выбор, разве не так? Чем лучше, например, Жнецы, что косят правых и виноватых единственно из чувства мести?

— Быть может, ничем. Вот только этот ублюдок сумел пробудить по-настоящему опасную тварь.

— Якорь был в самой могиле? — догадалась Линде.

— Именно. Которую он благополучно осквернил.

— Погодите, — девушка вдруг замерла на месте, и Мауль поднял голову. — Куда мы идём сейчас?

— Я много спрашивал за эти дни. В основном, местные несли околесицу, но кое-что и впрямь похоже на правду. Например, то, что падальщик обосновался в бараке у Западной стены. Сама понимаешь, мне нужен был напарник, чтобы не соваться в пекло в одиночку.

— Понимаю. Вот только…

"Назавтра меня здесь уже не будет". Сознание эхом вернуло слова зеленоглазого Ахве, и Линде почувствовала, как лоб покрывается холодной испариной.

— Боюсь, мы уже опоздали.

IV

От Западной стены осталось одно воспоминание. Неровная каменная кладка высотой всего по пояс тянулась на полмили в сторону, превращаясь в нечто путное уже у самых ворот. Кривые улочки сплетались в змеиный клубок, и Линде шагала так быстро, как могла, дабы не потерять Рауна из виду.

Кое-где встречались огоньки костров: беженцы, что заполонили Гейтхорн, жались к жестяным бочкам, кутаясь в тряпьё. Пару раз ночной воздух прорезал требовательный детский плач, от которого Мауль начинал поскуливать, прижимая к затылку острые уши.

Привратник, шедший впереди, свернул в очередной проулок и остановился как вкопанный. Так что Линде едва не уткнулась носом в кожаную заплату на его спине.

— Пришли?

— Нам сюда, — отогнув широкую доску, он исчез в темноте за трухлявым забором. — Давай, я держу.

Пригнувшись, девушка без труда проскользнула в щель — для неё она была более чем просторной. И тут же оказалась на краю пустыря. Длинный барак с местами просевшей крышей тянулся вдоль оврага, заросшего колючками высотою в человеческий рост. По другую сторону впадины виднелись холмики погоста.

— На дверях и ставнях защитные символы, — Раун коснулся заколоченного окна. — Похоже, наш падальщик чего-то опасался.

— Что, если мы просто теряем здесь время?

— Сейчас узнаем, — поднявшись на крыльцо, он толкнул переднюю дверь, и та, подхваченная сквозняком, с силой ударилась о стену.

Из-за плеча спутника Линде могла разглядеть только дорожку света, тянувшуюся от порога, и плотную тьму, что ютилась по углам. Похоже, развалина была необитаема.

— Посветишь? — Раун шагнул внутрь, и ей осталось только кивнуть.

— Попробую.

Перешагнув порог, Линде потянулась к дааву мысленной ниточкой. Почувствовала, как сила ледяными иголками прошла по телу, заполняя внутреннюю пустоту. А спустя миг на кончиках пальцев заплясали огоньки — не жёлтые и полные тепла, но осколки белого потустороннего пламени. Дара Забытых.

— Превосходно, — голос за спиной заставил вздрогнуть. — Думаю, мы сможем быть друг другу полезны.

Пол под ногами завибрировал. Где-то позади взвыл пёс, и Линде резко обернулась, пропустив удар под дых.

Воздух вырвался из лёгких вместе с болью. Отлетев к стене, она крепко ударилась плечом и сползла на грубые доски. Дверь захлопнулась с тем же ужасающим скрипом. Страх и непонимание окутали давящей чернотой, и когда Мауль взвизгнул, словно щенок, сердце Линде полетело в пропасть.

V

Он сидел в той же позе, только вместо горячего песка были голые доски. Поймав на себе взгляд единственного глаза, Линде с трудом поднялась, оперевшись на локти.

— Что случилось?

— Глупая зайчиха угодила в ловушку, — лицо даава исказило болью. — Как только я перестану сдерживать кокон, он сумеет до меня добраться. А тебя… тебя ждёт морок.

— Раун… — пол под ногами закачался, и голубоватое свечение расплылось перед глазами. — Но зачем ему это?

Ключ. Чтобы перешагнуть порог Забытых. Он просил тебя воспользоваться даром, и ты буквально открыла ему дверь. Ко мне, — его серая фигура подёрнулась дымкой, будто собираясь исчезнуть, и Линде ощутила ни с чем не сравнимый ужас. Страх повторной смерти.

— Но как? Как всё исправить? — она почти кричала, стараясь устоять на месте. Поднявшийся вдруг вихрь закружил, смял само пространство вокруг, скрутил в безумную воронку. Свет защитного круга истончался, тая на глазах. — Он ведь не может тебя забрать? Такое никому не под силу!

Ответ даава она уже не услышала. Земля расступилась под ногами, а стены вдруг сошлись, зажав безвольное тело и разум в тиски. Уши заложило бесконечно громким стоном: словно эхо тысячи голосов слились в едином вое, смеясь и рыдая, пока она летела в пропасть. И не за что было ухватиться, чтобы остановить падение.

