Они шли по тропинке, огибая длинный язык леса, что вклинился в рваные лоскуты полей, простиравшихся до самых холмов на горизонте. Нависшие над тропинкой густые заросли малины не оставляли сомнений, что хаживают сюда только местные селяне, и дальше единственной деревни путь уже не ведёт. Их было четверо, они почти не говорили друг с другом, внимательно смотрели по сторонам и казались напряжёнными, словно делали тяжёлую работу, а не путешествовали в своё удовольствие. Это была лишь привычка, ибо пока они не охотились, не выслеживали никого, но всё же не могли сбросить с себя прочно развитого умения всё замечать.

Сорока шагал первым, как бы невзначай прощупывая путь тонким шестом, его сапоги почти бесшумно ступали на землю, у пояса покачивались топор, длинный кинжал и пара увесистых мешочков. Несмотря на изрядную жару, он всё же надел на рубаху свою кольчугу, выглядевшую несколько помятой, а на рукаве и порванной, –  даже такой она могла произвести внушительное впечатление на селян. Внешность их предводителя, впрочем, была способна внушать уважение даже и без кольчуги - разбойное лицо со шрамами, рыжие борода и волосы, спускавшиеся космами на грудь, широкие плечи и сильные руки, не потерявшие своей мощи даже на пятом десятке.

Змей шёл следом, облачённый в такие же рубаху и шаровары, только без брони. Он закинул за спину мешок, на плече держал два копья в человеческий рост, к поясу его был пристёгнут широколезвийный тесак. Внешне он казался даже старше Сороки, ибо волосы его уже начали седеть, но гладковыбритое лицо свидетельствовало, что он внимательно следил за собой. Шибан старался делать вид, что совсем не устал, хотя ему приходилось тащить на плече увесистое ружьё, длинную рогатину и ещё один топор на двухаршинной рукояти, помимо того, спину тяготил и плетёный короб на кожаных лямках. Малый замыкал шествие, смирившись со своим тяжким грузом – вторым ружьём, деревянной рогаткой, мешком и луком в чехле.

Острый взгляд сразу бы ухватил различия между людьми в четвёрке – двое последних были скорее помощниками, беря на себя самую тяжёлую работу. Оба они выглядели гораздо моложе, одеты были попроще и беспрекословно подчинялись старшим. Шибану было двадцать, хотя он уже отказывался считать себя новичком, ибо почти два года следовал за Сорокой, стараясь схватывать знания на лету. Малого прозвали так не из-за роста, но потому, что он был самым младшим в группе, в свои семнадцать он лишь около года постигал нелёгкое дело артельщиков. Его короткие светлые волосы скрывал капюшон бурого плаща, а лицо казалось совсем ещё юным и открытым миру. Они неплохо уже знали друг друга, и могли общаться одними жестами, не прибегая к лишним словам.

Тропинка, меж тем, пересекла мосток над заводью заросшего пруда, где, должно быть, ворочались ленивые караси, поднялась на пригорок и упёрлась в дряхлую изгородь. Путники уже знали, что это Верхний Лог, весьма крупное для данной местности село, но наличие ограды их удивило, ибо люди здесь обычно жили без всякой защиты. Беспорядочно разбросанные дома их не слишком заинтересовали, как и почерневший от времени храм с покосившейся башенкой – они видели такое уже много раз, к тому же, их быстро перехватили, толком и не дав зайти в ворота. Расторопный мужичок в белой рубахе и заломленном набок колпаке преградил им дорогу, быстро коснувшись Сороки и попросив того свернуть к пустырю.

-    Пришли по вызову вашего старосты. Говорили, что нужно работу сделать, - глухо сказал предводитель. – Говорили, что вас предупредят.

-    Всё знаю, - кивнул мужик. – Меня Иванко кличут, помощник я старосты, и для вас всё подготовил в лучшем виде. Извиняйте, что в дом не приглашаю. Не хочу людей смущать.

-    Понимаю, - спокойно ответил Сорока. Это было обычно, ибо их редко приглашали в дома, иногда и за крепостные стены не пускали. Их работа считалась грязноватой, а среди крестьян слыла и колдовской, с нечистью связанной.

-    Вы, стало быть, артельщики? – глянул на них селянин.

-    Тимофей Сорока и его соработники. Знаки наши можешь увидеть на одежде, - сказал путник, не считая нужным давать более подробных объяснений. – Речь шла о пятидесяти сабляницах, хотя мы ещё тварь не видели. Коли окажется сложной, то можем и больше запросить.

-    Всем селом собирали, - подтвердил мужик, - но больше денег у нас нет. Пять десятков – это всё, что мы можем дать. Пётр сказал, что уже сговорился с вами.

-    Сговорился, - признал Сорока, - но и согласился, что тварь может больше стоить. Я так предлагаю – коли дело будет тяжёлым, то выдайте сверх платы ещё и из запасов своих. От птицы жирной и мяса не откажемся.

