Её мечта

 

Пламя небольшого походного костра было единственным источником света в непроглядном мраке ночного хвойного леса. А треск сгораемых поленьев – единственным живым звуком в гнетущей тишине. Ни шелеста ветра в ветвях, ни копошение мелких зверьков, ни уханье ночных птиц – ничто не нарушало покой вековых сосен. И только этот унылый треск, да редкое шуршание плотной материи могло потревожить их вечный сон.

Вероятно, причина тишины была в том, что лес давно вымер. Его покинули сначала крупные животные, затем те, что поменьше. И так продолжалось до тех пор, пока последнее насекомое не пересекло границу лесной опушки. Лишенный живности, он начал быстро чахнуть. Деверья иссыхали, некогда зеленая хвоя безжизненными желтыми иглами опадала на землю, покрывая ее сухим колючим ковром. Ночами было слышно, как трещат деревья, медленно, но верно заваливаясь вниз. Лес умирал.  В одиночестве не выживает никто. И лес не был исключением.

Хотя, говорят, что он и не остался один. И животные покинули его не просто так. Говорят, там, во мраке ночи, что-то живет. Что-то копошится в опавшей хвое. И оно не любит, когда его покой нарушают.

- Не нравится мне это! – Одна из фигур закутанная в черный плащ, больше похожий на саван, нервно поежилась.

Голос принадлежал мужчине, и по звонким высоким ноткам можно было понять, что говорившему было чуть больше двадцати зим. А когда он откинул свой глухой капюшон, чтобы в очередной раз до боли в глазах всмотреться в клубящуюся тьму меж толстых стволов, можно было заметить, что это совсем еще юный парень с яркими голубыми глазами.

- Ты это повторил уже в четвертый раз. – Вторая фигура в черном саване медленно повела головой.

Говоривший тоже был явно молод. Но только вместе с этим голосом разливалось непоколебимое спокойствие.

- В пятый. – Этот голос был женский.

Полы плаща второго незнакомца раздвинулись, и в кругу тусклого света костра появилось бледное личико молодой девушки. Золотом вспыхнули длинные волосы и зеленью молодой листвы сверкнули глаза.

- В пятый, Реви, – прошептала она, потягиваясь.

- Точно, Бальтазар, - человек, прятавший до этого в своем плаще зеленоглазую девушку, настолько миниатюрную и хрупкую, что ее и в самом деле можно было принять за ребенка, несколько раз кивнул, - это уже в пятый раз. Начинает надоедать.

- Вам-то хорошо говорить! Вы видите в темноте, а я не жги не вижу!

- «Не зги», Бал.

- Я и не згу!

- «Не зги не видно» - это выражение, которое ты хотел употребить. – И к тому же, я ничего не вижу, как и ты. Даже Мо-Мо, - «Реви» опустил взгляд на девушку, и она отрицательно покачала головой, - не может ничего рассмотреть дальше нашего лагеря. Сдается мне тьма здесь не совсем обычная.

- О-о-о, значит, ты заметил? - Четвертый голос принадлежал женщине, которая все это время пребывала в тени. – А вы действительно интересная компания: Ревинзель, Бальтазар и Мория-Монсера.

- Разве не поэтому вы нас наняли? – Ревинзель склонился над костром и его глаза полыхнули красным.

Женщина, сидевшая в тени вздрогнула:

- К этим глазам вообще можно привыкнуть?

- Еще как! – ответила Мо-Мо.

- Невозможно! – махнул на нее Бальтазар.

- В жизни такого не видела.

- Никто не видел. – Бальтазар нервно поерзал на земле и придвинулся ближе к костру. – Как по мне, так лучше и не видеть вовсе.

- Он такой единственный-единственный во всем мире. – Мо-Мо влюбленными глазами посмотрела на Ревинзеля.

- Понятно. - Женщина придвинулась ближе к костру. Она была худа и на вид истощена. Черные волосы тонкими слипшимися прядями свисали вниз. Ей можно было дать немногим больше тридцати, если бы не черные мешки под глазами. Она практически висела на длинном деревянном посохе, один конец которого упирался в землю у костра, а второй исчезал в тени за спиной. – Отвечая на твой вопрос: нет, не только по этому. Вас наняли еще и потому, что это ваша работа.

- К тому же, - продолжала женщина, - редко можно встретить такой набор талантов в такой маленькой группе как ваша. Не будь вы даже Стражами, мы бы все равно обратились к вам за помощью.

Ребята переглянулись. Они отлично понимали, что она имеет в виду. В мире, в котором цвет глаз определяет врожденные способности, редко можно встретить настолько уникальных людей путешествующих вместе.

- Ну, так и что ты чувствуешь, Реви? Я не могу понять природу этой тьмы. Это магическая завеса?

Ревинзель всмотрелся во тьму за границей света. Между его глаз пролегла глубокая продольная морщина, так не свойственная людям его возраста. Казалось, что тьма была абсолютной, непроницаемой, и сами деревья пытаются сдвинуться ближе, чтобы сокрыть от глаз то, что прячется в глуши.

- Нет, - ответил он. – Я не могу чувствовать магию, Феста. Но это и не магия.

Глаза парня вспыхнули и засветились алым. Место зрачков заняли красные круги и октограммы с множеством загадочных символов. Они без остановки крутились, какие-то по часовой стрелке, а какие-то против.

- Это нечто иное. – Ревинзель, распахнул полы плаща полностью и положил обе руки на худенькие плечи Мо-Мо. – Держись рядом, зеленоглазка.

Мо-Мо быстро кивнула.

- Что-то приближается.

- Наконец-то. – Бальтазар облегченно выдохнул и схватился за рукоять меча за спиной.

Феста поднялась на ноги, опираясь на свой кривой посох, и прислушалась.

Раздался далекий треск ветки. Все напряженно всматривались в темноту.

- Реви, видишь что-нибудь? – шепнул Бальтазар.

- Нет. Мо-Мо?

- Ничегошеньки.

Секунду воздух наполняла тишина.

- Не зги не видно! – чертыхнулся Бальтазар. – Что бы это ни значило.

Треск раздался ближе. К нему добавился жуткий скрип по дереву. А через секунду все услышали, как что-то движется к ним, загребая опавшие хвойные иголки и ломая нависшие ветви.

Ревинзель оглянулся на небольшой отряд:

- Оно нашло нас.

***

До деревни они добрались, когда последние яркие цвета алеющего на западе заката окрасились чернильной синевой. Ветер утих и перестал так яростно трепать верхушки величественных сосен. Троица остановилась у низенького заборчика, что змеясь, убегал вниз вдоль едва заметной в сумерках дороги. Это покосившееся подобие забора выполняло лишь одну цель – поддерживало цепь нещадно смолящих факелов, чтобы хоть как-то осветить тропу.