"…так и мы нуждаемся в чём-то подобном. В чём-то, что удержит нас в мире живых, когда Пучина подберётся слишком близко", — голос Рауна пробился сквозь толщу безумия, которая безраздельно принадлежала мороку. На сей раз он звучал холодно и насмешливо. Он точно знал — у неё не было маяка. А значит, не за что было держаться.

"Всегда беги как можно дальше от тех, кто грозит затащить тебя вниз. Всегда беги, не оглядываясь..." Зажмурив глаза, она рванулась вперёд, стремясь навстречу мороку всем своим естеством — разумом, волей и желанием жить. Это была заведомо проигрышная битва, потому что без якоря мстительный дух не уничтожишь. Но Линде необходимо было пробиться сквозь липкую паутину наверх — к реальности, где остался Мауль.

Мимо проносились образы чистейшего кошмара — худшее, что могло вообразить воспалённое сознание. Худшее, что можно было представить по ту сторону Савана, где морок успел побывать. Но Линде собрала всю волю в кулак, чтобы отгородиться от видений зеркальной стеной. Ей почти удалось — только зеркало вдруг отразило девичью фигуру. Одну в бескрайней пустыне — всеми забытую, оставленную умирать. Худшая казнь из всех возможных.

И тогда всё вернулось.

Палящий зной и раскалённые прикосновения песка к босым ступням. Иссушающая жажда, терзающая глотку, и трещины на коже, что вот-вот обернутся кровоточащими язвами. Каждый шаг, каждый вздох, сопровождающийся болью, она проживала заново. И не хватало сил, чтобы прекратить растянувшуюся пытку…

"В посмертии нет справедливости — есть искупление..."

Колени ударились о выжженную твердь, когда она воззвала к дааву — совсем как в первый раз.

"…есть искупление".

И Линде готова была его принять. Без оговорок и условий. Полностью. Без остатка.

Сейчас.

VI

Первым к ней вернулся слух. Грохот, и треск, и звуки борьбы. И низкий рык Мауля: уже не за дверью — совсем рядом. Затем пришло ощущение могильного холода и запаха сырой земли, столь редкого для города, стоящего посреди пустыни. И лишь тогда она сумела распахнуть глаза.

— Амулет! — что-то металлическое звякнуло о доски рядом с ней. — Уничтожь якорь!

Линде не поверила своим глазам, когда увидела Ахве. Тот сцепился с Рауном, чьё лицо напоминало жуткую маску: сосредоточение Скованного пополам с первозданной ненавистью. Несмотря на град ударов, битва между ними шла внутри, где каждый взывал к своему дааву.

Подтянувшись на руках, Линде поползла вперёд. Хлипкие стены барака ещё держались каким-то чудом — должно быть, на защитных символах, что оставил Ахве. Но стоило ей коснуться амулета, как хаос вновь пришёл в движение. Теперь она видела истинную суть: знак ордена никогда не принадлежал самозванцу. Привратником был морок — ныне безликая и безумная тень себя прежнего, обладающая невероятной силой. Линде не знала, что такое возможно. Думала, за второй смертью следует забвение, но даже Скованных, как оказалось, можно вернуть, подчинив своей воле. Но… какой ценой?

Пальцы сжались на серебряном круге, и Линде из последних сил призвала огонь — иссушающее пламя пустыни, чей жар уничтожал всё живое. Расплавленный металл стекал сквозь пальцы, пока дикий хор голосов ревел от боли, но сама Линде ничего не чувствовала. Ничего, кроме пустоты. Она лишь считала секунды до того, как с мороком будет покончено и разум прояснится окончательно.

Ей нужны были ответы.

Внезапная тишина ударила колокольным набатом. Оглянувшись по сторонам, Линде не увидела никого — только выбитую дверь, ведущую на пустырь. Пошатываясь, она поднялась на ноги и переступила порог.

Раун лежал у оврага с вырванным горлом. Пустые, остекленевшие глаза смотрели в звёздное небо. Мауль липкой от крови мордой ткнулся в обожжённую ладонь: пса потряхивало мелкой дрожью.

— Ты как, жива?

Ахве с трудом поднялся с земли. Бледный, с заострёнными чертами, он мало был похож на того весельчака, которого она встретила на площади несколько часов назад.

— Не уверена.

Опустившись на крыльцо, она на миг закрыла глаза. Ей нужно было увериться в том, что даав по-прежнему с ней. Но ответа не было. И только тот факт, что сердце ещё билось, обнадёживал.

— Кто он? На самом деле.

— Слышала про Кукловодов?

Линде покачала головой.

— Древние твари. Настолько срослись с самой смертью, что возомнили невесть что.

— Мне кажется… Это возможно — перешагнуть второй порог? Забрать чужого даава? — она вскинула глаза, пытаясь прочесть ответ по лицу Скованного.

— Не знаю. Но этот, — он пнул носком ботинка тело Рауна, — был уверен, что да.

— Он сказал, мы можем быть полезны друг другу.

— У каждого своё представление о пользе. Он, видимо, хотел избавить тебя от "бремени" второй жизни. Говорю же, ублюдок.

Закатав рукава рубашки, он встал на колени у тела.