-    По рукам, - кивнул Иванко. – Присядем на бугорок, там и поговорим о деле.

Они расположились на солнышке, и Шибан с Малым смогли, наконец, снять с плеч тяжёлую ношу, теперь потягиваясь на траве. Предводитель чистил внушительного вида кинжал, зная, что на селян это оказывает впечатление, а мужик, тем временем, рассказывал о местной беде.

-    Тут издавна всякой нечисти полно, - сокрушался он. – Кому есть дело до бедных селян? Князья и бояре не приходят с военной силой, чтобы защитить нас, и не платят охотникам, дабы те истребили чудищ. Сказывают, что раньше по земле ходили богатыри, защищавшие народ и искоренявшие хищных тварей, да ныне перевелись все.

-    Ближе к делу переходи, - кивнул Сорока.

-    Так я же и говорю, что в лес зайти нельзя. Лисуны по кустам шуршат, за стволами прячутся и людей пугают. Мало их, так ещё и белуны вечерами из логов выскакивают, кричат жутко. К воде идёшь, так ичетики лютуют, ночами плещут без продыха…

-    Не сомневаюсь, что в лесу этих шутников полно, но только не губят они людей, да и мы на них не охотимся. Вернее, так скажу – коли будут доказательства, что лисун человека на смерть завёл, или ичетик кого утопил, то мы такого можем истребить. Однако слишком редко это случается. Я на своём веку лишь пару случаев помню. Староста ваш не об этом говорил.

-    Верно, не об этом. Я так их помянул, ведь и они нам жизнь портят изрядно. Отогнал бы их хоть кто-нибудь подальше от села… Ладно, скажу о деле. Уже месяц почти никто из нас не может спокойно спать, ведь завелась в лесу совсем уж жуткая тварь. Сперва она задрала Сеньку, что ходил на озеро рыбьи садки проверять. Лишь одежду мы его нашли в примятых кустах, а от тела даже и следа не было. Вторым стал птицелов, лучший во всей округе – за его птиц сам боярин платил по пять сабляниц за штуку, хотя обычно и одной не дают. Так его-то мы уже нашли и ужаснулись, ведь на груди и плечах у него были страшные раны от зубов, а голова почти оторвана.

-    Скольких всего убил зверь? – коротко спросил Сорока.

-    Двух убил, ещё одна баба чудом спаслась. Всё в одной части леса случилось, посему мы туда и вовсе ходить перестали.

-    Баба рассказала, как выглядела тварь? Кто-нибудь ещё её видел?

-    Некоторые видели. По приказу старосты, описание твари я у людей собрал. Поменьше медведя, но сильно мохнатая, бегает на четырёх ногах и по деревьям иногда лазает, голова вроде как у волка, уши длинные, а глаза горят зелёным светом. Говорили, что некоторые слышали её рычание. Баба же сказывала, что тварь на неё с дерева кинулась, но промахнулась чутка.

-    Следы её видели?

-    Мне и самому доводилось. Странное дело – поначалу они похожи на медвежьи, и явственно различимы когти, но потом вдруг переходят словно в человечьи. Следы когтей видел на деревьях и на земле. Будто тварь свою вотчину метит.

-    Где убийства случались? Что за место?

-    К западу от села лежит обширный лес на холмах, часть его принадлежит местному боярину, а другая уже к иному владельцу относится. В этом лесу всё и случается. Дорог через него нет, а люди ходят за желудями, ну, ещё охотники и рыбаки захаживают. Говорят, что ночами зверь к самой окраине леса подходит, но днём он держится в чаще.

-    Мы узнали достаточно, - кивнул предводитель. – Вернёмся, когда закончим. Постараемся добычу сюда принести, если же не сможем, то сами пойдёте на него смотреть. Может случиться, что работу выполнить не удастся, тогда ничего платить не надо.

-    Ночлег вам нужен? – поинтересовался мужик.

-    Нет. Сами устроимся…

Костёр горел ярко, ни от кого не прячась, ибо путники щедро накормили его сухим хворостом и массивными поленьями, ночная тьма трепетала вокруг пламени, не имея сил сжать свои объятия. Иной бы побоялся ночевать в лесу, где неподалёку бродит неведомая тварь, но четвёрка хорошо знала, что почти никто из обитателей этого мира не станет рисковать, набрасываясь на открытый огонь. Такие чудища, конечно, существуют, но Сорока уже понял, с кем они имеют дело, и понял, что местный зверь блеск пламени не жалует. Предводитель вытянул ноги, опёршись спиной о ствол кряжистого дерева, Змей взял на колени своё ружьё, проверяя, осторожно ли его нёс Шибан и не замочил ли намотанный на ложе фитиль. Сам Шибан делил их скудный рацион, замечая, что еды осталось дня на три, если делать доли поменьше. Малый один из всех частенько оглядывался по сторонам, предчувствуя, что именного его поставят на стражу.

