Весь наш курс был поражен красотой церемониального зала. Цветные витражи, мозаичный пол, белоснежная лепнина, изображающая незнакомых нам людей, зверей и сущностей. Все это настолько отличалось от нашей обычной серой действительности, что мы застыли, разинув рты и рассматривая все вокруг. В конце зала стояли наши наставники во главе с избирающим, все в черно-белых одеяниях и с именными мечами. Нам следовало подойти к ним, а вокруг была эта неземная красота, еще более усиленная черными провалами порталов вдоль нашего пути.

Избирающий слегка кивнул нам, напоминая, зачем мы сюда пришли, и гимназисты потянулись нестройными рядами к столу наставников. Каждый год десятки избранных приходят в этот храм, чтобы на всю жизнь окончательно определиться со своим путем.

Один из порталов активировался, когда я проходил мимо. Выбрать путь оказалось даже легче, чем я предполагал.

Портал перенес меня в весну. И сразу все стало неважно: и экзамен, и наставники, и вся моя жизнь до этого.

Весна – это такое время года, когда все просыпается, оживает, цветет. Листики на деревьях нежно-салатового цвета, маленькие и слабые; в траве встречаются только что распустившиеся одуванчики и фиалки; птичьи трели особенно радостные и громкие. Небольшой поток воды — это, наверно, речка. Реки большие, их сложно переплыть на лодке, а тем более самому. А у морей нет берегов. Поэтому это речка, речушка, ручей… Песнь потока такая же жизнерадостная, как и у птиц, но в ней нет неуверенности наивной пичужки, ее трепетности и ранимости. Это уверенный рассказ о том, как было холодно и одиноко зимой, под коркой льда, вдалеке от травы, деревьев и животных.

Синее вверху – это небо. Я знаю точно, потому что так выглядит потолок в гимназиуме. Но на потолке не было белых пухлых пятен, стремительно меняющих свою форму и размер. Облака. Тучи. Нет, тучки: может, пойдет дождь, а может, и нет. Как бы я хотел увидеть дождь!..

В гимназиуме нам рассказывали про солнце, горы, собак, шмелей, свет, огонь, ветер, камень, сено, жаб, треск, гром, смех, норы, звезду, незабудки, муравьев, закат, медведей, град, радугу, крик, сосны, холод… Мы знаем, почему осенью опадают листья, а весной они снова появляются на деревьях; как устроены муравейники и роли всех муравьев в поселении; почему волки воют на луну. Но мы ничего этого не видели. А теперь можно самому погладить мягкую шерстку кота, ощутить запах свежести после дождя, пройтись босыми ногами по песчаному пляжу. Как давно я об этом мечтал, наверно, всю свою жизнь.

Какой-то странный звук отвлек меня от рассматривания речного дна сквозь бегущие струи потока. В звуке не было радости и безмятежности окружающего мира, только отчаяние. Как кто-то может так страдать в этот прекрасный день? Стряхнув с рук прохладную влажность воды (какое необычное ощущение), я пошел к источнику звука. За поворотом реки на поваленном дереве сидела девочка. Персиковое коротенькое платье, светлые босоножки и две косички. Девочка горько плакала и размазывала слезы по щекам. Я огляделся вокруг – что же могло так ее расстроить? – но ничего страшного или ужасного не увидел: речка, две ивы у воды и пологий берег.

– Почему ты плачешь?

Девочка вздрогнула и резко встала на ноги. Мне показалось, что сначала она мне обрадовалась, но я плохо разбираюсь в человеческих эмоциях, поэтому ее ответ меня поразил:

– И вовсе я не плачу! Уходи, что смотришь?..

Она отвернулась и, кажется, хотела уйти. Но я не мог ей этого позволить: что-то теплое и мягкое появилось у меня внутри, когда ребенок заговорил. Мне захотелось вытереть ее слезы, погладить по голове и рассказать о том, как прекрасен этот мир, и как чудесно, что она может все это видеть и чувствовать каждый миг своей жизни. Мягкие завитушки рыжеватых волос выбились из косичек и трепетали на ветру, такие нежные и невинные, как сама девочка.

– Постой. Ты поранилась? Может, я смогу тебе помочь?

Девочка оглянулась с сомнением. Личико покраснело, но, тем не менее, она была все так же прекрасна.

– Ты не видел мою маму? Я побежала за ежиком и потерялась. Мама, наверно, испугалась и ищет меня теперь… – детское личико скривилось, и по нему снова потекли слезы.

– Пойдем вместе поищем твою маму, – тепло улыбнувшись, я взял ребенка за руку и потянул за собой. – Сейчас мы ее найдем, и вы будете кушать пирог. Или что мама брала с собой? А где делся ежик?

– Ежик такой смешной! Пыхтит и ползает. Я его пыталась поймать, но он ужасно неудобный – колется до крови. Вот, смотри, какие у меня руки теперь. Мама говорит, что настоящая леди должна всегда следить за своими руками. А еще она не разрешает с незнакомыми гулять, – девочка остановилась и растеряно посмотрела на меня.

Вряд ли я подходил под описание тех страшных чужих людей, которых описывали ребенку: паренек всего на год-полтора старше ее, с каштановыми волосами, смешливыми глазами, в простых, немарких штанах и куртке.

– И правильно. Ты молодец, маму нужно слушать всегда. Но я ведь не незнакомый. Меня зовут Алек, а тебя?

– Нера. Приятно познакомиться, – и она присела в книксене. Это было так неожиданно, что я не сдержал легкого смешка.