- Значит это и есть те самые Сосны? – Казалось, в голосе Бальтазара сквозило разочарование.

- Ожидал чего-то другого?

Бальтазар бросил быстрый взгляд на Ревинзеля и нахмурился.

- Нет… ну, просто ожидал чего-то большего.

Они вместе взглянули на раскинувшуюся в низине деревушку – небольшой котлован с высоким зданием старейшин и приземистыми домиками, что не стройными рядами разбегались в разные стороны, образуя нелепую паутину улиц и подворотен. Деревушка тонула в оранжевом зареве костров, а причудливые тени, извиваясь, танцевали вокруг.

- Столько разговоров было про эти Сосны, а тут с сотню домов, а то и меньше. Тихо как в могиле.

- Говорят, что «в тихом омуте…». - Ревинзель развернулся и задумчиво зашагал по тропе вниз. Мо-Мо не отставал от него ни на шаг, молча семеня рядом.

- Постой! – окликнул друга Бальтазар.

Он догнал их и похлопал Ревинзеля по плечу:

- А как же маски?

Ревинзель на секунду прикрыл глаза. Он вспомнил эти черные одеяния, что им придется носить теперь до конца жизни. Он вспомнил маски. Бледные, безликие, с вырезами для глаз, что заполняет тьма. Гладкие, словно стекло. Иного быть и не могло. Безликие Стражи на то и Безликие, что вынуждены скрывать свои лица от тварей снующих во мраке ночи. Так им было велено. Таков был уговор и такова цена заключенной сделки. За любую силу приходится платить.

- Нет, Бал. – Ревинзель отрицательно покачал головой. – Оставим это шоу для короля Лораса. Нам требуется вызвать трепет и страх у жителей ОрЭнхайма, а не у простой деревенщины.

- Жа-а-аль. – Бальтазар зевнул во весь рот и яростно почесал затылок. – Вот бы посмотреть на их лица, когда мы пройдем по главной площади прямо к дому старейшины...

- Простите, - раздался тихий голос за их спинами. – Вы что, хотите напасть на нас?

Вся троица мигом обернулась. На дороге в свете факела стоял грязный неухоженный мальчонка и с интересом рассматривал путников.

- С чего ты взял, что мы хотим на вас напасть? – спросил Ревинзель.

- Так, вы тут говорили всякое, про маски… вот я и подумал, что вы разбойники.

- Вовсе мы не разбойники. - Мо-Мо вышла вперед, чтобы мальчик мог ее увидеть. – Мы простые путники.

Она ласково улыбнулась малышу, и тот раскрыл рот от удивления.

- Тетя, вы та-а-акая маленькая! Вы болеете?

Бальтазар громко крякнул, с трудом сдержав вырывающийся смешок. Ревинзель бросил на него уничтожающий взгляд.

- Ну что ты. – Мо-Мо улыбалась, ее голос звучал все так же ласково. – Это потому, что я наполовину северянка, наполовину ха’алийка.

- Но ха’алийские девочки такие высо-о-окие, - мальчик поднял руку и вытянулся во весь рост, - а вы такая ма-а-аленькая.

Мо-Мо заискивающе взглянула на Ревинзеля. Парень вздохнул и произнес:

- Это все из-за генетических проблем Высокорожденных и жесткого контроля над рождаемостью и процессом смешения кровей. Обычная женщина не способна выносить плод Высокорожденного, в частности мальчика, из-за невероятной магической силы. А вот девочки, не предрасположенные к Тайному Искусству Высокорожденных, появляются на свет с некоторыми генетическими изменениями. – Ревинзель положил обе руки на плечи Мо-Мо. – Пример тому - хрупкое телосложение и великолепие изумрудных глаз.

Он откинул капюшон Мо-Мо, и мальчик вздохнул от удивления, увидев, что глаза девушки сияют зеленью молодой листвы.

- Вы очень красивая, тетенька. – Мальчик перевел взгляд на Ревинзеля. – А вы, дяденька, говорите вообще непонятные вещи.

- Вот! – закричал Бальтазар. – Я говорю ему то же самое уже двадцать два года! Говорит вообще непонятные вещи: «аномалии», «резонанс», «диффузия», «лидирующие элементы»…

- Легирующие, Бальтазар.

- Вот, «легирующие»! Что бы это не значило!

Мальчик переводил заинтересованный взгляд с одного путника на другого, словно никак не мог решить, на кого же ему смотреть в первую очередь.

- Ладно! – внезапно воскликнул он. – Я вас отведу в деревню.

И не дожидаясь ответа, он загашал по тропе вниз, пока не скрылся за чертой света. Ребята кинулись за ним и догнали уже через несколько шагов.

- Меня зовут Мо-Мо, - представилась девушка, а затем указала на своих спутников: – Это Бальтазар и Ревинзель. Мы все трое из Эрентора.

- О-о-о! Это где-то в Северном Пределе?

- Верно. Мы из Предела.

- Далеко же вас занесло на юг. А я Алуин.

- Алуин? – прыснул Бальтазар. – Что, как река на западе?

- Угу.

- Что же это за имечко? Кто придумал назвать тебя в честь реки? Мама? Передай ей, что с именем она прогадала.

- Мама скончалась, когда мне было пять. Пневмония. Тогда еще у нас в деревне не было своей чародейки, - спокойно ответил малыш.

- А… вот оно что… Ну, тогда отец?

- Отца волки задрали в прошлом году.

- Так я…

- Бал! Ты в своем уме?

- Что? – Бальтазар грозно взглянул на Ревинзеля, всем своим видом показывая, что не заслужил этого упрека. – Я просто подумал, что за ним наверняка присматривает бабушка.

- Бабку сожгли весной за ведьмовство.

- Твоя бабушка была ведьмой? – нарушила повисшую в воздухе тишину Мо-Мо, сильнее натягивая капюшон.

- Да что вы, какой там ведьмой. Обычной старухой она была, да только вот у нее проблемы с желудком были.

- Ее сожгли за проблемы с желудком?

Бальтазар получил увесистый тумак от Ревинзеля, но даже не подал виду, что почувствовал его.

- Нет. Она просто как-то после ужина решила сходить на главную площадь. Был праздник Солнцестояния. Темно уже было, в деревне во всю факелы горели. Бабка-то животом мучилась, я говорил? И дед ей все твердил, чтобы она ночью дома сидела, так  нет, собралась. Так вот, шла она мимо факела, да как прихватило у нее живот, как пустила она ветры, а факел как вспыхнет! Бабка испугалась, завопила что-то вроде «аграрааарах» и давай руками махать от испуга. Повалила забор вместе с факелом. Тут-то все и вспыхнуло. Люди увидели… ну, и сожгли бабку на следующий день, как только маги из совета прибыли.

