Туман обманывал: извивался, словно тысячи беснующихся змей, шептал, обещая радость и горе, выпрастывал щупальца, норовя холодной сыростью влезть в горло и глаза путников. Люди ёжились, вгляделись в подсвеченную синеватым потусторонним маревом дымку. Фонари отбрасывали оранжевые полосы света на хрусткие, словно кости, камешки дороги.

Кив — торговец, по чьей воле обоз оказался на мёртвом тракте, тяжело вздохнул. Он двадцать лет доставлял товары из княжества Акваальд в Террию, но ни разу не решался идти через Закружье — королевство проклятых. Купец отёр пот с жирного и круглого, точно блин, лица: «Двайлек раздери что только ни примерещится. Кружит, кружит этот колокол его, разгони туман! Никогда, сюда больше не сунусь. И почему пёсьеголовые меня не отговорили? Коварные нелюди. Не зря их природа искалечила: тело человека, башка — собачья. Небось, тоже прокляты, как двайлики с механическими сердцами». — Он покосился на своего проводника и спросил:

— Долго ещё? А Скидл?! Мулы вот-вот падут. Пятый день тащимся!

Пёс хрипло прорычал:

— Мы идём три часа, и ослы, в отличие от тебя, об этом знают.

Физиономия купца пошла красными пятнами. Казалось, он вот-вот лопнет от злости, однако грубить пёсьеголовому в ответ на колкость не решился. А ну, как тот бросит караван?

Пёс издал условный короткий тяфк, веля людям остановиться и замолчать.

Наёмники крепче сжали клинки, напряжённо уставились в текучую хмарь. В шести метрах над землёй дымку взрезал чёрный чешуйчатый хребет неведомой твари. Миг — и из небытия вынырнула уродливая шипастая голова, из глаз которой лились чёрные ядовито пузырящиеся слёзы. Повеяло смрадным гнилым теплом.

Перепуганные люди охнули и попятились.

Проводник шепнул:

— Стоять.

Тварь протяжно застонала, подобрала что-то с земли и грузно зашагала прочь.

Кив, заикаясь, спросил:

— Что это было?

— А почём я знаю? — пожал плечами Скидл. — Тварей создали ваши предки, а не мои. Можем идти.

Заскрипели колёса. Наёмники вполголоса переговаривались, и их шёпот сливался с таинственным хором обитателей тумана. Звук! Острый, громкий живой. Он взлетел ввысь и заметался эхом.

Один из наёмников радостно воскликнул:

— Охотничий горн! Царская охота! Нам нужно вернуться. Люди, вон там! Близко!

Скидл втянул носом воздух, повёл ушами.

— Нет, нам нужно идти вперёд.

***

«Бе-е-е-ги! — пели охотничьи рога вслед выбивающемуся из сил золотому королю-оленю.

«Не уйдёш-ш-шь! Не уйдёш-ш-ш-шь!» — хищно шипели стрелы.

«Ло-о-ови-и-и!» — выл вожак, гладкий чёрный пёс, ведя стаю.

«Окружай, рви, хватай!» — гремела в ответ свора.

Охотники улюлюкали, подгоняя лошадей. Лошади яростно отжёвывали мундштуки. С дрожащих храпов летели клочья пены. Бока лоснились от пота.

Олень оступился, захромал, замер, не в силах бежать.

Юный всадник с белым бесстрастным лицом вскинул золочёный лук. Принц человеческий целил в сердце королю лесному.

Олень выставил рога, отгоняя псов, и простонал:

— Альвергор, погоди. Я не прошу пощады, ты не пощадишь, — в огромных тёмных глазах мелькнула боль. — Мой лес отныне принадлежит тебе…

Принц ухмыльнулся, поднял руку, веля стае отступить, а людям не стрелять, и произнёс:

— Ты прав, я не пощажу. Ты ведь не пощадил моего отца, верно?

— Твоего отца убил не я, его убили жадность и тщеславие, ты его достойный наследник…

Вожак псов вскинул голову. По его телу пошла рябь, словно вспузырилось нефтяное озеро, вытянулся вверх, превратился в высокого широкоплечего мужчину с собачьей головой, пролаял:

— Не смей так говорить о моём господине!

— Пусть блеет, — презрительно глянув в сторону лесного владыки, ответил Альвергор. — И чего же ты хочешь за корону?

Халтор шумно вздохнул:

— Я хочу просить тебя, чтобы ты сохранил жизнь моим сыновьям и жене, взамен я дам тебе власть и предсказание.

Принц задумался. Прозорливость Халтора, была известна всем с той и с другой стороны туманного круга.

— Говори, я обещаю их отпустить, но только если дадут вассальную клятву, — промолвил он.

— Вы, люди, считаете всех своими слугами, но так уж вы сотворены, не переделать. Моё племя не станет тебе подчиняться, но клянусь, уйдут и не вернутся три поколения, дольше моя воля не властна, — Халтор посмотрел в синее небо, читая одному ему известные знаки. — В воде ты увидишь своё проклятье. Если позволишь жадности взять верх, на твой трон сядет медведь, а сам ты от медвежьих лап и погибнешь.

— Не много пользы в твоих словах, однако уговор есть уговор, — разочарованно фыркнул принц и вскинул лук.

Стрела сорвалась. Наконечник ушёл глубоко в грудь Халтору. Деревья охнули. Солнце на миг померкло. В воцарившейся полутьме оленья шкура заискрилась, рассыпалась, и на камни упал человек, с его головы скатился венец из вечно живых трав.

Альвергор был слишком молод, чтобы с лёгкостью отнимать жизнь. Его руки дрогнули, но голос остался ледяным:

— Ирв, подай мне корону!

Вожак торопливо исполнил приказ. Принц надел венок Халтора поверх своей короны, и травы оплели золото.

Деревья преклонили ветви перед новым властелином.