– Ты надо мной смеешься? – Я удостоился подозрительного взгляда и мгновенно наши руки, которые до этого были крепко сцеплены, разжались. Неприятное ощущение.

– Не обращай внимания, это я не с тебя, – ненавязчиво я подхватил Неру под руку, и дальше мы так и пошли, как взрослые.

– Ой, смотри, дятел!

На сосне сидела небольшая черно-белая птичка и отчаянно стучала по дереву. Передвигаясь вокруг ствола, дятел выискивал мошек и жуков, а мы точно так же, по кругу, обходили сосну. Но вот птица сорвалась и полетела по своим делам. Молча мы посмотрели друг на друга, улыбнулись, радуясь такой удаче, как встреченный дятел, и пошли дальше вдоль реки.

– Я однажды видела семью дятлов: маму, папу и их сыночка. Они вместе искали жучков. Но мне никто не верит. Говорят, что птицы вместе не летают.

– Глупости какие. Конечно, все птицы летают семьями. Вот ты потерялась и тебе грустно. И дятлам одиноко и грустно летать самим. Тем более, что это так скучно, – я дернул Неру за нос, не больно, но жутко обидно для маленькой девочки. Она скорчила смешную гримаску, став похожей на маленькую обезьянку, и ткнула меня в бок. После последовавшего за тычком дерганья за косу, мы бросились бегать друг за другом, визжа и крича на весь лес. Каким-то образом Нера оказалась по щиколотку в воде, и мне пришлось выгонять ее из речки и заставлять снять мокрые носки и сушить ноги на солнце: хоть и пришла теплая погода, но вода была еще холодная и Нера могла простудиться.

– Откуда ты знаешь, где искать мою маму? – спросила моя новая подруга, пока мы отдыхали и сохли.

– Чувствую. Я просто знаю, что нам надо идти против течения и мы ее встретим.

– А где твоя мама?

– Не знаю. Там, где я живу, нам сказали, что родители от нас отказались, – никаких особых эмоций у меня это не вызывало. По крайней мере, уже. Долгие годы я жил по строго определенному порядку с четкой целью, о которой нам говорили наставники каждый день, – найти свой путь. Только совсем маленькие плачут по ночам и зовут маму. Сомневаюсь, что я плакал даже маленьким. Но Нера не знала об этом. Каким-то не по годам мудрым взглядом она посмотрела на меня, а потом без слов обняла и погладила по голове. В этот момент мне захотелось плакать...

– У моей мамы должен был родиться ребенок. Еще до меня. Но она заболела и ребеночек умер. Родители и имя уже выбрали, а потом пришла болезнь… Не все мамы по своей воле отказываются от детей.

Я слегка сжал девочку в объятиях, молчаливо благодаря ее за заботу и желание утешить, а затем резко поднялся, поднимая ребенка с собой:

– Чего мы расселись?! Нам же надо возвращать тебя домой. Кто последний, тот кошку дохлую съест! – Когда-то, когда нам можно еще было играть, это было ужасающим оскорблением, хотя кошек мы никогда не видели.

Недолгая пробежка закончилась полной победой Неры, и мы уже спокойной пошли дальше, держась за руки.

– Нера! Нера! Где ты?

Из-за поворота реки выбежала высокая стройная женщина. С беспокойством она осматривалась вокруг, а заметив нас, сразу же побежала навстречу.

– Слава Богу… Нера, сколько раз я тебе говорила далеко от меня не уходить?! Придем домой – все отцу расскажу! Не слушаешься ты мать, а у меня седые волосы появляются, – женщина отчитывала дочь, и одновременно ее руки пробегали по телу девочки в поисках ран и повреждений. Как только женщина убедилась, что с Нерой все в порядке, она крепко обняла ребенка и устало улыбнулась.

Я не мог оторвать от них взгляд.

– Мам, я нашла нового друга, – Нера пыталась вырваться из кольца материных рук и показать на меня. — Знакомься, это Алек. Он меня нашел и привел сюда.

Женщина растерянно осмотрелась вокруг, а затем с тревогой посмотрела на дочь:

– Нера, что ты придумываешь? Здесь же никого нет.

– Мама, вот я держу Алека за руку. Поздоровайся же с ним, – Нера показала своей матери наши сцепленные руки.

– Алекнерита, прекрати сейчас же, – женщина слегка встряхнула дочь. А затем прошептала едва слышно сама себе.– Наверно, она упала и ударилась головой.

– Ну, мам! Посмотри на Алека, мам! – девочка начала плакать, так и не отпуская меня.

– Нера, тихо, успокойся. Это такая игра. Взрослые меня не видят. Они глупые и совсем ничего не понимают. Скажи своей маме, что ты пошутила, а я к тебе приду позже. И будем вместе играть. Не плачь, маленькая, – как мог, я пытался утешить свою сестру. Она с надеждой посмотрела на меня, а потом слегка кивнула.

Женщина взяла Неру на руки и, что-то тихонько нашептывая на ухо все еще слабо всхипывающей девочке, понесла ее в сторону дома.

– До встречи, Нера. Скоро я приду к тебе в гости, – крикнул я вдогонку и помахал девочке рукой. – До встречи, мама.

 

---

- Ни малейшего намека на ненависть и жажду мести. Определенно он станет не вашим учеником, господин Нихаза, - обратился избирающий к рогатому коллеге, записывая в формуляре: «Ангел-хранитель».