С минуту они шли в неловком молчании. Ревинзель и Мо-Мо виновато переглядывались, добела сжимая губы.

- А вот твой дед, - не успокаивался Бальтазар. – Наверняка, он за тобой присматривает, да?

- Дед сгорел в том пожаре, что бабка устроила. Он всегда говорил, что из-за бабки от стыда сгорит. Ну, вот и сгорел.

Ревинзель и Мо-Мо тихо прыснули и сжали друг друга в крепких объятиях. Бальтазар оглянулся на них и удивленно почесал голову – чего же тут смешного, когда в семье такое горе.

- А кто же тебя теперь растит? – спросил он.

- Так вся деревня и растит, по мере сил.

Бальтазар и Ревинзель обменялись понимающими взглядами. Им это до боли напоминало их собственные жизни: маленькие дети, родителей которых забрали Блуждающие Волны; лица старших, решающих как поступить с сиротками; обноски и объедки; одиночество и пустота. И пусть их так же растила вся деревня, все эти годы только они трое были друг у друга. Они трое и Риолин. Бальтазар до боли в пальцах сжал в руке две Нетающие Льдинки, привязанные к навершию его меча.

- Пришли! – воскликнул мальчик, прерывая всеобщее молчаливое размышление. – Вот вы и в Соснах.

- Спасибо, что проводил нас, Алуин. – Мо-Мо погладила мальчика по голове.

- И вам спасибо, красивая тетя. Вон там дом старейшины. Он вам поможет. А мне надо возвращаться, а то ужина не видать как своих мышей.

- Ушей, - поправил его Ревинзель.

- Ну да. – Мальчишка внимательно посмотрел на закутанного в черную мантию парня. – Защищайте красивую тетю, странный красноглазый дядя.

- Непременно. Я тебе обещаю.

И мальчик, помахав им на прощание, бросился бежать вдоль домов, сверкая грязными пятками.

Ребята постояли еще с минуту глядя ему вслед, а затем Бальтазар пробормотал, нервно позвякивая Льдинками за спиной:

- Пойдем, что ли?

 

***

- А чего у всех глаза-то разные? Болеете?

Старейшина оказался дремучим стариком с длинными седыми волосами и жидкой бороденкой. Он сидел за столом в прихожей, освещенный светом сразу с дюжины свечей. В комнате было так ярко, что казалось, бревенчатые стены светятся изнутри.

- Если вам так будет удобнее, - ответил Ревинзель, безразлично пожав плечами.

Старейшина молча смотрел на них, пожевывая старческими губами.

- И чего вам надобно?

- Не нам, старейшина. Вам.

Ревинзель уже начинал терять терпение. Как и обычно, в подобной ситуации, и Мо-Мо и Бальтазар предоставили право вести диалог более умному, сведущему в подобных вещах товарищу, а сами стояли в сторонке и помалкивали.

- Нам? – Старейшина карикатурно распахнул глаза. – И что же это нам надобно?

- Говорят, в Мертвом лесу завелось что-то.

Стул под старейшиной громко скрипнул, но больше он ничем не выдал своего волнения. Даже напротив, подозрительности в нем только прибавилось.

- И с чего это вам помогать нам? Никак хотите ободрать нас как липу и сбежать с денежкой-то?

- Идемте отсюда.

Парни развернулись и двинулись к выходу. Мо-Мо отвесила легкий реверанс.

- Постойте.

Ревинзель потянул дверь на себя.

- Постойте, - повторил старейшина. – Вернитесь, прошу вас.

Парни переглянулись. Бальтазар подошел к старейшине первым. За ним поспешила Мо-Мо. И только Ревинзель не спешил возвращаться и хмуро поглядывал на старика, не решаясь отпускать ручку двери.

- Вернитесь, юноша, прошу. – Старейшина указал рукой на стулья за столом. – Присаживайтесь.

Прикрыв дверь, Ревинзель подошел к столу и отодвинул стул для Мо-Мо.

- Нэ’тэ ма’серас, - поблагодарила его девушка.

Он улыбнулся ей в ответ и присел рядом, напротив старика. Бальтазар сел между ними.

- Ну, – кивнул старик, - и с чего вы решили, что сможете нам помочь? Люди постарше, да посильнее вас пытались, да так и не вернулись из Мертвого леса.

- А с того, старейшина, что с недавних пор это наша обязанность. – Ревинзель уронил правую руку на стол перед стариком, демонстрируя кольцо из темного серебра с большим черным камнем, в котором медленно переливалась Тьма. – Наше бремя.

Старик придвинулся ближе и прищурил глаза так, что они превратились в маленькие щелочки. С минуту он жевал свои губы, рассматривая кольцо, а затем откинулся на спинку стула и громко крикнул:

- Фесталия! Зайди, пожалуйста.

По коридору зазвучали тихие шаги, сопровождаемые тяжелым стуком о деревянный пол. Дверь в смежное помещение открылась и в комнату вошла худая женщина в коричневой мантии, подвязанной веревочкой у пояса. Она была невероятно истощена, а вокруг глаз пролегли черные круги. Черты лица заострились настолько, что кости могли прорвать бледную кожу в любую минуту. Волосы мертвыми черно-серыми прядями свисали с головы. Она устало оглядела гостей и оперлась на деревянный посох.

- Присаживайся, милая. – Староста отодвинул для нее стул рядом с собой. – Ты еле держишься на ногах.

- Благодарю, старейшина. – Голос был хриплым, низким, совершенно не свойственным женщинам переступившим порог, от силы, тридцати зим.

Женщина опустилась на предложенный стул и уставилась на красные глаза Ревинзеля.

- Кажется, к нам пожаловали новые лорды ТассАнара, милая.

Женщина удивленно взглянула на старейшину, затем на кольцо и вновь уставилась на Ревинзеля.

- Я слышала гул и видела волну, что спустилась с Туманного пика, - прохрипела она. – Но не думала, что произошло именно это. Вот уж не ожидала дожить до такого. Безликие Стражи, а? Впервые за сколько? За триста лет?

Мо-Мо быстро закивала.

- Значит, вам удалось возродить Стражей. – Непонятно было спрашивает ли женщина, или попросту констатирует факт. Она откашлялась, прочищая горло и продолжила: - Я слышала, что подобное граничит со смертью, и еще никому не удавалось сделать то, что удалось вам. Можно поинтересоваться как?

- В данный момент это не имеет никакого значения, чародейка. – Ревинзель усмехнулся, заставив женщину вздрогнуть и сжаться в комок. – Не волнуйтесь, - поспешил добавить он, - мы абсолютно лишены предрассудков. Нам не важно кто вы: чародейка, колдунья или ведьма. – Произнеся последнее, он с нежностью взглянул на Мо-Мо. – Главное, что не некромантка или малефика.