Псы, вцепившись зубами в руки и ноги Халтора, потащили его по лесу, чтобы каждое дерево, каждый куст знали, что властелин мёртв.

Альвергор, уверенный в собственной безопасности, отпустил свиту и, оставив при себе только вожака своры, спросил:

— Ты видел его глаза? Ирв?

Пёсьеголовый кивнул.

— Да, это была смерть. Смерть забрала его раньше твоей стрелы. Говорят, между ними что-то было, потому он и видел будущее.

Принц удивлённо уставился на друга. Альвергор не всегда понимал Ирва, но знал, что тот предан, и на него можно положиться. Вздохнул.

— Мне тошно. Я действовал, словно трус. Напал из засады. Мои руки воняют кровью…

Ирв принюхался буркнул: «Нет, вроде». Он не всегда понимал принца, но любил его и потому, обняв за плечи, ответил:

— Мой господин, вы поступили правильно и благородно.

Альвергор благодарно улыбнулся.

Они вышли к стене предкружья. Принц устало опустился на камень, вгляделся в зыбкие щупальца тумана, шевелящиеся у самой земли, гипнотизируя, убаюкивая и будто шепча: «Успокойся, закрой глаза, ты устал…» Альвергор зевнул. Его мысли закружились. Высокие скалы, напоминающие короба и, по словам Ирва, бывшие домами людей в древности казались то чёрными глазами предсказателя Халтора, то невероятными пожирающими свет звёздами.

Кто-то запел совсем рядом. Голос был прекрасен, чист и юн. Принц вздрогнул и, очнувшись от полудрёмы.

Глаза Альвергора ожили любопытством.

— Слышишь?

Ирв глянул на хозяина удивлённо и недовольно, словно тот обозвал глухим. Проворчал:

— Не ходите. Я знаю мотив. Это ведьма клянётся в верности будущему мужу. Не надо мешать чужим ритуалам.

Очарованный принц решительно шагнул в туман и произнёс:

— Я никогда не видел женщин-двайлиц. Они уродливы?

Пёсьеголовый пожалел, что невольно подстегнул любопытство Альвергора, заворчал:

— А может, это не ведьма, а ожила одна из мёртвых машин? Они поют из пещер, а когда входишь — там никого, только коробочка, и из неё слышен пленённый века назад голос.

— Подумаешь! Коробочки не убивают.

— Зато убивают те, кто включает коробочки. Я справлюсь с двайликом, но если их там целая стая? А если это заманивают контрабандисты?

— Двайлики просто так не нападут. А контрабандисты… Что ж, при мне лук и меч.

— Ну, конечно… — скептически фыркнул Ирв, вытянулся, принимая человеческие очертания, огляделся.

Перед ними открылась чудесная долина, усеянная блестящими цветными камушками и поделенная пополам узкой лентой ручья. Над омутом, всматриваясь в тёмную зеркальную гладь, сидела девушка. Несомненно, двайлица. Она была очень красивой, как ангелы предков с живых картинок: тонкая, белая, с длинными, гладкими, как шёлк, волосами, и такая же бесстыжая. Из всей одежды на девице было короткое, паутинно-прозрачное платье.

Ирв заглянул в глаза принцу, взмолился:

— Бежим, господин, прошу тебя! К ней охрана приставлена!

Принц увидел парящие в воздухе металлические шары со светящимися красными глазками в центре, и по спине побежали мурашки. Пёсьеголовые называют таких тварей «роботами».

В лице Альвергора мелькнуло сомнение и тут же исчезло, сменившись задумчивостью:

— У меня на щите божественное зеркало. Все знают, оно отражает огонь этих ваших «роботов», — к принцу вернулась уверенность, а в глазах разгорелась безумная жажда обладания. — Я возьму её! Разве я не достоин того, чтобы моя королева была самой красивой?

— Она ведьма! — заскулил Ирв. — Да мало ли красавиц? И лучше найдутся! Вспомните, что сказал Халтор! Вам нельзя ничего брать у воды.

— Двайлица — порождение тумана, а не рек или моря.

— Да какая разница? Конденсат…

Принц не дал договорить, пригрозил, больше в шутку:

— Ох, сообщу я надзорному Мантигору о твоих сатанинских бреднях, лишат тебя ума!

Ирв покачал головой. Он знал, что не спятит, какие приборы и заклинания не используй. Даже закружью не по зубам пёсьи мысли. Но зачем об этом знать людям?

Альвергор вытащил из ножен меч.

Девушка заметила мужчин, прекратила петь, её невообразимо-синие глаза наполнились ужасом. Она ринулась к скалам.

Альвергор обогнал двайлицу, раскинул руки, пытаясь поймать.

Девушка, фыркнув, точно дикая кошка, длинно и ловко прыгнула. Ирв сделал вялое движение, словно пытаясь преградить ведьме дорогу. Красавица юркнула под рукой пёсьеголового и скрылась бы за стеной Закружья, если бы из-за полога тумана не вышла повозка…

***

Люди тяжело дышали. Битва была быстрой, но страшной: четверых людей ранило, одного мула рассекло надвое, а второму оторвало передние ноги, и его из сострадания добил Ирв.

Пострадал и груз. Крепления оборвались, тюки повалились на землю и лежали в жиденькой подстилке тумана, точно болотные кочки. Наёмники связали ведьму и бросили на один из мешков.

Кив утёр пот со лба. Он сразу смекнул, кто попал в беду и кому довелось помочь, подобострастно раскланялся:

— Ежели б не мы, эта ведьма могла натворить дел, — плюнул под ноги. — Порождение Закружья. Чёртова двайлица.

Принц с нежностью глянул на спеленатую по рукам и ногам девушку, прикрыл её наготу своим плащом:

— Не очень-то ты, купец, вежлив с будущей королевой.