-    Ты, кажется, понял, о ком говорил этот мужик, - сказал Шибан, глядя на предводителя.

-    Понял, - кивнул Тимофей, - да и ты мог бы догадаться.

-    Тут, на Севере, много всякой нечисти водится, - почесал в голове парень. – Росомаха? Сказывали, что росомахи бывают иногда очень велики, будто медведи…

-    Нет, это не простой зверь. Человечьи следы там не так просто появились, - возразил Сорока. – Сдаётся мне, что это таласым. Редкое существо, но весьма опасное. Некоторые считают его человеком, обречённым на оборотничество, однако это не верно. Тварь изначально имеет природу чудовища, а человеческий облик – только маска, призванная обманывать несчастных жертв. Так гласят наши книги.

-    Согласен, - кивнул Змей. Он отстегнул с пояса резную трубку, набил её табаком из мешочка и теперь закурил, неторопливо выпуская вьющиеся клубы. Малый знал, что трубку свою он ценит пуще даже ружья, никогда не расставаясь с ней.

-    Тебе когда-нибудь приходилось встречаться с таким? – спросил у него Шибан.

-    Видел одного только мёртвым, - ответил тот. – Привозил как-то наш глава гильдии в Валгаму тушу подобной твари, когда её убили где-то в восточных лесах. У нас, в Сакале, не так много диких просторов, где могут водиться подобные чудища, сами понимаете.

-    Ещё бы, - усмехнулся предводитель. – Сакала – страна городов, сёла же её переходят одно в другое как лоскутное одеяло, там и леса-то все повырубили.

-    Не все, но многие, - согласился Змей. – В восточной части страны есть ещё пара старых лесов, именно там его и выловили. Мохнатый был, пуще медведя, с длинным хвостом как у соболя, побольше человека размером. Говорили, что он по деревьям уходил от ловцов, но серебряной пулей его укротили, и тогда он рухнул вниз в облике зверя, не обратившись в человека и после кончины.

Видел я его раз, но слышал о нём многое. Взять таласыма считается среди охотников большой удачей, ибо он опасен и редок. Рассказываю, что он охраняет клады, зарытые в землю колдунами, или сам раньше был колдуном, что остался сторожить свои сокровища и после смерти. В лесах и диких пустошах он приманивает людей человеческим обликом и голосом, а потом набрасывается на них как зверь. Иногда же и сразу прыгает с дерева на жертву, дабы перебить ей хребет. Таковы легенды людские.

-    Жалеешь, небось, что не состоишь теперь в гильдии, а бродишь тут с нами, вольными артельщиками? – не отставал от него Шибан. – В гильдии-то денег вы куда более зарабатываете. Верно?

-    Никто из нас не хуже другого, и в каждой стране можно встретить людей нашего призвания, что возвысились над всеми умениями и знанием, но для меня нет ничего милее старой Валгамы, - признал Змей. – Наш Дом Коршуна стоит близ главной площади, и каждый дивится, когда видит его резные врата и крылатых химер на фасаде. Многое помнят его стены, и много рассказов услаждали слух под его сводами. Ты всегда окружён людьми, когда выходишь из ворот, положив на плечо пищаль и шест для упора, а за поясом у тебя топорик с резной головой. Народ знатный и добрые горожане на тебя, конечно, и глаз не подымут, но вокруг вьются нищие и проститутки, шуты и уличные мальчишки, ведь многие знают, что у охотников водятся деньги.

-    Печально покинуть это, - вставил Малый и тут же пожалел об этом, ибо Змей не любил вспоминать о своём изгнании.

-    Всё былое осталось за плечами, - отрезал опытный охотник, мотнув головой. – Определим, кому на страже быть, и пригасим пламя. Завтра весь день на ногах пробегаем, ещё успеем пожалеть об этой работе.

-    Олексий, ты будешь первым сторожить. Дело наше постигай, - сказал Сорока. Малый кивнул, услышав своё имя, ибо предводитель всегда ставил его на стражу в первую очередь.

Никто не стал ему перечить, и юноша занял позицию чуть в стороне от остальных, внимательно вслушиваясь в тишину, а троица устроилась на своих плащах, озаряемая притихшим огнём. Комары пронзительно пищали во тьме, не давая Олексию заскучать, но больше ничто не нарушило спокойствия, и проснувшийся ещё до рассвета Сорока сменил его на посту.

Они не собирались выступать совсем рано, ибо их противник в эти часы обычно не выбирался из логова, предпочитая показываться после полудня. Но солнце висело ещё над самыми кронами деревьев, когда предводитель перекинул снаряжение через плечо и повёл их по краю рощи, уже видя впереди чёрную полосу дальнего леса. Теперь все вели себя ещё собраннее, готовые даже к внезапной встрече. Тимофей и Змей зарядили пищали тяжёлыми пулями, но не стали пока взводить замки, осторожно неся оружие на плечах. Младшие вооружились копьями и рогатинами, дабы помогать в загоне опасного зверя, Олексий также прихватил и лук.