- Даже так? – Уголки губ чародейки дрогнули. – Что же, тогда очень приятно. Меня зовут Фесталия - друзья зовут меня Феста, - и я чародейка этой деревни.

- Ревинзель. Друзья зовут меня Реви, и я алхимик из Эрентора.

- Бальтазар. Друзья зовут меня Бал, и я охотник из Эрентора.

- Мория-Монсера. Друзья зовут меня Мо-Мо, и я ведьма из Эрентора.

Губы старосты затряслись то ли от страха, то ли от едва сдерживаемого ликования.

- Ведьма? – Чародейка вскинулась всем телом, забывая про усталость. – Алхимик?

- А то, что я охотник вас вообще не поражает? – надулся Бальтазар.

Феста проигнорировала его слова, продолжая жадно разглядывать чудну́ю парочку.

- Я в жизни не видела ведьм, слышала только о той, что живет в Скитающейся хижине.

- Аделька! – Мо-Мо радостно захлопала в ладоши.

- Вы знаете ведьму Нейтральных земель?

- Талладелия Изумрудная. – Алхимик смущенно потер затылок. – Она нас довезла.

- Довезла?

- Довезла так довезла, - скривился Бальтазар, который все еще не мог простить ведьме четыре дня скитания в Лимбе.

- Да, мы прокатились по Несуществующему, но разговор не об…

- Вы прокатились… где? – Чародейка выглядела так, точно ее сейчас хватит удар.

- Все это сейчас не важно! – грубо оборвал ее алхимик. – Мы с радостью поведаем вам эту историю, но только после того, как утрясем все дела.

- А ты! – не унималась чародейка. – Ты - алхимик! – Она бесцеремонно тыкала в него пальцем. – Последнего алхимика видели более трех сотен лет назад. Тогда же, когда и последнего Стража.

- А как же старик с Акульего Клыка?

- Он не в счет, - отрезала Фесталия. – Покажи. Покажи, что ты можешь. – Она подвинула к нему глиняную статуэтку искусной работы. – Покажи, что ты можешь сделать со спутницей Создателя нашего вечной и прекрасной Сиаль.

Ревинзель нехотя подвинул к себе статуэтку и стянул плотную кожаную перчатку с левой руки. Ожидал чего-то подобного. Люди больше верят своим глазам, нежели своим ушам. Разумно. Отчасти.

Под перчаткой скрывалась черная татуировка в виде змея поедающего свой собственный хвост и окторгаммы с алхимическими символами.

Алхимик прикоснулся кончиками пальцев левой руки к статуэтке и его глаза изменились: их заполнили безостановочно вращающиеся круги и октограммы.

- Оксид кремния, оксид алюминия, вода и несколько примесей, - произнес алхимик. – Мелкозернистая осадочная порода. Покрыта вытяжкой из лоринийской лилии. Обычная глина и слой защитной краски.

Ревинзель отвел в сторону руку, и мелкие капли статуэтки потянулись следом за ней, но вскоре вернулись на положенное им место. Мо-Мо поторопилась вновь натянуть перчатку на левую руку алхимика.

- Тут особо показывать нечего, но вот. – Статуэтка зависла над его правой ладонью, а камень на шее алхимика, до этого бывший простой прозрачной безделушкой, внезапно засветился.

Статуэтка стала распадаться, превращаясь в крупные куски глины, а затем и вовсе в песок. Разрывались межмолекулярные связи и соединялись вновь, постепенно складываясь в нечто иное, придавая статуэтке новую форму. Теперь на руке алхимика вместо статуэтки Сиаль стояла фигурка Мо-Мо.

- Почти в натуральную величину, - буркнул обделенный вниманием охотник, за что получил подзатыльник от Мо-Мо.

Алхимик поставил фигурку на стол.

- А из золота можешь? Из золота? – алчно прошептал старик.

Только сейчас Ревинзель заметил, что сама трансмутация никого не заинтересовала: старейшина пускал слюни своим мыслям, а чародейка смотрела только на камушек на его шее.

- Золото создать из ничего невозможно, старик, - грубо ответил алхимик. – Нужны составные компоненты. К тому же создание золота запрещено заседанием Большого Совета Ороса от 1014 года до начала Эпохи Изоляции. Вы этого не знали?

Старик что-то прокряхтел и продолжил жевать губы.

- Это катализатор? – Трясущаяся рука чародейки указывала на камень на груди алхимика. – Катализатор алхимических реакций?

Ревинзель кивнул.

- Выходит… выходит, ты обладаешь даром алхимии по праву рождения?

- В пять первое зелье, в шесть сложная трансмутация, в семь Реви создал катализатор, проявив талант алхимии по праву рождения. - Мо-Мо гордо вскинула голову, точно эти заслуги принадлежали ей. – И этим спас одну маленькую обиженную девочку.

Парочка переглянулась, и они с такой нежностью посмотрели друг на друга, что у чародейки слезы на глаза навернулись.

- Решено! – Резкий удар посоха о деревянный пол заставил всех удивленно взглянуть на Фесту. – Нам необходима ваша помощь. – Она поднялась и, опираясь на посох, склонилась в поклоне, чуть не падая на пол. – Вы поможете нам, Безликие Стражи?

 

***

Чародейка отрешенно смотрела, как юная ведьма суетится у булькающего котелка, подбрасывая в него травок и любовно помешивая деревянной ложкой. Красноглазый не сводил с ведьмы взгляда ни на секунду. Даже оглядываясь по сторонам, было видно, что он все равно держит ее в поле своего зрения. И столько нежности было во взгляде этих багровых глаз, столько любви и тепла, что чародейка невольно завидовала. Возможно однажды? Да, возможно однажды кто-то точно так же сможет взглянуть и на нее.

Они были веселы, беззаботны, хотя ужас таился где-то там, за их спинами. Скрывался в темноте ночного леса. Кажется, это их совсем не беспокоило и даже то и дело ворчащий Бальтазар, ежеминутно оглядывающийся по сторонам, на деле прямо-таки светился счастьем, принимая дымящуюся кружку из рук ведьмы. Через секунду тихий смех пронесся над поляной и затерялся в тенях.

Голова чародейки все еще трещала от обилия полученной информации. Эти дети за свои короткие двадцать с лишним зим уже успели увидеть и сделать столько, сколько взрослые не смогут сделать и за всю жизнь. Они узнали загадку Аваши, дали отпор магам, пережили нападение белых волков, сдружились с ведьмой Нейтральных земель, побывали в Лимбе, коснулись Источника Изначального Творения, оживили ТассАнар и Безликих Стражей. И это только за последний месяц.