Наёмники испуганно зашептались. Маленькие глазки Кива стали круглыми, щёки раздулись, словно у готовой квакнуть жабы. В его груди теснился вопль ужаса и отборная брань. Он не мог поверить в услышанное, но и не мог высказать свои мысли.

Скидл тревожно повёл ушами, тявкнул:

— Надо бросить повозку и бежать. Двайлики идут!

Люди, думавшие, что опасность миновала, вздрогнули и заторопились прочь. Кив, тяжело отдуваясь, клял день, когда решил сократить путь.

***

Беглецы остановились только возле каланчи храма.

— Мой тох-х-хвар-х, — выдавил Кив, падая на траву. — Я пропал…

Скидл заметил:

— Ты бы пропал, если бы остался. Судя по шуму под землёй, мы потревожили рой красноглазых шаров и армию двайликов впридачу.

Альвергор кивнул выбежавшему из церкви служке:

— Пиши. Стражникам выплатить по сотне золотых, — мужчины радостно загалдели, — так же повелеваю выдать господину Киву двойную компенсацию за утерянный товар согласно его сопроводительному таможенному документу. Свиток при вас?

— Да-а-а, — жалобно пролепетал торговец.

Скидл ухмыльнулся и проворчал на пёсьем, обращаясь к Ирву: «Не всё наш честный Кив указал в декларации, далеко не всё».

Принц заспешил в церковь, но Скидл нагнал и зашептал:

— Господин, потребуйте от Кива не забирать свой товар. Я знаю этого человека, он за лакомым куском руку сунет и в пасть волка, — осёкся Скидл, виновато глядя на Ирва, который был урождён полукровкой.

— Ничего-ничего, я привык, — раздражённо ответил тот, — а почему бы ему не забрать товар, скажем, через неделю? Мы ведь перебили стражу.

Скидл насторожено повёл ушами:

— Слыхал я об обычае подземных людей от менщиков-контрабандистов…

Видя, что проводник выжидающе замер, Альвергор подбодрил:

— Ну, говори, не накажу.

— Невеста у двайликов — тот же товар, сторговался с родителями — покупай, а не сторговался, попробуй украсть… Коли стражу одолел, так бери. Сила у них в почёте. Но не хочешь мести семьи — оставь выкуп. Думаю, рой стражей не стал нас преследовать благодаря утерянным товарам господина Кива. Но если родители гневаются, могут нарочно не брать откуп, оставить на поверхности и, если кто-то из друзей незваного жениха или сам жених осмелится взять что-то, это станет сигналом к отмщению…

Ирв занервничал:

— А какова настоящая цена оставленного товара? Не то, чтобы я сомневался в порядочности нашего купца, но… — и Скидлу, и принцу стало понятно, что полукровка именно сомневается, — но как бы не заскучал тот без мешков…

Пёсьеголовый посоветовал:

— Добавьте ещё столько же.

— У меня есть предложение заманчивей, — принц широко улыбнулся и заговорил громче. — Господин Кив, пришли ли вы в себя? Пришли? Вижу, вы человек храбрый и преданный королевству. Я хочу особо отблагодарить вас. Как насчёт грамоты, позволяющей проходить досмотр таможни вне очереди и разрешения на провоз особых грузов: лекарств, редкостей и… товаров туманного народа?

Купец выпрямился, словно по его широчайшему заду ударили вожжой, вытаращил глаза.

— Товаров туманного народа? Да вы что? Да разве ж я когда?

— Но ведь попадают на рынок поющие коробочки, прелестные перстни и необыкновенные шляпки из кротовьих шкур?

— Так это же поделки наших умельцев, — настороженно огляделся купец, а не проверяют ли его. — А только у меня будет такой патент?

— Только у вас, господин Кив, — подтвердил принц.

Торговец повеселел и так отчаянно раскланялся, что у бедняги свело спину, и ему пришлось пятиться, согнувшись до земли, пока один из наёмников не помог ему распрямиться.

Альвергор спросил Скидла:

— А что же вы для себя ничего не просите?

Скидл какое-то время смотрел вдаль, на его морде читалась напряжённая работа разума и сомнения, наконец, он кивнул.

— Если я могу о чём-то вас попросить, так это о том, чтобы среди ваших советчиков не было господина Мантигора.

— Его преосвященства? — удивился принц и взялся за меч.

Ирв загородил собрата, спросил:

— Почему же?

— Мой сын в этом году пошёл в приходскую школу вместе с людскими детьми нашего посёлка. Я хочу, чтобы и впредь было точно так же.

Альвергор почесал затылок: «Мантигор никогда не выдвигал законов против пёсьеголовых, но всегда относился пренебрежительно» — неохотно согласился:

— Хорошо, я буду внимателен к его решениям.

Они распрощались. Альвергор подошёл к накрытой плащом девушке, взял её на руки, прошептал:

— Ты красивая, ты будешь жить в роскоши и почёте, если будешь покорна.

— Не буду, — огрызнулась та. — Никогда не буду.

***

Мантигор благословил принца на брак с двайлицей. Это не противоречило ни законам, ни природе. Такие союзы не редкость в предкружье, и дети рождаются здоровыми и умными. К тому же это в традиции: «Безродная королева — единое королевство».

— Ваша невеста красива, здорова, — покивал головой Владеющий Разумом и погладил бородку, — но голова её полна ереси, как по весне псарня шерсти. Будет ли она покладистой женой? Вы должны научиться натягивать поводок, когда того требуют обстоятельства.

Принц задумался: «Сколько раз он повторяет каждую из этих унизительных для Ирва поговорок? Поводки, собачье место, денег блохам на корм… » Вслух же сказал:

— Справлюсь. Давайте поговорим о делах. Лесное княжество подчинилось, и теперь я бы хотел наладить отношения с Квирхом. Отсутствие легальной торговли бьёт по кошелькам наших мануфактурщиков, не говоря уже о фермерских хозяйствах.