-    Серебро бы не помешало, - проворчал Змей. – Таласым, конечно, и через железо смерть принимает, но серебром было бы надёжнее. У тебя, брат, было где-то несколько серебряных пуль.

-    Сам знаешь, что мы не так богаты, чтобы серебром в каждой деревне разбрасываться. Плата не покроет даже расходов на несколько пуль, - ответил Сорока. – Нет уж, брать будем тем, что есть. В старые времена люди нашей профессии на таласымов с одними лишь мечами выходили и на судьбу свою не жаловались.

Они быстро достигли окраины нужного им леса, но не пошли прямо в него, а двинулись вдоль линии деревьев, ища свежие следы или другие признаки наличия крупных зверей. Поля подходили к опушке довольно близко, и поднявшаяся рожь на них была кое-где примята, будто неведомое существо игралось тут ночью, перекатываясь с боку на бок.

-    Кто-то тут совсем вольготно себя чувствует, - указал на вмятины Змей. – Селяне боятся сторожить поля из-за зверя.

-    Тут много кто может быть, - заметил Шибан. – Олени или туры, а то и медведи.

-    Следов лап или копыт я не вижу, - Тимофей уже склонился над ближним полем. – Нет, тут кто-то иной поработал… у кого лёгкий шаг, когда он захочет.

Они прошли ещё какое-то время по окраине дремлющей пущи, однако потом всё же углубились под кроны, и солнце перестало надоедливо припекать. Сорока искал глазами едва уловимые тропы, коими пользовались звери, и огибал особо густые заросли. Для младших эти пути были ещё закрытой книгой, но он видел многое – россыпи мелких следов на склонах оврагов, стоптанную землю там, где прошёл выводок кабанов, борозды от когтей на стволах деревьев. Змей наблюдал за ситуацией в целом, он крутил головой, сняв ружьё с плеча и перебирая в пальцах накрученный на приклад фитиль.

-    Здесь кто-то трапезничал, - Тимофей присел над примятым кустарником, где ещё виднелись следы крови, а чуть дальше темнел обглоданный остов. – Похоже, что волки… но не они убили этого молодого лося.

-    А кто же? – спросил Олексий.

-    Не вижу следов гона. На лося, похоже, прыгнули сверху и разом повалили его.

Змей внезапно хлопнул предводителя по плечу и молча указал ему на прогалину в чаще. Все они увидели там чёрную спину какого-то существа, стоявшего по-человечьи и опиравшегося на нижние ветви дерева. Сорока жестом велел остальным пригнуться и потянул хрустнувший замок пищали, готовя оружие к выстрелу. Они действовали со Змеем одновременно – насыпали пороха на ударные полки и запалили фитили. Теперь нужно было двигаться осторожно, дабы не просыпать порох из замка и не затушить маленький огонёк.

Старшие пошли вперёд, а младшие держались позади, стиснув в пальцах копья. Они не знали ещё, кто был перед ними, но Олексию казалось, что под описание таласыма эта тварь вполне подходит. Запах пороха и мерцающая точка фитиля могли спугнуть осторожного зверя, поэтому охотники старались держаться с подветренной стороны, обходя его по широкой дуге. Несколько раз Тимофей поднимал пищаль на уровень глаз, но потом всё же опускал, ибо видел лишь тёмное пятно среди качающихся ветвей.

Неведомая тварь добралась до края оврага, где замерла у ствола огромного дуба, нависшего над кручей своим изогнутым телом. Неожиданно она начала стучать по коре, будто кузнец грохочет в кузнице молотом, и на этот зов скоро пришёл ответ – справа из зарослей показалось ещё одно существо, почти бесшумно раздвинув густую листву. Они не сражались, но, казалось, играли друг с другом, вздымая вверх хвою и облака пыли. Теперь к ним уже можно было подобраться поближе.

Сорока сделал рывок вперёд, чтобы ветви не мешали целиться, и опёр оружие на ствол дерева, приложившись щекой к прикладу. Олексий ждал громкого выстрела мощной пищали, тяжёлая пуля из которой могла свалить даже тура, но охотник опустил ружьё, сплюнув на землю.

-    Белуны, будь они не ладны, - сказал Змей, затушив пальцами фитиль. – Глубоко в лес забрались. Чаще они по полям шастают.

-    Вот кто поля примял, - кивнул Тимофей. – Нам нужно бы лучше соображать. Любому охотнику следует сразу распознавать лежбища этих детей леса.

Младшие поняли, что прятаться более нет нужды и встали в полный рост, только теперь разглядев как следует странных существ. Один из белунов находился на открытом пространстве, также заметив охотников и замерев от любопытства. Внешне он напоминал человека, но лишь в общих чертах, словно насмешка над родом людским, созданная природой. Весь он был покрыт длинным чёрным волосом, борода его висела ниже пояса, а копна на голове почти скрывала лицо. Кривые ноги и длинные руки делали его похожим на старика, рост тоже соответствовал, едва доходя среднему мужу до плеча. Глаза его совсем не показались Олексию злыми, скорее насмешливыми как у ребёнка.