— А значит, надо позаботиться, чтобы больше его не встретить.

Ахве коснулся ладонями земли. Закрыл глаза. Линде видела в неверном лунном свете, как капли пота сбегали по лбу. Шли минуты, но ничего не происходило. Пока наконец не раздался хруст костей и влажный звук раздираемой плоти. Казалось, сама земля ожила, чтобы пожрать предложенное ей лакомство. Человеческую плоть разъедало на глазах: вслед за кожей с костей слезло мясо, обнажив сердце за решёткой рёбер. А потом…

Потом Рауна не стало.

VII

— Почему ты вернулся?

Над Гейтхорном вставало солнце. Грязно-белое солнце пустыни, стыдливо прятавшееся за тонкой дымкой. Линде не заметила, как минули часы. Оба — и она, и Ахве — были истощены, как пустые колодцы, и требовалось время, чтобы зализать раны. Пусть они и заживали быстрее, нежели у тех, кто был лишён дара.

А ещё требовалось время, чтобы осознать.

Дремлющий разум всё ещё не желал заштопывать дыры, но общую канву она теперь видела отчётливо. Морок, что терзал её видениями, возвращая в прошлое, был одним из Ордена. Быть может, тем самым Юко, о котором упоминал Кукловод? В том, что он назвал своё настоящее имя, она теперь сильно сомневалась. Важно лишь то, что Раун заполучил якорь после смерти Привратника. Он же разложил цветы на одинокой ферме в надежде, что Скованный забредёт в Гейтхорн.

Ахве хватило ума не попасться на крючок, чего нельзя было сказать о ней.

— Забыл кое-что, — сидя рядом, падальщик вынимал колючки из шерсти Мауля.

Удивительно, но пёс безропотно сносил прикосновения чужака — только фыркал время от времени, выныривая из неспокойной дрёмы. Натерпелся, бедняга. Но если бы не он, кто знал, чем бы всё закончилось?..

К разочарованию Линде, Ахве рассказал немногое. Легенды о Кукловодах до недавнего времени считались лишь байками: нужно же чем-то пугать тех, кто уже пережил смерть. Но в последнее время множество слухов ходило от крепости к крепости. Всё чаще Потерянные теряли рассудок, превращаясь в мороков из безобидных душ; всё нестабильнее становилась связь — даавы будто чувствовали что-то, но не спешили делиться. Символы, предзнаменования — зло крылось в деталях, которые ещё предстояло разгадать.

Один вопрос оставался нерешённым: как далеко удалось зайти таким, как Раун, в попытке подчинить древнюю магию? Нечто большее, чем было доступно обычным Скованным и что могло перевернуть весь мир с ног на голову. И низринуть в Бездну.

Словно прочитав её мысли, Ахве бросил на Линде заинтересованный взгляд.

— Куда ты теперь, миз Линде? Если на север, могу составить компанию. Заглянули бы в Слэктаун по пути: Привратникам будет полезно узнать о дерьме, что творится на Окраинах. Что скажешь?

— Не думала, что тебя интересует политика Ордена. Да и в целом… — она прикусила язык. Вряд ли бы собеседник обрадовался честному мнению.

— А, стереотипы о "гробокопателях"… Понял, не трудись, — он усмехнулся, но во взгляде не было осуждения. — В жизни всякая дрянь случается, отрицать не стану. Да и первое впечатление может всё подпортить. Но, чтоб ты знала, миз Линде, я не "плохой парень" в этой истории.

— А как же ожерелье, которое ты продал Варро?

— Осуждаешь? — Ахве вскинул бровь. — Оно безобидно. Бывшая владелица была не против. Святая женщина, да упокоится её душа в Пучине.

Поднявшись с крыльца, он закинул куртку на плечо — привычным, слегка показным жестом, который Линде уже видела на рынке.

— Ну так что, ты идёшь?

Мауль поднял голову, вопросительно взглянув на хозяйку. Он был не против нового попутчика. Однако Линде останавливали слова даава, сказанные перед Гейтхорном.

"Всегда беги как можно дальше…"

Кое в чём Раун был прав: у каждого даава была своя слабость. Своя страсть и потребность. В её случае она звалась Одиночеством.

"Он — не твой маяк", — прошелестел ветер так тихо, что лишь она могла услышать. И в тот самый миг решение оказалось принято.

— Нет, — она качнула головой. — Мы с Маулем идём в другое место. Но удачи тебе, Ахве Честный Гробокопатель.

— И тебе, миз Линде.

Он крепко сжал её ладонь в своей. Отсалютовал и, развернувшись, зашагал по тропке, пересекающей овраг. Так ни разу и не оглянулся, пока Линде смотрела вслед. Только лёгкая, пружинящая походка будто говорила о том, что всё будет хорошо.

Она знала, что сделала верный выбор. Что бы ни случилось, она приняла даава полностью — там, в бескрайней пустыне, где умирала дважды. Неудивительно, что его потребность теперь всецело принадлежала ей.

"Так вот оно какое? Слияние…" — на сей раз Линде никто не ответил.

В её внутренней пустыне по-прежнему гулял ветер.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 7. Оценка: 4,14 из 5)
Загрузка...