— Да-да. Я подпишу, как вы, мой мальчик, просили, — узкое сухое лицо стало хитрым и хищным, а голос медово-сладким. — Надеюсь, вы простите мне подобное обращение…

Альвергор поклонился:

— Вы были близки моему отцу и заменили его, когда тот погиб… — лицо принца стало удивительно похожим на лицо Мантигора: таким же жёстким и хищным. — Знаю, у церкви Равных Апостолов и Единого Ордена были разногласия, но они умерли вместе с надеждой короля Квирха обзавестись наследником. Говорят, Ласкар всё больше пьёт и охотится, в то время как молодая королева Олия в смятении и растерянности пытается сводить концы с концами. На мой взгляд, мы не можем оставить в беде братьев по вере, — в глазах заплясали весёлые и колючие искорки. — Кто-то должен поддержать безутешную Олию.

Мантигор во время речи принца кивал. Ему нравилось то, что он слышал. Он протянул руку к готовому документу:

— Думаю, я знаю, чьё имя писать как имя посла, и покосился на Ирва.

Пёсьеголовый замер, боясь поверить собственной удаче.

Но принц покачал головой:

— Ирву это дело не по зубам. После моей коронации, смею надеяться, вы возглавите посольство в Квирхе, нет никого, кому бы я доверял больше.

Ирв засопел, сцепил руки-лапы. Брыла задрожали.

Мантигор надменно улыбнулся:

— Я подумаю.

— Я рассчитываю на вас. У того, кто покрыт шерстью, нет шансов в этом деликатном деле.

Ирв ссутулил плечи, он был зол на своего господина.

***

Ирв вошёл в свои покои. Мысли кружились огненным вихрем. Дома, как всегда, было уютно и спокойно. Смеялась малышка Лора, заигравшись со своей няней. В кухне на столе ждал ужин. Жена вязала очередную кофту для ещё не родившегося сына. Ирв тяжело опустился в кресло и проворчал:

— Как он мог так поступить?

— Кто и как? — глядя спокойно и ласково, спросила Сайя.

— Альвергор! Он знал, как я мечтаю о посольской должности, сколько для этого сделал, а принц просто взял и отдал моё место Мантигору! Этому пёсоненавистнику, чтоб его волки рвали!

Сайя испуганно заозиралась:

— Тише, даже у стен есть уши!

— Можно подумать, эти уши разбирают, о чём мы тут рычим. Никто не учит наш язык. Это мы должны всех понимать, — но, всё же, заговорил вполголоса. — И знаешь, что сказал Альвергор?

— Нет, но без удовольствия послушаю. Выпей чаю, ты устал и налаялся, гоняясь за Халтором.

— Уже знаешь? Впрочем, чему удивляться, сплетни разлетаются быстрей стрел, — Ирв отхлебнул из фарфоровой чашечки ароматный настой с молоком. Горло и впрямь саднило от напряжения, продолжил: — Альвергор сказал, что мне эта работа не по зубам, и что тамошняя королева нуждается в утешителе, а такой как я, лохматый, ей не подойдёт!

— Да? — Сайя прижала уши и огрызнулась. — А мы с малышом и Лорой тебя больше не устраиваем?

Ирв осёкся, понимая, что не стоило говорить о второй причине назначения Мантигора, испуганно покосился на любимую:

— Мне никто, кроме тебя, не нужен! Я просто не могу понять, за что он так со мной поступил?

Сайя скрестила лапки на выдающемся животике, бросила обиженный взгляд, и, усевшись в кресло, продолжила рукодельничать.

Ирв решил, что стоит дать жене поостыть, принялся за еду. На душе становилось всё гаже и гаже. Из задумчивости вырвал тихий голос Сайи: «А может, наш господин хочет оставить друга подле себя, а соперника отправить куда подальше?»

Слова озарили черноту ярости радостной молнией.

— Ты так думаешь? — спросил Ирв

Сайя бросила полный непонимания взгляд.

Ирв растерялся и подумал, что это собственные мысли прозвучали в голове голосом жены, но остренькая лисья мордочка Сайи стала хитрой-хитрой.

— Я? Разве твоей лохматой жёнушке может прийти в голову что-то, кроме женских глупостей?

Ирв подошёл к Сайе и поцеловал. Ему стало стыдно, что злился на Альвергора, был груб с женой и что, вернувшись, не приласкал дочь. Его мир снова стал понятным и уютным. Вот только тревожила мысль о предсказании Халтора.

***

— Ты не обиделся? — спросил Альвергор, оставшись наедине с другом.

— Нет, вы всего-навсего выполняте просьбу Скидла. Вы думаете, это правильно?

— Думаю, да. Ненависть Мантигора к пёсьеголовым растёт с каждым днём. Поездка пойдёт ему на пользу. Да и новые территории королевству не помешают.

— Вы так уверенно говорите, словно всё решено.

— Маска, — грустно пробормотал Альвергор, — видишь теперь, я и в разговоре с тобой ношу маску. Ты ведь не сразу догадался, почему я не дал тебе эту должность, верно? Разозлился на меня.

Ирв кивнул:

— Я так и не усвоил урок.

Принц тронул плечо пёсьеголового:

— И не усваивай, не потерплю конкурентов в лицемерии, — вздохнул и сменил тему. — Мантигор теперь торопится. Коронация через неделю, а свадьба через десять дней. А моя милая двайлица, кстати, её зовут Твайна, отвергает мои подарки, смотрит зверем и сыплет словечки вроде твоих. Диферуцация, говорит, в вашем обществе чудовищная, и сами вы чудовища.

— Дифференциация? А у подземных будто её нет… — острые ушки Ирва шевельнулись. — Вы всё ещё думаете, что это хорошая идея — жениться на подземной?