Предводитель поднял с земли шишку, бросил её в лесных обитателей и заставил их разом исчезнуть, оставив по себе лишь потревоженную листву. Он сказал:

-    Пусть идут себе. Нет людям от них никакого вреда, и только глупцы думают, что они способны погубить путника. Никто из артельщиков не должен убивать белунов.

-    Почему их так кличут, ведь они вовсе не белы? – спросил Шибан, которому прежде не доводилось видеть этих существ так близко.

-    Кодекс надо было читать, - проворчал Тимофей. – Самые старые из них часто седеют и потому белы как луни. Именно они и помогают иногда селянам в обмен на зерно и овощи, ведь они мудрее прочих. Посему люди и прозвали их всех белунами. Книгу нашу надо читать, неучи.

-    Они не стали бы резвиться рядом с таласымом, - заметил Змей. – Нужно идти глубже в лес.

-    Идём, - кивнул Сорока, бросив взгляд на тёмные недра пущи.

День уже перевалил за половину, а они всё бродили меж деревьев, взбираясь на холмы и спускаясь в болотистые низины. Лес оказался изрезан глубокими оврагами, это, как и перепады высот, делало путь через него не лёгким. Пару раз Змей отыскивал едва заметные следы когтистых лап, но они то и дело терялись в зарослях или петляли кругами. Охотники взмокли и распустили вороты рубах, однако дела своего не оставляли, прочёсывая холм за холмом. Они больше не шли одной группой, но разделились на пары, дабы охватить большую территорию.

-    Спит он где-нибудь в норе, - сплёвывал Тимофей. – Сложно будет поднять его с логова.

-    Природа его иная, не забывай. Он не живёт как росомаха или иной зверь, - не согласился Змей. – Я уверен, что он почует нас и не сможет преодолеть своей жажды.

Шибан с Олексием, тем временем, удалились от них на приличное расстояние, следуя по длинной спине холма, что высился над всей местностью. Малый закинул свой лук за спину, ибо деревья не давали ему, не слишком умелому лучнику, точно прицелиться, он уповал на рогатину, мощное жало которой было способно завалить кабана. Оба они уже притомились, однако не допускали и мысли о том, чтобы оставить дело.

Слева от них поднималась могучая голова поросшей лесом горы, где ровные ряды высоких деревьев напоминали колоннаду храма или дворца. Именно там Шибан и заметил силуэт крупного существа, что вскинулось на задние лапы, а потом отпрянуло в сторону. Молодой охотник не стал скрытничать и закричал, указывая рукой:

-    Там! Зверь видел нас!

Змей с Сорокой были значительно ближе к этому месту, они не ждали соратников и бросились вперёд, на ходу вновь запаливая свои фитили. Младшие решили обойти зверя по дуге, чтобы отрезать ему пути к бегству, ибо их высокая позиция этому способствовала. Очень скоро пары потеряли друг друга из виду и лишь по положению солнца и звукам определяли, где кто из них находится. Лес вставал сплошной стеной, и приходилось продираться через него, чувствуя ожоги от ветвей на лице. Зверь не стал дожидаться их, бежав в чащу, под натиском его тела громко трещали молодые стволы.

Когда Олексий спустился с холма, он уже не видел ни Тимофея, ни зверя, поэтому и повернул вдоль длинного оврага, думая, что так лучше всего пересечёт путь беглеца. Шибан, поначалу державшийся позади, обогнал его и нёсся с копьём наперевес, словно надеясь первым напасть на врага и получить похвалу от предводителя. Тем не менее, они всё больше удалялись от друзей, уже не слыша их криков, овраг упорно вёл их к уже показавшемуся впереди озеру, становясь всё глубже и шире. Через короткое время они выскочили на берег водоёма. Чуть поодаль шумел впадавший в него ручей, и раскидистые ивы создавали густую тень в переплетении своих крон.

-    Мы слишком далеко отошли… - не мог отдышаться Олексий. – Надо левее брать…

-    Там кто-то есть у воды, - Шибан указал рукой на тёмную стену камышей. У самой линии берега было расстелено белое покрывало, а рядом сидела женщина, едва прикрытая плащом. Её тёмные волосы казались мокрыми, словно она только что вышла из воды.

-    Кто-то из местных пренебрегает опасностью, - заметил Малый. – Будто и таласыма никакого нет.

-    Надо прогнать её. Селяне не поблагодарят нас, коли кто из деревни погибнет, - сказал Шибан.

В этот момент слева вновь послышался треск ветвей – зверь, гонимый охотниками, приближался, не подозревая, что у него на пути. Олексий сразу повернулся туда, крикнув:

-    Надо помогать своим. Перехватим его, пока есть возможность.