И что дальше? Что в их планах? Столица Ороса? Вломиться во дворец на самый порог короля Лораса Второго Непреклонного? Требовать от него содействия в борьбе с наступающей Белой Мглой? И как бы все это глупо и невозможно не звучало, чародейка была уверена, что как раз у них-то все и получится. Они попадут в столицу, предстанут перед королем. И что-то подсказывало ей, что перед ними король не сможет быть таким уж непреклонным, каким его все считают. Ну, а что касается Белой Мглы…

- Вы не уснули, Феста? – Мо-Мо с улыбкой протягивала чародейке приятно пахнущий стакан. – Осторожно, горячий. Я только заварила.

- Спасибо, - растерялась чародейка.

- Задумались о чем-то? – Красные глаза алхимика смотрели с недетским пониманием, губы были иронично изогнуты.

Эти чертовы глаза. Чародейка не могла оторваться от них, хоть на секунду отвести взгляд. Что-то в них было, что-то скрывалось за ними. Скрывалось глубоко. И видит Создатель и спутница его вечная и прекрасная Сиаль, она не хотела бы быть рядом в тот момент, когда это что-то вырвется наружу.

И, тем не менее, они манили, притягивали ее.

- Обо всем сразу и ни о чем конкретном, - прохрипела Феста, отводя взгляд.

- Мы вам не нравимся?

И Бальтазар и Мо-Мо мгновенно бросили свои дела и взглянули на чародейку.

- Вовсе нет. – Женщина сжалась сильнее и поглубже ушла в тень, продолжая ковырять землю посохом. – Просто в вас еще столько силы, столько радости и энтузиазма – и это после того, что вам пришлось пережить! – словно в вас еще жива надежда. Словно вы все еще движетесь навстречу своей мечте. Словно вы еще можете мечтать.

Друзья переглянулись.

- Ну конечно можем, - улыбнулась Мо-Мо. – У всех у нас есть мечта.

- И все мы движемся к ней вместе, не смотря ни на что, - подхватил Бальтазар.

- Забери у человека мечту и что останется?

Ревинзель продолжал сверлить чародейку взглядом, хотя она и пряталась во тьме.

- Вот как? А что же будет, когда вы добьетесь своего? Что будет с вашей мечтой, когда она воплотиться в реальность? А я вам скажу что. – Чародейка чуть подалась вперед и качнула в сторону алхимика основанием посоха. – Она исчезнет. Перестанет быть мечтой. И вам не останется ничего.

- И что же? Не мечтать вовсе?

Чародейка смолчала и лишь откинулась на ствол сосны за спиной. Ревинзель громко усмехнулся:

- Все, что вы сказали, абсолютно не имеет смысла.

- Что?

- Вот возьмем, например, Мо-Мо. – Ревинзель повел в сторону ведьмочки ладонью. – Она только что заварила чай. Прекрасный чай. Восхитительный чай.

Даже в тусклом свете костра было видно как вспыхнула Мо-Мо, остервенело перемешивая напиток в котелке.

- Но вот беда! – продолжал дурачиться алхимик, демонстрируя пустую кружку. – Я его весь выпил. И нет больше ни запаха, ни вкуса. И руки мои больше ничего не греет. А сам чай? Вскоре он вообще станет одной из тех желтоватых струй, что Бальтазар сливает за соседней елью.

- Да я-то тут при чем?! – вскинулся охотник.

- И что же это выходит? Нам вообще не стоило его заваривать? Мо-Мо старалась зря?

Ведьма удивленно вскинула брови, а алхимик продолжил:

- Но как же тогда сам процесс? А вкус? А тепло, что разлилось внутри? К тому же никто не мешает нам заварить его еще раз.

Чародейка внимательно слушала, пристально следя за алхимиком.

- И что ты хочешь сказать?

- Важен не только лишь результат, но порою и сам процесс.

- И нам никто не мешает, исполнив одну мечту, бросить все силы на исполнение следующей. – Мо-Мо улыбалась, подавая очередную дымящуюся кружку алхимику.

- Никто не говорил, что мы мечтаем лишь об одном.

Бальтазар коснулся кончиками пальцев Нетающих Льдинок в навершии меча, и они приглушенно звякнули. Ревинзель глядя на то, как пляшет пламя костра в отражении изумрудных глаз, до скрипа кожи сжал левую руку. Мо-Мо осторожно коснулась пальцами волос в том месте, где связанные девушки вплетают Нетающие Льдинки и с обожанием взглянула на алхимика.

- Способно ли вас вообще что-то остановить? – спросила чародейка.

- Запах носков Бальтазара, - ни раздумывая не секунды, ответил Ревинзель.

Мо-Мо скривила носик и помахала рукой перед ним:

- У-у-у, непроходимо, непроходимо.

- Да я-то тут при чем? – взорвался Бальтазар. – Нет, но я-то при чем?

- А ты попробуй их хоть раз постирать, а не просто к стенке поставить! – кричал в ответ Ревинзель.

Глядя на их совсем еще детскую возню Феста невольно улыбнулась и внутри будто-то что-то затеплилось. Затеплилось и принялось разгораться с каждой минутой, с каждым оброненным этой чудно́й троицей словом. Это было странное чувство, забытое, как давно утерянная любовь. Но оно было приятным и необычайно теплым. Воздушным и невероятно светлым. Кажется, именно это чувство люди привыкли называть надеждой.

 

***

- Не нравится мне это! – Бальтазар нервно озирался, крепко ухватившись за рукоять меча за спиной. От каждого его движения, от каждого резкого поворота, Нетающие Льдинки громко звенели, соприкасаясь неровными гранями. – Это какая-то темная магия. Поистине темная! Темнее чем просто темная.

- Я же тебе говорил, что магия не может темной или светлой, дружище. – Услышав очередной шорох и громкий скрип, Ревинзель все же выхватил свой полутораручный клинок из ножен. Он до боли напрягал свое алхимическое зрение, но видел перед собой только черную глухую стену.

- Что-то я не припомню.

- А вам обязательно это сейчас обсуждать? – спросила Феста, поскрипывая посохом по земле.

- Магия лишь инструмент в руках волшебника, - продолжал Ревинзель, выставив меч перед собой и прикрывая своим телом Мо-Мо. – Что-нибудь видишь, зеленоглазка?

- Нет. – Мо-Мо несколько раз отрицательно покачала головой, и ее светлые волосы золотым водопадом обрушились ей на плечи.

Разом в двух местах затрещали кусты. Могло сложиться впечатление, что к ним подбираются сразу несколько противников.

- И только волшебник решает, каким будет его магия, Бал. Отсюда следует вывод, что только волшебник может быть темным или…

Громкий протяжный стон прервал алхимика. Деревья дружно качнулись, осыпав застывших людей отмершими пожелтевшими хвойными иголками, и на маленький лагерь опустилась непроглядная тьма.