— Я думаю, идея отвратительная, — покачал головой принц. — Но я не отпущу её, Ирв, — знакомая одержимость заплясала в зрачках принца. — Помнишь, когда-то с тем же упрямством я выбрал тебя в компаньоны вместо тысяч породистых людей и псов. Мне говорили: полукровка, волчонок. Говорили, ты перегрызёшь мне глотку, станешь шпионом Халтора, а моё упрямое сердце верило, что я нашёл друга. Может, и на этот раз повезёт?

Пёсьеголовый поёжился.

— А что, если нет?

Альвергор вздохнул. Жажда обладания пугала его не меньше, чем друга, развёл руками, признавая собственную слабость, повторил:

— Я выбрал её, понимаешь?

— Нет, — помялся и заметил Ирв: — Я приставил к Киву охрану, на случай, если его потянет на приключения. Двайлики взяли далеко не все вещи с обоза, мне от этого неспокойно.

***

Твайна опустила в холодную воду фонтана синий камень и запела. Удивительная удача! Её заветный топаз, сокровище озера богов, не отняли.

Вода колыхнулась. На тёмном зеркале поверх изящных девичьих черт проступили чудовищные, звериные. Существо казалось выкованным из стали, пародия на человека и медведя одновременно.

— Здравствуй, — с волнением пролепетала Твайна.

Отражение прорычала в ответ:

— Предательница!

— Он увёз меня силой! Послушай же, Кинше!

— Ты могла драться, ты могла умереть, но вместо этого приняла дары!

Слёзы брызнули из глаз Твайны:

— Я не могла… Послушай, если бы речь шла только обо мне, я бы умерла…

Чудовище перебило:

— Чего не могла? Говорить-то со мной можешь! — существо, на миг исчезло и снова появилось в воде. — Так ты не любишь этого человека?

— Нет! — с жаром ответила девушка. — Но я не могу бежать, — она показала браслеты на руках. — Они знают, как неволить двайликов! Мне и с водой договориться стоило огромных усилий! Умоляю, вытащи меня отсюда…

Кинш презрительно скривился:

— Твои братья и родители не хотят связываться с людьми. Их устраивает откуп и новый торговый контракт с Кивом. Я не могу просто прийти и забрать тебя, мне нужен повод, чтобы напасть!

— Помнишь нашу встречу в пещере… — она нахмурилась, заслышав шаги. — Кто-то идёт, — выхватила топаз и отошла от воды.

В залу вошёл Мантигор. Высокий, худой, с треугольным сухим лицом он напоминал готовую атаковать змею. Он пристально взглянул на девушку тусклыми, болотного цвета глазами и прошипел:

— Я так и думал, — Мантигор протянул руку, и топаз взбесившейся пчелой вылетел из сжатого кулака двайлицы. — С кем ты говорила? С сообщниками?

Твайна задохнулась от ужаса и попыталась оправдаться:

— Ни с кем, отдай, я пожалуюсь принцу!

Мужчина поднёс камень к глазам, посмотрел сквозь него и ухмыльнулся:

— Так что же такое случилось в пещере?

— Ты читаешь кристалл? Ты двайлик?! — вскрикнула Твайна.

Лицо Мантигора осталось бесстрастным, глаза же стали ещё холоднее и злее.

— Да, но, в отличие от тебя, я помню истину! Мы часть мира людей, мы созданы на радость хозяев! Служить, оберегать и править!

— Ты рехнулся, я всем расскажу…

Тонкие губы мужчины скривились в презрительной усмешке.

— Расскажешь, что я двайлик? — Мантигор подбросил камень на сухой жилистой ладони. — Но быть двайликом не преступление. Не так ли? Я пятьдесят лет верно служу Террии! Наконец-то, мне выпал случай вернуть положенный порядок! — сказал он и ушёл прочь.

Твайна бессильно повалилась на колени, закрыла лицо ладонями, но тут же решительно вскинула голову: «Я просто так не сдамся! — тревожно огляделась, тронула живот. — Что если они узнают? Может, отпустят? Вряд ли… »

***

Кив плохо спал: виделись мулы, тюки, повозка. Товары шевелились в мешках, точно черви, таращились блёстками золота, умоляли: «Забери нас, иначе мы заберём тебя!» Поначалу купец храбрился, думая, что тревожные сны исчезнут, стоит выпить успокоительного настоя, но день ото дня становилось только хуже. Кошмары превратились в галлюцинации. Стоило прийти на склад, тюки раскрывали рты и вопили, точно голодные младенцы: «Забери нас, забери нас из тумана, во что бы то ни стало!» И Кив не выдержал, сел на коня и отправился в путь. За его спиной сверкнул красный неживой глазок…

***

— Ирв, помоги мне бежать! Я не могу стать вашей королевой! — зашептала двайлица пёсьеголовому, рядом с которым ей повезло сидеть во время турнира силачей в честь помолвки и коронации Альвергора. — Мантигор — двайлик, и он выжил из ума, он хочет вернуть древний порядок! Понимаешь?

— Чушь. Мантигор может угрожать тебе, ведьма, но не государству или государю, — глянул на двайлицу с тревогой, её слова пугали, и уважением, ведь она говорила на языке псов.

— Послушай, он хочет развязать войну! Хочет посадить на трон двайлика, думаю, чтобы самому всем заправлять! Он хочет использовать моё похищение, как повод…

— Ты говоришь так, как будто на тебе все блохи прокормились, — оборвал Ирв тираду Твайны, — Можно подумать, из-за какой-то бабы двайлики с людьми сцепятся! Предположим, я тебе поверю, ну, а где доказательства? Знаешь ли, ты обвиняешь в заговоре не какого-то мелкого дворянчика, а его преосвященство. Хранителя тайн разума! Если бы он хотел свергнуть Альвергора, мог бы просто сказать, что боги не хотят такого правителя. И его бы послушали! Зачем ему с тобой возиться?