-    Уведём его от озера, братец. Ты иди вперёд, а я девку припугну, чтобы к деревне направлялась, - предложил Шибан. – Они нам ещё приплатят за спасение.

-    Не теряй меня из виду! – предупредил его Малый.

-    Давай! Я быстро! – друг уже не слушал его, устремившись к озеру.

У Малого не было времени на раздумья, он покрепче стиснул в пальцах рогатину и направился в сторону зарослей. Страх волной прошёл по телу, и кровь отхлынула от его лица, ибо никогда прежде он не стоял один против такого врага. Он понимал, что силы его рук может и не хватить, чтобы пронзить зверя, но надеялся хотя бы защититься и дождаться друзей с ружьями. Проскочив через кустарник, юноша увидел извилистое ложе ручья, густо заросшее ивой, именно там продиралось крупное животное, забирая несколько в сторону, будто почуяло охотника на лёгком ветру.

Олексий побежал параллельно зверю, громко крикнув, дабы свои не приняли его за добычу. Скоро ему отозвались – усердный Змей тоже не оставлял погони, будто и не разменял четвёртый десяток лет. Мокрая земля хлюпала под ногами, и мягкие сапоги юноши насквозь пропитались водой. Через некоторое время он увидел опытного артельщика, поднимавшего ружьё над головой, словно хрупкий и драгоценный дар.

-    Искру не могу сохранить! – крикнул ему Змей. – От тряски погасла! Мало времени, чтобы снова разжечь! Бить придётся в упор, братец!

Впереди показался обнажённый склон холма – то самое открытое пространство, что нужно было для верного выстрела, и Змей разразился проклятьями, на бегу цепляя с пояса свой мешочек с углями. Малому показалось, что зверь вновь будет упущен, но тут слева из зарослей выскочил Сорока, и на его пищали горел весёлый огонёк, оставляя за собой лёгкий шлейф дыма.

-    Сам бить буду, - коротко сказал предводитель, прижавшись плечом к молодому дереву и оперев ствол для точности. Спустя несколько мгновений они увидели зверя, что нёсся, не разбирая дороги перед собой. Чёрный медведь был крупнее многих, шкура волнами перекатывалась на его спине, а когти взрывали землю, пока он карабкался по холму.

-    Проклятье, демоны застилают нам глаза! – воскликнул Змей. – Всего лишь косолапый… долго же мы за ним гнались.

-    Нужно искать следы, - мрачно ответил Тимофей. – Где Шибана потеряли?

-    У озера он задержался, девку из селян хотел прогнать, - пояснил Олексий. – Встретили мы там деву, ну и решили, что негоже ей рядом со зверем бродить.

-    Староста говорил, что никто из местных в лес не выйдет, пока мы не закончим, - встревожился Змей. – Где она была? Идём немедля.

-    Да в чём дело то? Может она из другого села или хутора на отшибе… - пожал плечами Малой.

Артельщик не ответил ему, молча раздув свой фитиль и побежав впереди, остальным пришлось следовать за ним. На душе у Олексия стало тревожно, хотя он и не понимал, какая опасность может грозить другу. Змей бесшумно раздвинул кустарник и вышел на открытое пространство. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы оглядеться, после этого он сделал остальным знак рукой, дабы они не шумели и тихо подошли ближе.

Озеро всё так же лежало в тишине, и вода его казалась недвижимой, а камыши едва трепетали на лёгком ветру. Покой нарушало лишь одно – на самом берегу, почерневшем от крови, лежало растерзанное тело, едва прикрытое лохмотьями одежды. Мощные клыки перекусили шейные позвонки, свернув голову набок, длинные когти оставили алые борозды на груди, из бедра был вырван кусок плоти в ладонь размером. Зверь оставил Шибана почти сразу после убийства, ибо чувствовал близкое присутствие других охотников.

-    Говорили же, что обращается он… - вздохнул Сорока. – Не готовы вы ещё, юные, к встрече с таким врагом. Это моя вина, что взял вас и не углядел.

-    Как же так, - побледнел Олексий. – Только сейчас с ним лицом к лицу стоял…

-    Крупная самка, видать. Следы ведут вон на тот холм, - Змей первым вернулся к делу, понимая, что не время горевать. – Одна лапа у неё ранена, это ясно видно. Шибан успел всё же копьём двинуть, рука у него была верная.

-    Надо преследовать. Далеко она не уйдёт, - сказал Тимофей. – Потом вернёмся и заберём тело брата. Так заведено у артельщиков – мы должны закончить работу, этим и почтим память павшего.

-    Идём, - кивнул Змей.

У Олексия на душе было тяжело, но он всё же подчинился старшим, стараясь забыть на время страшное видение павшего друга. Они шли молча, и предводитель быстро отыскивал явные следы на земле, кое-где им попадались и маленькие капли крови. Таласым двигался теперь почти не скрываясь, и путь его хорошо читался по примятой траве. Он обогнул озеро и направился в небольшую долину меж двух холмов, явно желая достичь глухой чащи впереди.