- И-и-и-и!!! – громко завопила Мо-Мо.

Глухой удар и тишина.

- Зеленоглазка? – В голосе Ревинзеля слышался отчетливый панический ужас. – Мо-Мо? Мо-Мо? Где ты, ма’ави?

В полной темноте алхимик двинулся вперед ощупывая пространство перед собой на предмет наличия одной маленькой ведьмы, что тихо постанывала где-то во тьме. Страх настолько липкий и безотчетный заполнил все существо парня, разлился в каждую клеточку его тела, что он не мог здраво мыслить. Не мог даже остановиться хоть на мгновение и подумать. Еще секунда, думал он, еще одна секунда и я потеряю ее, лишусь ее навсегда и на этом все.

Его руки предательски дрожали, а голос полностью пропал. Он попытался крикнуть, назвать ее имя, но воздух вырвался ледяным свистящим хрипом. Дыхание сбилось окончательно, кровь кузнечными молотами стучала в висках. Страх за жизнь невесты полностью парализовал его тело. Алхимик замер на месте и его затрясло так, что меч чуть не выпал из руки и не канул во тьму.

Вместе с Мо-Мо, пронеслось в его воспаленном сознании.

Внезапно тихий вздох прервал ступор алхимика. Вздох такой знакомый и такой милый сердцу, что сознание его воспламенилось, разгораясь бесконтрольным лесным пожаром все больше вытесняя страх.

- Мо-Мо?

- Это я! – донеслось откуда-то из темноты.

Одной секунды хватило ему, чтобы мысленно выстроить образ девушки, оценить обстановку и не раздумывая кинуться на ее голос.

Мо-Мо сидела на пятой точке, шипя, и усилено потирая то самое место, что расположено чуть пониже спины. Ревинзель не увидел это, вовсе нет. Тьма все еще была могильной. Скорее он ощутил это, почувствовал каждой клеточкой. Хотя, остывший разум алхимика все ближе подталкивал к нему мысль о том, что он попросту ощутил резонанс их тел. Он знал частоту колебания ее тела, а дар алхимии по праву рождения позволял ему контролировать движения элементарных частиц. Дальше дело за малым. К тому же еще в девять лет, когда он случайно создал свой катализатор на Хрустальном берегу, он понял, что их тела вибрируют на одной частоте.

Алхимик склонился над ней и провел рукой по невидимым волосам.

- Ты в порядке?

- Шлепнулась, - ответила Мо-Мо с досадой и плохо скрываемой обидой.

- Не пугай меня так больше, зеленоглазка. – Алхимик крепко прижал ее к груди. – Все целы?

- Да! – долетел до них голос Бальтазара.

- Феста?

- Вро… а-а-а, грязные портки Создателя, мать его всем оттагом! Это ты медноголовый?

- Да что у вас чуть что, так сразу я?

- Ты меня чуть в землю не втоптал!

- Извини.

- Бальтазар, моя сумка! – крикнул Ревинзель.

Всего три слова. Другой бы и не понял ничего, но Бальтазар точно знал, что имел в виду алхимик. Сумка с зельями. Найти ее было не больно-то сложно: обостренный нюх охотника Северного Предела отчетливо различал запахи алхимических ингредиентов.

- Что мне нужно?

- Светлячки.

Маленькие пакостники лежали на самом дне. Бальтазар зачерпнул флакончики размером с две фаланги пальца и несколько раз с силой встряхнул.

Только сделав это, он вспомнил, как действуют Светлячки и в ужасе заорал во все горло:

- Закройте глаза!

Выяснять поняли ли его друзья, времени не было, и потому он просто наугад, крепко зажмурившись, принялся разбрасывать вокруг себя флакончики.

Три, пять, семь, кажется все.

- Ай! Срань Создателя и швабры его вечной… - Кажется, голос принадлежал Фесте.

Бальтазар чертыхнулся про себя. Вот уж точно орангутанг, что бы ни значило это слово.

Не успел он закончить мысль, как, даже через крепко сжатые веки, он увидел вспышку сразу четырех ярких солнц. Полыхнуло так, что пришлось закрываться ладонями. Охотник даже почувствовал жар вступивших в реакцию алхимических ингредиентов.

Ревинзель открыл глаза первым, подозрительно осматриваясь по сторонам. Маленькая полянка, освещалась сразу семью Светлячками, что утопали в опавшей хвое. Зелье медленно пульсировало, то расширяя, то сужая круги света, каждый из которых был не меньше двух-трех метров в диаметре.

- Тускло. – Алхимик скривился, недовольный своей работой.

- Это все равно лучше, чем ничего, - сказал Бальтазар, утирая слезящиеся глаза.

- Ты в меня колбой кинул! – Чародейка ошалело смотрела на Бальтазара. Посох подрагивал в ее руках.

- Прости, я ничего не видел.

- Не видел?.. – Голос Фесты звенел от негодования.

- Тс-с-с! – шикнул на них Ревинзель. – Слышите что-нибудь?

- Движется. От туда. – Чуткий ха’алийский слух Мо-Мо первым уловил движение.

Новый стон, уже не такой громкий. Он был похож на стон надломленного падающего дерева. И тяжкий вздох.

Заскрипели и надломились ветки, прошуршала опавшая хвоя, и ужас Мертвого леса наконец-то выступил в круг света одного из Светлячков.

- Ох, берите меня семеро, - выдохнула Феста и крепче сжала свой посох.

 

***

Невероятное сплетение веток, корней, земли и камня имело две ноги и две толстенные дубины, что выполняли функцию рук. Существо было настолько широко, что с трудом протискивалось среди деревьев, издавая громкий отвратительный скрежет. То тут, то там из тела торчали отдельные части мелкого пушного зверья, а поперек грудины был крепко зажат огромный бурый медведь. Его пасть была раскрыта, а глазницы пусты. Медведя сжало так, что все внутренности торчали наружу длинными иссохшими ошметками, источающими удушливое зловоние. Вместо головы - земляной нарост, ощетинившийся наружу десятком корней.

- Мне это сниться. – Бальтазар с надеждой взглянул на Фесту. – Мне ведь это сниться?

Чародейка ничего не ответила, лишь до скрипа сжала посох побелевшими пальцами.

Существо тем временем уперлось в ствол небольшой ели и озадаченно вздохнуло. Секундная надежда на то, что дерево способно задержать этот ужас вспыхнула в сердце алхимика, но тут же погасла: оно просто пошло дальше, сплетаясь ветками с елью, растворяя ее в себе. Прошла какая-то секунда, может быть две, и дерево уже торчало из тела твари, продолжающей свое неспешное шествие в сторону поляны.