— Откуда я знаю, зачем?! — со слезами в голосе взвыла двайлица, но поймав на себе косой взгляд одной из дам, понизила голос до невнятного ворчания. — Просто для него всё очень удачно складывается… — хотела сказать ещё что-то, но закусила губу. Бросила на пёсьеголового молящий взгляд. — Ты же чувствуешь, что я не вру.

— Ничего я не чувствую! Такие, как ты, пустые, точно миски после завтрака! — пёсьеголовый торопливо убрался с трибуны.

Мантигор ухмыльнулся, поймав взгляд девушки: «Что я тебе говорил, дорогуша? Можешь кричать на весь город — никто тебе не поверит и не поможет!»

***

На третий день празднования свадьбы королевской четы, поздним вечером, в город въехал торговец Кив — бледный, с потухшим фонарём в судорожно сжатой руке, одетый в одно исподнее, стражники решили, что купец пьян, и остановили его.

— Эй, милейший, слезай с коня, — закричали они.

Мужчина механически повернулся, и в его глазах появился отвратительный красный свет.

Стражники безвольно опустили руки, взгляды их стали пустыми.

***

— Там Кив, требует аудиенции, а пришёл, представляете, в ночной рубахе! А ещё вам Скидл велел передать письмо…

Ирв раскрыл конверт и прочитал короткое: «Джейл и Арман, приглядывавшие за Кивом, найдены мёртвыми».

— В рубахе? — переспросил Ирв.

Паж закивал, затараторил:

— Да! А стражники! Они его не выдворили, а стоят, точно куклы. Из лошадиного рта туман ползёт! Вот жуть-то! — добавил испуганно озираясь — Они все одержимы… Надо доложить Мантигору!

— Погоди, — остановил паренька Ирв. — Я должен сам это увидеть.

Они заспешили по коридору, выскочили в галерею внутреннего двора и замерли. Слева и справа от донжона — центральной башни — стояли люди. Они напоминали восковые скульптуры: бледные, с пустыми стеклянными глазами, смотрящими вверх. От их ртов, словно посреди лета ударил мороз, исходил пар. В центре толпы, полководцем, верхом на коренастой лошади, восседал Кив. Или это был уже не он? Внутри тучного тела что-то двигалось, из глаз лились огненные слёзы. Ирв обернулся, услышав шаги. Господин граф Ланканши стремительно приближался. Мгновение — и меч защитника замка снёс пажу голову. Ирв еле успел парировать второй, предназначенный уже ему, удар:

— Ты что делаешь?

В глазах стражника плясал бесноватый огонёк. Новый выпад.

Пёсьеголовый отскочил в сторону.

— Стой! — отчаянно крикнул он, но Ланканши продолжил атаку. Ирв понял: придётся убить или быть убитым. Пёс сделал ложный выпад, крутанулся и вонзил клинок в грудь противника.

В голове Ирва запульсировало: «Неужели двайлица не врала?»

Толпа у подножия донжона всколыхнулась. Свора, высыпавшая по тревоге во двор, была атакована зачарованными людьми. Тишина ночи взорвалась визгами, воем, звоном стали. Казалось, начался мятеж. Только на высоких замковых стенах и верхних этажах, куда не добрался туман, было пока тихо. Ирв взвыл:

— Наверх! Все наверх, спасайте принца!

Псы отступили к донжону. Принц, уже одетый в лёгкую броню, и с неизменным щитом и мечом за спиной, ошалело озирался, пытаясь хоть что-то понять. Стражники блокировали двери. Ирв увидел жену и дочь, прижатых к стене человеческим потоком, локтями и укусами проложил себе путь. «Всё хорошо», — выдавил из себя он, схватил Лору на руки и, раздавая пинки, чтобы не задели живот Сайи, повёл домочадцев к оберегаемой стражниками процессии знати, сопровождающей Альвергора. Позади щёлкали замки, затворяющие двери, кричали те, кто не успел пройти.

Ирв велел Сайе держаться как можно ближе к пёсьеголовым, устремился за Альвергором, который преодолевал винтовую лестницу, ведущую на открытую обзорную площадку.

Они вышли, и ночной ветер взорвался стонами. Внизу кипел бой.

Принц в ужасе пролепетал:

— Их целая толпа, посмотри, даже дети. Что я сделал не так? Это из-за моей свадьбы? Но недовольных не было!

— Не знаю, — прорычал Ирв,— гляньте на Кива.

Тело купца дёргалось, подлетало над спиной лошади. Миг — и кожа мужчины лопнула, а сам он рассыпался красноглазыми летунами.

Лошадь встала на дыбы и, отряхнув морок, обернулась… огромным медведем. Чудище взревело:

— Спускайся трус и сразись! Ты убил Твайну!

Альвергор ошарашенный обвинением крикнул:

— Я её не убивал, что за бред!

Медведь вытянул лапы, точно надеясь дотянуться до вершины донжона:

— Покажи мне её! Подлый человек, она не подчинилась, и ты замучил её! Я всё видел сквозь кристалл!

Люди зашептались.

Ирв крикнул:

— Она жива, после ужина она отправилась в свои покои! Дай нам время, и мы приведём её, слышишь?

Медведь зарычал:

— Время? На что? Чтобы придумать очередную подлость? — его безумные от ярости и боли глаза вспыхнули ярче. — Мы не игрушки для зажравшихся людишек. Я любил её…

Альвергор и Ирв переглянулись. Оба гадали о том, сколько продержится замок и его защитники и что будет, если призвать гвардию? Принц покачал головой:

— Мы не можем драться, это бессмысленно! Это бесчестно, там наши люди, я не могу дать команды напасть…

Мантигор появился неожиданно. Он словно родился из тени одной из опорных колонн, зашептал:

— Ведьма колдовала на воду! Она призвала зверя. Я говорил вам!