-    Быстрее, - подгонял Сорока. – Мы можем его перегнать, коли не будем медлить.

За долиной им открылся вид на лежавшую чуть ниже равнину, лес там постепенно переходил в заболоченные заросли, где меж листвы поблёскивала вода. На болотах они могли потерять зверя окончательно, ибо вода скрывала следы, а ноги людей вязли в чавкающей почве, поэтому Тимофей подгонял своих ещё усерднее. Они бежали теперь цепью, и предводитель почти интуитивно угадывал направление.

Широкий овраг был кратчайшим путём к влажной низине, именно его, судя по всему, и избрал раненый зверь, поэтому преследователи нырнули в него, сразу оказавшись в полутьме под кронами взбиравшихся по склонам деревьев. Глаза не сразу привыкали к темноте, орешник стоял в овраге сплошной стеной, и сложно было в движении ветвей заметить очертания хищника. Именно поэтому Сорока не увидел таласыма, что затаился справа, укрытый развесистым кустом.

Раненый зверь, чувствуя, что не спасётся бегством, сделал петлю на своих следах и устроил засаду, как подсказывал ему инстинкт. Он лежал очень тихо, сжавшись в пружину для броска, и теперь выстрелил, взметнув облако пыли. Тимофей успел лишь выставить между собой и таласымом ружьё, поэтому клыки щёлкнули в ладони от его лица, а когти увязли в кольчуге. Вдвоём они рухнули на землю, фитиль у Сороки погас, и порох из замка просыпался на землю. Змей направил ствол на зверя и выстрелил, почти не целясь. Расстояние было небольшим, но пуля лишь ранила хищника, пройдя его левое бедро насквозь. Мгновенно всё окутали клубы дыма.

Олексий не раздумывал и сразу же бросился к соратнику, подняв рогатину для удара. В дымке он видел лишь очертания существа, вставший дыбом мех и могучие плечевые мышцы. Он боялся попасть по Тимофею, но всё же сделал выпад, и железное жало погрузилось в плоть. Змей ударил пищалью как дубиной, и тяжёлый приклад издал глухой звук, попав по черепу. Под этим натиском зверь всё же отвалился от человека и прянул в сторону, но охотники не дали ему далеко уйти.

-    Не отпускай! – выдохнул Змей. – Сороке нужно время, чтобы фитиль запалить.

Сам он полагался на крепость своего приклада, готовый вновь опробовать его на опасной твари, справа зашёл и Малой, чья рогатина уже была обагрена кровью. Вместе они зажали таласыма на небольшом открытом участке, и тот уже не пытался бежать, но лишь прильнул к земле, дабы рвануть им навстречу. Самка была крупной, не уступала человеку по весу и размеру, её глаза горели ненавистью, а из оскаленной пасти доносилось низкое ворчание. Голова её была гораздо шире волчьей и имела человеческие черты, треугольные уши плотно прижаты к затылку, а пушистый хвост охаживал бёдра.

-    Держись! – успел только предупредить Змей, когда она сделала выпад в сторону младшего. Тот упредил её копьём, стараясь убрать своё тело с линии атаки. Острое жало угодило в плечо зверю и почти остановило его, однако тот всё же смог достать юношу когтями, порвав штаны под коленом. Олексий отпрыгнул, приземлившись на спину, а Змей вновь ударил прикладом, и дерево треснуло, издав сухой звук.

-    В сторону! – выдохнул Сорока, который смог приготовить своё оружие для боя. Он прицелился, вытянув вперёд тяжёлую пищаль, и потянул скобу, мгновенно придавив фитиль к пороховой площадке. Из ствола вырвалось пламя, и таласыма окутали клубы дыма, но, по звуку удара пули в плоть, охотники поняли, что выстрел достиг цели. Зверь пригнулся и попытался было отползти в сторону, однако почти сразу завалился на бок, из груди у него бил небольшой фонтан алой крови. У Олексия уже не было сил добивать, но Змей выхватил с пояса кинжал и всадил его несколько раз в шею хищнику.

-    Она мертва, - устало кивнул Тимофей. – Сколько жизни из меня выпила… Худшая моя охота за долгое уже время. Не доглядел я…

-    Крупная. Больше таких я не видел, - Змей разогнулся и жалостливо посмотрел на треснувшее ложе своей пищали. Потом он заметил поблизости прогнивший ствол поваленного дерева и сел на него, достав с пояса мешочек, где хранил трубку и табак.

Разом мир прекратил свою бешеную скачку, и всё вокруг потекло в спокойной тишине. Сорока начал снимать с себя кольчугу, морщась от боли и рассматривая порванные кольца. Малой только сейчас решился разжать пальцы на древке рогатины. Юноша потянулся было к ране, что жгла словно огнём, но вид твари заставил его забыть обо всём, и он замер перед ней, впервые увидев её во всех подробностях.