- Бальтазар, давай попробуем. – Ревинзель коснулся своего лица кончиками пальцев, и под капюшоном заклубилась тьма. А когда он убрал руку, его лицо уже скрывала гладкая белоснежная маска; глазницы зияли бесконечной пустотой.

- В посмертии мы черпаем силу, - выкрикнул алхимик и первым прыгнул в сторону твари.

Бальтазар быстро провел сжатой рукой по клинку своего меча, оставляя на нем кровавые разводы, которые тут же впитались в закаленную сталь и лезвие тускло засияло. Коснувшись лица и воззвав к силе Безликих, он бросился следом за другом.

Несмотря на то, что Ревинзель был первым, тренированное тело охотника Предела, позволило Бальтазару нагнать алхимика и удар они нанесли практически одновременно. Острое лезвие меча Ревинзеля вспороло чудовищу бок, а клинок Бальтазара описал изящную дугу и рассек грудь.

Из раны потекла густая черно-красная жижа, напоминающая гной. Ужасающее зловоние заполнило собой весь мир. Существо удивленно застонало и на секунду замерло.

- Работает?

- Не думаю.

Голоса парней звучали так, словно они принадлежали призракам Потустороннего.

- Ладно, тогда так.

- Цепь не используй! – предостерегающе крикнул Ревинзель. – Завязнет в этих ветках и тебе конец.

Бальтазар уныло опустил цепь с крюком на конце, что уже не раз выручала его в бою, и, перехватив меч как огромный кинжал, прыгнул на тварь.

- Идиот! – послышалось вслед.

Клинок Бальтазара погрузился в тело твари по самую рукоять, и охотник повис на нем, подталкивая себя ногами. Мелкие веточки принялись оплетать эфес меча вместе с руками парня, пытаясь поглотить и охотника и его оружие. Существо оглушительно гудело, поскрипывая своим нелепым телом.

Ревинзель бросился на помощь другу, оставляя за собой шлейф из густого черного дыма, но мощный удар огромной руки твари бросил его через всю поляну.

- Реви! – Голос Мо-Мо звучал где-то на самой грани сознания парня.

Алхимика мощно приложило о дерево, и он мешком повалился вниз. Сознания не потерял только чудом.

 Сломано несколько ребер, в двух местах пробито легкое, желудок чуть не превратился в кашу, быстро оценил он свое состояние. Сейчас на это нет времени, потом Мо-Мо залечит. Нарастить клеточную массу, остановить кровотечение. Все, так сойдет.

- Мо-Мо. – Ревинзель остановил девушку взмахом руки. – Сможешь задержать его?

- Что? – Мо-Мо замерла как вкопанная, с ужасом глядя на своего изломанного возлюбленного.

- Задержать… сможешь?

Мо-Мо неуверенно кивнула.

- Тогда давай. Бальтазар еле справляется.

Эфес меча охотника уже полностью скрылся под новым наростом на теле твари. Тоненькие веточки принялись подниматься выше по предплечьям, пытаясь добраться до нежной, незащищенной шеи. Бальтазар старался отталкиваться ногами, но вскоре и они стали проваливаться все глубже. Существо, не замечая стараний охотника, продолжало свое неспешное шествие вперед.

Мо-Мо протянула к сплетению тел тоненькие ручки и легонько махнула ими, словно подзывая их поближе. Из земли вырвалось с десяток нитей Земляной Лозы, и крепко оплели руки и ноги существа, замедляя его ход.

Ревинзель с трудом поднялся и подошел к чародейке.

- А ты не хочешь нам помочь?

Феста тряслась как осиновый лист на ветру, посох в ее руках мотало из стороны в сторону.

- Чародейка!

Феста вздрогнула и вытянула посох перед собой, уперев в него трясущуюся ладонь.

- Отступать нам некуда. – Замогильный голос Ревинзеля должен был пугать чародейку, но она от чего-то лишь успокаивалась, ее дрожь унималась. – За нами уже деревня, чародейка. А там люди. Твои люди.

Феста бросила короткий взгляд в полные бездонной черноты глаза Ревинзеля и улыбнулась. Оборотное тебя побери, алхимик, думала она, кривя губы, и отчего ты такой спокойный.

Чародейка обратилась к Словам Силы – единственному оружию в своем арсенале. С рождения отрезанные от завесы, чародеи не могут черпать силу Потустороннего, не могут пропускать ее токи через себя, но зато они могут ее подбирать. Как бездомные на улицах ОрЭнхайма снуют по закоулкам в поисках выброшенной недоеденной пищи, так и чародеи скитаются по миру в поисках разлитой магами силы. С рождения заклейменные отбросами магического мира, чародеи только и могут, что подбирать крошки с царского стола.

Чародейка обратилась к Силе. Она был здесь. Была вокруг нее. Не много, но для чародея этого достаточно.

Тонкая изящная нить. Чародейка схватила ее, впитала в себя, сделала частью своей силы.

Еще одна лужица, пролитая неряшливым магом, не знающим истинную цену Силы. Не ведающим, что такое истинная жажда. Чародейка выпила ее. Выпила ее до капли.

Образ Слова возник в ее голове. Левая ладонь отпустила посох и обратилась к существу.

- Аорус! – Слово Силы зазвенело в воздухе, над головой чародейки вспыхнул огненный символ и небольшой огненный шар сорвался с ее руки.

Заклинание ударило точно в грудь существа, туда, где утопало оружие охотника. Это был рискованный шаг, так как ударом могло накрыть и Бальтазара. Рискованный, но оправданный. Жаром огня выжгло глубокую дыру в теле существа и Бальтазару удалось высвободить свой клинок. Он отпрыгнул назад, громко ругаясь как знатный сапожник. Досталось и Создателю и спутнице его вечной и прекрасной, и даже ее пушистому домашнему животному семейства кошачьих, что бы это не значило.

Распаленная своим успехом чародейка крутанула посохом и ударила им о землю:

- Терр.

Налетел холодный промозглый ветер. Новый удар:

- Тохар.

Ветер стал закручиваться кольцами вокруг тела существа, образуя хобот смерча.

- Аорус!

Третий символ полыхнул над головой чародейки, и хобот смерча вспыхнул огнем.

Существо громко застонало, как может стонать хвойный лес под порывами сильного ветра, и принялось мотать руками. Чародейка обессилено опустилась на колени. Последние месяцы непрерывного врачевания и ежедневных ночных патрулей до предела вымотали ее.

- Назад, Бальтазар! – закричал алхимик, видя к чему все идет.

Огонь не смог навредить существу, а вот Земляные Лозы, что удерживали его на месте, он спалил моментально, и свободная тварь вновь двинулась на них, вывалившись из огненного вихря, который тут же потух.