— Проклятье… Халтор предупреждал не брать ничего у воды. Почему я не послушал тебя, Ирв? — запоздало раскаялся принц. — Мантигор, что нам делать?

Пёсьеголовый заворчал, но не решился назвать служителя предателем, вряд ли кто-то послушает.

Властитель Разума достал синий камень, взял у лучника стрелу и пристроил топаз к наконечнику.

— Это камень ведьмы, — сказал он. — Медведь и Твайна связаны клятвой доверия жизни. Только заговоренным топазом мы можем убить зверя. У вас, принц, одна попытка.

Уши Ирва чутко дрогнули, и он услышал отдалённый крик: «Нет, нет, нет, они будут мстить, они убьют лучника! Война! Будет война! Ирв, хотя бы ты, пожалуйста, услышь меня!»

Крик доносился из камня. Альвергор взял лук и стал целиться, скрываясь за спинами переговорщиков.

Ирв бросил взгляд, полный отчаяния, на свою жену, на принца, на Мантигора, и страшное решение пришло:

— Стрелять буду я!

— Что? — ошалело и возмущённо спросил священник. — Ты? Да как ты смеешь?

— Я лучший стрелок! Все это знают. У нас один шанс, ваше высочество! Клянусь, я убью медведя!

Альвергор вопросительно смотрел на друга, гордость принца была уязвлена, но всё же разум взял верх. Ирв и впрямь был самым лучшим стрелком.

— Хорошо, — и отдал заветную стрелу.

Ирв шепнул:

— Сбереги для меня жену и дочку, умоляю тебя…

Принц кивнул.

Медведь дал сигнал к атаке. Летуны рванули вверх. Туман пополз по стенам, цепляясь за старую кладку, принимая страшные формы видений.

Ирв закинул за спину лук. Взял в рот стрелу, подумал: «Пробиваться к подножью башни бесполезно. — Тогда он поднял взгляд к крыше и вспомнил как в детстве, вдохновлённый старой книгой о полётах, привязал к спине лист кровельного пластика, созданного предками, прыгнул вниз и уцелел. И решение пришло. Он схватил меч, подрубил треугольную секцию кровли и пояснил:

— Это дельтопланы на случай пожара. Они созданы, чтобы летать…

Ирв уцепился за трубу трапеции и прыгнул. Сердце ухнуло, рывком чуть не выбило суставы. Он летел, а навстречу роем неслись стрелы. На башне Мантигор вопил что-то про колдовство. Как только высота перестала быть убийственной, Ирв отпустил руки. Он упал на крышу замковой пекарни. Черепица со звоном посыпалась вниз. Боль пронзила ногу. Острый край черепка разорвал кожу, но Ирву было некогда думать об этом. Он резко выпрямился и тут же вскинул лук, целясь в бок Медведя.

Двайлик попятился и рванул к воротам. Ирв почувствовал страх, исходящий от зверя, подумал: «Твайна докричалась не только до меня. Медведь, кем бы он ни был, понял ошибку, но не может остановить бойню. Туман не уйдет, пока не наестся досыта».

Внизу пировала смерть. Кровь лилась из перерезанных глоток. Псы, защищаясь, рвали зачарованных людей. Люди, лишённые разума, бросались на пёсьеголовых.

Ирв побежал по крыше, прыгнул на строительные леса возле ворот, по которым в беспорядке были разбросаны цветы и блёстки, украшавшие двор в честь недавнего праздника, спрыгнул вниз и понёсся по улицам. Дома, не захваченные туманом, просыпались. Отовсюду слышались крики:

— Псы атаковали замок, бей псов!

— Люди напали на псов, бей людей!

Бессмысленный бой. Кровавое месиво трупов. Вонь горелого мяса. Медведь мелькнул позади церкви, на пороге которой, испуганно прижимая к груди святую книгу, стоял мальчишка-послушник.

— Туман! — крикнул Ирв пареньку. — Туман сводит с ума, это не мятеж! Оповестите с башни, остановите бойню. Именем короля! — продемонстрировал перстень с гербом.

Служка бестолково забегал. Наконец заорал в рупор переданные слова. Бой, казалось, стих, но минуту спустя грянул с новой силой.

И снова погоня. Зверь нёсся к лесу. Ирв краем глаза заметил несущийся в полуметре тёплый сияющий шар. Призрак заговорил голосом Халтора: «Смерть пирует, но я её отвлеку. Иди туда, где всё началось. Не оскверняй убийством мой лес!» Пёсьеголовый кивнул, отдышался. Нога, исцарапанная черепицей, болела. На пашне сонно дремала облезлая кляча. Ирв подбежал к ней и вскочил на костлявую спину. Лошадка испуганно всхрапнула и вполне резво зарысила к Закружью.

Золотистый призрак Халтора взлетел в небо над ночным городом. И город озарило солнце, в центре которого, словно в янтаре, замерла жуткая, чёрная, фигура в капюшоне. Туман прижался к земле, стал менее плотным.

***

Альвергора толкали в оружейную, кричали: «Спасти короля!» Но он отпихнул стражника и Мантигора, втолкнул в лучше прочих защищённую залу Сайю и Лору, закрыл кованую дверь и бросил ключ из бойницы. Сегодня он не хотел закрываться маской или прятаться за спины. Он взбежал на площадку донжона, попытался прыгнуть вниз, с башни, но в глазах заплясал огонь, колючий сгусток тумана вырвался из искривлённого ужасом рта.

***

Замок напоминал кладбище. Немногочисленные живые оплакивали мёртвых.