Люди не зря путали таласыма с росомахой, ибо существо это имело густой чёрный мех и тело медведя средней величины. На пышном хвосте у этой самки было белое пятно, а вокруг шеи – словно ожерелье из белой шерсти. Голова, впрочем, напоминала больше человеческую, но с крупными зубами и золотистыми глазами хищника. Олексий ожидал, что она вернёт себе человеческий облик, однако этого не произошло.

-    Не жди, что она обратится, - Змей заметил его взгляд. – Вид людской для неё лишь сеть, что приманивает дураков. Такой, как ныне видишь, породило её хитроумие Чёрного владыки, и такой она останется.

-    Она забрала у нас Шибана, - сплюнул Тимофей. – Дурной год. Уже второй из артельщиков пал на охоте и первый под моим началом. Надеюсь, что хотя бы ты, Малой, выйдешь хорошим братом для нас.

-    Я старался не посрамить вас, - голос Олексия ещё дрожал.

-    Не посрамил, - кивнул Сорока. – Нужно было серебра не жалеть… Скупой платит кровью - простой закон, но я позабыл его.

Змей затянулся и выдохнул кольцо дыма, в его трубке умиротворяюще мигал красный огонёк пламени, да и сам он словно обмяк, полуприкрыв глаза и вслушиваясь в тишину. Он выдохнул ещё раз и сказал:

-    Жизнь дают и жизнь забирают… Наш друг умер достойно, как подобает людям нашей профессии. Я мало знал его, но и так вижу, что не зря называл его братом. Славный был бой, он напомнил мне истории, что я слышал об охотниках старых времён.

Он не обращал внимания на то, слушают ли его, просто говорил, будто вспоминал сам для себя, протягивая нить от дня сегодняшнего к прошлым временам. Так воины после битв иногда садились посреди кровавого поля и раскуривали свои трубки, обсуждая, кто нанёс лучший удар и кто принял славную смерть. Тимофей с Олексием внимательно слушали его, ибо и их сердца были не на месте, а его голос словно успокаивал, изливаясь мерным потоком.

-    Таласыма не многие брали, ибо он опасен и скрытен. Люди кое-где верят, что он забирает положенную ему дань кровью, и даже противятся, чтобы ловчие искали его, - Змей прикрыл глаза, и дым поднимался над ним маленькими облаками. - Мне же вспоминается история об охоте Синиса, что был лучшим из нас в Валгаме и прославил Дом Коршуна среди других.

Недалеко от Герсика был хутор, что стоял на краю леса. Семья, что обитала там, вела жизнь весьма уединённую, корчуя пни под поля и едва выбираясь из нищеты. Однажды вечером глава семейства услышал юный голос на опушке, пошёл на него и был растерзан. Жена с сыном искали его, но так и не нашли. Потом тот же голос поманил и сына, который во тьме вышел из дома, попав в лапы хищника. На этот раз женщина услышала звуки борьбы и бросилась ему на помощь, ей удалось увидеть мохнатую тварь с горящими глазами, но почти сразу же та скрылась в чаще.

Женщина отправилась в город, чтобы просить охотников отомстить за родных, но денег у неё почти не было, и ловчие известных домов отказывались рисковать ради грошей. Они поняли, что имеют дело с таласымом, и не желали проливать кровь так дёшево. Тогда появился Синис, он взял работу и пошёл один. Не было у него ружья или прочного доспеха, но лишь меч, копьё и острый кинжал. Он дождался ночи, разделся почти донага и пошёл с одним лишь клинком. Женщина ждала до самого утра, почти потеряла надежду, но с рассветом он вернулся, неся на плечах окровавленную тушу зверя.

Таков Синис – огненного боя не признаёт он, но сражается как охотники древности, лишь сталью и серебром, но и этого ему хватает, чтобы взять самых опасных тварей. Говорили, что он пришёл с Севера, но никто точно не знает имени его родины, пользовался же он имперским наречием. Слова его коротки и прямы, а тело закалено как из металла. Я видел его лишь несколько раз, ибо он не жил среди нас, но приходил изредка и брал себе работу… Это вспомнилось мне ныне, когда смотрю на поверженного таласыма.

-    Дурак он, - сплюнул Сорока. – Только глупцы отказываются от пищалей из-за своих суеверий.

-    Каждый идёт своим путём, - лишь усмехнулся Змей. – Как-то вышел у него спор с другим охотником, кто убьёт больше добычи – он с копьём или тот с пищалью… ну, да не ко времени сейчас об этом сказывать.

-    Пойдём за телом Шибана, - тяжело поднялся на ноги Тимофей. – Негоже ему лежать среди зверей и птиц диких.

-    Идём, - вздохнул Змей.

-    Староста зверя своего пусть сам придёт поглядеть…