- Я смогла... вам… помочь?.. – шептала чародейка, оседая все ниже.

- Да. – Ревинзель кивнул, хоть и понимал, что Феста его уже не видит. – А теперь отдохните. Пришла моя очередь.

- Я кое-что попробую. Мне Аделька показывала. Я смогу! – Мо-Мо усиленно сжимала и разжимала кулачки, разминая пальчики.

- Мо-Мо?

- Вот!

Девушка выкинула руки вперед, словно стряхивая воду или налипшую хвою, и с ее пальцев сорвались изумрудные капли Ведьмовского огня, что тут же принялся прожигать в теле существа небольшие черные дыры. Мо-Мо громко завопила и прислалась трясти руками. Изумрудный огонь не погас, наоборот, пожирал нежную плоть девушки с большим аппетитом.

Ревинзель бросился к ней, на ходу стягивая капюшон и отпуская безликую маску. Быстрым движением он сжал руки Мо-Мо своими, полностью прекращая подачу кислорода. Ведь, несмотря ни на что, любое пламя это в первую очередь реакция окисления. А горят ли это алхимические, ведьмовские или магические элементы – дело десятое.

- Ты в порядке?

Мо-Мо смотрела на алхимика полными слез глазами. Губы предательски дрожали:

- Наверное, я что-то напутала.

Ревинзель бросил взгляд через плечо: Бальтазар продолжал сдерживать натиск твари. Он извлек урок из первого нападения и потому теперь не задерживался на одном месте дольше чем требовалось для того чтобы нанести быстрый рубящий удар. Он прыгал вокруг существа, ловко размахивая мечом, крутя восьмерки, описывая полные круги, перебрасывая меч из руки в руку и ловя его за спиной. В общем, выделывал все то, за что его друзья признали показушником.

- Послушай, душа моя. – Ревинзель подул на обожженные руки Мо-Мо. – Ты сделала все, что могла, и даже больше. Для новоиспеченной ведьмы, которая еще месяц назад не знала о своих силах, ты была бесподобна.

Мо-Мо опустила голову, роняя крупные слезы.

- Ты помнишь, что я пообещал тебе на Хрустальном берегу?

Девушка со свистом втянула воздух и кивнула.

- Всегда, - прошептал алхимик и, прикоснувшись губами к ее пальцам, поднялся на ноги.

Ревинзель уже знал, что необходимо делать. Он развел в стороны руки и закрыл глаза.

Сначала необходимо создать электрическое поле – это очень просто, свободно существующих заряженных частиц вокруг очень много и далеко не только элементарных, но и остатков магического воздействия. Они тоже сгодятся.

Далее необходимо усилить его. Еще чуть-чуть. Еще немного.

Воздух вокруг уплотнился. Напряжение можно было ощутить физически.

Дать полю достигнуть критического значения.

Ревинзель провел в воздухе рукой. За ней протянулся длинный голубоватый след.

Перехватить ударную ионизацию, направить ее, не дать устремиться к земле.

Легкий взмах, словно он бросил кому-то мячик, и яркая ветвистая молния ударила в грудь существа. Оно удивленно заворчало и принялось скрести рукой прожженную грудь, разгоняя сизоватый дымок.

- И все? – усмехнулся Бальтазар, что успел отскочить в сторону. – От нашего алхимика я ожидал большего.

Его ухмылка исчезла так же быстро, как и появилась, стоило ему только увидеть взгляд алхимика и ту черную тень, что ложилась на его лицо в такие моменты. Ничком кинувшись на землю, Бальтазар прикрыл голову руками.

Сначала сверкнула еще одна голубовато-белоснежная змея. Затем еще одна. Следом сразу две возникли по обе стороны от алхимика. И тут это началось: они принялись сверкать одна за другой с невероятной скоростью, возникая за плечами Ревинзеля и устремляясь к телу отступающего существа. Оно ревело, роняя черную жижу на землю, сотрясаясь судорогами, а молнии все сверкали. Их были десятки. Может, стони. Мир заполнило белое слепящее ничто.

Когда Бальтазар смог открыть глаза, алхимик стоял скрючившись, вытянув руки вперед, словно пытался разорвать воздух перед собой.

- Помоги мне, Бал, - прошептал он. – Оно там.

Бальтазар не понял что за «оно», да и где, собственно, «там». Но стоило только прислушаться, и он услышал это хорошо знакомое «тук-тук». Оно билось где-то под пластами срастающейся плоти существа.

- Я разорву. Ты бей.

- Как всегда, брат.

Ревинзель сделал последний отчаянный рывок, и грудь существа разлетелась, обнажая серое скукоженное сердце.

Последнее, что успела заметить чародейка Феста, перед тем как провалиться в небытие, как клинок охотника пронзает податливую плоть.

 

***

- Как ты догадался, что у него есть сердце? – Феста стояла на вершине зеленого холма, все так же опираясь на свой посох. Но вот мешки под глазами стали заметно меньше, а на лице появилась хоть и вымученная, но все же улыбка.

- Мне это подсказали прекрасные дочери Аваши, - туманно ответил алхимик, поглаживая Мо-Мо по голове. – Ведь это они открыли мне глаза на Сердце камня. Я подумал, почему бы и тут нет?.. – Он смущенно пожал плечами.

- Сердце камня?

- Эту историю я оставлю на следующий раз, чародейка. – Ревинзель улыбнулся ей на прощание.

- Пока-пока, Феста! – Мо-Мо махала двумя полностью перебинтованными руками. Выглядело это так, словно ведьма надела зимние варежки. Было понятно, что алхимик перестарался. Но что с ним поделать? В этом весь он: стремится, во что бы то ни стало, защитить свою принцессу, свою мечту.

- Счастливо. – Бальтазар вскинул в воздух сжатый кулак.

Они медленно спускались с холма, который переходил в широкое зеленое поле и сливался с бесконечностью голубых небес далеко на линии горизонта. Феста шагнула вперед и крикнула им вслед:

- Следующий раз? Ты думаешь, мы еще увидимся?

- Непременно. – Ревинзель удалялся все дальше, рука его застыла в воздухе.

Феста навалилась на свой кривой посох и с улыбкой посмотрела им вслед. Теплый ветер подхватил ее черные волосы и распахнул полы плаща, забираясь под выбившуюся рубаху и охлаждая разгоряченное тело. Они шли вперед, не раздумывая, не делая остановок. Они желали многого, и многое брали от жизни. Их вела вперед мечта, и перед ними лежал дивный безграничный мир, полный новых приключений. И глядя вслед удаляющимся черным фигурам Феста понимала, что они больше никогда не увидятся.

Чародейка улыбалась. Кажется, теперь и у нее появилась мечта.

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 4,50 из 5)
Загрузка...