Принц пришёл в себя, занося руку над младенцем, в ужасе отшатнулся: «Скольких я убил по воле тумана? — думал он, разглядывая тела: — Вот кухарка, она поила меня в детстве молоком, а это виконт Рокудор, он лучше других играл в карты, и смеялся так, что невозможно оставаться серьёзным. Девочка, что прибирала в моей комнате… боги, отнимите зрение и разум…» Он смотрел на свои руки, покрытые слоем запёкшейся крови, чувствовал, как по щекам текут слёзы.

К королю подбежал пёсьеголовый мальчишка, повёл одним ухом, другим, потянул носом, наконец, убедился, что это именно Альвергор, залился звонким радостным лаем:

— Жив! Король жив!

По замку разнеслось «ура» и победный вой.

Принц положил руку на плечо мальчика:

— Где-то во дворе ключ, маленький такой…

— А кем он пахнет? — перебил его малыш.

— Мной, — нахмурился принц, забывший, что псы воспринимают мир носом. — Иди, открой им дверь оружейной, там должна быть женщина из ваших и девочка. Доложи мне, всё ли в порядке.

Люди и пёсьеголовые столпились возле конюшни. Альвергор подошёл узнать, на что те смотрят, подумал: «Хоть бы это не был Ирв, пожалуйста, пусть он будет жив».

Возле коновязи лежал Мантигор. Его грудь была рассечена, и из неё торчали пружины и колёсики механизма, старик шипел: «Я заставлю вас, я ещё заставлю вас… »

— Это он во всём виноват! — огрызнулся один из псов. — Когда люди сошли с ума, он попытался вас убить!

Альвергор взял меч одного из стражников и снёс предателю голову. Надо было что-то сказать, но не было сил. Кто-то открыл подвал донжона, и оттуда выскочила двайлица. Она дико озиралась, её необыкновенно синие глаза наполнились ужасом.

Альвергор подошёл к девушке, безразлично пробормотал:

— Ты свободна, уходи, пока тебя не сожгли на костре.

— Ты… — её губы задрожали. — Убил его?

— Не я, Ирв…

Девушка покачнулась, взгляд её стал пустым, руки опустились. Одна из служанок увела её прочь.

***

Вечером привезли тело медведя-Кинша. Альвергор тронул щетинящуюся сталью голову существа. Он силился разбудить в себе ненависть, но не мог. Вместо победной речи пробормотал:

— Нет, не сядет на мой трон медведь, ты ошибся, Халтор…

В его голове мелькнуло: «Если бы я знал обо всём этом, разве я занёс бы на тебя руку, лесной король? Ты мёртв, но и я тоже. Что мне осталось? Королевство? Власть? Ненужная женщина, которой некуда идти? Зачем это всё?» Тряхнул головой пытаясь отогнать мрачные мысли, тихо спросил:

— Ирва нашли?

Вперёд выступил Скидл.

— Да, он лежит на большой площади. Стал сокровищем чёрного озера, где пела наша королева. Если вы попытаетесь забрать его, туман поползёт следом. Но я подумал… — старик помялся. — Мне разрешили забрать вот это. Это лук, из которого был убит Кинш, — протянул оружие. — И вот ритуальный медальон для новорожденного. Для его сына, я подумал, это будет некоторым утешением Сайе…

Альвергор сжал рукоять меча: «Утешением? Побрякушка?» Но вслух произнёс:

— Я пойду туда. Хотя бы проститься.

— Это опасно.

— Если со мной что-то случится, у вас есть королева. Я пойду туда!

***

Туман и хрусткие кости. Туман и тяжёлые камни. Туман и пустые повозки. Туман и распластанное тело. Летучие глаза-стражи безразлично парили в вышине. Можно трогать сокровище, брать с собой нельзя. Альвергор встал на колени возле мёртвого друга и обнял его.

«Перед кем я теперь сниму маску?» — думал он.

Ему показалось, что мёртвое бескровное лицо улыбнулось, будто говоря: «Перед самим собой».

В глазах Скидла мелькнула чернота, так напомнившая тьму Халтора, когда тот смотрел в небо и читал знаки:

— Мой король, посмотри, на камне лежит корона. Двайлы признали твою силу, но, мне кажется, взяв Твайну, ты взял королевство, убив Кинша, ты не убил их любовь… её плод, позволь предсказать мне…

— Не надо пророчеств, — простонал Альвергор.

В его голове из слов Сайи из предсмертных хрипов Мантигора ткалось полотно истинны: «Не о том медведе ты говорил, мудрый Халтор. И что же мне делать? Убить и мою королеву? Или нерождённое дитя Кинша и Твайны? А может, есть выход проще?»

В его взгляде заплясали безумные искры.

— И власть никакая мне не нужна, пусть кто-то другой, кто угодно...

Скидл неуверенно пробормотал:

— Власть не шерсть, по весне не сбросишь.

Альвергор ухмыльнулся, поднял на руки тело Ирва и шагнул в сторону. Тысячи алых глаз вспыхнули в тумане.

***

Туман бежал по камням. Из пещер высоких скал доносились мёртвые голоса ангелов предков. Принц отряхнул морок, огляделся. Он увидел друга: «Я сплю? Я умер? Или это ты, Халтор играл со мною?»

У ног лежал Ирв. Солнце сменило золото дня на вечерний пурпур. Принц вздрогнул, расслышав юный и трепетный голос, тронул загривок пса, а тот проворчал:

— Ваше величество, нам пора в замок.

— Слышишь? — тревожно спросил Альвергор, стряхивая туманные оковы. — Кто-то поёт…

Ирв презрительно фыркнул.

— Двайлица клянётся в верности будущему мужу! Пойдёмте, негоже мешать чужим обрядам.

— Пойдём, — неожиданно кротко согласился Альвергор, — Туман совсем вскружил мне голову, душно.

Пёсьеголовый глянул на принца и испуганно охнул:

— Господин, вы… поседели…

Альвергор прислонил палец к губам:

— Тихо, не мешай двайлице петь…